Текст книги "Эарнур (СИ)"

Автор книги: Имие Ла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

К ужину Элронд вышел в своем обычном наряде, застиранном и потерявшем цвет от времени; жадность эльфийского владыки была еще одним поводом для его постоянных ссор с Келебриан, которая с трудом могла выцарапать у мужа себе ткани или денег на новое платье. Сама его жена так и не появилась перед гостем, а Элладан, Элрохир и Арвен сидели за столом недовольные и надутые – им уже давно были поперек горла перебранки родителей.

– Приветствую вас, любезный Ангрим из Гондора, – произнес эльфийский владыка, дыша перегаром и приглаживая свои жиденькие волосенки. – Линдир сообщил мне, что вы пожаловали к нам по очень срочному делу, не терпящему отлагательств.

Дрожащим от волнения голосом гондорец принялся в подробностях рассказывать, как бедный Эарнур принял вызов Верховного Назгула и поехал во вражью крепость, но с тех пор от него не было ни слуху ни духу и наместник предполагает самое худшее. Дети Элронда испуганно переговаривались шепотом, Аранарт с круглыми от ужаса глазами вцепился побелевшими пальцами в край стола. С его родичем наверняка случилось что-то страшное, и в этот раз Мардил не смог его остановить.

– Сам виноват, – неожиданно процедил Элронд, когда Ангрим закончил свое повествование.

– Отец, как ты можешь такое говорить? – возмутилась Арвен. – Он надеялся...

Она не договорила: папочка смерил ее таким взглядом, что девушка осеклась на полуслове и снова уставилась в тарелку.

– Король Эарнур поступил глупо, – глубокомысленно заключил эльф. – Отважно, но глупо. Прошу меня простить, любезный Ангрим, но я вынужден отказать наместнику Мардилу в какой бы то ни было помощи.

– Что?! – в один голос воскликнули его дети, которые всегда очень хорошо относились к гондорскому королю, но Элронд благополучно проигнорировал их слова.

– Поэтому передайте господину наместнику, – продолжил он, – что я не вижу никакого смысла в том, чтобы посылать кого-то из своих на заведомо гибельное дело. Не так давно мы участвовали в большой войне, где погибло очень много людей и эльфов, поэтому я не пошлю в Гондор на выручку вашему королю никому из своих и уж тем более не советую лорду Мардилу самому соваться в Минас Моргул. Ни у кого из нас не хватит сил взять эту крепость, да и просто пробраться в нее – дело очень рискованное.

– Но владыка Элронд! – не выдержал Аранарт, с мольбой глядя на эльфа. – Подумайте, что... простите, – срывающимся голосом проговорил он. – Я понимаю, что Эарнур поступил очень глупо и опрометчиво, здесь вы совершенно правы, у врагов есть много способов так или иначе заманить человека или эльфа в ловушку, всем известно, что произошло с лордом Маэдросом на заре времен. Я не отрицаю того, что мой родич повел себя как настоящий глупец, но мы не можем вот так вот взять и бросить его на произвол судьбы. Только дурак будет класть руку волку в зубы или ходить весной по тонкому льду, но это же не повод оставить его на съедение зверю или позволить ему утонуть! Эарнур – наш родич, мы с ним сражались бок о бок, а теперь оставим его Ангмарцу на расправу? Вы хоть представляете себе, что с ним могут сотворить наши враги просто от собственного бессилия и злости? Не смогли одолеть нас на войне, так хоть на нем отыграются! Пожалейте его!

В глубине серых глаз Элронда вспыхнул зловещий огонь; он наклонился вперед, с явной злостью уставившись на Аранарта.

– Я сказал – нет, – произнес он с тихой угрозой.

– Отец, послушай... – снова вставила Арвен.

– Мне кажется, вы все меня не поняли, – скосил глаза Элронд. Его сыновья смотрели на родителя с явным неодобрением.

– Аранарт и Арвен правы, – наконец произнес Элладан. – На мой взгляд, идти штурмовать Минас Моргул действительно глупо, однако лорда Маэдроса, о котором тут только что говорили, и не выручала из беды целая армия – незачем привлекать к себе лишнее внимание. Его родич, Фингон Отважный...

– И? – нетерпеливо спросил Элронд.

– Мы с моим братом Элрохиром, да тот же Аранарт, в конце концов – опытные следопыты. Мы вполне могли бы пробраться в Минас Моргул и...

– Хватит! – возмутился Элронд. – Я запрещаю вам обоим даже думать об этом! Если Аранарт желает вслед за своим родичем совершить очередной самоубийственный поступок, это его дело – пусть отправляется во вражью крепость и пытается выяснить, что сделали с Эарнуром. Если его не схватят слуги Ангмарца, то в лучшем случае он найдет изувеченную оболочку, которая когда-то была его родичем и другом, а теперь не помнит собственного имени и не узнает близких. В худшем – не найдет никого, потому что сейчас, когда я с вами разговариваю, Эарнур наверняка уже мертв, а тело его погребено в безымянной могиле либо брошено на съедение варгам. Если господин наместник Гондора захочет составить в этом безумном деле компанию Аранарту, я не стану его отговаривать. Что же до вас, то ступайте к себе и прекратите плести чушь. Арвен, тебя это тоже касается. Разговор окончен. Рад был вас видеть, любезный Ангрим, передавайте от меня лорду Мардилу большой привет с пожеланием долгих лет жизни.

Гондорец, поняв, что аудиенция окончена, вежливо поблагодарил Элронда за теплый прием и засобирался домой несолоно хлебавши. Дети владыки Имладриса медленно вылезли из-за стола и побрели в свои комнаты. Несчастный Аранарт, с трудом сдерживая слезы, тоже поднялся и вышел из обеденного зала, понимая, что для его родича все наверняка уже кончено – или скоро будет кончено. Где он сейчас, что с ним? Убит? В плену? Сидит на цепи в тесной, сырой, холодной камере, где со стен капает вода, а пол покрывает слой грязи, и, возможно, ждет спасения? А если это не просто камера, а камера пыток? Кто знает, что могут сделать с ним озлобленные враги!

Тяжело вздохнув, он подошел к окну в коридоре. На улице уже успело стемнеть. В самом Имладрисе и за его пределами текла обычная жизнь – люди заканчивали свои повседневные дела, ужинали, ложились спать. Жизнь, которой теперь лишен его злосчастный родич.

20

Аранарт чувствовал себя совершенно опустошенным – словно вся жизнь ушла из него вместе с известием о несчастье с Эарнуром. Конечно, он знал, что характер у Элронда отнюдь не сахар, но даже и представить себе не мог, что тот вот так вот возьмет и, не моргнув глазом, обречет короля Гондора на верную смерть от рук врагов – и к тому же наверняка еще и мучительную.

Словно во сне, он все-таки сходил попрощаться с Ангримом, пообещав тому придумать хоть что-то для спасения своего родича, хотя, говоря по правде, слабо верил в то, что у него хоть что-то выйдет. Без чужой помощи – точно ничего не выйдет. Элронд в ней отказал, оставалось только ехать к Мардилу и искать какое-то решение вместе с ним. Проводив гондорского посланника, потерянный и расстроенный Аранарт не стал ложиться спать, потому что понимал, что заснуть все равно не сможет. Стоя в одном из залов Ривенделла, он снова вглядывался в темноту за окном, рисуя себе в воображении ужасающие картины мучений и смерти Эарнура, как вдруг почувствовал чью-то маленькую легкую руку у себя на плече и обернулся.

– Арвен?

В ранней юности предводитель арнорских дунэдайн заглядывался на прекрасную дочь Элронда, но любящий родитель весьма недвусмысленно намекнул Аранарту на то, что жалкому смертному, пусть и королевского рода, следует рубить сук по себе. Тот понял все правильно и решил не навлекать на себя гнев владыки Имладриса, женившись на простой дунаданэт, которая родила ему сына; с Арвен же они остались добрыми друзьями – она и ее братья, в отличие от Элронда, не были высокомерными.

– Не думала, что мой отец так поступит, – горестно покачала головой эльфийка. – Если бы я была в состоянии чем-нибудь помочь и тебе, и Эарнуру! Однако я могу только разделить с тобой твою боль.

– Арвен, мне страшно, – поделился с ней Аранарт. – Я постоянно, каждое мгновение думаю о том, где Эарнур и что с ним. Может быть, сейчас его жестоко пытают, бьют, держат в цепях в страшной ледяной сырой камере, куда не проникает ни единого луча света, не дают спать, есть и пить – слуги Врага очень изобретательны в том, что касается всяких отвратительных истязаний! Если он еще жив и понимает, что происходит, то наверняка ждет, что свои придут за ним и спасут. Или его уже убили... Арвен, я не хочу в это верить, возможно, что Эарнура уже и в самом деле нет на свете, и я не могу больше выносить эту страшную неизвестность!

– Я тебя понимаю, – поддержала его дочь Элронда. – Эарнур тоже дорог моему сердцу, он всегда был нашим другом, и у меня в голове не укладывается, почему отец отказался помочь. Однако мы не должны отчаиваться. Всегда есть какой-то выход, и мы найдем его.

– Спасибо тебе, – тихо ответил Аранарт. – Благодаря твоим словам мне хочется верить, что нам удастся вызволить Эарнура.

– Мы обязаны найти выход, – продолжала Арвен, – обязаны, потому что иначе наше бездействие будет стоить жизни нашему другу и родичу. Ты говорил верные вещи: да, Эарнур поступил опрометчиво и глупо, но это не повод оставлять его врагам на расправу!

В этот миг к ним подошли сыновья Элронда – Элладан и Элрохир. Оба они тоже были очень неприятно удивлены тем, что услышали сегодня от отца, потому что хорошо относились к Эарнуру и вслед за сестрой считали, что бросать кого-то на произвол судьбы бесчестно и что нужно найти какой-то способ вызволить короля Гондора из вражеского плена.

– Отец ведет себя... я понимаю, что нехорошо говорить так о своем отце, но не покривлю душой, если скажу – как свинья, – сказал Элладан. – Да еще и нас в Мордор не пускает, хотя мы с братом можем прокрасться в черную крепость и узнать, что стало с Эарнуром.

– Я не понимаю, как он мог! – возмутился его брат. – Это же союзник отца и, в конце концов, наш родич! Как с Ангмаром воевать – так да, союзники, а как Эарнур в беду попал – пусть выпутывается сам, как знает! Это несправедливо!

– И очень нехорошо со стороны нашего отца, – согласилась с братьями Арвен.

– Ты правильно говоришь: нужно найти какой-то выход, – произнес Элладан. – Давайте вместе подумаем: что можно сделать? В Мордор нас отец не пускает. Штурмовать вражескую крепость – бесполезно и глупо. В одиночку Аранарту отправляться туда опасно... и тоже бесполезно.

– А если попробовать договориться? – предложила дочь Элронда. – Не смотрите на меня сразу как на безумную, лучше дослушайте до конца, что я придумала. Ведь в войске Врага служит много жадных до денег людей и орков. Если найти такого, который за некоторое вознаграждение согласится сообщить нам, что именно случилось с Эарнуром, выдать нам его тело, если он убит, а то и его самого – если повезет! Отец не пускает вас в Мордор, но Аранарт и Мардил могут туда отправиться, а деньги у нас есть!

Немного поспорив, сыновья Элронда и Аранарт согласились с идеей Арвен: в конце концов, попытка – не пытка, а вдруг получится? Утром следующего дня предводитель арнорских дунэдайн, простившись со своими родичами и друзьями в Ривенделле, отправился к наместнику Гондора, чтобы сообщить ему о своей задумке.

21

Когда предводитель арнорских дунэдайн добрался до Гондора, Мардил принял его очень тепло. Отказ Элронда хоть чем-то помочь неприятно удивил наместника, но тем не менее он думал, что не все еще потеряно – несмотря на то, что с момента исчезновения Эарнура прошло уже достаточно много времени.

– Я не верю в то, что короля просто так вот взяли и убили, – поделился он своими соображениями с Аранартом. – Он слишком ценный пленник для того, чтобы прикончить его ради забавы или за ненадобностью.

– Согласен с вами, господин наместник, – ответил тот. – Мордорцы выдвигали какие-либо требования? Вам хоть что-то известно?

– Никаких, – бессильно развел руками Мардил. – И ничего. Эарнур как в воду канул. Я отправлял разведчиков к Минас Моргулу и Черным Вратам – они не смогли ничего разузнать. Говорят, там только стража и больше никаких признаков жизни.

– Это плохо, – сказал Аранарт. – Если бы они отправили нам послание со своими требованиями, мы бы хоть знали, что Эарнур жив.

Предводитель арнорских дунэдайн посвятил наместника в план, который придумал вместе с детьми Элронда. Мардил согласился с ним в том, что это вполне может сработать, однако не хотел отпускать его одного в Мордор и настаивал на том, чтобы дать ему в качестве сопровождения хотя бы небольшой отряд. Аранарт, впрочем, наотрез отказался.

– Вот уж чего не надо, господин наместник, того не надо, – возразил он. – Если я отправлюсь к мордорцам в одиночку и с белым флагом, быть может, они и согласятся на переговоры, а появление вооруженного отряда они могут счесть попыткой нападения и всех перебьют.

– Ну хорошо, поступайте как знаете, – согласился Мардил.

Медлить Аранарт не стал и сразу после разговора с наместником покинул Минас Тирит. Он поехал не в Минас Моргул, а сразу к Черным Вратам. Орки-стражники, увидев человека с белым флагом, стрелять не стали и спросили, что ему нужно и зачем он к ним пожаловал.

– Я... близкий друг короля Эарнура, – сказал Аранарт начальнику стражи. – Насколько мне известно, вы держите его в плену. Я готов предложить вам за него большой выкуп. Назовите вашу цену. Я заплачу даже за сведения о нем или за его тело, если вдруг он уже мертв.

Ответ орка сильно его разочаровал.

– Э, мужик, знаешь, ты тут немного не по адресу обратился, – пожал плечами тот. – Я этого твоего дружка в плен не брал и вообще в глаза не видел, и не надо тут ни мне, ни моим ребятам деньги совать. Мы все равно ничего не знаем. Ты тут подожди, я позову кого-нибудь из начальства, если твой приятель все-таки у нас, то мы такие вопросы не решаем, отпустить, не отпустить – мы простые солдаты, ты с главными беседуй.

– Ну ладно, подожду, – тяжело вздохнул Аранарт.

Где-то через час к нему вышел собственно представитель начальства – высокий молодой морадан с черными волосами до пояса, собранными сзади в длинный хвост.

– Добрый день, мое имя Фаразхил, и начальник стражи доложил мне, что вы прибыли к нам по очень важному делу, – сказал он совершенно ровным спокойным тоном. – Говорите, что вам нужно.

Аранарт принялся взволнованно излагать морадану всю историю. Тот слушал предводителя дунэдайн с идеально бесстрастным видом, словно речь шла о чем-то неважном, а не о жизни другого человека.

– Эарнур, говорите? – наконец ответил он. – Знаю такого.

– Он... жив? – неуверенно спросил Аранарт.

– Да, – холодно бросил Фаразхил.

– И... что вы скажете по поводу нашего предложения? Отдайте его мне. Умоляю. Не надо его убивать и калечить. Любые деньги, сколько скажете.

– Вы меня простите, но я не решаю такие вопросы, – бесстрастно проронил морадан. – Этим занимаются мой отец и повелитель и его приближенные. Мне он доверил охрану западной границы страны.

– Да у вас хоть кто-то за что-то отвечает? – в отчаянии выкрикнул Аранарт. – Я уже к которому...

– Не надо так волноваться, – успокоил его Фаразхил. – Дослушайте до конца.

Предводитель дунэдайн сделал глубокий вдох. Так, выдержать, выдержать, не сорваться, от этого зависит жизнь и свобода Эарнура.

– Как ваше имя?

– Аранарт, – ответил он, уже потом успев подумать, что зря представился вражьему прислужнику.

– Так вот, Аранарт, я не могу решать такие важные вопросы без ведома отца. Сейчас я пойду к нему и передам ему вашу просьбу. Да, я действительно сын Властелина, не смотрите на меня с таким удивлением. Приходите сюда снова через два дня, и я сообщу вам его решение. Не отчаивайтесь, ваш друг и родич точно жив, – он протянул предводителю дунэдайн руку на прощание.

– Хорошо, – арнорец нашел в себе силы ее пожать, краем сознания в то же время думая о том, как его вообще угораздило припереться в Мордор и разговаривать с орками и вражьими отродьями. – Я вернусь через два дня в это же время. Только, пожалуйста, не надо убивать или увечить моего друга. Я уже пообещал вам, что заплачу за его жизнь, здоровье и свободу любые деньги.

– Если его до сих пор не убили, думаю, вам не о чем волноваться, – холодно произнес Фаразхил. – Идите.

Два дня, в течение которых Аранарт ждал ответа врагов, показались ему вечностью – он не находил себе места, постоянно думая, где сейчас Эарнур и что с ним. Когда он снова вышел к Черным Вратам, Фаразхил не заставил себя долго ждать: появился почти сразу.

– Здравствуйте, – предводитель дунэдайн решил не терять времени. – Вы говорили с вашим... отцом? Что с Эарнуром?

– С вашим родичем все хорошо, – успокоил его Фаразхил. – Более того, отец согласен вам его отдать и предлагает равноценный обмен.

– Сколько? – вздрогнул Аранарт. – Назовите цену!

– Нам не нужны ваши деньги, золота и ценностей у нас и без того предостаточно, да и мастеров своих тоже хватает. Выполните его небольшую простую просьбу, и ваш родич свободен. Можете забирать его и идти куда угодно.

– Какую? – спросил предводитель дунэдайн, уже ожидая какого-нибудь подвоха.

– Убейте Элронда и привезите моему отцу его голову. Он в тот же день отдаст вам живого и здорового Эарнура.

– Да вы что... с ума сошли? – Аранарт сжал кулаки, задыхаясь от негодования.

– Отец так и знал, что вы сразу не согласитесь, – со спокойной равнодушной улыбкой произнес Фаразхил. – Дело ваше. У вас есть время передумать.

– Да ваш... почтенный родитель наверняка лжет, что Эарнур еще жив, и ждет, что я на это куплюсь! – прокричал арнорец. – И предлагать мне такое – он решил, что я соглашусь?

– Думайте, как хотите, – с безразличным видом ответил Фаразхил. – Да, ваш родич действительно жив. Вам мало слова Властелина? Как по мне, так хорошее предложение: вы нам – голову Элронда, а мы отдаем вам Эарнура.

– Мерзавцы! – воскликнул Аранарт, вскочил в седло и поехал прочь, не оглядываясь.

22

Проведя пару дней в доме Тхайрэт, Исильмэ почувствовала себя намного лучше: стараниями орчанки рана почти не беспокоила ее. О том, что случилось с Эарнуром, она изо всех сил пыталась не думать, потому что понимала, что так можно просто сойти с ума.

Где-то дня через три их навестил Ломион. Он выглядел довольно напряженным и, задав девушкам пару обычных вопросов о насущных делах и самочувствии случайной гостьи, постоянно отводил от Исильмэ взгляд. Потом, собравшись с силами, он решил сообщить ей неприятную... вернее сказать – просто страшную новость.

– Прости меня, Исильмэ, но я должен сказать тебе кое-что, что наверняка причинит тебе сильную боль, – нерешительно начал он, – но другого выхода у меня нет. Как поправишься окончательно, уезжай домой в Гондор, найди себе там какого-нибудь обычного парня по сердцу или просто так живи, это уж тебе решать, а все то, что здесь видела и что с тобой случилось, забудь как страшный сон. К сожалению, Эарнур мертв. Мои худшие опасения сбылись, Нендил с Аргором и в самом деле замучили твоего ненаглядного насмерть. Мне очень жаль.

Исильмэ не заплакала, не стала ни о чем спрашивать Ломиона, лишь долго молчала, не поднимая глаз.

– Спасибо вам за то, что спасли мне жизнь, – наконец произнесла она. – Скоро я покину вас и никому ничего не скажу.

– Правильно сделаешь, если не будешь болтать, – твердо добавил эльф. – Многие на моей памяти уже поплатились за свой не в меру длинный язык, поэтому его лучше держать за зубами. Лучше всего будет, если ты представишь себе... что твое пребывание здесь, на границе Мордора, и встреча со мной тебе просто приснились.

Исильмэ мужественно выслушала Маэглина, не проронив ни слова, но когда он ушел, все же дала волю слезам.

– Ну почему для нашего короля все кончилось так ужасно? – жаловалась она Тхайрэт. – Мне всегда хотелось, чтобы он был счастлив и у него было все хорошо, мне ведь ничего от него не было надо, но я бы полжизни... нет, всю жизнь отдала за то, чтобы с ним ничего не случилось! Это отвратительно, жутко, несправедливо, он этого не заслужил!

– Да, – согласилась с ней орчанка, – многие такого не заслужили. Хорошие люди умирают, причем порой им достается за чужую вину, да и вообще ни за что, а злобные ублюдки наподобие Элронда живут себе долго и счастливо, и ничегошеньки-то с ними не делается!

Ночью Исильмэ перед тем, как заснуть, долго смотрела в окно на большую голубую звезду, висевшую в темном небе довольно низко над линией горизонта. Пусть Эарнура больше нет, но ее собственная жизнь не кончена, и если она не погибла вместе со всем своим отрядом, может, в этом есть какой-нибудь смысл?

– Когда вернусь домой, наверное, поселюсь в месте, где меня никто не знает, и попробую начать все сначала, – поделилась она за завтраком с Тхайрэт. – Мой бывший жених уже наверняка сыграл свадьбу с другой, да и соседи считают меня мертвой или пропавшей без вести.

– Правильно мыслишь, – хозяйку дома, судя по всему, радовало то, что ее новая знакомая держит себя в руках. – Со смертью тех, кто нам дорог, наша жизнь не лишается смысла и уж тем более не обрывается.

– Ты прямо мои мысли читаешь, – ответила Исильмэ.

– Я понимаю, что тебе сейчас очень больно, но что ж делать, если все так обернулось. Я была совсем маленькой – мне было года три или четыре, когда мой отец чуть не погиб. Только моя мама тоже сильная, если бы Элронд все же успел довершить свое грязное дело, она бы начала все сначала, тем более что у нее тогда уже была я.

– Спасибо, что понимаешь меня, – печально поблагодарила ее девушка, про себя думая, что ей бы хотелось чуть поподробнее разузнать у Тхайрэт и Ломиона о том, что именно натворил Элронд – ее разбирало любопытство, и она поняла, что оба явно не просто так люто ненавидят владыку Имладриса, но все же она сочла за благо не злить странного эльфа и не стала ничего спрашивать.

23

Из хороших друзей получаются отличные предатели.

Афоризм неизвестного автора

Эарнур по-прежнему не знал, сколько дней прошло и как долго он уже находится в Мордоре – ему казалось, что погода здесь не меняется, и каждые новые сутки как две капли воды похожи на предыдущие. Из окна своей комнаты, лежа в постели, он мог видеть, как косые лучи заходящего солнца освещают крыши домов. Что это за место? Барад-Дур? Или какая-то другая вражеская цитадель? Может быть, даже Минас Моргул? В библиотеке Минас Тирита он не раз видел карты Мордора и помнил, сколько там всяких застав и крепостей – пока он лежал без сознания, прислужники Саурона по приказу своего повелителя могли увезти его куда угодно – при условии, конечно, что пленник перенесет дорогу. С каждым днем стараниями Морнэмира и его напарника он чувствовал себя все лучше и лучше, и в последние дни, цепляясь здоровой рукой за плечо полумайя, даже пробовал вставать с кровати и ходить от постели до окна.

Когда дверь в очередной раз скрипнула, Эарнур подумал, что к нему снова пришел Морнэмир, и испуганно вздрогнул, увидев на пороге Маэглина.

– Привет, – эльф вполне дружелюбно улыбнулся. – Как самочувствие? Я слышал, что вполне неплохо, и мне даже позволили тебя навестить.

– Да вроде... неплохо, жить буду, – растерянно прошептал Эарнур.

– Я рад. Напугал ты нас тогда, конечно. Впрочем, бывает – я тебя понимаю, тебе было просто очень страшно, и ты не знал, чего ждать. Когда мы с моим троюродным братом первый раз в жизни увидели Саурона, то нам тоже было не слишком весело. Потом я понял, что он отнюдь не такое дерьмо, как мой дядюшка, и мы с ним даже подружились, благо у нас нашлось много общих любимых дел.

– А вы... тот самый Маэглин, из Гондолина? – наконец решился спросить король Гондора.

– Да, – подтвердил эльф. – Хотя трудно было не догадаться. Если тебе интересно, то никто мне в Ангбанде пытками не угрожал. Саурон меня просто выслушал, когда я рассказал ему о своих злоключениях. И все. Потом он меня с того света вытащил, когда меня угораздило свалиться со стены в Гондолине. Тъелпе тоже поставил на ноги после Нирнаэт. С тех пор так вот мы и вместе. Думаю, тебе не стоит его бояться, ничего он тебе не сделает.

– Тогда... чего он от меня хочет? – поинтересовался Эарнур; разметавшиеся по плечам и подушке темные волосы только подчеркивали бледность его лица.

– А я откуда знаю? – с усмешкой пожал плечами Маэглин. – Это ты с ним лучше разговаривай, – добавил он, присаживаясь на край кровати.

– Вы издеваетесь? Я его боюсь до смерти, – пленник чувствовал себя крохотной мухой, попавшей в сети огромного паука.

– Слушай, – как можно мягче произнес эльф, – я, в отличие от тебя, знаю Саурона уже много лет и могу честно тебе сказать: если бы он хотел тебя убить или сделать с тобой что-то страшное, для него бы это не составило трудности. Более того, он давно бы это сделал. Впрочем, есть у меня для тебя и плохая новость: от твоего гребаного дружка Элронда по-прежнему ни слуху ни духу, он однозначно сделал вид, что тебя нет, но меня это почему-то не удивляет.

– Элронд мне не дружок, – возмущенно ответил Эарнур, – и мне как-то совсем не хотелось бы водить дружбу с такими людьми или эльфами по доброй воле... я бы и не стал, если бы отец не отправил меня на войну. Вы, как я понял, тоже его за что-то ненавидите, и меня это тоже не удивляет. Такое нельзя творить даже с врагами.

Маэглин прикусил губу.

– Мне есть за что ненавидеть нашего владыку Имладриса, – ответил он с явной злостью. – Я, помнится, обмолвился при тебе, что он очень нехорошо обошелся с двумя моими братьями. Так вот, я говорил о Тъелпе, то есть Келебримборе, и Гил-Галаде, и если первый изначально раскусил этого подлого выродка и старался держаться от негодяя подальше, то Эрейнион... он всю жизнь был очень наивным и открытым, верил в свет и добро. И в дружбу с Элрондом тоже верил. За что и поплатился.

Эарнур посмотрел на эльфа с сочувствием; его отнюдь не удивляло то, что рассказал Маэглин, и он подумал, что неплохо было бы расспросить его о том, что именно произошло, но постеснялся – мало ли, вдруг еще разозлится.

– Ваш родич Морнэмир как-то сказал, что Элронд оскорбляет других на чем свет стоит, а они стесняются дать ему в морду, – он на мгновение задумался. – Он прав. Ведь я бы мог так поступить, а вместо этого молча слушал те гадости, которые мне говорил Элронд, и смотрел на то, что он вытворял. То есть смотрел, конечно, не молча, я попытался его остановить, но он меня только высмеял.

– Это вполне в его духе, – голос Маэглина слегка дрогнул. – Когда я сидел со своим долбанутым дядюшкой в его гребаном городе и света белого не видел, то и не подозревал, что у меня есть брат, который к тому же обожает, как и я, делать что-то красивое! Я о Келебримборе говорю. Мы с ним познакомились уже после Войны Гнева в Эрегионе: выяснилось, что Саурон с ним дружит, и как-то раз он взял меня на встречу с Тъелпе. Не поверишь, но мы сразу друг другу понравились, хотя все, кто нас знает, говорят, что мы совсем не похожи. Кэл очень жизнерадостный, и даже то, что Элронд его покалечил, никак не изменило его нрав. С Гил-Галадом потом было хуже.

Эарнур вспомнил записи в дневнике Исилдура, посвященные войне Последнего Союза. Конечно, было заметно, что сделаны они человеком, однозначно близким к помешательству или вообще душевнобольным, но в них было очень много странного. И теперь – то, что говорит Маэглин. Может, все-таки спросить его?

– Это Элронд убил вашего брата... Гил-Галада? Да? Ведь не Саурон? – произнес он, в душе удивляясь собственным словам. Еще несколько лет назад он и подумать-то бы о таком побоялся. – И Келебримбора тоже?

– Почти угадал, – гневно сверкнул темными глазами эльф. – Нет, ты не бойся, я не на тебя злюсь, – добавил он, заметив испуг на лице Эарнура, который решил, что все-таки ляпнул что-то не то. – На эту ушастую мразь, которая волей случая, к сожалению, приходится сыном моему собственному сыну, – он умышленно не сказал «приходится мне внуком». – Ненавижу Элронда. Если хочешь, могу, конечно, тебе поведать, как все было. Или ты уже устал со мной разговаривать? Тебе бы, конечно, в твоем состоянии поспать сейчас...

– Лучше расскажите, – Эарнур попытался изобразить спокойную улыбку. – Хорошо, что вы пришли, а то мне тут очень скучно. Глупо звучит, но я уже и спать устал.

– Ну, о том, как я родился и жил до прихода в Гондолин, ты наверняка все знаешь, тут легенды не лгут, – ответил Маэглин. – Если бы я мог предвидеть, как все сложится, то отговорил бы маму туда ехать. Она же ведь на самом деле не думала уходить от папы – уж не знаю, как там на самом деле было, насиловал он ее в самом начале их брака, как впоследствии уверял всех мой дядя, или нет, но я, в отличие от многих моих друзей, в детстве за родителями в замочную скважину не подглядывал, стеснялся. Просто мои родители очень разные, папа всегда считал, что мужчина в доме главный и он обязан ездить по делам, а жена должна его ждать и вести хозяйство, ей в дальних краях делать нечего. Мама же у меня, напротив, думала, что это вовсе не обязательно, но моего папу не переспоришь – если он стоит на своем, то все, в этом смысле он всегда был хуже Саурона, с тем можно хоть как-то договориться. Так вот, мы же с мамой думали – погуляем и вернемся, ну, папа, конечно, будет несколько дней злиться и дуться, а потом все вернется на круги своя, он же всегда так делал. А мой дядя... конец этой истории ты знаешь, какой мразью он оказался. Ведь мама же перед смертью его умоляла, своего родного брата, чтобы он не трогал ее мужа, ведь тот не нарочно...

Маэглин на какое-то время замолчал и опустил глаза в пол – было видно, что ему тяжело об этом рассказывать.

– Я мало кому об этом говорил, только Саурону и своим братьям, ну и еще паре тех, с кем в общем-то дружу, – он наконец собрался с духом, – но мой отец, когда дядя приказал столкнуть его со стены, умер не сразу. А я стоял и смотрел. Как будто не в силах был пошевелиться. И еще: он перед смертью меня не проклинал. Он вообще ничего не говорил. Это выдумка Глорфиндейла – хотя чего от него ждать, этот упырь дружит с Элрондом не разлей вода.

Эарнур вспомнил, как в Карн Думе один из подручных владыки Имладриса, найдя ящик трофейного хмельного, напился до полусмерти, упал на мостовую с балкона королевского дворца и сломал себе позвоночник в двух местах – зрелище было жуткое. Вся эльфийская медицина оказалась бессильна, и незадачливый победитель умирал три дня в страшных мучениях на глазах у боевых товарищей. Король Гондора почувствовал сильную жалость к Маэглину: судя по всему, тот очень любил своих родителей, и лучше даже не думать о том, сколько можно прожить безо всякой помощи при падении с большой высоты, когда человек или эльф превращается в окровавленный мешок с переломанными костями и разорванными внутренностями.

– Сочувствую вам, – только и смог сказать он.

– Потом я долгое время ничего толком не осознавал, ни что со мной, ни где я нахожусь, – продолжал Маэглин. – Я был способен только думать урывками, но все-таки понимал, кто я. Другие эльфы впоследствии рассказали мне, что первые несколько недель жизни в Гондолине я вообще не спал, и меня часто находили лежащим в обмороке рядом с маминой могилой.