Текст книги "Между строк"
Автор книги: Ирина Васильчикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Но нам удобно и комфортно именно так. А если удобно, зачем что-то менять?
Конечно, нельзя не сказать про Макса. Они с Димкой слишком разные. Во всем, начиная с внешности. Макс, как любитель поесть, ассоциируется у меня с колобком. Крепыш с жизнерадостным характером, умеющий с чувством юмора выходить из всевозможных передряг. Его добродушию и в общем-то пофигизму можно только позавидовать. Я не помню, чтобы он по-настоящему выходил из себя или хотя бы раздражался. Когда нервы вот-вот у всех готовы сдать, Макс разряжает ситуацию уморительным и довольно метким афоризмом. Народ покатывается со смеху, а он как ни в чем не бывало опять утыкается в монитор.
Димка возвышается над Максом почти на полголовы. Подтянут и рядом с Максом даже кажется сухощавым. Оно и понятно: если Димка увлечен работой, забывает обо всем, в том числе и поесть. Этого Макс искренне не может понять. Иногда возникает ощущение, что Димка просто не может усидеть на месте. Он все время в движении, ему постоянно надо куда-то бежать, а вулканический темперамент – это отдельная песня.
Такие вот у меня коллеги. Правда, надо отдать им должное, – оба беззлобные. Максу раздражение не свойственно вообще, а Димка если и вспылит иногда – с кем не бывает, – но подличать не будет никогда.
– Если верить, что точность – вежливость королей… Так встретил меня Сашка.
– А мы – люди простые.
– Объясни, как ты умудряешься опаздывать, даже если выходишь вовремя?
– Не знаю. Так получилось. Извини. Ну что ты на меня набросился? Во-первых, десять минут – это не опоздание. Это – транспорт. Во-вторых, еще вчера кто-то говорил, будто соскучился. Как-то я этого не замечаю.
– Извини, у меня был трудный день. Я, конечно же, безумно рад тебя видеть. Просто, сколько тебя знаю, никак не могу привыкнуть к твоему опоздульству.
– А пора бы уже. Давай закроем эту тему. Мне сегодня нотаций хватило от начальства. Я хочу от всего и от всех отдохнуть! С чувством сданного номера забуриться куда-нибудь, в конце концов! Я хочу от-дох-нуть.
– От меня, может быть, тоже?
– Я хочу отдохнуть с тобой.
– А вот это уже интересно. Может, заедем за вином, фруктами и – на природу? Хотя бы на набережной посидим.
– Я не против.
Через какое-то время мы уже сидели недалеко от Андреевского моста, пили вино, клевали виноград и наслаждались обществом друг друга. Все было замечательно. Вдруг Сашку в очередной раз прорвало:
– Я никак не могу привыкнуть к нашим встречам урывками. Мне бы хотелось выкрасть тебя на выходные, поехать за город. А у тебя вечно какие-то дела. Мы видимся раз в две недели, общаемся по пейджеру и по электронной почте…
– А ты хочешь, чтобы моим уделом стали кухня и магазины? Мы, кажется, неоднократно обсуждали эту тему. Я с родителями вижусь раз в два месяца, хотя дороги-то всего полчаса. Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас наступаешь мне на любимую мозоль.
– Я не говорю о том, чтобы ты сидела дома. Я хочу, чтобы твоя работа не мешала нашим отношениям.
– А разве одно другому мешает? По-моему, все замечательно.
– Ты с компьютером проводишь времени больше, чем со мной! Это нормально?
– Ты так говоришь, будто ревнуешь.
– У нас скоро будет треугольник: ты, я и компьютер.
– Ты еще скажи «виртуальный секс»!
– А вот этого – не дождешься!
– Ты прекрасно понимаешь, что без работы я не могу. Без общения тоже. Сидеть на твоей шее не буду. Кроме того, не уверена, что тебя хватит на мои запросы.
– Неужели?
– А ты как думал? И потом, у меня организм странно устроен: как только кончаются деньги – начинаю заболевать. А этого я никак допустить не могу. А виртуальное общение делает только крепче наши отношения. Или я не права?
– Лапуль, ты, как всегда, права. Просто я скучаю. Я хотел бы видеть тебя чаще.
– Чаще – не значит лучше. Количество не всегда переходит в качество.
– Я ведь и обидеться могу. Ты словно не хочешь меня видеть и все время придумываешь какие-то предлоги, чтобы отложить или перенести наши встречи. Можно подумать, что тебе и без меня хорошо, что у тебя какая-то своя жизнь.
– Да, мне хорошо, уютно, спокойно рядом с тобой. Но у меня должно быть свободное пространство, моепространство. У каждого должно быть «свое место для танцев». Я постоянно общаюсь с людьми. Надо держать марку, надо угождать всем. А я не доллар, чтобы всем нравиться! Это огромное моральное напряжение. Иногда хочется отдохнуть от общения, «залечь на дно». Тебе же наверняка не хотелось бы видеть меня занудой, жалующейся на всех. В конце концов, мне иногда надо отоспаться!
– А то ты не высыпаешься?
– С тобой – нет.
– Не понял?
– «Сейчас бы поспать, а потом – одной поспать»… Понимаешь, в чем дело? Как ты высыпаешься – так ты и выглядишь. Как ты выглядишь – так тебя воспринимают окружающие. Теперь понятно?
– Теперь – понятно. Ладно, не будем спорить. Давай выпьем. За нас.
– За нас…
Вечер опустился на город. В Москве-реке отражались ряд неоновых фонарей, пышные кроны деревьев, дома… Майский теплый вечер и вино пьянили, со временем куда-то исчезла «колючесть». Захотелось просто прижаться к любимому человеку и смотреть на воду, думая о том, что все будет хорошо. Так надоело хвататься за все и сразу, куда-то спешить, что-то решать, кого-то с кем-то знакомить… Надоело быть сильной. А слабой – как-то не получалось, «Ходячая катастрофа» – так меня называют в редакции. Что к этому добавить? Большие карие Сашкины глаза гипнотизировали. Я поняла, что растворяюсь в них, что сделаю все, что он попросит. Возможно, он был прав: ну какой мужик такое выдержит? А он почти год терпит встречи урывками, «виртуальное» общение, вечную занятость… Иногда мне казалось, что, общаясь со мной, он стал мягче. Он, а не я, искал компромиссы, пытаясь сохранить наши отношения. Лидером всегда была я. А может, просто не дала ему в какой-то момент проявить себя? И он понял, что лучше не настаивать…
– Солнце, не грусти!
– И не подумаю!
– Солнце, большое рыжее солнце… Чудо ты мое квадратное…
– Почему квадратное?
– Потому что я люблю тебя вдоль и поперек. Горячая волна поднялась в груди, кровь застучала в висках.
– Сашка… Прости меня…
– За что? Я давно привык к твоим взбрыкам.
– Не у каждого хватит терпения жить на вулкане.
– Рядом. Я готов многое не замечать и многое прощать. Со мной такая женщина! Сильная, умная женщина.
– Умный – ты. Я всегда лезу на рожон. Прости, но я не умею сдерживать эмоции и сглаживать острые углы. У меня не получается быть тихой и домашней. Наверное, тебе не всегда уютно со мной. Умный – ты. Потому что только умный мужчина не оттолкнет сильную женщину. Ведь ваш брат сразу наклеит ярлык «подкаблучник», а это слишком для мужского самолюбия.
Так, в откровениях и признаниях, прошло часа два. Особо острые углы Сашка давно научился сглаживать. Поцелуями.
– Что-то меня разморило.
– О, время – второй час. Пора выбираться к цивилизации.
Наша история знакомства достаточно необычна. Мы познакомились с Сашкой около года назад в магазине. Я забежала купить новые перчатки, поскольку старые где-то оставила или потеряла. В галантерейном отделе увидела понравившуюся мне пару и попросила нужный размер. Мне, как всегда, нужно было куда-то бежать, так что я распаковала и примеряла их на ходу. Натянув одну, никак не могла понять, что не так с другой перчаткой. Они обебыли на левую руку. Хорошо, я еще не вышла из магазина. Вернувшись к отделу, где только что была совершена покупка, я увидела молодого человека, который держал в руках женские перчатки и о чем-то нервно говорил с продавщицей. Оказалось, у него обе перчатки были правые.Такая вот пересортица.
– Замечательно, поменяетесь с молодым человеком, – обрадовалась продавщица, услышав мои претензии. Ей явно надоел этот разговор, и она не хотела с нами возиться.
– У вас правда две левые?
– Правда.
– Тогда чего мы стоим? Не здесь же толкаться. Я знаю одно неплохое кафе неподалеку.
Кафе действительно оказалось неплохое.
Но когда мы вытащили свои трофеи, обнаружилось, что дополнить каждому свой комплект не удастся. Перчатки были разного цвета: у меня – бежевые, у него – черные.
– Вот так петрушка! Что же делать? – недоумевал Сашка.
– Пойдем менять.
Перчатки нам поменяли без особых проблем. Так начался наш роман.
Сашка ухаживал красиво, но без выдумки, по давно заезженной схеме, так что конфетно-букетный период не был отмечен какими-то сверхъестественными поступками с его стороны. Так уж получалось, что в основном я пыталась его растормошить. Он неохотно, но соглашался. Ему не хотелось безумств, он привык, чтобы было все как у людей, не хотел ничем рисковать.
После третьего свидания он познакомил меня со своей мамой, что и для меня, и для нее явилось полной неожиданностью. Мама пыталась держать улыбку, но я поняла, что она меня раскусила и не очень-то будет в восторге от моего независимого характера, стиля жизни. В процессе разговора стало ясно, что в этой семье ценят традиционные устои, когда женщина подчиняется мужчине во всем и не рыпается, на первом месте у нее всегда должна быть семья, а не карьера.
Сашка жил с мамой и сестрой, для которой он и покупал тогда на день рождения перчатки. Он работал бухгалтером в юридической конторе, писал диссертацию. Сашка говорил мне, на какую тему, но там было слишком много специфических терминов, которые не осели в голове. Он мог бы решить квартирную проблему – хотя бы снять квартиру, но не хотел. Не хотел отвлекаться от учебы, тратить время на дурацкие бытовые проблемы.
Солнце сначала робко заглянуло в комнату, запустив лучик, шаря им по подушке. А потом вкатилось, залив комнату светом. Сашки рядом не было. Но вот в коридоре послышались его шаги. Я снова закрыла глаза. Он сел на кровать и наклонился.
– А ты – хулиганка!
– Почему? – Я открыла глаза.
– Даже во сне ты меня пытаешься совратить.
– Ты, я смотрю, не очень-то сопротивляешься.
– Вставай, пошли завтракать. Скорее даже – обедать. Время – первый час.
Я зашла на кухню и застыла: Сашка сотворил что-то обалденное.
– Возможно, курица получилась не совсем так, как я хотел. Я не все приправы у тебя нашел, да и соуса оставалось на донышке…
– Перестань оправдываться. Это же просто фантастика! А я и не знала, что ты гений кулинарии.
– Это ерунда. Вот если взять кусок мяса…
– Давай завтракать. Мне не терпится это попробовать. А мясо – в другой раз.
Такого я не ела давно. В общем-то я не так уж часто что-то мудрила на кухне. Самой заморачиваться то в лом, то некогда. Ох уж эта «жизнь на скорую руку». По большому счету, я проявляла свои кулинарные способности два раза в год: на Новый год и на день рождения. А так гости у меня неприхотливые. К тому же все свои. Можно запросто запрячь и картошку почистить, и чайник поставить.
– Ну и как тебе моя стряпня? – поинтересовался Сашка.
– Потрясающе!
– А ты не ценишь.
– Кто тебе это сказал? Я еще и добавки возьму.
– А не боишься?
– Надеюсь, не отравлено?
– Я не о том. Не объешься. Привыкла ведь есть на ходу.
– Не в коня фуршет.
– Хорошо. Знаешь что, свари кофе. Только не увлекайся, не делай слишком крепкий. Знаю я тебя – во всем крайности любишь.
– Скажи, пожалуйста, у тебя такие шедевры создаются под настроение или ты любишь готовить?
– Я люблю вкусно поесть.
– Понятно.
Стоило мне разлить кофе по чашкам, как идиллию нарушил телефонный звонок.
– Ну ты загуляла! Я тебе вчера весь вечер звонила, – выпалила Рита.
– А что? Гулять – так гулять. У тебя что-то срочное?
– Я все о том же, о тексте.
– Ой, прости. Совсем забыла.
– Мне ж номер в понедельник сдавать! Я на тебя только и надеялась. Будь Чебурашкой, напиши за выходные.
– И два месяца гонорар ждать. Как говорят наши более циничные коллеги: гонорар – не гонорея, получи его скорее.
– Ради такого случая я тебе в понедельник-вторник отдам, как только размечу.
– Ладно, постараюсь.
– Спасибо, друг, ты настоящий товарищ! Пока!
– Счастливо!
Ну вот, вернули с небес на землю.
– Что, опять дела? Ну, знаешь, это уже слишком.
– Засяду за тексты завтра. Помимо своих, интервью для Белова отписать надо. А то ведь замучает: когда тексты отдашь?
– Попытайся ему объяснить, что ты не только для него пишешь.
– Говоря о Белове, всегда вспоминается один анекдот: «Нашли в лесу Маугли. Выяснилось, что его воспитывали дятлы. Через неделю он всех задолбал». Только Белов задолбает через пять минут.
– Ладно, хватит о делах. А чтобы больше никто не мешал, я поставлю телефон на автоответчик.
Тут на кухне появился Рыжий.
– Странно, но вчера его не было видно. Даже утром не разбудил.
– А я его покормил, пока ты спала.
– Чем?
– Там ветчина была. Я дал пару кусочков…
– Что?! Да он же меня замучил: кроме рыбы и кошачьего корма, ничего не ест.
– Значит, он меня признал.
Кот понял, что говорят про него, слушал очень внимательно, пристально нас рассматривал, стараясь уловить интонацию. Он пытался понять: все нормально или он что-то натворил. Но, судя по всему, беспокоиться ему было не о чем. Еще раз окинул нас взглядом и удалился.
– Еще бы.
– Вы с ним похожи и внешне, и по характеру. Ты же всегда была сама по себе.
– А мне это в кайф. Кто-то идет по головам, ищет всемогущих покровителей…
А я рада, что могу обойтись без этого, что сама сделала себя. И на сегодняшний день мне никто не может сказать: «Я тебя в люди вывел, а ты мне здесь устраиваешь финты ушами». Я в этой жизни никому ничего не должна.Кроме родителей.
– Но ведь иногда надо прогнуться, чтобы что-то получить.
– Я могу уступать в мелочах.
– Но не в главном. Это я уже понял.
– Это разговор не на пять минут. Может, прогибаясь, я достигла бы большего, но я хочу жить в согласии с собой. Это уже много.
– Ты хочешь ни от кого не зависеть? Но ведь это же невозможно.
– Саш, ну что тебя вечно переклинивает? Я же не говорю, что для меня существует только черное и белое, да и нет. Я могу в какой-то ситуации уступить, пойти на компромисс. Но я не хочу, чтобы меня «ломали», я хочу, чтобы мне было за что себя уважать. Что, согласись, немаловажно. А быть зависимой – не так уж плохо. Приятно знать, что кому-то небезразлична твоя жизнь, что ты кому-то нужна. Ладно, хватит дебатов.
– Это не дебаты. Мне просто интересно тебя слушать. Ты говоришь вроде бы о простых и всем давно известных вещах. Но мне иногда кажется, что я узнал это только сейчас и только от тебя. Теперь я понимаю, почему ты выбрала журналистику.
– Почему же?
– Ты кого угодно в чем угодно уболтаешь. Ты можешь направить разговор в нужное русло. А еще – умеешь слушать. Это не так уж мало.
– Спасибо. Но ты, по-моему, немного преувеличиваешь. Ты же знаешь, что бывает и по-другому.
– Я-то знаю. Но у человека, который видит тебя первый-второй раз, создается именно такое впечатление. А в умении подать себя тебе не откажешь.
– Неужели? Хотя со стороны видней.
– У тебя есть еще один козырь: чувство юмора. Ты говоришь с иронией о своих проблемах и неудачах.
– А как иначе-то?
– Кто-то начинает ныть и плакать: все не так, все плохо.
– Говорят, пока недоволен жизнью, она проходит.
– Вот за это я тебя и люблю. Ты сама не куксишься и другим не даешь закиснуть.
– Иногда этим пользуются.
– То есть?
– Люди, с которыми я не так уж часто общаюсь, привыкли меня воспринимать как «человека, который смеется». И даже не могут представить, что бывает иначе. Но ведь иногда возникает ситуация, когда надо и когти показать. И тут, что называется, – немая сцена. Никто от меня, оказывается, такого не ожидал.
День пролетел незаметно. Ближе к одиннадцати Сашка стал поглядывать на часы.
– Ты что нервничаешь? Что-то случилось?
– Наверное, буду собираться. Как ни печально, скоро начнутся трудовые будни.
– Ага, а кто-то говорил, что я слишком много внимания уделяю работе.
– Я вспомнил об этом потому, что мы опять долго не увидимся.
– Саш, не начинай, пожалуйста. Мы эту тему за сутки обговорили раз пять. Сколько можно? Финал-то всегда один и тот же.
– Да, я, пожалуй, буду собираться.
Следующий день пролетел за писаниной и какими-то мелкими домашними делами. Единственный плюс – никто не дергал. Можно было побыть наедине с собой, попытаться понять, куда идешь и нужно ли это? Такие «диалоги с собой» иногда бывают полезны. Это своего рода накопление энергии. Ведь начнется работа, присесть будет некогда.
Надо было ехать на интервью. Очень не хотелось куда-то шевелиться, что-то делать. Но словно сработало какое-то устройство. Появился азарт, желание раскрутить собеседника. Это чувство возникало перед каждой встречей.
В 12.45 я стояла у проходной «Мосфильма». Пресс-секретарь проекта провел меня на территорию. Один молодой, но уже достаточно известный режиссер задумал снимать фильм по нашумевшему детективному роману. Мне предстояло об этом поговорить.
– Леш, пока мы будем ждать Кирилла, сделаешь кофе?
– Не вопрос.
– Я вчера легла около трех. Воспользовалась «окном», решила отписать тексты, до которых руки все не доходили. Теперь вот «сплю в одном ботинке».
– Понял.
Петляя по территории «Мосфильма», мы наконец дошли до нужного нам здания. Правда, дорогу я так и не запомнила. «Как выбираться буду?» – мелькнуло в голове.
– Всем привет! Это к Кириллу. Катя, сделай, пожалуйста, кофе. Иначе мы останемся без интервью.
– А кофе нет. В пятницу кончился, а сегодня еще не успели купить. Может, чай?
– Хорошо. Только, если можно, покрепче.
Из принесенного пакетика я выжала все до последней капли. Пока я пила чай и пыталась проснуться третий раз за день, мы с Лешкой болтали ни о чем. Но именно из таких разговоров иногда можно почерпнуть что-то стоящее. Лешка, как бы между прочим, рассказал историю об одном сериале, который вот-вот должны запускать, – знал, что я за это зацеплюсь. Был написан синопсис – краткое изложение сюжета будущего киношедевра, сформирована бригада сценаристов, одни писали диалоги, другие – поэпизодники – выстраивали драматургию, сюжетные линии. И тут руководству пришла в голову идея продать сериал одной из западных фирм. К тому времени когда заключили контракт и буржуины приехали для личного знакомства, были написаны первые десять серий. Но, надо сказать, сценарий был изменен до неузнаваемости. Западные коллеги были не в восторге, более того, они не могли понять, как такое вообще было возможно. Наши пытались все списать на «загадочную русскую душу», «непонятный иностранцам менталитет». Подельщики на такие штучки уже не покупались. Более того, они потребовали вызвать всех сценаристов, принимавших участие в этой истории. Через сорок минут бригада предстала пред светлые очи западных продюсеров. «Кто писал синопсис?» – «Его сейчас нет в Москве». – «Так найдите, или этим займусь я!» – скомандовал главный буржуин, пересыпая свою речь теми словами и выражениями великого и могучего, которым ни в каких университетах не учат, но которые на второй час пребывания в России знает любой турист. Упускать такой выгодный контракт не хотелось, поэтому наши продюсеры хором ответили «Jawohl!» [2]2
«Jawohl!» – да, конечно, так точно (нем.).
[Закрыть]и пообещали найти бедолагу.
– И чем все закончилось?
– Ищут.
– Жалко парня.
– А что делать? Ну пошли, Кирилл, наверное, уже пришел, – скомандовал Лешка.
– Да, он приехал, – отозвалась Катя.
Мы вошли в кабинет Кирилла Егорова.
– Здравствуйте. Подождите пару минут. Я человека провожу и вернусь. – Он вышел с каким-то высоким плечистым парнем.
– Леш, ну и где твой Кирилл? – спросила я минут через пять. – Я сейчас опять засну, и будет вам опаньки.
– Чего-чего, а «опаньки» нам точно будет, – засмеялся Лешка.
Вернулся Кирилл. Я достала диктофон.
– Как же я хочу спать! – Он положил на сложенные на столе руки голову.
– Не надо о грустном. Такая же беда.
– Я вчера в четыре лег. Надо было отсмотреть и вернуть кассету.
– А я – около трех.
– Понял.
Так мы и общались: я пыталась понять, все ли я спросила, а Кирилл – все ли он рассказал. В самом разгаре беседы появился продюсер. Он как-то недоверчиво посмотрел на нас с Кириллом.
Лешка, присутствовавший при этом, перехватил его взгляд:
– Это у Кирилла интервью берут.
– Да-а?!
И тут же стал дополнять беседу какими-то деталями, эпизодами. Как и все продюсеры, он был бодр и энергичен.
Вот настал момент, когда я выключила диктофон.
– Спасибо. Как только выйдет материал, я вам позвоню.
– Спасибо вам.
Раз уж я оказалась на «Мосфильме», решила зайти к знакомым на телестудию, где сочинялись телесериалы. Когда бы я ни пришла, народ был замотанный и зачастую неадекватно реагировал на происходящее. В принципе, было объяснимо. Иногда одновременно запускалось до пяти проектов, так что в редакторской всегда был дым коромыслом.
– А, привет. Проходи.
Мой визит был воспринят старой приятельницей Дашкой Матвеевой как что-то само собой разумеющееся, хотя я появлялась там нечасто.
– Привет.
– Подожди секунду, надо кое-что утрясти.
– Не вопрос.
Нашу беседу прервал телефонный звонок.
– Вайсфельд? Я не знаю такой породы собак. Не собака? А кто? Какой министр? А, это из «Анны». А я тебя про собачий сериал спрашиваю. Хорошо. Звони.
Перехватив мой взгляд, Матвеева пояснила суть диалога:
– У нас, как всегда, несколько проектов запускается. Один исторический, времен Николая Первого, а второй – о буднях современных сыщиков. Я последние три дня изучила всю мыслимую и немыслимую литературу про служебных собак, изнасиловала Интернет, так что, как видишь, клиника налицо. А народ имел в виду другой, исторический, сериал. Выяснилось, что Вайсфельд – один из министров. Такая вот чехарда. Кофе хочешь?
– Хочу.
Я не стала злоупотреблять гостеприимством Матвеевой и через пятнадцать минут покинула ее, сославшись на то, что меня еще ждут великие дела.
Плутая по лабиринтам коридоров, я встретила своего знакомого, актера Александра Венгерского.
– Привет! Какими судьбами?
– На пробы приезжал.
– Удачно?
– Представь себе, да.
– Поздравляю. А в театре как?
– Все так же.
– А конкретнее?
– У нас три месяца назад премьера была. Знаешь, наверное. У меня с этим спектаклем какая-то дикая история произошла. Меня утверждают на главную роль. Приятно, конечно, но почему-то было как-то неуютно. Тогда я не мог понять, в чем дело. Идут репетиции, все нормально. И за десять дней до премьеры мою роль отдают другому актеру. А я играю, как всегда, что-то из «второго эшелона». Нормально? Так и с катушек слететь недолго. В общем, был месяц полного кошмара. И теперь, когда актер, которому дали мою роль, заболел, меня срочно ввели. За три дня я судорожно пытался вспомнить текст. В общем, дурдом. А вчера на спектакле тоже был номер. Пять минут до выхода, а Тани Макаровой нет. Все на ушах стоят. С ее выхода ведь спектакль начинается. Звонят ей, а она дома. Девушка забыла, что у нее спектакль. Пришлось срочно на ее роль Настю вводить.
– Весело живете, ничего не скажешь. А кому твою роль дали?
– Вячеславу Сапронову. Знаешь, наверное.
– А то! Тот еще фрукт.
– И не говори. Я однажды такую картину застал. Выхожу из театра после спектакля. Смотрю, на служебном входе преданные поклонницы Сапронова тусуются. Через какое-то время он выходит. Они счастливы. Так он выстроил всех и говорит вахтерше: «Видите их? Запомнили? Больше сюда не пускайте». И ушел. У меня был шок. Как так можно?
– Но он вообще славится непростым характером.
– Это еще мягко сказано. Перед выпуском спектакля он народ до истерики доводил. Приезжал в театр заранее, изучал костюмы и декорации. «А это что на сцене торчит? А здесь почему костюм узкий?» В общем, караул. Причем с этим спектаклем вообще много всякого было. Там одну из ролей играет наш старейшина Иван Антонович Новиков. Он на первую репетицию пришел с выученным текстом. Режиссер не знал, что делать. Как репетировать дальше? К этому времени еще не все артисты пьесу до конца дочитали. Такие вот пироги.
Проговорив еще минут десять, мы распрощались, и я покинула нашу «фабрику грез».
Часы показывали два. Впереди – три встречи. Я направилась к остановке. Троллейбус, как ни странно, пришел быстро. И тут я поняла, что засыпаю.
До очередной встречи оставалось минут пятнадцать. Я зашла в кофейню. Моего «экстремального» «ристретто» почему-то не оказалось. Возможно, я его просто не заметила.
– Девушка, а можно сымпровизировать?
– А что вы хотите?
– Двойной эспрессо, но в маленькую чашку.
– Да, конечно. С сахаром? – робко спросила она.
– Без.
Я взяла кофе и пошла искать свободный столик. Несмотря на разгар рабочего дня, в кофейне было не так уж мало народа. Столик у окна оказался свободен. Рядом галдела компания иностранцев – не то немцев, не то голландцев.
Постепенно я почувствовала «оживляющий» эффект кофе. Значит, до вечера как-то дотяну. Что ж, пора выходить. Хотелось все успеть и не опаздывать. Конечно, никто не стал бы мне на это указывать – это было мое право. Зачем лишний раз провоцировать конфликт, невысказанное раздражение, если можно обойтись без этого? И так проблем хватало. Может, потому, что накопились усталость, вечный недосып, надоели постоянные экстремальные ситуации, с пунктуальностью у меня в последнее время все чаще возникали какие-то нештатные ситуации. Как ни странно, прийти вовремя на этот раз мне удалось.
Встречи прошли удачно. Мне удалось пообщаться с приятными, умными людьми. Настроение было приподнятым. Оставалось завтра доехать до редакции и скинуть тексты, а также заехать к Белову. А сегодня, по дороге домой, – встретиться с Ритой и отдать обещанную статью.
– Я же просила скинуть мне это сегодня в течение дня, – начала Рита. – У нас, конечно, знают, что с твоими текстами проблем почти не бывает. Может, удастся поставить. А то лежит у меня текст – полный абзац. Не хотелось бы, чтобы твой «шедевр» оказался в «корзине». Ты меня понимаешь?
– Я все прекрасно понимаю. Но не разорваться же мне. Помимо того, что я пишу для своей редакции, я еще и «налево» что-то сдаю, время от времени и «джинсовать» приходится. А для того чтобы получить гонорар, приходится покрутиться. Опять-таки, всё во время упирается. Мне на той неделе Иваныч позвонил…
– Белов?
– Да.
– И чего ему опять надо?
– Просил сделать интервью с Кириллом Егоровым. Завтра повезу. Так я сегодня полдня на него угрохала. Потом было еще три встречи. А теперь еще и ты собак спускаешь. Я, между прочим, все сделала. Причем, заметь, как договорились – в понедельник.
– А ты не могла Белову сказать, что у тебя кроме него своих дел полно?
– А то ты не знаешь, что он из тех, кому проще отдаться, чем объяснить, почему ты его не хочешь.
– Все равно, с текстом могла бы не затягивать.
– Могла бы и завтра скинуть, между прочим.
– Это была бы подстава.
– Знаю, поэтому и вытащила тебя сейчас. Ни тебе, ни мне лишние неприятности не нужны. Ладно, давай по домам. Звони, если что.
– Хорошо. Спасибо за текст. Не пропадай!
– Она постарается.
А «джинсовать» действительно приходилось. Правда, бралась я за это нечасто. Если обычная работа в редакции – инфаркт каждый день, то проталкивание заказного материала – обширный инфаркт. Конечно, находясь в здравом уме и твердой памяти, подвергать себя такому риску не будешь, но деньги, как водится, решают все. Если за рекламную статью получаешь лишь смешные проценты, то за «джинсу» – скрытую рекламу – получаешь всю сумму. Наличными. Почти всегда – «зеленью». И главная задача – убедить редактора, что он себе никогда не простит того, что не поставил этот материал. И хорошо еще, если речь идет о звездах. В этой ситуации нет ничего хуже, чем «проталкивать» начинающих артистов или заведомо коммерческие проекты. Тут уж приходится эксплуатировать фантазию по полной программе: деньги-то заплачены. И отступать некуда. Но действовать надо осторожно. Любой намек на проплаченный материал – и можно потерять работу. А чем круче издание, тем люди в этих вопросах подкованнее. Но заказчик хочет видеть материал о себе в центральной прессе, его мало интересуют «Известия Подмосковья» или «Московский метростроевец». С ними-то проблем не будет.
Вот и сейчас я думала о том, как пропихнуть материал о грядущем спектакле Анатолия Одинцова, знакомого режиссера. Естественно, он «положил глаз» на «Московский еженедельник». Губа не дура! На все мои попытки выудить хоть какую-нибудь стоящую информацию он бодро провозгласил: «Ну что ты в самом деле! Пиши, что угодно, я тебе подтвержу любой бред!» Легко сказать: «Пиши». Знать бы еще о чем. На этот раз фантазия мне отказывала. Но после пятнадцатиминутной беседы и трех чашек кофе пальцы застучали по клавиатуре, а мысли, еле успевая за ними, толпились в черепной коробке и спешили обозначиться на мониторе, а затем вылиться на бумагу. Пришлось зацепиться за то, что ведущий артист перешел в другой театр, но, несмотря на перемены, будет как приглашенный играть в спектаклях Одинцова, и в премьерном – в частности. Я попыталась договориться с «Еженедельником». Фортуна в тот день была на моей стороне. У них на полосе образовалась дырка, которую они не знали, чем заткнуть. Я рассказала о премьере. Шеф-редактор дал добро. Как ни странно, никто ничего не заподозрил, и я, отправив новость по «мылу», с чистой совестью выключила компьютер и поехала домой.
Едва я вошла в квартиру, зазвонил телефон.
– Здравствуйте, девушка. – Звонила Рита. Неужели я ей не надоела за последние три дня? – Слушай, привези мне завтра интервью. Помнишь, мы с тобой на той неделе обговаривали?
– Давай послезавтра.
– Хорошо, но обязательно привези. Кстати, что ты не заехала сегодня к нам в редакцию?
– А чего я там забыла?
– Наглая! Как тараканка. У Пантыкина сегодня день рождения был.
– Вот радость – видеть его рожу! И потом, до вас пока доедешь – состаришься.
– Да, но такой спектакль был! Кстати, Юлька заезжала. Тебе привет.
– Спасибо. Как она?
– Хорошо. Все такая же жизнерадостная.
– Пантыкин ее, наверное, опять достал?
– Она его.
– То есть?
– Она решила отыграться за все. Подходит к нему – с днем рождения и всякое такое. Потом кладет коробочку на стол. Можно подумать, что там – золотой «Паркер» как минимум. Он открывает этот футлярчик. Не спеша, словно чуя подвох. А там… две пластинки с таблетками валерьянки.
– Супер! Ну, Юлька! Молодец, за всех отыгралась.
– Это еще не все. Потом прибежал Кешка. Ты же знаешь, у него язык всегда мысли опережает. Он эти таблетки увидел и спрашивает: «Что, Ген, «Виагру» подарили?» У Пантыкина шок непроходящий.
– Да, так опустить. Что же завтра будет?
– Посмотрим. Ну, не забудь про интервью.
– Хорошо.
– Да, хотела спросить. Ты в «Голдене» была?
– Да. Но тебя я там не видела.
– Я не поехала. Все нормально было?
– А как важнейшее из искусств?
– Фуршет был. Конечно, я у стола массу знакомых встретила. Как всегда. Виноград был. Я порадовалась.
– И о чем вы говорили?
– С кем?
– С виноградом.
