Текст книги "Грешница по контракту (СИ)"
Автор книги: Инга Максимовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Глава 12
Давид выскочил из дома, задыхаясь от клокочущей внутри злости. Почему? Ну почему ему, этому выскочке Дэну, достается все, самое лучшее? С самого детства, он чувствовал себя ненужным, не таким любимым, как его никчемный, больной на голову, приблудыш – братец, с которым все носились, словно с писаной торбой.
– Аккуратнее, молодой человек – буркнул, неприметный, плохо одетый мужчина, недовольно. – Вы меня, чуть с ног не сбили.
Давид брезгливо поморщился, с презрением глядя на человека, которого даже не заметил, ослепленный своей яростью.
– У вас, что – то случилось? – участливо поинтересовался оборванец, обнажив в улыбке желтые, прокуренные зубы. – На вас лица нет.
– Вали давай, отсюда – Давид не терпел нищеты. Он презирал людей, так разительно от него отличающихся. Что было бы с Дэном, если бы все пошло по – другому? Может, он бы тоже шлялся по улицам, одетый в отрепья, в точно такой кепке, которая надвинута почти на глаза отвратительного бомжа, с засаленным от миллиона прикосновений, козырьком. Давид усмехнулся. – Хотя, нет. Подожди. Хочешь выпить?
– Кто ж откажется – осклабился мужик, вновь показав крупные, крепкие зубы.
– Пойдем – поманил его Давид, мысленно передернувшись от отвращения и какого – то странного, сверхъестественного страха, вызванного улыбкой странного собутыльника. Мужчина засеменил за ним, чему то тихо про себя посмеиваясь.
– Не, братан, меня сюда не пустят – без тени расстройства, сказал оборванец, подойдя к дверям заведения, принадлежащего Давиду.
– Не ссы, братан – передразнил он мужика, восторженно наблюдающего за халдеем Сергеем Михайловичем, бывшим военным, услужливо распахнувшим перед ними дверь в дорогой ресторан. – Этот, со мной – кивнул он головой, на своего нового знакомого – Нам виски, и какой ни будь закуси.
– Да, господин Горячев. Будет сделано – выдохнул халдей, доставая из кармана небольшую рацию.
– Крут ты, парень – присвистнул мужик, но Давиду, почему – то в его тоне послышалась издевка.
2002 год. Тавда
Они брели по реке, вот уже второй день, почти не разговаривая, подгоняемые собачьим лаем, разносящимся над темными, старыми соснами. Ледяной холод пробирал до костей, но останавливаться было подобно смерти.
– А ты, чухан, не совсем пропащий – похвалил его блатной, тяжело обвалившись на каменистый берег. Редкие передышки, не давали мужчине желаемого отдыха. Лева хрипел, организм отзывался застарелым, не леченым туберкулезом. «Сам бы не сдох» подумал убийца, прекрасно осознавая, что без вора он не уйдет от погони.
– Еще немного – прохрипел Лева, больше для себя, – там, за сопкой проводник нас ждет, из наших. Так что не бзди, болезный.
Мужчина ухмыльнулся, глядя на содрогающееся в лихорадке тело старого вора. Гнус, донимающий их, уже не казался ему таким уж злом. Небо над головой зарозовело, а это означало еще одну ледяную, пробирающую до костей ночь.
До сопки добрались только через день. Блатной уже едва передвигал ноги, пришлось тащить его на себе.
– Ты бы сбросил сидор – хмыкнул мужчина, глядя на расписные пальцы урки, судорожно сжимающие объемистый вещмешок – не дойдем ведь. Я ж не железный.
– Хорош, бакланить – слабо ощерился Лева, но от ноши не избавился. – Иди давай, я тут перекантуюсь. Проводника зовут Лосем, приведи его.
– А, что если я просто свалю? Оставлю тебя подыхать здесь? – улыбнулся убийца, приблизившись к лицу вора на столько, что ощутил его зловонное дыхание на своем лице – Что ты мне сделаешь, а бугор?
– Нет, это было бы верхом глупости с твоей стороны – Лева не отвел взгляда, и мужчина увидел струйку крови, сбегающую на его небритый подбородок изо рта. – Тебе не выйти самому. Слышь, чушок, – услышал он уже в спину, ты без глупостей, давай. Найдут тебя, по любому.
Лось ждал в оговоренном месте. Сидел на пне, и курил вонючую самокрутку. Увидев мужика, он медленно встал и двинул на встречу, но руки ему не подал. Увидел, сука, позорную татуировку.
– Бугор где? – Отрывисто спросил, и пошел за ним. Лева лежал там же, где он его оставил, судорожно прижимая к телу рюкзак. Он был без сознания, но еще дышал, оглашая лесную тишину булькающими, влажными хрипами.
Дэн
Она пела. Пела ту колыбельную, которую я, как ни стараюсь, не могу забыть. Она постоянно звучит в моей голове. Непрерывно.
– Катя – хриплю я, и перехватив рукой ее легкую ладонь, которая скользит по моим волосам, подношу к своим губам. Она теплая, живая – пой, Китти.
Я чувствую, как она прижимается ко мне всем телом, словно желая срастись со мной.
– Денис, Дэни. Я рядом. Всегда буду рядом – твердо обещает она. Та, моя мать, тоже обещала, что никогда меня не оставит. А потом ушла, навсегда. Он отнял у меня ее. Перед глазами встает разъяренный зверь, он похож на человека, но только внешне. Я маленький, вижу его настоящего. Отвратительного монстра, с черной душой.
– Катя – голос отца разрывает наше уединение – отпустите моего сына. Ему нужна помощь врача.
– Нет, отец – спокойно говорю я. – Мне нужно только присутствие МОЕЙ девушки – эти слова настолько естественны, что я сам в шоке, от того, как все просто, оказывается – Я в порядке.
Взгляд отца напряжен, но в то же время заинтересован. Я смотрю на, суетящихся вокруг, Глашу, испуганную маму и понимая, что не должен больше испытывать их нервы на прочность, встаю, нехотя вырывая тела из объятий Катерины.
– Денечка, Денис – плачет мама, прижимая меня к себе. – Ты прости его, прости своего глупого брата.
– Замолчи, Ольга. Слушать тошно, – морщится, всегда справедливый отец, и твердым шагом покидает мою комнату.
– Останови его – умоляет меня мама, заливаясь слезами – не позволь совершить глупость.
Отец в кабинете, я слышу его ровный голос, от которого по телу проходит волна мурашек. Он говорит в таком тоне, только тогда, когда взбешен.
– Катя, вернись в комнату – требовательно говорю девушке, скользящей за мной словно тень.
– Не дождешься – с вызовом выставляет она вперед округлый подбородок. Мне хочется схватить ее в охапку, и целовать до одури. Жаль что сейчас не время и не место.
– Ты обещала, что будешь слушаться, Катя Романова – усмехнувшись, говорю и не сдержавшись прикусываю ее за пухлую, вишневую губу.
– Мы это уже обсудили. Я больше не подчиняюсь тебе – выдыхает она, но замирает на пороге. Не идет за мной.
– Я больше не желаю видеть тебя в своем доме – отец смотрит на Давида, как на пустое место.
– Коля, прошу тебя, не принимай решений, о которых будешь жалеть – умоляет мать, прикрывая собой тело любимого сына. Давид держится рукой за скулу, и улыбается, гадко, отвратительно, наконец показывая свое истинное лицо. Но для матери он сын, единственный, рожденный ею ребенок. ЕЕ мальчик. Он, не я.
– Прости Олюшка, – устало говорит отец, хватаясь рукой за грудь – я не понимаю, как у нас с тобой могло родиться такое чудовище. Не знаю.
– Пап, мама права – говорю, глядя в полные благодарности глаза матери – Мы с Катей уедем завтра. У меня полно работы дома, да и ей нужно навестить мать. Ведь так, дорогая? – спрашиваю, у мнущейся на пороги девушки. Она лишь, молча кивает головой.
– Опять я тварь, а ты чистенький? – лицо Давида пересекает кривая усмешка – Нет, дорогой братец. Мне подачки не нужны. Я желаю только одного, что бы ты сдох, вместе с блядью, которую приволок в наш дом. Что смотрите? Не знали, что ваш ненаглядный Дэни, приволок в дом шлюху, которую он купил у сутенера? Даже здесь, он вас обманул. А я, всю жизнь на вторых ролях. Вы тоже мне не нужны – выплевывает
Давид, и уходит, громко хлопнув дверью.
– Катя, останьтесь – тоном, не терпящим ослушания, приказывает отец. Остальные свободны.
– Но, Коля – мать пытается перечить, но увидев ледяной взгляд своего мужа, нехотя исчезает. Я понимаю, что бессмысленно, что то говорить, ухожу следом за ней.
– Мама, прости – говорю, упав на колени, перед плачущей женщиной, воспитавшей меня.
– Ты ни в чем не виноват, родной – теплые руки теребят мои волосы, как когда – то в детстве – ты ни в чем не виноват. А Катя, правда проститутка? – встрепенувшись, выныривает она из странного забытья.
– Да, я купил ее – честно отвечаю я, на ее вопрос. – Купил, и никому больше не отдам.
Мы так и сидим, молча, умирая от безвестности. Я не видел Катю уже полтора часа. Интересно, о чем она разговаривает с моим отцом, так долго Телефонный звонок разрывает тишину, установившуюся между нами. Высвободив свою руку из материной ладони, я снимаю трубку, видя на дисплее имя Давид. Интересно, что понадобилось от меня любимому братцу.
– Два – говорит телефон чужим, знакомым голосом. Ледяная волна ужаса, захлестывает меня в свои жуткие объятия. Я вспомнил его. Я знаю, кто мне звонит. Но ведь этого, просто не может быть. Давно похороненное прошлое, оживает, разбивая в прах мой мир. – Угадай, кто следующий.
– Я найду тебя – хриплю в трубку, чувствуя, уходящую из под ног землю.
– Ну, что ж. поиграем, мой малыш – хрипло смеется мой мучитель.
Кэт
– Садитесь, Катя – приказывает Николай Георгиевич, показывая глазами на стул. Я подчиняюсь, удивляясь, как сразу, одномоментно, осунулся и постарел этот сильный, волевой человек. – Простите, что вам пришлось пережить такое. Я представить не мог, что мой сын такое чудовище.
– Все хорошо – говорю я спокойно, но внутри все дрожит. Я только сейчас начинаю осознавать, что Давид мог сделать со мной, и от этого чувствую запоздалую, ледяную панику. Отец Дэна подает мне стакан, в котором плещется янтарная жидкость. Делаю глоток, и начинаю задыхаться. Коньяк.
– Я думаю, что у тебя есть ко мне вопросы, девочка. Не так ли? – он смотрит на меня, сквозь свой бокал, полный благородного напитка, оценивающе и, как мне кажется, немного вызывающе.
– Да, – киваю головой, контракт подписан, ждет своего часа в тумбочке моей спальни – Вы правы. Хочу. У меня есть важные исправления в ваш документ. И это будет мое единственным условием. Иначе, контракта у нас с вами не получится.
– Что, неужели я мало вам предложил? – он улыбается, но глаза строго смотрят на меня. Неприятно. Я ежусь под пристальным взглядом.
– Отнюдь – стараясь не выдавать своего страха, говорю я, и делаю обжигающий глоток
– Я хочу, что бы вы убрали из контракта пункт, в котором я соглашаюсь на его условия за деньги. Достаточно будет вашего обещания, что моя мать получит достойный уход и содержание.
– Я в тебе не ошибся, оказывается – ухмыляется Николай Георгиевич, и глаза его теплеют. – Или это какой то хитрый ход? Типа – победитель получает все? Катя, вы должны понимать, что Денис не обычен. Я думаю, вам уже понятно это. Он нам не родной по крови. Усыновленный. То, что он пережил ребенком, не выдержит ни один взрослый человек. Это не переживаемо. Невозможно. Я поклялся, что никому не позволю обидеть его, и сдержу свое обещание, чего бы мне это не стоило. И если ему сделаете плохо вы, я сотру вас в порошок.
– Я хочу, что бы вы знали – с трудом проглотив комок слез, после исповеди сильного человека, сидящего напротив меня, говорю твердо, отдавая себе отчет в каждом своем действии – Я обещаю, что никогда в жизни не причиню вашему сыну боли. Выполню все, что от меня требуется, даже без этого дурацкого контракта. Но, думаю, что не стоит лгать вашему сыну. Это не честно, по отношению к нему.
Я замираю на полуслове, когда в кабинет врывается Дэн, его лицо перекошено. И мне сразу становится понятно, что произошло, что то из ряда вон выходящее. Денис, молча протягивает отцу телефон, от одного взгляда на который, он бледнеет.
– Вызывай полицию, Дэни. Начальника охраны ко мне, быстро – твердым голосом, говорит Николай Георгиевич, откидывает смартфон и, моментально забыв обо мне, бегом покидает кабинет, в сопровождении сына.
Я смотрю на светящийся экран, и закрыв рот руками, стараюсь сдержать рвущийся из легких крик. С него на меня смотрят мертвые, словно удивленные, глаза Давида. Он лежит в неестественной позе, на дорогом ковре, рубашка распахнута на груди, на которой чьей то, недрогнувшей рукой, вырезана цифра два. У убийцы, явно, извращенная фантазия. Я все еще не могу поверить, что этот красивый мужчина мертв. Невозможно. Только спустя несколько минут начинаю слышать звуки. Надсадный крик Ольги Петровны, громкий плач Глаши и отрывистые приказы, отдаваемые твердым голосом, потерявшего сына, отца.
– Пойдем, Кити. Мы уезжаем – Дэн появляется, будто из под земли.
– Куда? – спрашиваю, понимая, что мой хозяин едва держится на ногах
– Да все равно – кричит он, – подальше. Он там не найдет нас, никогда не найдет – лихорадочно шепчут любимые губы. – Он пришел за мной. Ему нужен я. Моя семья, страдает по моей вине. Если я уйду, он их не тронет.
– Да кто, он то? – спрашиваю, понимая что Денис знает ответ на этот вопрос.
– Я думал, что похоронил свое прошлое – тихо говорит хозяин, – все так думали. Мой отец вернулся за мной из ада. Я отвезу тебя домой, и больше никогда не желаю видеть твою задницу. Ты делаешь меня уязвимым. Поняла меня? – он снова тот же нетерпимый, холодный Дэн Горячев, вот только я знаю теперь, какой он на самом деле.
– Нет – выдыхаю упрямо – я глаз с тебя не спущу Денис Горячев. Потому что люблю тебя до смерти – уже ору, колотя кулаками по мускулистой, каменно твердой груди моего мучителя, за которого, не раздумывая, отдам жизнь.
– Какая же ты дура – перехватив мои запястья, он прижимает меня к себе – дура. Самая желанная на свете идиотка – шепчет Дэн, запечатывая поцелуем мой рот.
Глава 13
2002 год. Тавда
– Отдуплиться скоро пахан – сплюнул под ноги Лось, обдав мужчину запахом застарелого перегара и вонючих папирос. Они вместе притащили Леву, так и не выпустившего из рук вещмешок, в маленькую, почерневшую избушку, скрытую в самой чаще леса. – Слышь, чушок, котелок ставь. Керосин, там возьми – приказал он, доставая из жестяной банки брикет грузинского чая, и махнул рукой в направлении лавки, на которой возлежал старый вор.
Мужчина сглотнул липкую слюну. От лютого голода свело живот. Лева стонал, уложенный на деревянную лавку, заботливо прикрытый сухой телогрейкой.
– Ну, что встал, Андрюша? – прохрипел больной, вырывая убийцу из задумчивости, – давай, «факел» скрути и вперед, или ждешь, пока подохну?
Мужчина молча достал банку с керосином, и принялся рвать газету. Руки действовали сами, словно отдельно от тела. Засыпая в алюминиевую кружку заварку, он думал не о напитке, которого так ждал блатной. Он знал, уже знал, что так рьяно оберегает Лева. Успел глянуть, пока вор валялся в отключке. Сидор был полон валюты, за которую его порвут, если найдут, конечно. Андрей мазнул взглядом по комнате. Решение пришло мгновенно. Теперь главное выбраться.
– О чем задумался, чекмарь? – весело хохотнул Лось, – Давай, дербалызнем, болезный. Дрожишь, как кутенок – сказал он, и протянул мужчине граненый стакан, полный водки, несказанно удивив его. Только сейчас убийца заметил, как продрог, тяжелый ватник, полностью пропитался ледяной водой.
– Спасибо – буркнул он, и с жадностью проглотил огненную жидкость, пронесшуюся напалмом по пищеводу.
Лева и Лось напились быстро. Вор был настолько ослаблен, что ему хватило нескольких глотков. Лось, еще долго шатался вокруг избушки, что то проверяя, и принюхиваясь, словно зверь, а потом завалился спать, прямо у порога, как сторожевой пес. Видно все черти ада решили, что сегодня его день. Мужчина встал с пола, возле лавки, и тихо заскользил по маленькой комнате.
– Ну, пока, вора – криво ухмыльнулся, бывший чушок Андрей, и закинув за плечо сумку блатного, которую он так тщательно оберегал, подошел к столу, на котором оставил банку с керосином. – Зря вы думаете, что неприкасаемые.
Мужчина глянул на краснеющее в закатных лучах небо, подпер дверь бревном, и обошел избушку по кругу, поливая ее керосином из банки.
Дэн
– Этого не может быть, Коля. Ты же понимаешь, сам читал результаты расследования. Он сгорел тогда в тайге, твою мать – генерал Симонов, нервно мерял шагами кабинет отца, хранящего видимое спокойствие. Один бог знает, как ему это удается. – Там от трупа то ничего не осталось, одни головни. А ты говоришь, что он вернулся и истребляет твою семью. Да и тела Давида мы не нашли. Может это, чья то глупая шутка. Или мальчишка решил так тебе отомстить. Мало ли, что у него в голове. Я тебе сотню раз говорил, что он избалованный засранец.
– Я верю своим глазам, Леша. Но еще больше, я доверяю своему сыну, который говорил с этим выродком по телефону – отец говорит тихо, но каждое его слово отдается эхом, ударяясь об стены. – Мы отследили звонок. Он звонил из ресторана принадлежащего Давиду. Ребята сразу выехали туда, но не успели. Не успели, блин. Объясни мне, как два здоровых мужика, могли провалиться сквозь землю. Он хитрый и умный, не одного пальца не оставил, сука. А этот идиот, Сергей, помнит только дурацкую кепку мужика, с которым пришел Давид.
– Пап, успокойся, тебе не нужно нервничать – пытаюсь я успокоить задыхающегося отца, – Если тела не нашли, может Давид еще жив. Не думаю, что убийца стал бы заморачиваться, и утаскивать с собой мертвое тело. Тем более, что швейцар сказал, что брат был просто пьян, и едва держался на ногах, когда они уходили. Придурка, даже не удивило, что сильный, здоровый мужчина мог так быстро опьянеть. Нет, отец. У этой сволочи, какие то другие планы.
– Найди его, Леша – отец хрипит, едва может выговорить слова. Я смотрю на Катю, стоящую у стены, которая, метнувшись к столу, достает из него отцово лекарство, и почти насильно засовывает их в его рот. Все то время, что мы находимся в кабинете, она молчит. Просто смотрит на меня огромными глазищами, в которых плещется страдание.
– Катя, спасибо – отец пожимает ее руку. – Денис, бери Катю, и ступайте отдыхать. Нам всем нужен отдых – твердо говорит он, и пристально смотрит на меня. Я не хочу уходить, не хочу оставлять его, мучающегося чувством вины, одного. Потому что, я очень хорошо знаком, с этим сжирающим изнутри, чувством. Но и перечить нельзя. Этот его взгляд известен всем членам семьи. Я знаю, что сейчас они с генералом будут до утра пить водку, ничем не закусывая, ожидая хоть каких то результатов.
В доме пахнет валерьянкой. Я боюсь попасться на глаза матери. Ведь это из за меня погиб ее единственный ребенок. Боюсь, что просто не найду слов, что бы утешить эту сильную женщину, взвалившую на себя чужого, проблемного мальчишку: ставшего причиной всех ее бед.
– О чем ты думаешь, Дэн? – спрашивает меня Катя, заглядывая своими глазищами, прямо мне в душу. Меня это жутко бесит. – Ты ни в чем не виноват, запомни это – прочитав мои мысли, выдыхает она.
– А, знаешь, ты права – говорю, прижимая к себе ее податливое тело. – Ты ведь знаешь, кто был номером один, не так ли?.
– В смысле? – она лжет, прячет глаза.
– Скажи мне, кто первым погиб из за меня? – я знаю ответ на этот вопрос. Нужно быть полным идиотом, чтобы не догадаться. Катя молчит, чем еще больше выводит меня из себя.
– Иди в свою комнату – приказываю, оттолкнув ее от себя.
– Я не могу тебя оставить, по контракту мы должны быть неразлучны – упрямо говорит наглая девка, с вызовом на меня глядя.
– Проваливай – ору, не в силах сдерживаться. – Не хочу тебя видеть.
– Да, Анна погибла не сама, ее убили – она тоже кричит. Губа дрожит от обиды. – Что, тебе легче стало, от этого знания? Тебя оберегают всю жизнь, любят до безумия. Может потому, ты жалеешь только себя? Ты, самовлюбленный эгоист, лелеющий свое горе, совсем не замечающий, каково приходится людям, давшим тебе все.
– Я думал, что это я убил ее – говорю устало, глядя на слезы, стекающие по лицу Екатерины. И она права, как это не странно – Мы поругались, сильно. Анна уехала от меня вся на нервах. Я, все эти пять лет, думал, что моя невеста погибла, из за глупой ссоры, спровоцированной мной.
– Ты любил ее?
– Да, думаю, что любил – неуверенно отвечаю. Я, правда, не знаю уже, какие чувства испытывал к Ане. Не помню. Это было не то чувство, которое я испытываю к Кате. Более спокойное, тихое. Мне хотелось семью. А теперь я боюсь лишиться того, что у меня есть. И еще больше, меня пугает, что и Кэт, попадает под прицел воскресшего монстра. – Прости – говорю тихо.
* * *
– Кто ты? – хрипит брат выродка, глядя на него, полными ужаса глазами. Быстро оклемался, здоровый парень. Он чуть дотащил его до своего неприметного жигуленка.
– Ты силы береги, они тебе пригодятся – мужчина улыбнулся, доставая из кармана свой любимый нож, который когда то, в другой жизни, прихватил из маленького охотничьего домика, спрятанного в глубине таежного леса. – Когда то меня звали Андрей. Только, вряд ли тебе это интересно.
– Отпусти меня. Ты же денег хочешь? Я найду, сколько нужно? – парень следит расширившимися от ужаса глазами, за его рукой, сжимающей острый, покрытый пятнами ржавчины нож. Ах, как приятно чувствовать страх, загнанного в угол человека. Убийца вздрогнул, ощущая возбуждение, и отложил в сторону оружие.
– Нет, мне деньги не нужны, дружок. У меня другие цели – мужчина медленно подошел к своему пленнику, зажав в ладони шприц. Давид задергался, когда игла медленно впилась в его руку, и спустя мгновение обмяк. Он не даст ему умереть, нет. Он сделает парня овощем, никчемным созданием, послушной зверушкой. Смерть – это слишком легко и не интересно. Проверив путы, связывающие руки и ноги пленника, мужчина переоделся, и плотно закрыл дверь гаража. О да, этот лабаз его гордость. Пришлось потратиться, деньги вора, здорово, ему пригодились. Одна только звукоизоляция, встала ему в кругленькую сумму. Но зато теперь, он может вдосталь поразвлечься. Подняв воротник, убийца шагал по улице, возвращаясь под теплый бок своей Зинки.
Кэт
– Здравствуйте, Катя – слышу я голос Игоря Борисовича, лечащего врача моей мамы, искаженный расстоянием. Я и сама собиралась ему звонить, измучившись неизвестностью. – Вы давно не появлялись, я начал беспокоиться.
– Простите, я не забыла. Обязательно оплачу счета – начинаю оправдываться, умирая от неизвестности. Срок, данный мне врачом, давно вышел. – Дайте мне еще три дня, пожалуйста.
– Катя, о чем вы? Счета оплачены, уже давно. Я по другому вопросу звоню – Игорь Борисович настроен миролюбиво, но в голосе мужчины, что – то странное, тревожащее меня.
– Мама, с ней все в порядке? – выдыхаю, чувствуя, что сейчас упаду. Сердце сжимается от страха.
– Я, думаю, что вы должны приехать. Я не могу отдать пациентку, не понятно кому – раздраженно говорит доктор, – Это, в конце – концов, просто некорректно с вашей стороны. Кроме того, вы оплатили, только прибывание в клинике. Были еще расходы.
– Простите, я не понимаю, о чем речь. Кто хочет увезти маму, куда? – я действительно не знаю, о чем говорит доктор. Но, судя по его раздраженному тону, он растерян и зол.
– Ну, Катя, это не разговор. Вам лучше знать, в какой клинике, будет проходить лечение вашей матери. Знаете, я был о вас лучшего мнения – выплевывает врач – Не думал, что вам настолько безразлична ваша родительница.
– Хорошо. Я приеду – обреченно соглашаясь, понимая, что он прав. – Через неделю.
– Кто звонил? – бесцеремонно спрашивает Дэн, видя мою растерянность. Его глаза смеются, я ни разу не видела хозяина таким – У тебя такое выражение лица, будто тебя черти гнали.
– Денис, это ты оплатил лечение моей матери? – конечно, он. Сердце мое наполняется благодарностью, и нежностью к этому грубому, сильному мужчине, который скрывает свое истинное лицо за маской жестокости и болезненной ненависти ко всем и всему.
– Катя, я умею быть благодарным – открытая улыбка, преображает его. Словно другой человек сидит передо мной. – Твою мать переведут в более достойные условия.
– Спасибо – говорю сдавленно, боясь, что сейчас разрыдаюсь. – Денис, мне нужно навестить маму. Я обещала, что сделаю это через неделю, что бы подписать все необходимые бумаги.
– Нет – жестко говорит Дэн, превращаясь в самого себя. Метаморфоза стремительна. Другой человек, вновь сидит передо мной. – Ты с места не сдвинешься. Пока я тебе этого не разрешу. Ясно?
– Ты не можешь мне запретить видеться с матерью – злость ослепляет. Кем он себя возомнил, этот несносный мужчина? – Я буду делать то, что хочу, и когда хочу – уже шиплю, пытаясь вырвать руку из его мертвой хватки.
– Нет, дорогая – криво ухмыляется мой хозяин – не забывай, как ты здесь оказалась. Я выполнил часть своих обещаний. Потому хочу послушания с твоей стороны.
Он притягивает меня к себе, прижимает к груди, так, что я не могу вздохнуть. Чувство бессилия и дикая ярость заполняют мое сознание.
– Не заставляй меня, себя ненавидеть – цежу сквозь зубы, пытаясь вырваться из стального захвата его рук.
– Ничего, я люблю строптивых девок. Они самые сладкие – издевательски шепчет Дэн мне в самое ухо. – Ты такая сладкая, Кити. Пообещай, что будешь послушной девочкой – его губы касаются моей шеи. Ноги делаются ватными.
– Да, я буду послушной – хриплю, не в силах сопротивляться обаянию этого мерзавца, его колдовскому шепоту, действующему на меня, как гипноз.
– Хорошая девочка – произносит он, опаляя меня дыханьем. Я словно завороженнная, слушаю слова, звучащие, словно сквозь душное одеяло. Мышцы внутри меня сжимаются, и я чувствую, как намокают трусики. Возбуждение накатывает волнами. Мои руки сами тянутся к его волосам, и я не в силах совладать с собой, нахожу губами его рот, языком ласкаю его язык. И понимаю, что пропадаю, проваливаясь в чувственную бездну.
– А ты, горячая штучка, Катя Романова – хрипло смеется Дэн. – И не скажешь, что совсем недавно, я лишил тебя так тщательно оберегаемой тобою девственности.
– Ты невыносим – нервно хихикаю, яростно желая продолжения. Он отстраняется, всего на миг, но этого достаточно, что бы из моей груди вырвался стон разочарования.
– И, знаешь что? – Дэн улыбается, как удав, подчиняющий жертву своей воле
– Что? – спрашиваю тихо, но желание настолько велико, что с моих губ срывается хриплый шепот
– Я хочу тебя трахнуть. Прямо сейчас – рычит мой хозяин, грубо толкая меня на кровать. Сильные руки сдирают с меня джинсы, вместе с кружевным безумием, которые дурная Галка называет трусиками. Я судорожно свожу колени, поддавшись непонятному стыду.
– Нет, дорогая, не закрывайся. Я хочу тебя видеть – приказывает Дэн, неторопливо расстегивая пуговицы на моей блузке. – Ты прекрасна, Китти. Уникальна. – Длинные пальцы отодвигают чашки бюстгальтера, высвобождая мою грудь, и начинают играть с сосками, которые болезненно напрягаются от жгучего возбуждения, захватившего меня в свои тиски. – Ты же хочешь, что бы я тебя трахнул, не так ли? – его голос будоражит, сводит с ума.
– Да, хозяин.
– Нет, куколка, не ответ не верный – он убирает руки, заставляя умирать от желания. Еще немного, и я просто обезумею.
– Да, мой господин. Больше всего на свете я хочу, что бы вы меня трахнули. Отодрали, как последнюю шлюху – умоляю, глядя в его потемневшие глаза.
Он подхватывает меня под ягодицы, и перекатывается на кровати, так, что я оказываюсь сверху, буквально насаженная на член. Я чувствую его глубоко внутри, и начинаю двигаться, вцепившись ногтями в плечи Дэна. Это невероятно, божественно. Он стонет, отвечая на мои движения, заставляя меня потерять связь с реальностью.
– Чуть быстрее, Китти – приказывает он, но я уже не могу управлять своим отяжелевшим в миг, телом. Чувствую, как судорожно сжимаются мои мышцы, и не могу сдержать крик, рвущийся из горла. Сладкие судороги проходят по телу, как разряды тока. Он держит меня за бедра, так, что я не могу больше шевелиться, только чувствую, как он кончает, толчками изливаясь в меня.
– Мы забыли о презервативе – тихо говорю я, слегка отдышавшись.
– О да, ты очень вовремя вспомнила о средстве предохранения – хохочет Дэн, откинувшись на подушку. «Он похож на бога» думаю я, вспоминая каждое сладкое мгновение, пережитое мною, в объятиях этого небожителя. От чего вновь начинаю изнывать от похоти.
А потом он просто встает с кровати, откинув меня от себя, как уличного котенка, молящего о ласке. Я умираю от обиды. Желание прижаться к Дэну, вдыхать его запах, просто прикоснуться настолько всепоглощающе. Он нужен мне, как воздух, как глоток воды.
– Куда ты? – спрашиваю просто для того, что бы разбить эту молчаливую стену между нами – Останься.
– Нет, Катя, я люблю спать один. Не переношу, когда, кто – то вторгается в мое личное пространство. Прости, это у меня с детства.
– Да, хозяин – киваю, зная, что едва за ним закроется дверь, я разрыдаюсь, как дура.
– Ты поедешь к матери. Я тебе обещаю – тихо говорит он, подойдя к двери.
– Спасибо – шепчу, мысленно умоляя, его остаться.
– Но, только в моем сопровождении. И не через неделю, а через две – Дэн говорит тоном, не терпящим возражений, – Если не согласна, можешь валить ко всем чертям. Хоть завтра. Но обратно можешь не возвращаться.
– Я подожду – покоряюсь я его власти. Да, он владеет мной. Моими мыслями, чувствами телом. И я уже ничего не могу с этим поделать. И не хочу.
