Текст книги "Жемчужное сердце"

Автор книги: Ирина Дынина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Ты не ослышался, Ади! Засыпь колодец или тебя сожгут на площади, как преступника! Какой будет удар для твоих благородных родителей!

Ади-Басс помчался по длинному коридору, а вслед ему несся язвительный хохот покинутой и преданной им любовницы.

– Спеши, Ади!– шептала кешанка, смахивая с покрасневших глаз мелкие капельки соленых слез. Ее самые худшие подозрения нашли подтверждение и сердце девушки было разбито.– Видно Вайомидис куда лучше меня разбирается в людях, иначе он сказал бы тебе о прибытии Ченгир-хана. Мне жаль тебя, Ади.

Глава 12. Танец невесты.

Приятелям уже три раза приносили пищу с тех пор, как они оказались пленниками Шанкар-Шармы. О вероломной жрице не было ни слуху, ни духу и это радовало Конана больше всего.

Пока Рахмат дремал, находясь под воздействием магической силы Алмаза Власти, киммериец успел обшарить темницу вдоль и поперек в поисках выхода. Однако, его быстрый ум и наметанный глаз не смогли обнаружить пути к бегству. Но деятельная натура варвара не могла примириться даже с мыслью о неволе.

Знаменитой отмычки Бела, хитроумного бога воров, принадлежавшей ранее Рахмату, у них больше не было, ибо жрица Сигтоны смогла уловить ауру, исходящую от этой вещички и отобрала ее у туранца, не сумевшего противостоять ее колдовским чарам.

Что же касается Конана, то он рассчитывал в самом скором времени прикарманить, как серебряную спицу с рубиновым глазком, способную отворить любой замок, пусть даже и заговоренный, так и сам Алмаз Власти, древнюю стигийскую святыню, который помимо всех магических штучек, коих варвар, в силу своей натуры, терпеть не мог, был просто еще и редчайшим драгоценным камнем, за который, при желании, можно выручить немало симпатичных, полновесных туранских империалов.

Насколько Конан успел понять – стражников за дверью не было. Уверенная в своем искусстве, Черная жрица не сочла нужным караулить пленников при помощи файнагов, а доверила это зачарованному замку. В другое время, Конана оскорбило бы подобное пренебрежение к его персоне, но теперь, киммериец только радовался самоуверенности и недальновидности служительницы Сигтоны.

Кормили пленников неплохо, хотя каждое блюдо и выглядело несколько экзотично. Однако Конану много раз в своей жизни приходилось вкушать и более странные вещи, вот он и поглощал пищу с завидным аппетитом, не особо разбираясь в том, что именно он ест. Главное, что пища не убегает и не уползает с тарелки, а внешний вид… да Нергал с ним!

Погружая пальцы в пряный соус и заглатывая большие куски нежного мяса, киммериец жалел, что вина, даже такой дряни, как вендийская белая акура, пленникам не полагалось. Возможно файнаги, так же как и жрецы Асуры Пресветлого, не употребляли ничего крепче воды. Впрочем, на этом сходство между двумя культами заканчивалось.

Рахмат же, наоборот, тупо ковырялся в тарелке, равнодушно опрокидывая на пол один кусок за другим.

Киммериец, слегка подуставший от его опустошенных глаз и кислого выражения лица, всячески пытался привести приятеля в нормальное состояние, но после нескольких безуспешных попыток, бросил это бесполезное дело и в очередной раз принялся обшаривать камеру, в надежде развлечь себя хоть каким-нибудь занятием. Описав десятый круг, он раздраженно пнул носком своего сапога выступающий из замшелой стены камень. Доходя до этого места, он обычно пинал ногой этот выступ и, в очередной раз ушибив ногу, разражался громогласными ругательствами. В этот раз все случилось по другому. От удара нога знакомо заныла, но раздавшийся в тишине скрежет, заставил Конана проглотить, готовые сорваться с языка проклятия.

–Ха! – воскликнул варвар, присев на корточки и разглядывая пыльный провал в полу – Не зря, значит, я пинал ногами эту штуковину. Клянусь задницей Нергала, мы еще выпустим кишки всем этим придуркам, вместе с их полуумной ведьмой.

– Рахмат!– окликнул он, возлежащего с безразличным видом у мокрой стены, приятеля – Очнись, бестолочь, пора немного проветрить твои мозги, а то они совсем закисли в этом захолустье.

И весело насвистывая, Конан подхватил на руки Рахмата, протиснулся в узкое, темное отверстие, навстречу неизвестности.

Выдолбленный в скальной породе тайный лаз, скорей всего был неизвестен нынешним обитателям полуразрушенного дворца. В противном случае, Шанкар-Шарма никогда бы не поместила пленников именно в эту камеру.

Теперь у Конана не было ни меча, ни кинжала, но он все равно продолжал упорно ползти по узкому проходу, увлекая за собой, безразличного ко всему происходящему, туранца.

Киммерийца порядочно утомили блуждания по негостеприимным местам, где передвигаться приходилось, в больших случаях под землей и где из темноты того и гляди грозил вывалиться мохнатый паук-переросток или агрессивный вендиец с кашей вместо мозгов.

Пыхтя и сплевывая, Рахмат тащился за Конаном, пока тот не уперся носом прямо в камень. Киммериец напряг мускулы и надавил на преграду, но стена даже не шелохнулась.

Неизвестные строители затерянного в джунглях города, постарались на славу. Века прошли с тех пор, как в землю был положен первый камень, а стены подземелья пережили их как один миг.

Путешествие во мрак неизвестности окончилось ничем.

Чертыхнувшись, Конан плюхнулся задницей прямо на землю и, задрав ноги, свалился в неожиданно возникшую под ним яму.

Громкий хруст и звучные проклятия, произносимые на незнакомом туранцу наречии, заставили того проявить инициативу.

Рахмат осторожными шажками приблизился к провалу и склонился над ним.

– Давай сюда!– услышал он голос киммерийца – Здесь невысоко, так что шею не сломаешь.

Но туранец итак сделал большое усилие, передвинувшись на несколько шагов по собственной воле. Приглашение Конана он понял, но в его помутненном сознании образ могучего киммерийца принял туманные очертания, а медленнотекущие мусли затормозили и его движения. Поэтому, когда Конан бесцеремонно ухватил его за шиворот, Рахмат принял это, как должное.

Княжна Гури, приоткрыв свой прелестный ротик, с изумлением уставилась на свалившегося ей прямо на голову, киммерийца. Взвизгнув, девушка прикрыла лицо руками, но узнав синеглазого варвара, уже один раз пытавшегося спасти ее, успокоилась. Когда же тот, шепча непонятные ей слова, втащил в ее темницу еще и Рахмата, девушка совсем повеселела.

Грациозным движением она откинула со лба темную прядь волос и легкой походкой приблизилась к северянину.

– Совсем плох!– огорченно пробормотал Конан, ощупывая руками горячий лоб туранца – Мало нам было Вайомидиса с его отравой, так еще и эта шлюха мороку напустила со своим алмазом. Попадется мне – ноги повыдергиваю!– злобно пообещал киммериец, примериваясь залепить туранцу пощечину, просто так, на всякий случай, вдруг да поможет.

– Скоро придет в себя – уверенно пообещала девушка – Совсем немного потерпеть осталось твоему другу.

– Откуда знаешь, цыпленочек?– грубовато поинтересовался варвар, повнимательней присматриваясь к ней – Я сам видел, как ты с ног свалилась, когда проклятая ведьма начала махать у тебя перед носом своей блестящей побрякушкой.

– Свалилась.– весело согласилась Вайнджарская княжна – Только ненадолго. Я могу сохранять частичку силы, но Шанкар-Шарма не знает об этом. Может быть я тоже немножко ведьма. Шанкара слишком часто пользовалась алмазом, проверяя на мне его чары. Но в моих жилах течет кровь многих поколений правителей и я научилась сопротивляться магии файнагов. Если она узнает об этом, то заберется в тайные уголки моей души, и я стану такой же беспомощной, как и твой друг.

– Ну-ну!– недоверчиво проворчал киммериец – Может ты и права, цыпленочек. Значит, мы ничего не сможем для него сделать?

Гури посмотрела на синеглазого северянина пристальным, оценивающим взглядом, словно опытная шлюха на потенциального клиента. Ее большие, темные глаза на полудетском лице смутили киммерийца своей откровенностью.

– Ладно, девочка!– пробормотал варвар, чувствуя себя чуть ли не стариком – Только этого мне не хватало. Твои родители плохо заботились о твоем воспитании – попытался он неуклюже пошутить – Ты что, никогда не слышала, что нельзя смотреть на мужчину такими глазами?

Гури не обратила внимания на упрек, звучавший в словах иноземца, поглощенная своими мыслями тайными желаниями.

– Я могу попытаться разбудить его – девушка облизнула пухлые губки, быстрым движением сбрасывая на пол скудное одеяние и оставив на своем золотистом теле лишь драгоценности.– Но я никогда не делала этого раньше и ты не должен сердиться, если у меня ничего не получится.

И, прежде чем северянин успел произнести хотя бы слово, тихим, нежным, словно журчание лесного ручейка, голосом, Гурии запела любовную песенку, извиваясь, точно бескостная змейка перед затуманенным взглядом Рахмата.

Разинув рот, словно мальчишка-девственник, варвар смотрел на то, как молоденькая темноволосая девочка, вероятней всего еще невинная и чистая, хотя ее бесстыдные движения заставляли сомневаться в этом, страстно изгибая свое тело, демонстрирует ему, чужестранцу, сокровенную тайну вейнджанской девушки – танец невесты, который, по обычаю, танцует новобрачная в первую ночь для своего избранника.

Происходящая из самой, что ни на есть знатной семьи, Гури была обучена этому танцу с детских лет, еще не понимая его значения. Но теперь, она настолько осмысленно отдалась движению и ритму, что сама себе казалась не жертвой файнагов, а юной женой, соблазняющей собственного супруга.

Тысяча и один поворот головы, плавные изгибы бедер, бесконечные движения рук и ног, слились в единый порыв и вот уже не только киммериец, но и туранец, нашедший в себе силы перебороть губительные чары служительницы Сигтоны, словно завороженный любовался ее прекрасным, золотистым телом, душистым, точно спелый персик, таким зовущим и цветущим.

Грудь княжны бурно вздымалась, волосы темным потоком струились по точеным плечам, призывно алел, словно лепесток мака, большой, чувственный рот.

Рахмат застонал от охватившего его вожделения.

Княжна облизнула красные, чуть припухшие губы и обвила гибкими руками худощавое тело туранца. Девушка приблизила свое раскрасневшееся лицо к лицу Рахмата и жадно припала своими губами к его рту.

– Гордись, чужеземец – пылко прошептала она ему в ухо – Ты получил первый поцелуй Гури, наследницы трона, принцессы крови. И я отдала его тебе добровольно и с охотой!

Неожиданно прервав пылкий поцелуй, Гури отшатнулась, словно он обжог ее нежную кожу и отбежав в дальний угол камеры, прикрыла одеждой свое соблазнительное тело.

Девушка заплакала горько, навзрыд.

– Ты что, укусил ее, придурок?– грозно рыкнул Конан, но Рахмат лишь скорчил страшную гримасу, показывая, что он здесь совсем ни при чем, что слезы – это всего лишь дамские капризы.

Приятели недоумевающее переглянулись. Очарованные ее танцем, в котором воедино слились чистота и вожделение, невинность девственницы и распутство куртизанки, они внезапно обнаружили перед собой сильно обиженную девочку, почти ребенка.

– Что ты, что ты, цыпленочек! – ласковая поглаживая ее по худенькой спине, говорил Конан – Посмотри, посмотри вот, своего ты добилась – и он пихнул в бок туранца.– Рахмат живехонек и здоровехонек, он больше не похож на мокрую курицу и смотрит на тебя, цыпленочек, глазами настоящего мужчины, а не как деревянный болванчик с водицей вместо крови.

– В том-то и дело – громко всхлипнула девушка – В том-то и дело, что вы оба мужчины!

Конан и Рахмат, уставившись друг на друга, расхохотались в один голос.

– Цыпленочек, ты что, сомневалась в этом? – даже как-то обиженно спросил Конан – По моему, это трудно не заметить. Рахмат, правда, обожает рядиться в женские тряпки и шастать в непотребном виде по улицам, но он мужчина, уверяю тебя, да и я тоже!

– Я…я теперь никогда не смогу выйти замуж – рыдала девушка, пряча свои прекрасные глаза от пытливого взгляда киммерийца.– Я не должна была так танцевать перед вами, не должна! Боги накажут меня за нарушение обычая!

Конан чувствовал себя слегка непривычно в роли няньки, сующей сладкий леденец в рот хныкающему ребенку, но, тем не менее, он попытался утешить не на шутку расстроенную княжну.

– Послушай, цыпленочек, найдется немало мужчин,готовых на многое только ради одного лишь поцелуя такой красотки, как ты. А то, что ты танцевала перед нами, так это…

– Ты не понимаешь!– в отчаянье заламывая руки, воскликнула княжна – Так танцевать я должна была только раз в своей жизни и только перед своим супругом, в нашу первую ночь, а теперь…

– Мы никому не расскажем об этом!– попытался развеять ее мрачные мысли туранец, чувствуя себя немного виноватым, ведь именно из-за него разыгралась эта буря в кувшине воды.

– Это все равно не поможет – горько прошептала Гурии.

– Тогда тебе не остается ничего другого, кроме как выйти замуж за одного из нас – снова попытался пошутить Конан и вновь неудачно и тут же получил чувствительный толчок от разгневанного приятеля.

– Не плачь, цыпленочек, – Конан погладил девушку по черноволосой головке – Тебе не обязательно терзать себя подобными мыслями. Твоя мать показалась мне весьма разумной женщиной, в отличие от твоего отца, да заберет Сэт его душу! Она подыщет тебе мужа под стать твоей красоте и самоотверженности. Мы еще попьем вина на твоей свадьбе!

Княжна тяжело вздохнула и уставилась на варвара, точно на неразумного ребенка.

– Ты все-таки не понимаешь – спокойно ответила она – Эта мерзкая женщина, да покарает ее Асура своей беспощадной десницей, она решила погубить не только меня, как погубила моего несчастного отца. Ее жертвой станет мой народ, вся страна, от гор до побережья.

– Это мы уже поняли – кивнул киммериец. Для него ее слова не стали новостью.

– Шанкара решила вернуть в наш мир Сигтону – продолжила говорить Гурии, разглядывая грязные ногти на своих розовых ладошках. – Она держит меня в этих гнусных подземельях уже много дней. Все это время она приносила жертвы Темной госпоже. Мои подруги умерли на ее алтаре, подготавливая все к самому главному моменту – дню Черного солнца. В этот день она должна отдать богине девственницу из дома магараджей. Законную дочь, прямую наследницу, принцессу крови. Девочки в нашей семье рождаются редко, раз в семь поколений. Рождение наследницы возвещает о приходе неспокойных времен и приносит стране только горе и беды.

Всхлипнув в последний раз, Гурии утерла маленькой ручкой, унизанной драгоценными кольцами свое заплаканное лицо, размазывая грязь по нежной коже. Длинные золотые серьги с изумрудами качнулись в розовых ушках, блеснув в полумраке.

– Много лет назад – продолжала говорить Гурии – Файнаги уже пытались принести в жертву девушку и вызвать Темную госпожу из сумеречного мира, но тогда у них ничего не получилось. Они убили ее, но Сигтона так и не получила свое земное воплощение. Княжна не была невинна. Она тайно встречалась с молодым кшатрием и ее порочность спасла страну, хотя и опозорила ее имя. А я.. я не смогу сделать того же для своего народа, я плохая правительница. Шанкар-Шарма первым делом убедилась в том, что я не принадлежала никакому мужчине.

– Гури! – Конан ласково приподнял подбородок девушки и заглянул в ее полные слез глаза – Ты не должна винить себя в том, что оказалась хорошей дочерью и не посмела ослушаться мать.

– Меня предала собственная кормилица – не слушая Конана, продолжила девушка – Файнаги пригрозили ей, но добрая женщина не стала помогать им. Тогда они, по приказу Шанкар-Шармы начали убивать ее родных, по одному, каждую луну. Она согласилась лишь тогда, когда в живых осталась лишь ее внучка, крохотный ребенок. Она опоила меня, мою свиту, охрану, еще в храме Асуры и великий бог не вступился за нас..

Конан молчал, не зная, чем можно утешить ее.

– Может быть – девушка слегка оживилась и сквозь пушистые ресницы искоса взглянула на северянина – Может быть есть выход из положения! Послушай меня!– ее голос внезапно окреп и в нем зазвучала сталь.– Шанкара не получит то, о чем грезит днями и ночами, вдыхая пары черного лотоса и проливая кровь невинных. Великие боги сами указали вам дорогу в мою темницу. Я танцевала перед вами танец невесты. Это знак, данный богами нам, глупым смертным. Один из вас, видевший мой танец, должен исполнить обязанности мужа. Прямо сейчас!

– Что? – лица друзей вытянулись от удивления. Они уставились на девушку, но та, поглощенная собственными мыслями, не желала отвлекаться.

– Именно так! – решительно повторила княжна и испытывающе посмотрела на сидящих напротив нее мужчин, словно решая на ком же из них остановить выбор.

Конан ненадолго привлек ее внимание, но помедлив, она обратилась к туранцу.

– Мне кажется, что твой друг силен и вынослив. Многие женщины дарили ему свои ласки, но, он не поймет меня и не захочет мое тело. Его станет терзать чувство вины и мучать угрызения совести. Тебе же я нравлюсь. Хоть ты и чужеземец, но…

– Я?– воскликнул Рахмат, отползая к самой стене, подальше от, сумашедшей, как выяснилось, девчонки.– Почему я?

– Да! – важно подтвердила Гурии – Ты человек Востока, ты любишь женщин и потом, я ведь сама прошу тебя. Будем надеяться, что никто не узнает о моем позоре, кроме проклятых файнагов.

Рахмат, отмахиваясь от нее, как от привидения, бормотал:

– Чур, меня, чур! Клянусь Эрликом, кто же не любит женщин. Разрази меня Деркето, принцесса крови в объятиях воришки из Турана, нищего и безродного! Да за это меня сварят в кипящем масле, живьем, предварительно отчекрыжив мои причиндалы!

– Ничего подобного – сладострастно улыбаясь, прошептала Гурии, изо всех сил пытаясь придать себе вид соблазнительный и страстный. Она прижалась к юноши соблазнительными округлостями своих маленьких грудей, от чего ее лицо оказалось слишком близко к его лицу – За соблазнение девицы из знатного рода, в Вейнджане, нечестивца, вначале лишают мужского достоинства, а уж потом сажают на кол.

– Какая разница! – взвизгнул туранец – Мне, знаешь ли, не по нраву не то, ни другое!

– Но это лишь в том случае, если девушка отказывается выйти замуж за соблазнителя или он отказывается на ней жениться. – попыталась успокоить Рахмата княжна – Правда, если семья обесчещенной девицы против свадьбы, то жених просто не доживет до торжественного дня. Обычное дело – несчастный случай: кто с лошади упадет, кто съест что-нибудь не то и заболеет. Другое дело, если девица из низкого сословия…

– Отойди от меня женщина! – Рахмат выглядел самым несчастным человеком в мире – Я слишком молод для женитьбы и слишком мало пожил, чтобы умирать.

Конан беззвучно хохотал, опасаясь громким смехом привлечь охрану.

– Не волнуйся, чужеземец! – нежно прошептала девушка, поглаживая начавшие отрастать волосы Рахмата – Это ненадолго. Шанкар-Шарма все равно нас убьет и быть может, даже поднимет восстание против моей матери, но без черной магии Темной госпожи она потерпит поражение. Кшатрии разгонят этот сброд, сторонники бесноватой ведьмы сразу же отступятся от нее. Главное, у нее не будет девственницы из дома магараджи, если ты будешь любить меня прямо здесь и сейчас!

Гури находилась так близко, что Рахмат почувствовал нежный, сладковатый запах белых роз, присущий лишь молодому телу юной красавицы-вендийки. Юная княжна прильнула жаркими губами к пылающему лицу туранца и прижавшись грудью к его возбужденному телу, слилась с ним в едином, страстном поцелуе.

Рахмат понял, что пропал. Мягкое, девичье тело, хрупкой бабочкой замерло в его вмиг ослабевших руках. Нежный ротик дышал любовью и желанием. Темные, душистые волосы девушки щекотали кожу, вызывая бешенное желание обхватить ее гибкий стан и покрыть поцелуями золотистую кожу.

– Возьми меня, чужестранец!– шептала княжна, покусывая острыми зубками тонкую мочку уха юноши.– Я чувствую, как кипит твоя кровь, как бьется твое сердце и сверкают глаза! Твое тело переполняет желание, копье твое окрепло и готово к любовной схватке. Излейся в меня бурным потоком, пронзи меня ударами своего копья, обожги мою кожу поцелуями! Я танцевала перед обой и нет никого в целом мире, кто был бы желанней для тебя чем я, княжна Гури. Обряд должен быть завершен. Возьми меня и мы умрем вместе, изведав блаженство, пьянящее сильнее, чем вино!

Конан мучался не меньше, чем его приятель, дрожащий и задыхающийся в объятиях Гури. Внезапно в его голове мелькнула мысль о том, что хорошо бы не вмешиваться и пусть Гури добьется своего. Рахмат, точно глина в ее нежных ручках.

Но, тут перед его взором возникла высокая фигура в темных, развевающихся одеждах, в ушах зазвучал властный, старческий голос.

Конан решительно встал.

– Ну уж нет.– пробормотал киммериец, словно зачарованный наблюдая за двумя телами, обнаженными и прекрасными в порыве любовной игры.– Гури, ты слышишь меня, Гури!

….высокая статуя женщины из розового мрамора, затянутая в белоснежное одеяние из легчайшего кхитайского шелка, величаво возвышалась посередине мрачного подземного зала. Толстые витые свечи из черного воска, горели холодным, синим пламенем, до одури несло сладковатым запахом восточных благовоний.

Шанкара любовно поглаживала гладкую рукоять длинного блестящего кинжала из необычного белесего металла, отливающего серебристым лунным светом. Кинжал жрицы был странной вытянутой формы, слегка изогнут к низу и всем своим видом напоминал коготь саблезубой кошки, вымершей уже давно.

Оружие изготовили в незапамятные времена из легендарного металла древних атлантов – орихалка и Шанкара дорожила им точно так же, как и старинными фолиантами со страшными заклятиями и магическими формулами. Любовник танцовщицы Тануссы, знаменитый вор из Аграпура стащил загадочное оружие из стигийской крепости вместе с Алмазом Власти. Стильное оружие привлекло его необычной формой и редкостью металла, из которого было изготовлено. На рукояти кинжала было высечено несколько тайных знаков, ведомых лишь немногим, а Шанкара как раз и принадлежала к числу

избранных. Именно этот клинок она собиралась использовать для жертвоприношения. Для древней стали предназначалась древняя кровь девственницы царского рода.

И теперь, любуясь холодным блестящим оружием у ног богини, она с тревогой отметила, что блестящее лезвие слегка потускнело, а через несколько мгновений, начало покрываться красноватым налетом, похожим на ржавчину.

Это был знак.

Жрица устремила взгляд пронзительных черных глаз на статую своей богини и, гортанно выкрикивая страшные проклятия, бросилась прочь из зала, сбивая на каменный пол тяжелые серебряные подсвечники и разбрызгивая черные восковые капли по серым стенам.

Встревоженные криками своей госпожи, файнаги сбегались со всех сторон, спешили ей на помощь, а она, точно на крыльях, летела к потайной комнате, где ждала своей незавидной участи несчастная княжна Гури.

Лицо женщины потемнело от гнева и перекосилось от злости – жрица боялась не успеть. Она отшвырнула в сторону двух дюжих стражников и, взмахнув руками, произнесла несколько слов на давно уже мертвом и забытом языке. От чудовищного напряжения кровь прихлынула к ее лицу и тоненькой струйкой потекла из носа. Заклятие, охраняющее двери темницы от вторжения незваных гостей, было снято и жрица, словно демон возмездия, ворвалась в темницу.

– Отпусти меня! – кричала княжна Гури, до крови расцарапав лицо северянина своими длинными ногтями.– Ты, сын шакала и гиены, грязная навозная вошь, да пусть псы сожрут твою требуху и вылакают твою черную кровь! Пусть демоны преисподней по капле высосут твою никчменную жизнь!

– Тихо, тихо цыпленочек, не шуми!– Конан слегка прихлопнул рот девушки своей щирокой ладонью, а Рахмат, тряся головой, пытался освободиться от любовного дурмана. Злая и расстроенная тем, что ее замечательный план провалился, Гури забилась в угол, прикрывая тело своей одеждой.

Она уже не плакала и не ругалась, а лишь смотрела так, словно хотела живьем содрать с него кожу. Киммериец поежился под этим недобрым, колючим взглядом оскорбленной девочки.

– Ты еще пожалеешь об этом – мстительно прошептала Гури, голосом полным ненависти и упрека – Если Асура будет милостив ко мне, то ты заплатишь мне за это унижение, варвар!

Торопливо напялив на себя грязную и изорванную одежду, Гурии, ничем не напоминающая, блистательную княжну, важную и высокородную, надув губки, точно обиженный ребенок, отвернулась от друзей и упорно глазела на серый камень стен.

Киммериец неслышно приподнялся на сильных ногах и крадучись приблизился к княжне, спасти которую ему поручил Вайомидис, жрец Асуры. Та, каким-то неведомым образом догадавшись о его приближении, круто развернулась и жестко ткнула его крепеньким кулачком прямо в лицо.

Сплюнув кровь с разбитой губы, варвар терпеливо выслушал поток ругательств, обрушившихся на его голову, только диву даваясь, откуда хрупкая девчушка из богатого дворца знает столько некрасивых слов, приличествующих скорей нищей оборванке с Бандитского городка, а не аристократке из дома магараджи.

Ласково поглаживая девушку по плечам, северянин принялся неумело утешать ее.

Рахмат, прищурив свои глаза, недоверчиво и ревниво наблюдал за каждым движением приятеля, готовый в любой момент сорваться с места и броситься на помощь своей соблазнительнице.

– Послушай, милый мой цыпленочек – шептал киммериец, в душе посмеиваясь над неожиданно ревнивым выражением лица туранца – Вайомидис, конечно, предупреждал меня о том, что ты горда и непредсказуема, но я и подумать не мог, что до такой степени!

Варвар чувствовал себя непривычно, произнося ласковые слова, толи стесняясь, толи смущаясь. Его обычно суровое лицо разгладилось и утратило весь свой грозный вид.

Рахмат наконец не выдержал и набычившись, прикрикнул на Конана.

– Оставь ее в покое немедленно, толстокожий ублюдок! – и взбешенный туранец принялся наносить беспорядочные удары по большому телу варвара – Нечестивая свинья! – голос Рахмата вибрировал на самых высоких нотах – Пошел прочь, это тебе не шлюха на шадизарском базаре, тупоголовая ты скотина!

– Заткнись! – рявкнул варвар, заслыша сонное посапывание досыта наплакавшейся девушки – Не видишь что ли, уснула твоя зазноба.

– Киммерийский медведь! – прошипел туранец, слегка расслабившись – Женщины, они такие нежные и хрупкие создания, а эта в особенности. Если бы не ты – воинственно воскликнул он – Если бы не ты, то мы могли бы уже не бояться злобной ведьмы и ее магии. Может быть – мечтательно произнес Рахмат, на мгновение отрешившись от всего, что его окружало – Может быть она и согласилась бы стать моей женой, когда-нибудь!

Конану показалось, что у него голова пошла кругом. Он схватил туранца за плечи и хорошенько встряхнул его. С того мигом слетела маска добродушного мечтателя. Ужом выскользнув из рук киммерийца, Рахмат, бешено вращая глазами, стал между Конаном и спящей девушкой.

– Влюбился!– ахнул северянин, хлопая себя по коленям – Все признаки налицо!

Туранец опешил – он ожидал всего, чего угодно от своего могучего приятеля, но только не веселого, добродушного смеха.

– Не смей к ней приближаться… утешитель!– воинственно воскликнул он – Я сам как-нибудь управлюсь!

Конан рассвирепел. Бестолковая ревность Рахмата, абсолютно беспочвенная и неуместная, взбесила его. Он, Конан, любимец всех женщин от Шадизара до Мессантии, от Аграпура до привольных гирканских степей, должен утирать сопли малолетней девчонке, пусть даже и княжне и задиристому воришке, возомнившему, что у него серьезные чувства к этой самой княжне.

Сгребя упирающегося приятеля в охапку, Конан хорошенько ткнул его под ребра, чтоб не ерепенился, он приготовился поведать правду. Пусть и не совсем приятную.

– Послушай – проговорил он, ставя Рахмата на твердую землю, но придерживая его на всякий случай одной рукой – Я должен тебе рассказать кое-что.

– Что именно ты хочешь мне рассказать? – вскипел черной злобой туранец – По твоей милости мы попали в это замечательное подземелье, в гости к бесноватой ведьме. Только преисподняя Нергала может быть хуже этой западни, да и то я в том сильно сомневаюсь! Теперь еще и до девушки моей пристаешь!

Брови варвара взлетели вверх, выражая крайнюю степень удивления. Он хотел уже язвительно поинтересоваться с каких это пор, Рахмат считает Гури своей девушкой, но сумел вовремя попридержать язык.

« Может это побочный эффект?– размышлял киммериец, задумчиво поглядывая на взъерошенного Рахмата.– Прямо наваждение какое-то, так влюбиться, посмотрев на то, как девушка танцует. Неплохо, но ведь видали и получше. А!– озарило его – Может, девчонка тоже слегка поколдовала? Она ему сняла заклятье своим танцем и в свою очередь крепко влюбила несчастного в себя! Вот бедняга-то!– северянин проникся сочуствием к Рахмату и решил не обращать внимания на его вздорные обвинения. Относиться к аграпурцу стоило теперь, как к душевнобольному. – Любовная магия – возмущался киммериец про себя, поминая всех богов и богинь, а так же их части тела – Это вам не хухры-мухры! Все бабы – ведьмы!»

Придя к окончательному решению, киммериец примирительно произнес:

– Ты можешь хоть сейчас уйти отсюда! – отводя глаза в сторону, сказал варвар – Как я понял, никто из слуг ведьмы, да и она сама не знают об этом ходе.

– Нет уж!– резко ответил Рахмат – Если я уйду, то только вместе с Гури. Тебе также незачем здесь оставаться.

– Не получится.– угрюмо проговорил Конан, чувствуя, что он больше не в состоянии лгать своему другу – Мне придется остаться здесь и цыпленочку тоже, рад ты этому или нет.

– Что? – Рахмат страшно побледнел, не осознавая, что одни чары заменили другими и вместо одной женщины он готов подчиниться другой – Зачем? В подземном лабиринте столько туннелей, что они могут искать нас хоть всю жизнь! Нам нужно бежать, бежать отсюда и спасать Гури!

– Нет.– киммериец с жалостью взглянул на спящую княжну и с сочувствием на Рахмата – Она не может бежать. Она останется здесь, со мной и умрет на алтаре!

Туранец отказывался верить своим ушам, но, наткнувшись на твердый взгляд пронзительно-синих глаз северянина, ошеломленно пробормотал:

– Я не верю, что ты отдашь эту несчастную девочку кровожадной твари по имени Шанкар-Шарма, пусть Нергал сожрет ее печень и поглотит ее душу, если она у нее есть! Или же – потрясенный страшной догадкой, Рахмат отшатнулся в сторону – Может быть вендийская шлюха околдовала тебя? – воскликнул он, тряся головой от негодования – Я не позволю тебе, Конан, совершить черное дело! Я буду сражаться с тобой и спасу девушку!

– Прямо таки рыцарский роман!– буркнул киммериец, хватая туранца длинными руками – Прости, дружище, но надеюсь, пара оплеух приведет тебя в чувство!

И он, от души, вмазал туранцу прямо по возмущенной физиономии.