Текст книги "Отель Вавилон"
Автор книги: Имоджен Эдвардс-Джонс
Соавторы: Мистер Икс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Киваю техникам, которые разговаривают между собой по-польски и словно совершенно меня не замечают. Порой возникает ощущение, что ты работаешь в Организации Объединенных Наций. Только представьте себе: в столовой для персонала почти не услышать английскую речь! В половине случаев служащие-иностранцы не могут взять в толк, что ты пытаешься им объяснить. Если в разговоре с ними употребляешь не те слова, которыми они пользуются в ходе работы, тебя наверняка не поймут.
Нужный мне номер как раз там, где пылесосит уборщик. Таблички на двери «Не беспокоить» нет – громко стучу. Никто не реагирует. Снова стучу. Открываю дверь ключом-картой и вхожу. В номере страшный бардак. Горничная ждет, когда же клиент выпишется, чтобы приступить к уборке, а его нет. Заглядываю в ванную. Никого. Выход один – позвонить Линнет и узнать, не планируем ли мы вселить в этот номер кого-то из приезжающих сегодня гостей. Если нет, дождаться постояльца и снять с него плату за дополнительные сутки.
Звоню Линнет, она приходит в ужас. На момент разговора в отеле и так не хватает мест – заказов выше крыши. Номер следует немедленно подготовить. Линнет, если есть возможность, всегда берет больше заказов – в нашу эпоху мобильных телефонов многие отменяют заказ в последнюю минуту или же переносят дату. Бизнес развивается теперь со столь поразительной скоростью, что никто не в состоянии сказать наверняка, где он или она будет в такое-то время в такой-то день. Словом, Линнет принимает максимум заказов, причем общее их количество может поменяться до тридцати раз в день. Линнет столь ловкий жонглер, что с успехом выступала бы в цирке. В данную же минуту лучше бы я вовсе с ней не связывался. Она паникует, говорит, клиент должен освободить номер, потому как не предупредил, что задержится еще на сутки. А сегодня после обеда явится пара из Ланкашира – отпраздновать годовщину свадьбы.
Раскидываю мозгами. Что делать? Звоню в офис Адриана, но, по словам Анджи, тот все еще беседует с Мишель. Остается лишь самому собрать вещи. На что я и решаюсь. Достаю из шкафа чемодан и упаковываю в него одежду. Предметы личной гигиены складываю в сумку для туалетных принадлежностей, ее тоже засовываю в чемодан. Туда же запихиваю книги, газеты и автомобильные журналы; «Стафф» предварительно быстро пролистываю. И тащу чемодан вниз.
Лиз, узнав, что я натворил, ужасается. Прижимает ладони к щекам, как на той картине Мунка, и твердит:
– Ты не имел права! Не имел права!
– Плевать, – отвечаю я, пожимая плечами. – Что сделано, то сделано. И потом нам ведь нужен номер.
К счастью, внимание Лиз переключается на второго клиента, что не выехал вовремя и обвиняет гостиницу в воровстве. Для постояльца пятизвездочного отеля выглядит он не очень-то привычно: волосы не мешало бы расчесать, костюм почистить, а сальную физиономию умыть после сна.
– Добрый день, сэр! – вежливо, но умышленно делая ударение на слове «день», произносит Лиз.
– Доброе утро, – отвечает клиент. – Итак, – с ходу начинает он, – я хотел бы немедленно сделать письменное заявление о пропаже из моей комнаты ста фунтов. Где управляющий?
– Мне очень жаль, сэр, – говорит Лиз. – А вы уверены, что деньги пропали? Может, вы просто положили их не туда, куда обычно кладете? У нас в отеле не воруют. С такой проблемой мы просто не сталкиваемся, – лжет она.
Это наш метод. Все время отрицать вероятность того, что обслуживающий персонал нечист на руку. Самая удобная политика. По закону за все, что находится в номере клиента, отвечает он сам; мы не несем за его имущество никакой ответственности. Ценности следует сдать на хранение или положить в сейф.
– Деньги были в сейфе? – спрашивает Лиз. Я сам постоянно задаю этот вопрос, хоть он и несколько взвинчивает постояльцев.
– Нет, разумеется, они были не в сейфе! – отвечает клиент. Его голос начинает дребезжать от гнева. – Если бы я знал, что в гостинице воры, естественно, спрятал бы деньги подальше!
– В гостинице нет воров, – утверждает Лиз.
– Так как же тогда получилось, что у меня пропала сотня? – требует клиент, подаваясь ближе к стойке.
– Чем вы занимались вчера вечером, сэр? – интересуется Лиз.
– Ходил ужинать. Потом в казино. А после вернулся сюда.
– Вы уверены, что не проиграли деньги? – осторожно высказывает предположение Лиз.
– Нет. То есть да. Конечно, уверен, – заявляет клиент.
– Если так, наверное, следует обратиться в полицию, – говорит Лиз, поднимая телефонную трубку.
– Видите ли, – внезапно выдает клиент, – на возню с полицией у меня совершенно нет времени. Дайте мне счет, и я пойду.
Обычное дело. Не знаю, специально ли он разыграл этот спектакль, чтобы снять с отеля деньги – у него в любом случае ничего не вышло бы, – или же правда проиграл их и совершенно забыл об этом, либо сотню в самом деле прикарманил какой-то жулик из обслуги. Так или иначе, при одном упоминании о полиции все – будь то ярый поборник справедливости либо алкоголик, у которого спиртное отшибает память, – тотчас идут на попятную.
Клиент без слов платит и смывается. Хозяйственная служба вздыхает с облегчением. Слава Богу, номер благополучно освободился.
Смотрю на часы: без двадцати час. Долго же Мишель обсуждает причины своего ухода! Впрочем, возможно, Адриана перехватил ревизор, и ей пришлось сидеть перед кабинетом, ожидая, когда управляющий освободится.
Движение в вестибюле становится все более оживленным. Прибывают те, кто не прочь пропустить рюмочку во время ленча, – сначала их путь лежит в бар, потом в ресторан.
Любителей питаться средь бела дня в дорогих отелях типа нашего, чья кухня славится современными блюдами, равно как и традиционными, можно разделить на несколько различных групп. Первая – богачи, бизнесмены, что ведут дела где-то поблизости и во время ленча встречаются с важными клиентами. Их заказы основательные – говядина на кости, спиртное, потом кофе. Вторая группа – гламурные дамы, которые потребляют лишь салаты и шипучие вина. Едят и пьют они мало, однако задерживаются надолго и удаляются, лишь когда подходит время забирать детей из школ. Третья группа разношерстная. В нее входят иногородние, что приезжают в столицу на какое-нибудь шоу или привозят бабушек и дедушек отметить их восьмидесятилетие. Либо это молодые люди, решившие познакомить невесту с родителями. Представители третьей группы являются в отель компаниями, иногда по пять-шесть человек, и тоже сидят в ресторанах подолгу, а заказы делают довольно приличные.
В бар же идут перед ленчем в основном предприниматели. Едва человек появляется перед стойкой и заказывает первый напиток, Джино уже определяет, планирует ли клиент раскошелиться или нет и имеет ли смысл перед ним расшаркиваться. Помню, как-то раз он сказал: если люди приходят и тут же заказывают двойную порцию алкоголя, значит, намерения серьёзные. Если же тянут резину, не зная, на чем остановить выбор, им и зубы-то заговаривать без толку – все равно не заглянут потом ни за конфетами, ни за шоколадом.
Улыбаюсь, глядя на типичных представителей в элегантных полосатых костюмах, рубашках ручной работы и красных подтяжках. Желаю им доброго утра и сосредоточиваю на них так много внимания, что чуть не пропускаю Мишель, которая выходит из стеклянных дверей.
– Мисс Лейн, – окликаю я ее, когда она пытается прошмыгнуть мимо.
– А, привет, – отвечает Мишель, тормозя.
– Ты бы не ушла, не сказав «до свидания», правда? – произношу я, старательно делая вид, что смертельно обижен. Мишель мне нравится. Мы проработали бок о бок целых восемь месяцев. С ней гораздо интереснее, чем с Лиз. Мишель не прочь посплетничать и опрокинуть бокальчик. Такие девочки в моем вкусе.
– Нет.
Мишель улыбается, поворачиваясь к столу Тони в ожидании хлесткого комментария. Но Тони занят: разговаривает с клиентом, молодым парнем, который приходил уже раза два. Он бизнесмен, у него за углом офис. В наш отель предприниматель присылает партнеров по бизнесу, россиян, и ежемесячно платит Тони по пятьсот фунтов наличными, чтобы мы как следует о его гостях заботились. У Тони не один такой клиент, но о делах подобного рода он предпочитает не распространяться. Если о них узнает Адриан, наверное, не очень-то обрадуется. Сделки с людьми, не имеющими отношения к гостиничному бизнесу, – игра небезопасная; предсказать, как к ним отнесется начальство, совершенно невозможно.
Мишель подходит ближе и становится перед огромным цветочным украшением, надеясь, что Тони ее не заметит. Лиз разговаривает по телефону и отщипывает малюсенькие кусочки от печенья «Слим фаст».
– Как прошла беседа? – любопытствую я.
– Гораздо лучше, чем я думала, – отвечает Мишель. – Он упомянул буквально обо всем. Высказался по поводу каждого отзыва, что когда-либо делали в мой адрес клиенты. И все в таком духе.
– Правда? Поэтому-то он и держал тебя так долго? Сделал все, как полагается.
– Да. – Мишель кивает. – Может, посчитал своим долгом восполнить отсутствие начальницы отдела кадров, у которой медовый месяц.
– О вчерашнем не упоминал? – спрашиваю я.
– Ни словом, – отвечает Мишель. – Слава Богу. Мне было так неловко, когда я к нему входила. Сам подумай: каких-то семь часов назад он стоял передо мной в мужской уборной. – Хихикает. – Так и вижу его со спущенными штанами… Сегодня он держался безупречно. Настоящий профессионал. И как люди умудряются быть то такими, то совершенно другими?
– Удивительно, – соглашаюсь я. – Но в этом весь Адриан, разве не так? Может быть рубахой-парнем, когда хочет. Или идеальным боссом.
– Ну. – Мишель пожимает плечами. – Ладно, я, пожалуй, пойду. Надо кое-что успеть сделать.
– Все в порядке? – спрашивает Лиз, кладя трубку.
– Да, спасибо, – говорит Мишель. – Как ты?
– Дел по горло. – Лиз улыбается.
– Могу себе представить.
– Когда выходишь на новую работу? – интересуется Лиз.
– Через неделю. Сначала съезжу отдохнуть.
– М-м, – произносит Лиз. – Замечательно.
– В Испанию, – добавляет Мишель.
– Отлично, – одобряет Лиз. Звонит телефон. – Еще увидимся, – одними губами говорит она, поднимая трубку.
– Пойду, – повторяет Мишель.
– Я провожу тебя до двери, – отвечаю я.
Мишель проходит мимо стола Тони, и тот не произносит ни слова. Позволить себе отпустить какую-нибудь гадость в присутствии клиента он не может – слишком ответственно подходит к работе.
Стив толкает дверь, и мы выходим на улицу.
– Пока, Мишель! – Стив протягивает ей руку в белой перчатке. – Удачи.
Мы проходим какое-то расстояние вместе, я чмокаю Мишель в щеку и прошу не теряться. Она лжет, что будет звонить. Я отвечаю тем же. Но мы оба прекрасно знаем, что поддерживать отношения сможем только в том случае, если я вслед за ней перейду в «Савой». Такова уж судьба гостиничных работников – возможности общаться с друзьями у нас почти нет. Большую часть свободного времени я выжатый как лимон, поэтому сижу дома перед ящиком. Мишель шагает вверх по улице, а я машу ей рукой. Мне будет ее не хватать. У стойки воцарится нестерпимая тоска.
Киваю Стиву, который открывает дверцу такси, надеясь, что клиент ему заплатит. У Стива ловко получается раскручивать народ на деньги. Каждый раз, когда он толкает вращающуюся дверь, ловит такси, берет чью-нибудь сумку, ему непременно протягивают монетки. Они отправляются Стиву в карман и там дружно позвякивают. К концу недели набирается от шестисот до тысячи фунтов монетами. Неудивительно, что многие мечтают очутиться на его месте. Несмотря на то что ему приходится торчать на улице в любую погоду, носить тяжелую форменную ливрею и ни на минуту не забывать о любезности.
Решаю пройти за угол и быстренько перекурить. Из кухни доносится страшный шум. Похоже, у шефа истерика, потому что не привезли куриную печень. Только и слышу ругательства и крики «печень, печень, печень!». Из открытых кухонных окон валит пар, внутри носятся как угорелые.
Час перед ленчем всегда настоящее безумие, прекрасно это помню. И дело больше в том, что сам заранее настраиваешься на запарку. Шеф-повар готовится командовать парадом. Казалось бы, задача весьма простая, но впечатление обманчивое. Работа шефа, пожалуй, труднейшая во всей кухне. Ему приходится управлять действиями полутора сотен подчиненных. Он вроде дирижера симфонического оркестра: должен организовать все так, чтобы каждый справился с заданием вовремя и функционировал с остальными как единый организм. Стоит одному человеку допустить оплошность, и расстроится весь отлаженный ход работы. Руководителю несладко, он постоянно в напряжении, особенно если кто-то не делает, что от него требуют. Быть шеф-поваром – истинное искусство. Когда же что-то не ладится, он рвет и мечет. После главного идут помощники. Зная о кухонных делах почти все, они жужжат, точно синезадые мухи. Повара, ответственные за отдельные виды работ – например, за приготовление овощей либо рыбы, – тоже не знают ни минуты покоя и постоянно в делах. На ступень ниже стоят те, кто проработал на кухне около двух лет, – младшие повара первой категории. Они заколачивают вполне приличные деньги – примерно четырнадцать тысяч фунтов, – работая по сорок часов в неделю; впрочем, вкалывать приходится иногда и вдвое больше. Опыта у них все же еще маловато, и они, бывает, допускают ошибки. Младшим поварам второй категории по восемнадцать-девятнадцать лет. Они стажеры, ни черта не знают, и на кухне в них летят все шишки. На этой должности работал и я. Наконец, грузчики. Их много, и они таскают огромное количество продуктов. Ужас. Словом, работы на кухне невпроворот. Напряжение немыслимое, пахать надо на износ, без перекуров и передышек. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему перед ленчем с его неизменной беготней накаляются страсти.
Тушу сигарету под радостные возгласы из кухни – наконец-то прибыла куриная печень. Возвращаюсь в гостиничный вестибюль – Тони заканчивает беседовать с предпринимателем. И выглядит весьма довольным. На лице широкая улыбка, в кармане пиджака коричневый конверт с наличными. Лиз зовет меня частыми кивками и быстрее обычного щелкает ногтями.
– Наконец-то явился! – восклицает она. – Я даже отправила тебе сообщение на пейджер. Ужасно хочу в туалет, а телефон все звонит и звонит.
– Ой, прости, – говорю я, извлекая из кармана маленький красный пейджер. – Забыл включить.
– Разумеется! – Лиз закатывает глаза.
– Ну, иди. – Встаю за стойку. – И можешь не торопиться, – добавляю я, планируя в ее отсутствие улучить минутку и позвонить Бену – сообщить ему последние новости о Мишель, ставшей столь популярной из-за вчерашнего минета. Удобного случая пока не выдается – снова трезвонит телефон. Это Джеки.
– Привет, – говорит она. – Послушай, не мог бы ты отправить наверх Бена? Надо проверить четыреста седьмой номер.
– Серьезно? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает Джеки.
– Бен будет позднее. На этой неделе он в ночную смену.
– А, точно! – восклицает она.
– Но вместо него мог бы подняться я. Через несколько минут.
– Нет-нет, не беспокойся, – говорит Джеки. – Я справлюсь сама. – В трубке щелкает.
Смеюсь:
– Ни стыда, ни совести.
– Ты о ком? – любопытствует Тони, чей идеальный слух уловит сплетню при любой удобной возможности.
– Да о Джеки.
– Что, опять приспичило трахнуться? – Тони ухмыляется.
– А ты откуда знаешь? – спрашиваю я. – По-моему, это нечто вроде секрета.
– Во-первых – давно пора это уяснить, – в отелях не бывает секретов; во-вторых, если что-то и остается в тайне, то уж мне-то положено знать об этом по долгу службы; а в-третьих, Джеки и раньше играла в эти игры. Бен не первый красавчик, что угодил в ее корзину для грязного белья.
– Не может быть! – разеваю от изумления рот. Какой же я наивный!
– Еще как может, – говорит Тони, постукивая зубами и указывая на меня пальцем. – Не исключено, что и тебе выпадет шанс узнать, на какие фокусы способна наша Джеки.
13.00–14.00
Еще раз прокрутив в голове все, что я услышал про корзину Джеки и про ее фокусы, отказываюсь от затеи звонить Бену. Мысль, что она давно этим занимается, немного сбивает с толку. Не потому, что Бен в нее влюблен, он не пылает особыми чувствами; просто выходит, его положение несколько дурацкое, а их отношения в каком-то смысле фальшивка. Даже не знаю, стоит ли ему об этом рассказывать. Как бы Бен среагировал, если бы узнал, что до него осматривать номера вместе с Джеки бегали и другие? Важно ли это для него? Не имею понятия. Может, все же следует открыть ему глаза? Мы как будто друзья. Он рассказал мне, что к чему, когда я полтора года назад только пришел работать. Бен тут два года и вроде бы вполне доволен. Я же мечтаю добиться большего. Хочу, чтобы мной гордился отец. Пожалуй, размышляю я, задумчиво глядя в пространство и не обращая внимания на разрывающийся телефон, я все расскажу Бену после, когда он придет. Если у него будет подходящее настроение.
Лиз возвращается с затянувшегося «перекура». Не знаю, чем она занималась, но от нее буквально разит духами. На кой черт женщины поливают себя парфюмом? Только-только начинала пахнуть нормально после утреннего обливания – и на тебе! Снова обрызгалась этой гадостью. Даже клиентам запах явно не по вкусу: они немного отступают, когда Лиз наклоняется продемонстрировать свои сиськи.
Обычная для дневного перерыва суета в самом разгаре. По вестибюлю снуют толпы людей в строгих костюмах. На лицах входящих предвкушение сытного ленча. Джино, я уверен, не выпускает из рук шейкер, безмолвно предлагая коктейль любому, кто войдет в бар. Есть что-то магическое в постукивании кубиков льда о металл. Джино смешивает «Кровавую Мэри» с таким рвением, будто от качества коктейля зависит жизнь его матери.
Тони за столом, беседует с парнем, который – если я правильно расслышал – предлагает по сходной цене возить желающих на велосипеде. Парень тощий и говорит немного с напором, Тони таких терпеть не может. Как раз в это время дня к нему начинают приходить дельцы. Люди с портфелями и брошюрами в течение целого часа будут уговаривать его принять их предложения. Он в зависимости от того, выгодно это ему или нет, будет отвечать положительно либо вежливым отказом. Разумеется, велосипедист получает от ворот поворот.
– Наши постояльцы в основном ездят на такси, – говорит Тони, вставая, чтобы пожать неудачливому собеседнику руку. – Но желаю успеха, приятель. Идея в принципе интересная.
Тони никогда никому не грубит; говорит: кто знает? Может, позднее именно тот, кого ты отшил, вдруг пригодится. В общем, все, с кем он общается, уходят в полной уверенности, что стали его новыми лучшими приятелями. У Тони особый талант. Тощий парень выходит на улицу, а Тони берет журнал «Тайм аут» – библию консьержа, из которой можно узнать, что где устраивается, и такие важные мелочи, как, к примеру, часы работы того или иного заведения. На столе Тони и выпуск журнала «Золотые ключи». Переполненный сплетнями из жизни консьержей, он держит Тони в курсе всех мировых событий: рассказывает, кто из его знаменитых собратьев преуспевает, например, в Сингапуре, кто в какой отель перешел.
Из-за угла выскакивает запыхавшаяся Линнет. Ее путь лежит в служебку. Она чем-то озадачена и сжимает в руке стопку бумаг.
– Как успехи с размещением? – спрашиваю я.
– В данную минуту заказано на десять номеров больше, чем имеется, – говорит она, моргая близорукими глазами.
– Что? На целых десять? – спрашиваю я.
– Да, да, – произносит Линнет. – Но ситуация может измениться в любой момент, сам ведь знаешь. Два часа назад, перед собранием у Адриана, заказов было на пятнадцать штук больше, чем теперь.
– Ага.
– Кого уже вселили? Кто-нибудь явился? – спрашивает она, просматривая бумаги.
– Люди с ночных рейсов. И канадец.
– О Господи! Не проконтролируешь, чтобы кто-нибудь послал ему бутылку шампанского в качестве, извинения за утреннюю неразбериху? – спрашивает Линнет.
– Конечно, – отвечаю я.
– Кто еще? – Она подносит к бумаге ручку.
– Пока больше никто. Еще только ленч, Линнет.
– Ленч? – удивленно переспрашивает она.
– Да.
– Ой. А я думала, уже часа три.
– Нет.
– Уф. Только бы не забыть отправить атласные простыни в пятьсот пятый.
– Если хочешь, я сам позвоню.
– Правда?
– Естественно.
– Простыни для техасца, – объясняет Линнет.
– Когда он появится? – интересуюсь я.
– Сегодня во второй половине дня, – сообщает Линнет, уже убегая прочь – к кабинетам управляющего.
Звоню Джеки – напомнить, чтобы на шикарную кровать техасца постелили правильные простыни. Номер, в котором его поселят, стоит две тысячи фунтов в сутки (не включая завтрак), а за атласные простыни, я уверен, накинут еще сотню. Если б вы только знали, как в гостиничном бизнесе любят исполнять особые пожелания! Помню, в отеле, где я работал прежде, остановившейся как-то раз Мадонне пришелся не по вкусу велотренажер в спортзале. Мы заказали новый, такой, чтобы ей угодить, и сняли с нее за пребывание тройную плату. Конечно, нервы она нам потрепала изрядно – все возмущалась, что в номерах занавески ужасного цвета; и нам пришлось переселять ее из «люкса» в «люкс» пять или шесть раз. Впрочем, Мадонна – не самый тяжелый случай. Вот Шер, как мне рассказывали, прежде чем появиться в «Сент-Мартинз-лейн», велела своим людям позвонить туда и предупредить, что пищу она принимает только экологически чистую и исключительно из «Харродз». Служащие отеля в счастливой горячке накупили на баснословную сумму продуктов в «Харродз». Еще певица попросила, чтобы в ее номере поставили два велотренажера, и станки с радостью перетащили из спортзала в «люкс». Шер приехала, обозвала отель клоповником и тут же удалилась. Куда они дели все эти продукты – понятия не имею.
Но больше всего требований, если продолжать разговор об особых пожеланиях, выдвинул Майкл Джексон, заказав номер в «Лейнсборо». Он попросил, чтобы еду и питье ему подавали только американские. Мы отправили человека купить шоколадные батончики, жевательные конфеты с твердой оболочкой и мягкой фруктовой начинкой и напиток под названием «Гаторейд». Джексону больше ничего и не требовалось, ведь основные блюда для него готовит личный повар, которого он, единственный из звезд, возит за собой.
Питается Джексон как ребенок – мелкими кусочками курицы, гамбургерами и рыбными палочками. Еще он пожелал, чтобы его номер превратили в галерею игровых автоматов – напичкали компьютерными играми типа «Космических пришельцев». Мы даже поставили ему в комнату новый телевизор, чтобы он с утра до вечера мог в свое удовольствие смотреть мультики. Наверное, запросов у Джексона больше, чем у кого бы то ни было из знаменитостей, с которыми мне довелось столкнуться. С другой стороны, он же и самый великодушный по отношению к своим поклонникам.
Их вокруг отеля толпились сотни. Каждый повторял его имя в отчаянной надежде подозвать звезду к окну. Мы с ребятами из обслуживания номеров даже забавлялись: надевали белую форменную перчатку, немного отдергивали занавеску и, когда гомон толпы усиливался, махали рукой. Фанаты неистовствовали. А мы падали за занавеской на пол, покатываясь со смеху. Однажды они так разгорячились, что заорали: «Это он! Он здесь!» – и тут один из ребят вытолкнул меня на балкон. Защелкали сотни вспышек. Потом, когда до поклонников дошло, что перед ними всего лишь я, последовал всеобщий вздох разочарования.
Самые преданные фанаты разбили лагерь прямо за гостиничной оградой – поставили палатки, разложили спальники. Холодными ночами Джексон отправлял им сотни кружек горячего шоколада. По-моему, очень благородный жест. Больше никто из звезд не делал ничего подобного. Разумеется, народ безумствовал после этого пуще прежнего.
Джеки отвечает на мой звонок с некоторым раздражением. Может, потому, что Бен на этой неделе в ночь, и ее некому обслуживать, или ей не по душе, что мне поручили проверить, не забыла ли она о своих обязанностях. Естественно, простыни готовы. И, само собой, номер к приезду техасца вычистили должным образом. Кладу трубку, сожалея, что вызвался оказать Линнет услугу.
Лиз что-то быстро записывает на листке бумаги.
– Да, сэр, конечно, сэр, безусловно, сэр, – говорит она. – Немедленно кого-нибудь отправлю. – Кладет трубку. – Отнесешь вот это мистеру Мэйсону в ресторан, а? – Обведенные карандашом губы растягиваются в широкой улыбке.
– Хорошо, – сразу соглашаюсь я. – А как он выглядит, имеешь представление?
– Синяя рубашка, красный галстук, лысая голова, – отвечает Лиз.
– Попробуем найти. – Беру записку.
И иду в обеденный зал. Золотые люстры, стулья с высокими спинками, покрытые скатертями столики, расторопные официанты и бурлящие разговоры; ресторан выдержан в традиционном стиле, все столики заняты. Пахнет восхитительно. Красным вином, трюфельным маслом, ростбифами и шипящей жареной рыбой. Воздух изобилует ароматами, от которых начинают течь слюнки. Есть в ресторанных залах приличных гостиниц нечто такое, от чего ни с того ни с сего берет тоска. Меня вдруг охватывает неодолимое желание затянуться дорогой сигарой и почувствовать запах кожи, чтобы вспомнить о старых добрых временах в «Савой-гриль».
Удивительное некогда было место! До преобразований Маркуса Уэринга там пахло деньгами и влиятельностью. И собирался цвет общества, что придерживался старых идей и традиций. Каре ягненка, говядина на кости и двадцать четыре разнообразных блюда из картофеля – от фри до картофельного суфле. Я работал в «Савой-гриль» в пору великих расточителей. Туда нередко наведывался Роджер Мур. Как-то раз он с двумя приятелями пришел на ленч. О тратах они не задумывались ни на секунду и к концу шестичасовой трапезы назаказывали еды и напитков в общей сложности на четыре с половиной тысячи фунтов. Заплатили наличными – положили на столик приличную стопку. Я забрал ее, а двадцатью минутами позже заметил, что на том же самом месте лежит еще одна стопка. Все трое ушли подшофе, поэтому я решил, что алкоголь затуманил им головы, и догнал их.
– Джентльмены, – сказал я, – вы уже оплатили счет.
Один из них повернул голову:
– Это чаевые, дурень!
Помню, я шел назад, сжимая в руке двести фунтов, и тщетно пытался придумать, как бы исхитриться и оставить всю сумму себе. В ресторане действовала система tronc[3], изобретенная поборниками равноправия, – когда все чаевые делят между официантами. В «Савой-гриль» зарабатывать на чай можно было очень даже неплохо. У меня выходило до четырехсот фунтов в месяц, а метрдотелю и управляющему доставалось по две с половиной, а то и по три тысячи. За обслуживание денег с клиентов не брали, они же давали чаевые только наличными. Обойти tronc можно было единственным способом: убирая со стола, накрыть пачку купюр салфеткой, а потом незаметно положить их в карман. Но если тебя разоблачат, не сносить головы!
Работая в «Савой-гриль», чего я только не повидал! Там постоянно появлялась Маргарет Тэтчер. Ну и охотница же она была до виски! Все время заказывала двойное, а садилась непременно за один и тот же столик – номер четыре. Если бы и вы считались завсегдатаем «Савой-гриль», располагались бы за банкетными столиками у стены: четвертым, пятым, шестым, седьмым или восьмым. Они стояли в дальнем конце обшитого дубовыми панелями зала. А зал походил на старый добрый джентльменский клуб. Столы были огромные, но садились за каждый лишь по двое. Благодаря углублениям в высоких стенах атмосфера царила по-домашнему интимная, и можно было не бояться, что твой разговор услышат посторонние. В «Савой-гриль» заключали многочисленные сделки и крутили романы. Ужасно интересно.
Может, из-за этого-то уюта и безопасности в ресторан нередко наведывалась сама королева Елизавета II. Когда я работал на кухне, мы шутили: ей надо возить с собой стремянку, чтоб легче было взбираться на стул – настолько она мала ростом. Однако держалась бесподобно. Все ее охранное сопровождение усаживалось за один столик, а сама Елизавета устраивалась за другим. Ужинала всегда поздно и лишь с друзьями, с другими членами королевской семьи – ни разу. Заказывала обычно блюда, каких не было в меню, и предпочитала простую пищу. Рыбу и жареную картошку так просто обожала. А пила сладкое «Вдова Клико» (его поставляли специально для нее) или коктейли из шампанского – к нему добавляли бренди, кусочек сахара и немного горькой настойки «Ангостура». Край бокала украшали мараскиновыми вишенками. Вслед за напитком королева заказывала рыбу и картошку. После ленча пила зеленый шартрез, потом желтый. Забавно. На кухне работали все без исключения. Повара резали картофелины так, что брусочки получались идеально ровной формы. В общем, королева ела рыбу, картошку и свежий горох, не какие-нибудь там замысловатые кушанья. И готов поклясться, принимала «Савой-гриль» за высококлассную забегаловку.
Любила «Савой-гриль» и принцесса Диана. «Савой-гриль» и «Клариджез». Помню, как-то раз я пошел на кухню за полудюжиной устриц, ее заказом. Повар, который их готовил, сказал: «Хочу поцеловать леди Ди». Лизнул руку и провел ею по устрицам. Я не знал, что отвечать и стоит ли нести блюдо принцессе. Но понес. От нее исходило волшебство. Оказываясь рядом с ней, все немного теряли рассудок. Никогда не забуду эту встречу. Принцесса поднимала на тебя свои удивительные голубые глаза – и сражала наповал.
Королева чаще появлялась в «Клариджез». Он был настолько ей по сердцу, что стал известен как «второй дом королевской семьи». Ей нравилось бывать на устраиваемых там банкетах – в огромных залах, что вмешают полторы тысячи человек. Празднества закатывались столь грандиозные, что проводили их в нескольких помещениях одновременно. Сначала подавали шампанское и коктейли, потом объявляли ужин, и все рассаживались по местам. Если мимо проплывала королева, надлежало встать и поклониться или сделать реверанс. А она выходила и возвращалась четыре или пять раз за вечер. Мы, официанты, должны были тотчас отложить все свои дела, выстроиться в ряд и стоять со склоненной головой, пока она шла мимо нас. К сожалению, наши физиономии расплывались в улыбках. Со стороны это выглядело, наверное, как громкий смех в тишине церкви.
А принц Филип потребляет лагер или горькое охмеленное пиво. Во времена моей работы в «Клариджез» он предпочитал «Раддлз эль» и коктейль под названием «Серебряная пуля» – смесь джина и лимонного сока. Подается в бокале без ножки, со льдом, крепость убийственная.
Чудаковатость высокопоставленных особ и знаменитостей, которых мне доводилось обслуживать, всегда казалась мне занятной. Кэтлин Тернер, например, была большой любительницей стащить махровые нарциссы. Каждый раз, заказывая после еды кофе, актриса заворачивала цветы в салфетку, прятала их в сумочке и заявляла, что вообще не видела никаких нарциссов. Однажды я поймал ее с поличным, и она подозвала меня:
