Текст книги "Эарнур (СИ)"

Автор книги: Имие Ла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Своими соображениями на этот счет Денна поделился с Сауроном. Тот торжествовал, поскольку все-таки почитай что добился своего. Не мытьем, так катаньем, но он всегда добивался своего – а кто бы сомневался! Этот раз тоже не стал исключением.

– Молодцы, – хвалил он Маэглина и Третьего, – я знал, что могу во всем на вас положиться. Неплохо мы с вами постарались, еще немного – и наш дорогой гость окончательно будет на нашей стороне и не захочет от меня уматывать. Такими, как он, не разбрасываются, Аргору б только всех убивать, а что до Нендила – Гил-Галаду давно было пора приструнить своего старшенького, а то больно распоясался. Зачем они так? Эарнур не безнадежен, он же не совсем оголтелый чокнутый на всю башку эрупоклонник типа Эонвэ и Элронда. Думаю, ход моих мыслей вы поняли?

– Конечно, я все понял, – подтвердил эльф. – Если бы твоя идея с башкой моего внучка прокатила, то ты был бы этому весьма и весьма рад. А если бы не прокатила – вернее, если она не прокатит – то затащить кого-то к нам на службу куда выгоднее, чем убивать.

Саурон усмехнулся.

– И верно, и неверно. Ты знаешь, что я без нужды убивать не люблю. Скорее, даже без особой нужды, – подчеркнул он. – Если б парнишка и впрямь что-то нехорошее натворил, я б не просто Нендила с Аргором останавливать не стал, а собственноручно содрал с него заживо кожу и посыпал солью то, что осталось, после чего с наслаждением слушал бы его вопли, пока у него от болевого шока не откажет сердце. А так – он же не придурок с неизлечимой светлостью головного мозга, а просто человек, который сильно запутался в собственной жизни и плохо понимает, как и что нужно с ней делать, подсказать же ему было некому. Кроме того, есть у меня здесь и свой несколько более приземленный интерес.

Маэглин вопросительно посмотрел на своего старого друга.

– И как, поделишься своими идеями или это секрет? Сколько лет с тобой общаюсь, никак не привыкну к тому, что ты всегда полон сюрпризов.

– А все на самом деле очень просто, – объяснил Черный Майя. – Ты, наверное, уже и забыл о давнем пророчестве Моро насчет Элронда, что его убьет человек из рода Анариона.

– О, вспомнил, – хлопнул себя по лбу эльф, – по этой самой причине ты в свое время не замочил этого придурка Менельдила вместе с его долбанутой мамашей, только Зимрабет своей строго запретил подходить к милым родичам ближе чем на три сотни лиг. Теперь понимаю... кажется.

– Эарнур – прямой потомок Анариона, – продолжал Саурон, – и он, как я тебе уже сказал, пошел не в своего предка-идиотика и вообще не во всю свою мерзопакостную родню. Вполне себе здравомыслящий человек, только вот угораздило его вляпаться, но это в принципе простительно. Он над пленными не издевался, мирным жителям глотки не резал и никого с выпущенными кишками на съедение падальщикам не бросал, равно как и его родственничек Аранарт, тот тоже относительно безобидный. Но Аранарт тоже прямой потомок Анариона – теперь усек?

– Усек, – хитро усмехнулся Маэглин. – Собрал урожай и складываешь в разные корзинки: не один грохнет Элронда, так другой.

– Или, как вариант, их детишки, надеюсь, тоже не в Менельдила пойдут, – саркастично добавил майя. – Если бы Эарнур не захотел-таки от меня уматывать, среди потомков Анариона было бы первое поколение вменяемых людей с не засранными светлостью мозгами.

Денна внимательно слушал их беседу и вечером следующего дня, когда вновь встретился с Эарнуром, все же решил сказать своему новому приятелю одну очень важную, на его взгляд, вещь.

– Знаешь, мне не особо приятно тебе это говорить, – начал он издалека, – потому что я могу понять твои чувства, я сам очень люблю свой родной дом, более того, один мой хороший друг и вместе с тем близкий родственник – нуменорец, и я знаю, что для вас родина – это не просто место, где ты появился на свет. Сейчас ты мечтаешь вернуться домой. Я себя ощущаю прямо-таки целителем, который сообщает больному, что медицина бессильна и он через два дня умрет, но... я думаю, что даже если Аранарт убьет Элронда и привезет его голову Саурианне как выкуп за тебя, тебе не стоит возвращаться в Гондор. Ты прекрасно помнишь, как к тебе относились до этого, думаешь, теперь будет иначе? Да еще хуже. Дело, конечно, твое и решать тебе, но я просто по жизни много на что насмотрелся. Надо б тебя с Айканаро, отцом Морнэмира, познакомить, он тебе во всех подробностях расскажет, как его собственный родной брат вроде бы как из лучших побуждений его семейную жизнь развалил – и ведь ладно б еще со зла, из зависти, из ревности, когда б он сам мечтал Андрет часок-другой потыкать, это было бы еще объяснимо, но он же ему на полном серьезе добра хотел, типа, смертная дева ему не пара, она ж состарится и помрет! А сам Нарьо нет, вчера на свет родился и этого не знает, не сообразит без помощи любезного братца, с кем ему в брак вступать. Он потом поразмыслил над своей жизнью и сказал – ну его к хрену лысому, пусть Инголдо меня уж лучше трупом считает, а то мне с ним после этого даже разговаривать тяжело, обида ж никуда не делась. Вот и с тобой то же самое будет, ты междоусобицу-то у себя на родине вспомни – кто там из твоей родни по недомыслию северянку в жены взял? Вернешься домой, попрощаешься со своей свободой и делать будешь не то, что хочешь, а то, что велели. Аранарт твой вроде не такой придурок, как король Эарнил, хорошо, что тот допился до смерти и избавил всех от себя-любимого, но у него тоже заметна светлость головного мозга в значительной степени, а это порой лечится только ампутацией головы.

Эарнур резко переменился в лице и сделал шаг назад; поначалу он хотел было возмутиться, возразить харадцу, может, даже сказать какую-то колкость, пусть он и не умел их говорить, но потом ему внезапно подумалось, что Денна не так уж и неправ. Если у него с Исильмэ все сладится и он явится с ней домой, ему не избежать вопросов, нареканий, а то вдобавок после всего еще и открытой травли, как в свое время несчастным Валакару и Эльдакару.

– Мой тебе совет, – продолжал тем временем Третий, – домой все-таки не возвращаться, пусть уж твои тебя лучше, как Нарьо в свое время, мертвым считают, но зато ты не будешь никому ничем обязан и избежишь кучи неприятных объяснений и разговоров, что немаловажно. Хотя мне, говоря по правде, вообще не верится в то, что тебе придется это делать.

– Все верно, – Эарнур посмотрел на него с каким-то безжизненным видом, – я уже много раз говорил о том, что Аранарт никогда не убьет Элронда.

– А вот расстраиваться так не надо, – решил поддержать его Денна, – тебя сейчас это очень огорчает, но людям по жизни вообще свойственно по инерции цепляться то за одно, то за другое, а на самом деле мы можем найти вместо обожаемого старого что-то новое, и это новое окажется не в пример лучше. Охота тебе возвращаться в место, где к тебе все относились и будут относиться, мягко говоря, не лучшим образом? Если и в самом деле охота, то запретить, конечно, не могу. Если же нет – так тебя и в Мордоре никто насильно держать не станет. Ты можешь уйти отсюда и поселиться где хочешь, кроме западных земель: юг и восток весьма обширны, и, кстати, отсутствуют на ваших картах, – с иронией добавил он. – Элронд тебя там при всем желании никогда не найдет, только на запад не езди, и все будет замечательно. Мне, кстати, кажется, что ты и здесь бы вполне себе прижился, единственное, что тебя тревожит – это возможность ненароком встретить Аргора или Нендила. Насчет Нендила обрадую: он куда-то свалил, и вернется, как я понял, еще очень не скоро.

Эарнуру не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть: Третий попал в точку.

– Кстати, а у тебя с твоей Исильмэ уже что-нибудь было? – поинтересовался Денна.

Тот слегка смутился.

– Нет. Пока еще нет.

– А вот с этим, кстати, не затягивай. Если человек дозрел до того, чтобы ответить тебе взаимностью, нужно действовать быстро и не тянуть кота за хвост, бери инициативу в свои руки или быстро лови момент, когда она сама ее проявит, а то доиграешься, что на горизонте нарисуется кто-нибудь более решительный и уведет у тебя твою Исильмэ, – настоятельно посоветовал Третий. – Пугать не хочу, но видел такое сам, поэтому не теряй времени.

38

Вечер сменялся ночью. Аранарт по-прежнему гостил в Раздоле и думал в скором времени все же отправиться в Мордор для обмена пленными, благо Оннэле была уже практически совсем здорова и могла перенести долгое путешествие. От страха за Эарнура он по-прежнему не находил себе места и, глядя в темное окно, за которым светила желтая полная луна, думал о том, где сейчас его родич и что с ним. Это уже вошло у него в привычку – если раньше перед сном он пил чай, то сейчас сидел перед окном, смотрел вдаль и думал, думал, думал – понимая, что это бесполезно, что он все равно не в состоянии чем-либо помочь и что Эарнуру не будет легче от того, что его родственник изводит себя, но никак не мог остановиться.

Внезапно на подоконник с внешней стороны сел небольшой сычик. Поначалу Аранарт не обратил на него никакого внимания – в этих местах всегда водилось много птиц, и они часто садились на подоконники или даже залетали в окна, но вместо того, чтобы улететь, сычик продолжил торчать на подоконнике. Он почистил перышки, покрутил головой вправо-влево, однако не спешил убраться прочь от человеческого жилья. Арнорец посмотрел на него с удивлением, но не придал странному поведению птицы большого значения, сидит и пусть сидит, может, ему так удобно.

Однако сычик продолжал сидеть на подоконнике, временами посматривая в окно. Аранарт не понял, в чем дело – может быть, птица ранена или больна? Та, впрочем, прошлась по подоконнику взад-вперед, стуча коготками и продолжая коситься на арнорца за стеклом, а потом настойчиво постучала клювом в окно. И еще раз. И снова.

Аранарт вздрогнул – сычик что, хочет, чтобы он открыл окно и впустил его в комнату? Приглядевшись, он увидел, что к левой лапке птицы красной ленточкой привязана свернутая в трубочку не то бумажка, не то клочок пергамента.

Изумленный предводитель дунэдайн распахнул створки; птица запрыгнула в комнату, села на стол и стала ждать, пока Аранарт размотает шелковую ленточку. Тот дрожащими пальцами потянул за кончик, узел развязался, и в руках у него оказался кусочек дорогой харадской бумаги. Внутри было что-то написано; он развернул его – и в следующую минуту

"Мой дорогой Аранарт,

если ты держишь в руках это письмо, то знай, что я жив и здоров и у меня все хорошо. Пожалуйста, не вздумай меня искать и даже не пытайся что-либо разузнать обо мне. Люблю, целую и обнимаю. Мардилу ничего не говори.

Твой Эарнур"

Сжав бумажку в кулаке, Аранарт бросился в комнату Арвен, которая сидела на кровати и читала. Сычик, видимо, поняв, что ответа и благодарности за доставку в виде угощения не будет, пару минут гулял по столу и нагадил в чернильницу, потом улетел в окно.

Арвен, увидев своего друга, оторвала взгляд от книги и удивилась – арнорец выглядел сильно взволнованным, если не сказать – вообще перепуганным.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она.

– Да, – он протянул ей письмо. – Вот, сама посмотри...

Прочитав послание и выслушав рассказ арнорца о необычной птичке, эльфийка лишь недоуменно пожала плечами.

– Ари, ты успокойся немного, – посоветовала она. – Это выглядит весьма странно, и нам нужно хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринимать. Во-первых, я не уверена, что это писал именно он. Может, это чья-то злая шутка. Мордорцы вполне способны поглумиться над нами и нашим горем просто из банальной злости, с них станется.

– Это писал он, – твердо возразил Аранарт. – Я знаю его почерк. Узнал бы из тысячи. Из сотни тысяч.

Эльфийка пожала плечами.

– Хорошо, допустим, что даже и он, в чем я сильно сомневаюсь – почерк можно подделать. Может быть, его заставили тебе написать – угрозами или пытками. Или околдовали. Мало ли что. Не стоит пороть горячку, давай лучше подумаем... надеюсь, ты не собираешься ехать его искать?!

Арвен посмотрела ему в глаза и вздрогнула – она еще ни разу не видела своего друга таким, с пылающими решимостью и гневом глазами.

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Аранарт, не надо, – начала она и тут же осеклась, поняв, что его не переспоришь – он уже все продумал.

– Арвен, нет, – жестко и непреклонно сказал он. – Да, это писал действительно наш Эарнур – или кто-то очень умело подделал его почерк, пусть даже так. И я намерен выяснить, что все это значит. Возможно, что он и в самом деле бежал из плена, у него теперь все относительно хорошо, и он по какой-то одному ему понятной причине на самом деле не хочет, чтобы я его искал. Кто знает, может, он боится, что его найдут и прикончат Саурон с Ангмарцем.

– Письмо принесла сова, – возразила эльфийка. – Это ночная птица, и она вполне может быть домашней любимицей и почтальоном кого-то из прислужников Врага.

– Не факт, – парировал арнорец. – Совы прекрасно обучаемы, и их держат в качестве питомцев не только слуги Саурона. Может быть и так, что Эарнура действительно попросту заставили написать это письмо, но тогда я обменяю его на Оннэле Къоллу и верну им обоим свободу!

Девушка вжалась спиной в кресло, она была напугана таким решением своего друга и родича, но уже почти смирилась с тем, что его не переубедить.

– Хорошо, езжай, – нехотя согласилась она, – только будь предельно осторожен и береги себя. Это может быть обманом или ловушкой.

– Я знаю. Я буду осторожен, – пообещал он. – Не волнуйся за меня.

39

Несколькими месяцами ранее

Разговор с Денной, с одной стороны, сильно расстроил Эарнура, который теперь понимал, что о возвращении домой теперь можно, по сути дела, и не мечтать, с другой – все становилось на свои места. Харадский принц не зря казался ему очень рассудительным: иногда он, безусловно, говорил своему новому приятелю не слишком хорошие вещи, зато благодаря ему Эарнур избавлялся от лишних иллюзий и начинал более ясно осознавать, что к чему. Если посмотреть на те события, о которых он говорит – то все правильно: Финрод, которого так боготворят и восхваляют все вокруг, действительно испортил жизнь родному брату, лишив его свободы выбора – а тот, видать, не иначе как с досады и горя взял в жены майя-оборотня, лишь бы не возвращаться к своим и закрыть себе дорогу в прежнюю жизнь. Валакара же с Эльдакаром затравили свои из-за северянки Видумави, и тут Денна опять сказал верную вещь: ну хорошо, вот вернется король Гондора с позором домой. А дальше-то что? Во-первых, ему не избежать всяческих расспросов, пересудов и сочувственных взглядов. Во-вторых, придется всем объяснять, кто такая Исильмэ и как они познакомились – а также почему мордорцы не убили девушку или не сделали с ней что-то более ужасное. Может случиться и так, что люди начнут судачить, будто бы и сделали – а их король, который всегда был размазней и не в меру добросердечным, из ложного благородства взял в жены порченую девку, чтобы скрыть ее позор. К сожалению, он на своем опыте давно убедился в том, что люди чего только не скажут – один придумал, другие подхватили сплетню, какой бы неправдоподобной она ни была, а через пару дней все кругом уже всерьез верят в то, что ежей можно доить. Хотя, что более вероятно, но не менее гадко, они просто не примут безродную простолюдинку в качестве его супруги – да и вообще рядом с ним, и бесполезно будет объяснять, что на самом деле Исильмэ очень смелая, добрая и тому подобное. Что с того толку, если ее отец – крестьянин, все это не имеет значения, каким бы золотым и прекрасным человеком она ни была. В общем, Денна дело говорит: как бы ни было больно, придется признать, что дороги назад нет. Хотя о чем он вообще думает? Рассуждает так, словно Аранарт уже прикончил Элронда, а вот этому уже не бывать никогда. Ладно, пусть великий эльфийский владыка там себе тихо спивается в своем Имладрисе, а сейчас было бы неплохо найти Исильмэ и поделиться с ней своими мыслями – ведь она, помнится, сама порывалась отрубить этому мерзкому типу его тупую немытую башку.

Проведя несколько месяцев в черной крепости, Эарнур уже научился ориентироваться в бесконечных коридорах, переходах и галереях; однажды он неосторожно сказал Саурону, что тот, судя по всему, нарочно построил свою крепость так, чтобы всех запутать. Он сам испугался своих слов, поскольку Черный Майя по-прежнему казался ему наводящим ужас и непредсказуемым. Однако тот лишь посмеялся.

– Спасибо, мне тоже очень нравится, как все вышло, я рад, что ты это оценил, – Враг выглядел вполне довольным, и Эарнур понял, что сегодня его уж точно пока еще не убьют.

Постепенно он привык и к этому – к вечному сарказму Черного Властелина, к его манере нарочно пугать людей, наблюдая за их реакцией и потом наслаждаясь их страхом и растерянностью. А он ведь просто так играет, однажды внезапно подумалось Эарнуру. Как сытая кошка с мышами: есть или даже душить не станет, хозяева и так до отвала раскормили, а вот покидать и за хвост потаскать охота, это она за милую душу. Может, на деле он вовсе не такой уж и злой, ведь есть у него семья, друзья, те же Маэглин и Келебримбор рядом с Сауроном уже много веков и отнюдь не горят желанием сбежать куда подальше. Многие же видят только этот внушающий ужас образ и действительно боятся, как в свое время Исилдур, весь дневник которого был прямо-таки пронизан тайными страхами владельца, которые тот упорно пытался скрывать.

Эарнур нашел Исильмэ в той самой комнате, которую ей отвели мордорцы – вопреки всем слухам, никто из них не собирался заковывать своих нежданных гостей в цепи и бросать в холодную темницу. Девушка сидела перед дорогим зеркалом харадской работы в оправе из цветного стекла и расчесывала волосы; король Гондора снова отметил про себя, что по сравнению с тем, что было, она сильно похорошела, и сейчас на ней снова было красивое платье – только теперь уже светло-коричневое.

Услышав, что кто-то вошел в комнату, она отложила расческу и повернулась к Эарнуру, не вставая с места.

– Исильмэ, – осторожно начал он, – я думал надо всем тем, что произошло со мной... с нами... и говорил об этом с Денной... теперь хочу поговорить с тобой. Тебе тоже придется принять решение – такое, какое ты сочтешь для себя лучшим. Настаивать ни на чем не стану, принуждать тебя поступать так, а не иначе – тем более, я не Финрод, который самым что ни на есть бессовестным образом пытался решить за своего брата, на ком ему жениться. Выслушай меня и скажи, что ты об этом думаешь.

Девушка нахмурила брови.

– Ты как-то странно говоришь, будто хочешь за что-то извиниться. Ладно, я тебя внимательно слушаю.

Эарнур несколько мгновений смотрел на нее, словно собираясь с мыслями, потом заговорил:

– Я для себя решил, что возвращаться домой не стану. Во-первых, там я с раннего детства не видел ничего хорошего. Во-вторых, нас с тобой там попросту не примут, а если и примут... вернее, примут только на словах, – пояснил он, а потом выложил ей все, о чем размышлял все эти дни. Исильмэ внимательно его слушала, не перебивая и не пытаясь вставить слово; прикусив губу, она задумчиво смотрела на него.

– Я решил, что найду себе пристанище где-нибудь на юге или востоке, подальше от чужих глаз, где меня никто не знает и не станет задавать всякие неприятные вопросы. Подыщу себе заодно какое-нибудь полезное занятие, благо рука у меня больше не болит, может быть, попрошу о помощи Денну, – подытожил он. – А как поступишь ты – выбор за тобой, благо теперь нас никто ни к чему не принуждает. Честно говоря, даже не думал о том, что все так повернется. Если хочешь – возвращайся в Гондор, поселись там, где тебя тоже никто не знает, и начни новую жизнь. Или оставайся... со мной или без меня, это тоже твое право. Выбирай.

– Ты же знаешь, что я выберу, – теперь Эарнур был рядом, и Исильмэ могла открыто смотреть ему в глаза. Чувствуя приятное волнение и вместе с тем легкий страх, она взяла его за руку и слегка сжала его ладонь, не сводя с него горящего взгляда.

– Знаю.

Эарнуру показалось, что он был не вполне готов к той почти безумной страсти, которую она обрушила на него в следующее мгновение; ему всегда казалось, что это мужчины должны проявлять инициативу, а женщины – лишь уступать их желаниям и ни в коем случае не показывать, что им это нравится или тем более – что они сами этого хотят. Однако тут от жарких поцелуев и объятий Исильмэ он просто потерял дар речи и утратил связь с реальностью. На мгновение у него даже мелькнула мысль о том, что он мог бы так и не узнать ее, если бы не мордорский плен... Денна, кажется, говорил, что у них в Хараде для таких случаев вроде как даже есть особая пословица, но сейчас, думая совсем о другом, он почему-то никак не мог ее вспомнить.

На мгновение он слегка отстранился от нее, опустил руки; губы, все лицо горели одновременно от смущения и поцелуев.

– Что-то не так? – удивленно спросила Исильмэ. – Тебя опять мучают воспоминания? Если уж ты решил не возвращаться домой, то забудь о том, что было. Было – да, но сейчас этого нет! И больше никогда не будет!

– Все хорошо, – Эарнур попытался изобразить беспечную улыбку, но она вышла скорее печальной. – Все просто замечательно, только я не хочу уподобляться своему отцу и прочим негодяям, которых мне довелось повидать. Все остальное у нас будет после свадьбы. Вот уж я никогда в жизни не думал, что попрошу одного из Девяти быть моим свидетелем.

– Ты про Денну? – уточнила девушка. – Не возражаю. А вот против твоего намерения ждать до свадьбы как раз возражаю. Смысл?

– Смысл в том, – Эарнур боялся, что она сейчас на него обидится, решит, будто он ее отвергает, – что я не хочу подвергать тебя бесчестью. Это было бы не очень хорошо и красиво с моей стороны. Получается, что я тобой просто воспользуюсь, а про девушек в таких случаях что все начинают говорить – она же сама хотела! Пойми меня правильно, я тебя не отталкиваю, не в смысле, что ты мне не нравишься, но пусть все будет по-честному. Когда нас объявят мужем и женой, вот тогда все у нас с тобой и будет, как должно быть.

– Ты опять думаешь о том, что люди скажут? – взгляд ее стал холодным и отстраненным. – Ты же сам говорил: мы свободны, и у нас есть право выбора! Тем более – здесь Мордор, в постель к молодоженам никто не заглядывает и простыни перед домом на обозрение всей округе не вывешивает, а у вастаков так вообще люди не женятся, пока у них ребенок не родится!

Эарнур почувствовал страх и неловкость. А если она и в самом деле на него обиделась, если она его неправильно поймет... хотя он всего лишь пытается быть порядочным и благородным человеком и не повторять судьбу и ошибки своего отца.

– Исильмэ, я действительно... дело не в том, что люди скажут, а в том, что я сам про себя скажу. Я не осуждаю вастаков, у них свои обычаи, и определенное разумное зерно в этом есть – в прошлом многие из них были кочевниками, и сейчас кто-то по-прежнему не живет на одном месте, а потому бесплодие жены или мужа при том, что каждый ребенок в будущем был работником, воином, помогал по хозяйству, было для них не очень приемлемым. Что же до нас с тобой... люди все равно скажут, не одно, так другое. Если ты не будешь ни с кем спать до свадьбы, то они придумают, будто ты слаб как мужчина или не смогла никому понравиться. Если же будешь – так ославят распутником. Главное, чтобы твоя совесть была чиста.

Он коснулся ее ладони кончиками пальцев.

– Я просто не хочу вести себя непорядочно по отношению к тебе.

40

Переговорив с Арвен, Аранарт рассказал о странном письме Оннэле. Та сильно удивилась – такого поворота дел она никак не ожидала.

– Знаете, князь Аранарт, это действительно очень странно, тут леди Арвен совершенно права, – эльфийка не скрывала своего недоумения. – Давайте попробуем разложить все по полочкам с учетом того, что я знаю об Ортхэннэре. Как вы мне говорили, он держит Эарнура в плену, а с вас требует выкуп. Теперь вы внезапно получаете это письмо... что это может значить?

Тот неопределенно пожал плечами.

– В том-то и дело, что я теряюсь в догадках, потому и пришел к вам. Я не верю, что Саурон его отпустил.

– Я тоже. Это не в духе Ортхэннэра. Вы, наверное, слышали, что он умеет принимать облик огромного черного волка – так вот, он не упускает свою добычу. Никогда. Для него это дело даже не чести, а принципа, потому что честь – совершенно чуждое ему понятие, я бы сказала, для него это вообще пустой звук.

Повисло напряженное молчание. Аранарт нервно сцеплял и расцеплял пальцы, не зная, что и думать. Наконец он произнес:

– Если Саурон не мог его отпустить и вы как человек, то есть эльф, который когда-то хорошо его знал, это подтверждаете, у меня остается только один вариант развития событий: ему удалось бежать из плена. Хорошо, допустим, он и взаправду бежал. Тогда почему он не вернулся сразу в Гондор или ко мне? Где он прячется? Почему прислал письмо таким странным образом и просил его не искать?

Внезапно ему в голову пришла страшная мысль – он вздрогнул от своей догадки, будто от удара или ожога, ему казалось, что он сам едва ли не физически ощущает ту боль, которую мог испытывать его несчастный родич.

– Оннэле, – тихо сказал он, – а что, если Эарнур не желает меня видеть, потому что Саурон и мордорцы его пытали, он теперь стал калекой и в свою очередь не хочет быть нам с Мардилом обузой и чтобы мы видели его таким?

– Все возможно, иногда Ортхэннэр бывает на редкость злым и жестоким, – эльфийка, к сожалению, не опровергла его предположений, – но если он в состоянии держать перо и написать вам вполне связное письмо, значит, не все так плохо, по крайней мере, руки, глаза и голова у него точно целы.

– Обнадеживает, – с горькой иронией сказал арнорец, чувствуя, как у него предательски защипало в глазах от подступающих слез. – Однако теперь я собираюсь отправиться в Мордор и выяснить всю правду. Во-первых, я отдам им вас, и вы наконец встретитесь со своей подругой или еще какими-то близкими людьми, которые у вас там есть. Во-вторых, если Эарнур все еще у Саурона, пусть и он отдаст его мне. Если же нет – пусть мордорцы расскажут, что с ним сделали.

– Зря вы это затеяли, – покачала головой Оннэле, – хорошо, если вы вернетесь домой живым. Если вам будет грозить опасность, я, конечно, постараюсь за вас заступиться и сделать все, что в моих силах. Я поеду с вами, как и обещала, но советую вам быть готовым ко всему. Я вам уже много раз говорила, что Ортхэннэр отнюдь не подарок.

– Я знаю, – грустно ответил Аранарт. – Но я не могу бросить Эарнура. Я никогда его не брошу. Мы соберем все необходимое в дорогу и сразу же двинемся в Мордор.

***

Оннэле и Аранарт отправились в путь как можно более тихо и незаметно. Арвен собрала для них вещи и еду, проводила их до окольной дороги и пожелала удачи. Арнорец сознательно решил пробираться во вражье логово кружными путями, пусть это и займет гораздо больше времени – ему вовсе не хотелось случайно попасться на глаза кому бы то ни было, тем паче что среди этих кого-то вполне могли оказаться приспешники Элронда.

Вечерело, и они расположились на ночлег на дне небольшого оврага; удачно растущее на его краю дерево своими ветками и корнями обеспечивало отличное укрытие от дождя, росы и посторонних глаз – хотя кто может бродить в такой глуши! Аранарт развел костер – Оннэле после тяжелой болезни не стоило переохлаждаться, подстрелил дикую утку, и они отлично поужинали.

– Знаете, я вот сейчас думаю, хотя мне вообще, наверное, не стоило заводить этот разговор, – тихо сказал предводитель дунэдайн извиняющимся тоном, – что все мы, и вы, и я, и многие из тех, кого мы любили и знали, по сути дела пострадали за чужие злодеяния и стали марионетками в чьих-то руках.

– А что вы переживаете, стоило, не стоило, – ответила она. – Так оно и есть. Ортхэннэр даже и не считает нужным скрывать то, что попросту использует других в своих целях, а цели у него сами знаете какие, он спит и видит себя властелином Арды и не терпит, чтобы кто-то ему перечил. Раньше, в юности, он не был таким.

Какое-то время арнорец молча смотрел в огонь.

– Да, вы рассказывали мне про свое детство и друзей.

– Я знаю, что вы мне не верите... – начала было она.

Аранарт отреагировал вовсе не так, как ожидала эльфийка – он всегда был осторожен в суждениях и, в отличие от Элронда, Эарнила, Линдира и прочих, довольно терпим.

– Я буду предельно честен и скажу так: я не считаю себя вправе судить о том, чего не видел собственными глазами – за давностью лет события становятся легендами, легенды не всегда правдивы, да и очевидцы порой не помнят достоверно, как все было. Одно мне известно точно: когда-то в былые времена вы хорошо знали Мелькора, а Саурон – его ученик или приемный сын – был в ту пору совсем другим.

– Он его родной сын, – поправила та.

– Пусть даже так. Отец, судя по вашим рассказам, прочил его в хранители Арды, а он решил стать ее единоличным властителем и для этого превращает своих прислужников в безвольных исполнителей своих планов. Мне внезапно пришла в голову еще одна кощунственная мысль – а ведь и с другой стороны то же самое. Отец вашего ребенка – кто он? Ангмарский воин? Или простой крестьянский парень, которого вы полюбили за веселый нрав и за то, что хорошо играл на лютне?

Оннэле не хотела вдаваться в подробности, поэтому неопределенно кивнула.

– У него не было выбора, когда ему повелели сражаться против нас, хотя он с куда большей охотой пел бы своему сыну колыбельные, – продолжал Аранарт. – И у меня не было выбора. И у вас. И у Эарнура. У всех его нет, кроме, пожалуй, разве что Саурона и Валар. Да и у тех... если одна сторона объявит другой войну, то выбор тоже будет невелик: драться или сдаться. И нет конца этом замкнутому порочному кругу. Ведь Эарнур – не воин в полном смысле этого слова. Конечно, он умеет обращаться с оружием и может за себя постоять, он не трус, но у него никогда не лежала душа к военному делу, он не любил кровопролития, и ему не нравилось убивать других, даже если это враги. Ему всегда были ближе мирные занятия – книги он предпочитал мечу. Да и я тоже – будь на то моя воля, я бы никогда не взял в руки клинок. Мне по душе лечить, а не убивать, да и власть нам обоим всегда была в тягость. Я бы с большей охотой отправился странствовать по всяким неизведанным землям – и делаю это, когда у меня есть возможность. И вот теперь Эарнур со всей его добротой и отвращением к войне и убийствам в плену у Саурона, а я с моей любовью к целительству и путешествиям еду его выручать. А вы... вы вообще женщина, и война – не ваше дело, женщинам куда больше пристало быть женами и матерями, тоже заниматься каким-нибудь мирным ремеслом, но по воле злого рока и вы оказались втянуты в гущу событий. Если бы я знал, как все это остановить, но я не знаю. Мы – те, кем мы являемся просто в силу нашего рождения у тех или иных родителей, в той или иной стране, и у нас нет иного выбора, кроме как делать то, на что мы обречены. А ведь я, – он немного помедлил, словно думая, стоит ли это говорить, – мог стать невольным убийцей вашего возлюбленного. Или Эарнур. В бою же ты не смотришь, кто рядом, просто видишь – враг, а ведь это такой же человек, как и ты, у него тоже есть родители, жена, дети, свой дом, свои мысли и чувства, но он тоже марионетка. Как и ты. Я не знаю, как с этим быть. Простите меня.