Текст книги "Жемчужное сердце"

Автор книги: Ирина Дынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Конан, пнул ногой большой кусок мрамора и покосился на убитого горем, Рахмата, вертевшего в руках обруч с черным камнем на самом длинном луче.

– Корона цела. Этой проклятой штуковине ничего не поделалось, но Гури прирезала бесноватая жрица своим серебристым ножичком. Отважная была девчонка, даром, что изнеженная аристократка, тверже иного мужика будет. Зря я послушал дайома, может, спасли бы малышку.

– О чем это ты, Конан? – насторожился туранец, подозревая очередную гадость.

– Видишь? – киммериец показал Рахмату на свои поджившие, а затем на его, воспаленные, ссадины – Рамасанти, помнишь, женщина-воин, что сражалась со мной по приказу дайома? Все было заранее продумано. Она специально отравила меня, да и тебя зацепила, словно бы случайно. Противоядие от страшной заразы знает только жрец Асуры.

– Ну и что? – туранец слегка оживился при мысли о том, что болезнь его, оказывается, излечима – Если мы не умерли раньше, то я надеюсь дожить до того момента, как он даст нам его, раз обещал.

– Девчонка умерла, забыл? – Конана слегка раздражала тупость приятеля – Вайомидис поведал мне почти обо всем, что здесь случилось, но он говорил, что обратно мы должны вернуться вместе с Гури, а она, как тебе известно, мертва. Верховному дайому нужна наследница престола, живая и здоровая, а не только цацка с черной жемжужиной.

Конан ненадолго замолчал, а затем заговорил вновь и Рахмат слушал его очень внимательно.

– Жрец показывал мне, во что превратился человек, заразившийся этой опасной гадостью. Лучше бы я этого никогда не видел.

– А может быть, Гури все еще жива? – осторожно предположил Рахмат – Случаются же в жизни чудеса!

– Только не в этом случае – угрюмо ответил киммериец – Никто не может жить без сердца!

Медленно поднявшись, северянин, усталый, как после седьмицы тяжелого труда, побрел по зале, склоняясь над каждым обугленным трупом.

– Где-то здесь – бормотал он – Я точно знаю, я видел.

Рахмат, подумавший было, что от всех треволнений долгого дня, Конан спятил, был приятно удивлен, когда тот извлек из под одного мертвого файнага чистый, сверкающий клинок своего меча. Затем киммериец отыскал одежду, подходящую ему по росту и сноровисто принялся одеваться, здраво рассудив, что тащиться по джунглям, в чем мать родила, крайне неудобно.

– Не знаю, что там задумал этот старец – ворчливо бурчал он – но я вернусь в Вейнджан и перережу ему глотку, если он не захочет дать нам противоядие.

Рахмат встал рядом с ним.

– Мы пойдем вместе, друг!

– Нужно похоронить девочку – печально проговорил киммериец, вглядываясь в прекрасное, юное лицо Гури.– Клянусь Кромом, если бы не эта рана на груди! Она, словно бы уснула! Нергал побери мерзкую бабу и ее смрадную богиню!

– Что именно сказал тебе Вайомидис? – поинтересовался Рахмат – Вы с ним долго секретничали, пока мы с Ади-Бассом обходили городские кабаки.

– Ничего – неохотно ответил варвар, досадуя на себя за то, что совсем упустил из виду кое-что из речей служителя Асуры. Тогда они показались ему полным бредом, но теперь…– Он сказал, что если Гурии все-таки умрет, то еще до захода солнца я пойму, что нужно сделать.. Раньше я думал, что мы должны похоронить ее до вечера, но теперь…

Лоб северянина прорезали глубокие морщины. Он о чем-то лихорадочно размышлял, что-то бормотал и Рахмат снова встревожился. Возможно, проклятая Сигтона, забрала у киммерийца не только мужское семя, но и часть мозгов, которых, то твердому убеждению туранца, у варваров итак было немного.

– Камень! – ликуя воскликнул Конан, хлопая себя по лбу – Конечно же! Как я мог забыть о жемчужине!

– Забыть? – глаза туранца опасно сузились, и он слегка отупил назад, держась подальше от спятившего, как ему подумалось, приятеля – Мы только и делали, что говорили об этом проклятом камне.

– Ты сам мне рассказывал. Помнишь – возбужденно говорил северянин – О свойствах жемчужины. Она особенная, говорил ты, может сделать человека богатым и счастливым, вернуть ему здоровье и.. Вспомни, Рахмат, вспомни наш ночной разговор, там, еще в туранских степях!

– Жизнь? – тихо прошептал туранец – Конан, ты и в самом деле думаешь, что подобное возможно? Очнись, глупец – из глаз Рахмата брызгнули злые слезы. Он страдал и не скрывал этого – Она вырезала у нее сердце, Конан и выдавила из него кровь, всю, до последней капли!

– Мы должны попробовать – в голосе варвара звучала решимость.

Он выхватил из рук Рахмата проклятое украшение и, оглянувшись, жахнул его о камень. Прекрасный обруч треснул и большая жемчужина упала в пыль, ему под ноги.

Не теряя времени, северянин взглянул на небо, кусочек которого виднелся в огромной дыре обвалившегося купола. Солнце уходило на запад, даря миру последние отблески своего света. От черных туч, поглотивших его во время колдовского обряда, не осталось и следа.

– Мы успеем – пробормотал северянин, хотя решимости в его голосе поубавилось.

Он положил невесомое тело девушки на окровавленный алтарь и с содроганием взглянул на ее грудь. Серебряное платье было разорвано, и кровь запеклась на месте ужасной раны.

– Конан, опомнись – словно издалека донесся до него голос туранца, но северянин решительно положил жемчужину прямо в кровавое месиво на груди у девушки.

И ничего не произошло. Не грянул гром, не померкло солнце и Гури, по-прежнему оставалась холодной и неподвижной.

Ее безжизненное лицо не порозовело и рана, на груди девушки, не исчезла.

Рахмат положил свою руку на плечо киммерийца.

– Не расстраивайся, друг – проговорил туранец – В легендах не всегда правда. Иногда они обманывают, жестоко.

– Ты прав, Рахмат – Конану было нелегко смириться с поражением, но он принял его – Глупо было надеяться на чудо. Пошли, нужно отыскать место и похоронить девочку до заката.

Помогая друг другу, усталые и разочарованные, они двинулись прочь из залы, ставшей могилой для многих, решив покинуть зловещие развалины как можно скорее.

Они уже почти зашли в подземный туннель, ведущий к выходу, как вдруг позади них раздался страшный грохот. Конан мгновенно выхватил меч из ножен, готовясь дорого продать свою жизнь.

Алтарь, на котором лежало мертвое тело княжны, исчез. Вместо него перед глазами приятелей возникла куча мраморной крошки и она шевелилась.

– Великие боги! – воскликнул Рахмат.

– Апчхи! – оглушительно чихнуло, обсыпанное белой пылью, миниатюрное существо и, полные негодования, черные глаза уставились на, словно громом пораженных, наемников.

– Куда это вы собрались, интересно? – великолепным капризным голосом поинтересовалось существо – Вы что, так и будете стоять там, как пара баранов и пялиться на меня? – тонкий девичий голос вывел приятелей из ступора, в который они впали при виде, похожей на привидение, фигуры – Не стойте же, как истуканы – черные глаза сморели уже настороженно и с неприязнью – Лучше помогите мне выбраться отсюда или, клянусь своими предками, я завизжу так, что потолок обрушится на ваши тупые головы!

Конан мигом стряхнул с себя оцепенение. Любые угрозы всегда приводили его в чувство и страшно злили.

– Гури? – задумчиво рассматривал он ладную фигурку, всю белую от крошек мрамора – Нет, это полный бред! Может ты зомби? Княжна-зомби?

– Зомби? – существо едва не задохнулось от негодования – Проклятые недоумки! Вы оскорбляете особу княжеской крови! – и неожиданно громко заплакало.

– Гури! – в один голос воскликнули друзья и бросились к рыдающей девушке.

Она, смеясь и плача, протягивала к ним тонкие руки.

Выбравшись из кучи щебня, в которую превратился алтарь древней богини, Гури, решив передохнуть, выслушала сбивчивый рассказ Конана, то и дело прерываемый выкриками радостного Рахмата.

Не в силах поверить в правдивость дивной истории она, недолго думая, обнажила грудь. Туранец стыдливо отвернулся, стараясь не смотреть на розовые округлости прекрасной девичьей груди, но Конан, может и не такой стеснительный, все же успел разглядеть длинный рваный шрам, на том самом месте, где жрица, недрогнувшей рукой, вонзила кинжал. Шрам казался старым и, как подозревал киммериец, вскоре должен был исчезнуть совсем. И тогда никто, кроме него и Рахмата, не будет знать, что в нежной груди юной княжны Вейнджана бьется холодный камень, а не пылкое сердце.

« Впрочем – меланхолично размышлял северянин, косясь на впавшую в глубокую задумчивость девушку – Боги творят и не такие чудеса. Возможно, со временем, черная жемчужина, долгие века бывшая проклятием дома магараджей, превратится в настоящее, живое сердце, перестав быть просто камнем. Смогла же чудесная магия вернуть жизнь невинной девушке. Хотя – Конан ухмыльнулся, лукаво поглядывая на радостного Рахмата – Если вейнжанка станцует еще раз перед ним свой танец, то недолго ей оставаться невинной!»

Помогая идти Гури, Конан невольно замедлил шаг возле обугленных останков ненавистной жрицы.

– Шанкар-Шарма! – с дрожью в голосе выдохнул Рахмат, склоняясь над тем, что еще недавно было черноволосой приспешницей богини Сигтоны – Когда-то ее звали Танусса. По ее доносу казнили моего учителя в Аграпуре. Поделом же ей! Она умерла от огня, как и он!

Гурии доверчиво протянула свою тонкую руку аристократки вору из Турана и Рахмат, с благодарностью принял ее.

Киммерийца же, волновало другое. Морщась и стараясь не вдыхать сладковатый запах горелой человеческой плоти, Конан, перевернув бездыханное тело, поднял с закопченного пола длинную серебряную спицу с ярким глазком из драгоценного рубина.

– Держи, растяпа – со вздохом произнес северянин, рассчитывающий прикарманить приглянувшуюся ему вещичку – Не стоит оставлять свои вещи в этом, богами проклятом, месте.

Рахмат благодарно взглянул на серое от усталости лицо друга и спрятал изящную вещичку, бывшую единственной памятью о его наставнике, в своей одежде.

Конан же, двинулся вперед, сжимая в руках тонкую цепочку с сияющей каплей алого алмаза.

« Хорошая цацка – размышлял варвар, тайком от остальных разглядывая украшение – Провинцию в Иранистане за него, конечно, никто не обещал, но если вдруг Вайомидис вздумает нас надуть и не заплатит, то камушек окажется недурным подспорьем на первое время.»

Отставшие от киммерийца Гурии и Рахмат, вскоре услышали его веселый голос:

– Прах и пепел! Клянусь Кромом, Рахмат, нам не придется тащить свои задницы в Вейнджан, утопая по пояс в проклятых болотах! Вы только посмотрите, кого нам послали боги, не иначе, как в благодарность за истребление логова файнагов! Слоны! До чего же я люблю этих ушастых тварей!

А через некоторое время, радость наемника сменилась проклятьями:

– Нергал тебя побери! Стой спокойно, толстокожая тварь! Ах ты, тупоумная скотина! Только в джунглях могут водиться подобные уроды! Стой, куда пошел, исчадие ада, да поглотит тебя Сет, ушастая жаба!

Гурии и Рахмат весело рассмеялись, чисто и звонко, как можно смеяться только в юности и, прислушиваясь к цветистым ругательствам киммерийца, догнали его. Впереди лежал долгий путь через джунгли, но уже никто не мог помешать им, вернуться назад.

Глава 16. Спасители и спасенные.

….Бывший магараджа Вейджана, Джафай-ирр, очнулся глубокой ночью в храме, ставшем одной большой могилой для десятков файнагов. Удивительно, но грозное пламя, не пощадившее Черную жрицу и ее служителей-файнагов, не повредило ему. Однако, спасавшие свои жизни жрецы, в паники мечась по объятому огнем храму, сбили с ног бывшего владыку и он, пролежав в забытье полдня и часть ночи, почти ничего не помнил. Он не помнил того, кем был, до похищения своей царственной особы файнагами, не помнил предательство своей наложницы Тайше, оказавшейся главой тех самых, объявленных вне закона, файнагов. Тем более, Джафай-ирр не помнил, как стал игрушкой в руках вероломной Тайше и, выполняя ее приказы, отдавал ни в чем не повинных людей в жертву злобным демонам-ракшасам. Там, на болотах, гнувшие спины на плантациях черного лотоса люди, ненавидели его, ставшего из Джафай-ирра, Выродком, едва ли не больше, чем демонов, вызванных Шанкарой из преисподней самой Катар.

Факелы, почти потухшие, давали слишком мало света. Где-то в ночной тьме безумно хохотали гиены, слышался рык, редкого, но все еще встречающегося в этих местах, льва. Ночные хищники выходили на охоту.

Бывший магараджа, не помнящий своего имени, выбрался из подземного храма, чьи коридоры были наполнены обгоревшими трупами и, не раздумывая, направился в глубину джунглей.

Неведомые силы хранили в опасной ночи несчастного, лишенного памяти, человека. Он брел, казалось, наобум, купаясь в серебристом свете луны. Но, если присмотреться, то можно было заметить, что ноги его ступают точно по следам двух могучих слонов, найденных Конаном и его друзьями подле разрушенного оплота файнагов.

Медленно, но целеустремленно, двигался Джафай-ирр по следам своей дочери Гури и двух ее спутников.

Рано или поздно, они должны были встретиться.

**

Тысячи лет прошли с того момента, как захлопнулись двери темницы. Порой Ченгир-хану казалось, что он сходит с ума. Его тело, не привыкшее к жесткому каменному полу, служившему последнее время постелью надменному вендийскому принцу, покрылось синяками, желудок бурчал от голода, а губы пересохли от жажды.

Вначале он метался по каменной клетке, точно раненый тигр, призывая проклятья богов на головы вероломного пса Ади-Басса, на Юасмину, свою сестру, выславшую его из Айодии в этот глухой уголок, кишащий предателями. Затем, когда силы стали покидать его, Чегир-хан затих, напряженно вслушиваясь в темноту, лишь изредка издавая пронзительные вопли, в надежде, что кто-нибудь услышит и придет к нему на помощь.

Проходили часы, а никто не шел и Ченгир-хан вконец отчаялся.

….– Ты! – воскликнула Рамасанти, узревшая, неожиданно для себя, Зуялу, точно призрак, возникшую в тиши запутанного лабиринта под Лунным дворцом.

Вот уже кого не ожидала отыскать здесь кешанка, так эт свою заместительницу, которая должна была вместо нее командовать отрядом Черных стражей.

Как подозревала Рамасанти, отряд ее, скорей всего сейчас заперт в темнице. Ади-Басс не рискнем оставить на свободе Львиц Вейнджана, зная о преданности их командира раджассе Марджены и Вайомидису.

Зуяла казалась напуганной и ошеломленной, не меньше, чем Рамасанти.

– Предательница! – измотанная недавними событиями, Рамасанти не стала вникать в бессвязные слова Зуялы.– Так вот кто наушничал Ади-Бассу на меня, выдавая наши тайны! Твоя бабка, зингарка, научила тебя этому!

Зуяла, чью преданность только что подвергли сомнению, вспылила. Та малая толика зингарской крови, что плескалась в ее венах, звала к немедленному отмщению. К тому же в словах Рамасанты присутствовала правда – ей, Зуяле, действительно пришелся по нраву красивый придворный раджассы Марджены и именно беспокойство о нем, а не только врожденная подозрительность, толкнули девушку проследить за капитаном Копьеносцев и вендийским принцем.

Рамасанти, как видно, ничего не желала слушать.

Кешанка выхватила из-за пояса длинный кинжал из отличной акбитанской стали и приготовилась к нападению. Ее соперница, вооруженная тувларом, имела некоторое преимущество, но, как надеялась Рамасанти, умение и навык помогут ей покарать предательницу.

Держа в одной руке горящий факел, а в другой кинжал, Рамасанти начала наступление.

Сталь загремела, оружие одной встретилось с оружием другой и искры засверкали в темном подземелье дворца.

– Жалкая тварь! – Рамасанти, ловкая, как леопард, легко отклонилась от выпада Зуялы и, крутнувшись на месте, ткнула кинжалом в то место, где только что стояла Зуяла. Но та, не менее ловкая, чем ее командир, уже отскочила в сторону и, в свою очередь исхитрившись, дотянулась кончиком сабли до запястья противницы. Громко зазвенела сталь – широкие браслеты на руках кешанки приняли удар на себя, и девушка лишь вскрикнула, вновь и вновь пытаясь достать кинжалом соперницу.

– Ты сошла с ума, Рама! – Зуяла едва перевела дыхание, как бывшая подруга в прыжке почти достала ее своим оружием. Было ясно, что выучка и навык кешанки сыграют решающую роль в поединке. К тому же Рамасанти яростно махала факелом, пытаясь ослепить соперницу и выжечь ей глаза.

– Ревность ослепила тебя! – Зуяла почти кричала, сражаясь из последних сил. В Раму, точно демон вселился. Она теснила свою заместительницу, загоняя ее все дальше и дальше в извилистые туннели лабиринта, откуда самостоятельно той было не выбраться. Темнота и мрак были готовы поглотить двух неистовых воительниц.

Неожиданным, сильным движением, Рамасанти нанесла удар и тут же, поднырнув под усталую руку соперницы, тяжелым браслетом ударила ту по подбородку. Громко лязгнули зубы, и губы Зуялы залила кровь. Девушка выронила тувлар и, позабыв о защите, схватилась руками за разбитое лицо.

– Это научит тебя дисциплине – Раме тяжело далась победа, но теперь, медленно приближаясь к обезоруженной сопернице, она готовилась прикончить ее.

– Тебе, наверное, будет интересно узнать, что твой любовничек почти победил – кешанка дико злилась и не скрывала этого – И ты помогала ему во всем, гнусная предательница. Он заточил Вайомидиса, моих девушкек запер в темнице и готовится взять в жены леди Марджену. Но, он просчитался! – глаза Рамасанты горели злобой и пылали яростью – Я еще жива! Вначале я прикончу тебя, а затем доберусь и до него!

– Я следила за ним! – цепляясь за соломинку, завопила Зуяла, понимая, что еще мгновение и будет поздно – Он куда-то увел вендийского принца. В саду есть тайный ход, никому не известный. Я пошла за ними и заблудилась. Никто не откликался на мой зов. Рамасанти! – взмолилась Зуяла – Он убил бы меня, если бы знал, что я слежу за ним и принцем! Может, он убил и Ченгир-хана тоже?

Рамасанти опустила руку с кинжалом и задумалась. Темные глаза перестали метать молнии. Через мгновение взгляд ее посветлел и она подала Зуяле руку.

– Забыто, подруга – кешанка не собиралась извиняться – Ты и впрямь вела себя подозрительно, все время хихикала с мерзким изменником, а затем исчезла. И вдруг я встречаю тебя в подземелье, чем только подтвердила свои подозрения!

Зуяла перевела дыхание и была вынуждена признать, что в этот раз смерть едва не задела ее своим крылом.

Рамасанти была не из тех, кто прощает ошибки и ей, Зуяле еще придется заплатить за свою симпатию к пригожему кшатрию.

– У меня есть карта – голос кешанки звучал сухо и решительно. Она вновь стала командиром Львиц Вейнжана, даже имея в распоряжении лишь одну из них – Возможно изменник спрятал принца в одном из коридоров подземелья. Мужайся, подруга, придется попотеть!

**

…..Страх и ужас гнал ее прочь от развалин храма, так долго бывшего ее домом.

Шарма бежала, задыхаясь от напряжения, но остановиться не могла. Она мчалась, точно вспугнутая лань и ветви деревьев хлетали ее лицо. Животные отступали перед обезумевшей женщиной, и даже хищные твари не видели в ней дичи.

Смерть и хаос, царившие в зале жертвоприношений Сигтоны, стояли у нее перед глазами. Лицо сестры, искаженное мукой агонии не отступало ни на мгновение.

Сестра, которая была сильнее ее в тысячу раз, мертва. Мертва и душа ее теперь отдана демонам на поругание. В самых черных преисподнях ада томится теперь Шанкара и вопиет об отмщении.

Нога Шармы подвернулась и она кубарем покатилась по земле.

Невыносимая боль пронзила ее измученное тело и женщина, только теперь, заметила, что оно изменилось.

Ужасная гибель сестры и развоплощение Сигтоны, сняли мерзкое заклятье, наложенное на нее в наказание за дерзость и ослушание.

С восторгом наблюдала Шарма за тем, как зеленая чешуя отлетает от нее, словно сухие листья и как кожа ее тела вновь белеет, становясь мягкой и нежной. Исчезли отвратительные уши и клыки, выпирающие изо рта, пропало ужасающее зловоние, сводившее ее с ума последнее время.

Но все же Шарма чувствовала, что изменения, случившиеся с ней, не пройдут бесследно. Она встала, отряхнула с себя листья и землю. На ней не было одежды и лишь волосы, густые и пышные, черной волной прикрывали ее тело. Женщина огляделась вокруг, уже более спокойным взором обводя глазами окрестности.

Она узнала эти места и радостно вскрикнула.

Темная госпожа даже после гибели не оставила ее своими милостями.

Теперь она могла отыскать приют и поддержку.

Здесь, в темных вендийских джунглях, таился храм еще одного полузабытого божества, запрещенного в Вейнджане. Его жрецы были не менее жестоки и свирепы, чем последователи Сигтоны.

Шингшанг – Тысячеголовый Бог Кобр примет ее и поможет отомстить. Темная сила Шармы взывала к мрачному богу и он готов был ответить.

…Круглыми от удивления глазами, Рамасанти смотрела на, вышедшего к ней из тьмы, человека. С трудом, кешанка признала в этом, одичавшем от страха и одиночества, человеке, надменного и спесивого Ченгир-хана, принца Вендии. Он схватился за нее обеими руками и крепко держал, не собираясь отпускать.

Кешанка презрительно поджала губы.

« Подумать только, что могут сделать с мужчиной несколько часов неизвестности! – усмехнулась она – Раньше этот надутый павлин не слишком-то обращал на меня внимания, разве что мог шлепнуть по круглому заду, думая, что я шлюха, нанятая для развлечения солдатни».

Ни слова не говоря, девушка сунула в руки иноземному господину свой собственный кинжал и знаком приказала тому молчать и следовать за ними. Зуяла и Ченгир-хан повиновались командиру Черных стражей Вейджана беспрекословно.

Глаза знатного вендийца горели беспощадным огнем, а руки судорожно сжимали дареное оружие. Ченгир-хан благословлял Асуру Всемилостливого, вернувшего ему свободу руками темнокожих дев и, скрежеща зубами, ожидал того момента, когда сможет вонзить острое лезвие кинжала в черное сердце, предавшего его доверие, кшатрия. Теперь же он был готов во все помогать своей спасительнице, не взирая на ее низкое происхождение и делать это до тех пор, пока ее действия будут соответствовать его собственным планам.

Тихими коридорами, постоянно сверяясь с планом, который Раме вручил Вайомидис, они подобрались вплотную к дворцовой темнице.

Девушки плохо знали каменный лабиринт, большинство туннелей вообще вели вглубь, неизвестно куда, а карта служителя Асуры изобиловала неточностями и, прошло несколько часов, пока Рамасанти не отыскала нужный ей поворот.

Три охранника, в форме Копьеносцев, прохаживались перед дверью, окованной железом.

Рамасанти поморщилась – именно в этой узкой камере содержались Конан и Рахмат до того самого момента, пока их не освободили по приказу раджассы. Теперь же, Ади-Басс, желая унизить Черных стражей, ухитрился запереть в небольшом пространстве душной темницы около полусотни воительниц, хотя места там хватало едва лишь для десятка узников.

Словно оголодавший хищник, Рамасанти набросилась на стражников из темноты, откуда они никак не ожидали нападения. Голыми руками девушка свернула шею несчастному и, вооруженная его тувларом, повернулась к остальным. Второй охранник, так же был убит мгновенно – острие кинжала пробило его грудь и Ченгир-хан, довольно ухмыльнулся, обтирая лезвие об одежду убитого. Зуяла, яросто размахивая кривой туранской саблей, теснила оставшегося в живых воина, прижимая несчастного исполнителя воли предателя к стене и лишая малейшей возможности позвать кого-либо на помощь.

Кинжал вендийца нашел сердце стражника в тот момент, когда острая сабля кешанки рассекла его шею, залив одежду алой кровью, фонтаном ударившую из раны.

Тяжело дыша, Рамасанти вытащила связку ключей из кармана мертвеца и бросилась к дверям, открывать запоры, освобождая, заключенных в подземелье, девушек. К вящему удивлению Ченгир-хана, здесь же он отыскал и своих личных телохранителей в мундирах, грязных и изорванных. Беднягам здорово досталось, ибо Ади-Басс никак не желал прощать вендийцу желания жениться на раджассе и стать правителем Вейнджана. Вот и пришлось несчастным слугам терпеть побои от охраны дворца, а затем задыхаться в тесноте, вместе с попавшими в опалу Черными стражами.

Не чаявшие увидеть своего повелителя живым и невредимым, подданные Ченгир-хана упали на колени перед воскресшим из небытия принцем, провозглашая благодарственные молитвы, но тот, раздраженно прикрикнув на них, устремился влед за Рамой и ее Черными стражами, рассчитывая застать Ади-Басса врасплох и едва ли не в теплой постели.

Кешанка хорошо знала дворец.

Уверенные в своей безопасности, Копьеносцы проявили беспечность и темнокожие девы без труда завладели арсеналом, спешно расхватывая вооружение. Затем Рамасанти повела свой отряд в Малый царский дворец, где через малолюдные коридоры воительницы прокрались в галерею над Залом Аудиенций. Там они и остались, никем не замеченные. А ждать, бывшие гладиаторши умели.

К тому же, дворцовая челядь, насмерть перепуганная бесчинствами, внезапно ставшими хозяевами положения, Копьеносцами Ади-Басса умело попряталась, скрывшись в своих комнатах до лучших времен. Хуже всего пришлось девушкам из пардханы Джафай-ирра и их миловидным служанкам. Ади-Басс, весьма великодушный, в честь своей победы, разрешил своим воинам, свободным от стражи, выбрать себе любую невольницу в качестве награды и обрадованные Копьеносцы веселились во всю. Из стен пардханы доносились пьяные вопли, песни и жалобное повизгивание невольниц. Их товарищи, стоящие в карауле, с завистью прислушивались к веселым возгласам и больше думали о развлечениях, чем о своих обязанностях.

В результате блестящий план Рамасанти сработал и Ади-Басса, вскорости, ожидал весьма неприятный сюрприз.

Разодетый в свое лучшее платье из дорогого шелка и муслина, накинув на широкие плечи белоснежный, затканный золотом плащ, узурпатор важно восседал на троне магараджей, ожидая появления раджассы Марджены и Верховного служителя Асуры.

Прошло три дня из требуемых Вайомидисом семи, но терпение Ади-Басса было на исходе.

В Зале Аудиенций не было никого из представителей знатых родов – в княжестве еще не знали о государственном перевороте и лишь безмолвные воины, в форме Копьеносцев были свидетелями триумфа своего капитана и предстоящего бракосочетания.

Белоснежный тюрбан, украшенный павлиньим пером, венчал голову вероломного победителя. С наигранным равнодушием он рассматривал в окне золотые купола величественного храма Асуры и темнеющий вдали горизонт.

Тихие звуки шагов нарушили покой Тронной залы дворца. В сопровождении двух юных служанок, насмерть перепуганных и зареванных, в зал вошла раджасса. Позади нее шли четыре воина с обнаженными мечами. Слегка пьяные вояки, весело посмеивались, щипая служанок за аппетитные задницы. Их не смог остановить даже высокий ранг раджассы, ставшей пленницей в собственном дворце.

– Что все это значит, капитан? – разгневанно вопрошала раджасса своего придворного.

Ожидавший увидеть, беспомощную в своем безумии женщину, капитан сглотнул слюну и чуть не подавился от неожиданности. Полный ярости голос раджассы привел его в чувство.

– Как посмел ты, ничтожный слуга, оскорбить Нас, законную повелительницу, посягнув на Наш трон и на Нашу особу?! – грозно звенел надменный голос Марджены – Ты, предатель и изменник, покусился на трон, по праву принадлежащий лишь Нашей возлюбленной дочери, княжне Гури!

– Клянусь своими предками – опомнился капитан, вскакивая с трона и приближаясь к разъяренной женщине – я очень рад, что ваше величество пришло в себя и что безумие покинуло вас. Было бы очень неприятно брать в жены сумасшедшую. Она была бы плохой матерью моим детям, а ведь я рассчитываю, что мои потомки будут править Вейджаном еще многие годы!

– У тебя не будет ни предков, ни потомков! – зловеще пообещала женщина и ее, обычно кроткие глаза полыхнули яростью – Мы сравняем с землей твой родовой замок и уничтожим всех. Кто состоит с тобой, Ади-Басс, хотя бы в отдаленном родстве! Само твое имя будет забыто!

Кшатрий только усмехнулся на угрозы беспомощной, как он думал, женщины.

– Не стоит грозить мне, Марджена – растягивая слова, проговорил он – Жена должна подчиняться мужу и слушаться его. Если я захочу, то ты будешь танцевать обнаженной передо мной и моими гостями, как и положено самой низкой рабыне. Не заставляй меня унижать тебя, ведь я хочу, чтобы ты была мне женой, а не просто наложницей.

– И ты осмелишься так поступить? – презрительно спросила раджасса и злые слезы блеснули в ее прекрасных глазах, но Марджена упорно задрала свой подбородок вверх, демонстрируя непокорность – Тебе придется убить меня, слуга, для того, чтобы занять мой трон!

– Не сейчас, моя красавица, не сейчас! – пробормотал кшатрий, уязвленный до глубины души тем, что раджасса предпочитает смерть браку с ним, Ади-Бассом – А дальше посмотрим…

Марджена обвела Тронный зал глазами, полными печали и, не заметив никого, кроме охраны, глубоко вздохнув, величественно поднялась по ступеням и заняла свое место на княжеском троне, который, изогнувшись в шутливом поклоне, издеваясь над ее беспомощностью, уступил ей Ади-Басс.

– В последний раз, моя госпожа – прошептал он, касаясь губами ее розового ушка.

Марджена только вздрогнула от омерзения.

Двери распахнулись еще раз, и показалась процессия жрецов в широких темных одеждах. Впереди всех шел Вайомидис.

Лицо почтенного старца было угрюмым. Сжимая в руках тяжелый посох, Верховный жрец приблизился к трону и отвесил низкий поклон, сидящей на нем женщине, полностью игнорируя Ади-Басса.

Тот позеленел от подобной наглости и непочтительности.

Женщина на троне царственно кивнула Верховному дайому. Глаза жреца вспыхнули от радости. Он понял, что безумие, насланное Шанкар-Шармой, покинуло его прекрасную госпожу. Стражники замерли, вытянувшись в струнку, когда женщина в пурпурных одеждах величаво спустилась вниз и стала подле жреца.

Многим, очень многим не нравилось, что Верховным дайомом княжества стал чужеземец.

Однако, Вайомидиса боялись. Боялись те, чья совесть была нечиста и запятнана преступлениями. Само имя жреца внушало ужас.

И теперь, стоя рядом с Мардженой, он спокойно наблюдал за Ади-Бассом, еще не знавшим о том, что его могущественная союзница, Черная жрица, потерпела поражение.

Впрочем, вероломный вельможа, добившись желаемой власти, совершенно позабыл о файнагах и их жрице. Он ни с кем не желал делиться плодами своей победы. К тому же, файнаги всегда стояли вне закона и он, став магараджей Вейнджана, продолжит их преследование, пока не переловит всех до единого и не украсит их телами колья на площади Звезды.

Что же касается колдуньи…С ней Ади-Басс собирался расправиться руками нового Верховного дайома, своего ставленника, рассчитывая заменить Вайомидиса кем-нибудь из тех, кто лояльно отнесется к нему и признает узурпатора законным правителем страны.