Текст книги "Грешница по контракту (СИ)"
Автор книги: Инга Максимовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 4
Дэн
– Здравствуй, дорогой, – щебечет мать, подставляя мне для поцелуя, неестественно гладкую щеку. – Выглядишь отдохнувшим и посвежевшим.
– Спасибо, мам. Ты великолепна, как и всегда – говорю, задыхаясь от тяжелого аромата дорогих, но смертельно вонючих духов. – Кстати, это Екатерина, – показываю глазами на Кэт, стыдливо жмущуюся к моему бедру. Мать, с интересом смотрит на нее и, улыбнувшись, протягивает руку, унизанную бриллиантовыми кольцами, блестящими в свете ламп, так, что способны ослепить.
– Катя, – твердым голосом говорит моя сопровождающая – Екатерина Романова.
– Прелестно, – щебечет матушка, – Царское имя. Думаю, ты должен познакомить свою избранницу с отцом, – говорит она мне и тут же теряет к нам интерес, заметив вновь прибывших гостей.
– Значит, ты Романова? – насмешливо шепчу я в ухо Кэт, – или это выдумка?
– Нет, чистая правда – сверкает она глазами, а я смотрю на ее высоко вздымающуюся грудь, и вновь чувствую шевеление в штанах. Сука, как у нее это получается? Заметив взгляд матери, беру ее за руку, переплетая наши пальцы, и прижимаю к себе. Вижу, что она старается отдалиться, но не позволяю ей этого, а только цежу сквозь зубы, – Улыбайся, сделай вид, что ты без ума от меня. Мою матушку, не так – то просто провести. Кэт расслабившись, прижимается ко мне всем телом, от которого исходит аромат карамели и обжигающий жар.
– Наверное, стоит поздравить вашего отца, – шепчет Катерина, явно видя, что я не желаю разжимать объятий – мы же здесь за этим?
– Я не спрашивал у тебя совета, – зло выплевываю, грубо оттолкнув от себя, прекрасно осознавая, что она права. – Ты эскорт, вот и делай свое дело, и не суй свой нос, куда не следует.
– Да, хозяин, – спокойно говорит она. Меня бесит эта ее покладистость. И я уже начинаю сожалеть о принятом мной, безалаберном решении, нанять проститутку для сопровождения.
– Может, все же оторвешься от своей красавицы, и обнимешь любимого брата? – слышу я нахально – веселый голос Давида, пожирающего глазами Кэт. Она легко вздыхает, когда я разжимаю руки, пытаясь скрыть разочарование и глухое раздражение. Брата я не люблю, мы никогда не были с ним близки. Он платит мне взаимностью, с самого детства соревнуясь со мной во всем. Я больше чем уверен, что он уже положил глаз на мою новую игрушку. Катя ежится под взглядом Давида, плотоядно раздевающую ее похожими на маслины, глазами.
– Да и познакомиться нам не помешает. Знаете, мой брат еще ни на кого из своих женщин не смотрел, так, как смотрит на вас, дорогая.
– Я думаю, вы ошибаетесь, – холодно говорит Екатерина. Однако, хороша чертовка. Чувствуется порода, что странно для дамы, не обремененной моралью. – У нас разные социальные категории.
– И, тем не менее – ухмыляется Давид. – Отец ждет тебя, весь день спрашивал, – с неохотой, переключает на меня свое внимание он.
– Как ни – будь, сам разберусь – скалюсь я, и дергаю за руку Кэт. Она оступается от неожиданности, и падает в ловко подставленные руки моего брата. Краснота заливает ее щеки, когда нахальный красавчик, словно невзначай, скользит пальцами по спине, спускаясь к ягодицам и смотрит на меня полными слез глазами.
– Катя, если мой бука брат, все же надоест вам, я буду рядом – весело смеется Давид. Если бы я не знал его, то просто улыбнулся бы его шутке. Но его веселые слова – вызов, игра, которую принимать я не желаю.
– Пойдем – отвернувшись, говорю я и иду твердым шагом к центру стола, за которым сидит сегодняшний юбиляр, мой отец, не спускающий с нас глаз, все это время. Она идет за мной, как жертвенное животное на заклание, безропотно и покорно, тихо стуча каблучками по мраморному полу. Этот звук, набатом отдается в ушах. Я слышу только ее шаги, невзирая на гам, который издают окружающие меня люди, гости моего родителя.
– Здравствуй сын, – поднимается, во весь свой не маленький рост, отец – Я так рад, что ты все же смог почтить меня своим присутствием.
– К чему это ехидство, папа? – спрашиваю устало, разглядывая человека, меня воспитавшего. – Ты же знаешь, что я просто не мог отказаться. Поздравляю с юбилеем, выглядишь классно.
Я не кривлю душой, в свои шестьдесят пять лет, отец подтянут, собран и прекрасно одет. Только легкая бледность и залегшие под глазами тени, говорят о том, что этот цветущий человек чертовски устал и смертельно болен. Мать опять настояла на своем, заставив его собрать это жующее стадо. Всю жизнь удивляюсь, какое влияние имеет на огромного отца, маленькая, самовлюбленная женщина.
– Я, правда, ждал тебя, мой мальчик – тепло говорит он, глядя за мою спину, где переминается с ноги на ногу, странная проститутка, которую я непонятно зачем притащил с собой, непонятно что и кому, стараясь этим доказать. Странное чувство, такое редкое для меня, чувство стыда.
– Это Кэт, Катерина, – представляю я свою спутницу. От глаз отца, к вискам разбегаются лучики веселых морщин. Удивлен? Или, правда, рад?
– Так это вы делаете моего сына счастливым? – спрашивает, протянув руку.
– Нет, я не делаю этого, – спокойно говорит девка – скорее даю ему то, в чем он действительно нуждается – удовольствие.
Что ж, по крайней мере, честно. Отец удивленно приподнял бровь, но молчит, с прищуром глядя на мою спутницу.
– Ну, что ж развлекайтесь, молодежь – ухмыльнувшись, говорит он, царственно махнув рукой, и возвращается к прерванному разговору со своим лучшим другом и компаньоном.
Екатерина
– Кто позволил тебе открыть рот, шлюха? – прошипел он в мое ухо, зажав в угол в коридоре ресторана – твоя работа, не блистать умом, а раздвигать ноги, по первому требованию.
– Что, вам не понравился мой ответ вашему отцу, хозяин? – ухмыльнулась я, глядя в льдисто синие глаза клиента, прожигающие мою кожу насквозь.
– Не нужно играть со мной, детка, – оскалился он, вжимая меня спиной в шершавую, покрытую декоративной штукатуркой, стену всем своим телом. – Я люблю послушных девочек. Ясно?
– Да, – выдохнула я, чувствуя предательскую дрожь в ногах. Только бы он не отпустил меня сейчас, только бы не отстранился. А то я просто упаду. – Да.
– Ты хочешь меня? – то ли спросил Дэн, то ли констатировал факт.
– Нет – неубедительно солгала, желая вырваться из плена насмешливых глаз – Это просто работа.
– Ты лжешь, маленькая шлюшка. От тебя за версту несет похотью, и сексом – насмешливо шепнул он, одной рукой нырнув мне под блузку. Другой, до боли сжал ягодицу, обтянутую джинсовой тканью. – Ты уже течешь, детка. Я ведь прав?
Как это не отвратительно, он был прав на все сто. Я задыхалась от яростного желания, чувствуя бедром его эрегированный член.
– Отпусти меня, – взмолилась, испугавшись безумия в его глазах. – Нас увидят.
– Меня никогда не сдерживали людские взгляды, и то, что кто – то может обо мне плохо подумать, дорогая – ухмыльнулся он, но отстранился. – В следующий раз, постарайся не открывать свой рот. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока я не решу им воспользоваться.
– Да, хозяин, – в очередной раз выдохнула я, задыхаясь от захлестнувшего меня, горького разочарования. Бедро, в том месте, где лежала рука Дэна, горело, словно заклейменное.
– Пойдем, сейчас начнется торжественная часть. Думаю, тебе будет интересно, как все эти лизоблюды будут превозносить юбиляра. Отец мой падок на лесть – лицо моего клиента перекосила кривая ухмылка. Он взял меня под руку, от чего мое сердце наполнилось благодарностью, потому что я никак не могла заставить свои ватные ноги, сделать хоть шаг, самостоятельно. – И, прошу тебя, будь естественной. Не стоит, что бы мои родственники думали, будто я принуждаю тебя силой, быть рядом со мной, пока еще рано открывать карты, дорогая.
В зале ресторана было шумно. Дэн оставил меня возле барной стойки и шепнув «Я скоро» исчез, растворившись в толпе шикарно разодетых гостей, предварительно сунув мне в руки бокал с шампанским. Я с интересом рассматривала окружающих меня людей, осознавая при этом, насколько чужая и жалкая, я для этого сытого, лоснящегося, сияющего драгоценностями общества. «Ну, ничего. В конце концов, это просто работа. Нужно продержаться всего неделю, и забыть о Дэне, его родственниках, как о страшном сне»
– Катя, почему вы одна? – услышала я удивленный женский голос. От неожиданности вздрогнула. Шампанское выплеснулось на блузу, расплываясь на груди уродливым пятном. – Господи, простите, я не хотела вас напугать – принялась оправдываться мать Дэна, немолодая, не очень красивая, но ухоженная, холеная женщина. Я в очередной раз поразилась, насколько она не похожа со своим сыном. Абсолютно ничего общего.
– Ничего, все хорошо – спокойно ответила я, – Денис оставил меня всего на минуту. Скоро вернется.
– Ох, уж эти мальчишки – от улыбки, ее лицо преобразилось, словно женщина скинула маску. Ушел налет капризности, разгладились морщинки, исчезла настороженность в глазах. – Вас не| сильно затруднит помочь мне отнести подарки в гардероб? А то скоро, они заполонят весь танцпол– спросила она и не дожидаясь ответа, сунула мне в руки уродливую вазу – Если, вы ее случайно уроните, я не буду против – шепнула заговорщически и почти бегом кинулась к выходу. Я поспешила за ней, едва успевая.
– Спасибо вам, Катя – сказала мать Дэна, принимая из моих рук, по всей видимости, очень дорогое, керамическое уродство.
– Не за что, мне было не трудно – улыбнулась я.
– Я не за вазу вас благодарю – серьезно посмотрела на меня женщина – Вы положительно влияете на моего сына. Честно сказать, я была очень удивлена, увидев его сегодня. Давно я не видела столько счастья в глазах моего мальчика. Катя, прошу вас, сделайте его счастливым, он этого заслуживает.
– Простите, но не могу пообещать вам этого. Я не тот человек, который может осчастливить вашего сына. Тем более, что, по – моему, он в этом не нуждается – жестко сказала, и развернувшись спиной к ошарашенной даме, почти бегом оставила ее, удивленно глядящую мне в след.
* * *
Пять лет назад.
«Наследник бизнес империи Денис Горячев, объявил о помолвке. Его невестой стала студентка института культуры Анна Снежина» – вещал допотопный телевизор, весело подмигивая выпуклым экраном, из которого счастливо улыбался ублюдок, глядя влюбленными глазами на маленькую, похожую на синичку девушку. Мужчина скрипнул зубами и до боли сжал в трясущейся руке граненый стакан, который распался в его ладони на сотню осколков. Он смотрел на кровь, стекающую на дешевую, бумажную скатерть, задыхаясь от бессильной, ослепляющей злости.
Глупая идиотка, девчонка, словно собачка, сама пошла за ним. Поверила, дурочка, что его выдуманной дочери плохо. Он, едва сдержался, чтобы не растерзать ее прямо на улице. Напрягало только, что очень уж легко он смог убедить эту красивую, без налета заносчивости, девушку. Странная, могла бы ездить на шикарной машине, высоко задрав, свой курносый, покрытый мелкими веснушками нос, с таким то женихом, и не обратить никакого внимания на плохо одетого мужчину с трясущимися, как у горького алкоголика, руками. Ан нет, откликнулась, пописав себе приговор. Мужчине, даже жаль ее стало, но он задвинул это жалкое чувство на самые задворки своей черной души. Ненависть, к ублюдку, разрушившему его жизнь, и его матери, которую уже больше двадцати лет драли в аду черти, ослепляла, лишала разума.
– Что же вы, Анна, такая доверчивая? – спросил он, глядя в полные слез глаза, невесты выродка. – Отпустите меня. Я беременна – умоляла его девушка, – мой жених заплатит вам, сколько нужно.
– Это же прекрасно – хмыкнул он. Глаза Анны засветились огнем надежды. Мужчина ликовал. – Такого подарка, я не смел даже ожидать.
Нет, ему не нужны были деньги, он хотел отмщения. Вопли девчонки, до сих пор, райской музыкой звучали в его голове. Сначала он переломал ей пальцы, медленно, один за другим, представляя как выдирает куски из тела ненавистного, зажравшегося ублюдка. Он бил Анну по животу, до тех пор, пока с удовлетворением не заметил кровь, стекающую по ее белым ногам. Глупышка цеплялась за жизнь, до последнего вздоха, пока он просто свернул тонкую шею. Девка повисла в его руках безвольной куклой, и только тогда он почувствовал ликование, смешанное с невероятным сексуальным возбуждением. Мужчина запихнул изломанное тело в дурацкую, маленькую машинку, похожую на смешную букашку и вывез тело за город, где просто спустил машину с небольшого обрыва, предварительно сунув в открытый бензобак горящую футболку девушки, всю измазанную в крови.
* * *
Убийца сидел в грязной, захламленной кухне и пил теплую, омерзительную водку, прокручивая в памяти свой триумф пятилетней давности. Сегодня увидев ЕГО, сильного, самоуверенного, держащего за руку испуганную красавицу, у него вновь появился смысл жизни.
– Я отниму все, а потом приду за тобой – шепнул он в пустоту, запивая горькую ярость дешевым пойлом.
Глава 5
Дэн
Кэт исчезла, я не нашел ее там где оставил. Только бокал из под шампанского, с отпечатком светло розовой, какой – то девчачьей, помады, оставленный на барной стойке, как доказательство, что мне не привиделась эта непонятная девушка, вызывающая странную бурю эмоций. Окинув взглядом зал, полный жующих и веселящихся людей, чувствую гулкую пустоту внутри, словно из меня вышел весь воздух. Я знаю это чувство, и боюсь его до одури. Потеряв Анну, я ощущал себя именно так. Вина за то, что не уберег ее, выжигала внутренности. «Автомобильная авария» – равнодушно сказал мне следователь. И тогда я впервые познакомился с тяжелой, оглушающей пустотой.
– Что, брат? Потерял красавицу – насмешливо спросил Давид, будто появившийся из – под земли, вырывая меня из страшных восспоминаний. – Где ты только находишь таких дурочек? Хотя, она милашка, конечно.
– О, это очень легко – едва скрывая раздражение, выплюнул я в самодовольную физиономию братца – Я ее купил. С потрохами. У Борюсика.
– В смысле? – ошарашенно спросил Давид, пытаясь найти в моих словах какой – то скрытый смысл, которого не было. Я с трудом сдержал смех, глядя в вытянувшееся лицо родственника.
– Да, расслабься, а то тебя сейчас кондрашка расшибет, – хлопнул я его по плечу, и медленно пошел к бару, за очередной порцией коньяку.
– Совсем с ума сошел? – злобно зашипел Давид, усаживаясь на высокий стул рядом со мной – Такого я даже от тебя не ожидал. Притащить проститутку на семейный праздник. Отец тебя в порошок сотрет, если узнает.
– Ну, если он и узнает, то я, по крайней мере, точно буду знать, кто ему доложил – хмыкнул я, делая глоток великолепного напитка, который огненным смерчем пронесся по пищеводу, вытесняя отвратительную пустоту.
– Ты много пьешь, Дэн. Родители будут недовольны – Давид поморщился, глядя, как я, беру еще одну порцию алкоголя. В голове приятно зашумело.
– Да плевать я хотел на ваше недовольство – говорю насмешливо, но в голосе сталь. – Сегодня я намереваюсь напиться в хлам. Знал бы ты, как мне осточертело, что вы лезете в мою чертову жизнь, навязывая свои стереотипы – уже кричу, привлекая внимание гостей, глядящих на меня с неприкрытой жалостью, которую я ненавижу. И, вдруг чувствую прикосновение легкой руки к моему плечу, от чего сердце пускается в пляс, и я едва не падаю с высокого барного табурета.
– О, моя дама сердца вернулась – улыбаюсь издевательски, глядя в серьезные, разноцветными крапинками глаза. – Где ты шлялась, дорогая. Я то подумал, грешным делом, что рыбка сорвалась с крючка. Она молчит, смотрит на меня с отвращением и, как мне кажется жалостью, от чего сердце заполняет лютая ярость. Ненавижу, когда меня жалеют.
– Ваша мать просила помочь ей отнести подарки – спокойно говорит Кэт, – Прости, я не знала, что ты рассердишься.
– Не думаю, что ты заслуживаешь таких эмоций с моей стороны – зло выплевываю в милое лицо. Давид пожирает глазами покорную шлюху, которая почти плачет. В глазах застыли хрустальные слезинки. Возбуждение тугим комком свивается внизу живота. Хочется заломить ей руку за спину, и трахнуть прямо здесь, у гребаной барной стойки, на глазах у жирующей толпы. – Мы едем домой, – хриплю, не обращая внимания на брата, который с интересом наблюдает за тем, как я унижаю несчастную девчонку. Я сам себе противен.
– Да, Катя, думаю это самое правильное решение. Водитель отвезет вас домой, пока родители не заметили, как этот безобразник надрался – ухмыляется Давид. Она смотрит на него с благодарностью. Черт, а ведь он прав, как, впрочем, и всегда. Я беру ее за руку, и тащу к выходу из ресторана. Она не сопротивляется. Безвольно подчиняется. Внутри меня растет глухое раздражение. Она лучше меня эта дешевая блядь, я знаю, чувствую. Но поделать ничего с собой не могу. Потому что знаю, кто я на самом деле. Живу с этим всю свою жизнь.
Кэт
Ненавижу. Я ненавижу его. Больной ублюдок, считающий себя королем мира. Он спит рядом, по – хозяйски положив руку мне на бедро, а я сижу и боюсь пошевелиться. Странно, но вместе с тем, мне почему – то его жаль.
– Спаси меня – шепчет он, сквозь сон, и вдруг, обхватив меня руками, прижимает к себе. Я чувствую запах дорогого алкоголя, жар его тела. Почему мне не хочется отстраниться? Он вдруг выныривает из своей дремы и отталкивает меня от себя, как паршивую собачонку. Лицо Дэна пересекает кривая ухмылка. Неестественная, как и вся его жизнь.
– Ну, как тебе моя семейка, Кэт? Понравилась? – Приятные люди – тактично отвечаю, боясь вызвать новую вспышку гнева у хозяина.
– Я не просил тебя давать оценок. Достаточно простого да или нет – буравит меня он, ледяными глазами.
– Да, хозяин – покорно отвечаю, умирая от желания вцепиться в наглую физиономию моего нанимателя.
– Приехали – наконец, говорит Ден, после двадцатиминутного ледяного молчания. Автомобиль останавливается возле циклопических размеров, особняка, украшенного белоснежными колоннами, и утопающего в буйно цветущей, сочной зелени. Дом прекрасен. Я стою, замерев от восторга, разглядывая величественное строение, пока Денис безуспешно ковыряется ключом в замке. Дверь распахивается сама, и он, потеряв равновесие, буквально падает в руки стоящей на пороге пожилой, миловидной женщины, которая с непередаваемой любовью глядит на этого хищника, в человеческом обличии.
– Ох, Динька – притворно серьезно говорит она строго – Опять ты за старое взялся.
– Я еще не бросал, няня – смеется он, и я от удивления едва не вскрикиваю. Столько любви и нежности в его голосе я еще и не слышала, за все то время, которое провела рядом. – Ты знала, что я приеду, и потому напекла моих любимых пирожков? Запах одурительный. Я голоден, как тигр. В этом – дурацком ресторане, подавали только идиотских устриц, терпеть их не могу.
– Идем уж, горе – улыбается женщина, но вдруг замечает меня и с вопросом смотрит на своего воспитанника – Что ж ты, паразит этакий, девушку свою у порога держишь?
– Ничего, она привыкшая – говорит он стальным голосом – Это Кэт, и она не моя девушка, Глаша. Приготовь ей комнату. Думаю, для нее уже достаточно впечатлений на сегодня. Не так ли, дорогуша? – прожигает меня ледяным взглядом Дэн, заставляя поежится.
– Отдельную? – тихо спрашивает няня, с чудесным, каким то неимоверно теплым именем Глаша.
– Я, кажется, ясно выразился – он вновь тот же холодный, ершистый человек, нацепивший саркастичную маску – ты же знаешь, я уже пять лет сплю один. Глаша молча кивает головой, смешавшись под его взглядом и торопливо покидает нас, что – то бурча себе под нос. Огромный холл украшен цветами, от запаха которых у меня тут же начинается аллергия. Я не люблю лилии, нежно любимые мамой, ими пахли похороны моего отца. Тяжелый, душный аромат, навсегда связанный с чувством утраты и горя.
– Ты голодна? – вдруг, совершенно по – человечески спрашивает Денис. – Няня печет невероятные пирожки с рисом и печенью. Пойдем, я тебя накормлю. Рот тут же наполняется голодной слюной. Когда же я в последний раз ела? Выпечка прекрасна, я жую, набив рот, а он сидит напротив меня в кухне и задумчиво смотрит, как я с жадностью расправляюсь с кусками теста, наполненными божественно вкусной начинкой.
– Катя, я должен извиниться перед тобой. Скорее всего, тебе придется вернуться.
От неожиданности я давлюсь и начинаю некрасиво кашлять. Все мои надежды рассыпаются в пыль, и я с трудом сдерживаю слезы.
– Не пугайся, деньги я не потребую назад – усмехается Дэн. – Сегодня, оставайся здесь, а завтра уезжай.
– Да, хозяин – спокойно говорю, но в душе моей бушует вулкан. Странно, но мне, почему – то, совсем не радостно. Чувство тревоги, никак не хочет покидать мою душу.
– Простите, я не желала разочаровать вас – шепчу, и понимаю, что человек, сидящий передо мной, невероятно устал, буквально убит, раздавлен, скрывая все свои чувства в панцире показной бравадой.
– Вряд ли у тебя это получилось бы – вновь, нацепив на себя маску холодного безразличия, ухмыляется Дэн – Разочароваться можно только в том, кто тебе не безразличен. А ты, обыкновенная, маленькая шлюшка, купленная мной у подонка Борюсика. Хотя, нужно признать очень даже аппетитная.
– Вот и прекрасно – выкрикиваю я в застывшее, красивое лицо моего мучителя – потому что вы мне омерзительны. Ненавижу!!!
– Ого, детка. Какие эмоции я вызвал в тебе – смеется он, глядя, как я глотаю обиженные слезы – Ненависть, прекрасное чувство. Сильное. Гораздо сильнее выдуманной любви. Я не могу отвести взгляд от него, хозяина, который расслабленной походкой, обходит меня и встает за спиной. Чувствую сильную руку, на своей шее, и умираю от страха. – Расслабься, Кэт – приказывает Дэн, другой рукой распуская мои, собранные в хвост, волосы – ты слишком напряжена, горячо шепчет. Я боюсь дышать, забыла, как это делается. Горячие мужские губы, скользят по шее, вдоль линии позвоночника, порождая жгучее, какое – то животное желание, которого я еще ни разу в своей жизни не испытывала.
– Дыши, Кэт, – насмешливо шепчет он, – я не люблю мертвых проституток.
Я становлюсь пунцовой и делаю судорожный вдох, когда его рука проникает мне под блузу и начинает играть с моим соском. И умираю, распадаясь на молекулы, ощущая себя игрушкой в руках сильного, уверенного в себе самца. Ну и пусть, мне все равно. Дэн резко выдохнул, развернул меня к себе, легким движением раздирая на груди тонкую ткань.
– Сладкая куколка – шепчет он, припадая ртом к моей груди. О Боже, обхватываю руками его голову, лишь бы он не отстранился, продолжил сладкую, болезненную муку.
– Не останавливайся, звериный рык вырывается из груди, и я чувствую, к между ног становится мокро и очень горячо.
– Из тебя выйдет толк, Борюсик прав был – издевательски ухмыляется он, резко отстраняясь от моего тела. – Горячая штучка. И сиськи зачетные. – Он нетвердой походкой подходит к бару, и наливает в пузатый стакан янтарный виски, явно наслаждаясь моей растерянностью и разочарованием.
– Почему вы остановились? – спрашиваю, не очень надеясь на ответ.
– Потому, что не хочу тебя, твою мать – рычит он, а я вижу, что лжет. Брюки в районе ширинки только не трещат по швам, с трудом выдерживая железную эрекцию моего господина. – Проваливай, давай, Глаша покажет тебе твою комнату. И сделай милость, исчезни до того, как я проснусь. Ты мне надоела.
И я подчиняюсь, словно побитая собачонка, буквально выбегаю из кухни, придерживая руками на груди, в конец, испорченную блузку. Глаша сидит в холле, примостившись на уголке дивана.
– Пойдем, девочка – манит она меня рукой, глядя с жалостью. Поджав губы, молча показывает уютную комнату, в которой мне предстоит провести ночь.
– Спасибо вам – говорю, что бы разбить стену молчания.
– Прости его, дочка. Мой мальчик пережил такое, что невозможно передать словами – уже у порога говорит она, повернувшись в мою сторону – Терпение нужно и понимание. Денька замечательный.
«Но, я то здесь при чем?» – хочется выкрикнуть мне, но я лишь молча кивая головой, в очередной раз, подчиняясь правилам моего хозяина. Любопытство в его владениях неуместно.
* * *
– Опять ханку жрешь? – истерически визжит неопрятная бабища, встряхивая пегими, похожими на паклю волосами. Он бы давно убил ее, если бы не позорно не зависел от подачек, которые красавица кидает с барского плеча.
– Иди в задницу, дорогая – ухмыльнулся мужчина, но опасливо встал из – за стола, спорить с ней себе дороже. Она ездила к нему на зону, таская набитые под завязку «сидора», и мужчина испытывал подобие благодарности к обездоленной «заочнице», которую смог очаровать проникновенными письмами. Дура, отвратительная, уродливая сука. Мужчина сглотнул горькую, вязкую слюну, принимая из рук бабы молоток. С каким бы наслаждением, он опустил его на ее неухоженную башку. Снова, и снова. Мужчина улыбнулся. Та, мать выродка, была другая. Смотрела на него своими огромными, оленьими глазами и внимала каждому слову. Он подчинил ее сразу. Властвовал над ее телом и разумом. Мужчина вздрогнул, чувствуя, как от воспоминаний, просыпается жгучее возбуждение и прикрыл глаза.
– Что замер? Гвоздь забить уже не в состоянии? – грозный оклик сожительницы, впивается в мозг, словно нож. Нож, которым он убил ту суку, посмевшую ему перечить. Жаль, что он не прикончил тогда и ее ублюдка, из за которого она так изменилась. Перестала его любить. Так же, как когда – то его любимая мамочка, родившая крикливую девчонку. Он сразу почувствовал себя ненужным, отверженным.
– Ты должен любить сестричку – говорила мама, гладя его по голове, но в то же время, не сводя влюбленного взгляда с уродливого младенца, кряхтящего в кроватке. Сестренка задохнулась, не без его помощи. На тот момент ему исполнилось десять лет. Младенец не сопротивлялся, когда он прижал к маленькому личику подушку. Только, почему – то, его не стали любить больше. Мать совсем забыла о нем, заливая свое дурацкое горе, вонючей, мутной самогонкой. А отец просто ушел, предал его.
– Да, что с тобой такое сегодня? – она не довольна. Как там ее зовут. Зина кажется. Да, точно, Зинаида. Дурацкое имя. Суку звали Алена, Аленушка. Так ее звали воспитатели в интернате. В том интернате, куда его сдали родственнички, после смерти мамули. Допилась болезная, умерла от отека мозга.
– Давай уж молоток, горе, сама забью – ломовая. Точно, подобрал ей определение. Сексуальное возбуждение крутит его тело, так, что в глазах пляшут чертики. Мужчина отбросил в сторону инструмент, и задрал юбку своей женщины, обнажая полные, целлюлитные ляжки. Зинаида, ощерившись в улыбке, сама легла на грязный пол и раздвинула перед ним ноги.
– Алена – выдыхает он, погружая член в теплую, мягкую, податливую женскую мякоть.
