Текст книги "Отель Вавилон"
Автор книги: Имоджен Эдвардс-Джонс
Соавторы: Мистер Икс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Снова иду по длинному темному коридору и обнаруживаю в курилке двух человек. Первый – ночной уборщик, пришел немного раньше положенного. Сидит в зеленой спецовке и читает арабскую газету.
– Добрый вечер, – говорю ему я.
Человек настолько потрясен, что вообще не отвечает. Еле заметно кивает в знак того, что услышал мои слова, и вновь утыкается в газету. Рядом с ним, ссутулившись и, очевидно, уснув, сидит как раз тот парень, который отвечает за обслуживание номеров. Мирно посапывает и даже как будто улыбается. Не желаю его тревожить. Быть может, эти минуты – самые счастливые для него за целый день. А пьяный клиент наверняка уже не помнит про свой клубный сандвич. С другой стороны, может, и помнит. Тогда минут через несколько непременно спустится к стойке и устроит мне сцену. Осторожно прикасаюсь к плечу парня и легонько его тереблю. Он шире улыбается, ложится на скамейку спиной и растягивается на ней во весь рост, наверное, забыв, где находится. Потом вдруг открывает глаза, рывком садится, в ужасе смотрит на меня и бормочет с французским акцентом:
– Черт, блин, прошу прощения. – Теперь он выглядит моложе, чем когда спал. На вид ему лет двадцать.
– Гм… Ты из обслуживания номеров? – произношу я, больше подсказывая ему, чем спрашивая.
– Да-да. Простите.
– Клубный сандвич, – говорю я.
– Блин. – Паренек шлепает себя по лбу.
Не успеваю я добавить и слова, как он вскакивает со скамьи и выбегает из курилки. Выхожу за ним следом и вижу: он уже в другом конце коридора, мчится на кухню.
– Добрый вечер, – говорю я уборщику, собираясь закрыть за собой дверь.
– Добрый вечер, – очень нерешительно отвечает он.
Возвращаюсь в вестибюль. Тут по-прежнему людно. Хорошо, что в мое отсутствие за теми, кто явился в бар, присматривал Деннис.
Когда время близится к закрытию, туда непременно устремляются потоки охотников пить допоздна. По установленным правилам, если ты постоялец отеля, можешь сидеть в баре хоть до утра. На деле же, скажу по правде, все зависит от того, что именно вы пьете и согласен ли Джино вас терпеть. Посторонних людей положено выпроваживать до половины двенадцатого, однако, если они не шумят и делают приличные заказы, их никто не трогает. В некоторых более отдаленных от центра местах, например в отеле «Хэлсиен», что в Холланд-парке, бары открыты гораздо дольше, чем повсюду в центральных гостиницах. Бар «Хэлсиен» был спрятан от глаз полиции и находился в подвальном помещении; там каждую ночь засиживались до рассвета. У нас же некоторые из особенно упрямых любителей выпить обходят закон простым способом: снимают в отеле номер, в который даже не заглядывают, и пьянствуют себе, сколько душе угодно. Лично я таких гостей люблю. Беру с них плату за номер, который, я знаю, нет нужды убирать и в который могу поселить клиента даже рано утром. Жаль, отель набит до отказа – пьяниц сегодня не примешь при всем своем желании.
Деннис, похоже, немного приуныл, и я подхожу к нему, желая спросить, все ли в порядке. Замечаю, что Патрик снова направился в туалет для клиентов. Но и не думаю окликать его. По большому счету мне наплевать, увидит ли его в уборной постоялец. Думаю, в столь поздний час это не так уж страшно. Деннис говорит, что в баре полно народа – в основном люди с вечеринки, что проходила в танцевальном зале. По его мнению, ночка будет не из легких.
– Нашел «еще одну подушку»? – поддразниваю его я.
– Не спрашивай, – досадливо и без капли веселья отвечает он. – Я попросил, чтобы прислал и двух женщин, обе должны были приехать полчаса назад. И обе опаздывают.
– Двух? – спрашиваю я. – Ну и аппетиты у нашего друга техасца.
– Не думаю, что он возьмет и ту, и другую, просто хочу предоставить ему возможность выбора.
– Какая предусмотрительность.
– Хорош язвить, – говорит Деннис.
– Я не язвлю, – отвечаю я.
– Все равно.
– Господи! – кричит Патрик, несясь к нам. Его и так бледное лицо сейчас белое как простыня. – Идемте со мной. По-моему, надо вызвать «скорую».
23.00–24.00
Патрик ведет меня в мужской туалет. В отделении, где установлены писсуары, похоже, произошло убийство. Кровь повсюду. На выложенном плиткой полу блестящие лужи; на стенах разводы и растекшиеся капли; по стенкам одного из писсуаров медленно ползут вниз здоровые сгустки. Посреди этого кошмара лежит молодой человек в полосатом костюме. Брюки спущены до лодыжек, два передних зуба выбиты.
Сначала нам с Патриком кажется, что человек мертв или по крайней мере почти умер, как вдруг по нечленораздельному мычанию мы понимаем: он еще жив. Вздыхаем с превеликим облегчением. Вот только можно ли пострадавшего двигать? В том, как он лежит перед нами с голым членом, есть что-то крайне унизительное, но я боюсь усугубить его страдания. Постоянно слышишь: не прикасайтесь к раненым!.. И все-таки хоть что-нибудь, по-моему, предпринять необходимо.
– Патрик, – говорю я. Мы оба смотрим на беднягу широко раскрытыми глазами. – Сбегай в хозяйственную службу, принеси одеяло. Хотя бы прикроем его.
– Да, точно, уже бегу, – заикаясь, отвечает Патрик, довольный, что получил какое-никакое указание.
– «Скорая» в пути, – вбегает в туалет Деннис. – О Боже! Не могу видеть кровь. Черт! – Машет перед своим лицом рукой. – А губы-то как посинели!
Смотрю на лицо парня. В самом деле. По-видимому, он отдал-таки Богу душу, поэтому губы и потемнели.
– Господи, – бормочу я, наклоняясь вперед. – Надо сделать ему искусственное дыхание.
– К черту, – говорит Деннис. – Я ухожу, а то все тут облюю. – На вид Деннис человек крепкий, но железными нервами, как видно, не наделен. – Подожду на улице «скорую», встречу и провожу их.
Опускаюсь на колени в кровавой луже и кладу руку на разбитый рот пострадавшего, стараясь вспомнить, чему полгода назад нас учили на обязательных курсах по оказанию первой помощи. Я сидел в заднем ряду и комкал бумажные листы, на которых делал записи. Обхватываю нос парня губами и вдуваю в ноздри воздух. Смотрю на его грудь – вроде бы поднимается. Опять выдыхаю ему в нос, размышляя, не следует ли понадавливать на сердце или сделать массаж. Еще один вдох. Пострадавший слабо кашляет. Губы уже не такие темные. Тут в двери вбегает команда «скорой» – люди в зеленых костюмах и черных ботинках. Один говорит нечто типа «уступите место».
Выхожу из туалета немного не в себе. Человек был на волосок от смерти. Понятия не имею, правильно ли я поступил или делал то, что совершенно бесполезно. В вестибюле собралась небольшая толпа. Трагедия – лучший способ привлечь внимание хмельных зевак.
– Так-так, – говорит Деннис, внезапно взяв под контроль собственные чувства. – Не толпитесь здесь, смотреть не на что.
Вскоре люди из «скорой» выносят накрытого красным одеялом пострадавшего. Теперь он как будто в сознании, бормочет какой-то бред.
– Как он? – спрашиваю я у одного из медиков.
– Жить будет, – отвечает с улыбкой человека, через руки которого прошел не один подобный пациент. – Поскользнулся, когда мочился. Сильно ударился, лишился двух зубов.
– А, понятно, – говорю я.
– Ему крупно повезло, что вы вовремя подоспели, – произносит медик. – Сделали «рот в рот»?
– Гм, вдохнул в него пару раз воздух.
– Все могло закончиться гораздо печальнее. Хорошо, что он в стельку пьян. Утром почувствует себя намного хуже.
– Ага, – отвечаю я.
– Вам бы привести себя в порядок. – Медик кивает на мои брюки, все в липких пятнах крови. – А то распугаете клиентов. – Улыбается, похлопывает меня по спине и выходит.
Господи, думаю я, надо срочно покурить. Идти вниз в курилку нет сил, и я бреду на улицу. На дворе почти ночь, вряд ли кто-нибудь заметит пару бычков на асфальте. Стою, прижавшись спиной к колонне. К отелю подъезжает патрульная полицейская машина. Наверное, они всегда являются туда, откуда вызвали «скорую помощь», особенно в первоклассные гостиницы. Медики и копы работают сообща; этим ребятам, по-видимому, уже рассказали, что преступлением тут не пахнет. Один полицейский, по-моему, даже улыбается. Да уж, истории о вдрызг напившихся парнях, которые поскальзываются в уборной и разбивают себе башку, слышишь не каждый день. Наверное, если бы они увидели его, когда он лежал в луже собственной крови, не слишком бы веселились.
Бросаю окурок на асфальт и давлю ногой. Поднимаю голову и вижу, что вслед за копами в отель входят две «подушки» Денниса. Их ни с кем не спутаешь. Длинные ноги, длинные волосы, короткие юбки… Красивых девушек всегда сопровождают, в противном случае это проститутки. Следую за ними внутрь. Они такие проворные, что к тому моменту, как я обмениваюсь парой фраз с полицейскими, девицы уже в баре.
Деннис треплется по мобильному, излагает историю о «перебравшем клиенте со спущенными штанами» брату в «Дорчестере». Складно рассказывает. Прошло всего-то десять минут, а байка уже звучит, как остальные, по части которых Деннис великий мастер. Проходя мимо, слышу, как закатывается его брат.
Иду в недра отеля, надеясь раздобыть чистые брюки. Знаю, где-то есть шкаф, в котором хранят партию черных брюк, какие носят коридорные и официанты.
Внизу непроглядная темень. Прохожу мимо курилки, кухонных помещений и столовой для персонала. И ступаю на незнакомую мне территорию. Отель – настоящий лабиринт из коридоров и небольших комнат. Тут тускло горят лампы, пахнет хлоркой, капустой и дешевым табаком. Запах сладковатый и сильный. Кажется, если вдохнешь поглубже, тебя тут же вырвет. Дышу не полной грудью. Прижимаю ко рту руку и иду все дальше и дальше, на ходу открывая шкафы и проверяя, что в них. В нескольких первых – высокие стопки свернутых полотенец, скатертей и салфеток; некоторые чисто белые, другие старомодные, с цветными краями, каких я не видел несколько лет. Дальше по коридору – запасы уборщиков. Целые полки банок с моющими средствами и желтыми пластмассовыми бутылками «Сиф», швабры, ведра и пакеты, набитые ярко-розовыми резиновыми перчатками. Наконец натыкаюсь на уборщика – он набирает то, что ему требуется.
– Добрый вечер, – произношу я. Белки его глаз поблескивают в полутьме. – Не подскажете, где можно найти запасные брюки?
Человек не отвечает. Моргает, сверкая белками.
– Брюки? – повторяю я, всматриваясь в его лицо, чтобы уловить хоть тень реакции. Видимо, он не говорит по-английски.
Уборка в отеле – работа в основном для беженцев или незаконных иммигрантов. Администрация с удовольствием нанимает этих людей, делая вид, что документы для нее вообще ничего не значат. Работодателей не смущают даже подделанные паспорта, они без раздумий берут на службу и людей с временными номерами в системе государственного социального страхования. В Соединенном Королевстве такие правила: когда ты подаешь заявление на получение номера социального страхования, тебе выдают карточку с временным номером: на ней так и написано «ВН». Дальше стоит дата твоего рождения. Пока проверяют, имеешь ли ты право работать в стране, у тебя временный номер. Такие у большинства гостиничных уборщиков, и люди работают с ними порой по нескольку лет. Налоги с них могут взять лишь в чрезвычайных обстоятельствах, впрочем, вряд ли это греет им душу – деньги они получают в прямом смысле смешные.
Вы не поверите, если узнаете, какой в этой системе царит бардак. Отели перечисляют деньги прямо на счета работников, и никому нет дела, что счета эти открыты на имена посторонних людей. Бывали, конечно, случаи, когда, устраивая облаву на нелегалов, в отели внезапно являлись представители министерства внутренних дел, которые в два счета доказывали, что половина гостиничных служащих работают незаконно и носят совсем не те имена, под какими их здесь знают. В результате подобных рейдов человек по тридцать высылают из страны. Но не судите строго гостиничное начальство. Если у человека есть пара рук, которыми он может мыть и чистить, какая, к черту, разница, откуда он? К тому же на места уборщиков, на ночные смены, жуткие условия работы и низкую оплату охотников найти не так-то просто.
Разыскать человека в отеле не всегда легко. На ум приходит история с одной колумбийкой: у нее был временный номер социального страхования и студенческая виза. По закону ей разрешалось работать не более двадцати часов в неделю, она же, хоть бумаги и составлялись в соответствии с нормами, работала все сорок и получала фактически вдвое больше, чем по документам. То есть за полный рабочий день, а не за полсмены. Как-то раз в отель пожаловали ребята из министерства внутренних дел и сказали, что желают видеть эту колумбийку. К счастью, у нее в тот день был выходной. Ребята попросили прислать им копии паспортов всех наших служащих, в том числе и ее, однако забыли оставить номер факса. Дня два мы просто ждали, что последует, но не случилось ничего, люди из министерства больше не появлялись. Сама колумбийка, кстати, тоже.
В ночных уборщиках нет почти ничего привлекательного или экзотического. У нас работают марокканцы, кенийцы, несколько курдов из Ирака, но больше всего людей из Бангладеш. Я сказал, что самый тяжкий в отеле труд у горничных? Забудьте об этом: нет работы хуже, чем у ночных уборщиков. Их смена начинается в одиннадцать вечера и заканчивается в семь утра. Все это время они вылизывают кухни, чистят серебро, драят полы, моют туалеты и прочие помещения. Работа им ненавистна. В бизнесе, где кое-кто помимо нищенской зарплаты получает и чаевые, этим людям сверх положенного не перепадает ни пенни. Потому что им запрещено не только общаться с постояльцами, но и показываться им на глаза.
Сами понимаете, работают они без азарта и, разумеется, кое-как. А иногда прячутся в укромном уголке и засыпают. Недавно в комнате для персонала я наткнулся на парня, который забрался в шкаф и отдыхал, прямо стоя в нем. Когда я работал в «Савое», мне приходилось регулярно совершать великие обходы – осматривать подземные коридоры под Темзой, удостоверяться, что никто не затаился там, отлынивая от дел. Здесь следить за людьми проще, потому что отель не столь крупный, тем не менее они и тут находят уйму мест, где могут спокойно вздремнуть, разные углы и щели. За всеми ведь не уследишь.
Текучка среди ночных уборщиков непомерно высокая, и они часто болеют, по-настоящему и нет. Только не осуждайте их. Бедняги в профессиональном тупике и никогда из него не выберутся. Карьерный рост для них невозможен, ни один не получит более достойную работу. Их удел – мыть и чистить, потому они и задерживаются здесь – кто на три года, а кто всего на три дня. Разницы нет. Никто не знает их имен. Получают уборщики жалкие гроши и выполняют самую черную работу. В гостиничном бизнесе море жестокости. Чем выше ты стоишь, тем лучше живешь. Если же находишься на самом дне, ты ничтожество.
Наклоняюсь и тереблю штанину; засохшая кровь и материя отлипают от колен. Уборщик тотчас понимает, что я ищу. Ведет меня в другой коридор и открывает шкаф, полный тонких скверно пошитых черных брюк. Улыбаюсь и благодарю его, он растворяется во мраке. Пять минут роюсь на полках и наконец выбираю брюки, которые, кажется, будут мне впору. Снова иду по лабиринту коридоров и выхожу к кухне. Заглядываю в нее. Там почти никого, только двое уборщиков моют пол да еще парочка чистят огромные кастрюли и миксеры.
В раздевалке для персонала, слава Богу, ни души. Вхожу, скидываю с себя брюки и надеваю чистые. Они из дешевой ткани, и у меня начинают чесаться ноги. Свои брюки сворачиваю и кладу в пакет «Сейнзбериз», который висит в моем шкафчике. Замечаю, что до сих пор не снял с внутренней стенки фотографию бывшей подруги. Пора бы. Не представляю, что буду делать с грязными брюками. Наверное, сдам их за счет отеля в химчистку.
По пути в вестибюль сталкиваюсь с Рентокилом[8]. В отеле пропасть разных гадов; обязанность этого человека – не допустить, чтобы их развелось слишком много и чтобы клиенты узнали, сколько под ними крыс, мышей и тараканов.
– Добрый вечер, – произносит он. У него в руках клетки. Наверное, собрался разложить приманки у входов в кухни.
Вообще-то проверять, не попалась ли в крысоловку покрытая шерстью тварь, – задача уборщиков. Рентокил же приходит раз в неделю, примерно в это время, когда поваров уже нет, смотрит, на местах ли ловушки, кладет в них новые приманки и определяет, не грядет ли очередное нашествие. Один из отелей, где я работал прежде, как-то заполонили клопы. По-видимому, кто-то из клиентов привез их в чемодане, и в считанные дни паразиты распространились по всем помещениям. Забавно, что жалоб поступило всего ничего. По сути, к стойке спустились и выразили недовольство лишь несколько покусанных постояльцев. Нам велели не подавать вида, что мы знаем о клопах. Приходилось качать головой, изображать на лице недоумение и тревогу. Метод вроде бы действовал. До тех пор, пока проблему не решили.
Практически во всех крупных отелях водятся разные твари. Уничтожить их невозможно – здания огромные, часто старые, и в них сколько угодно мест, где паразитам удобно размножаться. Не раз видел собственными глазами, когда обслуживал клиентов во время пятичасового чаепития, прошмыгивавших вдоль плинтусов мышей в ресторанных залах «Клариджез». А в «Савое» полчища крыс. Он стоит на берегу реки, половина «Савоя» под землей, под Темзой, потому отель и кишит этими мерзостями. Служащим все время приходится держать ситуацию под контролем. А тараканов пруд пруди во всех гостиницах, где мне доводилось работать. Только благодаря стараниям горничных усатые гады не разгуливают по номерам.
– Как дела? – спрашиваю у Рентокила. Как его имя, я понятия не имею. Знаю одно: он уничтожает здесь паразитов уже более пяти лет.
– Дел хватает, – отвечает Рентокил, приподнимая клетки. – Только что поймали жирную крысу в винном погребе. – Улыбается. – Вот, несу новые ловушки.
– Замечательно. – Улыбаюсь в ответ. – Просто замечательно.
– Ага. – Рентокил шмыгает носом. – Ну, еще увидимся.
– Увидимся. – Он продолжает путь, а я, поджимая пальцы на ногах, успеваю заглянуть в крысоловки.
– А, да, – добавляет Рентокил, снова останавливаясь и поворачивая голову. – Поспеши наверх. По-моему, гудит пожарная сигнализация.
– Пожарная сигнализация? – переспрашиваю я. – Я ничего не слышу.
– Знаю. – Рентокил снова шмыгает носом. – Это-то и плохо, если вдруг в самом деле пожар, так ведь? – Идет в противоположную сторону к ближайшему дверному проему.
24.00–01.00
Взлетаю вверх по лестнице в своих колючих, узковатых в бедрах новых штанах и вижу сцепившихся Андрэ и Денниса. Сирена надрывается, но такое впечатление, что до нее никому нет особого дела. Будто в машине сработала сигнализация: любопытство вызывает, а чувства надвигающейся опасности либо страха – ни капельки. Помню, даже когда загорелся «Савой», нам потребовалось какое-то время, чтобы убедить постояльцев покинуть номера. В этот раз из бара вышла компания других пьянствующих, тоже с бокалами. Столпились в вестибюле и замерли в ожидании. Даже Патрик, который должен бы метаться и дергаться, точно невротик, как будто не слишком-то беспокоится.
– Мы говорили: придумай что-нибудь! – кричит Деннис на Андрэ. – Все из-за тебя! Ты ответственный. Потому что управляешь рестораном.
– Да иди ты! – огрызается Андрэ, непредусмотрительно пихая Денниса белой рукой. – Не могу же я уследить за всеми и каждым.
– Это твоя работа, черт возьми! – орет Деннис, с силой отталкивая Андрэ.
– Эй, успокойтесь, – говорю я, быстро приближаясь. – Что горит? В чем дело?
Визг стоит такой, что у любого нервы не выдержат.
– Ложная тревога, – ревет Деннис, перекрикивая сирену. – И все по милости долбаного…
Сигнализация внезапно умолкает, и в наступившей тишине ясно слышится «долбаного». Взгляды прикованы к Деннису. Постояльцы стоят с раскрытыми ртами.
– Отморозка, – тихо-тихо договаривает Деннис. – По милости долбаного отморозка, – шепчет он, указывая пальцем на Андрэ, – который все твердит: ничего, мол, нет страшного в том, что мы печем проклятые блинчики прямо под датчиком дыма. Сколько раз тебе повторяли? Гребаный кретин!
– Кретин? – спрашивает Андрэ. – Что значит «кретин»?
– Тупица! Дебил! Вот что! – разоряется Деннис, строя идиотские рожи. – Честное слово, – добавляет он, поворачиваясь ко мне, – только представь, мать твою…
– Надо приготовиться. Сейчас пожалует пожарная бригада, – говорю я, с тревогой выглядывая на улицу.
– Блин! А ведь верно, – говорит Деннис, снова повышая голос.
– Дамы и господа! Представление окончено. Возвращайтесь на свои места. Ступайте обратно в бар и наслаждайтесь напитками. Дамы и господа! Пожалуйста, в бар! Джино ждет вас!
Да уж, еще как ждет. И наверняка трясется от злости. Андрэ задолжал ему добрых десять минут лучшего времени, когда идет прибыль. Стоит зайти завтра, чтобы взглянуть, какой разгорится скандал на утреннем собрании.
У меня сжимается сердце. Проклятие. Улавливаю сигналы приближающихся пожарных машин. Судя по звукам, их по меньшей мере три. Наверное, никто не удосужился позвонить и сообщить, что сигнал ложный. Ну разумеется. Это ведь моя чертова обязанность! Слава Богу, меня не будет на завтрашнем собрании. Неприятностей из-за этого упущения последует выше крыши.
Сирены приближаются. Блин. Теперь мне кажется, машин четыре. В этом месяце придется выложить еще две тысячи – пожарникам.
С отеля, из которого им поступает ложный вызов, они сдирают от семисот пятидесяти фунтов (минимальную сумму берут с небольших гостиниц, номеров на сто). Впрочем, пожарных можно понять. По любому сигналу тревоги они обязаны приготовиться к трагедии огромного масштаба. В гостинице номера с клиентами, ресторанные залы, полные накачавшихся вином людей. Представьте, какой это был бы кошмар, если бы тревога оказалась не ложной. Потому-то пожарные и подходят к делу столь ответственно. Всегда отправляют к месту возгорания несколько команд и прибывают максимум через четверть часа.
Машины выезжают из-за угла и резко останавливаются. Мне приходит мысль: может, выбежать и помахать руками? Пожара, мол, нет, и помощь не требуется. Но вдруг решаю: еще подумают, несчастная жертва. Выскочил, чудом спасшись от огня. Только хуже будет. Остаюсь на месте и жду, что последует.
Пожарные в считанные минуты влетают в парадную дверь, в касках, со шлангами наготове. Человек, который, похоже, руководит остальными, возглавляет первую группу. Увидев меня, Патрика и Денниса – мы смотрим на них во все глаза, – он сбавляет темп.
– А-а. – Останавливается.
– Ложная тревога, – говорю я как могу уверенно.
– Понятно, – отвечает пожарник, подавая подчиненным знак рукой.
– Да. – Улыбаюсь. – Приносим извинения, – добавляю не слишком смело. – Произошла ошибка.
– Ясно. – Пожарный кивает. – Тогда мы просто осмотрим здание, на всякий случай.
– Да, конечно, пожалуйста, – говорю я. – Сигнализация сработала из-за блинчиков. В ресторане.
– Ясно. – Пожарный смотрит на меня так, будто я беседую с ним на греческом. – В каком ресторане?
– Сейчас. – Киваю. – Андрэ вас проводит.
Андрэ оживает. Мысль о том, что ему предстоит вести в ресторан красавца в плотно облегающей фигуру синей футболке, определенно приводит его в такое волнение, какого ему не доводилось испытать за целый вечер. Может, и за всю неделю. Он пружинистой походкой направляется к ресторану. Рады и пожарные: одобрительные возгласы из бара, куда они вваливают, прекрасно слышны в вестибюле. Уф, по крайней мере им не придется думать, где развлекаться ночью. Может быть, те две тысячи, которые мы им задолжали, они оставят сегодня в баре.
Увлеченный мыслями, я лишь в последний момент замечаю шагающего через вестибюль шейха в белых одеждах. Любопытно, куда это он собрался в столь поздний час?
– Добрый вечер, сэр, – быстро произношу я, когда араб уже у двери. Он не удостаивает меня ответа. Выходит из отеля и садится в черный «мерседес» с водителем.
Звонит телефон.
– Ресепшн, – говорю я.
– Здравствуйте, – произносит кто-то запыхавшимся голосом.
– Да?
– Это из номера двести тридцать три.
– Да, сэр. Какие-то проблемы?
– Не мог бы кто-нибудь принести мне презервативы? – спрашивает клиент без малейшего стеснения.
– Презервативы? – повторяю я. Деннис навостряет уши.
– Да, – отвечает постоялец. – Пачку, в которой три штуки.
– Хорошо. Размер и производитель имеют значение?
– Нет… гм… То есть да. Ребристые увеличенного размера.
– Ребристые увеличенного размера, – говорю я.
Деннис закатывает глаза и выдвигает левый ящик в столе Тони. Там полно разных презервативов, но в основном ребристые увеличенного размера, которые, бог знает почему, пользуются наибольшей популярностью. Деннис достает пачку и машет ею в воздухе, показывая мне.
– Да, сэр. Сделаем все, что в наших силах. Только…
– Послушайте, если это затруднительно, достаньте мне любые.
– Хорошо, сэр, – говорю я.
– Ну и скотина же ты! – восклицает Деннис, когда я кладу трубку.
– Знаю. – Улыбаюсь. – Пару минут назад отель мог сгореть дотла, а у этого парня на уме один секс. А если честно, все дело в том, что меня бесит, когда у кого-то секса много, а у меня нет вообще.
– А, точно, – говорит Деннис, щелкая пальцами, будто что-то вдруг вспомнив. – Я и забыл, что тебя бросили.
– Ага. Послали ко всем чертям собачьим.
– Такое случается и с лучшими из нас. Я слышал, Гэвин разводится.
– Что? Помощник управляющего?
– Он самый.
– Ого. – Впрочем, я слишком плохо знаю Гэвина.
– Причина та же, что у всех, – продолжает Деннис. – Слишком много работает. Дома почти не показывается.
– Кому ты рассказываешь, – говорю я.
– Ну да. – Деннис кивает. – Не желаешь сбегать, выпить кофе или чего-нибудь такого?
– С удовольствием навестил бы Джино.
– Разумеется, – отвечает Деннис. – Ой, Патрик! – кричит он через весь вестибюль. – Отнеси резинки в двести тридцать третий. Там какой-то болван без них умирает.
Вхожу в бар: народу тьма. Джино, виртуозничая с шейкером, светится от счастья; даже на физиономии сварливого Джанфранко играет улыбка. История с пожарными обернулась удачей – все кругом пьянствуют.
Замечаю в углу мистера Мастерсона: его руки на коленях обеих девиц. Для них он заказал «Дом Периньон Энотека» сбора 1988 года (по двести семьдесят фунтов за бутылку), для себя же, к великому удовольствию Джино, двойную порцию виски «Далвинни» 1919 года (по сто пятьдесят за бокал). Наблюдаю, прислонившись к двери, и раздумываю, не проглотить ли мне еще таблеточку проплюс, когда Джино замечает меня и зовет к себе.
– Привет! – говорит он, выходя мне навстречу. Улыбается, но взглядом указывает на блондинку, что сидит на высоком табурете у барной стойки. Кладет руку мне на плечи и шепчет на ухо: – По-моему, у нас небольшая проблема.
Блондинка, судя по всему, готова. Сегодня утром я регистрировал их с мужем, потом они вместе ужинали в отеле. Теперь она почему-то пьет в одиночестве.
– Добрый вечер, мадам, – обращаюсь к ней я. Начинать лучше в любом случае вежливо.
– О, привет, – отвечает блондинка. Ее глаза затуманены алкоголем, на белой шелковой рубашке расстегнуто чуть больше пуговиц, чем допустимо.
– Хорошо отдыхаете?
– Вполне, если не считать, что мой долбаный муж уехал на долбаную деловую встречу и бросил меня одну. – Некоторое время клиентка молчит, потом расплывается в улыбке. – Но теперь появились вы, и мне гораздо веселее.
– Чудесно, мадам, – говорю я. На заигрывания всегда лучше ответить, особенно если перед тобой пьяная дама – чего от них ждать, одному Богу известно.
Блондинка осушает бокал и, чуть покачиваясь, поднимается на ноги.
– Собрались уходить, мадам? – спрашиваю я.
– Хочу заказать кофе в номер, – отвечает она с блаженной улыбкой. – Принесете его мне?
Вообще-то это не моя работа, но за вестибюлем присматривает Деннис, а на кофе можно заработать фунтов двадцать. Щедрее постояльца, чем постоялец под мухой, пожалуй, не бывает. Раз уж я сегодня здесь, надо пользоваться любой возможностью.
– Конечно, – отвечаю я, улыбаясь. – Незамедлительно принесу вам кофе.
Звоню вниз, снова бужу нерадивого парня из обслуживания номеров и прошу, чтобы он принес к входу в бар чашку кофе и немного песочного печенья. Пока я жду, Джино дает мне стопку водки; платить не просит. Бормочет что-то типа: ревизии в ближайшем будущем можно не бояться. Вскоре появляется парень с подносом, я беру его, поднимаюсь к номеру блондинки и стучу в дверь.
– Войдите, – отвечает она.
Вхожу, держа поднос обеими руками, и чуть не роняю его. Елки зеленые! Клиентка лежит на кровати совершенно голая. Черт побери!.. Не знаю, куда девать глаза. И что говорить. Чувствую, что все мое лицо заливается густой краской. Постоялицы предлагали мне переспать с ними и прежде, но чтобы так откровенно – ни разу!
Связи между клиентами и служащими строго запрещены, хоть на деле, разумеется, случаются. Сам я никогда не принимал подобных предложений. Слишком уж велик риск, особенно если дама подшофе. Утром она может пожалеть об этом, и ты окажешься в положении человека, воспользовавшегося удобным случаем. Неизвестно, что за этим последует. Выглядеть в глазах начальства ты в любом случае будешь прескверно. За такие провинности увольняют в два счета. Поэтому, хоть это и не просто – не обращать внимания на обнаженную женщину, которая раскинулась на кровати, точно морская звезда, – я поступаю вот как. С трудом заставляю себя спросить:
– Куда поставить кофе, мадам?
– Туда. – Блондинка поворачивается на бок, упирает локоть в подушку и кладет голову на руку.
– Пожалуйста. – Ставлю поднос на круглый столик у спинки кровати. – Гм… – Изучаю толщину ковра на полу и прочищаю горло. – Желаете чего-нибудь еще?
– М-м… – мычит клиентка. Я не поднимаю глаз. – Нет.
– Тогда доброй ночи. – Быстро выхожу из номера и плотно закрываю за собой дверь.
А едва успеваю сделать шаг прочь, слышу вопль: «Да пошел ты!» И страшный грохот: по-видимому, блондинка метнула поднос с кофе в дверь. Не знаю, что делать. Вернуться в номер и помочь ей собрать осколки? Или позвать ночного дежурного? Несколько мгновений раскидываю мозгами и прихожу к выводу: меня она сейчас видеть не желает. Потому спешу в вестибюль и делюсь произошедшим с Деннисом. Пока он покатывается со смеху, звоню дежурным и посылаю одного из них убраться в номере блондинки.
Людей убавляется. Тем не менее именно в этот час стоит с особым вниманием следить за теми, кто уходит, и, главное, за теми, кто приходит. Любой оказывающийся поблизости бродяга на что только не пойдет, чтобы устроиться у нас на ночлег. Они вечно пытаются прошмыгнуть мимо портье, потому-то мы и не сводим глаз с двери, и регулярно обходим по ночам весь отель – бездомные могут пробраться внутрь и через пожарные ходы. Еще у них гнусная привычка разнюхать, где у нас honour-бар, и выпить оттуда все спиртное. Подумываю отправить на разведку Денниса, когда он закончит многословно рассказывать кому-то по мобильному о моем приключении. Разбираться с бродягами у него получается лучше. Он способен проявить твердость и ни о чем не задумывается, мне же вечно становится их жаль. Так и хочется позволить им уйти с нахапанными бутылочками спиртного, только стоимость украденного вычтут потом из наших зарплат.
