Текст книги "Error 404 (СИ)"
Автор книги: Ира Якимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
– А Акид, значит, поставил себя выше Деалы и советов? – Яно хмыкнул и тоже поднялся. Он был ниже Аки ростом, еще более субтильного сложения с узкой спиной и бедрами. Этот сенторианин был бесполым – грустная доля, которую еще недавно прочили и Аки. Но Яно печальным не выглядел: для бесполого его высоко вознесла стела солнц.
– Я не ставлю себя выше среброликих, – тихо сказал Аки, не открывая глаз. – Я не сомневаюсь, что мое несогласие с мнением большинства – часть их игр. Все мы – частички Сенты, и каждая стоит на строго отведенном месте. Только один между нами чуждый. И удивительно, что его давно никто так не зовет! Думаете, уничтожив слово, вы уничтожите содержание, которое стоит за ним?
– Ты о Шелтоне?
– О нем, чуждом, – Аки вздохнул, и все-таки согласился разлепить веки. Поглядел на железное блюдо курительницы, от которого в небо тянулась тонкая струйка дыма. Такие курительницы были расставлены вдоль всей Границы, их задачей было распознавание частиц чуждого в воздухе. Пока все было спокойно.
– Не понимаю, откуда ты такой взялся? – вырвалось у Яно. Аки усмехнулся.
«Откуда он такой взялся?» – он и сам не знал. Стражи ненавидят чуждое, можно сказать, по определению, всезнающие прозревают будущее, которое оно несет. Откуда взялось недоверие к Шелтону у Энжета и Лереми, понятно, но как до собственного понимания чуждого дошел он? Может, все дело в Кейле? Конечно, у распознавателей свои, оригинальные взаимоотношения с чуждым, но сестра тут оказалась сверхоригинальной. Сначала его радовала ее известность, потом начала тревожить. Ведь Сента не любит гордецов, Сенте они не нужны, зачем же Деала продолжает кормить гордыню Кейлы, позволяя вести гипнотические ритуалы на площади? Уж не замыслила ли среброликая нечто недоброе для Сенты?
Угли в курительнице едва тлели, и струйка дыма чахла. Аки послал им направленный мысленный сигнал – юный, неопытный, он все еще смешно шевелил губами и пальцами при этом. Угли послушались, заворочались, как большие черноспинные жуки. Яно одобрительно цокнул языком, а Аки поморщился. Этого, все же, было мало: жар спадал. Придется воспользоваться мехами.
Он чуть вытянул руку, пошевелил пальцами, пропуская между ними пока свободный, ничуть не подчиняющийся ему ветер. Все-таки не верится, ни капли, что это происходит с ним, Аки! Он уже всемогущий. Сейчас он управляется с крупными предметами, а к следующему восходу Кана освоит тонкую работу со множеством мелких. Пройдет еще четыре-пять восходов Кана, и он сумет управлять землей, потом водой. Под конец жизни его разум сумеет пленить и ветер, а, может быть, и огонь. Но, наверное, его никогда не покинет удивление от своих немыслимых способностей...
Яно, устав ждать, сам раздул огонь под курительницей. Травяное зелье на железном блюде зашипело и запузырилось, в небо потянулась уверенная толстая витая нить белого дыма. Грохот послышался из-за дальней линии леса, куда ушли Шелтон с преумножителями знания, и оба охранника Границы вздрогнули.
– Что они там творят, хотел бы я знать, – пробормотал Аки. – Яно, может, поднимешься в воздух, осмотришься?
– Я же пол-аката назад тебе докладывал, что и как!
– Все равно. Я посторожу.
Яно недовольно вздохнул, но подчинился. Заметно было, ему и самому интересно, что творится за Границей.
– Подтолкни меня, – попросил он, как и в прошлый раз. Юный всевидящий еще плохо умел взлетать с места: его прозрачные вытянуто-овальные крылья не достигли предела развития. И все же зрелище того, как он расправляет их, впечатляло. Всевидящий вдохнул поглубже, и воздух заполнил пустотелые трубочки, создающие остов крыльев. Прозрачная, переливающаяся на солнце пленка между ними расправлялась. По сигналу всевидящего Аки мысленно подтолкнул его тело вверх. Получилось, и лучше, чем в прошлый раз: Яно нашел восходящий поток воздуха и взлетел над искаженным, изъязвленым игольчатой плесенью приграничным лесом.
Отправив напарника на разведку, Аки принялся тренироваться. Силой мысли он перетаскивал с место на место крупные ветки и тяжелые камни, сложенные в стороне от поста кучами. Если к посту от Границы помчатся зараженные твари, ими надлежало преградить чуждому путь. Потом он попробовал поднять и левитировать камень весом примерно со взрослого сенторианина. Целый цветок юлсинты камень провисел в воздухе на высоте роста Аки, потом грохнулся в пыль.
Аки тренировался до изнеможения каждый акат. Он полагал, в быстро меняющемся, очарованом сладкими речами землянина мире его умения пригодятся. Лишь иногда, очень редко приходила мысль, что этими тренировками он приближает свой конец, да и тогда Аки гнал его прочь. Еще со времени, когда семья считала его бесполым, он привык, что его сила и способности должны принадлежать миру – не ему.
В отличие от всезнающих, пьющих зелья десятками, каста всемогущих использовала ограниченый набор зелий. Свою силу они наращивали опытом, изматывающими тренировками, совсем как стражи. Хотя нельзя было найти двух других столь же непохожих друг на друга каст: мощные ловкие стражи и хилые малоподвижные всемогущие...
Аки поднял давешний камень в воздух и опять удержал на целый цветок юлсинты. Его руки, вытянутые вверх, но не касающиеся камня, одеревенели, и это было не перенапряжение – эффект зелья, ноги превратились в каменные столбы.
– Ого! Неплохо, – Яно незаметно приземлился рядом, сложил быстро уменьшающиеся в размерах крылья. – Пожалуй, ты самый сильный из юных всемогущих, что здесь есть. Теперь я спокоен: если что плохое начнется, ты меня спасешь.
– А есть повод начаться плохому? – Аки осторожно, медленно опустил камень на землю, будто он был стеклянным, и встряхнул руками, прогоняя ощущение окаменения. Оно быстро скользнуло до кончиков пальцев и слетело прочь как шелковый платок. Горячая кровь вновь разлилась по жилам. «Но однажды это одеревенение просто... не уйдет», – невпопад подумалось ему.
– Там щелкает что-то через равные промежутки времени. Вспышки. Но у Деалы ведь все под контролем, – не очень уверенно заключил Яно. – Ладно, акат подойдет к концу и попросим отправить нас подальше от Границы. Пусть старшие со всем этим разбираются.
Аки машинально глянул на дальнюю полосу леса. Действительно, что-то слабо тикало там, меж деревьями вспыхивал и тут же гас белый огонь.
– Вообще-то в первый акат экспериментов я побаивался, что что-нибудь пойдет не так. Потом успокоился: наши преумножители знают свое дело, – поделился Яно. – А сейчас думаю: неполадки с экспериментом ведь...
– Могут начаться на любом этапе, – подытожил Аки.
Однако, вопреки их опасениям, остаток аката прошел спокойно, и старшему было доложено, что на Границе все тихо. После недолгого отдыха Аки и Яно отправили на старое место стражи, к курительнице.
За все время стражи Аки не одну сотню раз перебрал в уме, что он должен будет делать в случае катастрофы. Увы, инструкция старших была хоть и четкой, но довольно глупой. Всемогущий как раз размышлял, возвести стену камней и бросаться к общему посту, как велено в инструкции, или поставить на пути ничто сдерживающую стену огня и встать возле, поддерживать ее. Он взвешивал за и против, когда кусты с той стороны Границы вдруг затрещали, и прямо на их курительницу вывалился безумный преумножитель знания из группы Шелтона. Запутавшись в белых плотных нитях дыма, задыхаясь, он рухнул на колени, сжимая огромную тяжелую голову. При беге он был вынужден поддерживать ее руками из опасения свернуть шею.
– Землянин... он... порезал руку ножом и дал своей крови вытечь на землю! – простонал он. – А потом он снял барьер со своего костюма! Спасайтесь! Сюда идет волна ничто!
Аки переглянулся с Яно. Струйка дыма по-прежнему тянулась к небу из курительницы, не фиксируя в воздхе ничего чуждого. «Бессмыслица какая-то», – прошептал всевидящий, и Аки в этот раз был с ним согласен. Кровь в землю – вот так, просто? Ни с того ни с сего? Голова этого преумножителя велика... – может, его уже настигло помрачение рассудка?
– А эксперимент?! – хором спросили Аки и Яно.
– Эксперимент! – преумножитель знания совершенно безумно расхохотался. – Одна ложь этот эксперимент! Прикрытие! Землянин с нашей помощью откалибровал свою машину, и тут же решил, что на этом его отношения с нами закончены. Ему на Сенте не мы нужны! Ему нужно ничто! Везде! Моря, океаны ничто! – он вскочил, не помня себя, кинулся обратно, Аки успел подхватить его.
– Отведем его на общий пост! – крикнул он Яно. Аки ждал, все время ждал этого момента, прикидывал различные варианты развития событий, готовился... но сейчас ему все равно стало страшно. Он вдруг понял, что абсолютно не готов и совершенно не знает, что будет дальше. А Яно и не услышал Аки. Приоткрыв рот, он тупо смотрел на курительницу. Дым расслоился и потрескивал. В воздухе вспыхивали и гасли крохотные огоньки там, где он встретился с поступившим из-за Границы чуждым.
– На общий пост! – заорал Аки. Они побежали, таща под руки преумножителя. Тот поддерживал огромную голову и бормотал о волне ничто. Чуждое уже ощущалось в воздухе вокруг: сладковатые тяжелые струи, оседающие слизью в легких.
Позади послышался треск и топот, и Аки на бегу оглянулся. Из приграничного леса вываливались первые зараженные твари. Они тяжело дышали, изо рта шла слизь. Что-то маленькое, мягкое затолклось под ногами, Аки нечаянно наступил на одно, и оно растеклось под пальцами лужицей слизи. Он поскользнулся и чуть не упал. Это прочь от Границы удирали мелкие лесные зверьки, и многие прямо на бегу таяли, оставляя после себя слизистые пятна ничто, тут же уродующие траву. Слизь полилась и с неба – стаю птиц распространяющееся ничто застигло в полете. Яно в ужасе заорал, закрыл голову руками, отпустив преумножителя, но Аки помог пожилому сенторианину устоять на ногах. Мельком он бросил взгляд вниз. Цветы и трава плакали слезами слизи. Только крупные твари еще держались, да разумные сенториане, с начала времен принимающие на Границе сильные, сдерживающие распад зелья.
Как-то они все-таки добрались до общего поста... – Аки не запомнил ничего. Лишь взгляд наставника привел его в чувство. Они с Яно сидели, прислонившись к огромной центральной курительнице общего поста. Вокруг собралось десятка два юных всемогущих и всевидящих, все ошеломленные и напуганные. Еще с десяток лежало в пока нетронутой ничто траве, они стонали и кашляли слизью. Эти были безнадежны.
– Что на твоем посту? – строго спросил старший всемогущий. Он сидел в кресле на колесиках, неподвижные ноги были накрыты серебристым покрывалом.
– Ничто прорвалось!
– Ты поставил на своем посту барьер зараженным тварям?
– Я... – Аки задохнулся от ужаса, осознав свою вину. – Забыл! Забыл!
– Ты не один такой, – устало сказал наставник. – Ставьте барьер тут! – крикнул он всемогущим. – Вы – в воздух, докладывайте обстановку! – всевидящим. – И не унывать, всезнающие уже выслали помощь! – всем.
Аки помчался за остальными всемогущими. Вместе они построили стену из заранее заготовленных веток и камней, достаточную, чтобы зараженные твари не прошли дальше. Старший тем временем воскурил сильное зелье и, заметно напрягшись, двинул в сторону Границы вихрь. Поток воздуха подхватил черный дым, поднявшийся над чашей. Над лесом, из которого бежали Аки и Яно, вихрь расползся тучей. По краям ее скоро зазмеились молнии – там зелье встречалось с волнами чуждого.
В стену с той стороны толкались зараженные твари. Удар и скользкий хлюпающий звук. Аки живо, в деталях представил, как все эти волки, олени, медведи ударяются о камни, как их шкуры расползаются и оттуда сочится слизь, как они все становятся слизью и стекают в траву, оставляя на камнях мокрый след. Его затошнило.
– Лес задет ничто! Деревья тают! – оповестил всех Яно, кружащий в небе над большой курительницей. – Сейчас пойдет большая волна ничто!
– Изменения воздуха я сдержу на четверть аката, – пробормотал старший всемогущий, отправив в небо второй и третий черные вихри. Его взгляд задержался на Аки. – Пусть всевидящие унесут всемогущих отсюда, передай всем. А сам с напарником отправляйся на второй общий пост. Скажи, что воздух я держу, пусть пускают воду.
Аки кивнул. Второй общий пост был на речной плотине. Плотину разрушали, когда нужно было омыть водой большие площади ничто. Вода ненадолго сдерживала изменения мира.
– Хорошо! Мы... – он запнулся, и гордый доверием наставника, и все еще терзающийся о своей ошибке. – Мы еще проявим себя! Вот увидите!
Старший всемогущий криво улыбнулся:
– Не сомневаюсь, – ободряюще сказал он. – Бегите!
Яно подхватил его так, что перед взором Аки осталось плато первого поста, которое они покидали, и он видел слизистую субстанцию, пожирающую леса приграничья. Он видел, как от центральной курительницы в небо взметнулись, один за другим, еще три вихря. И видел, как воздух вокруг них сейчас же прошили тонкие золотые нити молний...
Лереми
Пока Лереми мучилась, пытаясь впотьмах, не прикасаясь, узнать будущее, это будущее само властно постучалось в дверь.
Она вынырнула из видений, в реальности услышав стук. Стражи колотили в большие двери зала совета. Лереми подошла, тихонько тронула их прошлое.
«Экспедиция Энжета. Темная сторона Сенты. База землянина. Подземный резервуар кристально чистого прозрачного ничто...»
– Деала, взявшая на себя право говорить за весь совет, обвиняется в измене! – загремел голос старшего стража, вырвав Лереми из видений. Стражи уже зашли в зал, где как раз собрался совет среброликих. Золотистый свет светильников в зале разгонял красноватый туман, просочившийся во дворец с улиц Наао. Терпко пахло зельем, вызывающим онемение членов и бесчувствие.
Деала выступила вперед.
– Я вижу ваши доказательства, – по-всегдашнему спокойно сказала она. – И я готова дать ответ.
Лереми затаила дыхание. Она уже прочитала ответ в мыслях Деалы. Вот только решится среброликая сказать правду или соврет?
Прочитав сомнения юной, Деала весело тряхнула головой.
– Виновна! – объявила она страже и совету. – Виновна в сокрытии части информации о землянине от советов и Сенты. Виновна в запрещенном внушении своих мыслей всему Наао. Виновна в подмене видений среброликим.
Совет лишь вяло повернул головы на голос главной и вновь продолжил тихую спокойную беседу. Одурманены, все они давно одурманены! Вот лица стражей дрогнули.
– Какая подлость... – не выдержал один молодой. Лереми узнала товарища Энжета – Енела.
– Вы пойдете с нами, – непреклонным тоном обявил старший страж Деале. И, подойдя, довольно грубо ухватил ее за плечо, повлек к выходу.
– Прошу вас, сделайте это в зале памяти, – прошелестел голос Деалы, когда среброликую проводили по коридору, и Лереми в ужасе стиснула голову. Что здесь творится? Предательница-среброликая спокойно просит стража, чтобы тот убил ее в зале памяти дворца. И совет молчит!
Она бросилась в зал. Дыхание сперло от мощной волны тяжелого зелья, заслезились глаза, но Лереми подскочила к одному вялому всезнающему, вцепилась в складки серебристого одеяния.
– Среброликая призналась в предательстве! Она скрывала, что конец мира близок! Скрывала от всех! Что вы молчите?! Нужно остановить землянина, пока не стало поздно! Ирвен! Ведь раньше вы выступали против Деалы и Шелтона, я помню!
Она так сильно дернула его вуаль, что та отвалилась. Лереми отпрянула от открывшегося лица среброликого – серебристого и твердого, как металл, неподвижного, как лицо статуи, спокойного и равнодушного, как сама смерть.
– Объявите эвакуацию, – все-таки хрипло, отчаянно сказала Лереми. – Что-нибудь... Ирвен! Вы же можете!
Рот среброликого искривился.
– Пятьсот тысяч жизней, – глухо сказал Ирвен, слепые глаза всезнающего повращались и остановились на Лереми.
– Что-о?!
– Пятьсот тысяч жизней должна отдать Сента, чтобы откупиться от Вселенной. Деала предложила такую плату, и мы были вынуждены принять ее, потому что другие варианты еще хуже, – прошептал Ирвен. – Эвакуации не будет. Иди, девочка. Умри с достоинством.
– Ах, вы! – не помня себя, Лереми опрокинула треножник с курящимися зельями и кинулась к выходу. В коридоре ее перехватил Енел.
– Энжет отправился к Границе. За Шелтоном, – сообщил он.
– Я знаю!
– Да, точно, – страж принужденно хохотнул. – Хочешь поговорить со всезнающей – молчи... А что меня ждет в будущем, ты знаешь?
Лереми взглянула ему в глаза и увидела давешние холодные глыбы камня.
– Смерть. Ты не уйдешь из Наао, останешься тут, сдерживать зараженных тварей. И ты выбрал этот путь еще до того, как я тебе о нем сообщила, – пробормотала она, и Енел отпустил ее. Лереми выскочила на площадь дворца.
«Что делать, что делать?!» – лихорадочно повторяла она. Если б шестое зелье давало способность смотреть будущее вширь! Можно было б сделать выводы, кому и где скорее потребуется ее помощь. Можно было б расставить приорететные цели. Но шестое зелье наоборот углубляет предвидение. И Лереми то видела страшную гибель родителей, то разорванную на долгие акаты связь с Энжетом, то Кейлу на помосте, отступающую от серебристой волны ничто, заливающей площадь. Видела все это... и не знала, куда прежде бежать. Все-таки, плюнув на строгий кастовый запрет, Лереми послала мысленное предупреждение родителям и ободрила брата. Затем бросилась к Кейле, в шатры распознавателей – эта каста совсем переселилась на площадь Наао.
Подбегая к разноцветным шатрам, она видела, что на помост снижается всевидящий – посланник с Границы. Народ сбежался слушать его.
– Волна ничто идет с Границы на Наао, – едва опустившись, закричал всевидящий. Распространяется стремительно: я обгоняю ее всего на пол-аката. Немедленно покидайте город!
В толпе раздались пораженные возгласы: «это все эксперимент!», «Пол-аката! – значит, ничто уже в предместьх Наао...» А Лереми замерла на месте, не дыша. Во время речи всевидящего она скользнула в его прошлое, эта отворенная дверь, казалось, так и звала: загляни! И увиденное повергло нет, не в ужас – в оцепенение, как слишком страшный, опасный для рассудка кошмар. Лес в пол-акате пути от Наао пожирало ничто. Листва растворялась еще на ветвях и с шелестящим серебристым звуком дождем лилась на землю. Стволы деревьев оплывали, растворялись, вливаясь в реку ничто, текущую по всем дорогам и вне дорог. Немногие спасшиеся от первой волны искажений сенториане предместий бежали под защиту каменных стен столицы. Лереми помнила, как эти высокие и широкие полосы камня не понравились ей в первый визит в Наао, они казались лишними в воздушной архитектуре города. Сейчас же она содрогнулась, представив, как легко ничто заполнило бы улицы Наао, превратило все постройки столицы в себя, если б у города не было каменной защиты.
Никто больше не рисовал пред юной всезнающей картины радостного будущего Сенты. Она видела все: как сенториане тонут в море ничто, как, не успев захлебнуться, они растворяются в нем, как другие пытаются поставить барьеры чуждому, и как оно сметает и барьеры, и тех, кто их ставит, отравляя воздух и воду, отрезая все возможности сдерживания этого ужаса.
Лереми моргнула и вернулась в реальность. Оглянувшись, она увидела Кейлу. Распознавательница застыла на выходе из шатра, одна рука так и замерла, придерживая полог. Девушка резко побледнела, губы беззвучно шевелились.
– Кейла! – крикнула Лереми, бросаясь к ней. Распознавательница вздрогнула:
– Лереми, это ты. Он все-таки предал меня!
– Шелтон? Он предал всех нас!
Кейла отпустила полог. Качнулась, лишившись его подержки, но на ногах устояла.
– Я верила ему.
– А я верила Деале, – Лереми прищурилась. – Но почему ты так уверенно говоришь о предательстве Шелтона? Быть может, просто не удался эксперимент?
– Я чувствовала, что он предаст! – с отчаянием крикнула Кейла. – Но молчала. Я тоже предательница. Энжет прав, я хуже, чем никто!
– Не казнись, – радостная от того, что подруга смогла признать ошибку, Лереми даже попробовала улыбнуться. – Деала туманила нам разум, но ее воздействие исчезло. Нужно думать, что делать сейчас.
Кейла выпрямилась.
– Для распознавателей в такой ситуации возможен только один путь, – с достоинством молвила вечная гордячка. – Я останусь на площали и буду воскуривать зелья, сдерживающие чуждое. Прости, Лереми.
– Пусть твой путь вновь станет прямым, – оторопело пожелала Лереми. Хотела добавить: «прощаю», видя, что Кейла этого ждет, но не смогла. Картина того, как предместья Наао поглощает ничто, все еще стояла перед глазам, а вопли умираюших там сенториан звенели в ушах. И слова прощения застряли на языке. Никогда она не простит Кейлу, как никогда не простит себя! Одна спряталась от ответственности, доверив принятие решений чуждому, другая с радостью приняла покровительство Деалы и легко отдала среброликой свое право на собственное мнение.
В качестве поддержки Лереми стиснула, но тут же отпустила руки подруги. На площадь выходили высшие касты – всезнающие и всемогущие, сильные, из тех, что не входили в устранившийся совет. Все взоры и надежды Наао обратились на них.
– Среброликие приняли решение отдать Наао ничто, – сказал один из старших всезнающих. Толпа застонала в ужасе, а он продолжил, – но мы попробуем проложить другой путь для Сенты. Еще не все возможности этого исхода потеряны. -
Лереми почудилась слабая, почти незаметная неправда в этих словах. Уцепившись за тонкую нить лжи, она скользнула в недавнюю память всезнающего, и сразу же увидела знакомое страшное неподвижное лицо Ирвена. Среброликий зловеще хохотал:
– Может быть, вы спасете несколько десятков сенториан, но Наао не спасти! Чуждое уже в воде, чуждое уже в воздухе! И землянин не отступится от Сенты, не получив свои пятьсот тысяч жизней! Что вам делать? Пойте гимн конца, слияния мира в ничто, славьте этот миг!
Заметив взгляд Лереми или почувствовав ее присутствие в своих мыслях, всезнающий обернулся к ней.
– Сколько зелий? Пять есть? – негромко спросил он. – Иди к западным воротам, просматривай недавнее прошлое всех, кто успел спастись из предместий. Попробуй отыскать след землянина в видениях. Где он, чем занимается.
– Землянина!? Он здесь?
– Он близко. Следит, чтобы поглощение Наао проходило, как он запланировал. Все видения с Шелтоном сразу же отправляй мне.
– Хорошо!
Лереми помчалась к западным воротам, а всезнающий принялся распоряжаться дальше. Распознаватели запалили зелья, сдерживающие чуждое, и над площадью поплыл тяжелый, жесткий, застревающий в горле запах. Всемогущие свили из струй черного дыма нити вихрей и направили их патрулировать границы площади.
«Ограничились только площадью, – иглой боли засела мысль в мозгу. – Значит, Наао уже отдан ничто? Первый барьер каменных стен пройден?»
Скоро Лереми смогла проверить страшную догадку. Монолит двери западных ворот был приотворен, и спасшиеся влетали в эту щель, задыхаясь, с расширенными от ужаса глазами. Многие из них в поисках поддержки хватались за камень двери, и многие из схватившихся оставляли слизистые отпечатки ладоней. Зараженные! Но стражи были наготове, тупым концом копья они отталкивали зараженных обратно за двери. Жалобные стоны и безумный вой были здесь постоянным звуковым фоном. Вот очередная пара беглецов в изнеможении упала на колени, едва оказавшись под защитой стены. Брат и сестра, и брат был заражен: на губах хлопьями застывала слизь. Страж, в котором Лереми узнала Енела, тут же поднял брата и швырнул за ворота. Сестра страшно закричала, бросилась за ним, сильно ударившись всем телом о камень двери. Но этот крик и отчаянное последнее движение не привлекло больше ничье внимание, кроме Лереми. Подобные сцены тут быстро становились привычными.
Она встала недалеко от приоткрытой двери, прислонившись спиной к теплому камню. Постаравшись отрешиться от эмоций, обратилась к недавнему прошлому оцепеневшей от отчаяния девушки, которую Енел оттащил в сторону.
«Внешний круг стен всемогущие захлопнули как раз за ее спиной. Но в городе полно зараженных людей и тварей, и они с братом бросились на площадь. Они бежали в одной толпе с обезумевшими сенторианами и животными, и ноги скользили на слизи и остатках лент и шкур тех, кто бежал здесь прежде них и не добежал...» – Лереми стиснула зубы: отрешиться от эмоций все–таки не получалось. Но Шелтона в видениях девушки не было.
Следующий спасшийся: пожилой сенторианин из касты рабочих. Сосед родителей Аки и Кейлы. Его глазами Лереми увидела, как под воздействием чуждого прогибаются и проваливаются внутрь ажурные колоннады входа в знакомый с детства дом, как тают, сплавляясь в серебристую субстанцию, кружевные шары комнат и залов. И видела, как мутное море ничто становится прозрачным, чистым, после того, как в нем тонут хозяева поместья и слуги.
«А наши родители? Наш дом?!» – Лереми уже знала ответ: море ничто нахлынуло на поместье родителей Кейлы и Аки со стороны ее родного дома.
Шелтона, вернее, его летательный аппарат она заметила в воспоминаниях пятого по счету беглеца. Землянин кружил над Куполом – школой высших каст. Купол на глазах Лереми провалился внутрь. Из прозрачного как вода моря слизи, разлившегося на его месте, не выбрался никто.
Она отправила видение летательного аппарата землянина всезнающему – как бусину нанизала на нить, другой конец которой держал старший по касте, и продолжила просматривать память спасшихся. Проснувшаяся при виде Шелтона ненависть придала решимости и даже какой-то бодрости.
За границами Наао текли выпущенные на свободу из разрушенных плотин реки. Они смешивались с ничто и мутнели. Потом вновь становились прозрачными, но это была не прозрачность воды. Ясной как стекло их делали вливающиеся в общее море ничто жизни разумных существ. То же было и на западе, и на востоке, и на севере от Наао. Ничто от места катастрофы распространялось широким фронтом по всей светлой стороне планеты. От перехода на темную его пока сдерживал океан. Картина всеобщего бедствия потрясла Лереми. Слезы градом катились из глаз, затуманивая взор, но другой взор – чужой памяти и эмоций, оставался чистым. Все видения – свои ли, чужие, подтверждали одно: конец мира близок! В ушах звучал безумный смех среброликого, а воспоминания о ясной улыбке Деалы вызывали такую волну ненависти, что если б в ней можно было потопить другую, вызванную ничто, мир был бы спасен. Но странным светлым призраком в череде страшных картин смерти и разрушений вдруг явилсь видение свадьбы с Аки. Слюной наполнился рот от неожиданной сладости будущего шарика эньо на языке...
– Эй, – кто-то тихонько коснулся ее руки. – Ты как? Уснула... или умерла?
Лереми заморгала и вернулась в реальность. Ее руки касался Аки, самый настоящий, не из видений.
– Умерла... – прошептала Лереми. – Или нет? Для всезнающих нет чужой смерти, каждая, как собственная.
– Слушай, – он сжал ее руку сильнее. – Слушай! Кто тобой руководит? Беги сейчас же к нему, скажи, что внешний барьер стен прорван. Землянин его взорвал. Ничто уже в Наао! Мы с Яно видели, когда летели сюда. Площадь нужно сейчас же закрыть!
Лереми встряхнулась, приходя в себя, а Аки уже быстро сообщал то же самое Енелу. Каменная дверь дернулась и поползла на стену, захлопывая щель: всемогущие на площади получили известие о прорыве внешнего барьера и закрывали все проходы. Лереми прижала ладони к стене. Кажется, она слышала, как из-за стены кричали, молили те, кто не успел попасть на площадь.
– С тобой всевидящий? – хрипло спросила она Аки.
– Да, Яно.
Лереми взглянула на молодого всевидящего рядом с Аки. Видно было, что он совсем устал – крылья обвисли.
– Там много еще незараженных осталось. Нужно перенести их сюда, пока ничто не подобралсь к стене, хоть немногих, – сказала она. Слабое удивление от того, что она не смиренно просит, а уверенно требует на правах сильной и мудрой, скользнуло и ушло. – Вижу, что ты устал, но... надо!
Яно кивнул, взлетел, а Лереми побрела к центру площади. Аки шел за ней.
– Землянин дал своей крови вытечь на землю, – сказал он. – Это не крах эксперимента, он с самого начала хотел погубить нас!
– Я знаю.
Ненависть к Шелтону и Деале всколыхнулась с новой силой, Лереми даже качнуло. Она вцепилась в руку Аки.
– Я видел, как рушилось ваше поместье. Наши с Кейлой родители тоже погибли.
– Я знаю, – опять сказала она, и ненависть черными горячими пальцами сдавила сердце. А с площади в воздух поднялось несколько всевидящих. Они взлетали над стенами, ныряли за них и скоро возвращались, держа кто по двое, кто по трое спасенных. Всезнающие на площади отдали им тот же приказ, что и Лереми. Но знали ли они уже то же, что и она: ничто зальет и площадь! Нет им спасения, глыба конца мира катится. Деала и Шелтон уже погубили их всех!
Ненависть толкнула Лереми по ступеням дворца к дверям между колонн, и дальше, длинным ажурным коридором к залу памяти. Аки едва поспевал за ней. «Куда ты?» – спрашивал он, Лереми не отвечала. Какие слова найти, чтобы объяснить непреодолимое желание увидеть мертвое тело той, которая научила тебя ненавидеть? Посмотреть в неподвижный жуткий лик, который прятала милая маска, чтобы раз и навсегда забыть эту маску и свои добрые чувства к ней. Понять, что стало причиной безумия и жестокости Деалы.
Зал памяти ослепил золотым сиянием сенти-кристаллов ножей, рядами и рядами развешанных по стенам. Лереми опустила взгляд, ища тело в серебристой ткани на полу, и у дальней стены шевельнулась высокая серебристая фигура.
– Лереми, – прошелестела Деала. – Наконец ты пришла. Я давно жду тебя.
– Ты!!! – в этот вопль ушла вся ее ненависть, руки сжались и бесильно разжались. – Живая?! Страж хотел убить тебя.
– Я отправила его на площадь, сражаться с чуждым. Это был мой последний запрещенный мысленный приказ, – Деала грустно улыбнулась под вуалью. – Я ДОЛЖНА поговорить с тобой, Лереми, прежде чем умру. И тебе, я знаю, также нужен этот разговор.
– Разговор?! – Лереми застонала. – Мне нужно, чтобы ты была мертва! Я хочу посмотреть в твое мертвое лицо! Нет... нет... Аки, мы вытащим ее на площадь, пусть Наао увидит ту, что предала его на смерть! Пусть ее раздерут на кусочки! Аки?
Всемогущий опять сжал ее руку.
– Помолчи пока, – ровно сказал он. – Послушай среброликую.
– Она, предательница, недостойна серебряного лика! Я сдеру кожу с твоего лица, Деала, я хочу, чтобы ты кричала от боли и ужаса, как кричат за стенами площади! -
Никогда Лереми не позволяла себе грубых слов, с детства казнила себя за злые мысли в отношении других, но та Лереми умерла. Растворилась в море ничто. Чужая боль убила ее и вдохнула жизнь в новую: сильную, жестокую, страшную в своей ненависти, не гнушающуюся никакими проклятиями всезнающую. Лереми выхватила чистый кинжал из нижнего ряда, и метнула его в Деалу. Аки успел отклонить нож в сторону. Лереми замерла, тяжело дыша.
