Текст книги "Четырехкрылые корсары"

Автор книги: Иосиф Халифман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16

Об осе Лярра анафемская, которую видели считанные энтомологи, и о том, как С. И. Малышев показал ее миллионам кинозрителей

И Малышев всю жизнь продолжал этот факт изучать. На опытной станции Института имени Лесгафта исследования роющих ос не прекращались. Роющие осы сфексы, с которыми мы успели познакомиться по работам Фабра и более поздним работам Казенаса, представлены многими десятками видов. Ни малая величина одних, ни редкость других, ни обе причины вместе не помешали тому, что о них уже в начале века известно было все наиболее существенное.

«При таких обстоятельствах, – заметил Малышев в статье об осе Лярра анафемская (у Фабра она описана под названием Тахит анафемский), – почти полное отсутствие прямых наблюдений над жизнью Лярра анафема Росси – одной из наиболее крупных и бросающихся в глаза ос Европы – представляется неожиданным».

Пересказав все случаи встречи с этой осой, описанной Фабром (тахит кормит личинок медведкой, сообщал Фабр), а также данные, добытые выдающимся знатоком перепончатокрылых итальянским академиком Гвидо Гранди (ему посчастливилось поймать на цветах зонтичных одиннадцать самок и двух самцов осы), Малышев проанализировал встречающиеся в научной литературе подчас противоречивые сведения о лярре-тахите и заключил: в поведении этой осы «должно скрываться нечто своеобразное, отличающее ее от других роющих».

Все считали, что в нашей стране Лярра анафемская редка, хотя в то же время было известно и другое: медведка Гриллотальпа, одно из самых своеобразных насекомых Европы, – серьезный вредитель огородных, бахчевых, плодовых, ягодных, подчас даже и лесных культур – у нас отнюдь не редкость. Но если правда, что лярра выкармливает своих личинок медведкой, то почему столь редка эта оса в средней полосе России?

Может, отечественная медведка избавлена от своего врага? Вряд ли. Скорее, лярра и у нас водится, но что-нибудь препятствует ее размножению. Может, если б эту осу размножить, она стала бы истребителем медведок?

Здесь в Малышеве заговорили одновременно и энтомолог и агроном – опекун и защитник растительных культур.

Ляррой определенно стоило заняться, во всяком случае, ее надо было поискать.

В первый раз Малышев заметил осу случайно, она опускалась на землю, но тут же взвилась и исчезла в густом ивняке. Это произошло летом 1939 года в Среднеднепровском заповеднике.

В заповеднике… Вскоре станет ясно, почему это обстоятельство заслуживает особого внимания. Обследуя прилегающую территорию, Сергей Иванович набрел на овраг, склон был источен ходами медведки. Здесь он вооружился терпением. В очках с темными стеклами тогда еще не работали. Надо было, щуря глаза и напрягая зрение, высматривать ос среди камней и неровностей почвы.

Но есть медведка – будет и лярра! Да не одна. Позже в отчете появится строка: «Я добыл сразу девять самок!»

«Сразу», признаться, не совсем то слово. На поимку девяти ос ушло три недели, три недели хождения на солнцепеке.

Но девять! Даже Фабр признавался, что за всю жизнь ему довелось видеть лярру «не больше четырех-пяти раз» и то «одиночными экземплярами».

Трофеи помещены в пустые коробочки из-под спичек, доставлены домой и здесь переселены в обычные чайные стаканы, каждый на треть заполнен сырым песком и прикрыт густой проволочной сеткой. Пленницы сначала бились о стекло, но скоро успокаивались и принимались рыть норки в песке, иногда даже не одну. Осы подолгу отсиживались в норках, ночевали в них. Разумеется, Малышев кормил ос, подавал им в стаканы на обломке тростинки мед.

Лярры благоденствовали в своих стеклянных изоляторах, которые отнюдь не были темницами, а прекрасно просматривались. Наблюдать ос было очень просто.

Начало посвященных лярре записей в дневнике С. И. Малышева. Это обычная школьная тетрадка, в которую время от времени переносились короткие пометки, сделанные в карманной записной книжке – неотлучной спутнице натуралиста и в поле и в лаборатории.

Наконец Малышев опускает в один из стаканов с благоденствующей ляррой почти взрослую медведку, огромное по сравнению с осой создание, чуть не четырехсантиметровый самоходный землероющий бронированный снаряд. Достаточно взглянуть на загребущие, как ковш экскаватора, передние ноги, чтобы понять, чем страшна медведка корням растений. Ее передние ноги – не просто копательный снаряд: конец ноги расположен относительно голени так, что образует с ней подобие ножниц, вернее, это сдвоенные зазубренные ножницы, сдвоенный секатор. Ими легко перекусывать даже плотные корни трав, кустарника, молодых деревцев. А кто руками роется в почве, пусть не удивляется, если медведка больно схватит за палец.

Опущенная в стакан гриллотальпа спешит уйти от света. Зрелище красочное, светло-желтоватый круг песка, буро-коричневая, в поблескивающем хитине медведка, жемчужнокрылая, в красной опояске оса. Широколапыми передними конечностями медведка разгребает песок, зарывается… Но тут легкая оса, крылатое дитя воздуха и солнца, падает сверху на цель.

Похоже, вспоминал Малышев, оба насекомых сразу же почувствовали роковую связь, соединяющую их. Медведка очень активна, она не только изгибается и мечется из стороны в сторону, но сама набрасывается на осу, пытается разорвать ее резкими движениями передних ног… Свирепое поведение медведки не смущает осу. Она на спине медведки, ухватила ее за зачатки крыльев, изогнулась дугой и ужалила раз! Затем, не оставляя жертвы, еще более вытянула брюшко и жалит вторично.

Действие яда мгновенно. Медведка замирает, только голова и торчащие вперед щетинковидные усики слегка шевелятся. Теперь лярра, не теряя времени, подвигается немного вперед и бьет жалом и горло медведки. Усики грузного чудовища поникли.

Три ужала, три удара кинжалом и медведка недвижима. Впрочем, не всегда оса выходит из поединка невредимой. Отбиваясь, медведка может отстричь усик, обломить или свернуть ножку…

И потом, гриллотальпа вооружена не только мощными лапами, она пользуется также органом химической зашиты: выбрызгивает липкую бурую жидкость.

Но ни механическое, ни химическое оружие ее, как правило, не спасают. Оса пробегает по телу медведки, тянется брюшком под грудь, не оглядываясь нацеливает его конец «под мышку» левой передней ноги. Из конца брюшка снова высовывается стилет жала, но на нем более не мерцает ядовитая капля. На этот раз готовится не ужал: лярра откладывает на медведку яйцо – в месте, где покровы тела тоньше и нежнее. Больше того: этот участок будет позже закрываться ковшами передних роющих ног. Только если сильно растянуть в стороны передние лапы медведки, можно увидеть: яйцо словно нацелено на голову медведки.

Какая издевка, какое коварство! Оса заставляет свою недобитую дичь беречь, охранять отложенную на нее живую мину замедленного действия. Ну не анафемский ли, в самом деле, этот тахит?

Прошло немногим больше минуты, и оса, покинув жертву, поднимается в воздух, начинает настойчиво биться о стекло. Ее приходится отсаживать в новый стакан.

Но сейчас уже не оса главное для Сергеи Ивановича; главное – следить за медведкой. Как оно ни неожиданно, через какое-то время хитиновая туша, словно спрыснутая живой водой, начинает просыпаться, а вскоре даже пробует рыться в песке. Если подбросить ей сейчас дождевого червя, она его в два счета слопает… Очевидно, яд лярры, в отличие от яда других одиночных ос, действует недолго.

Упомянутые на предыдущих страницах сфексы, аммофилы, сколии жалят добычу. У сфексов порядок действий таков: гнездо-добыча-яйцо, у помпилов: добыча-гнездо-яйцо. Но эти жалят жертву капитально, парализуя ее, и она, как правило, не слишком грузна и потому летом или волоком доставляется в укрытие, в ячею. Здесь откладывается яйцо, а из него выводится личинка, поедающая заготовленную матерью недвижимую, но не тронутую тлением добычу.

Даже самая крошечная из известных ос Аммопланус перризи и та на крыльях, лётом, переносит добычу я гнездо. Но это сверхкрошечные личинки трипсов.

В силах ли тахит так обойтись с медведкой? Куда там! Ему просто с места подобную тушу не сдвинуть. Но он ее и не двигает. А что же?

Ну и анафема действительно этот тахит!

Медведка-гриллотальпа ведет подземный образ жизни. Английский натуралист Джильберт Уайт рассказывает: «Садовник косил 6 мая траву на берегу канавы. Случайно коса его врезалась слишком глубоко. Открылось целое хозяйство: углубления, извилистые переходы, ведущие в нишу с гладкими стенками, объемом с табакерку. Тут мать отложила около сотни яиц, окутанных крепкой кожицей. Над яйцами находилась лишь маленькая кучка свеженакопанной земли».

Коллекционный образец осы Лярра анафема, полученный музеем Зоологического института Академии наук СССР из Марокко в 1900 году.

Озерце Баклуха в Хоперском заповеднике. Здесь на прибрежных откосах С. И. Малышев в 1949 году с особым успехом охотился и на медведок и на лярру.

Немало намудрили систематики-энтомологи с названиями видов, но что касается тахита, тут ничего не скажешь – получил по заслугам. Разбойничьи повадки осы действительно дьявольски изощренкы: гнезда не сооружает, норку ячеями не оборудует, корм для потомства не носит, ход в норку не маскирует, не прячет от посягательств возможных хищников. От всех этих родительских забот лярра избавлена.

Жертва лярры, очнувшись, уносит яйцо на себе; примерно через пять дней из яйца выйдет личинка, вопьется в свою носительницу, будет расти, изгибаясь на брюшной стороне вокруг основания ноги. Через неделю-полторы она изменит положение, пристроится вдоль оси тела медведки. И это последние дни жертвы. Обессиленная выпившей ее личинкой, она двигается совсем вяло, потом замирает навсегда.

Личинка же лярры лежит на земле рядом с останками медведки, а на девятнадцатый день после появления на свет принимается сооружать тонкостенный кокон. Она монтирует его из песчинок, склеенных быстросхватывающей слюной.

Куколка осы зимует в коконе, а весной с наступлением тепла взрослая лярра вылетает из кокона и принимается искать себе пищу и пару.

Малышев первым из энтомологов проследил под стеклом все этапы этой эпопеи, наблюдал он ее также и в природных условиях. Здесь он, подобно его предшественникам, видал – и не раз! – как блестящая, почти со стеклянными перепончатыми крыльями изящная оса опускается на землю, ныряет головой в какую-то расщелину и надолго исчезает. Не раз удавалось заметить также ее явления из-под земли, зачастую в метре и более от входа. Судя по времени, затраченному на подземное передвижение, очевидно было, что оса следовала по тоннелю, уже проложенному.

Кем? Конечно, медведкой. Весь день она роет в земле ходы, на поверхность выбирается лишь ночью; самцы иногда летают, но тоже лишь по ночам. И если оса нагонит медведку под землей, то выгонит на-гора, на оглушающий подземного обитателя, на слепящий ночное создание беспощадный, жгучий солнечный свет.

Но в таком случае тахит – трижды анафемский! Сделать свет солнца своим союзником в охоте…

Лярра выгнала медведку из ее подземного обиталища и здесь один за другим наносит в нужные точки тела положенное число ударов, обезоруживающих и парализующих это сильное, на первый взгляд так надежно бронированное крепким хитином насекомое. После этого оса откладывает на тело медведки, снова в определенном месте и положении, свое яйцо.

Сама лярра свободно ориентируется и на свету и во мраке. Она, может, даже атаковала бы медведку под землей, но там тесно, нет места для маневра, и медведка там опасна: того и гляди, щелкнет в тесноте своими секаторами. Вот лярра и гонит жертву на свет.

Сергеи Иванович использовал повадки обеих сторон и зафиксировал на кинопленке в свете съемочных прожекторов действия лярры. Действия… Конечно, слово «злодейство» здесь вроде уместнее, думает Сергей Иванович, но разве изящная легкокрылая анафемская лярра, губя медведку, не следует законам своей жизни в такой же мере, как и медведка – губительница овощей, ягод, молодых древесных жизней?

Итак… Группа талантливых киноработников, возглавляемая режиссером В. А. Винницким и его ассистентом С. П. Заборовским, засняла под руководством С. И. Малышева и по его сценарию фильм «Лярра анафемская». Здесь воспроизведены и битва с медведкой – три удара кинжалом; откладка яйца на спящую жертву; отлет лярры; пробуждение медведки; ее передние ноги, пришедшие в движение и зарывающиеся в грунт вместе со смертоносным яйцом под мышкой, и т. д., до самого конца.

Фильм получил первую премию на фестивале в Париже.

Какая потеря, что кадры эти не сохранились! Пленка ленты «Лярра анафемская» сгорела в Ленинграде во время блокады.

Глава 17

О том, что обозначает слово «эвмениды» в энтомологии и в греческих мифах, а также о том, как характеризовал их Малышев

Повторим: осы-сфексы действуют по одной программе (гнездо – добыча – яйцо); осы-помпилы – по другой (добыча – гнездо – яйцо); осы-эвмениды – по третьей (гнездо – яйцо – добыча). Малышев подчеркивал, что у многих эвменид яйцо не откладывается к ячею, но подвешивается к потолку на тонкой, упругой нити. Яйцо висит головным концом вниз. Личинка остается хвостовой частью в оболочке и, вытягиваясь, получает доступ к провизии, а при малейшей угрозе сжимается, поднимаясь кверху. Все в целом немного напоминает улитку, исчезающую в раковине. Но, конечно, в сильном уменьшении…

Среди эвменид, как ворчливо повторяет один компетентный и страстный коллекционер, многие «нередко встречаются очень редко».

Складчатокрылые – значит такие, у которых переднее крыло в покое складывается по продольной оси, а оба – переднее и заднее – лежат на спинной стороне сложенными в три слоя.

Примечательное усовершенствование!

А почему они эвмениды?.. Это слово встречается в мифах древних греков. Буквальный смысл слова – «благожелательные». Так почтительно называли древние греки, чтоб ненароком не обидеть, не разозлить их, трех грозных, беспощадных и мстительных богинь – хранительниц законов природы.

Подобно роющим осам, эвмениды выкармливают потомство не чем попало, а лишь определенными видами насекомых или пауков. В строгом выборе пищи для воспитания молоди эвмениды и выступают как хранительницы законов природы.

В искусственных условиях, когда осе предлагается неподходящая пища, можно измерить ее терпение, определить, сколько времени способна она дожидаться «законной», нормальной добычи, можно определить степень сходства – для осы! – взрослой ли или личинки – предлагаемой ей новой добычи со старой, обычной.

Вкусы эвменид могут показаться капризными.

Одна из этих ос – из числа одинеров выкармливает потомство гусеницами бабочки, откладывающей яйца на знакомой многим мальве.

Одинер направляет полет не к крупным цветкам растения, а прямо к свернутому листку, в котором ютятся гусеницы, те самые, необходимые осе. Она ныряет головой в паутинную сеть с одного конца листовой трубочки, потом с другого, потом еще раз. Мечется, потом зарывается в сверток, наконец, изловчившись, вытаскивает из паутинной преграды гусеницу, которая то судорожно свивается, то выпрямляется. Держа ее, так сказать, за загривок, охотница вонзает жало в грудь жертвы, та сразу поникает, и оса уносит ее к своему гнезду…

Другая (ее название не сразу и выговоришь – Псевдопипона херришин!) – мы еще встретимся с ней дальше – добывает гусениц из паутинного укрытия на листе вереска. Но как? Здесь не то, что на мальве: оса прокусывает паутину листового свертка, вводит в него брюшко, жалит гусеницу, и та, утратив возможность держаться в распечатанной снизу трубке, выскальзывает и падает. Оса кидается следом и ищет гусеницу внизу. Найдя, схватывает и уносит в гнездо.

О том, как осы втаскивают добычу в ячею, мы уже кое-что знаем. Эвмениды в этом отношении особо упорны. Когда ход в гнездо настолько узок, что трофей в него не протащишь, осы всячески уминают добычу. Энтомолог Кембриджского университета О. Г. Лэйтер, автор книги «Пчелы и осы», видел, как оса Анцистроцерус приволокла к гнезду громоздкие груз. Не сумев внести его по-обычному – верхом, придерживая сверху жвалами, она стала впихивать добычу в ход впереди себя, подталкивая головой.

На откладку яйца в ячею уходит от одной до нескольких минут. Время, в течение которого провиантируется ячея, зависит от многих причин, в первую очередь погодных. Оса, может, летала бы и в дождь, но ведь, когда сыро, прохладно и пасмурно, другие насекомые прячутся, их просто не найти.

Яйца разных эвменид созревают самое большее через 60 часов после откладки.

Коллекционный образец осы Псевдопипона херришин из музея Зоологического института Академии наук СССР.

В оболочке на головном конце образуется вдоль оси, примерно на треть длины, трещина, под ней видна голова личинки. Дальше личинка или сразу покидает оболочку, или еще сколько-то часов остается в ней, одной лишь толовой приникая к телу создания, которым ей надлежит кормиться.

Чем старше и крупнее личинка, тем сильнее и прочнее ее ротовое устройство. Личинка уже не только сосет заготовленную матерью пищу, но и грызет ее.

Личинке осы Симморфус коннексус скормили в пробирке за 6 дней 26 гусениц. В естественных условиях она после этого окуклилась бы. Но здесь для опыта продолжали подкладывать корм, и личинка его поедала: съела 30, съела 35…40…45, съела 50 гусеничек – вдвое больше нормы, причем осе не окукливалась…

Вообще личинка у разных эвменид растет 3–5, самое большее 15 дней. Закончив рост, она освобождается, от отбросов пищеварения – мекония, и темное пятнышко на стенке норки указывает, где находится брюшной полюс.

Перекормленная же личинка симморфус не окуклилась и на двадцать пятый день!

Одиночные осы-одинеры тоже относятся к группе складчатокрылых. На рисунке: одинеры мурариусстенные, или откосов, как их называл Фабр.

Закончив рост, личинка одевается в кокон. Дальнейшее зависит от вида осы и времени года. Некоторые эвмениды дают за сезон два поколения, две генерации. У этих куколки первой генерации спят недолго: недели через две в коконе просыпаются взрослые осы. Они сразу вылетают, закладывают гнезда, засевают их и выкармливают личинок, которые до наступления осени созреют.

Обе предкуколки (и та, что формируется в первой генерации – в конце весны, и та, что созревает во второй – к концу лета) вроде одинаковы, но первая окукливается сразу, вторая остается предкуколкой еще добрых 6–8 месяцев.

Почему? На этот счет существуют пока больше предположения. Можно думать, все зависит от соотношения длины светового дня и ночи. Первая генерация воспитывается в условиях удлиняющейся солнечной части суток, вторая – когда день начинает убывать. Но возможно ли, чтобы время восхода и захода солнца оказывало воздействие на скрытых в гнезде личинок?

Забегая вперед, скажем, что вопрос изучен пока только на более высокоразвитых общественных видах – на знакомых нам по первой главе осах-полистах. Сигналом, вызывающим изменение свойств нового поколения этих ос, оказался действительно солнцеворот – день, когда продолжительность световой части суток перестает увеличиваться, а ночь начинает удлиняться.

Фантастика? Тем не менее ленинградский профессор Эдуард Карлович Гринфельд убедительно доказал: именно с солнечным светом, с лучами солнца поступает команда, изменяющая режим воспитания и характер ос-полистов, вырастающих из личинок.

Как тут не вспомнить «Необыкновенное приключение» В. В. Маяковского, который разговаривал с Солнцем? И, если помните, разговаривал именно в один из тех дней, когда «в июль катилось лето», то есть где-то на исходе июня, после 24-го числа. В знаменитом этом стихотворении Владимир Владимирович обращается к великому светилу запросто, причем в стихах светило только слушает речь поэта. В случае же с осами, они хоть и жужжат, но слушают приказ солнца, причем не просто слушают, но и исполняют.

Лабораторные гнезда можно искусственно освещать или, наоборот, затемнять, удлиняя или сокращая таким образом световой день или ночь. Это простейший способ убедиться в том, как свет солнца дирижирует жизнью ос.

Летом профессор Гринфельд работал со студентами в заповеднике «Лес на Ворскле» (50° северной широты). Об этом заповеднике мы скоро узнаем подробнее. Здесь и были проведены опыты с полистами

Первые испытания начались как раз 24 нюня, когда световой день длится здесь 16 часов 22 минуты, а с учетом утренних и вечерних сумерек 17 часов 50 минут.

Темная часть суток составляла в это время 6 часов 10 минут. Подопытные гнезда искусственно затемнялись в течение 5 часов 38 минут, так что «день» сократился до 12 часов 12 минут.

Так вот гнезда, переведенные на голодный световой паек, к середине августа закончили существование, а рядом – в незатемняемых гнездах – жизнь семьи продолжалась еще в середине сентября.

Эдуард Карлович Гринфельд, профессор энтомологии Ленинградского государственного университета, регулярно проводит летнюю практику со студентами и собственные исследования в заповеднике «Лес на Ворскле». Главная тема работ Э. К. Гринфельда – перепончатокрылые и, в частности, питание взрослых насекомых пыльцой и нектаром. Особенно подробно освещены изменения ног, связанные с изменениями образа жизни и режима питания насекомых.

В другой серии опытов, начатых позже – 2 июля, искусственное затемнение (естественная продолжительность освещенной части суток сократилась на 5 минут, а темная на столько же возросла) также изменило календарь развития семьи, сократив его почти на месяц.

Ленинградский энтомолог В. Е. Кипятков работал с муравьями Мирмика, они воспитывают за сезон два поколения: одно – созревающее за несколько недель, второе – требующее нескольких месяцев. Опыты с искусственно затемняемыми гнездами подтвердили: именно от продолжительности светового дня зависит срок, необходимый для завершения развития насекомого.

Искусственные гнезда В. П. Кипяткова, заселенные муравьями Мирмика, различались: из одних на освещаемую арену при затемненном гнезде могли выходить только рабочие фуражиры, из других – не одни рабочие, но и глава гнезда, самка. И в первой группе (А) и во второй (Б) семьи развивались одинаково. Тогда Кипятков перевел муравьев группы А на разный световой паек: часть гнезд выдерживал на свету 12 часов в сутки, а 12 часов затемнял (Аа), другую часть гнезд освещал по 18 часов и 6 часов держал в темноте (Аб). Состояние личинок в семьях Аа и Аб отчетливо изменилось. Различие сохранилось даже после того, как глаза фуражиров, выходящих на арену за кормом, покрывались темным, светонепроницаемым лаком. Солнечная команда передавалась в гнездо через муравьев, лишенных органов зрения.

Имя еще одного немецкого осоведа доктора Гюнтера Ольберга нам уже отчасти известно. В опубликованном им в 1959 году в научном издательстве в Берлине сочинении, озаглавленном «Поведение одиночных ос Средней Европы (эвмениды, помпилиды, сфециды)», напечатана серия фотографий из жизни и нравов осы эвмена тонкого. Здесь воспроизводятся перерисовки снимков:

_{1 – к месту сооружения гнезда, придерживаемый жвалами и парой передних ножек, доставляется комочек грязи; 2 – сырой грунт быстро превращен с помощью тех же жвал и ножек в основание будущей ячеи; 3 – еще несколько комочков приклеиваются к ранее доставленным, и ячейка готова; 4 – в нее отложено яйцо; 5 —ячейка провиантируется парализованными гусеничками; 6 – не так просто уложить добычу в ячейку; 7 – а после всего ход в ячейку наглухо запечатывается, чтоб скрыть гнездо от ос-блестянок и других непрошеных гостей.}

Как же она доставляется в глубь затемненного гнезда?

Загадка еще не разрешена. Пожелаем удачи тем, кто не побоится трудностей в поисках ответа. А он будет тем интереснее, что подобных опытов с одиночными осами, воспитывающими за один сезон два поколения, пока никто, кажется, еще и не пробовал ставить.

Что касается предкуколок второго, осеннего поколения Симморфус, они возобновляют развитие весной после перерыва, вызванного зимними холодами.

Созревшее насекомое покидает кокон. Но выход из кокона – это еще не выход на волю… Многие эвмениды выводятся в линейном гнезде, скажем, в трубчатой части полого стебля, поперечно разгороженного на отдельные ячеи: I, II, III, IV, V, VI…

В ячеях слева запас корма обычно больше, чем в крайних справа. В левых осы развиваются от яйца до взрослого насекомого дольше. Правые ячеи провиантируются скупее, засеваются позже, и в них осы созревают быстрее, открывая дорогу сестрам из ячеек, засеянных первыми.

Покинув кокон, каждая оса какое-то время проводит в тщательном, многократном, иногда кажется – даже ожесточенном самоочесывании, самоочищении, наведении лоска, прерывая подчас это занятие «разминкой» – жужжанием…

Звук работы крепнущих крыльев служит словно сигналом для соседки в ближней ячее: из IV для III, из III для II, из II для I. А женихи – они вывелись в ячеях VII, VI, V – уже летают на воле.

Чистка и разминка закончены, насекомое, полное сил, отправляется в первый рейс. Взрослые эвмениды своими короткими язычками собирают нектар только из открытых венчиков, из внецветковых нектарничков на стеблях, на листьях или пьют его через прогрызы, сделанные шмелями на стенках трубок глубоких нектарных шпор.

Подкормившаяся сладким оса раньше или позже принимается сооружать норку или сложнее устроенное гнездо, где отложит яйцо и куда будет сносить корм для будущего потомства.

Осы-эвмениды заправляют норку-ячею полным запасом или доставляют свежий корм личинкам по мере того, как съедается ранее принесенный.

На фотографии изображен примерно тот же момент, что и на рисунке на стр. 116.

Доктор Регина Экк после окончания биологического факультета университета в Иене начала работать в Государственном зоологическом музее в Дрездене, ГДР. Она стала известным специалистом по одиночным осам – роющим и складчатокрылым. Ее исследования эвменид опубликованы в нескольких энтомологических изданиях, сборы образцов существенно обогатили коллекцию Дрезденского музея, а сравнение эвменид одних и тех же видов на разных широтах внесло много нового в расшифровку экологии этих интересных насекомых.

Вот что писал В. Песков, увидев на выставке работы художника в Московском зоологическом музее: «Когда проходишь мимо больших листов с «портретами» ос, муравья и всякой другой мелкоты, испытываешь чувство открытия. С чем бы сравнить это чувство? Сравним с наблюдением самолета. Много раз вы видели проплывающий в небе маленький белый крестик, а однажды оказались рядом с летательным аппаратом и поразились его размерам, подробностям устройства. Вот так же смотришь и на какую-нибудь осу, преподнесенную тебе на листе в размерах козленка, с передачей всего, что увидел очарованный мастер в стеклышко микроскопа.

_{Рисунок Н. Гребенникова.}

Эвмениды, заметил Малышев, сосредоточились на добывании главным образом мелких гусеничек. Многие не только парализуют их ужалениями, но и разжевывают, перед тем как передать будущим сыновьям и дочерям. А делает это все – добывает и доставляет провиант потомству – только мать. Отцы не участвуют также ни в выборе места для основания гнезда, ни в сооружении его или охране. Вообще у ос отцы многим походят на трутней медоносных пчел. И продолжительность их жизни короче, чем матерей, – тоже как у медоносных пчел.

Но хотя эвмениды более высокоразвиты, чем, скажем, сфексы, у них все виды тоже представлены только двумя формами: самцами и самками.

Эвмениды – осы одиночные.