Текст книги "Свиток дракона"

Автор книги: Ингрид Дж. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 5
Зимняя бабочка

Когда Акитада проснулся, комната была наполнена призрачным светом. Он стряхнул остатки сна. Свет был не солнечный – слишком уж серый. Потом на память пришли события минувшего вечера, и тяжесть поражения накатила новой волной. Мотосукэ, его главный подозреваемый – в сущности, даже единственный, – больше не подлежал обвинению по причине предстоящего брака его дочери с сам им императором. После приема Акитада долго не мог заснуть, но потом, видимо, все-таки забылся и проспал допоздна.

Со вздохом выбрался он из теплого кокона постели в прохладу нетопленой комнаты. Накинув наспех одежду, он открыл створку ставен, и глазам его предстал совершенно новый мир.

Нетронутая, первозданная пелена свежевыпавшего снега покрывала все вокруг – усыпанный гравием двор, глинобитную стену, черепичные крыши. С голых ветвей росшей возле веранды хурмы пушистым облаком просыпалась снежная пыль; два нахохлившихся воробышка, склонив набок головки, наблюдали за человеком глазками-бусинками. Один из них зачирикал, и настроение у Акитады сразу поднялось.

Он сходил в комнату за рисовыми колобками, принесенными слугой губернатора. Разломил один и бросил крошки на снег. Его пернатые гости заметно оживились, подняли настоящий гвалт, и вскоре на снегу под верандой суетилась целая стая крикливых воробьев. Они сердито дрались из-за каждой крошки, расталкивая тех, что послабее, и разгоняя молодежь. Особенно доставалось от клювов старших собратьев одному молодому воробью. Акитада старался бросать крошки в его сторону, но добился лишь того, что беднягу совсем затюкали. В конце концов юный недотепа улетел и опустился близко к дому, почти у ног Акитады, где ему все же удалось поживиться крошками, недоступными для более пугливых сородичей.

Акитада наблюдал, как он набивает брюшко, и улыбался. Выживание в мире дикой природы, как и в мире людей, зависело от решительности, смелости и находчивости. Возможно, его столичные враги задумали этим назначением разрушить его карьеру и жизнь. Как говорится, не мытьем, так катаньем. Ему поручили расследовать преступление, заведомо не подлежащее раскрытию. Обвинить Мотосукэ в краже налоговых сборов означало принять на себя удар монаршьей немилости. Одним словом, при любом исходе дела карьере его грозил конец.

Но не тут-то было! Он, как этот молодой воробей, обязательно найдет обходные пути и обставит своих врагов! Он непременно воспользуется представившейся возможностью – приглашением князя Татибаны. Отряхнув руки от крошек, Акитада закрыл ставни и пошел одеваться.

«Для визита к пожилому господину еще рановато, – думал Акитада, неспешно шагая по заснеженным улицам города. – С другой стороны, это отнюдь не визит вежливости». Чем больше он размышлял над последними словами бывшего губернатора и обстоятельствами вчерашнего ужина, тем больше убеждался, что Татибана напуган и нуждается в его помощи.

Акитада замедлил шаг. В богатом квартале, где внушительные частные владения скрывались за высокими стенами, он спросил дорогу у нищего, бросив ему несколько медяков.

На его стук старинные деревянные ворота дома князя Татибаны открыли не сразу. На пороге его встретил согбенный дряхлый слуга – Акитаде показалось, тот вот-вот заскрипит, словно старые ворота. В конце небольшого двора высился главный дом, его почерневшие от времени и непогоды стены мрачно контрастировали с белым снегом.

– Меня зовут Сугавара, – сказал Акитада старику, который, приложив руку к уху, растерянно моргал. Тогда Акитада крикнул: – Князь Татибана просил меня зайти сегодня.

Старик молча повернулся и зашаркал мимо дома по заснеженной дорожке к саду. После некоторого колебания Акитада последовал за ним.

Сад был разбит умелой рукой. Изящные горки из камней, кусты и подстриженные сосенки, не утратившие своей красы даже в это время года, укутала белая пелена свежевыпавшего снега. Дорожка вилась мимо каменного фонаря и крошечного прудика, где на илистом дне, поблескивая серебристо-золотистыми чешуйками, резвился карп.

Потом они свернули на другую дорожку, тщательно расчищенную от снега, и та привела их к небольшому павильону, обнесенному деревянной верандой.

Старый слуга с трудом поднялся по ступенькам и скинул свои гэта[2]2
  Гэта – тип национальной японской обуви с деревянной подошвой и двумя ремешками, в один из которых продевается большой палец


[Закрыть]. Акитада последовал его примеру и нагнулся, чтобы снять сапоги. Послышался звук открываемой двери и чей-то крик. Поспешно стянув сапоги, он заглянул в просторную комнату, где вдоль стен высились стеллажи с бумагами и документами, а пол устилали толстые соломенные циновки.

Слуга стоял к нему спиной.

– Хозяин! – звал он дрожащим голосом. – Ой-ой-ой!.. Мой бедный господин! Посмотрите-ка, жив ли он? Ой – ой… Мне, наверное, нужно бежать за доктором. Ах ты, батюшки! Какое несчастье!

С трудом представляя, куда может побежать такой дряхлый старик, Акигада сказал ему:

– Успокойтесь!

Князь Татибана с непокрытой головой, в простом кимоно серого шелка, лежал на полу возле письменного стола лицом вниз. Рядом валялись табуретка, разбросанные бумаги, перевернутые коробки с документами и свитки.

Акитада опустился на колени и пощупал старому господину пульс и шею. Но тело было безжизненным и уже холодным. Под головой князя Татибаны в циновку впиталась кровь. Совсем малое количество. Акитада попытался припомнить, что говорится в медицинских книгах насчет определения времени смерти. Он взял руку покойного, согнул пальцы, пошевелил запястьем и понял, что тело уже начало коченеть. Это означало, что смерть наступила много – он только не знал сколько – часов назад.

Но какое это теперь имело значение? На углу письменного стола он обнаружил следы крови и тонкий клочок седых волос. Акитада задрал голову. Самая верхняя полка была практически пуста, а внизу валялись перевернутая табуретка и рассыпанные бумаги. Судя по всему, бывший губернатор стал жертвой несчастного случая – упал, доставая сверху документы, и разбился.

– Боюсь, твой хозяин мертв, – сказал Акитада слуге, поднимаясь с пола.

Старик молча смотрел на него полными слез глазами.

– Не надо звать врача, – повысил голос Акитада, – Твой хозяин умер ночью. Наверное, упал с табуретки, когда доставал коробки вон с тех полок.

– Ай-ай-ай!.. – Старик побледнел и схватился за грудь.

Обняв за плечи, Акитада подвел его к открытой двери.

– Сделай несколько глубоких вдохов. – посоветовал он. Потом, вспомнив, как князя Татибану качнуло вчера вечером, спросил: – Твой хозяин страдал головокружением?

– Никогда. Он был совершенно здоров. – Продышавшись, старик вдруг сделался разговорчивым. – Он всегда был подвижным и бодрым. Я частенько ему завидовал. А теперь вот он умер… – Мимолетное самодовольство пробежало по его лицу, когда он покачал головой, удивляясь непредсказуемости судьбы.

Но Акитада помнил, как накануне вечером старый господин цеплялся за его локоть, ища поддержки, и удивленно приподнял брови:

– Но у него же был свой доктор? Ты же только что хотел бежать за ним?

– Нет, это не его доктор. У хозяина не было своего доктора. Даже прошлым летом, когда он жаловался на желудок. Хозяин не любил докторов, говорил, что они только портят людям здоровье да травят их своими снадобьями. Правильный образ жизни и упорный труд, как он считал, помогали ему держаться в такой хорошей форме. Он советовал мне есть побольше лука да меньше спать, и тогда, дескать, боль в пояснице пройдет.

– И что, прошла? – заинтересовался Акитада.

– Трудно мне все время бодрствовать, да и лук я не люблю. А вот хозяин мой сам излечился от желудочных приступов. Да-а… Сам готовил себе рис с какими-то загадочными травами и вскоре совершенно поправился.

– Понятно, – сказал Акитада. – Ну что ж, если вы найдете в себе силы, может, сообщите госпоже Татибана о случившемся? А потом вам следует сообщить о смерти князя Татибаны властям. Идите прямо в городскую управу. Они знают, что делать. А я подожду их здесь.

Бросив через плечо печальный взгляд, старик кивнул.

– Ужасно!.. – вздохнул он. – Надо мне бежать поскорее.

Акитада стоял на пороге и смотрел ему вслед, пока старик с трудом спускался и обувал свои гэта. И тут он заметил еще одну пару деревянных гэта, стоявших у самой двери. Наверное, князя Татибаны. Нагнулся и пощупал их. Они были совершенно сухие.

Старик слуга наконец обулся и зашаркал по направлению к дому. Сколько еще времени пройдет, пока сюда придут!

Акитада снова зашел внутрь и опустился на колени рядом с телом. На этот раз он более тщательно изучил позу мертвого и ощупал его голову. Чуть повыше завязанных в узел редеющих седых волос он обнаружил вмятину размером с раковину большого моллюска. Черепная кость двигалась под его пальцами, испачканными кровью и мозгом. Он уже собрался вытереть руки о циновку, когда заметил что-то зеленое в завязанных узлом волосах. Это оказался крошечный глиняный осколок размером не больше ногтя на мизинце. Он положил его на один из разбросанных листков бумаги. Черепок слегка загибался и был ярко-зеленым с внешней стороны и монотонно-белым с внутренней. По краям скола проглядывала красная глина. Осколок этот напомнил Акитаде расписную черепицу, используемую для крыш, с той лишь разницей, что такая черепица больше отдавала в синеву. Он огляделся по сторонам и вышел на веранду. Нигде никакой черепицы! Все постройки во владениях Татибаны были покрыты дранкой.

Вернувшись в помещение, Акитада завернул осколок в лист бумаги и спрятал к себе в пояс, потом сел и задумался.

Поначалу, увидев мертвое тело, он испытал разочарование – и даже устыдился своего эгоизма. Потом он вспомнил, как настойчиво звал его к себе князь Татибана, и тогда в голове шевельнулось подозрение – уж больно удобной была эта смерть, чтобы оказаться обычным несчастным случаем.

Неужели кто-то подслушал их вчера вечером и увязался за старым господином?

Может, ответ на этот вопрос найдется среди бумаг покойного? Ярлычок на упавшей коробке гласил: «Продукты земледелия». Акитада окинул взглядом полки. На других коробках были надписи – «Рыболовство и торговый флот», «Производство шелка», «Местные обычаи и достопримечательности», «Монастыри и храмы» (здесь могли содержаться сведения о монастыре настоятеля Дзото), «Торговцы и ремесленники», «Растения и животные», «Гейши и развлечения» и «Преступность и органы местного управления» (еще одно любопытное название!). Акитада искал глазами коробку, в которой могли бы содержаться сведения о налоговых сборах, но ничего подобного не обнаружил. Была здесь, впрочем, еще одна коробка – с названием «Жизнь среди лягушек и цикад». Заинтригованный, он спустил ее вниз и открыл.

Внутри он обнаружил странную подборку бумаг. Сверху лежало несколько стихотворений, восхваляющих природу, но Акитада не был знатоком поэзии, поэтому бросил на них лишь мимолетный взгляд. Под стихами он нашел рисунки, изображавшие живописные камни, растения и цветы. Рисунки эти сопровождались комментариями и философскими наблюдениями, выписками из старинных китайских трактатов о знаменитых садах, а в самом низу лежал научный труд, озаглавленный «Жизнь среди лягушек и цикад» и посвященный искусству разведения садов. На рукописи стояла Личная печать Татибаны.

Акитаду приятно удивила такая страсть ученого к красоте, и он пожалел, что не успел поближе познакомиться с этим замечательным человеком. Проникнувшись грустью, он уже закрывал крышку, когда услышал снаружи торопливые шаги.

Вернув коробку на место, он повернулся к двери и вдруг заметил на соломенной циновке две парь; отпечатков. Изучив их форму и смерив взглядом расстояние между ними, он понял, что здесь должно быть, совсем недавно стояло что-то тяжелое на четырех квадратных ножках.

За дверью на веранде кто-то скребся. Акитада вышел взглянуть и увидел худенького мальчика лет двенадцати-тринадцати. Опустившись на колени, тот испуганно смотрел на Акитаду:

– Хозяин… Это правда? – дрожащим голосом спросил он.

Акитада кивнул.

– Князь Татибана упал и разбился насмерть.

Проглотив комок в горле, мальчик печально сказал:

– Я пришел предложить свою помощь.

Акитада улыбнулся.

– Ты еще слишком мал. А где другие слуги?

– Кроме старого Сато, у нас только женщины, – решительно заявил мальчик.

– И как же твое имя?

– Меня зовут Дзюндзиро, достопочтенный господин.

И снова Акитада уловил дрожь в его голосе. Внимательно разглядывая мальчика, он спросил:

– Ты любил своего хозяина?

Тот кивнул и провел грязной ручонкой по лицу.

– Какие будут распоряжения, достопочтенный господин? – угрюмо спросил он.

– Ты можешь проводить меня в покои твоей госпожи. Ей уже сообщили?

На лице Дзюндзиро появилось упрямство.

– Мы не пойдем туда. Туда позволено заходить только няньке. А вообще это там. – И он указал в сторону одной из покатых крыш, видневшихся среди деревьев.

Акитада прищурился. От него не укрылись Враждебность тона, жесткий взгляд, сопровождавший слова, и жест.

– Так нянька эта, надо понимать, сущий дракон? – предположил он. – Спасибо, что предупредил.

Мальчик усмехнулся.

– Благородному господину она не будет чинить пакости. Это она нас, слуг ненавидит. Говорит про нас господину князю всякие гадости. Что мы крадем и портим вещи и не делаем свою работу. А стоит кому-то оказаться вблизи покоев госпожи, так она кричит, что мы подглядываем и вынюхиваем. Злая она! Уволила почти всех слуг, а вчера опять принялась за свое – сказала господину, что Саго слишком старый и целый день напролет дрыхнет. – Он в отчаянии закусил губу. – Уж и не знаю, что теперь с нами будет.

– Я уверен, что со временем все образуется, – попытался успокоить его Акитада. – Твой хозяин наверняка оставил завещание, в котором позаботился о содержании для своей прислуги и дворни. Я как раз жду, когда сюда прибудет кто-нибудь из властей. Может, покараулишь их у ворот? А потом проводишь сюда.

Мальчик поклонился и убежал.

Акитада вернулся в кабинет князя Татибаны и, склонившись над отпечатками на циновке, принялся их изучать. Они были очень отчетливы. Какой-то тяжелый предмет убрали отсюда совсем недавно, поскольку поверхность циновки еще не разгладилась. Акитада обвел глазами комнату. Низенький письменный столик мог бы оставить такие вмятины. И, пожалуй, стоит он не лучшим образом. Работая за ним, человек оказывался лицом к самой стене. Что-то непохоже, чтобы князь Татибана предпочел сидеть спиной к очаровательному пейзажу за окном. Но почему он передвинул стол? А если не он, то кто? И зачем?

Акитада размышлял над расположением смертельной раны на голове, над тем, как попала на угол стола кровь, и вообще над всей сценой предполагаемого несчастного случая, и все больше и больше мрачнел.

На столе он обнаружил обычные писчие принадлежности – аккуратную стопку рисовой бумаги, кисточку, дощечку с тушью и баночку с водой. Тушь оказалась на ощупь довольно сухой. Но что еще более удивительно, в комнате не было ни лампы, ни свечи, ни даже фонаря.

Он уже собирался обследовать разбросанные на полу бумаги, когда услышал за спиной слабый шорох, обернулся и замер на месте.

На пороге стояла девушка редкой красоты.

Из-под длинных полуопущенных ресниц она внимательно изучала его. Нежные, по-детски пухлые губы были слегка приоткрыты.

– Где мой муж? – Нежный голосок был легок, как дыхание. Тонкая изящная рука вынырнула из широкого рукава богато расшитого синего кимоно и смахнула с щеки выбившуюся прядку блестящих волос. – А вы?..

Усилием воли Акитада вернул себя на землю и склонился в неподобающе низком поклоне:

– Я – Сугавара Акитада. Зашел к вашему супругу, когда… Но, может быть, вы позволите проводить вас в ваши покои, госпожа? Здесь вам лучше не находиться.

Она перевела взгляд на пол. Акитада надеялся, что своей высокой фигурой заслонит от нее страшное зрелище, но не тут-то было. Она вскрикнула.

– Так это правда? Мой господин… мертв? – Нежный голосок звучал горестно. Кожа была до прозрачности бледной.

Акитада ощутил свою беспомощность и только безнадежно развел руками.

– С глубоким сожалением… э-э… да… Боюсь, здесь произошел несчастный случай. Позвольте мне увести вас отсюда. Вам не следует здесь оставаться. Слуги о вас позаботятся. – Он хотел поддержать ее, но она увернулась.

Несколько мгновений она стояла как вкопанная, не отрывая глаз от мертвого тела мужа, потом вдруг покачнулась, и Акитада едва успел подхватить ее на руки.

Обмякшее безвольное тело показалось ему очень легким. Он уловил нежный цветочный аромат, исходивший то ли от платья, го ли от длинных шелковистых волос. Держать на руках женщину из своего сословия ему довелось впервые – подобные вещи были просто немыслимы в косном, полном условностей обществе. Он даже покраснел от смущения. Что ему теперь с ней делать? Не нести же в дом через сад! Увидит кто-нибудь из слуг, и пойдут сплетни. Хуже того, сюда вот-вот заявится этот пошлый зануда и крючкотвор Икэда с тюремным доктором и полицейскими.

– Госпожа Татибана! – позвал он, склонясь над ее розовым ушком. – Госпожа Татибана, очнитесь!

Она пошевелилась. Вот и отлично! Он слегка встряхнул ее, и нежные ручки обвились вокруг его шеи, а шелковая щечка коснулась лица. Она жалобно вздохнула и заплакала, уткнувшись ему в плечо.

Он чувствовал себя похотливым мужланом, но продолжал держать ее.

– Госпожа Татибана! Вы должны набраться сил и взять себя в руки! В любое мгновение сюда могут войти.

Нежные ручки неохотно разжались, и она, выскользнув из его объятий, встала на ноги. Акитада почтительно поддержал ее.

– Вы очень добры, – проговорила она, отворачивая личико. – Простите меня. Я просто хотела убедиться своими глазами. – Голос ее дрожал. Она мягко отстранила его и направилась к двери.

– Позвольте проводить вас, – последовал за ней Акитада.

– Нет. – На пороге она обернулась. Глаза ее были полны слез. Акитаде они показались самыми грустными и самыми прекрасными на свете. Потом она улыбнулась и, слегка поклонившись, сказала: – Для меня было большой честью познакомиться с вами, господин Сугавара. Я не забуду вашей доброты.

Акитада шагнул к ней и открыл было рот, чтобы ответить, но она уже выскользнула за порог, шурша шелком платья и оставив после себя нежный аромат.

Он стоял в дверях, потрясенный и словно осиротевший, и смотрел ей вслед. А она шла по дорожке к дому в своем ярко расшитом кимоно, грациозными движениями напоминая большую бабочку, нелепым образом залетевшую в заснеженный зимний мир.

ГЛАВА 6
Блуждание В Тумане

Акитада отвел взгляд от пустынного, неприветливого сада и вернулся к мертвому телу его создателя. Он начал перебирать документы на полу и ничуть не удивился, когда, как и подозревал не нашел в них ни единого упоминания о налоговых кражах.

Вздохнув, он вернул их на место, встал и потянулся. В этот момент снаружи послышались голоса, один из которых принадлежал мальчику Дзюндзиро. «Ну вот и полиция!» – подумал Акитада.

Но он ошибся, поскольку это оказался капитан Юкинари. На сей раз тот был в армейской форме и о чем-то спорил с мальчиком. Завидев в дверях Акитаду, Юкинари поклонился с изящной военной выправкой.

– Ваше превосходительство, я прибыл сразу же, как только до меня дошли вести, – сказал он, торопливо поднимаясь по ступенькам. – А вести поистине ужасные.

Сегодня Юкинари показался Акитаде слишком бледным, и глаза у него были усталые и несчастные. Неужто так близко к сердцу воспринял смерть князя Татибаны? Быть того не может. Между ними не могло существовать тесных отношений. И возраст разный, да и появился Юкинари в Кацузе только этим летом. И все же выглядел он так, будто не спал всю ночь. Не подавая виду, Акитада как ни в чем не бывало заметил:

– Да, вести и впрямь ужасные, капитан. Но что привело сюда вас?

Юкинари покраснел.

– Я был в городской управе, когда Сато пришел туда с известием. Вы уж простите мне бестактный вопрос, ваше превосходительство, но как случилось, что вы здесь оказались?

– Я пришел сюда с визитом вежливости и обнаружил тело.

Юкинари подошел к дверям, но Акитада и не подумал пригласить его войти.

– Говорят, он упал и разбился… – капитан пытался заглянуть через плечо Акитады. – А ведь сколько раз я просил его быть осторожнее! Он, знаете ли, старел. Как-никак шестьдесят лет – немалый возраст.

Акитада вспомнил про воздушную красавицу, которую только что держал на руках, и готов был согласиться.

– Так выходит, вы хорошо его знали? – спросил он. – А мне князь Татибана не показался дряхлым и хлипким. Такие поджарые люди аскетического типа часто живут гораздо дольше своих упитанных сверстников.

Капитан, похоже, пребывал в растерянности и не знал, что сказать. Он оглянулся на тропинку и задумчиво поскреб подбородок.

– Икэда скоро прибудет сюда собственной персоной. Если у вас есть более важные дела, я мог бы остаться. Да и вообще, осмелюсь заметить, зачем вам все это? – Он покосился на Дзюндзиро, топтавшегося неподалеку и вслушивавшегося в каждое слово, и нахмурился.

– Благодарю вас, но я останусь, – сказал Акитада, напуская на себя скорбный вид. – Считаю это своим гражданским долгом. А вот вы, по-моему, здесь никак не замешаны. Так может, вам пока поддержать госпожу Татибана?

Юкинари при этих словах дернулся и открыл рот, потом поклонился и быстро зашагал прочь. Акитада смотрел ему вслед и видел, как он повернул к воротам. Это было странно. Второй раз за все время Юкинари не мог совладать с какими-то сильными эмоциями.

Он все еще размышлял над загадочным поведением Юкинари, когда из-за угла на дорожке показались Икэда и его люди, ведомые Сато. На префекте было вчерашнее темно-синее шелковое кимоно, и Акитада подумал, спал ли хоть кто-нибудь сегодня ночью. Икэду сопровождали два младших чиновника и два полицейских в красном, вооруженные луками.

Завидев Акитаду, Икэда чинно поклонился. Остальные смущенно последовали его примеру.

– Какая неожиданная честь! – пробормотал префект, поднимаясь по ступенькам. – Слуга сообщил мне, что вашему превосходительству выпала неприятность обнаружить тело. Какое странное совпадение! – В последней фразе прозвучал тайный вопрос, словно присутствие здесь Акитады было неким образом подозрительно.

– Не более странно, чем ваше присутствие здесь, префект, – сказал Акитада. – Вы всегда расследуете несчастные случаи лично? Ведь это, кажется, входит в компетенцию местного судьи?

Серое лицо Икэды покрылось нездоровым румянцем.

– Наш судья сейчас в отлучке, – натянуто пояснил он. – К тому же ради князя Татибаны я бы явился сюда в любом случае. Из уважения к этому почтенному человеку. – Он помолчал и прибавил: – Хотя мы не были так уж близки. Его светлость не поддерживал тесных отношений с подчиненными.

– О-о! Так вы служили префектом еще при нем?

Странное выражение промелькнуло на лице Икэды – смесь горечи, негодования и скрытого удовлетворения.

– Да, служил, – подтвердил он и махнул рукой в сторону своих спутников. – Позвольте представить вам моего секретаря Огу и судебного доктора Ацусигэ. – Они обменялись поклонами, и префект расплылся в улыбке: – Быть может, ваше превосходительство поделится своими ценными наблюдениями, пока мои люди будут осматривать тело?

Акитада кивнул и посторонился. Икэда со своими людьми скинули обувь и вошли в помещение.

Акитада рассказал, когда обнаружил тело, в каком состоянии и позе и что увидел в кабинете. Икэда вежливо слушал, потом извинился и подошел к судебному медику, занятому осмотром тела. Секретарь опустился на пол рядом с ними, чтобы производить записи. Медик закончил осмотр довольно быстро, но долго шептался с Икэдой, прежде чем последний кивнул и вернулся к Акитаде.

– Ну что ж, ваше превосходительство, по-моему, случай вполне ясный, как вы сами, должно быть, убедились. – Икэда потер руки, и жест этот привел Акитаду в раздражение. – Бедняга работал допоздна, взобрался на табуретку, потерял равновесие, упал, ударился головой о стол и умер. Это подтверждают и табуретка, и рассыпавшиеся бумаги, и поза, в которой находится тело, и следы крови и волос на столе. Вероятно несчастье случилось поздно ночью. Однако мои скромные провинциальные таланты вряд ли идут в сравнение с богатым профессиональным опытом вашего превосходительства. Смиренно жду в надежде услышать ваше мнение.

Акитада чуть помедлил:

– Сейчас зима, и утренние часы бывают очень холодными, так что смерть могла наступить поздно ночью или вовсе под утро. А рана на голове свидетельствует о том, что он получил тяжелый удар по макушке.

– Ну да, как я и сказал, – закивал Икэда. – Слуга говорит, что его хозяин часто работал по ночам. Да и вся картина свидетельствует об этом. Старик пришел с нашей вчерашней вечеринки, возможно, у него слегка кружилась голова от выпитого и съеденного. Какое-то время он работал, потом, уже сонный, усталый, полез на табуретку за документами. Они посыпались ему на голову, он потерял равновесие и упал. Все просто и ясно. И я, конечно же, благодарен вашему превосходительству за ценные наблюдения. А теперь мы будем заканчивать свою бумажную работу, и я больше не смею задерживать ваше превосходительство.

Акитада еще раз взглянул на тело, кивнул Икэде и его людям и вышел из домика. Сквозь тучи наконец проглянуло солнце. Он обулся и прошел мимо двух полицейских к Сато и Дзюндзиро, все еще стоявшим на дорожке.

– Мне пора идти, – обратился он к Сато. – Надеюсь, ты проследишь, чтобы все бумаги в кабинете хозяина остались на месте. Префект пришел к выводу, что твой хозяин умер в результате несчастного случая. Они уже заканчивают, и документы им не должны понадобиться. И вот еще что: я бы не хотел, чтобы ты упоминал о моем интересе к бумагам хозяина.

Старик поклонился, а Дзюндзиро с готовностью предложил:

– Я могу находиться на веранде и следить за бумагами день и ночь.

Акитада улыбнулся:

– Ну, в этом нет необходимости. К тому же следующие несколько дней ты, видимо, будешь очень занят.

– О Господи, конечно! – воскликнул Сато. – Ты ведь даже еще не вымел дорожки, Дзюндзиро! Беги-ка скорее за своей метлой! И как это я позабыл об этом? Ну что за день! – покачал он головой.

– Погоди-ка! – Акитада окинул взглядом дорожку. – Скажи, Дзюндзиро, ты мел здесь после того, как перестал идти снег?

Дзюндзиро очень удивился.

– Нет, достопочтенный господин. Я сегодня еще нигде не мел. Только собирался, когда Сато пришел и сообщил о смерти хозяина.

– Ну вот и пора бы уж начать. – Сато строго зыркнул на мальчика, и тот убежал.

Сато проводил Акитаду до ворот, и тот спросил у него:

– У князя Татибаны часто бывали гости?

– В последнее время нет, господин. А в старые времена у нас бывало много гостей. Тогда еще была жива первая супруга его светлости. Но потом все изменилось. – Он печально огляделся по сторонам.

– Я вижу, ты давно служишь у своего хозяина, – сочувственно проговорил Акитада. – В наше время найти такого преданного слугу не просто. Большинство стариков уходят на покой, уступая место молодым.

– Со мной все в порядке! – обиделся Сато. – Я силен как бык! И почему только люди думают, что старик не может выполнять ту же работу, что и молодые?! Я прослужил у своего хозяина сорок пять лет. Работал у него задолго до того, как он женился во второй раз. И работал-то прилежно да с усердием! – Его переполняли чувства, в глазах стояли слезы.

Акитада припомнил кое-что из слов Дзюндзиро и решил еще немножечко прощупать почву.

– А нынешняя госпожа Татибана появилась здесь недавно?

Сато перевел дыхание и смахнул слезы.

– Да, господин. Она дочь старого друга моего хозяина. Мой господин взял ее второй женой, потому что в свое время дал слово ее умирающему отцу. Когда старшая госпожа умерла, вторая жена заняла ее место в хозяйстве. – Сато поджал губы и метнул сердитый взгляд в сторону дома. Он явно не питал симпатии к своей молодой хозяйке.

Акитада холодно заметил:

– Ну, в таких случаях сразу приспособиться трудно. К тому же столь юная дама, возможно, пока не очень опытна в ведении хозяйства. – Ему вспомнилось невесомое создание, почти дитя, которое так робко улыбалось ему.

– Может, оно и так, – угрюмо согласился Сато. – Только когда умерла старшая госпожа, пошли всякие сплетни, и большинство слуг были уволены. Нас осталось только пятеро – как хочешь, так и работай. Мы с Дзюндзиро единственные мужчины, а он всего лишь глупый мальчишка. Я же не могу поспеть везде сразу.

– Ну что ж, не буду тебя больше задерживать. Правда, я еще вернусь просмотреть бумаги твоего хозяина. Есть у вас какая-нибудь боковая калитка, через которую можно пройти, не мешая трауру?

– Да, у нас есть калитка в дальнем конце владений. Мы держим ее закрытой, но если вы меня предупредите, я велю Дзюндзиро вас впустить.

– Спасибо. На том и договоримся.

Сато не без усилий открыл ворота. Протягивая ему руку, Акитада спросил:

– Ты не передвигал в господском кабинете какую-нибудь мебель?

– Не-ет, господин! Мой хозяин не любил перестановок. Предпочитал заведенный порядок.

Вернувшись в гостиницу, Акитада обнаружил на ступеньках веранды мрачного Тору. Рядом стояли бамбуковые палки.

– Опаздываете! Уже несколько часов жду! – обиженно заявил тот.

Даже между равными по происхождению подобные речи считались невоспитанностью. А уж со стороны слуги это было недопустимым непочтением. Любой другой хозяин на месте Акитады безжалостно отдубасил бы Тору палкой, но он только поморщился, решив принимать Тору таким, каков тот есть, потому что дорожил дружбой, уже, как ни странно, сложившейся между ними. Торино непослушание, его абсолютная честность, грубоватые речи и чувства были для Акитады дороже слепого повиновения, И он боялся, что любая попытка переделать Тору просто-напросто приведет к его бегству.

Поэтому только сказал:

– Я ушел очень рано на встречу с князем Татибаной. Но, придя туда, обнаружил его мертвым и вынужден был ждать полицию.

Глаза у Торы округлились.

– Ага! Значит какой-то ублюдок добрался до него раньше вас?!

Акитада и сам так думал, но спросил:

– С чего ты взял?

Тора усмехнулся.

– Да вы же умчались, ничего не сказав Сэймэю; значит, подумал я, напали на какой-то преступный след.

– Ну что ж, возможно, ты и прав, хотя префект назвал это несчастным случаем. Только давай обсудим подробности позже. Если ты готов к тренировке, приступим немедленно, а потом – баня. Ты не представляешь, как мне сейчас это нужно!

Они разделись до пояса и взялись за палки. Воздух был такой же морозный, но здесь, в закутке, на солнышке, снег быстро таял. Вскоре от их разгоряченных тел повалил пар. Мысли были заняты только сражением. Боевые крики, стук скрещенных палок и хруст гравия под ногами разносились по двору. Несколько судейских служащих выглянули было в дверь и снова исчезли. А они, раскрасневшиеся и сосредоточенные, продолжали сражаться. Тора, имея преимущество в силе, теснил Акитаду, зато тот был на редкость проворен и ловок. Схватка закончилась тем, что Акитада изловчился выбить палку у Торы из рук да еще и поставить ему подножку. Тора шмякнулся на землю и громко расхохотался.