Текст книги "Отель Вавилон"
Автор книги: Имоджен Эдвардс-Джонс
Соавторы: Мистер Икс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Патрик, боясь услышать «ты уволен», срывается с места и мчит вверх по лестнице так, будто у него воспламенились яйца.
– И проверь, не трахается ли кто в honour-баре! – кричит ему вслед Деннис, прежде чем продолжить телефонный разговор. – Прости, – произносит он в трубку. – Что? Разве я тебе не рассказал?.. Ну и зрелище было! Я видел ее задницу, точно говорю…
Снова вхожу в бар. Такое впечатление, что все, кто тут теперь есть, любители историй в духе графа Монте-Кристо. Джанфранко, Альфредо и Франческо выглядят уставшими. Лица бледные, вокруг глаз краснота, кожа поблескивает от капель давно проступившего пота. Стоят, облокотившись на стойку, спрятав куртки в полки, в ожидании позволения отправиться домой. Вокруг них идеальная чистота: каждый бокальчик на месте и сияет, вымытые и разобранные шейкеры сохнут на белых полотенцах. Только Джино до сих пор весь в работе. Щедро делится улыбками и дружелюбием с любым, кто готов раскошелиться на дорогие напитки.
Мистер Мастерсон наконец-то решает уйти. Неуверенно встает, используя обеих проституток как опору.
– Джино! – говорит он, взмахивая крупной рукой. – Поди-ка сюда, мой добрый друг.
– Да, мистер Мастерсон, – отзывается Джино. – Чего-нибудь еще?
– Пожалуй, я и так выпил немало, Джино. Не думаешь? – Мистер Мастерсон усмехается. – Вот, – говорит он, протягивая бармену сотню. – Купи подарочек жене.
– Спасибо, мистер Мастерсон. Очень великодушно с вашей стороны.
Ребята у стойки хихикают. Предположить, что у Джино есть супруга, все равно что поверить в обжорство Виктории Бэкхем. Только у мистера Мастерсона на этот счет, как видно, другие соображения.
– Отлично, – изрекает он, направляясь к выходу, – молодцы, ребята. – Смотрит на шейха и его облаченных в белое собеседников. Те бормочут в ответ что-то нечленораздельное.
Приблизившись к стойке, техасец шарит по карманам, извлекает пачку наличных и рассовывает пятидесятифунтовые купюры по верхним карманам Франческо, Альфредо и Джанфранко, отчего их щеки немного розовеют. То же самое мистер Мастерсон проделывает и со мной, просто потому что я стою у двери. Подумываю, не выразить ли протест, но мое прежнее отношение к его богатству улетучилось вместе с дневным светом. Если человек пьян и желает раздать деньги окружающим, какой смысл возражать? В общем, я улыбаюсь и, как остальные, говорю спасибо.
Проститутки, однако, не слишком довольны. Клиент выпил лишнего, значит, не годен для секса, и заработать обеим, похоже, не удастся. Задевает их и то, что он разбрасывает деньги направо и налево, а их в этом смысле не принимает в расчет.
– Ну, пойдемте, мистер Мастерсон, – говорит одна из них. – Один шажок, второй…
– Я в состоянии идти, женщина, – резко заявляет он. – И член еще как встанет. – Со знанием дела похлопывает сбоку по носу. – Спасибо чудесам виагры. – Смеется и шлепает вторую проститутку по заднице. Та радостно хихикает. – Итак, – говорит мистер Мастерсон, останавливаясь посреди коридора. – Раз… два… три… четыре… пять… – Красный палец указывает то на одну, то на другую девицу. – Ты! – объявляет техасец, делая нетвердый шаг вперед. – Ты счастливица. – Дает одной из девиц пачку наличных, даже не глядя ей в глаза. – Спокойной ночи, – добавляет он с едва заметным поклоном. Отвергнутая девица, темноволосая, идет прочь, стуча каблуками по мраморному полу. Вторая заговорщически смеется, берет пьяного за красную руку и ведет его в сторону лифта.
Вздыхаю. Сцена действует на меня угнетающе. Не то чтобы я не наблюдал ничего подобного раньше или думал, что не увижу такого впредь, просто сегодня особенно болезненно на это реагирую. Может, потому, что в голову вдруг приходит мысль, или, если честнее, потому что вспоминаешь: все мы в первоклассных отелях ни дать ни взять проститутки. Всю жизнь лебезим перед мерзавцами, особенно богатыми, в надежде получить на чай. Но, думаю я, вспоминая о том, что лежит в верхнем кармане моего пиджака, пятьдесят фунтов они и есть пятьдесят фунтов. Это намного больше, черт возьми, чем зарабатывают за день парни в подвальном этаже.
Джино подает ребятам у стойки сигнал, позволяя идти домой. Обслуживать приходится лишь столик шейха, держать всех работников тут как будто ни к чему. Тем более что шейх и его приятели не требуют много внимания: играют себе в карты, потягивают виски «Далвинни» 1919 года и курят кубинские сигары «Давидофф № 1». Джино не нарадуется – настолько все обнадеживающе дорогое.
Джанфранко, Франческо и Альфредо один за другим выходят из бара. Следую за ними.
– Черт возьми! – говорит Джанфранко, удаляясь от двери на такое расстояние, что в баре его уже не слышно. – Хреновый выдался денек. Все этот… сукин сын. – Качает головой. – Ревизор.
– Я понял. – Альфредо кивает. – Козел.
– Не хочешь выпить? – спрашивает Франческо.
– Черт, я бы с превеликим удовольствием, – говорю я. – Только мне тут торчать до семи утра.
– Бедняга. – Альфредо кладет руку на мое плечо, когда мы всей гурьбой проходим через стеклянные двери в вестибюль. – Что ж, – добавляет он с улыбкой, доставая что-то из-под полы пиджака. – Тебе нужно больше, чем нам. – Протягивает мне наполовину заполненную прозрачной жидкостью бутылку из-под тоника.
– Что это? – спрашиваю я.
– Водка. – Альфредо улыбается. – Удалось поживиться.
– Спасибо. – Пытаюсь вернуть подарок. – Ты ведь для себя ее припас.
– Ничего, дружище, не беспокойся, – отвечает он, убирая мою руку с бутылкой. – Мы благодаря господину американцу можем позволить себе выпить как следует.
– Кто поедет в «Омбрес»? – спрашивает Франческо, явно жаждущий где-нибудь расслабиться.
– Лично я едва держусь на ногах, – говорит Джанфранко.
– Все мы едва держимся на ногах, – произносит Франческо. – Ну, ребята! Это ведь в двух шагах – на Оксфорд-стрит.
– Ладно, – сдается Джанфранко. – Один бокальчик.
– Один бокальчик? – удивляется Альфредо. – Какой, на хрен, толк в одном бокальчике? Почему бы не выпить пару?
– Ладно, пару, – опять соглашается Джанфранко.
– Пару? – смеется Альфредо. – А в паре какой…
Все трое выходят на улицу и растворяются в ночи. Я остаюсь у стойки с полбутылкой водки в руках, а Деннис, как обычно, болтает по сотовому.
Иду в служебку и разыскиваю две старые кофейные чашки. Обе не слишком грязные, поэтому я наливаю горячительный напиток в одну и другую. Я знаю, что не обязан делиться с Деннисом, но знаю также и то, что, если бы ему перепало водки, он непременно угостил бы меня. Протягиваю ему чашку, и он прерывает беседу.
– Что это? – Нюхает прозрачную жидкость.
– Водка, – говорю я.
– А запаха не чувствуется.
– Это потому что она в кофейной чашке.
– А, да, наверное. Будем здоровы! – провозглашает Деннис и залпом выпивает водку. – О! – Шмыгает носом. – Теперь намного лучше. – Улыбается. – Спасибо, приятель.
– Не меня благодари – Альфредо, – отвечаю я.
– Нравятся мне эти итальяшки из бара, – говорит Деннис. – Хорошие ребята, все до одного.
– Ага, – соглашаюсь я, нюхая водку.
– Лучше одним махом, – советует Деннис. – А то она немного отдает кофе.
– Угу. – Выпиваю. – Ты прав. Привкус «Меллоу бердз».
– Терпеть не могу этот кофе.
– Я тоже. – Кашляю. Глаза немного слезятся, зато в горле и в желудке приятное тепло. – Пожалуй, схожу вниз, проверю, все ли там в порядке, – говорю я, ощущая столь необходимый прилив бодрости.
– Да, сходи, – кивает Деннис. – Куда запропастился поганец Патрик? Не дай Бог, где-нибудь дрыхнет, гаденыш. Если так, утром найду его и вытащу из теплого местечка за ухо.
– Заодно поищу его, – произношу я.
– Ладно, удачи, – говорит Деннис. – Еще раз спасибо за водку.
– Всегда рад помочь.
Спускаюсь по лестнице, направляясь в кухню. Признаться, мне немного боязно. Света тут мало, и тишина, как в могиле. Каждую последующую противопожарную дверь открываю с чуть большей тревогой, чем предыдущую. Наконец вхожу в кухонные помещения. Странно, что тут такая тишь. Здороваюсь с человеком, который до сих пор драит пол; ответа не получаю. Думаю, невежа, но тут парень поворачивается, и я вижу, что у него плейер и наушники в ушах.
Иду дальше. Туалеты для персонала уже вымыты: в мрачного вида унитазы стекает ярко-синяя жидкость, корзины для мусора пусты. В комнате для служащих сидят и курят двое мужчин; когда я вхожу, оба встают и тушат сигареты. Улыбаюсь и говорю «добрый вечер», но они и не думают отвечать. Один за другим выходят и идут работать дальше. Я открываю шкафы, проверяя, не спит ли в них кто. Никого. Шагаю назад и осматриваю кладовые в дальней части кухни. Тут тоже, бывает, располагаются любители уклониться от работы. Впрочем, о том, что я иду с проверкой, думаю, мгновенно всех оповестили, и дремавшие тут и там служащие тотчас повыскакивали из нагретых углов. Заглядывать в более укромные места у меня нет сил, как нет и охоты бродить в темноте и выискивать людей, особенно столь глубокой ночью. Потому я возвращаюсь наверх, в вестибюль.
– Докладывать не о чем, – говорю я Деннису, который читает одну из брошюр Тони с таким видом, будто подобная вещь впервые попала ему в руки.
– М-м-м, – мычит он. – Тут тоже порядок.
По главной лестнице наконец спускается Патрик. Ступает тяжело, выглядит измученным.
– Проверил все коридоры, все входы. Никого не обнаружил, – сообщает он усталым голосом.
– Хорошо, – говорит Деннис. На обход всего отеля он тратит минут десять. И за это время успевает зайти в туалет возле honour-бара. – Молодец. Может, хочешь сбегать на кухню, выпить кофе? Похоже, тебе не помешает.
– Большое спасибо. – Патрик шаркающей походкой идет вниз по лестнице.
Мы с Деннисом молчим. В отеле царит тишина, лишь время от времени из бара доносится мужской смех. Трудно поверить, что Джино до сих пор здесь – обслуживает клиентов, улыбается, точно маньяк, помешанный на любителях отведать дорогого спиртного.
Деннис хихикает.
– Что? – спрашиваю я.
– Что? – удивляется он.
– Ты засмеялся.
– Серьезно?
– Да. О чем ты подумал?
– А, черт. – Деннис улыбается. – О том придурке. Помнишь, на прошлой неделе один клиент так упился, что мне пришлось вести его вверх по лестнице?
– А, да, – отвечаю я. – Ты рассказывал.
Бедный Деннис чуть ли не нес болвана на руках, настолько тот был «хорош». А когда отпустил уже в его номере, клиент наклонился снять туфли, пошатнулся, схватился за шторы, чтобы устоять на ногах, но не устоял, разбил застекленную дверь и вывалился сквозь нее на балкон.
– Сущий кошмар, – посмеиваясь, вспоминает Деннис. – Отель был переполнен, мы не знали, куда переселять этого болвана.
Смеюсь и киваю одновременно.
– Хорошо еще, что он не сломал себе шею, – продолжает Деннис. – Лежал на балконе и трясся от хохота. По его мнению, ничего более забавного с ним в жизни не случалось. Номер превратился черт знает во что. А ему хоть бы хны! Вообще-то он и говорить-то толком не мог. Хотел поскорее лечь в кровать. В конце концов мы просто вернули на место карниз и задвинули шторы. С остальным разбирались утром.
– Помню. – Улыбаюсь. – Адриан был злой как черт.
– Ага. Готов поспорить, он внес в счет клиента стоимость нового карниза, новых штор и стекла.
– Даже не сомневаюсь.
– Угу.
– Я оставлю тебя на несколько минут, хорошо? – спрашиваю я, поднимаясь со стула.
– Да, – отвечает Деннис, глядя на часы. Теперь-то худшее наверняка позади. Следующий в программе «час психов». – Улыбается. – Осталось дождаться, когда по лестнице спустится Человек в халате.
– Ага. – Смеясь, поворачиваю с намерением сбегать в туалет. Поднимаю глаза, и у меня замирает сердце. Вниз по ступеням медленно и беззвучно идет Человек в халате.
– Привет, – произносит он. – Никак не могу уснуть. Подумал, схожу-ка к вам… поболтать.
03.00–04.00
Ничто так не омрачает ночную смену, как появление Человека в халате. Он – проклятие любого портье. Незваный гость спускается по лестнице в ту минуту, когда ты буквально валишься с ног и вовсе не ожидаешь его увидеть. Садится рядом в своих проклятых тапочках и начинает пудрить тебе мозги рассказами про тяготы жизни. Я выслушал таких историй больше, чем любой чертов психотерапевт, но психотерапевт хотя бы получает деньги за то, что терпит болтовню о занудных проблемах, трудном детстве, тяжелых разводах и своевольных детях-подростках. У меня в этом деле столь большой опыт, что пора всерьез задуматься, не открыть ли консультационное агентство.
– Добрый вечер, сэр, – говорю я, хоть на языке крутится: «А не пошел бы ты?» – Может, чего-нибудь желаете? Напиток из бара? Тот, в котором готовят коктейли, правда, уже закрывается, но наверху есть honour-бар.
– О нет, – отвечает Человек в халате – сама скромность и воздержанность. – Мне все равно не заснуть, вот и подумал: схожу-ка я вниз, посижу.
– Ясно. – Натянуто улыбаюсь. – Простите, я собрался в туалет; вас развлечет Деннис.
– Деннис? – спрашивает постоялец, поворачиваясь к швейцару.
– Конечно, – отзывается Деннис, поднимаясь и показывая мне под столом средний палец.
– Ну и замечательно, – говорит Человек в халате, усаживаясь на диване, обитом желтым английским ситцем, что стоит рядом со столом Денниса. Закидывает ногу на ногу, на миг показывая мне яйца. Было бы куда приятнее, если бы люди, прежде чем спускаться вниз и доставать нас своей бессонницей, надевали трусы. – Мое имя Теренций, но близкие друзья называют меня Терри.
– Понятно, Теренций, – произносит Деннис. – Долго вы у нас?
– Третью ночь.
– Вот как. В предыдущие две спали нормально? – Деннис спрашивает об этом таким тоном, что, если не знать его достаточно хорошо, можно подумать, его это правда волнует.
– Прошлой ночью спал хорошо, – сообщает Теренций. – А в среду, если честно, все ворочался с боку на бок.
– Кошмар, – вздыхает Деннис. – Нет ничего хуже, чем проворочаться целую ночь в постели, когда рядом никого.
Фыркаю и прикусываю кожу между большим и указательным пальцами, чтобы не рассмеяться. Лучше скорее исчезнуть из вестибюля, пока у меня не начался приступ хохота, которым как пить дать заразится и Деннис. Выхожу в стеклянные двери, издаю стон и, хихикая, шагаю прочь.
Внизу, в туалете для персонала, хоть его и совсем недавно вымыли, так же мерзко, как обычно. Один из кранов или бачков вечно течет, и никто никогда не помнит, что его надо починить. Резко пахнет мочой, сыростью и табаком. На полу всегда вода и наверняка моча, к тому же он сплошь покрыт граффити – языках, наверное, на семи. Смысл любой надписи, думаю, что-нибудь вроде «ад» или «заберите меня отсюда». Задерживаться в таком месте никому не захочется. Пользоваться писсуарами я не желаю, поэтому открываю дверь одной из кабинок – когда я только пришел сюда работать, замки уже были сломаны. На унитазе, прислонившись головой к стене, сидит и крепко спит один из уборщиков. Руки в ярко-желтых резиновых перчатках аккуратно лежат на коленях. Рядом тряпка. Кожа у человека темная, но не настолько, как у людей из Бангладеш. Наклоняюсь вперед и слышу сквозь журчание воды мерное похрапывание. Уборщик совсем расслабился. Выпятил губы, обрамленные усами. Кашляю. Бедняга так вздрагивает, просыпаясь, что вскакивает с унитаза и роняет тряпку на пол.
– Господи, Господи, Господи, – бормочет он, охваченный паникой, как будто я собираюсь ударить его или уволить – не пойму, чего именно он боится. – Пожалуйста, сэр, пожалуйста, – умоляет бедолага, вскидывая желтые руки.
– Успокойтесь, – говорю я, отходя на шаг назад. – Успокойтесь, приятель. Я всего лишь хотел помочиться.
– Простите, простите, – говорит человек. В его голосе и на лице – растерянность. Сложно сказать, понимает ли он английскую речь.
– Я всего лишь хочу в туалет, – произношу я почти по слогам.
– Я понимаю вас, – отвечает уборщик так же медленно.
– Серьезно?
– Да, сэр.
– Ни к чему называть меня «сэр».
– Хорошо, сэр, – говорит он.
– Откуда вы?
– Из Ирака.
– О!
– С севера Ирака.
– О! – повторяю я, рассматривая собеседника с головы до ног. – Давно вы здесь?
– В отеле?
– Да.
– Три месяца. А днем я работаю в другой гостинице.
– Ясно.
– В трехзвездочной, – добавляет уборщик.
– Понятно. – Киваю. – Вы давно в Англии?
– Приехал восемнадцать месяцев назад. Раньше был врачом.
– Врачом? – повторяю я с удивлением.
– Так-то. – Уборщик тоже кивает. – А теперь убираюсь и стелю постельное белье. Но я не жалуюсь, – быстро добавляет он.
– Да, конечно. Уверен, что не жалуетесь.
– Не жалуюсь.
– Это хорошо. – Улыбаюсь. – До конца вашей смены осталось совсем немного.
– Верно, – отвечает уборщик.
– И поедете домой, к жене.
– Она до сих пор в Ираке.
– А-а.
– Доброй ночи, – говорит уборщик, проходя мимо меня и направляясь к выходу.
– Доброй ночи, гм… – Замолкаю, осознав, что не спросил, как его зовут.
Поднимаясь по лестнице, чувствую, что Деннис сходит с ума от страшной скуки. Слышу монотонный голос Теренция, разбавляемый короткими репликами Денниса: «Правда?..», «Серьезно?..», «Да что вы говорите?..». Неужели Теренций думает, что его слушают?
– Ага! – восклицает Деннис, когда я появляюсь в дверях. – Вот и ты! – Поднимается со стула – на физиономии явное облегчение. – Теперь и я сбегаю в туалет.
– Да, конечно, – говорит Теренций. – Идите и можете не торопиться, Деннис. – Похлопывает рукой по диванной набивной ткани. – Я никуда не уйду.
– Хорошо, – произносит Деннис, уже шагая в мою сторону. – Ну, ты и свинья, – шепчет он почти мне в ухо, проходя мимо.
– Как себя чувствуете, Теренций? – справляюсь я, возвращаясь за стойку.
– Отлично, – отвечает он, удобнее устраивая задницу на подушках. – Славный человек ваш швейцар.
– Что верно, то верно, – говорю я. – Работает здесь много лет.
– Да, он мне сказал.
– Да. – Сосредоточенно смотрю на стойку, как будто у меня масса дел.
Едва Теренций делает глубокий вдох, готовясь завести разговор, в вестибюль выходит шейх в сопровождении тех, с кем играл в карты. Их появление заставляет Теренция закрыть рот. Шейх целует в обе щеки всех по очереди друзей-коллег-подчиненных и провожает их до парадного. Патрик подбегает к двери и толкает ее. Шейх машет уходящим рукой, протягивает Патрику десятифунтовую купюру и направляется к лифту.
– Спокойной ночи, сэр, – говорю я, когда он проходит мимо.
– Спокойной ночи.
– Надеюсь, вечер прошел удачно.
– Чудесно, – отвечает араб, делая шаг в лифт. Улыбается и смотрит на золотые часы. – Отличная ночь. И только начинается.
– Приятных снов, – говорю я, и двери лифта закрываются.
Прежде чем Теренций успевает повторно нажать кнопку «разговор» и засыпать меня вопросами о том, кто такой шейх, откуда он и как долго планирует тут пробыть, – а ему не терпится все разузнать, я вижу это по его лицу, – звонит мой телефон.
– Здравствуйте, ресепшн.
– Здравствуйте, – звучит очень веселый голос. – Простите, что беспокою…
– Да?
– Видите ли, я как-то раз останавливался в вашем отеле…
– Да?
– Не могли бы вы мне помочь?
– Гм, если это в моих силах, – конечно, – отвечаю я, гадая, к чему клонит собеседник.
– Замечательно. Понимаете, я купил кукурузу в початках и не знаю, как ее готовить.
– Что, простите?
– Я купил кукурузу в початках и не знаю, как ее готовить, – повторяет звонящий.
– Кукурузу в початках?
– Правильно, кукурузу в початках.
– Э-э…
– Я имею в виду, надо ли ее обжаривать? Теперь все кладут на сковороду, так ведь?
– Прошу прощения, – говорю я. – Когда, вы говорите, останавливались у нас?
– Дайте подумать, – отвечает мой собеседник. – Боже. – Громко вздыхает. – Уже года два назад. Я тогда привозил в Лондон жену. На выходные. Теперь мы в разводе. Примерно с той самой поры.
– А, понятно, – произношу я. – Я на вашем месте не стал бы жарить кукурузу.
– Не стали бы?
– Нет. Если уж говорить о кукурузе в початках, я бы придерживался старых традиций: отварил бы ее, намазал маслом и перцем и умял бы за обе щеки.
Теренций смотрит на меня так, будто я спятил. Даже во взгляде изнуренного Патрика возникает вопрос.
– Любопытно. – На звонящего мои слова явно произвели впечатление. – Замечательная мысль.
– Спасибо.
– Какие могут быть «спасибо»?! – восклицает он. – Вы здорово мне помогли.
– Ну и отлично. Так, ради интереса – такое впечатление, что вы на приличном расстоянии, – откуда вы звоните?
– Из Нью-Йорка. Доброй ночи и спасибо.
– Доброй ночи, – отвечаю я, кладя трубку.
– Похоже, звонок был несколько странный, – произносит Теренций.
– Не сказал бы, – говорю я, снова приковывая взгляд к стойке.
По сути, ничего особенного в звонке действительно нет. Время от времени нам постоянно звонят бывшие гости и интересуются разными рецептами. Все дело в том, что им хочется приготовить примерно такие блюда, какие некогда они пробовали у нас. Джино тоже все названивают клиенты из прошлого – пьяные и трезвые. Спрашивают, как приготовить коктейль из мартини с малиной или мартини с шоколадом. Бывает, звонят даже из других ресторанов, говорят, за столиком на шестерых требуют, чтобы им подали коктейль «Белый русский», точно такой, как делают у вас. Или что-нибудь еще. Не дадите рецептик? В таких случаях мы чаще всего отвечаем «нет». Раз уж кому-то так хочется именно нашего «Белого русского», пускай снова приезжают к нам. Всем же остальным стараемся помочь. Даже сумасшедшим хозяйкам, которые звонят во время собственных вечеринок и интересуются, как приготовить соус бешамель или сабайон из шампанского. Я столько раз рассказывал нашим прекрасным соотечественницам и иностранкам, какие ингредиенты входят в состав голландского соуса, что, наверное, смог бы приготовить его во сне. Но это одна из моих обязанностей. Заставлять людей почувствовать, что они – часть нашей гостиничной семьи.
В вестибюле появляется Джино в темно-синем пальто и кашемировом шарфе. Проходит к стойке, притворно пошатываясь от усталости, и тяжело опускает голову.
– Удачная ночка? – интересуюсь я.
– Ног под собой не чувствую, – говорит он.
– Да уж… – бормочу я.
– Но… – Джино поднимает голову, и его лицо озаряется торжествующей улыбкой. – Но я заработал больше восьми сотен чаевых, сумел загнать бутылку «Далвинни» 1919 года и полбутылки коньяка «Наполеон» 1796-го.
– Черт! – восхищаюсь я.
– Не черт, – поправляет меня Джино. – А мистер Мастерсон, шейх и его друзья-арабы.
– Заснешь сегодня как убитый.
– Сначала хотелось бы пропустить пару бокальчиков – отпраздновать. Не знаешь, куда подались остальные ребята?
– Гм, – бормочу я. – Прости, я не особенно к их разговору прислушивался. Не то в «Саманту», не то в «Омбрес».
– Ну, поищу. В свое удовольствие. – Джино улыбается. – Доброй ночи, – добавляет он, поднимая воротник. – До завтра.
– Надеюсь, нет, – отвечаю я.
– В общем, до скорого, – говорит бармен, направляясь к выходу.
Из стеклянных дверей выходит Деннис, и Теренций нетерпеливо ерзает на диване.
– Как ты быстро, – отмечаю я.
– Я это, – Деннис шмыгает носом, – решил проверить, не отлынивает ли кто от работы, раз уж спустился вниз, и разыскал троих. Спали в кладовке, в дальней части кухни. Напугал их до полусмерти. Сказал, сейчас же, мол, выпейте кофе и быстро за дела. Вы еще здесь, Теренций?
– Да, – говорит Теренций. – Сомневаюсь, что в ближайшее время смогу уснуть.
Деннис садится за стол, достает папку, в которой Тони хранит театральные билеты, ручку и делает вид, что очень занят. Взгляд Теренция блуждает по вестибюлю, приостанавливаясь на огромной люстре и разнообразных цветочных горшках, что стоят тут и там. Потом задерживается на тропическом украшении стойки.
– Удивительные штуковины, – произносит он. – Интересно, откуда…
К счастью, раздается телефонный звонок. Приподнимаю руку.
– Прошу прощения, – произношу я одними губами. – Я должен ответить. Ресепшн.
– О, здравствуйте, – звучит из трубки едва различимый женский голос. – Мне нужна ваша помощь.
– Конечно, мадам, – шепчу и я. – Чем могу быть полезен?
– Возле моего номера человек, – сообщает клиентка. – Стучит в дверь. По-моему, хочет вломиться.
– Не открывайте.
– Этого у меня и в мыслях нет, – шипит она. – Но пожалуйста, отправьте кого-нибудь наверх. Вызовите полицию, кого угодно. Только пусть он уйдет.
– Да, мадам, непременно, – произношу я. – Уже бегу.
– Скорее, – торопит меня клиентка. – Пожалуйста. Номер триста шесть.
– Бегу. – Кладу трубку. – Простите, – говорю я Теренцию. – На четвертом этаже проблемы. Деннис, – выскакиваю из-за стойки, – постоялица утверждает, что к ней рвется извращенец, я сбегаю проверю.
– Хорошо, – отвечает Деннис. – Может, пойти с тобой?
– Если понадобишься, я тебе позвоню.
– Ладно, – говорит Деннис, и я несусь сквозь стеклянные двери к главной лестнице и наверх. Так будет гораздо быстрее, чем ждать, пока приедет лифт.
Оставив позади шесть лестничных пролетов, вбегаю на четвертый этаж. Иду по коридору к триста шестому, с трудом переводя дух. Пора завязывать с курением, приходит в голову мысль. Чтобы бороться с извращенцами, нужно быть в форме. Поздно ночью в коридорах довольно темно. Свет приглушили, чтобы он не просачивался под дверьми в номера и не мешал постояльцам спать. У меня разыгрывается воображение. Так и кажется, что сейчас придется мериться силами с волосатым амбалом в кожаном костюме и автомобильных крагах. Вместо него, когда я заворачиваю за угол, вижу создание чуть повыше Голлума из «Властелина колец».
– Черт возьми, – бормочу я, обводя его взглядом.
– О, слава Богу, – произносит невысокий голый мужчина, старательно прикрывающий руками гениталии. – Слава Богу, вы пришли, – повторяет он, умоляюще глядя на меня большими глазами. – Я по ошибке захлопнул дверь и не могу попасть назад.
– Что, простите? – Признаться, я в изумлении. Поскольку готовился столкнуться отнюдь не с голым коротышкой.
– Я встал посреди ночи сходить по малой нужде, вышел не в ту дверь, и, прежде чем осознал, что допустил оплошность, она за мной захлопнулась. Теперь вот стучу-стучу, а жена все не просыпается.
– Ах, вот оно что, – говорю я, догадываясь, в чем дело. – Какой ваш номер?
– Триста восьмой, – отвечает несчастный.
– По-моему, сэр, вы стучите не в свою дверь, поэтому-то ваша жена и не просыпается. Вы перепугали даму, которая живет с вами по соседству.
– О черт, – ругается клиент, машинально поднимая ко рту руку, о чем тут же сожалеет. – О черт! Ну и дела!
– Не беспокойтесь, сэр, – говорю я, доставая карточку-ключ. – Возвращайтесь в кровать, сэр, а я объясню, что произошло, вашей соседке.
Впускаю его в триста восьмой и завожу разговор с дамой из триста шестого. Проходят добрых три минуты, прежде чем она решается открыть дверь. Бедняжка в таком ужасе, что заливается слезами и бросается мне на шею. Оказывается, голый сосед стучался к ней целых полчаса, пугая ее все сильнее и сильнее, и в конце концов вогнал в настоящую панику. Говорю ей: возникнут еще какие-нибудь проблемы, немедленно звоните; и предлагаю налить немного бренди из мини-бара, чтобы скорее успокоить нервы. Улыбается. Наверное, думает, что выглядит немного глупо, но на ее месте любой бы запаниковал.
Возвращаюсь вниз. Деннис до сих пор беседует с Теренцием. Прикидывайся занятым, не прикидывайся – такой, как он, все равно привяжется с болтовней.
– Ну что? Порядок? – спрашивает Деннис, когда я выхожу из лифта.
– Полный, – отвечаю я. – Извращенцем оказался голый клиент, за которым захлопнулась дверь.
– А, вот оно что, – произносит Деннис. – Не он первый, не он последний.
– Только этот стал стучать не в свою дверь, пытаясь проникнуть внутрь.
– Ну и ну! – восклицает Деннис. – Готов поспорить, обитательница этого номера обделалась от страха.
– Ага, – отвечаю я. – По крайней мере вся тряслась.
– Наверняка такие истории все время здесь приключаются, – сквозь смех говорит Теренций.
– Не то чтобы, – произносит Деннис. – Именно такие – достаточно редко.
– М-да, – протягивает Теренций. – Очень интересно.
– М-м-м, – мычит Деннис, доставая рекламный буклет.
Теренций поднимается с дивана и расправляет полы халата. Деннис наблюдает за ним краем глаза, весь в напряжении. Теренций идет в сторону лестницы, я смотрю ему вслед. Мы оба, я и Деннис, жаждем, чтобы гость поднялся в номер, свалил отсюда, оставил нас в покое. Теренций засовывает руки в карманы и осматривает сверху вниз одно из растений в горшке. Еще шаг к лестнице. Ну же! Ну! Чеши отсюда!.. Мы с Деннисом затаили дыхание, боясь, что любым своим движением пробудим в Теренции новый интерес и он вернется в наш конец вестибюля.
Портит все дело Патрик. Козел!
– Я схожу вниз, выпью чашечку кофе. Никто не возражает?
– Нет, – отвечает Деннис, наклоняя голову набок.
– О, кофе, – говорит Теренций, поворачиваясь и потирая руки. – Отличная мысль.
– Не хотел бы вас огорчать, но этот кофе только для персонала. Для служащих отеля, – быстро произносит Деннис.
– А-а, – разочарованно отвечает Теренций.
– И он не особенно вкусный, – добавляет Деннис, пытаясь сгладить неловкость. – Если желаете, поднимитесь к себе, позвоните в отдел обслуживания номеров и закажите себе другого кофе. Вам принесут.
– Верно, – подключаюсь я, не слишком задумываясь над словами. – Возвращайтесь в номер и выпейте кофе там.
– Вообще-то я не сказал бы, что очень хочу кофе, – говорит Теренций, опять садясь на диван. – Боюсь, тогда я вообще не усну.
Снова звонит мой телефон, и, Бог знает почему, я решаю, что это женщина из триста шестого, которая до сих пор умывается слезами.
– Вам получше? – машинально осведомляюсь я.
– Еще нет, – отвечает мужской голос.
– Ой, простите, – бормочу я. – Я думал, звонит одна дама.
– Если желаете, считайте, что я – это она.
– Нет-нет, не беспокойтесь. Чем могу помочь?
– О, – вздыхает звонящий. – Вы действительно в состоянии мне помочь.
– Отлично.
– Очень, очень помочь.
– Сэр?
– М-м-м? – Судя по звукам, доносящимся из трубки, у меня возникает подозрение, что странный тип мастурбирует. – Может, подниметесь в мой номер и поможете мне кончить? – спрашивает он.
– Что?
– Придите и отсосите у меня, – говорит клиент.
– Нет, сэр, не могу.
– Я заплачу.
– Нет.
– Пожалуйста.
– Нет.
– Есть в отеле человек, который смог бы это сделать? За деньги?
– Нет, сэр, – отвечаю я. – Извините, я вынужден положить трубку.
04.00–05.00
Извращенцы вечно звонят среди ночи с просьбой сделать им минет или заняться с ними полноценным сексом. Еще и поэтому мало радости в ночных сменах – все время приходится беседовать с подобными придурками. Вот почему администрация не любит, чтобы женщины у стойки дежурили поодиночке (хоть и спокойно ставит их в ночь) – к ним больше пристают. Набравшиеся клиенты нередко требуют, чтобы кто-нибудь из служащих вестибюля удовлетворил их орально. Официантам и барменам постоянно делают недвусмысленные предложения. Некоторых просят за деньги подняться ночью в номер. Пара знакомых мне ребят соглашались оказать такую услугу. Однако все эти игры слишком опасны.
