Текст книги "Отель Вавилон"
Автор книги: Имоджен Эдвардс-Джонс
Соавторы: Мистер Икс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Какое-то из блюд разошлось сегодня на «ура». Не могу разобрать, о чем конкретно речь. Похоже, о чем-то горячем и сытном. На такие всегда большой спрос, если за окном дождь, а сегодня вечером льет как из ведра. Удивительно, но в определенную погоду наши вкусы точно совпадают; не зря некоторые рестораны нанимают специальных людей, которые предсказывают, ясно будет или дождливо – мы реагируем на климатические условия, как лемминги. Я серьезно: как только выглядывает солнце, мы все поглощаем салаты; едва похолодает или зарядит дождь, заказываем жареную филейную говядину с картофельным суфле, если, конечно, можем себе такое позволить.
Сколько раз я был свидетелем подобных сцен. Заканчивается что-то деликатесное, к примеру, жаркое из баранины, и шеф бесится, ведь заказы на то же самое продолжают поступать. В конце концов он говорит официанту, что баранины больше нет, тот идет и передает слова управляющему, а управляющий – остальным официантам. К этому моменту некоторые клиенты уже успели сделать заказы, и кому-то из бедных официантов приходится идти и всем сообщать, мол, не можем подать то, что вы просите. Кошмар, думаю я, делая затяжку, и снова благодарю Бога за то, что больше не работаю на кухне. По-моему, в отеле нашего уровня ничто не должно заканчиваться.
Прислоняюсь к засаленной стене курилки и на секунду закрываю глаза. «Нет, на целую ночь меня не хватит», – проносится в мыслях; даже с таблеток никакого проку. Делаю еще одну затяжку. Внезапно в дверь влетает Патрик.
– Вот вы где! – выпаливает он. Весь взмокший, красный, запыхавшийся. – Я отправил вам сообщение на пейджер.
– Он здесь не работает. – Достаю из кармана красный пейджер. – Сигнала нет.
– Господи! Скорее идите наверх. – Патрик нервно сжимает и разжимает веснушчатые пальцы. – Там человек из Саудовской Аравии, требует, чтобы ему немедленно предоставили номер. Говорит, он постоянно останавливается в нашем отеле. Я не знаю, что делать. Деннис велел сбегать за вами, и я ношусь повсюду, а вас нигде нет.
Тут с меня, разумеется, соскакивает вся дремота. Ощущение такое, будто мне в задницу вставили ракету, а в глотку напихали пригоршню проплюс. Лечу назад быстрее, чем Линфорд Кристи.
21.00–22.00
Взбегаю по лестнице с неистово бьющимся сердцем и вспотевшими ладонями и вижу высоченного араба в белом балахоне и красно-белой чалме. Как ни странно, все его сопровождение – две женщины, обе с головы до ног в черном.
– Ага. – Араб улыбается, глядя, как я иду к стойке. – Вот и тот, кто нам нужен.
– Прошу прощения, – говорю я, вставая на место. Дышать тяжело. – Мы не ожидали, что вы приедете, сэр.
– Знаю, – отвечает клиент, взмахнув рукой. – Я и сам не ожидал, что приеду. Бизнес – кокетливая дама. Что ей вздумается, то и будешь делать.
– Верно, – произношу я на выдохе, стараясь скорее прийти в норму. – Мне очень жаль, но отель сегодня переполнен, сэр.
– Неужели? – спрашивает араб. – А Адриан здесь?
– Управляющий? Да, конечно, сэр, гм… возможно… не исключено… Точнее, я не уверен. – Последнюю фразу произношу с таким видом, будто это лучшая из идей, родившихся за всю жизнь в моей голове.
– Что ж, – говорит он спокойно, но крайне решительно, кладя унизанные кольцами ухоженные руки на стойку.
– Я немедленно ему позвоню, – говорю я, начиная нервничать.
– Замечательно, – отвечает араб.
Патрик входит с улицы весь увешанный дорогими сумками. За ним следом, тоже нагруженный, шагает Деннис. Они складывают вещи на тележку. Араб поворачивает голову.
– В багажнике еще три штуки.
– Хорошо, – отзывается Деннис, вновь направляясь в вечерний холод.
Анджи не берет трубку, поэтому я набираю прямой номер Адриана, по которому разрешается его тревожить – он постоянно это повторяет – лишь в случае крайней необходимости.
– Алло? – По голосу управляющего я сразу понимаю, что он раздражен внезапным звонком.
– Вы еще здесь, – бормочу я, вздыхая с облегчением.
– Конечно, здесь, – заявляет Адриан таким тоном, будто не имеет привычки убегать к подружке уже в шестом часу. – Изучаю результаты ревизии.
– Очень хорошо, – говорю я.
– Рад, что ты так к этому относишься, – произносит Адриан. – Что тебе нужно?
– Приехал мистер…
– Шейх.
– Приехал шейх, желает вас видеть.
– Черт возьми! – Адриан закашливается. – Что же ты раньше не сказал? Передай, я уже бегу.
– Он уже бежит, – сообщаю я с широкой дежурной улыбкой, опуская трубку. – Скоро будет здесь.
– Замечательно, – говорит шейх.
Буквально через полминуты Адриан уже тут. Никогда раньше он не преодолевал расстояние от своего офиса до вестибюля за столь короткий срок.
– Шейх! Как я рад снова вас видеть! – восклицает он, выпархивая из стеклянных дверей. Его шелковый галстук трепещет от ветра. – Ужасно рад! – Простирает руки. Гостеприимный хозяин. В эту минуту, излучающий радушие, он немного похож на Иисуса.
Шейх менее сердечен. Подходит к Адриану и протягивает ему правую руку.
– Добрый вечер. Тоже рад.
– Чудесно, – распинается Адриан, тряся пятерню гостя, точно однорукий бандит. – Просто чудесно. – Наконец оставляет его в покое и входит за стойку. – Итак, – произносит он, рассматривая план размещения на компьютерном мониторе, – что мы можем предложить давнему другу?
Давнему другу? Я едва не фыркаю. Я этого человека в глаза не видел. Хоть и прекрасно понимаю, что шейхи – важные птицы. Может, это тот самый тип, который приезжал прошлым летом – я был тогда в отпуске – и подарил Мишель серьги с бриллиантами за то, что она столь особенная, а Тони – часы «Картье»? Остается лишь гадать, что он преподнес Адриану, раз тот готов теперь лизать его арабскую задницу. Судя по всему, подарок был из ряда вон.
– Как отдохнули с девушкой в Монте-Карло? – спрашивает шейх.
– Изумительно, просто изумительно, – тараторит Адриан. – Мы очень вам благодарны. Безмерно.
А, вот что это был за подарок. Тогда понятно, почему Адриан выскочил из офиса как ошпаренный. Позор нам всем, что лучший в отеле номер занимает техасец. Шейху, как видно, придется довольствоваться «люксом» попроще.
– А, вот, – говорит Адриан, поднимая на араба глаза и во весь рот улыбаясь. – По счастью, самый удобный в гостинице номер сегодня свободен. На верхнем этаже.
– В прошлый раз я жил там же, – с улыбкой отвечает шейх, судя по всему, вполне довольный.
– Э-э… – Адриан не перестает улыбаться. – Не совсем, – говорит он. – Это, можно сказать, там же, но номер немного другой. Точно такой по площади, с двумя спальнями, комнатой отдыха, двумя ванными и отдельной гостиной, но от предыдущего несколько отличается.
– Да? – удивляется шейх. – В прошлый раз меня поселили в лучший номер.
– Верно, – подтверждает Адриан, теперь явно сожалея, что не схитрил год назад. – Но в нашем отеле таких два.
– Очень интересно, – произносит шейх. – Я и не знал, что такое бывает. Всегда считал, что самый комфортабельный номер чем-то да отличается от остальных в лучшую сторону. Впрочем, мои познания в английском отнюдь не столь глубоки.
– Ха! Ха! Ха! – несколько истерично смеется Адриан, поворачиваясь, чтобы взять карточку-ключ. Шейх протягивает черную карту «Американ экспресс». – Минуточку, сейчас мы считаем данные, – говорит Адриан. – И если вас не затруднит, будьте любезны, заполните вот этот бланк. Мы понятия не имели, что вы приедете, поэтому не оформили бумаги заранее. – Адриан подает гостю шариковую ручку с корпусом из прозрачной пластмассы. По лицу шейха пробегает тень неодобрения. Он наклоняется, берет портфель, достает золотую перьевую ручку и принимается заполнять бланк.
Багаж на тележке, Патрик готов в любую минуту последовать за шейхом в лифт. Деннис, из чисто корыстных соображений, тоже в группе сопровождения. Шейх снова наклоняется к портфелю и извлекает две купюры по пятьдесят фунтов. Одну протягивает мне, вторую Адриану.
– Благодарю за беспокойство, – говорит он.
Глаза Патрика круглые от изумления. Мои, чувствую, такие же. Адриан убирает бумажку в карман с профессиональной ловкостью, выходит из-за стойки и провожает Патрика, двух жен шейха и его самого до лифта.
Когда дверцы закрываются, управляющий с шумом выдыхает.
– Слава Богу, выкрутились! – говорит он. – Чертовски не хотелось отдавать его «Беркли».
Презентация в зале для танцев подходит к концу, и группки захмелевших гостей идут через вестибюль на улицу, где берут такси. Деннис и Патрик все еще возятся с многочисленным, но сулящим неплохую прибыль багажом шейха, поэтому следить, чтобы никто не задержался в вестибюле и не стал хулиганить, приходится мне одному. Кое-кто сворачивает в бар. Джино, уверен, клиентам лишь рад, если те готовы тратить деньги и предпочитают дешевому вину шампанское.
Две пьяные женщины усаживаются за стол Тони и прикидываются, что кому-то звонят по телефону с таким видом, будто это самый оригинальный в мире комический номер. Наверное, и не догадываясь, что за неделю перед нами разыгрывают такие же сценки человек шесть.
– Прошу прощения, – говорю я, стараясь весело улыбаться. – Пользоваться служебным телефоном не разрешается.
– Извините. – Одна из женщин, хихикая, встает с места. Вторая буквально заливается смехом. Обе, пошатываясь, идут к выходу.
Постояльцы потихоньку возвращаются в отель после ужина. Кое-кто идет в бар угоститься на ночь дорогим спиртным Джино, кто-то поднимается наверх с намерением заглянуть на сон грядущий в наш honour-бар, он на пятом этаже.
Honour-бар – нововведение, распространенное главным образом в менее крупных, более уютных гостиницах. Нашему всего год с небольшим, он – одна из наиболее продвинутых идей Адриана. Кто-то одобряет ее, кто-то нет, а Джино, естественно, прямо бесится. По его мнению, когда клиенты идут в маленький бар без бармена, для него, Джино, это, мягко скажем, оскорбительно. Нет нужды объяснять, что honour-бар отнимает часть его заработка. Впрочем, если начистоту, люди, отдающие предпочтение honour-бару, может, никогда не пошли бы вниз пить виски по семьдесят пять фунтов за бокал. Им по вкусу тишь и уединение, а не шумливое добродушие бармена типа Джино. И потом, усевшись на обитые английским ситцем диваны и кресла, какие стоят у нас наверху, клиенты могут есть и пить, не задумываясь о том, что на них смотрят.
С другой стороны, когда дело касается honour-бара, на честность люди нередко плюют. В большинстве случаев чего-нибудь да не вписывают – содовую, орешки, третью рюмку водки. Либо указывают более дешевые сорта вин, в то время как пьют дорогие. Порой это происходит не намеренно: некоторые так набираются, что у них вылетает из головы, в каком они живут номере или сколько именно влили в себя спиртного. Время от времени Джино отправляет наверх кого-нибудь из работников бара – проверить, как обстоят дела. Джанфранко либо Франческо появляются в honour-баре раза два за вечер, дабы убедиться, что все идет своим чередом и никто не отключился прямо на диване. Выполняют это задание без всякой охоты: время, проведенное вне бара, – потеря возможных чаевых.
Honour-бар не приносит отелю особой прибыли. Воруют и не платят по пьяной рассеянности так часто, что мы вообще оставались бы внакладе, если бы не значительные накрутки к ценам на алкогольные напитки. Терпеть убытки не желает ни одна гостиница, правильно? Вообще не понимаю, зачем нам honour-бар – из-за вороватых клиентов и необходимости тайно за ними наблюдать с ним одна морока. Впрочем, как и без джакузи в номерах или больших насадок для душа, без honour-бара современному отелю, наверное, никуда. Если такого удовольствия нет, о гостинице могут подумать: застряла в средневековье. И потом, нынешний путешественник-космополит хочет чувствовать себя как дома даже вдали от дома, где ему доступны все земные блага, за исключением бесплатной водки, если он в ней нуждается.
Мисс Остин, в длинной юбке из ткани с принтами и цветной рубашке, проходит через вестибюль, направляясь в ресторан на ужин. Деннис и Патрик – они втроем приехали на лифте – желают ей приятного вечера. На физиономиях обоих улыбки до ушей. Глаза горят, так и кажется, что видишь в них отражение денежных купюр.
– Полтинник, – сообщает Деннис, возвращаясь за стол Тони. – Неплохой заработок в самом начале смены.
– Да уж, – бормочет Патрик. На его бледном лице красные пятна восторга. – О лучшем нельзя и мечтать.
– Бывает, получаешь и больше, приятель, – говорит Деннис. – Главное, быть всегда на подхвате – там, откуда эти бумажки, их еще пропасть.
Почти чувствую пятидесятифунтовую купюру, которая лежит в заднем кармане моих брюк, и думаю о том, что только ради нее не зря я остался на ночное дежурство.
Возвращается Тони. Кашемировое пальто расстегнуто. Он не останавливается и не говорит никому из нас ни слова, лишь деловито машет на ходу рукой. Как только консьерж входит в стеклянную дверь, в вестибюле появляется еще один человек.
– Двести два, – говорит он, приблизившись к стойке.
– Двести два, – повторяю я, набирая цифры на клавиатуре. Номер занят. – Кто-то приехал раньше вас, сэр? Может быть, жена или товарищ по работе?
– Нет, – отвечает клиент. – Я один. А что, какие-то проблемы?
– Гм, пока не знаю, сэр, – произношу я. – Назовите, пожалуйста, свою фамилию, и я проверю списки.
– Мистер Грей, – говорит он. – Моя фамилия Грей.
– Прекрасно, – бормочу я.
Должен признаться, мой лоб покрывается легкой испариной. Может, оттого, что интуиция подсказывает: жди неприятностей. Или я просто напичкал себя чрезмерным количеством кофеина.
– Мистер Грей, говорите… – тяну резину я, уже увидев, что двести второй сдали мистеру Макграту. Блин. Блин. Блин. Мое сердце стучит как сумасшедшее. Ладони повлажнели от пота. Это тот самый придурок, вещи которого я собрал во время ленча. Черт побери, не могу поверить. Я, наверное, придушу Бена, как только увижу. Почему, ну почему у меня сегодня двойная смена?
– Какие-то проблемы? – спрашивает клиент, готовый вцепиться мне в глотку при первой же возможности. – Я живу в этом номере уже три дня.
– Правильно, – говорю я. – Сегодня утром вы должны были выписаться.
– Нет, не должен был, – быстро и воинственно парирует он.
– Согласно нашим записям, должны были.
– В ваших записях ошибка.
– Но в ваше отсутствие, сэр, мы могли полагаться только на них.
– Что это значит?
– Это значит, сэр, что…
– Вообще-то мне нет дела до того, что это значит, – заявляет он, ударяя по стойке кулаком. Деннис, как обычно болтающий по мобильному, поднимается с кресла. – Я хочу немедленно отправиться в свой номер.
– Все дело в том, – отвечаю я, стараясь говорить как можно любезнее, – что это теперь не ваш номер. В нем живет другой человек.
– Что? – Клиент отступает на шаг назад, как будто я выплеснул ему в лицо стакан холодной воды. – Какой еще другой человек?
– Должен сообщить: мы вас выписали, – спокойно говорю я.
– Что, черт возьми?
– Прошу вас, поосторожнее в выражениях.
– Че-го? – Парень приближается к стойке вплотную, его лицо пылает от гнева.
Блин. Черт. Нет. Не надо было делать ему замечание. Я сам виноват и справляюсь с проблемой не слишком-то ловко.
– Мне очень жаль, сэр. Полагая, что вы сегодня уедете, мы поселили в ваш номер другого клиента.
– Ладно, хорошо, – отвечает он, стараясь взять в толк, что происходит. – Тогда скажите, в каком номере я могу расположиться теперь.
– Э-э… – произношу я. – Видите ли, отель переполнен…
– Что? – Клиент в таком бешенстве, что я не могу смотреть ему в глаза. – Позовите управляющего.
– Он только что уехал, – сообщаю я.
– Что? – почти визжит мистер Грей. – Где я, скажите на милость?
Меня подмывает ответить «в отеле», но чувствую, это будет последней каплей, и повторяю:
– Мне очень жаль, сэр. Я мог бы позвать дежурного менеджера, однако, боюсь, это не имеет смысла. По-видимому, мы допустили чудовищную ошибку, но исправить ее не в моих силах.
Ошарашенный мистер Грей не издает ни звука.
– Если хотите, можете поехать в отель «Беркли» – мы позаботимся, чтобы вам предоставили номер бесплатно. И в следующий раз, если вы у нас еще остановитесь, с вас, разумеется, тоже не возьмут плату.
– Полагаете, я хоть на секунду задумаюсь, возвращаться к вам или нет? Да как вам такой бред мог прийти в башку? – Видно, у него подскочило давление – глаза налились кровью.
– Прекрасно вас понимаю, сэр. – Иду в служебку и возвращаюсь с его чемоданом.
– Вы собрали мои вещи? – шепчет клиент.
– Да, сэр, – отвечаю я, прикрывая глаза в ожидании взрыва.
– Уму непостижимо, черт бы вас побрал. Называете себя пятизвездочным отелем? – ревет мистер Грей, наваливаясь на стойку. – Первоклассной гостиницей? Да вы понятия не имеете, что это такое! Люди, которые знают в этом толк, головы бы вам всем поотрывали!
– Да, сэр, – говорю я.
Он наклоняется, берет чемодан и устремляется к вращающейся двери.
– Простите, сэр, – произносит Деннис. – Я договорился, чтобы таксист бесплатно довез вас до «Беркли».
Мистер Грей резко тормозит и поворачивается к Деннису.
– Вы тоже катитесь ко всем чертям! – надсадно орет он.
– Да, сэр, – отвечает Деннис. – Приятного вечера, сэр.
Мистер Грей лихорадочно ступает во вращающуюся дверь, а выходя, тщетно пытается ее захлопнуть, чтоб хоть на чем-то выместить злобу.
– Замечательно, – говорит Деннис, подмигивая.
– Угу, – отвечаю я, с шумом выдыхая и пытаясь расслабиться. – По моей милости отелю придется раскошелиться на тысячу с лишним фунтов.
– Боюсь, сумма получится более значительная, – произносит Деннис. – Вряд ли он станет сдерживаться, когда заглянет сегодня в мини-бар.
– Вряд ли. И платить ни за что не станет.
– Согласен.
– Черт.
– Ругайся, сколько душе угодно.
– Уж лучше позвоню в «Беркли», предупрежу, что он едет.
– Вот это правильно. – Деннис улыбается.
Объясняя человеку из «Беркли», что произошло, вижу вернувшегося мистера Мастерсона. Лицо у него красное, добродушное и умиротворенное; по-видимому, он вполне неплохо поужинал в «Шикиз». Войдя, техасец приближается к Деннису, присаживается на край стола и начинает о чем-то болтать. Одним ухом пытаюсь уловить его слова, а вторым слушаю, что отвечает парень из «Беркли». К сожалению, убить двух зайцев не получается, и приходится дожидаться, пока мистер Мастерсон не уйдет в бар, где Джино ждет его с распростертыми объятиями, и спрашивать, о чем шла речь, у Денниса.
– Говорит, хотел бы «еще одну подушку», – сообщает тот.
– Ого! – восклицаю я, глядя на часы. – Неужели уже так поздно?
22.00–23.00
Деннис без труда достанет постояльцу «еще одну подушку», если сам того желает, ему так выгодно или возникает такая необходимость, однако не особенно это афиширует. У него есть выход на парочку высококлассных жриц любви, но он вызывает их лишь для избранных и дорогих гостей. Если бы не мистер Мастерсон, а кто-то другой попросил его достать проститутку, боюсь, Деннис поднял бы свой весьма короткий вздернутый нос, прикидываясь, что ничего не понимает. Даже отказался бы от денег. Сейчас же к нему подошел сам мистер Мастерсон, и Деннис засуетился.
Странные люди американцы. Вроде бы богобоязненные и строгих правил, а развлечься со шлюхой всегда не прочь. То ли потому что у них денег куры не клюют, то ли потому, что они удаляются от дома на столь огромное расстояние, – так или иначе здесь они все помешаны на проститутках. Просьба мистера Мастерсона, как и то, что он раскошеливается на невообразимо дорогое виски, – обычное дело. Японцы точно такие же: обожают виски и шлюх.
Впрочем, должен отметить: покупают секс в основном люди в возрасте; молодых современных ребят это не слишком интересует. Может, дело в различиях между поколениями. Сходят с ума в гостиницах по большей части те, кому за пятьдесят и у кого есть дома жена и дети. Толстяки с кредитной картой своей компании в кармане и привычкой курить сигары. Они с удовольствием выкладывают наличные.
Из европейцев услугами проституток пользуются чаще всего немцы. Французы и итальянцы обычно не проявляют к ним особого интереса, вероятно потому, что не возят с собой наличных. Русские, странное дело, приходят со шлюхам и соотечественницами. Может, они прихватывают пару девиц с собой или находят их здесь, но вечером в отель являются непременно в компании с Наташей. У англичан другой заскок: они предпочитают гомосексуальные связи. Знаю, это прозвучит странно, однако уже на первых стадиях опьянения ребята-англичане начинают приставать к работникам бара. Пара наших постоянных клиентов все время заказывают мальчиков по вызову, и, поскольку никто не догадывается об их развлечениях, мы не возражаем. То, что происходит в стенах номера, касается исключительно клиента. Особенно если он платит две тысячи за сутки.
Почти не сомневаюсь, что желающим Деннис достает и наркотики. Героин вряд ли, а пара граммов кокаина, «спид» или экстази наверняка попадают через него к клиентам каждый вечер. Но далеко не ко всяким – лишь к людям богатым, тем, кто оставляет в отеле немалые деньги и, разумеется, благодарит самого Денниса приличными чаевыми. Чтобы консьерж оказал тебе услугу, надо быть человеком определенного сорта и знать, как именно обратиться с просьбой. Иначе останешься при своих интересах. Консьержи – люди особого склада, а пятизвездочный отель, как никакое другое сообщество, на редкость уверенно живет двойной моралью.
Деннис что-то бормочет, договариваясь об «еще одной подушке» по телефону. Время от времени весело смеется, по-видимому, над какими-то шутками. В вестибюле шумно: люди приезжают и уезжают, направляются в бар и выходят оттуда. Но больше всего народа теперь в ресторане. Вечерние часы не для серьезных дел – пора, когда можно надеяться, что уже «теплые» клиенты выложат хорошие деньги за хорошие напитки.
Вспоминается невероятная история, свидетелем которой я был, работая в другом отеле: ирландский танцор Майкл Флэтли, дабы произвести впечатление на красавицу блондинку с пышным бюстом, однажды заплатил целых три с половиной тысячи фунтов за бутылку десертного вина «Шато д’Икем» 1921 года. Отделавшись от нее, сомелье прыгал на кухне от радости. Вино простояло у него в погребе более года. После того как он подал его клиентам, мы с приятелем словно бы случайно прошли мимо – чтобы взглянуть, довольны ли они. Уж не знаю, как должен выглядеть человек, пьющий мелкими глотками недельный заработок, только мне показалось, танцор и его подруга были не в особенном восторге. Самое удивительное, целых полбутылки вина они оставили. Наверное, спешили заняться делами поинтереснее. Видели бы вы, какая толпа ринулась убрать со стола; потом мы все, причмокивая, угощались вином. Было ощущение, что вливаешь в себя напиток богов, честное слово.
С дорогим спиртным всегда так: гадаешь, неужели оно и правда стоит столь бешеных денег. В нашем погребе несколько сортов бренди по тысяче восемьсот фунтов, бокал продают по семьсот, и мне интересно, неужели оно действительно такое, как его расписывают. Какими методами определяют, настоящие ли это напитки, ума не приложу. И уверен, что порой нам подсовывают и подделки, а мы спокойно продаем их клиентам. Бывает, кто-нибудь заказывает дорогое вино и, едва попробовав, решает, что оно ему не нравится. Сомелье хватается за голову, идет к клиенту и уверяет его, что вино не отдает пробкой. Заявляет: либо вы слишком пьяны, либо не в состоянии оценить напиток, потому что у вас нет вкусовых сосочков. Шучу, ничего подобного он, естественно, не позволяет себе, но я сотню раз наблюдал, как краснолицые джентльмены средних лет машут на бутылку руками и требуют заключения эксперта.
О том, чтобы спиртное – в бутылках с пробками или крышками – раскупалось, заботится не только работник погреба. Стоимость вина, что хранится в наших подвалах, равняется государственному долгу небольшой страны, поэтому каждую отдельную бутылочку следует любить, холить и лелеять. Никому не хочется, чтобы по его недосмотру испортился напиток стоимостью пять тысяч хотя бы в единственной бутылке. Заботиться о нем – огромная ответственность.
Мужчина и женщина средних лет, покачиваясь и притворяясь трезвыми, идут по вестибюлю. Она, в туфлях с высокими тонкими каблуками, постоянно спотыкается на блестящем мраморном полу, партнер крепко обнимает ее за талию, стараясь удерживать в перпендикулярном положении. Она настолько пьяна, что кивает пальме в горшке, очевидно, принимая ее за нечто одушевленное. По-видимому, отдохнула парочка на славу.
«А у меня вечер, можно сказать, только начинается», – размышляю я, глядя сквозь вращающуюся дверь на улицу. К отелю подъезжает такси. Патрик суетливо подбегает к парадному входу. К стойке с улыбкой ожидания на лице направляется невысокий бизнесмен-японец. Втягиваю голову в плечи и заставляю себя подняться на ноги. О черт. Ну сколько можно!
– Добрый вечер, сэр.
Бедняга кланяется, не подозревая, что я отфутболю его и ему придется снова усесться в такси и ехать вверх по улице в «Беркли». Он явился к нам из аэропорта и надеется, что после утомительного шестнадцатичасового полета сразу вселится в номер. А я, естественно, знаю, что ничем не смогу ему помочь. Клиент напрасно отдает багаж Патрику, который водружает его на тележку, и достает паспорт. Делаю все, что положено: прикидываюсь, будто внимательно рассматриваю паспорт мистера Ямамото, набираю его фамилию на компьютерной клавиатуре и тут подхожу к ключевому моменту, когда следует принести извинения:
– О! – Притворяюсь неприятно удивленным. – Надо же! – В эту минуту клиенты настораживаются. – Мне очень и очень жаль, сэр, – продолжаю я. – Похоже, произошло чудовищное недоразумение. В отеле целый день проводили ремонтные работы. Видите ли, мы не можем поселить вас в заказанный номер.
Очень важно убедить человека в том, что, когда он звонил, мы могли сказать с полной уверенностью: непременно предоставим вам номер, однако позднее возникли непредвиденные обстоятельства, из-за которых приходится нарушить данное обещание. Словом, что мы не поселяем бедолагу в нашем отеле исключительно по воле Божьей, а не потому, что Линнет снова приняла чрезмерно много заказов.
Мистер Ямамото опять кланяется и делает шаг назад. Советую ему поехать в «Беркли», и он благодарит меня за помощь. Патрик выносит его вещи на улицу, Деннис ловит такси, а я звоню в «Беркли» и говорю, встречайте, мол, следующего. Итак, я заработал за вечер уже шестьдесят фунтов. За каждого отправленного в «Беркли» клиента начальство платит мне двадцатку. Тони останется доволен.
Должен признать, японцу я искренне сочувствую. Так долго болтался в небе, наконец приземлился – и на тебе. В отеле для него нет места. Впрочем, бизнесменов из Японии, которые путешествуют по одному, мы все время спроваживаем. Линнет даже специально это делает. Как только количество заказов превышает допустимый предел, она просматривает список, решая, кого поселить в более удобном номере, а кого отшить. Если, делая заказ, человек говорит, что едет по какому-то очень важному делу, его вероятнее всего разместят в «полулюксе». Если с нами связываются через бюро путешествий, результат будет тот же. Для нас немаловажно оставаться на хорошем счету у крупных компаний и турагентств. Людей же, приезжающих поодиночке всего на сутки, – чаще всего это бизнесмены-японцы, – мы выдворяем в большинстве случаев. Для постоянных клиентов стараемся что-нибудь придумать, а тех, кто планирует остановиться на несколько суток, вообще принимаем с радостью. Чего всеми силами стараемся избегать, так это чтобы отель тратил деньги впустую, или того, что может отрицательно сказаться на прибыли. В общем, опять-таки страдают главным образом предприниматели из Японии.
– Доброй ночи, сэр, – говорит Деннис, махнув японцу рукой. – Приятного отдыха. – Снова звонит его трубка. Он отвечает самым что ни на есть веселым голосом. Беседа длится недолго. – Проклятие, – бормочет Деннис, нажимая на кнопку. Похоже, с «подушками» сегодня проблемы.
Трезвонит телефон на стойке. Это набравшийся постоялец звонит пожаловаться на отдел обслуживания номеров. Насколько я понимаю, клиент более часа назад заказал клубный сандвич, до сих пор не получил его и возмущен тем, как работают люди на кухне. У меня так и вертится на языке: ничего удивительного. Ребята в кухонных помещениях почти дошли до точки. Приготовили две тысячи блюд – для раннего завтрака, завтрака, ленча, чаепития, раннего ужина, ужина, бутерброды, канапе на четыреста персон, закуски для бара; меньше всего на свете им хочется возиться сейчас с каким-то долбаным клубным сандвичем для нажравшегося болвана, который осилит только половину и захрапит прямо на диване, не подумав раздеться. Но я не говорю ни слова, о котором в будущем непременно пожалел бы, а уверяю придурка, что схожу и выясню, в чем дело.
Отправиться на кухню в этот час вечера – все равно что пойти на прогулку по влажным джунглям в бассейне реки Амазонки. Жара там стоит такая и столько пара, что рубашка тотчас прилипает к телу. Еще один долгий день на исходе, но напряжения и безумной суеты не убавляется. Шеф выкрикивает последние команды, обращаясь к измотанному младшему повару, тот орет на помощников. А на тарелке под лампой медленно испускает дух кусок наперченной говядины.
Работники тоже еле живы. Их блестящие белые лица напоминают лики призраков. Темные мешки под глазами в голубом свете неумолимых неоновых ламп кажутся кровоточащими ранами. Бескровные щеки и лбы напоминают о тварях, что живут под камнями и почти не видят солнечного света. Впрочем, не избалованы солнцем и здешние обитатели.
Невысокий темноволосый грузчик, который, хоть и проработал тут пять лет, до сих пор прескверно говорит по-английски, натирает пол вонючим дезинфицирующим средством. Вокруг суетятся повара, роняя очистки и брызгая кровью с мяса на считающийся вымытым пол. Два парнишки в белых одеждах приводят в порядок столы, на которых делали закуски, двое других моют шкафы, где хранятся продукты, еще один шагает к кладовым – двум огромным круглым бочкам, что стоят стенка к стенке. В них морковь, лук, лавровый лист, фенхель и запасы курицы или говядины. Бочки моют и чистят щетками раз в два дня, потом опять заполняют продуктами.
Гул такой, что не разбираешь слов, даже когда кричат. Из-за скрежета металла, плеска воды, которой моют сковороды, непрерывных распоряжений, выкрикиваемых шеф-поваром, возможности спросить у кого-нибудь, где человек из обслуживания номеров, мне так и не удается. В небольшой комнате, в которой принимают заказы клиентов, никого. В конце концов я кладу руку на плечо кухонному грузчику, и он поворачивает голову.
– Обслуживание номеров? – ору я почти ему в ухо.
Он не произносит ни слова. Зато подносит к губам два пальца с воображаемой сигаретой, и мне все становится ясно.
