355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина (Никтовенко). » Ведьма Чёрного озера. » Текст книги (страница 10)
Ведьма Чёрного озера.
  • Текст добавлен: 29 ноября 2019, 05:30

Текст книги "Ведьма Чёрного озера."


Автор книги: Ирина (Никтовенко).



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7. Ведьмы.

**

….. В то самое время, когда Альбина забылась тревожным сном, а, белокожая русалка Настя, поднявшись к поверхности воды, тосковала о прошлом, юная Анжелика мечтала о будущем.

Её родная тётка, заменившая девочке мать, трудилась не покладая рук на огромном огороде, засаженном самыми различными сельскохозяйственными культурами – Анжела отлично видела её синюю, застиранную кофту, то и дело мелькавшую в распахнутом окне.

Женщина быстро пропалывала грядки, что-то увлечённо мурлыкая себе под нос.

Анжела кисло сморщила губы – огород! Какая бяка!

Лике было гораздо проще, чем Альбине, валяться на кровати, занимаясь ничего неделанием – её не кусали ни комары, ни мухи, пчёлы облетали зловредную девицу по широкой дуге и такая пакость, как оводы, тоже не докучали .. поэтому, Лика отдыхала спокойно, без нервов, нежась на мягкой перине и предаваясь мечтам.

Мечталось ей, в общем-то, об обычном – о власти и могуществе, о деньгах, шмотках, парнях. Лика, как и многие её сверстники хотела всего и сразу. Учёба девушку не привлекала, трудиться она не желала, да и не умела, потому как, сердобольная тетка Зина, материна сестра, жалея сиротку, лишённую родительской ласки, особо не напрягала Анжелку домашними делами – справлялась сама.

Вот и выросло то, что выросло.

Лишь то, чему учила девушку старушка Марь Ивановна, вызывало у Лики неподдельный интерес. Пакостить людям Лика умела, причём, пакостила с выдумкой, с огоньком, наслаждаясь процессом.

Та же, бабка Шурка Затонская – Анжеле просто не позволили развернуться, а, то б, давно уже свезли противную старушенцию на погост.

Многое умела Лика, благодаря премудростям старой колдовки – повелевала нечистью, могла велеть выкопаться из могилы простейшему зомби, опять же, неживые предметы, типа, пугала, у неё летали, как миленькие и могли даже и танцевать по приказу.

Насмотревшись фильмов, про популярного волшебника Гарри Поттере, Лика зачаровала метлу и пыталась облегчить свою жизнь и развлечься, летая над озером.

Идея с метлой, оказалась скверной – юная ведьма, сверзившись с высоты, камнем рухнула в негостеприимный водоём. Хорошо хоть выплыла, кляня себя за собственную глупость.

Но, вообще-то, как считала девушка, виновата во всех её бедах, была бабка Марь Ивановна, хотя вслух, Лика, старушке никаких претензий не высказывала.

Вот, бабка была мастачка, такая, что Лику завидки брали нешутейные.

Бабка серьёзной нечистью повелевала, не шушерой всякой – и оборотни, и русалки, и, мавки с лешими строем ходили, перечить ведьме не смея. На кладбище древнем, подле руин усадьбы графской, всегда чистота и порядок были, куда там муниципальным дворникам. С зомби в трудолюбии и исполнительности никто не сравнится. Могла бабка и мор вызвать, и заклятия страшные накладывать на людей и на скотину, а, уж, со свету сжить неугодного человека, так и, вовсе, для неё пара пустяков.

Всё Черно-озеро Марь Ивановне подчинялось – пикнуть никто не мог.

Знала Лика и про тягу престарелой дамочки к противоположному полу – парней Марь Ивановна всегда выбирала самых лучших, самых сильных, самых выносливых и гоняла их до седьмого пота.

Теперь, вот, до Женьки добралась.

Лике до подобного могущества, далеко ещё.

А, всё, бабка виновата – сквалыжничает, карга старая, тайнами древними делиться не хочет, учит внучку непризнанную мелочам обидным, а, истинные знания, приберегает, для кого, только? Уж, не для внученьки ли, городской? Вона, даже во дворе своём поселила, флигель справный в полное пользование выделила и домового прислуживать девке пришлой приставила. От чего забота такая? К чужому-то, в сущности, человеку? Внучку ту, Марь Ивановна, первый раз в глаза видит и речи никогда никакой не шло о девицах посторонних, к чёрной магии склонных. Считала Лика себя одной-единственной, избранной и достойной.

Внучка городская, не так проста оказалась – из омута, что под Белой скалой, вынырнуть смогла, пугало Анжеликино переманить сумела – теперь его, окаянное, только что уничтожить осталось, потому как, приказаний юной ведьмочки оно не слушалось, зависало над колом, тупо тараща нарисованные глаза.

Наверное, старушка обмануть Лику решила, наследства ожидаемого, лишить и всё городской крале оставить – и дом вожделенный, и деньги большие и силу ведьмовскую.

Всем же известно, что, помирая, ведьма силу свою передаёт человеку подходящему и тот могущество невиданное обретает.

И, чего городской пигалице, дома не сиделось? Ей и без бабкиного наследства, видать, чудесно жилось – одета-обута в шмотки фирменные, тело ухоженное, рожа холёная, руки чистые, чёрной работы не знавшие.

На святое покуситься, решила, да, на не таковскую напала. Лика ей своего не уступит.

Сильна бабка, но не всемогуща!

Бдительность, всего на миг потеряла ведьма старая, но, Лике и того достаточно оказалось – отыскала она ход в тайник бабкин в старых развалинах.

Как только Марь Ивановна с полюбовником подальше убрались, девушка ужом скользнула в тайный лаз, кривясь от отвращения, смахнула с лица паутину и, всего лишь, через мгновение едва лишь от восторга не задыхалась.

Настоящее логово ведьмы – таинственное, мрачное, страшное!

Пещерка под развалинами, укрытие давнее, было небольшим, но, всё нужное поместилось прекрасно – и круг ведьмовской, и, камень, чёрный, зловещий, для жертв приготовленный, весь в потёках бурых, и колодец бездонный, стыдливо крышкой прикрытый. От колодца того, канава неглубокая прорыта была прямо к камню чёрному. Зачем, почему – то, Лике неведомо оказалось.

Но, ничего, бабка не денется никуда, всё расскажет, когда Анжелка её на камень тот уложит бесовский.

Любила Марь Ивановна коньячок на ночь употреблять и Лика про привычку ту вредную бабкину, ведала, вот потому, ей в тот коньяк утром, зелья-то и сыпанула, нужного, совсем не безвредного даже для сильной ведьмы.

Долго размышляла Лика о том, как в дом бабкин попасть, дабы пакость сотворить, всю голову себе сломала, а, Марь Ивановна, сама того не подозревая, злоумышленнице помогла – старушке срочно услуги внучкины понадобились, вот и впустила она Лику в хоромы свои, сама, без принуждения, по доброй воле.

И мысли не возникло у милейшей Марь Ивановны о том, что Анжелика зла ей пожелать может.

Наказала бабка Анжелке в Филлиповку идти скоро, трав, да минералов нужных прикупить, да на ночь у знакомых остановиться, в Черно-Озеро не возвращаться.

Лика деньги взяла, головой покорно покивала, а, как бабка отвлеклась, так зелья в бутыль и сыпанула. Зелье то коварное, о нём Лика в бабкиной книге прочитала, той самой, ч

то нынче утром в развалинах отыскала.

По составу, зелье то, простое совсем, возиться с приготовлением долго не нужно.

Обессилит старушка, с ног падёт, вот Анжела её и попытает, а затем…

Хмуро усмехнулась ведьмочка молодая, едва удержавшись от желания потереть ладошкой о ладошку – нож у бабули тож, не плохой, не зря на камне том, чёрном, лежит. Тут догадаться не сложно, для чего предназначен.

Лика всю ведьминскую силу себе заберёт и кралю эту, городскую, ненавистную, изничтожит непременно.

В Черно-Озеро остаться должна одна ведьма.

И, звать её будут – Анжелика.

… Пока Анжела коварные замыслы строила, да о заветном мечтала, Марь Ивановна времени-то, зря не теряла – нынешняя ночь обещала ей молодость и красоту. Тянуть дальше не представлялось возможным – время, отпущенное старой ведьме Мораной-Смертью, истекало.

Морана – богиня древняя, могущественная, недобрая. Злая, даже, просто так ничего делать не станет и не поможет никому даром, лишь за плату большую.

Здравствовала Морана во времена стародавние, когда люди простые, пням да колодам молились, идолам поганым кланялись, да жертвы страшные тем богам приносили.

Любили боги древние кровь безвинную – детскую, девичью, чистую… От нее жирели и сил на дела недобрые набирались.

Ныне от тех богов лишь Морана и осталась – самая жестокая и беспощадная, женщина в черном плаще со зловещей косой в руках.

Никто лика страшного богини свирепой видеть не мог, даже ведьмы чёрные, что ей верно служить поклялись – страшен лик тот был, всему живому ненавистен и погибелен.

Ей-то Марь Ивановна и жертвовала кровь невинную, взамен получая блага ценные – молодость и силу большую.

Служила ведьма исправно, ни в чём ни каялась, от того и была уверена в успехе задуманного.

….. Чесала Марь Ивановна волосы свои, перед зеркалом круглым сидела и в него смотрелась. Длинные волосы были у неё, густые, пусть и седые совсем, на старушечьи, всё равно не похожи.

Видала ведьма тех старушек – волос хрупок, тонок и редок, не то, что у неё.

Годы, однако, своё брали безжалостно и сил становилось всё меньше и меньше. Хорошо хоть внучка имелась от сынка непутёвого, аж, две. Одна, правда, на всякий случай оставалась, про запас, так сказать, другая подходила по всем статьям – молода, глупа и доверчива.

Лишить жизни наивную простушку – одно удовольствие для чёрной ведьмы.

И рука у безжалостной волховицы не дрогнет.

Марь Ивановна, ещё раз взглянула в зеркало, расчёска замедлила свой ход, затормозилась…

Ведьма, точно грезила наяву, вспоминая..

***

…. Ах, как хороша была юная девица Мария – легка, воздушна, красива божественно… Как кружила головы она кавалерам на балу дебютанток, как изящно ступала, прекрасно танцевала, умная, цветущая, обворожительная нимфа..

Неудивительно, что девушку, столь выдающихся талантов, за которой, к тому же и приданое давали немалое, сразу заметили и взяли в оборот.

Но, Марии повезло – замуж она пошла по любви, успев выбрать из вереницы преданных поклонников одного, самого достойного, самого желанного, того, к кому сама сердцем потянулось.

И, так получилось, что желание юной невесты совпало с мнением родителей. Редко, но бывает.. Жених оказался влюблён, не меньше самой Марии и свадьба получилась весёлая, а, первая брачная ночь – полной нежности и любви.

Величайшая редкость среди родовитых семей аристократии.

Замуж Марию выдали в семнадцать лет, а, к тридцать годам над молодой красавицей начали сгущаться тучи.

Графскому роду, а, мужем юной Марии стал именно граф К*, непременно требовался наследник.

Супруг Марии был согласен на одного-единственного ребёнка, но, молодая жена графа никак не могла забеременеть.

Муж очень любил Марию, но… Нет, конечно, о разводе не могло быть и речи, но, можно ведь было признать бастарда?

Мысль о том, что супруг возьмёт на ложе какую-нибудь девицу, угнетала графиню, она молча страдала, глотая слёзы.

У неё оставалось три года для того, чтобы забеременеть и родить наследника или наследницу, а, потом…

Начались долгие поездки по святым местам, монастырям и скитам, поиски мудрых старцев и чудодейственных икон.. Молодая, красивая графиня вызывала в сердцах сочувствие и понимание…

Но, чуда не случилось– чрево несчастной Марии оставалось пустым.

Павел, муж Марии, жену не третировал, возможно, как и она, уповая на чудо. Если же, чуда не случится, то – Мария, женщина не только красивая, но и разумная и ей придётся уступить, согласившись с решением супруга.

… Стояла стылая, промозглая осень, самое преддверие зимы. Возвращаясь с очередного богомолья, графиня продрогла в своем возке. От ледяного ветра не спасали ни теплая шуба, ни толстый меховой полог.

Темнело. На пустынной дороге тоскливо завывал ветер, где-то, в темноте, ему вторили волки, сбиваясь в стаю. Графине было страшно, одиноко и горько – все её усилия оказались тщетны, и она почти смирилась с решением мужа.

Почти..

Мужа она любила, но, простить измену, пусть и вынужденную, никогда не смогла бы..

Ребенок, рождённый другой женщиной, навсегда сделает их чужими друг другу и одна мысль о подобном, причиняла жестокую боль несчастной женщине.

Внезапно, карета остановилась, и заплаканная Мария недоумённо вскинула голову – до ближайшего поселения ещё ехать и ехать.

Первая мысль была о разбойниках – в здешних местах порой пошаливали любители лёгкой наживы, но, Мария не слышала ни криков, ни звона оружия.

Карета просто остановилась посреди лесной дороги и это было странно.

Откинулся толстый полог, впуская внутрь возка холод и со стылого воздуха в тёплую глубь, торопливо втиснулась женщина, закутанная по самые глаза в тёплый, пуховый платок и обряженная в шубу.

«Дорогая шуба – подумалось удивлённой графине – не всякой дворянке по карману!»

– Не выгонишь, госпожа? – женщина, устроившись напротив поражённой графини, в упор взглянула на ту чёрными, бесовскими глазами – устала я, замёрзла. Да и метель кружит, того и гляди, вьюгой злой обернётся!

Графиня обеспокоилась не на шутку – она путешествовала под хорошей охраной, людьми опытными и решительными.

Как эта женщина смогла просочиться сквозь строй охранников и попасть в её возок?

– Попросилась – незнакомка с удовольствием стянула с головы пуховый платок и Мария едва не охнула, осеняя себя крестным знамением – на лице женщины молодыми оставались одни глаза, всё остальное принадлежало древней старухе, седой, как лунь.

Но, очень богатой, судя по всему – в ушах незнакомки сверкали драгоценные изумруды, крупные, в оправе из красного золота, а, пальцы, скрюченные беспощадным временем, были унизаны перстнями.

Марию слегка зазнобило и виной тому оказалась вовсе не отвратительная погода – она никак не могла определить статус незнакомки – на простолюдинку женщина не походила, а. богатая и знатная дама, хорошего рода, не станет путешествовать в одиночку ночной порой… Да, и белым днём тоже.

– Волки – незнакомка небрежно пожала плечами – сожрали всех моих спутников, а, мои старые кости их, видать, не прельстили.. Вот и брела в одиночестве, боялась уже, что загину совсем, тут, вы, люди добрые, христианские..

Последние слова она произнесла как-то по особенному, словно, чему-то усмехаясь..

Графиня молчала, смотрела на незнакомку и не верила ни единому её слову.

«Волки, как же – с сарказмом подумалось ей – Пожалуй, волки, поджав хвост, от такой добычи сами уберутся, по добру, по– здорову!».

Но, она молчала – захочет незнакомка, сама пояснит, чего ей надобно от графини К*, нет, так пусть едет себе, с Богом. От неё графине не убудет, своих же людей, граф опосля накажет примерно.

Опасная апатия овладела разумом Марии – она понимала, что это, всё – полный крах её надежд и мечтаний, конец счастливого брака, полнейшее разочарование и одиночество. Одиночество, потому, как, она никогда не простит мужу измену.. Никогда!

– Эка, как, тебя корёжит! – усмехнулась незнакомка, забывшая назвать хозяйке своё имя – Так, значится, с ребёночком никак не получается?

С Марии всю сонливость словно ветром сдуло – она, мгновенно подобралась, насторожилась и её синие глаза уставились на незваную гостью почти враждебно.

– Фотинья я – добродушно усмехнувшись каким-то своим мыслям, представилась женщина – Знахарка местная.. Темные люди меня ещё ведьмой прозывают.. До усадьбы моей скромной пара минут езды осталась. Остановишься на ночь в гостях у меня, Мария? Не забоишься ли?

«Ведьма! – с ужасом поняла Мария – Фотинья-ведьма, что значит – цепкая.. как же, как же, наслышаны! Злая колдунья, душепогубительница сладострастная, гидра о семи головах, ехидна злокозненная, которую уже, который год тайный сыск ловит безрезультатно. Чего надобно ей, волхованке от меня, души христианской?»

Фотинья распахнула тёплую шубу – собольи меха заиграли при свете тусклой свечи, и .. улыбнулась.

Теперь, уже графиня, внимательно вглядывалась в узкое лицо со слегка раскосыми глазами, в которых, как, с ужасом, заметила графиня, плескалась тьма.. С очень молодыми глазами для дряблого тела странной старухи.

– Срок мой пришёл – спокойно проговорила Фотинья – Пожила я вдоволь, долго от Мораны-Смерти бегала, да, устала токмо.. Проводить меня за Грань некому, вот беда! Уж, я, искала-искала – сокрушённо покачала головой старуха с молодыми глазами, а, тут, ты.. Не иначе, рука Мораны тебя ведёт. Так что, не противься воле её!

Мария едва не задохнулась от негодования – язычница! Идолопоклонница! Как смеет она предлагать ей подобное?

– Христианка я – сурово поджала губы Мария, не желая осквернять себя разговорами с еретичкой, по которой костёр горючими слезами плачет – Не гоже мне, рабе Божей, с нечистой силой знаться!

– И, помогла тебе вера твоя? – криво усмехнулась ведьма и скрюченные пальцы её сжались в тугие кулачки – Молитвы? Монастыри, да монашки? Всем им лишь злато бесстыдное подавай! Ревнители Распятого бога, слабые, слепые и глухие к миру этому..

– А, ты, значится, бесплатно поможешь? – Мария разгневалась, вскипая точно чайник и намереваясь выставить Фотинью на, крепчающий к вечеру, мороз.

– Ты, барынька, не серчай! – ведьма полыхнула взглядом чёрных очей – Понять тебя просто – ребёночка желаешь, мужа потерять боишься.. отчаялась, совсем уж.. Годков-то, тебе, сколько, раба Божия?

Насмешка в скрипучем голосе ведьма, привела Марию в ярость.

– Тридцать пять – сказала, точно выплюнула – И, что с того? Старше меня матерями становятся! И, я – стану!

– Станешь, конечно – притворно закряхтела ведьма – Вона, говорят, жена Людовика поганого, в тридцать восемь, понесла и разродилась. Чем ты хужее?

Мария, так и замерла с некрасиво открытым ртом – нет, конечно, она, родовитая дворянка, прекрасно знала, кто такой Людовик 14, поганый, но… Фотинья? Ведьма из глухих земель, пусть и в собольей шубейке? Ей-то, откуда известно подобное?

– Хе-хе! – смеялась Фотинья, тряся седыми космами и прожигая Марию взглядом горящих глаз почти до костей – Ошеломила я тебя, девка? А, ведь, та королева, тожа, пустобрюха ходила. Ходила-ходила, потом – бац и родила!

– Но, как? – задыхаясь от волнения, Мария стянула с головы тёплую шаль и русые волосы рекой потекли на плечи – Откуда…

– Так, что? – ведьма перестала насмехаться и, нахмурив брови, взглянула на Марию – Проводишь ли?

Мария глубоко вздохнула, решительно сжала руками золотой крестик, взглянула в чёрные ведьминские очи и, как-то враз, сдувшись, растеряв всю свою решимость, обмякла – Провожу, но..

Фотинья понимающе ухмыльнулась и Марие внезапно стало страшно – на что обрекает она себя? Своего мужа? Семью? Ещё не зачатое, но, уже любимое дитя?

Но, тут вспомнилось красивое, насупленное лицо любимого мужа, который, отдаляясь от жены, не оправдавшей его надежд, становился всё раздражительней и нетерпимей.

Марии вновь внезапно захотелось окунуться в ту атмосферу счастья и обожания, что царила в их доме в первые годы супружества…

Любой ценой!

…. Возок куда-то свернул, и ведьма быстрым колобком выкатилась наружу, откинув тяжёлый полог и поманив оробевшую Марию за собой.

Графине помогли выйти, поддержали под локти и затем, она, неторопливо, опираясь на руку служивого человека, побрела к недалёкому дому.

Узкая тропинка освещалась рваным светом от двух факелов, мохнатые ели нависали над головой, где-то ухали совы, стыло завывал ветер, а Мария, всё шла и шла по тропе, силясь достичь конца пути, кажущегося ей бесконечным.

Высокое крыльцо и обледенелые ступени возникли перед ней внезапно, точно выпрыгнув из пустоты. Ей опять помогли и вскоре, графиня оказалась в тепле, наполненном уютным светом и вкусными запахами свежей еды.

А, ведьма, исчезла.

Мария отстраненно наблюдала за суетой немногочисленной челяди, за своими людьми, что без опаски расположились за широким столом, уставленным всевозможной снедью, даже, что-то поклевала сама, утолив слабое чувство голода.

Женщина точно впала в какое-то тягучее оцепенение, ожидая, сама не зная чего..

Затем, как-то враз, она осталась одна, в огромном пустом зале, холодном и мрачном, в глубоком кресле, перед большим ложем, на котором и возлежала недавняя знакомая, сверлившая графиню всё тем же, пронзительным взглядом.

– Вот и ладно! – с глубокой тоской в голосе, произнесла ведьма – пожила уж своё, чего там говорить! Слышу поступь Мораны тяжёлую… за руку возьми, кулёма – неожиданно жёстко. Произнесла Фотинья – Смотри, не спи, дева молодая, не то, не проснешься!

Мария тупо кивнула в ответ на слова Фотиньи, крепко сжала сухую старушечью ладонь и замерла, точно застыла.

Взгляд графини остекленел, и она едва не завопила от ужаса.

Теперь и она услышала чьи-то тяжёлые шаги, ощутила дрожь земли и дребезжание посуды в шкафу.. Комната наполнилась шёпотом и тенями.

Графиня подняла глаза вверх и замерла, заметив яркие звёзды, смотревшие прямо на неё – потолок оказался разобранным, дабы чёрную душу ведьмы беспрепятственно унесло на, чёрных же, крыльях, прямо в геенну огненную.

Взвыв, заметался ветер, захлопали ставни, чьи-то маленькие ножки затопали по полу, мигнули свечи и тишину, наступившую после всего этого шума, пронзил резкий, каркающий звук.

Имя ведьмы прозвучало в ночи – Фотинья!

Черноглазая Фотинья, крепко стиснув ледяные от ужаса, пальцы графини, взвыла, щёлкнула крепкими, странно удлинившимися, зубами, выгнула дугой длинное, почти утратившее человеческий облик, тело и замерла, скрючившись в странной позе, точно эмбрион.

Руку Марии она так и не отпустила, намертво впившись тонкими пальцами в ладонь графини.

– Свят-свят! – воскликнула Мария, отшатнувшись от мёртвой Фотиньи и выдирая свои пальцы из крепкого ведьминского захвата – Спаси и Сохрани, меня грешную!

И, тут, точно, чёрным ветром ее ударило, прямо под дых, заставив согнуться и судорожно глотнуть воздуха.. Тело вмиг занялось огнём – его залило жаром, закрутило и бросило на пол, мотая из стороны в сторону…

Безвольное тело графини протянуло вначале вперёд, затем, назад, потом, оно взмыло вверх, почти к самой дыре в потолке и рухнуло вниз…

Все внутренности несчастной женщины трясло и перемешивало, кожу растягивало и сжимало, рот разевался в беззвучном крике, мольбе о спасении, но, тщетно – спасения не было..

На голову, обезумевшей от страха, женщины свалилось нечто тяжёлое и она окончательно утратив связь с реальностью, отключилась..

…… Даже теперь, вспоминая о тех часах нескончаемого ужаса, ведьма чувствовала себя крайне отвратительно.. она почти ощущала, как тяжкая длань Мораны –Смерти обрушилась на её голову.

– Хотя – Марь Ивановна хитренько усмехнулась, рассматривая собственные тонкие губы в темном зеркале – Она, гораздо успешней Фотиньи уклонялась от встречи с Тёмной Госпожой .. Нет-нет, она не спешит умирать.. Умирать так страшно, и так, больно.. Нашёлся способ обмануть саму Смерть. Правда и платить пришлось великую цену.

….. Очнувшись от забытья, продрогшая графиня пошевелила одеревеневшими ногами и руками. Она была одета в тёплое платье, шерстяные чулки и меховую жилетку, но, всё равно, замёрзла, как собака.

Ночью, по всей видимости, пошёл снег и волосы графини оказались покрыты тонким, холодным слоем снега, равно, как, и одежда, да и, собственно, всё в этой страшной комнате.

Застонав, Мария встала с ледяного пола и взгляд её, всё еще испуганный и настороженный, отыскал тело ведьмы.

Странно, но, свечи, всё ещё горели, хотя она отчётливо помнила о том, как безжалостный порыв холодного ветра, затушил их слабое пламя.

Тело Фотиньи превратилось в мумию – оно уменьшилось в размере и, скорее, теперь напоминало тело ребёнка, чем взрослого человека, оно усохло, кожа истончилась и обтягивала кости скелета, точно пергамент. Седые волосы бездыханной ведьмы были похожи на пук соломы, очень редкий пук, а глазницы оказались пусты, лишь кровавые провалы ям, отмечали место, где ещё, совсем недавно, находились чёрные очи колдовки.

Тут же, подле себя, на ледяном полу, присыпанном снегом, Мария отыскала и книгу, так внезапно свалившуюся ей на голову, книгу, оставленную её в наследство чёрной ведьмой.

Мария, сразу же, поклялась, что никогда не откроет зловещий фолиант и не прочтёт ни единого слова из написанного там.

Почему-то, ей казалось, что все слова в зловещей книге, написаны кровью, а сама она обтянута человеческой кожей.

Ведьмы, а, особенно, чёрные, ведь не станут писать проклятья на простом листе бумаги, обычными чернилами?

Совершенно равнодушно, Мария подхватила рукой старинный, тяжёлый фолиант, испытывая к нему лишь легкое чувство брезгливости и сожалея о том, что где-то, во всей этой кутерьме, потерялись её перчатки, безумным взглядом обвела комнату, превратившуюся в склеп и пошла прочь, шаркая замёрзшими ногами и стремясь, как можно скорее покинуть место упокоения недоброй служительницы Мораны.

Толкнув тяжёлую дверь, сплошь покрытую вязью, незнакомых ей знаков, графиня очутилась в давешней столовой и едва не выронив книгу, завизжала от ужаса.

Комнату наполняли мертвецы…

Мертвы оказались все – и, немногочисленная челядь ведьмы, и люди графини, её собственная прислуга и охрана.

Морана не пощадила никого, никого, кроме преемницы Фотиньи – они лежали, кто где, валялись изломанными куклами, мёртвые, неподвижные, холодные.

Морана –Смерть собрала своей верной приспешнице достойную свиту, дабы почтить её тёмные дела.

Перестав визжать, точно баньши на погосте, графиня торопливо покинула залу с отравленными, мёртвыми людьми, выскочила в длинную, узкую прихожую, украшенную темными дубовыми панелями, на которую, вечером, не обратила внимания и внезапно наткнулась на свою верхнюю одежду, небрежно брошенную на оттоманку у самого входа.

Женщина напряглась и припомнила, что, действительно, раздевалась у самых дверей, едва не сомлев от тёплого воздуха комнаты, так отличавшегося от стылой уличной мглы.

Торопливо одевшись, Мария схватила тяжёлый фолиант, так и липнувший к её рукам и выскользнула прочь, стремясь оказаться, как можно дальше от проклятого дома, колдовством ведьмы и её тёмной покровительницы, превращенным в один огромный склеп.

Сбежав с крыльца она, так же, бегом, пронеслась по заснеженной дорожке под мохнатыми еловыми лапами и наткнулась на свой возок и кучера, который, как, ни в чём не бывало, ей низко поклонился.

Графиня запнулась, остановилась, подняла глаза и взглянула на лошадь – лошадь была мертва и косилась на неё застывшими бельмами глаз, меланхолично пережёвывая клочок соломы, мёртв оказался и кучер, но, это, совершенно не помешало ему откинуть полог и пригласить госпожу внутрь её собственного возка.

Мария опять вздрогнула, отвела, полный смятения взгляд от мертвеца и торопливо полезла в возок, намереваясь любым способом и, как можно скорее, попасть домой.

До её собственной усадьбы оставалось немало часов езды.

Там, в стылой серости осеннего дня, Мария приняла решение – она никогда и ничего не расскажет о произошедшем своему мужу.

Павел, хороший, богобоязненный человек и он, не смотря на всю свою любовь к жене, не сможет, да и не захочет жить с ведьмой.

Оставалось молиться о том, чтобы всё случившееся с ней этим временем, осталось тайной.

Исчезновение прислуги и охраны, всегда можно списать на нападение разбойников, книгу, зловещую ведьминскую книгу, спрятать и забыть.. забыть всё случившееся, как страшный сон..

…. Муж встретил её приветливо и ласково, словно, извиняясь за ту боль, что должен был причинить ей в скором времени.

Обстоятельства её путешествия казались странными, особенно то, что возок остановился у самой городской заставы. Несчастная лошадь – пала, а, кучер-мертвец, исчез бесследно, повинуясь неосознанному, невысказанному приказу графини. Уже тогда, ещё даже не раскрыв книгу, Мария воспользовалась силами, дарованными ей Мораной – умением повелевать мертвецами.

Графиня, устав бояться, казалась совершенно равнодушной к происходящему.

До собственного дома она добиралась в наёмном экипаже, бросив собственный возок на произвол судьбы.

Она пребывала в отчаянье – и она, и граф, понимали, что Мария проиграла и ребёнка, долгожданного наследника рода, графу родит совершенно другая женщина.

Графиня нежилась и плавилась от ласковых прикосновений мужа, но, так и не могла изгнать из головы чёрные мысли – она не желала растить бастарда. Она ненавидела саму мысль о том, что в их доме появится ребёнок от посторонней женщины и её любимого мужа.

Она никогда не сможет принять это дитя, не сможет спокойно смотреть, как оно подрастает, не вытерпит, если ребёнку вздумается называть её «мамой», нет, нет и еще раз, нет…

Мысли о монастыре и монашестве начали посещать её сразу же, после возвращения домой.

Но, Морана-Смерть, не отпустит её…

Вот, если бы, она смогла родить девочку, маленькую, нежную девочку, ласковую и послушную, голубоглазого, белокожего ангелочка с золотыми кудрями.

С этой мыслью она и уснула, а, граф, оставив измученную жену, ушёл в собственную спальню, предавшись горьким раздумьям – вскоре, ему предстояло выбрать себе фаворитку и наградить избранницу своим бастардом.

… суровая необходимость и подчинение долгу..

Как ни горьки были эти мысли графу, и, какую рану должен был нанести его поступок любимой женщине..

…… через две недели, графиня не обнаружила крови на своих простынях, а, ещё через неделю, выждав время для полной уверенности, радостная женщина отправилась к мужу.

Граф уезжал он должен был отлучиться по делам службы, ну, и.. были у него ещё кое-какие планы..

– Я, беременна! – просто произнесла Мария, стоя на пороге его спальни – скажи мне, что ты рад..

…. И, вскоре, Мария вновь вспомнила, что значит стать бесконечно счастливой – граф заваливал её подарками и осыпал поцелуями, челядь и домочадцы стали особенно предупредительными, а, гости, даже юные девушки, лелеявшие мысли о браке с родовитым и бездетным графом, улыбались ей тактично и с приязнью.

Сама же Мария, поглаживая выпуклый живот, с недоверием и надеждой прислушивалась к себе, стремясь услышать и ощутить первые признаки новой, растущей внутри неё, жизни.

Девочку назвали Наташей – она родилась в конце августа, жаркой, летней ночью, когда махровые, словно головки садовых астр, звёзды, усыпали собой тёмный небосвод.

Она была прекрасна, её маленькая дочь и пусть по титулу она была, всего лишь, виконтессой, любви, источаемой её отцом и матерью, хватило бы на самую настоящую королеву.

Мария была счастлива безмерно, счастлив был и граф, и весь мир лучился добром.

Лишь одно омрачало безмятежность молодой матери – опасение, страх за жизнь дочери. Дети, так хрупки, ранимы и уязвимы, они так нуждаются в защите..

И, в один прекрасный день, графиня извлекла из тайника тяжёлый чёрный фолиант ведьминской книги и раскрыла его.

Её опасения не оправдались – чернила оказались самыми обыкновенными, да и бумага, впрочем, тоже.

Так началась новая глава в её, бесконечно долгой жизни. Жизни, которая совсем скоро из счастливого рая превратится в страшный ад, полный насилия, боли и крови невинных жертв..

…. Марь Ивановна отвлеклась от воспоминаний о тех, счастливых днях, в которых ещё не было места ужасам, крови и колдовству. Всё, происходившее с ней, в доме ведьмы Фотиньи, она помнила смутно, смазано и местами. Но, вот то, что случилось гораздо позже..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю