Текст книги "Их [колючая] роза (СИ)"

Автор книги: Инея Эвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 51

Глаза болели, но руки делали. Целый час у меня ушёл на то, чтобы привести, с трудом найденное, исходное изображение почти к идеалу. И ещё полчаса я потратила на оформление своей задумки.

Я с корнем вырывала свои работы из рам. Чуть ли не ногами топтала всю эту мрачную идиллию, в которой ещё вчера находила упоение. У меня не было жалости к своему труду. Не осталось привязанности. Лишь раздражение, близкое к ненависти. Мне всё не нравилось. Казалось угрюмым. Пессимистичность моих творений приводила в бешенство. То, что меня окружало, добавляло трагичности моему настроению. Я не хотела усугублять своё душевное состояние, поэтому по сторонам старалась не смотреть.

Я беспощадно гашу в памяти этот этап своей жизни и очень надеяюсь, что сумею заменить его чем-то светлым и добрым.

Декор не соответствует оригиналу, однако выбирать не из чего.

Подготовленные работы перекочевали со мной через тоже окно, так как дверь оказалась закрыта на ключ и не открывалась даже изнутри. Видимо, кто-то всё-таки не желал впускать сюда нежданных гостей. Наверное, этот «кто-то» ещё не знает, что произошло с арендаторами этого помещения.

Я покорно стою около входа в галерею. У меня нет возможности набрать Спартака. Но есть его деньги, чтобы воспользоваться наземным транспортом. Я жду пять минут. Жду десять. Пятнадцать…. У меня нет часов. Я считаю про себя. Это монотонное занятие успокаивает, особенно, когда ты на грани нервного срыва. К двадцать второй минуте я уже начинаю ходить туда-сюда, а к двадцать седьмой, хватаю завёрнутые в бумагу полотна и двигаюсь в сторону остановки.

Ну раз так! Значит сделаю всё сама!

Как только подхожу к пешеходному переходу, слева от меня тормозит внедорожник. Дверь открывается и на свет является Спартак. Он грациозно вылазит из тачки и опирается на дверь локтями. Его солнцезащитные очки перемещаются наверх на чуть волнистые волосы, зачёсанные назад, и он одаривает меня хмурым, недовольным взглядом.

– Я очень надеялся на твоё благоразумие.

– А я, на твою веру в меня.

Он удручённо качает головой и кивает на заднюю дверь.

– Туда.

Я послушно усаживаюсь на указанное место и размещаю снимки.

Спартак сразу трогается с места.

– В сумке вещи. Переодевайся.

Недоумённо смотрю на небольшую спортивную сумку, лезу внутрь и выуживаю странную одежду. Точнее, не совсем женскую. Широкие тёмно-синие джинсы. Белая широкая футболка и клетчатая синяя рубашка. На самом дне лежит чёрная кепка с длинным козырьком.

– А по цвету-то как подобрано… – выдаю какую-то дурацкую шутку, видимо волнение так влияет. – Но совсем не подходит моим глазам.

– Рит… – Спартак внимательно следит за дорогой, но я прекрасно чувствую его напряжение и относится оно вовсе не к затруднённому движению автомобилей. – Ты не высовываешься. Теряешься среди парней так, чтобы даже я тебя не видел. Как только дам знать, ты вылазишь со своими полотнами вперёд. Если ты ослушаешься, я отберу фотки, и мои парни вытолкают тебя на улицу.

Бросает злой взгляд в зеркало заднего вида, и я молча киваю.

– Не слышу!

– Я поняла…

– Отлично.

Суровый. Сосредоточенный. Хочет держать ситуацию под контролем, хоть и понимает, что это не в его власти. Старается сохранить баланс внутри себя. Не выйти за эмоциональные рамки. Я ещё не видела их в деле. Даже как расправились с теми двумя в галерее, не знаю. Однако успех операции зависит не только от его концентрации. В нём должны сочетаться стратегические планы и интуитивные решения. И я уверена, что именно в Спартаке это есть. Однако мне не ведомо, что скрывается за обличием нашего врага. Только жестокость и маниакальная потребность к членовредительству? Или же есть в них доля здравого смысла и хотя бы мизерная тяга к дипломатии?

Переодеваюсь быстро. Одежда великовата, но зато скрывает все женские округлости. Аккуратно касаюсь локтя мужчины.

– Спартак, – тихо проговариваю. – Я не подведу.

Вижу, как гуляют желваки. Как пальцы сжимаю руль до бела. Он медленно выдыхает и кивает, ничего не отвечая.

Прости меня! Прости, что ставлю в такое положение. Прости, что вынуждаю переживать ещё больше. Но я смогу помочь. Я разбираюсь в этом лучше. Мне страшно, но ещё страшнее за вас. За каждого по отдельности и за всех вместе.

Не смотря на некоторые заторы, дорога занимает не очень много времени. Около нужного здания, при виде которого, у меня сердце заходится в бешенном ритме, останавливается семь больших тачек. Но люди вываливаются только из трёх. Разномастные. Почти все в чёрном. Единой тёмной тучей движутся ко входу, не спеша заходить внутрь. Мы со Спартаком идём последними. Полотна несу я, чтобы выглядеть достоверно. Быть одним из подручных.

Мы подходим к двери. Спартак выглядит истинным главарём. Высокий, статный. В светло-голубой рубашке, с завёрнутыми рукавами, открывающими мощные руки в татуировках. Чёрные джинсы придают ногам длинны и дополнительной стройности. Загляденье, а не мужчина и как горестно от мысли, что не смотря на внешний лоск, внутри у него, наверняка, хаос.

Мы заходим в здание, в котором никого нет. Не сбавляя скорости направляемся к двери в подвал. Спартак прекрасно ориентируется в пространстве. Делает неопределённый взмах рукой и несколько бравых ребят заслоняют меня собой, задвигая назад.

Такой толчеёй движемся к цели. Я дрожу внутри. От воспоминаний о месте, в котором должны оказаться, и от сомнения в уверенности Спартака. Не слишком ли смело он шагает в логово врага? Почему убеждён, что нам не уготована ловушка? В чём гарант, что их люди не выстроились в шеренгу с автоматами наготове и как только мы окажемся внутри они не применят оружие по назначению?

Мысленно я съёживаюсь, когда последняя дверь перед нами открывается и мы заходим в ту самую комнату смерти. Моя фантазия – мой враг.

Внутри, никого. Более того, даже полы вымыты после дневных экзекуций. И намёка не осталось, что здесь была камера пыток.

Спартак останавливается ровно на середине и оглядывает пространство.

Боже, надеюсь, он не подумает, что я его обманула? Что я засланный казачок или ещё что похуже?

Но тут слышится посторонний звук. Как-будто замок щёлкнул. Но точно не от той двери, что осталась за нами. Спартак поворачивает голову влево и в стене открывается проход. Распахивается дверь, крайне успешно заретушированная под дизайн стены. В комнату вальяжной походной вплывает та самая дама в золотом, и сразу идёт к блондину.

– Где второй? – тут же спрашивает, пренебрегая всеми правилами этикета.

– Где мой брат? – не остаётся у неё в долгу блондин.

– Уверен, что ты находишься в выигрышном положении, чтобы задавать вопросы? – высокомерно вскидывает бровь.

– Уверена, что осилишь эту войну?

Она фыркает, закатывая глаза. Произносит несколько слов, перевод которых остаётся для меня тайной, потому что близнец никак их не комментирует.

– Условия обмена не выполнены… – непринуждённо пожимает плечами.

– Если думаешь, что можешь только условия выдвигать, то ошибаешься.

Женщина снова наигранно хохочет и делает последний шаг, чтобы оказаться к Спартаку почти вплотную.

– Ты в моей обители… – чуть тише произносит, оглядывая его каким-то платоническим взглядом.

Поднимает руку и проводит тонкими пальцами по его широкому плечу, на секунду задерживаясь и сжимая выпирающий бицепс. Томно вздыхает, кривя губы.

– Как думаешь, почему ты всё ещё жив? – отпуская его, спрашивает чуть громче.

– Иначе ты в жизни не нашла бы фотки.

– Вы их что, в землю закопали? – смеётся Мередит, ведя себя довольно странно.

Она выглядит высокомерной, но со Спартака не спускает взгляда. И не настороженного или злобного, а совершенно другого характера. И что-то мне подсказывает, что эти поглаживания должны нести определённое значения. Для него.

– Они были моим подарком, – выговаривает немного печально, а у меня складывается ощущение, что я в какой-то дешёвой пьесе.

А главная героиня такого большого о себе мнения, что даже смешно становится от её бахвальства.

Но тут она притягивает его за воротник и впивается губами в жадном поцелуе, на который Спартак отвечать не спешит. От желания смеяться не остаётся ни следа.

Меня изнутри скручивать начинает. Вместо того, чтобы отвернуться, смотрю на их странное соитие, будто специально. Словно самой себе доказать стремлюсь: «Смотри, какая у них жизнь! Смотри, какие женщины вьются вокруг них! Смотри и поглощай. Впитывай и запоминай!».

И неважно, что она старше. Неважно, что замужняя. В их среде – денег и власти – твой статус имеет значение лишь на бумаге. В остальном же, на первом месте – твои личные потребности и желания. Каких моральных устоев можно ждать от женщины, которая окружила себя мясниками и чувствует себя среди них королевой?

Похоже, их связывает богатое прошлое.

Глава 52

Спартак отталкивает женщину, на что та зло хмыкает.

– Что, людей своих стесняешься?

– Прекращай разыгрывать спектакль! – чуть повышает голос, находясь на уровне критической точки своего раздражения.

Меня будто отпустила, сдавливающая горло, рука. Я осторожно выдыхаю, всё ещё ловя эти странные всполохи гневного пламени. Кажется, ещё немного и разгорелся бы пожар. Это что сейчас было? Ревность? Очень уместно!

– Или ты приводишь сюда Артура, или…

– Что? – восклицает с вызовом.

Спартак вытягивает руку и ему быстро вкладывают рукоять в ладонь. Он сразу выпрямляет локоть и наставляет на женщину дуло.

– Кровь за кровь… – напряжённо выдаёт, укладывая палец на спусковой крючок.

Мередит стойко выдерживает образовавшуюся картину. Даже умудряется усмехнуться.

– У тебя кишка тонка, чтобы…

БАХ!

Раздаётся выстрел, от раската которого, подскакиваю на месте. Еле успеваю сдержать испуганный визг. В голове начинает неприятно звенеть, а сердце галопом стремиться умчать отсюда. Чтобы из себя не представляла женщина и какого бы мнения о себе не была, оружие, направленное на неё, да ещё и стреляющее, всё-таки спускает с небес на землю.

Её плечи чуть приподняты, а голова ушла в шею. Она сильно зажмурилась, собственно, как и я. И только спустя несколько секунд мы с ней, кажется, выдыхаем одновременно.

– Следующая окажется у тебя в башке. Патроны нынче дорогие, не хочу понапрасну их растрачивать. Предупреждающие выстрелы закончились.

– Он в игровой, – без былого чванства говорит женщина и воздух вокруг Спартака словно начинает дребезжать.

В таком осязаемом молчании я не находилась ещё никогда! Похоже, эту перемену улавливает и она, тем более что видит не только его спину, как я, но имеет возможность заглядывать в глаза.

– Пока что… – тихо проговаривает, медленно превращаясь в озлобленную стерву. – Он просто ждёт.

Её улыбка становится ехидной, а взгляд исподлобья злым, даже, кровожадным.

Больная тварь! Я вообще не понимаю, о чём речь и не исключён мой искажённый перевод, но я точно уверенна, что она сказала «игровая»! И её изменившаяся физиономия говорит о том, что Артур там вовсе не пирамидку собирает в присутствии няньки.

– Приведи его сюда.

Голос Спартака изменился до неузнаваемости. Надрывный, натянутый. Словно высказался не горлом, а самой грудью. Глубокий бас стал ещё ниже, а настроение ещё хуже.

– Фото – проговаривает Мередит, не собираясь сдаваться так быстро.

– Выйди.

Меня толкают в спину, и я понимаю, что сказано это было мне. Натягиваю козырёк на самые глаза. Выходя, смотрю себе под ноги, а когда ровняюсь со Спартаком, неотрывно смотрю на полотна. Отрываю лишь край и показываю открывшийся угол женщине. Она делает выпад вперёд, но я отодвигаю снимки почти себе за спину.

– Я хочу увидеть…

– Ты видела! – гремит Спартак и от мощи его голоса у меня внутри всё дребезжит, как хрупкое стекло. – А мне что, на слово тебе верить?

Она хмыкает и складывает руки на груди.

– За мной вранья, кажется, не водилось.

– Я с тобой дел не имел.

Женщина недовольно цыкает.

– Зря. Я бы тебя не разочаровала… – звучит двояко, но она не задерживается на этой фразе и указывает рукой на дверь, из которой вышла. – Милости прошу.

Идёт вперёд, и уже на самом входе произносит, не поворачивая головы.

– Шестёрок своих здесь оставь. Мальца только пропускаю.

Спартак кивает своим ребятам, а я начинаю отбивать дробь зубами. В окружении вооружённых мужиков было спокойней. А сейчас, мы лишь вдвоём. Я доверяю Спартаку, однако не могу не переживать, что мы остались без прикрытия. Радует, что у него пушка осталась. Хотя, если она не заставила её вытащить, значит уверена, что он её не применит. И, судя по тому, как он отреагировал на местоположение брата, Мередит себя обезопасила.

Женщина ведёт нас через неимоверно узкий коридор, в котором нам приходится выстроиться в линию. Я замыкаю шествие, спрятавшись за широкой спиной блондина. Кажется, я уже привыкла к учащённому сердцебиению и отныне это мой стандартный пульс. Поджилки трясутся, а органы скручиваются в тугой жгут. Господи, что нас ждёт за следующей дверью?

По мере приближения к концу коридора ухом улавливаю какой-то шум. Совершенно не распознаваемый. Однако стоит только женщине открыть тяжёлую металлическую дверь, до нас тут же доносятся тяжёлые басы, бьющие по барабанным перепонкам.

Это здание таит в себе слишком много секретов. Я слышала про Парижские катакомбы, правда так и не успела в них побывать. Но не думала, что даже под обычным офисным зданием может располагаться такая огромная площадь. А местность и впрямь внушительная.

Стоит мне выглянуть из-за спины Спартака, как меня охватывает оторопь.

Сами мы находимся на узком мостике, служащим чем-то вроде балкона. С одной стороны у нас бетонная стена, а вот с другой перила. Перекинувшись через них, можно взглянуть вниз, на расстояние почти трёх этажей жилого дома, и увидеть неимоверное количество людей, дёргающихся и пляшущих под эту неистовую какофонию звуков. У самой дальней стены располагается громоздкая стойка диджея. Он мелкой букашкой выпрыгивает из-за своей установки, куражась под одобрительные возгласы толпы. Сверху всё это действо освещает с десяток разноцветных прожекторов и софитов. Внизу творится настоящая вакханалия, а мы, не задерживаясь, движемся дальше. Я держусь около Спартака, хоть вокруг нас нет ни души. Мороз по коже от этого места. Потому что тусовки не люблю, а ещё от представления того, что может происходить на танцполе, если учесть, кому принадлежит это место. Я всей душой хочу отсюда уйти.

Перед нами открывается очередная дверь и мы входим в небольшую комнату со стеклом в пол стены. За ним находится помещение, напоминающее допросную в участке. Слава богу, я такие только в кино видела. Но освещение в ней тусклое, а квадратных метров больше.

Артура замечаю сразу. Хоть он и располагается дальше всех, но мои глаза цепляются только за него. Он сидит на стуле согнувшись и опустив голову. Опирается локтями на колени. Кисти свисают, а из открытых ран всё ещё изредка капает кровь. Он сам ничем не забинтовал руки или ему не позволили? Однако, приглядевшись, обнаруживаю вокруг отсутствующих пальцев закоптившуюся кожу. Будто чёрная сажа. От осознания того, что раны прижигали, в животе неприятно колит болезненным спазмом. И даже несмотря на это, кровь остановилась не до конца. Под ним уже образовалась небольшая лужица, на которую он даже внимания не обращает.

Изверги! Грёбаные твари!

Спартак держит себя в руках, но не заметит только слепой, насколько ему тяжело видеть брата в таком состоянии.

– Налюбовался? – насмешливо спрашивает Мередит, но тут же меняет тон на более грозный. – Фотографии!

Она даже делает в мою сторону шаг, но Спартак заслоняет меня собой.

– Я тебе снимки, а ты ему пулю в лоб?

– Кажется, мы зашли в тупик… – раздражённо выдыхает Мередит, совершенно недовольная его упорностью. – Я могу приказать убить вас всех, прямо здесь и сейчас.

– Раз ты до сих пор этого не сделала, значит преследуешь какую-то цель, – медленно проговаривает Артур. – Какую? Объявив войну Арно, вы подписали себе смертный приговор. Так какая разница, кого вы отправите в могилу, если и сами в ней окажетесь?

– Арно сраный слюнтяй! – взорвалась вдруг Мередит. – Он под каждого подстроился, а должен был подмять всех под себя! Политики, полиция, да хоть сам президент, все должны подчиняться нам! Мы те, кто кормит эту страну. Мы снабжаем её ресурсами и деньгами. А вместо того, чтобы диктовать свои условия, мы вынуждены подчинятся им! Как крысы, загнанные в канализацию. Пока наверху бомонд жирует за наш счёт, мы скрываемся от людских глаз, как прокажённые. Как недостойные.

– Вы всего лишь дойные коровы, – спокойно высказывается Спартак, не впечатлённый её пламенной речью. – Никто и никогда не позволит наркобаронам управлять государством. Вы мусор, который пока сильно под ногами не путается, лежит там, где его бросили. Но если грязь начнёт множиться, её начнут убирать. Ваша маниакальная потребность властвовать, приведёт к катастрофе.

– Потребность? – вскидывает скептически бровь и подходит к нему ближе. – Это не потребность, мой дорогой, это справедливость. Те, кто правит этой страной, должны ставить нас рядом с собой. Должны считаться с нами, а не загонять в рамки.

– Сумасшедшая… – проговаривает Спартак на русском, тяжело выдыхая, но затем вновь переходит на французский. – Арно выбрал верную тактику – сотрудничество. А вы…. Лишний раз доказали, что от вас надо было избавиться ещё тогда, в самую первую волну противостояния.

– А я вот жалею, что не избавились от вас… – шипит ему в лицо паскудной змеёй. – Это же вы доносили на нас жандармам! Почти каждая наша масштабная сделка, летела к чертям… – её взгляд становится безумным, а голос всё больше начинает дрожать от еле сдерживаемой злости. – Из раза в раз, на наши крупные поставки власти организовывали облаву. И что-то мне подсказывает… – ещё тише проговаривает. – Что в этом ваша заслуга.

Толи из-за стресса, толи я была о себе плохо мнения, но я понимаю каждое слово.

Сколько же у братьев тайн… Точнее, понятно, что они не стали бы мне всё о себе рассказывать, однако, осознание того, что мне о них почти ничего не известно, немного обижает. Почему? Не трудно догадаться. Меня бесит, что эта грымза, знает о них больше, чем я, та, кого они называют «своей розой».

Спартак приближается к ней и нависает, чётко выговаривая в лицо.

– Я закопал бы каждого из вас живьём в землю, если бы не брезговал пачкать о вас руки.

Мередит гневно сопит, глядя на него исподлобья.

– Однако, ты здесь, а это значит, что настало время поиграть!

Глава 53

В комнате за стеклом чуть ярче включается свет, словно кто-то услышал её команду.

Я быстро окидываю взглядом помещение, в котором мы находимся. Камеры. Две штуки. Не удивительно, что она такая уверенная. Хоть и понятно, что Спартак не будет рисковать жизнью брата.

А в помещении, где находится Артур, расположен стол. Похож на обеденный, но с металлической столешницей. На нём лежит револьвер, а по обе стороны стоят два стула. Тоже металлические и, кажется, прикрученные к полу. К одному и ко второму пристёгнуты наручники. Глядя на эту конструкцию, чувствую, как самый настоящий страх подступает к горлу. Я покрываюсь холодным потом и замираю перед стеклом, не смея пошевелиться. Это ведь не то, о чём я думаю⁈ У меня есть только одно предположение, и я очень надеюсь, что оно ошибочно!

– Один из стульев твой… – раздаётся голос Мередит, такой глухой для меня, будто она уже говорит с нами через стекло.

Перестаю воспринимать действительность. Картинка перед глазами искажается и всё плывёт. Контуры размазываются, и я впиваюсь пальцами в полотна. Они не могут меня удержать на ногах, они и сами без опоры, но, чёрт возьми, как сдержаться, чтобы не заорать в голос? Как не забиться в истерике, моля всё это прекратить⁈

– И что дальше? – голос Спартака на фоне моей внутренней конвульсии кажется настолько спокойным, что я чуть не смеюсь в голос.

Может я всё неправильно поняла? Может я накрутила себя? Фантазия разыгралась на нервной почве?

– Если откажешься, то уже не выйдете отсюда… Никто из вас. Но если сыграешь, есть шанс спасти хотя бы одного…

Я не ошиблась! Я не ошиблась… Я не… вынесу этого…

– Гарантия?

Она пожимает плечами, выпячивая нижнюю губу.

– Кто не рискует, тот не выигрывает. Вы насолили большому количеству людей, – она подходит к стеклу и стучит по нему костяшками. – Там собралось уже много народа. Отныне, Арно за вас ручаться не будет. «Сотрудничество», – хмыкает и складывает руки на груди. – Он старый трус и выбрал ту тактику, которая меньше всего приносит проблем. Потому что ему не совладать с натиском. Он продавливается, как силикон. Ему неважна судьба подчинённых, если при этом его дряхлый зад останется сидеть на том же стуле. Если ты считаешь, что он отправил тебя сюда на переговоры, то ты ошибаешься.

Она берёт с небольшой полки пульт, жмёт кнопку и на стене загорается небольшой экран телевизора. Перед глазами начинают мелькать какие-то строчки. Перепрыгивать через друг друга. Сперва синяя на первом месте, потом она проваливается куда-то вниз. На первом месте оказывается красная. Затем синяя перемещается на третью строчку, потому на вторую. Дальше опять исчезает. Её место занимает сиреневая. Тут же вклинивается зелёная и от всей этой чехарды в глазах начинает рябить.

– Если что, Арно в этой очереди горит красным.

Я щурюсь и приглядываюсь к красной строке. Большими белыми буквами улавливаю имя «Арно Дане́».

Спартак ничего не отвечает и не двигается с места. Я же вообще ничего не понимаю. Толи я так криво перевожу, толи они чего-то не договаривают.

– Жаль тебя расстраивать, но, охота началась. Бедные мальчики остались совсем одни… – медленно произносит, сокращая между ними расстояние. – Всю жизнь вы куда-то бежите. За что-то боретесь, но по факту… – стряхивает с его плеча невидимые пылинки. – Топчитесь на месте.

В ответ получает тишину от блондина. Спартак ничем не выдаёт своих эмоций, за братьев разрывается моё сердце.

Она направляет пульт на экран. Несколько раз нажимает кнопку, и мы видим стоянку перед зданием, а потом и ту комнату пыток, где остались его ребята.

Пусто. Ни души. А на стоянке ни единой машины. Они все уехали…

Спартак даже не взглянул. Наверное, он и без этой демонстрации всё понял.

– Даже, если вы выйдите, дальше пятидесяти метров не уедите.

Она замолкает, внимательно вглядываясь мужчине в лицо.

– Неужели тебе совсем нечего сказать?

Она цыкает и закатывает глаза.

– Ну, не хочешь, как хочешь…

Боковым зрением замечаю движение за стеклом. Около Артура вырастает тень, хватает его за волосы и приставляет нож к открытому горлу. Я хочу закричать, но глотку сдавливает лапой первобытного ужаса. Её пальцы сжимаются и мне становится трудно дышать. Нельзя себя выдавать… да только, какая уже разница?

Себя не помня, рву бумагу, открывая одну из фотографий. Кидаю её на пол, одним краем прислоняя к стене и со всей дури луплю ногой по полотну, над которым так тщательно корпела целый час. Пенокартон легко ломается, а фото разрывается с горестным хлопком.

– Нет! – выкрикивает женщина и хватается за голову. – Сукин сын!

Она поднимает руку, чтобы дать отмашку для расправы над Артуром, и я тут же срываю бумагу с фотографии «озера».

– Хочешь, чтобы было минус два, мразь? – зло рычу, срывая кепку.

– Рита, блядь! Какого хуя?

Мередит кипит. Её трясёт и я вижу в глазах смятение. Она лихорадочно соображает.

Думай, стерва. Думай!

– Не трогай его, – громко выговаривает она своему человеку, но мыслительный процесс не останавливает.

Лишь даёт себе время. Артура отпускают, но я понимаю, что его положение в любую секунду может измениться. Так же, как и наше.

– Ты поплатишься за то, что сделала! – не выдерживает и выдаёт свои эмоции.

– Настоящая только эта, – выговариваю чуть спокойнее, чем хотелось бы.

Меня рвут изнутри отрицательные чувства, но в криках нет смысла.

– Что?

– Глухая? – повышаю тон, чтобы не дрожать голосом. – Подлинное только «озеро». Считаешь нас полными дебилами? Любишь игры, конченая? – Пристраиваю раму так же, как «речку» до этого и заношу над ней ногу. – Поиграй со мной, раз любишь рисковать.

– Где оригинал? – уже не сдерживаясь, вопит Мередит, с ужасом взирая на мои действия.

– Отпусти Артура…

– Я тебя убью! Всех вас!

– Отпускай, или ты потеряешь всё.

– Вы не выйдете отсюда!

– А ты не найдёшь свой «подарок» стоимостью в тридцать лямов.

– Я зайду в комнату, – раздаётся голос Спартака.

Я перевожу на него взгляд, полный ужаса. Что он делает? Удивлена и Мередит.

– Она мой гарант, что после игры ты отпускаешь того, кто выживет.

– Зачем, Спартак? – спрашиваю одними губами, не дыша.

– Хорошая попытка, розочка, – он вкладывает в мою руку пистолет и подходит к Мередит. – Имей в виду, что один мой брат всё ещё вне поля твоего зрения…

Он идёт к двери, та открывается, словно сама, а я, кажется, готова потерять сознание. Мередит одаривает меня взглядом превосходства, вожделенно припадает к стеклу и на её губах играет совсем другая улыбка. Предвкушающая. Нетерпеливая. Жаждущая зрелищ.

В моей руке пистолет. Передо мной та, кому я с удовольствием бы пустила пулю в лоб, хоть и не представляю, какого это, убить человека? Наверное, страшно. Наверное, ты умираешь сам внутри, когда лишаешь кого-то жизни. А может нет? Может не стоит так глубоко копать, если представить, что передо мной грёбаное бесполое существо, без души и сердца? Я всего лишь избавлю мир от одного ненужного человека, который только портит жизнь другим. Которое живёт за зря поглощая кислород. За стеклом появляется Спартак, и я чувствую, как по щекам текут слёзы. Не смогла. Не получилось уберечь. Мои знания бесполезны. Мы в логове зверя. Сами угадили в пасть к монстру, которому осталось только клацнуть зубами, чтобы оборвать наши жизни. Вон она, моя душа, в той комнате, и там же моё сердце. За стеной, докуда мне не добраться. Откуда я не смогу их вызволить. В заточении.