Текст книги "Адам и Эвелин"

Автор книги: Инго Шульце

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

8
ОКОЛЬНЫМИ ПУТЯМИ

Адам улыбался, потому что Михаэль придерживался ограничения скорости. Они проехали мимо Мееране, мимо той линии фасадов, которая всегда напоминала ему о домиках из его игрушечной железной дороги. Когда «пассат» начал сигналить на поворот, Адама охватил страх. Они сворачивали на автобан в сторону Карл-Маркс-Штадта. Автобан был руслом той реки, в которой ему было суждено потерять их след. Но какая разница, где они от него оторвутся – здесь или в Чехословакии. Даже если они на вестмарки кузена снимут на Балатоне другое жилье вместо того, чтобы поселиться в Пепиной семье, он их найдет. А по-настоящему важно лишь это. В какой-то момент Эвелин поймет, насколько для него все серьезно.

При въезде на автобан он еле-еле вписался в поворот. Потом ему пришлось притормозить, чтобы пропустить колонну машин. Однако через несколько километров после Глаухау перед ним вновь оказался красный «пассат», ехавший со скоростью меньше ста, так что Адам его даже обогнал. Сначала он хотел сделать вид, что он их не заметил, но потом обернулся и помахал рукой в знак приветствия. Михаэль улыбнулся, женщины разговаривали между собой и опять курили.

На горке он до упора нажал на газ. Когда они преодолели подъем и дорога начала спускаться вниз, к Карл-Маркс-Штадту, Адам ускорился. Красный «пассат» ехал за ним. Адам неожиданно сбросил скорость, пристально посмотрел в зеркало заднего вида, готовясь к тому, чтобы в любой момент успеть свернуть на выезд с автобана вместе с «пассатом».

Под Дрезденом, у бензоколонки в Вильсдруффе, Михаэль заранее включил сигнал поворота. Адам встал в правый ряд, «пассат» – в левый, так что Эвелин вышла из машины прямо около него. Они с Симоной ушли.

Адам выключил мотор и открыл дверь. Ему почти не имело смысла заправляться, но кто знал, для чего могут пригодиться эти несколько литров.

– Мы, кажется, знакомы, – воскликнул Михаэль. Он нагнулся над пассажирским креслом и протянул руку в открытое окно. – Михаэль, кузен Моны.

– Я знаю, – сказал Адам и сделал два шага в его сторону. – Привет.

Адаму почти всегда было неприятно разговаривать с западными мужчинами – даже если по возрасту они были старше его.

– Впереди еще долгая дорога! – воскликнул Михаэль.

– Да уж, можно и так сказать.

Адам посмотрел на руку Михаэля, на его пальцы, подушечки которых касались опущенного стекла. Коричневые отметины на указательном и среднем пальцах вместе образовывали овал. Мужчина с такими никотиновыми пятнами Эвелин явно не подходил.

– До встречи, – сказал Михаэль.

– Вы сейчас куда?

– В Дрезден, на вокзал, Мона все там знает. Не могу же я везти их через границу в своей машине.

– Ну, счастливо, – сказал Адам и чуть тронулся с места. Когда вернулись женщины, он увидел, что у Эвелин мурашки на руках.

Адам не испытал беспокойства, когда увидел, что «пассат» отъезжает раньше него.

На спуске в долину Эльбы он выключил зажигание. Он видел башни дрезденских церквей, башню ратуши, даже телебашню на возвышенности вверх по течению, но там была достаточно плотная дымка, так что он едва угадывал вдали смутные очертания обоих скальных плато слева и справа от реки, знаменующих собой начало Эльбских песчаниковых гор.

Адам решил свернуть на первом съезде с автобана, поехал по указателям и заблудился. Только когда перед ним замаячил напоминающий мечеть купол табачной фабрики, он снова сориентировался.

На привокзальной площади он увидел свободное место и припарковался. Оставив стекло открытым, он переложил фотоаппарат в сумку и перекинул ее через плечо. Красного «пассата» нигде не было.

Поезд «Паннония», следовавший в Софию через Будапешт, отправлялся в начале четвертого, то есть через полчаса, поезд «Метрополь» на Будапешт – только в полвосьмого вечера. Он провел пальцем по столбикам расписания – нет, он ничего не пропустил.

Адам встал в очередь к стойке с закусками. Очевидно, эти трое решили приятно провести время в Дрездене и выехать только вечером, потому что на «Паннонии» они прибыли бы посреди ночи. Теперь он злился из-за того, что они выехали так поздно. До Балатона можно было добраться за один день. Он решил ехать дальше один и дожидаться Эвелин у Пепи, она ведь была не только ее подругой.

Адам заказал себе две сосиски, забрал с блюдца сдачу, перевесил сумку на шею, взял с прилавка картонку с сосисками и булочками… и тут мимо него просеменила вся троица, Эвелин – в шляпе, с зеленой палаткой под мышкой, стуча каблучками. Михаэль нес ее чемодан на плече – так, как Адам только в старых фильмах видел. Симона шаркала сандалиями по плитке пола. Они двигались в сторону путей на южное направление и поднялись на платформу по ближайшей лестнице. Прага, 14.39. Как же он мог не подумать о Праге? Какое-то время он в полной растерянности стоял на месте.

Мимо него к лестнице, кряхтя, прошел пожилой мужчина, вдруг он качнулся вперед и остановился, косо поставив чемоданы на ступеньки. Какое-то мгновение казалось, что он вот-вот потеряет равновесие. Держа одну булочку во рту и прижав другую к картонке с сосисками, Адам схватил один из чемоданов и занес его наверх. Двумя руками мужчина подтащил второй чемодан. Оказавшись наверху, Адам услышал свисток отправления поезда. Он рванул на себя ближайшую вагонную дверь, забросил туда один чемодан, потом второй, помог мужчине в сером костюме забраться наверх и захлопнул за ним дверь. Адам вынул изо рта булочку, поезд отправился, за стеклом двигались руки мужчины.

Ему навстречу шел Михаэль. Он вращал соломенную шляпу Эвелин на указательном пальце. Адам подождал, пока Михаэль сам его узнает.

– Хочешь?

Михаэль покачал головой, но в конце концов все же протянул руку к сосиске, взяв себе еще и вторую булочку.

Они сели на скамейку. Адам держал картонку, словно пепельницу, хотя Михаэль только тогда макал свою сосиску в горчицу, когда Адам жестом призывал его это сделать.

– Куда теперь?

– Мы в Праге встречаемся.

– Через Циннвальд поедешь?

– Мона сказала, что лучше через Бад-Шандау.

– Все вдоль Эльбы едут.

– Я не знаю этой дороги, – сказал Михаэль.

– Она не захотела взять шляпу?

– Она хотела.

– Что, потерять боялась?

– Хм. Так ты считаешь, лучше через Циннвальд?

Адам кивнул, собрал горчицу остатком сосиски и засунул картонку в переполненную урну.

В здании вокзала Адам остановился перед расписанием поездов.

– Встречаемся в начале каждого часа у конной статуи Вацлава, – сказал Михаэль.

Они выехали из Дрездена в южном направлении. Остановившись на одном из последних светофоров, Адам спешно налил себе кофе в белый стаканчик и сделал глоток. Как по заказу вернулся вкус отпуска, и Адам в тот момент действительно не мог сказать, чего бы ему сейчас хотелось больше, чем просто сидеть в своей машине и ехать на Балатон. Волновался он только за Эльфи.

9
ПЕРВАЯ ГРАНИЦА

Между Альтенбергом и Циннвальдом – дорога серпантином поднималась все выше, к гребню восточной части Рудных гор – Адам заехал на стоянку для отдыха. Там за столом сидело двое мужчин, одного из которых Адам сначала принял за заправщика, потому что тот, не отрываясь, смотрел на него, как на знакомого.

Михаэль пошел в лес вместе с Адамом. Они помочились, стоя рядом друг с другом над овражком, из которого доносился отвратительный запах.

– Эвелин дала мне с собой свою сумку, – сказал Михаэль, не поворачивая головы.

– Плохая идея.

– Ты думаешь?

– Да.

– А что мне делать?

– Теперь уже, наверное, ничего не поделаешь.

– Думаешь, они нас снимают?

– Те двое здесь наказание отбывают, они здесь точно каждый день крутятся.

– Merde, – выругался Михаэль.

Вернувшись к машине, Адам выложил термос и пакет с бутербродами на липкий деревянный стол, покрытый пылью и насекомыми. Двое других мужчин сели в белую «Ладу».

– Лучше ты тоже что-нибудь положи на стол, – прошептал Адам, откручивая крышку термоса.

Михаэль поставил на скамейку сумку и положил поверх нее соломенную шляпу Эвелин.

– Это было у нее в чемодане.

Под налетевшим порывом ветра зашелестели сосны и ели, их верхушки были коричневыми и голыми.

– Ну и вонь, – сказал Адам.

Михаэль губами достал из пачки сигарету без фильтра и открыл крышку своей серебристой зажигалки. Пламя опять получилось слишком высоким.

– Это кофе?

Михаэль выпустил дым над головой Адама.

– Хочешь?

– Настоящий?

Михаэль принюхался к термосу.

– Хороший, – сказал Адам.

Михаэль осторожно взял стаканчик и чуть отхлебнул.

– Это было глупо со стороны Эви. Тебя наверняка будут обыскивать.

– Мона сказала, что я им неинтересен, потому что они в основном вами занимаются. Но я, конечно, не знаю.

– Я слишком поздно тех типов заметил, не стоило мне здесь останавливаться.

– И что мне сказать, если они найдут сумку?

– Что ее девушка забыла, которую ты автостопом подвозил.

– Я даже не знаю, можно ли нам.

– Что?

– Подвозить автостопщиков.

– Ну и что. Ты смотрел, что внутри?

Михаэль покачал головой и протянул стаканчик обратно.

– Вкуснотища.

Адам налил еще.

– Спасибо, мне этого до завтра хватит.

– Тут еще много.

Михаэль, с сигаретой во рту, поставил руки на пояс и сделал несколько круговых вращений туловищем. Затем он положил руки на плечи и начал двигать локтями. «Лада» с двумя мужчинами проехала мимо них в сторону границы. Под конец Михаэль вытянул руки вперед, как во время тренировки по плаванию. Его пальцы тряслись.

– Не привык ты, видать, контрабанду возить?

– Я слишком много курю.

– Ладно, что так, что сяк, все будет неправильно, – сказал Адам, надел шляпу Эвелин, взял ее спортивную сумку, легкую, как пушинка, и положил ее под водительское кресло.

– Не хочешь посмотреть, что внутри?

– Эви это бы не понравилось.

– Понимаю.

– Она что-нибудь рассказывала, ну то есть обо мне?

– Только Моне.

– И что?

– Что там была другая, ты и…

– У меня была примерка костюма. И по такой жаре… У Эви просто совершенно сдали нервы.

Михаэль кивнул:

– А если тебя станут обыскивать?

Адам пожал плечами:

– Об этом лучше не думать. Они же как звери. Они просто чуют твой страх, у них на это нюх.

– Как собаки, правда? – спросил Михаэль.

– А вы куда едете?

– На Балатон, я Моне обещал.

– Встречаемся на первой стоянке для отдыха после границы, – сказал Адам.

– А если тебя не выпустят?

– Поеду в Варнемюнде.

– А сумка Эви?

– Увидишь, что будет. И помни, ты – свободный человек и посещаешь родные страны пролетариата, своих естественных союзников… В населенных пунктах – не больше шестидесяти, по шоссе – девяносто!

Адам взял коробку с черепахой, открыл багажник и поставил ее туда.

– Извини, Эльфи. – Он захлопнул багажник. – По местам! – воскликнул он и указал рукой на шоссе.

На подъеме из-за поворота выползал грузовик с контейнером, за ним медленно двигалась целая колонна легковушек.

На пограничном пункте Адам остановился за той самой белой «Ладой» с дрезденскими номерами и двумя мужчинами. Он заглушил мотор, вышел из машины и закурил сигару. Облокотившись спиной о водительскую дверь, он закрыл глаза. Здесь, в горах, было намного прохладнее.

Когда опять поехали, Адам лишь снял машину с ручного тормоза и потихоньку начал продвигаться перед красным «пассатом» в сторону границы. Он слишком поздно заметил, что в его ряду документы проверяют две женщины.

10
ПРОПУСКАЮТ ОДНОГО

Блондинка в форме оливкового цвета, с выбивающимися из-под кепи локонами, листала его паспорт. Хотя ноги у нее были красивые, в короткой юбке она смотрелась скованно и неуверенно.

– Вы едете в Венгерскую Народную Республику?

– Хотел сначала, но отпуск слишком короткий. У меня машина сломана была. Теперь не решаюсь на ней так далеко ездить. Еду вот в чешский рай, по горам побродить и всякое такое.

Брюнетка с химией обошла вокруг машины, постучав накрашенными ногтями по капоту.

– Таможенный контроль, – сказала она и взяла у блондинки его раскрытый паспорт.

– Вы обменяли кроны и форинты.

– Еще в июне. Форинты обратно поменяю.

– Что вы везете?

– Ничего, только личные вещи, еду в дорогу и одиннадцать сигар, для личного пользования.

– Подарки везете?

– Нет.

Посмотрев на него, блондинка проставила в паспорте печать, протянула его обратно и небрежно отдала честь.

– Спасибо, – сказал Адам и убрал паспорт в нагрудный карман.

В боковое зеркало он пронаблюдал за тем, как завитые женщины в слишком коротких юбках на неестественно прямых ногах направились к красному «пассату». Лицо Михаэля, казалось, прилипло к лобовому стеклу. Адам завел машину и подъехал к чехословацкому контролю.

– Dobrý den, – ответил Адам и протянул свой паспорт.

Поправив зеркало заднего вида, Адам повторил вслед за пограничником «na shledanou». Перед ним открыли шлагбаум. Когда он посмотрел назад, красный «пассат» как раз знаком попросили выехать из общей очереди. Михаэль вышел из машины. Его окружила группа людей в форме.

За первым поворотом Адам остановился, достал из багажника коробку, поставил ее на переднее сиденье рядом с водительским местом и открыл. Черепаха не шевелилась. По прекрасному асфальтовому шоссе в сторону Теплице, которое серпантином спускалось вниз, он еще во времена своей учебы на мастера как-то съехал на велосипеде на огромной скорости. Внизу оказалась парковка с небольшим продуктовым магазином, который уже закрылся.

Адам разложил дорожную карту на капоте и поставил термос на ее верхний край. Из Теплице ему нужно было ехать в сторону Ловосиче, все время прямо по шоссе Е 15, которое одновременно было трассой № 8 до Праги. В городе ему тоже нужно было придерживаться трассы № 8. Он дважды пересечет Влтаву. Если он найдет правильный съезд с шоссе, то очутится прямо у Вацлавской площади. Он сложил карту так, чтобы ее можно было держать одной рукой, и до половины засунул ее под коробку.

Адам вылил в стаканчик остатки кофе. Если бы встречу назначал он, то точно не в Праге, а здесь неподалеку, на вокзале в Усти-над-Лабем, так они воссоединились бы гораздо быстрее. Он решил ехать дальше, потому что Михаэль мог появиться еще очень нескоро.

Проехав Терезин, он взялся подвезти двух женщин, которые были ненамного старше него, но из-за золотых зубов казались бабушками. У каждой из них на коленях было по огромному жестяному жбану, доверху наполненному большими темными вишнями.

Черепаха привела женщин в полный восторг. Адам жестами показал, чтобы они сидели спокойно и не доставали животное из коробки. «Tiho», – вспомнил он слово, «tiho», на что женщины захохотали и сами начали повторять «tiho, tiho». Женщина на заднем сиденье прижала черепаху к груди. Потом они пели для него на два голоса, то и дело обтирали вишенки рукавами и клали их ему в рот. Черепаха задвигалась и высунула голову. В Доксанах они вышли. Женщина, сидевшая рядом с ним, помахала вытянутой вперед рукой и закричала: «Praha, Praha», после чего они опять начали смеяться по неведомой Адаму причине. Он выплюнул в окно целую обойму косточек, отчего они снова золотозубо расхохотались и наконец удалились, не прощаясь, со своими жестяными жбанами. Он уже хотел бежать за ними, черепахи нигде не было, но, приподняв коробку, он ее увидел.

– Эльфи, – проговорил он, когда она спрятала голову под панцирь, – не бойся.

Он надеялся, что приедет в Прагу ненамного позже Эвелин и Симоны, но на окраине города ему пришлось свернуть на объездную дорогу. Он безуспешно попытался сориентироваться по Влтаве и Градшину, покрутился по всему городу и слишком поздно заметил, что проезжает мимо Вацлавской площади. Уже смеркалось, когда он наконец-то нашел свободное место и припарковался.

Адам пощекотал черепаху по шейке, чтобы та успокоилась, положил ее обратно в коробку и попытался открыть сумку Эвелин. Через несколько сантиметров молнию заело, он испугался, что сломает ее – своих клиенток он всегда отговаривал делать застежки на молнии, – и обрадовался, когда ему вновь удалось закрыть ее, не сломав.

С футляром от фотоаппарата в руке, спортивной сумкой через плечо, с ее шляпой на голове он закрыл машину и пошел.

Вечер выдался теплый. Он решил было купить мороженое, но не захотел стоять в очереди.

Эвелин и Симона сидели на верхних ступеньках постамента памятника, под головой коня, и, положив перед собой чемодан, палатку и рюкзак, смотрели на площадь.

Эвелин так посмотрела на Адама, будто пыталась вспомнить, кто это. Симона вскочила:

– Ты еще здесь откуда?

– Из Германской Демократической Республики. А Михаэля они зацапали.

– Свиньи, свиньи, свиньи! – воскликнула Симона.

– Откуда у тебя сумка? – спросила Эвелин.

– Так получилось. Я подумал…

– Что получилось?

– Он немного струхнул из-за сумки, и тогда я ее взял, они ведь чувствуют, когда человек боится.

– Ничего не понимаю.

– Перед самой границей мы остановились, в туалет захотелось, тут я и взял сумку. Нас такие два ангелочка проверяли, это надо было видеть. И еще с обиженными физиономиями, что им приходится в таких тряпках ходить.

– Ты можешь по-человечески рассказать!

– Я сначала его подождал, а потом подумал, что лучше сам побыстрее приеду, чтобы вы были в курсе.

– Его арестовали?

– Не думаю, просто решили потрясти.

Эвелин взяла свою сумку. Адам хотел надеть шляпу ей на голову. Она отклонилась.

– Да не сделаю я тебе ничего, – сказал он и положил шляпу ей на колено.

– Адам, это они тебя на нас натравили? – Симона встала между ним и Эвелин. – У тебя задание такое?

Адам надеялся, что Эвелин что-нибудь скажет. Она держала сумку и шляпу на коленях и никак не реагировала.

– Конечно, меня к вам приставили, в особенности к тебе!

– Зря смеешься, этим не шутят.

– Радовалась бы лучше, что я шучу, а то ведь мог бы и врезать.

– Ты не имеешь права нас преследовать, Адам. Скажи, Эви? Нет у него такого права. И вообще, ты этим только хуже делаешь!

Эвелин смотрела прямо перед собой.

– Могла бы хоть со мной поговорить, – сказала Симона и села рядом с ней.

На руку мужчине, кормившему птиц хлебными крошками, сели голуби. Симона с отвращением поморщилась.

– Сколько сюда ехать из Бад-Шандау?

– Мы ехали через Циннвальд.

– Почему через Циннвальд? Это была твоя идея?

– Что значит моя идея? Я сказал, что поеду через Циннвальд. А ему бы только ехать за кем-нибудь, он и рад.

Симона покачала головой. Адам сел у ног Эвелин. Через какое-то время он встал и пошел обратно к киоску с мороженым. Вернулся с тремя бутылками пепси и тремя порциями ванильно-шоколадного мороженого.

– Оставь меня в покое, ладно? – сказала Эвелин, не поднимая глаз.

Симона взяла у него мороженое. Съев две порции, Адам карманным ножичком открыл бутылки пепси.

– Да не кукситесь вы так! – воскликнул он, подняв бутылку. – Ничего же не случилось. Если хотите, можете поспать в Генрихе, Эльфи будет рада.

– Эльфрида, – поправила Эвелин.

– Эльфи больше подходит, это от слова «эльф». Не надо так волноваться. Что они ему могут сделать? Ничего! Позлят немного, и все.

Адам встал перед памятником и открыл кожаный футляр фотоаппарата. Но не успел он открыть объектив, как женщины вскочили с места.

– Прекрати!

– Адам, ты с ума сошел?

– Ты что, фотографировать нас собрался?!

Адам опустил фотоаппарат:

– А почему бы и нет?

– Потому что я этого не хочу! Мы этого не хотим, – сказала Эвелин.

– Убирайся отсюда с этой штукой!

Адам застегнул кожаный футляр на кнопки и вернулся на место.

Ему вдруг вспомнились те две женщины с золотыми зубами и то, как они касались вишнями его губ. За темными полосками облаков разгорался багровый закат, суля на завтра отсутствие луж на шоссе.

11
ПОДОЗРЕНИЕ

Адам озяб. Ему уже пришлось предъявлять паспорт полиции, а несколько молодых людей, обосновавшихся рядом с ним, уже несколько раз предлагали ему попеть вместе с ними, один из них даже протягивал ему гитару.

Когда ушли и они, Адам встал, держа в каждой руке по бутылке пива, и хотел сходить за свитером к машине. Тут в свете автомобильных фар он увидел Михаэля, тот нес чемодан.

Адам пошел ему навстречу:

– Ну наконец-то.

– Где они? – Голос Михаэля звучал сухо, чуть ли не дрожал.

– Спят в машине. – Адам открыл вторую бутылку пива и протянул ему ее. – Несладко пришлось?

– Они меня до рубашки раздели.

– Те два ангелочка?

– Они даже в задницу мне смотрели.

– Такая уж у контрабандистов судьба, твое здоровье!

– Почему ты не подождал?

– Я подумал, лучше уж пусть хоть один доедет, чем вообще никто. Давай, за тебя.

Они чокнулись. Адам указал подбородком вниз, на площадь:

– Тут недалеко.

– Мы же договаривались, что ты подождешь!

– Тогда бы они до сих пор сейчас здесь сидели и думали, что ты попал в аварию или что тебя из-за сумки арестовали.

– Я почти до Пльзеня доехал.

– Как это тебя угораздило?

Михаэль поставил чемодан на землю и отхлебнул немного пива.

– Может, я понесу? – предложил Адам.

Симона, свернувшись калачиком, сидела впереди, рядом с водительским креслом. Эвелин лежала на заднем сиденье, положив одну руку на глаза, подтянув ноги, на животе у нее стояла открытая коробка с черепахой.

Михаэль постучал по капоту. Выпрыгивая, Симона стукнула дверью по соседней машине. Эвелин натянула юбку на колени, коробка с черепахой съехала к спинке сиденья. Михаэль вытянул в сторону руку с бутылкой, словно ожидая, что Адам возьмет ее у него, чуть присел и прижал к себе Симону.

– Все о’кей? – спросила она через какое-то время.

– Все о’кей, – сказал Михаэль.

Чтобы обнять Эвелин, Михаэлю нагибаться не пришлось, он поцеловал ее почти что в губы.

– Я так рада, что ты вернулся, – сказала Эвелин, – ты не сердишься на меня?

– За что?

– За то, что я дала тебе сумку?

Михаэль погладил Эвелин по волосам.

– У них наводка была, уж не знаю откуда, они мне такое устроили, – сказал он и поставил бутылку с пивом на бордюр. – Даже в бензобак фонариком светили.

– Не ухмыляйся, Адам, – предостерегла Симона, – это отвратительно.

– Они развинтили все, что можно. И взяли только старую газету, старую-престарую, за какой-то из последних годов, которая у меня в запаске была воткнута. А вы как?

– Ничего, нам только кучу глупых вопросов назадавали, – сказала Эвелин. – А в следующем купе к одной семье прицепились. Тем пришлось вынимать все вещи, все до единой.

– Вы знаете здесь какой-нибудь отель?

– Отель «Генрих»! – воскликнул Адам.

– Ну тогда пошли, – сказал Михаэль, подхватив заодно чемодан Эвелин, – andiamo!

Эвелин встряхнула свитер, который служил ей подушкой, набросила его себе на спину и под шеей связала рукава узлом.

– У Эльфриды кончилась вода, – сказала она, зажала палатку под мышкой, взяла сумку и чуть приподняла ее. – За это спасибо, – проговорила она, не глядя на Адама.

– Всегда пожалуйста, спокойной ночи, – ответил он и сделал жест рукой, словно пропуская ее вперед.

– Спокойной ночи, – сказала она, – счастливого пути.

Симона, которая ждала с рюкзаком за спиной, взяла сумку за одну ручку. Теперь они шли быстро, чтобы не слишком отставать от Михаэля. Сумка покачивалась между ними туда-сюда, словно приплясывая.

Адам посадил черепаху обратно в коробку и тайком двинулся следом.

На Вацлавской площади вся троица вдруг скрылась в дверях отеля «Ялта». Адам какое-то время подождал снаружи. Когда он вошел в фойе, там почти никого не было и чувствовалось приятное тепло. За спиной портье висели ключи, из некоторых ячеек высовывались паспорта.

– Dobrý večer, – сказал Адам. – Сколько стоит одноместный номер?

Портье улыбнулся:

– Восемьсот крон, сударь.

– За ночь?

Портье кивнул:

– Děkuji, спасибо, – сказал Адам и вышел.

Он поднялся наверх по Вацлавской площади и затем повернул налево, к вокзалу. В туалете у раковины брился и громко пел приземистый мужчина; черные волосы на его груди выбивались из-под майки, пряжка ремня была расстегнута. Адам присел на унитаз. Прислушался к мелодии, а потом к звукам, которые издавал мужчина, умываясь. Мужчина что-то прокричал, потом повторил это, он, кажется, ждал ответа; но вдруг начал петь – и, напевая, вышел из туалета.

Когда Адам подошел к раковине, там на краю лежало маленькое мыльце, запакованное, совершенно новое, специально для него.

Перед «вартбургом» по-прежнему стояла пивная бутылка Михаэля. Адам приподнял ее, словно желая проверить, осталось ли еще что-нибудь, и вылил пиво в водосток.

Он улегся на заднем сиденье, подтянув колени, и стал смотреть прямо на соломенную шляпу Эвелин, которая лежала за водительским креслом. Несмотря на усталость, он не мог уснуть. Его удивляло, что вокруг так шумно. У окон то и дело появлялись и заглядывали в салон чьи-то лица, привлеченные «олдтаймером» – как выразился один из любопытствующих. Каждый раз они в испуге отшатывались, как только замечали его.

Утром он проснулся от удара. Он сел. От площади отъезжала поливальная машина, начинался час пик.

Дверь гостиницы была открыта. Но вместо вчерашнего портье на рецепции сидела молодая женщина со светлыми, похожими на солому волосами, которая лишь мельком взглянула на него и не ответила на приветствие.

Он сел в одно из бесформенных кресел, стоявших в фойе. Когда блондинка стала с возмущением говорить ему что-то по-чешски, он сказал: «Я жду одного человека», – и положил ногу на ногу. Лишь когда открывались двери лифта или когда кто-нибудь, позавтракав, выходил из ресторана, он поднимал голову. Пахло кофе. Он понаблюдал за тем, как женщина поливает цветы в кадках рядом с рецепцией и отщипывает своими длинными белыми ногтями сухие листья.

Адама разбудила костлявая рука на его плече.

– Я жду Эвелин Шуман, свою жену, – сказал он.

Он услышал, как официант произносит имя Эвелин, но блондинка за стойкой отрицательно покачала головой. Адам подошел к ней и спросил Михаэля. «Михаэль, Михаэль», – повторил он. В конце концов блондинка повернула к нему большую книгу, лежавшую на стойке, и показала на графу, в которой запись «1+2» была перечеркнута двумя красными диагональными линиями.

– Они выехали, – сказал официант. – Вам надо поискать их в другом месте.

Адам посмотрел на него. Официант постоял молча и в конце концов пожал плечами.

– Ну что ж, тогда поищу в другом месте, – сказал Адам и на прощание крепко стиснул ему руку.