Текст книги "Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях"

Автор книги: Инесса Яжборовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 46 страниц)

В связи с тем, что в настоящее время из числа выявленных преступников в живых остались П.К. Сопруненко и Д.С. Токарев, над лежит решить вопрос об их ответственности, в частности об их аресте, привлечении к судебной ответственности, а в случае признания их виновными – наказании в России, не дожидаясь вынесения этого дела в Международный суд в Гааге, как предлагает польская общественность.

В действиях польских военнопленных и других польских граждан, содержавшихся в 1939—1940 гг. в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях, в тюрьмах и лагерях западных областей Белоруссии и Украины и расстрелянных по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б), отсутствует состав преступления, и они подлежат реабилитации как безвинные жертвы сталинских репрессий в соответствии со статьями 2 и 3 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 г., с дополнениями от 22 декабря 1992 г., «О реабилитации жертв политических репрессий».

ВЫВОДЫ

1. Материалы следственного дела содержат убедительные доказательства наличия события преступления – массового убийства органами НКВД весной 1940 г. содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД 14.522 польских военнопленных, которые 3 апреля – 19 мая направлялись партиями к месту расстрела и были расстреляны (выстрелами в затылок) в Катынском лесу, в тюрьмах УНКВД Смоленской, Ворошиловградской и Калининской областей и захоронены в коллективных могилах в Козьих горах, с. Медное Калининской области и в лесопарковой зоне г. Харькова. Это было установлено в ходе проводимых Главной военной прокуратурой летом 1991 г. эксгумаций.

В ходе данной экспертизы также установлено, что охвативший 70% жертв катынский идентификационный список 1943 г. (составленный по результатам извлечения трупов из массового захоронения) с вероятностью 0,6—0,9 совпадает со списками на отправку польских военнопленных из Козельского лагеря в распоряжение УНКВД по Смоленской области в апреле—мае 1940 г. Это является основанием для утверждения, что эти военнопленные захоронены в районе Катынского леса.

Доказано также, что единым умыслом одновременно в тюрьмах НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины были расстреляны 7.305 поляков, в том числе около 1.000 офицеров.

2. Расстрелы совершались на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. по представлению НКВД СССР, а также статьи 58, пункта 13 УК РСФСР, статьи 54, пункта 13 УК УССР и иных, с нарушением как норм международного права, так и существовавшего тогда и требующего четкой правовой оценки весьма несовершенного внутреннего законодательства, не соответствовавшего международно признанным основам права, защищающим от преступлений против человечества. Совершенные деяния были санкционированы сталинским руководством партии и государства, являлись частью противоправных, преступных репрессивных акций тоталитарной системы, направленных в данном случае против граждан соседнего государства, в том числе и в значительной степени – военнопленных, особо защищаемых международным правом.

Адекватная правовая оценка этих преступлений, совершенных в рамках государственно-санкционированного террора, должна быть произведена на основе детально разработанных после Второй мировой войны принципов международного права, на базе системы особых норм материального и процессуального права, с признанием наличия геноцида, преступлений против человечества, без срока давности.

3. Выяснение причин и обстоятельств появления польских военнопленных на советской территории показало прямую логическую причинно-следственную связь развития советско-германо-польских отношений в августе—сентябре 1939 г. и военных действий Красной Армии против польской армии с выполнением обязательств, вытекающих из советско-германских договоров 23 августа и 28 сентября 1939 г. и дополнительных секретных протоколов к ним, предполагавших решение вопроса о судьбах Польского государства, его территории, армии и о противодействии освободительной борьбе польского народа.

В сентябре—декабре 1939 г. в категорию военнопленных были зачислены и помещены в лагеря военнослужащие, как взятые в плен в ходе боевых действий Красной Армии, так и выявленные в ходе последующей регистрации; в трех спецлагерях НКВД – Козельском, Старобельском и Осташковском – были сосредоточены более 15 тыс. человек, из которых лишь 56,2% составляли офицеры (из них офицеры срочной службы составляли 44,9%, офицеры запаса, проходившие после мобилизации обучение в лагерях, – 55%, кроме того, были отставники, в том числе инвалиды войны 1920 г.). Остальные были гражданскими лицами, прежде всего служащими центрального и местного уровней управления, полицейскими, судьями и прокурорами, таможенниками и т.д. Значительная часть содержавшихся в трех спецлагерях лиц была задержана и помещена в лагеря НКВД в качестве пленных без должных юридических оснований, как они сформулированы в Приложении к Гаагской конвенции.

4. Международному праву противоречил сам факт передачи лагерей военнопленных в ведение НКВД СССР. В Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях не соблюдался ряд норм международного права, определяющих положение и содержание военнопленных. Изначально не предполагалось освобождать их после окончания военных действий, как того требует Гаагская конвенция. Одновременно с проведением органами НКВД в лагерях оперативной работы развернулась подготовка и массовая передача дел военнопленных на особые совещания. В начале весны 1940 г. уничтожение польских военнопленных с санкции Политбюро ЦК ВКП(б) стало осуществляться по упрощенной схеме и приняло тотальный характер.

Ускорение «разгрузки» трех специальных лагерей и следственных тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины было тесно связано с рядом проблем сталинской внешней и внутренней политики. Осуществив «освободительный поход» в Западной Белоруссии и Западной Украине, развернув форсированные «социалистические преобразования» и проводя «оптимизацию» социальной и политической структуры, сталинское руководство при помощи органов НКВД «отсеивало» «чуждые в классовом и национальном отношении элементы» в массовом масштабе.

Акции в Прибалтике и Финляндии сопровождались поступлением новых крупных контингентов пленных. Увеличение числа военнопленных и заключенных весьма обременило экономику. С конца 30-х годов велась «чистка» централизованно снабжавшихся категорий населения. Под нее подпадали и лагеря и тюрьмы НКВД, в которых нельзя было расширить сферу применения разных видов принудительного труда.

5. Содержавшаяся в ставшей основой для принятия постановления от 5 марта 1940 г. записке Л.П. Берии в адрес ЦК ВКП(б), на имя И.В. Сталина, мотивировка рассмотрения «вопроса НКВД СССР» и принятия решения об умерщвлении 22 тыс. человек не была адекватна ни составу задержанных, ни их действиям, представляя собой на деле «наклеивание» идеологических «классовых» ярлыков для оправдания преступления. Среди офицеров преобладали (составляя 55%) лица массовых гражданских профессий, требующих высшего образования, – учителя, врачи, инженеры, журналисты, профессорско-преподавательский состав университетов и институтов и т.д., то есть значительная часть военнообязанной польской интеллигенции. Другая ее часть – гражданские лица, превращенные в военнопленных или задержанные и помещенные в тюрьмы за «контрреволюционную деятельность», являлись преимущественно служащими разного уровня – чиновниками администрации, суда, почты и т.д. Они были арестованы по «классовым мотивам», на деле – в ходе ликвидации Польского государства и его армии, как правило не за противоправные действия, а в связи с вероятностью включения в освободительную борьбу. Репрессирование по национальному признаку вытекает из записки Л.П. Берии со всей определенностью.

Уничтожение в апреле—мае 1940 г. 14.522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей в УНКВД по Смоленской, Калининской и Харьковской областям и одновременно 7.305 заключенных следственных тюрем НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины, за которым последовал массовый вывоз их семей вглубь СССР (депортация), явилось тягчайшим преступлением против мира, человечества и военным преступлением, за которое должны нести ответственность И.В. Сталин, В.М. Молотов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б), принявшие постановление об этом массовом умерщвлении невинных людей, Л.П. Берия, В.Н. Меркулов, Б.З. Кобулов, Л.Ф. Баштаков, П.К. Сопруненко и другие сотрудники НКВД СССР, НКВД УССР и НКВД БССР, которые на своем уровне принимали участие в подготовке и реализации решения, организовали непосредственное исполнение этой преступной акции; В.М. Блохин, С.Р. Мильштейн, Н.И. Синегубов и начальники УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей, их первые заместители, коменданты и сотрудники комендатур, шоферы и надзиратели, исполнявшие преступные распоряжения, тюремные надзиратели и другие лица, принимавшие участие в расстрелах польских военнопленных и заключенных-поляков следственных тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины.

В соответствии с Конвенцией о неприменимости сроков давности к преступлениям против мира, военным преступлениям и преступлениям геноцида, виновные в уничтожении 14.522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР и 7.305 поляков, содержавшихся в тюрьмах и лагерях Западной Белоруссии и Западной Украины, указанные выше лица должны нести судебную ответственность согласно внутреннему законодательству, за противоправное превышение власти, то есть статья 171 УК РСФСР в ред. 1929 г., приведшее к умышленному убийству, то есть статья 102 УК РСФСР, в особо крупных размерах, которое должно рассматриваться как геноцид.

7. Все польские военнопленные, расстрелянные в УНКВД трех областей, как они записаны в списках, а также 7.305 поляков, расстрелянные без суда и вынесения приговора в тюрьмах Западной Белоруссии и Западной Украины, не совершили преступления, предусмотренного статьей 58, пунктом 13 УК РСФСР, или иного и подлежат полной реабилитации как невинные жертвы сталинских репрессий, со справедливым возмещением морального и материального ущерба.

С учетом всего комплекса обстоятельств массового расстрела около 22.000 польских военнопленных и заключенных весной 1940 г. необходимо дать как правовую, так и политическую оценку этому факту и ходатайствовать о вынесении соответствующего решения на уровне высших органов страны.

8. Проводившиеся ранее исследования на основе материалов эксгумации в Катынском лесу позволили установить наличие события преступления, но оставляли открытым вопрос об окончательном установлении его срока, виновников, причин, мотивов и обстоятельств.

Выводы экспертизы, приведенные в «Официальном материале по делу массового убийства в Катыни», можно признать достаточно обоснованными результатами проведенной эксгумации и судебно-медицинского исследования трупов. Выводы четко указывают на то, что давность событий расстрела установлена только на основании документов, изъятых из одежды трупов польских военнопленных, а судебно-медицинские данные не противоречат этой давности. По сути, такой же вывод делает и Техническая комиссия ПКК.

10. В настоящее время однозначно оценить, являются или нет научно обоснованными выводы комиссии Н.Н. Бурденко в своей судебно-медицинской части нельзя, так как в материалах дела отсутствуют какие-либо документы, которые бы описывали исследовательскую часть работы судебных медиков в составе этой комиссии. Однако те данные, которые приведены в «Официальном материале...» и «Секретном докладе...», позволяют с большой долей достоверности утверждать, что у комиссии Н.Н. Бурденко не было никаких научных оснований для той точной датировки расстрела (сентябрь—декабрь 1941 г.), которую комиссия дала в своих материалах.

11. Все другие данные судебно-медицинского характера (о причине смерти, повреждениях и их происхождении) не расходятся по существу ни в одном из документов.

12. Достоверно установлено, что польские военнопленные из Старобельского и Осташковского лагерей были расстреляны весной 1940 г. и захоронены в 6-м квартале лесопарковой зоны г. Харькова иве. Медном Тверской области.

13. Анализируя содержащиеся в материалах дела медицинские данные (результаты эксгумаций в Харькове и Медном и последующих исследований), можно лишь дополнить некоторые моменты, касающиеся расстрела польских военнопленных. Так, среди обнаруженных при эксгумации в Харькове и Медном черепов имеются свидетельствующие о том, что некоторые жертвы расстреливались несколькими (2—3-мя) выстрелами. При этом в отдельных случаях первый выстрел производился не в затылок, а в передне-боковые отделы черепа.

По судебно-медицинским данным эксгумаций в Харькове и Медном невозможно определить время наступления смерти погибших. Значительная давность событий и установленная в Медном значительная вариантность скорости протекания поздних трупных явлений не позволяют в настоящее время решить этот вопрос.

14. Сообщение Специальной комиссии под руководством Н.Н. Бурденко, выводы комиссии под руководством В.И. Прозоровского, проигнорировавшие результаты предыдущей эксгумации и являвшиеся орудием НКВД для манипулирования общественным мнением, в связи с необъективностью, фальсификацией вещественных доказательств и документов, а также свидетельских показаний, следует признать не соответствующими требованиям науки, постановления – не соответствующими истине и поэтому ложными.

Проведенный польскими экспертами анализ «Сообщения Специальной комиссии...» является полностью обоснованным с научно-исторической точки зрения и доказательно ставящим под сомнение состоятельность выводов Специальной комиссии под руководством Н.Н. Бурденко. Он оказался весьма полезным при критическом рассмотрении результатов ее работы на основе собранных в ходе следствия документов и свидетельских показаний.

15. Эксперты констатируют, что данное заключение комиссии и постановление Главного управления Генеральной прокуратуры по делу № 159 «О факте расстрела польских военнопленных» должны быть опубликованы, аналогично предшествующим экспертизам по Катынскому делу.

Эксперты:

Топорнин,

Яковлев,

Яжборовская,

Парсаданова,

Зоря,

Беляев

Фотографии

И.В. Сталин с соратниками на даче (1939 г.) (Публ. по: Городецкий Г. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 1999)

М.М. Литвинов

И. Риббентроп подписывает в ночь с 23 на 24 августа 1939 г. Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом

И.В. Сталин и И. Риббентроп скрепляют договоренность рукопожатием

В.М. Молотов и Ф.В. фон Шуленбург (август 1939 г.) (Публ. по: Городецкий Г. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии на Советский Союз.)

Польский плакат призыв к обороне столицы (Archiwum akt nowych, Warszawa, далее – AAN)

Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. Демонтаж границы

Маршал Войска Польского Э. Рыдз-Смиглы с генералом С. Мачеком (AAN)

Воззвание командующего армией генерала Роммеля к жителям Варшавы от 16 сентября с приказом маршала Э. Рыдза-Смиглого защищать столицу, не теряя веры в победу (AAN)

Контакты советского и германского командования в период «освободительного похода». Комбриг Кривошеин и генерал Гудериан

Советский посол А.А. Шкварцев провожает в Москву П. Риббентропа накануне подписания 28 сентября 1939 г. «Германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией»

В.М. Молотов подписывает договор от 28 сентября 1939 г. (Российский государственный архив кинофотодокументов)

Член Военсовета Украинского фронта Н.С. Хрущев 29 сентября 1939 г. у реки Сан

Карта Польши с обозначением «сфер интересов»

Разметка и обозначение демаркационной линии (AAN)

Разметка и обозначение демаркационной линии (AAN)

Германские офицеры на линии разграничения (AAN)

Рисунок В. Шумейкера «Польша» («Chicago Daily News»)

Рисунок Шанселя «Распятие» (Сталин: Вам молоток? ...Вот!) («Match», Paris)

Представление Л.П. Берии и постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. по пункту: «144. Вопрос НКВД» (Центр хранения современной документации. Ф. 89 (1940-1991). Пер. 14. Л. 9-12)

Письмо маршала Э. Рыдза-Смиглого от 7 октября 1939 г. О необходимости сосредотачивать польский офицерский корпус во франции (AAN)

«Черный ворон», использовавшийся НКВД ДЛЯ транспортировки заключенных

Фрагмент монтажа фотографии умерщвленных польских военнопленных из экспозиции Катынского музея в Варшаве

Работа штаба генерала В. Сикорского после перемещения польского правительства в изгнании в Лондон (AAN)

Премьер-министр У. Черчилль встречается в Лондоне 22 октября 1940 г. с первыми польскими подразделениями (AAN)

Подписание 4 декабря 1941 г. в Москве Советско-польской декларации о дружбе взаимной помощи (AAN)

Переговоры о согласовании действий в войне против фашистской Германии в августе 1942 г. (слева направо: У. Черчилль, И.В. Сталин, посол США в СССР А. Гарриман)

Раскрытие «ям смерти и забвения» в Козьих горах (Катынский лес) в апреле 1943 г. (Muzeum Katyñskie. Warszawa)

Технически комиссия Польского Красного Креста на «поле смерти» (Muzeum Katyñskie. Warszawa)

Генеральный секретарь ПКК К. Скаржиньский и ксендз С. Ясиньский в ходе беседы со свидетелем И. Киселевым (Muzeum Katyñskie. Warszawa)

Обследование останков членами Международной медицинской комиссии профессорами Навиллем и Паломиери 28– 29 апреля 1943 г.

Немецкая листовка «Сикорский как последняя жертва Катыни» с обвинениями в адрес английских властей (AAN)

Немецкая листовка в связи с выступлением У. Черчилля в палате общин 22 февраля 1944 г : Черчилль подталкивает Польшу (Красную шапочку) к Сталину (волку) со словами: «Не бойся, бабушка тебе ничего не сделает» (AAN)

К.Д. Зоря на фронте

Выступление помощника советского обвинителя Н.Д. Зори на Нюрнбергском процессе 11 февраля 1946 г.

Могила Н.Д. Зори на Восточном кладбище рядового состава Советской Армии в Лейпциге

Ю.Н. Зоря в Нюрнберге через 50 лет в поисках следов отца

Сопредседатели советско-польской комиссии ученых по изучению истории двух стран (так называемых «белых пятен») Г.Л. Смирнов и Я. Мачишевский

Советская часть комиссии (справа налево): Г.Л. Смирнов, А.Л. Нарочницкий, А.О. Чубарьян, B.C. Парсадаиова, В.Я. Сиполс, Т.В. Порфирьева, Ф.И. Фирсов, И.С. Яжборовская

Советские члены комиссии заместитель председателя В.В. Журавлев и П.А. Кочегура, польские члены комиссии Ч. Лучак и Ч. Мадайчик (справа налево)

Польская часть комиссии (справа налево): Т. Валихновский, М. Лечик, В.Т. Ковальский, М. Танты, Б. Сыздек, Э. Козловский, Р. Назарович

Рабочий экземпляр постановления Второго съезда народных депутатов СССР «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года» (из архива В.А. Александрова)

В.М. Фалин, А.Н. Яковлев и А.С. Черняев (слева направо) на Втором съезде народных депутатов СССР

Президент СССР M.С. Горбачев передает Президенту Республики Польша В. Ярузельскому 13 апреля 1990 г. копии документов о судьбах польских военнопленных

Президент РП возлагает 14 апреля 1990 г. венок к символической могиле в Катынском лесу

Перекличка павших в Катынском лесу 14 апреля 1990 г.

Эксгумационные работы следственной группы Главной военной прокуратуры в Харькове и Медном в июле—августе 1991 г. Прокуроры, руководившие расследованием Катынского дела (справа налево): А.В. Третецкий, С.В. Шаламаев, А.Ю. Яблоков

Судебно-медицинский эксперт Л.В. Беляев

Прокуроры ГВЦ со своими помощниками военнослужащими Кантемировской танковой дивизии

Извлечение останков из раскопа под руководством польского эксперта Б. Млодзейовского

Российские и польские прокуроры за изучением результатов эксгумации (слева направо): С.В. Шаламаев, Б. Млодзейовский, С.С. Радевич, А.В. Третецкий, С. Снежко

Упорядочение останков для определения числа жертв

Духовник катынских семей ксендз З. Пешковский в заупокойной молитве

Прокуроры и эксперты за работой

Сбор вещественных доказательств

Следственная группа после завершения работ в Харькове (в первом ряду слева направо): А.В. Третецкий, В. Ершик, Л.В. Беляев, А.Ю. Яблоков, С.В. Шаламаев, С.С. Радевич

Российские и польские участники эксгумации в помещении Тверского медицинского института, бывшего УНКВД по Калининской обл., где весной 1940 г. тайно проводилось умерщвление польских пленных

Памятник погибшим и убиенным на востоке. Варшава, 1992 г. Автор – М. Бискупский (фото П. Черемушкина)

Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин у Катынского креста в Варшаве во время визита 24—25 августа 1993 г. (Gazeta Wvborcza. Warszawa. 26.08.1993). (фото М. Мачежиньского)

Активисты «польской группы» общества «Мемориал»:

А.М. Гришина

А.Э. Гурьянов

Н.В. Петров

Встреча в Варшаве с руководством польского общества «Карта»

Открытие Мемориала «Катынь» 28 июля 2000 г. Братские могилы под лежачими деревянными крестами (фото П. Черемушкина)

Экуменическое освящение забранных под плиты «ям смерти и забвения» (фото П. Черемушкина)

Литургия у «Стены памяти». Примас кардинал Ю. Глемп. Надписи на плакате полевого алтаря с изображением Катынской мадонны: «Помоги простить». «Памяти отцов наших» (фото П. Черемушкина)

Официальная часть. Премьер-министр Республики Польша Е. Бузек и вице-премьер Российской Федерации В. Христенко (фото П. Черемушкина)

Высшее духовенство пяти конфессий (фото Э. Запольского)

Министр обороны РП Б. Коморовский, Генеральный штаб, генералитет, военный атташат, председатель Совета охраны памяти борьбы и мученичества А. Пшевозник (фото П. Черемушкина)

Торжественное возложение венков после воинского ритуала. На первом плане – делегация польского парламента во главе со спикерами палат А. Гжеськовяк и М. Плажиньским (фото Э. Запольского)

Участники совместного расследования Катынского дела начала 1990-х гг. (справа налево): А.В. Третецкий, М. Глосек, Е. Тухольский, А.Ю. Яблоков, И.С. Яжборовская (фото П. Романова)

Открытие мемориального комплекса «Медное» 2 сентября 2000 г. Экуменический крестный ход на Польском воинском кладбище (фото А. Яблокова)

Торжественная литургия у «Стены памяти» по более чем 6300 убиенным (фото А. Яблокова)

Заместитель Генерального прокурора РП С. Снежко около одной из 25-ти братских могил – месте первой эксгумации 1991 г. (фото А. Яблокова)

Участники расследования Катынского дела и эксгумации в Медном (справа налево): А.Ю. Яблоков, З. Савицкий, А.В. Третецкий, Б. Млодзейовский, П.С. Романов

Заявление тверского «Мемориала»

Состоявшееся 2 сентября открытие мемориального комплекса «Медное» – событие поистине международного масштаба. Воздание должного памяти многих тысяч жертв одного из самых жестоких в истории человечества политических режимов – это напоминание всему миру о гибельном безумии антидемократического тоталитарного правления, о необходимости защиты мировым сообществом идей цивилизованного гуманизма, прав человека, демократических ценностей.

Тем более досадно, что событие такого уровня отмечено российской стороной с поистине оскорбительной спешкой и почти полным невниманием как к выжившим жертвам политических репрессий, так и к общественному мнению как таковому. Это было особенно заметно по сравнению с тем, как отметили открытие своей части мемориала поляки. Суть, разумеется, не в пышности церемонии и даже не в том, что из-за отсутствия средств российская часть мемориального комплекса в отличие от польской весьма далека от завершения, а в человеческом наполнении столь значимого события – во внимании к родственникам погибших, в соучастии польских правительственных, общественных и религиозных организаций, выступавших как единое целое.

Больно было слышать слова недоумения и обиды из уст россиян, наших земляков, приехавших в этот день почтить память погибших. Почему наша власть по-прежнему так невнимательна к человеку? Почему никто из первых лиц страны и даже области не пожелал отдать должное жертвам государства, преемниками которого они стали? Почему кроме двух чиновников никто, включая родственников погибших, не был допущен выступить на печальной церемонии? Почему, наконец, вопреки всем традициям не были исполнены религиозные обряды?

Очевидно и намеренно проявленное равнодушие российской власти к столь значимому событию, на наш взгляд, выражает ту же опасную тенденцию, что и позорная нерасторопность и невнимание к судьбам моряков с затонувшей подводной лодки «Курск». Нынешнее государство, похоже, наследует характерное для тоталитарной власти пренебрежительное отношение к человеческой жизни. Развитие этой тенденции чревато повторением страшных ошибок и преступлений прошлого. Мы не должны допустить этого.

Тверское отделение российского «Мемориала» также было лишено возможности обратиться ко всем, кто по долгу совести и памяти посетил в этот день мемориальный комплекс «Медное». Поэтому нам не остается ничего другого, как сделать то, чего не сделали власти.

Как часть российского общества, мы просим прощения у всех родственников и близких погибших как польских так и российских граждан за то, что не сумели заставить нашу власть быть более человечной и более внимательной к вам, и за то, что не добились иного отношения к печальному прошлому в самом российском обществе.

Принято на общем собрании Тверского отделения Российского историко-просветительского, правозащитного и благотворительного общества «Мемориал» 2 сентября 2000 г.

Обращение тверского отделения общества «Мемориал» от 2 сентября 2000 г.