Текст книги "Эарнур (СИ)"

Автор книги: Имие Ла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Услышав скрип двери, Саурон обернулся и встал.

– Ну, здравствуй, – поприветствовал он пленника. – Как самочувствие? Чего ты вчера-то меня так испугался?

Тот опустил голову.

– Простите. Я действительно вас очень боюсь и не могу преодолеть свой страх, мне все время кажется, что вы сделаете со мной что-то ужасное. Но я постараюсь с этим справиться.

Он бросил беглый взгляд на Денну, ища поддержки. Тот выглядел совершенно спокойным.

– Я тебе уже говорил – прекрати себя накручивать, – ободряюще произнес он. – Если Саурианна разозлится, ты это поймешь. Однако я думаю, что до этого не дойдет, потому что его не так легко вывести из себя.

– Так вот, к тебе гости, – довольно мягко сказал Саурон. – Твой боевой товарищ. Мы с Денной, пожалуй, оставим вас на время, думаю, вам есть о чем поговорить.

Когда за ними закрылась дверь, девушка за столом наконец повернулась к нему. Эарнур сразу ее узнал – вернее, ранее он знал ее как совершенно другого человека. Он хотел подойти ближе, но так и остался стоять у двери, не зная, что сказать.

– Ты ужасно выглядишь, – наконец нарушила тишину она. – Они что, плохо с тобой обращаются? Саурон сказал мне, что с тобой все в порядке!

– Он не солгал, со мной прекрасно обращаются, – чуть слышно ответил Эарнур. – Просто я был тяжело ранен в поединке, в общем-то, сейчас почти здоров, как видишь, на ногах держусь, но то, что со мной было, никого не красит. Вот скажи, пожалуйста, зачем ты это сделала?

– Что сделала? – растерялась та, разглядывая бледного, измученного пленника, на лице которого застыло выражение скорбной подавленности и непроходящего страха.

– Выдала себя за юношу и попросилась со мной в Минас Моргул, – со скрытым возмущением бросил он. – Я не знаю, как ты осталась жива, притворилась мертвой или Нендил промазал, но тебя могли убить! Теперь же ты спокойно ходишь по Мордору и не побоялась запросто разговаривать с самим Сауроном.

– А чего бояться? – пожала плечами девушка. – Мне тоже объяснили, что если его нарочно не злить, то он никому ничего плохого не сделает. Вроде со мной он разговаривал вполне учтиво, не угрожал и прекрасно все понял.

– Ну ты и беспечная, – в душе Эарнур восхищался ее смелостью и выдержкой. – Вернее, безрассудная. Как тебя на самом деле зовут?

– Исильмэ.

Он окинул девушку осторожным взглядом и тут же почувствовал, как сердце его начинает колотиться быстрее от вновь нахлынувшего ужаса. Она что – совсем с ума сошла, так здесь наряжаться? Платье из темно-зеленого шелка с золотой тесьмой по вороту, манжетам и подолу, из-под которого выглядывают изящные туфельки из такой же ткани, тоже расшитые золотом, на голове тонкое прозрачное покрывало, тщательно расчесанные густые темные волосы блестят, глаза и ресницы искусно подкрашены черной тушью, что делало Исильмэ похожей на харадку. Да и сама по себе она выглядела куда лучше, чем прежде – как будто бы даже посвежела и поправилась, или ему показалось?

– Вот что, Исильмэ, – осторожно сказал он, – я тебя просто умоляю, ты лучше сними все это и снова надень мужскую одежду. Лучше бы ты пришла к ним в каких-нибудь грязных лохмотьях и с вымазанным сажей лицом либо снова представилась моим оруженосцем Гилдором. Думаю, ты не хочешь, чтобы Саурон отдал тебя своим подручным на потеху. Я не понаслышке знаю, что бывает на войне с красивыми женщинами, так что лучше никого не провоцируй. Люди – очень дрянные создания, – он чуть помедлил, – они на все способны, никто не пощадит твою молодость, красоту и беззащитность. Вернее, ты, конечно, не совсем беззащитна – оружием владеешь, но что ты против них сделаешь? Начнешь сопротивляться, еще издеваться начнут или вообще покалечат. Хорошо, если потом убьют, хоть не жить с таким. Не надо, ты не у себя дома с родителями, которые случай чего за тебя заступятся. Чего ты от них-то сбежала? На лавке не сиделось, приключений захотела?

– А у меня нет родителей, – с вызовом ответила Исильмэ. – Обо мне некому беспокоиться. Тот южанин прав, перестань себя накручивать, никто здесь не пытался меня обидеть. Ты же сам говоришь, что с тобой хорошо обращаются, но пытаешься убедить меня в том, что все местные прямо спят и видят, как бы им надо мной надругаться! Извини, если уж очень непочтительно себя веду и не обращаюсь к тебе «мой король»!

– А я сейчас и не в том положении, чтобы устраивать церемонии с титулами, – Эарнур про себя удивился ее жестокой наивности. Эта девушка напоминала ему совсем маленького ребенка, который играет с огнем или острой бритвой, не понимая, что может сгореть живьем или порезаться. – Исильмэ, – продолжил он как можно мягче, – я не хочу тебя обидеть, но тебя обидят другие, а я не смогу тебя защитить. Мало того, что я здесь совершенно один, так к тому же и не совсем здоров, даже меч поднять не могу. Я не понимаю, зачем ты вообще сюда пришла! Я виноват в том, что привел вас на верную смерть, но раз уж ты осталась жива в той передряге – возвращалась бы в Гондор. Решила узнать, что со мной стало? Аранарт тоже вон попытался, так Саурон с него в обмен на мою свободу голову Элронда потребовал.

Глаза Исильмэ сверкнули какой-то скрытой жестокостью.

– Знаю я про голову Элронда, он мне сказал. А что, если я выполню это условие? Отправлюсь в Имладрис и отрублю Элронду голову, а Саурон тебя домой отпустит?

Эарнур вздохнул.

– Ты в своем уме? Пойми: мне теперь отсюда не выбраться. Ни-ког-да, – раздельно произнес он, выделяя каждый слог. – Саурон не выпустит меня из Мордора. Я ему нужен, чтобы шантажировать Аранарта и Мардила, и он не отдаст меня им, даже если они ему Элронда живьем притащат. Я не знаю, что еще он задумал.

Исильмэ чувствовала себя разочарованной и смущенной. Она хотела ему понравиться, в любви признаться, столько раз репетировала это с Тхайрэт, а разговор зашел вовсе не туда. Сам же пленник не знал, как объяснить наивной девушке, покойные родители которой, видимо, не успели или постеснялись рассказать ей о подстерегающих женщин опасностях, что может ждать ее здесь.

– Послушай меня, пожалуйста, – твердо сказал он, – я действительно не хочу тебя пугать и я уверен, что твои мать и отец были достойными людьми, но они либо слишком сильно тебя от всего оберегали, либо просто не научили тебя тому, что слишком красивая женщина всегда притягивает чужие взгляды, причем по большей части люди, которые на тебя смотрят, имеют в мыслях что-то очень нехорошее, а не просто намерение тобой восторгаться. Ты в Мордоре, среди врагов. Я на войне был – на всякое насмотрелся, причем все мои попытки кого-либо остановить и образумить вызывали лишь насмешки, – уклончиво объяснил Эарнур, решив не вдаваться в подробности, потому что от воспоминаний об Ангмаре ему до сих пор делалось дурно. – Ты же явилась сюда, нарядившись, словно на праздник, а то и на собственную свадьбу. Как только у тебя будет возможность, смени свое красивое платье на что-то более неброское, а еще лучше – попроси кого-нибудь тайком вывести тебя из Мордора. Им нужна не ты. Им нужен я. Да и когда домой вернешься, спрячь эту одежду в дальний угол чулана и лишний раз к себе внимания не привлекай, а то и среди наших многие тебя неправильно поймут.

Исильмэ недоумевала, почему Эарнур так за нее боится – она, в отличие от него, совершенно не чувствовала страха перед Сауроном и его людьми, к тому же никто из них, вопреки опасениям Эарнура, не пытался ее обидеть. Однако он все-таки сказал, что она красивая, значит, все не так плохо!

– Хотя я понимаю, – тем временем продолжил он, не переставая рассматривать ее шелковое платье, – ты хотела узнать, что со мной случилось и жив ли я вообще. Тяжело пребывать в неизвестности относительно того, с кем ты сражалась бок о бок, пусть и недолго, мы же действительно боевые товарищи. Спасибо тебе, конечно, и на этом, потому что поначалу мне казалось, будто меня все бросили и обо мне забыли, ты даже не можешь себе представить, в каком я тогда был отчаянии... хотя, наверное, лучше бы забыли, потому что теперь вам от этого не легче. Мне легче, но ненамного. Теперь думай, как будешь из Мордора выбираться. У меня к тебе единственная просьба – когда вернешься домой, доберись до Мардила и скажи ему, что я жив.

– А я и не буду, – со странной решимостью сказала Исильмэ, чем еще больше его озадачила. – Я тебя тут одного не оставлю, да еще в таком состоянии.

– Во имя Эру, да ты действительно не думаешь о том, что тут с тобой могут сделать? – Эарнур отшатнулся в страхе, не переставая про себя удивляться ее упрямству и непонятливости. – Мне не хотелось бы об этом говорить, потому что это не для ушей такой юной девушки, но...

– Перестань! – резко перебила его она, удивляясь собственному тону. – Хватит! Если я сказала, что ни капли не боюсь Саурона и ничего он мне не сделает, значит, это так, и все! Если Аранарт не отрубит Элронду голову, значит, это сделаю я!

Эарнур молчал, не зная, что ответить. За свою не такую уж долгую по нуменорским меркам жизнь он повидал столько ужасов, что другим хватило бы на добрую сотню, и прекрасно знал, какой мрак порой таится в человеческих душах без участия всяких Морготов и Сауронов – хотя тем наверняка даже и не снилось, на что порой способны самые обычные люди, когда их помыслами завладевает жажда непременно отплатить врагам. Они могут выместить свою злобу на первом подвернувшемся человеке, который виновен лишь в том, что родился и оказался в неудачное время в неподходящем месте. Эта прекрасная девушка даже не подозревает о том, что в Ангмаре убивали не только тех, кого застали с оружием в руках, а еще на тебе могут отыграться только за то, что ты сестра, жена или дочь врага! Ему вспомнилась одна более чем неприятная история из дневника Исилдура – пересказывать Исильмэ подробности он опять же не собирался, но долгие годы даже не думал, что его дальний родич был на такое способен; оставалось надеяться лишь на то, что это было очередным бредом, который породило его помраченное безумием сознание.

– Ну что ты так переживаешь? – попыталась успокоить его девушка. – Все обойдется. Уж поверь мне, я вижу, что они не собираются нас убивать. Мы отсюда выберемся, обязательно выберемся!

Эарнур посмотрел на нее с недоверием и жалостью.

– Лучше бы ты сама отсюда выбиралась, – сказал он, думая, что добро бы сам вляпался в неприятности – было б еще полбеды, а теперь еще придется заступаться за ту, которую он раньше знал как Гилдора, упрашивая Саурона отпустить девушку на все четыре стороны и ничего с ней не делать. – Твоими б устами да мед пить.

Исильмэ неожиданно вскочила с места, чуть не уронив стул, за край которого она зацепилась подолом длинного платья.

– Хочешь знать, почему я так уверена в том, что никто нам ничего не сделает и бояться тебе нечего? – жестко спросила она. – Ты замкнулся в своем страхе, как в скорлупе, и не видишь ничего вокруг себя, а ты посмотри. Хотя бы попробуй посмотреть вместо того, чтобы повторять мне одно и то же!

Эарнур мысленно признал, что она права – он все это время и в самом деле сидел, разглядывая стол и не обращая внимания на окружающую обстановку. Однако тут Исильмэ раскрыла ту самую книгу в бордовом переплете, в которой совсем недавно что-то писал Черный Майя.

– Не трогай, ты что, Саурон с тебя потом за это кожу заживо содрать прикажет! – отчаянно закричал король Гондора, пытаясь ее остановить, но в следующее мгновение так и застыл, глядя на страницы. Текст был явно на Черном Наречии, которого он не знал, но сопровождался жуткой картинкой, изображавшей какого-то человека, лежащего без чувств на операционном столе. На руке у него был сделан глубокий надрез от плеча до локтя, обнажающий сустав и осколки сломанной кости. Взглянув на лицо раненого, он вздрогнул, узнав себя самого – портретное сходство было несомненным.

– Все понял? – назидательным тоном спросила Исильмэ. – Если бы Саурон действительно хотел с тобой разделаться, то вряд ли стал бы так с тобой возиться и делать сложные операции. В крайнем случае просто замотал бы тебе руку бинтами, чтобы ты на месте не сдох, и все. Точно так же ты не сидишь в сырой холодной камере с мокрым полом, по которому бегают крысы, решетками на окнах и почерневшими от плесени стенами. Это значит, что он сдержит слово и отдаст тебя Аранарту живым и здоровым в обмен на голову Элронда. Если же твой родич так и не решится его прикончить, это сделаю я и верну тебе свободу!

***

Встреча с боевым товарищем, который на деле оказался не тем, за кого себя выдавал, пошла Эарнуру на пользу – по крайней мере, после этого он поверил в то, что Саурон действительно сдержит слово, и смог разговаривать с ним без страха.

– Спасибо, что вы разрешили ей со мной встретиться, – поблагодарил он Черного Майя. – Как она вообще отважилась сюда прийти? Зачем она это сделала? Даже Аранарт на это не пошел!

– Эарнур, ты так ничего и не понял, – пояснил Денна. – Я, конечно, вижу, что тебе плохо, но нельзя же до такой степени терять связь с окружающей действительностью! Девка в тебя влюблена до беспамятства, потому с тобой сюда и поперлась, а ты себя ведешь как школьник, который никогда в жизни не видел голой женщины. Хотя я вообще не понимаю, как ты спутал с парнем переодетую девчонку. Маэглин тоже над тобой из-за этого ржет.

Саурон криво усмехнулся. Эарнур почувствовал себя на редкость неприятно и неуютно: ведь они искренне думают, что он такой же, как и все, не догадываясь, что их пленник женщин именно разве что видел – и больше ничего. Ну и разговаривал с ними тоже, не отважившись ни на что большее. Откуда ему было догадаться о чувствах Исильмэ и что теперь с этим делать?

– Я бы, честно говоря, сам к ней подъехал, – усмехнулся Третий, – но раз уж она предпочитает тебя, уступаю, это твоя добыча.

– Неплохая девка, согласен, – поддержал его Саурон, – мне всегда были по душе такие наглые, отчаянные и бесстрашные. Она, в отличие от тебя, никого и ничего не боится!

У Эарнура внутри все похолодело. Нет, только этого не хватало! Бедная Исильмэ, она даже и не подозревает, что ей грозит! Нашла в кого влюбляться, вот уж точно – беспечная...

– Властелин, я вас умоляю, – зачастил он срывающимся от отчаяния голосом, – не надо. Не трогайте ее, я вас умоляю! В подвластных вам странах и так полно женщин, любая будет только рада... ну зачем вам она?

Денна от души расхохотался. Черный Майя демонстративно покрутил пальцем у виска.

– Парень, у тебя все дома? Мне сдается, что не все.

– Он всерьез решил, что ты тут на его бабу виды имеешь, – вставил Третий, давясь от смеха. – Это ж надо самому себя так запугать.

– А вот теперь послушай меня, – Саурон посмотрел на Эарнура со снисходительной жалостью. – У меня есть своя женщина, и если мне захочется того самого, она в моем распоряжении в любое время дня и ночи. Развлекайся со своей Исильмэ сам. Правда, прямо сейчас я бы не рекомендовал тебе этим заниматься, подожди, пока окончательно выздоровеешь и к тебе вернутся силы. Я вообще-то имел в виду, что мне по жизни симпатичны люди с таким характером, как у нее, а не то, что я тут сплю и вижу, как бы кого поиметь.

– Саурианна, у нашего гостя, по-моему, вообще какой-то навязчивый страх, будто кто-то может причинить вред какой-нибудь женщине, – объяснил Третий. – Мы с ним вон вроде подружились, болтаем о том да о сем, а он каждый раз, если вдруг я случайно скажу что про семью, девушек или всякое такое, чуть ли не пугается, пытается виду не подавать, но по глазам заметно. У меня такие мысли возникли, что у него на глазах либо отец мать смертным боем бил, еще неизвестно, от чего именно та во цвете лет умерла, либо Элронд с кем-нибудь разделался. В общем, что-то жуткое он точно видел.

Эарнур не стал ничего пояснять, в очередной раз промолчал, глядя в окно, но про себя подумал, что харадский принц только что высказал вслух то, о чем он даже боялся заикнуться – ему было слишком страшно даже мельком вспоминать об этом, не то что говорить. Ну хоть Исильмэ они не тронут, и то ладно. А что она его любит – она, конечно, хорошая, пусть и в самом деле нахальная, но делать с ней что-то подобное... это выше его сил, он просто не способен так издеваться над ни в чем не повинной девушкой.

– Или опять дневника Исилдура начитался, – ехидно предположил Саурон. – Успокойся, ничего из того, что он там писал про светловолосую эльфийку, на самом деле не было, он просто здорово бредил.

– Откуда вы это знаете?! – удивленно воскликнул король Гондора.

Денна хихикнул и искоса глянул на своего повелителя.

– Кажется, кто-то сболтнул лишнего.

– Кажется, кто-то навоображал себе лишнего, – хмыкнул Черный Майя. – Эарнур, успокойся. Ни тебе, ни твоей Исильмэ ничто не угрожает. Иди к себе и отдыхай. Я уже сказал: немытая башка Элронда отдельно от его тушки – в обмен на тебя. Если, конечно, Исильмэ и в самом деле не окажется решительней твоего родича и не снесет владыке Имладриса его бестолковку сама.

Эарнур неумело попытался изобразить отстраненность. Интересно, Саурон его мысли читает или под дверью подслушивал?

32

Прошла весна, за ней лето, потом осень. Наступила зима. Аранарт снова гостил у Элронда в Имладрисе, не переставая думать о своем злосчастном родиче. Где Эарнур сейчас, что с ним, жив ли вообще или уже давно умер от ран, зверских пыток и изощренных истязаний? Ведь Саурон наверняка не церемонится со своим пленником. Дни без Эарнура складывались в недели, недели – в месяцы, в апреле будет уже год, как от него нет никаких вестей, а они с Мардилом не могут ему ничем помочь, не говоря уже о том, чтобы спасти – ведь Враг выдвинул совершенно невыполнимые требования!

– Арвен, я так, наверное, скоро с ума сойду, – жаловался он дочери Элронда. – Я постоянно думаю о том, каково сейчас Эарнуру. Если его все-таки убили, его смерть однозначно была долгой и мучительной. Если еще нет – Саурон вполне может забавы ради отправить его в пыточную камеру или начать издеваться!

Девушка, слушая его, едва не плакала. Аранарт опустил голову, сцепил пальцы, посмотрел на стоящую на столе тарелку с нарезанными кусочками хлеба и сыра.

– Как же ему сейчас, наверное, плохо и больно... Бедный, он бы полжизни отдал за свежую еду, глоток чистой воды и теплую постель, я уверен, что подручные Врага его бьют, кормят отбросами и держат в оковах!

– Аранарт, не надо, – Арвен смахнула слезу. – Постарайся хоть как-то от этого отвлечься, а то ты и в самом деле так с ума сойдешь. Сейчас мы действительно не можем ничего сделать и помочь Эарнуру, но мы обязательно придумаем способ вытащить его из Мордора.

Тот лишь тяжело вздохнул, уже заранее сомневаясь в том, что им удастся спасти своего друга и родича, а если удастся, то бывший пленник, как и предрекал Элронд, вряд ли будет узнавать близких и понимать, где находится. Такие издевательства не пройдут бесследно, но все равно не бросать же его на произвол судьбы. Спасибо Арвен, она хоть утешить пытается...

– Как ты думаешь, он еще жив? – удрученно спросил Аранарт; надо бы было, конечно, поужинать, но ему кусок не лез в горло.

– Я уверена, что да! – воскликнула она. – Нельзя терять надежду, мы обязательно ему поможем, да к тому же я хорошо знаю Эарнура – он так просто не сдастся, Саурону его не сломать.

Разговор с ней немного успокоил арнорца: в конце концов, пока что он действительно не может ничего сделать, но выход есть всегда. Пожелав эльфийке спокойной ночи, он отправился в свою спальню. В облицованном белым мрамором камине пылал яркий огонь, за окном кружились хлопья снега. Он лег в кровать, укрылся теплым пуховым одеялом и собрался было уснуть, как вдруг раздался стук в дверь.

– Кто там? – громко спросил Аранарт, оторвав голову от подушки.

Дверь скрипнула. На пороге стояла Арвен с большой белой свечой в руке, одетая в длинную ночную рубашку.

– Арвен, ты почему без туфель? – возмущенно воскликнул он. – На дворе не май, пол же холодный!

– Пожалуйста, пойдем со мной, – в ее глазах читался страх, – мне нужна твоя помощь как целителя.

Аранарт был действительно сведущ в искусстве врачевания и на войне неоднократно спасал жизнь товарищам, но что могло произойти здесь, в безопасном Имладрисе?

– Что такое? – удивился он. – Ты поранилась?

В следующее мгновение он подумал, что его вопрос звучит донельзя глупо – вроде бы Арвен выглядит вполне здоровой, крови на одежде нет, что же тогда случилось?

– Пойдем, только тихо, мои родители опять поругались, братьев дома нет, отец не совсем трезв и спит, – эльфийка зябко переступила с ноги на ногу, – я не могу больше никому рассказать.

Предводитель дунэдайн понял, что речь идет о чем-то действительно серьезном и неприятном, иначе Арвен бы не попросила его о помощи и не боялась бы, что об этом узнает кто-то из ее родных.

– Отвернись, я хоть оденусь, – быстро сказал он, решив, что ходить по дворцу Элронда в одной ночной рубашке будет очень холодно. – Что все же произошло? Объясни толком!

– Не могу, – Арвен снова чуть не заплакала. – Пойдем же скорее, сам увидишь. Я уже сказала, ты нужен как целитель.

– Иду, а ты надень туфли, не стой босиком на полу!

33

Тридцатое декабря 2050 года выдалось пасмурным и мрачным: над Мордором зависли низкие свинцовые тучи, и Маэглин сказал, что такая погода продержится до конца февраля, весной и летом же, напротив, будет ярко светить солнце. Сколько уже Мордор не отпускает своего пленника? Больше восьми месяцев...

Несмотря на все заверения Саурона, Эарнуру по-прежнему казалось, что он никогда больше не выйдет отсюда. Каково это будет, если он больше никогда не увидит тех, кому он дорог и кто дорог ему? Никогда, никогда... Такое, казалось бы, простое и в то же время страшное слово – ведь большинство людей произносит его каждый день много раз, даже не пытаясь вдуматься в его смысл. А ведь он действительно ужасный... вернее, назвать его ужасным – это слишком... слабо, что ли. Наверное, тут скорее подошло бы «непереносимо ужасный», да и того будет недостаточно.

При одной мысли об этом его охватывало отчаяние. Столько всего пришлось пережить за эти месяцы, и что еще предстоит вытерпеть в ближайшем будущем?

Саурон, впрочем, сдержал хотя бы одно из своих обещаний – почти окончательно вылечил своего пленника, по крайней мере, теперь Эарнур вполне мог свободно двигать правой рукой и даже держать ей разные предметы. Покалеченное плечо временами еще немного болело, но он не испытывал никаких трудностей с тем, чтобы исписать целый лист бумаги или держать чашку, хотя без издевательств со стороны Черного Майя во время лечения, конечно, не обошлось. Однажды Саурон выволок Эарнура во двор, бросил к его ногам меч и сказал:

– Поднимай. Сам. Правой рукой. И защищайся, – он потянул из ножен собственный клинок из вороненой стали. – Клинок одноручный, я мог бы дать тебе и экет, но это было бы уже слишком легко. Обещаю бить не в полную силу.

Король Гондора посмотрел на него с отчаянной мольбой.

– Не надо, Властелин. Я не смогу.

– Сможешь. Как миленький, – в голосе Врага зазвучали угрожающие нотки. – В противном случае на себе испытаешь, что не зря меня люди боятся.

Эарнур, снова ощутив леденящий, парализующий все чувства ужас, потянулся за мечом, с трудом сомкнув непослушные от страха пальцы на рукояти. Дальнейшее он помнил с трудом – как все-таки смог поднять оружие, как пытался с невероятными усилиями все же отбивать выпады противника – настолько несложные, что с ними справился бы и семилетний ребенок, благо Саурон снова сдержал слово и щадил калеку, пусть и подсунул ему вместо учебного деревянного меча настоящий боевой, да еще и заточенный. Долго Эарнур, правда, не выдержал: в какое-то мгновение, чувствуя, что у него просто немеет и отнимается больная рука, он бросил оружие на землю и сам обессиленно свалился рядом, хватая ртом редкие дождевые капли.

– Все, больше не могу. Простите, Властелин.

Тот, к его удивлению, выглядел вполне удовлетворенным.

– Ну что ж, все очень даже неплохо. Надеюсь, теперь ты не будешь плести всякую чушь и утверждать, что у тебя все так прямо ужасно, – снисходительно улыбнулся он. – Вставай. Я уже говорил, что потихоньку тебе будет становиться все лучше и лучше, а ты непонятно о чем переживаешь.

Саурон не запрещал ему ходить по крепости, но пленник не сразу на это решился – боялся и заблудиться, и случайно наткнуться на кого-то из своих недоброжелателей. Утром тридцатого декабря он увидел открытую дверь в большой зал со свежеотштукатуренными стенами и с опаской заглянул внутрь; там никого не было, но взгляд его привлекло огромное окно размером чуть ли не в половину стены. Может, подойти и посмотреть на то, как выглядит Мордор с такой высоты?

Эарнур подошел к окну, повернул ручку, распахнул створки. На улице снова моросил мелкий дождь, дул пронизывающий холодный ветер. Поеживаясь, он оперся о подоконник, но глянул не вперед, а вниз. Работы по реконструкции Черной Крепости по-прежнему шли полным ходом, и прямо под окном на строительной площадке лежало много всякого мусора и инструментов: булыжники самого разного размера – от маленьких до огромных, обтесанные камни, чаны для размешивания раствора, лопаты, ломы... До земли было однозначно не меньше двадцати пяти-тридцати рангар, и от такой высоты у него почти что закружилась голова. Если он свалится на эту площадку, то точно не соберет костей, вернее, их ему не соберет даже такой великолепный целитель, как Саурон. Эльфы более выносливы, чем люди, и Маэглину при падении с большой высоты сильно повезло, а вот человеку после такого не выжить. А что, если взять и... кончить все разом?

Умирать ему не хотелось – да к тому же было просто страшно, однако жизни после всего, что ему уже пришлось вытерпеть, он боялся еще больше. Все казалось очень простым: встать на подоконник, не смотреть вниз, на все эти камни и железки, чтобы уж точно не передумать, и сделать шаг вперед. Однако что-то его останавливало, он так и не мог решиться на это последнее отчаянное движение.

Нет. Так нельзя.

Он повернул ручку, закрывая окно, отступил на два шага назад. Конечно, он может сейчас встать на подоконник и все-таки броситься вниз, чтобы, как говорит Маэглин, попытаться избавиться от невыносимой боли, но кому он сделает этим лучше? Напротив, только хуже – хотя бы тем, кто искренне пытался ему помочь и действительно огорчится, узнав о его смерти. А ведь такие люди есть, хотя раньше он думал совершенно иначе. Аранарт и Мардил. Исильмэ – раньше Эарнур даже не помышлял о том, что может понравиться какой-нибудь женщине, что кто-то полюбит его просто за то, что он есть – ведь отец постоянно твердил ему, что хорошее отношение надо еще заслужить, что никто не любит никого за просто так. В конце концов, тот же Маэглин, ведь он, вопреки тому, что о нем говорят, на деле оказался очень неплохим эльфом: не оставил его на верную смерть, помог, утешал, и вообще он не безжалостный предатель, а просто злой и несчастный. Даже в любви ему не повезло, вот и остается ему разве что про своих братьев с их женами неприличные сплетни разводить. Правда, встретился ему на жизненном пути Саурон, который его выслушал, помог, поставил на ноги, хотя с такими переломами Маэглин должен был умереть или остаться глубоким калекой, навсегда прикованным к постели и лишенным возможности пройти даже пару шагов от кровати до окна. Ну да, и Саурон тоже, и Кириандил с Морнэмиром – они что, зря старались, вытаскивая его с того света?

Хватит. Достаточно было в его жизни всяких злобных тварей наподобие отца и Элронда, которые помыкали им как хотели, говорили ему всякие мерзкие вещи, и если бы они сейчас увидели, как он наложил на себя руки, то однозначно решили бы, что были правы, потому что король Гондора – просто жалкое ничтожество.

Он будет жить. Им назло.

В это мгновение он подумал об Исильмэ. Она действительно красивая, и, может быть, то, что обычно случается между мужчиной и женщиной, если судить по рассказам мордорцев, вовсе не так уж и страшно, но Эарнур даже не представлял себе, как к ней подступиться и что предпринять. Они, конечно, разговаривали... а что делать потом?

Оставалось только спросить у кого-нибудь. Маэглин тут, разумеется, отпадал сразу – Денна уже предупредил своего нового приятеля о том, что комендант Минас Моргула обожает разносить сплетни про чужую личную жизнь. Может быть, у самого Денны? Набраться храбрости, рассказать ему все и спросить, что и как нужно делать, если тебе нравится женщина, а ты нравишься ей. Сейчас он был почему-то уверен в том, что харадский принц не станет его высмеивать, а, напротив, даст какой-нибудь совет, благо у него есть опыт в подобных делах.

Бросив еще один мимолетный взгляд на холодное окно, которое он решительно запер, как будто тем самым закрывая себе дорогу в смерть, Эарнур пошел искать Денну. Кто-то из охраны сказал ему, что Третий в библиотеке на четвертом ярусе башни.

– О, привет, – он поднял голову, увидев в дверях своего нового приятеля. – Что у тебя такое выражение лица, как будто что-то случилось?

– Денна, – осторожно начал Эарнур, – мне очень нужна твоя помощь.

Тот улыбнулся с каким-то странным видом: королю Гондора он в это мгновение показался одновременно и настороженным, и обрадованным. К чему бы это?

– А что случилось? – поинтересовался харадец. – Из наших кто, что ли, опять обидел?

– Да нет, – покачал головой Эарнур. – Приказы твоего Властелина ваши все выполняют беспрекословно, хоть по-прежнему поглядывают на меня с явной ненавистью. У меня другая беда... я даже не знаю, можно ли это так назвать...

– Объясни ты толком, что случилось, – попросил Денна. – Я понимаю, что всех Верных так воспитывают, но что у вас за манера всего стесняться и начинать говорить обо всех делах издалека?

– Извини, – смутился пленник. – Ты мне сам сказал, что тебе кажется, будто я нравлюсь Исильмэ.

– А мне не кажется. Это очевидно, – Третий закрыл какую-то толстую книгу в черном переплете, лежавшую у него на коленях, и положил на стол. – Тебе и Саурианна подтвердит. Ты ей не просто нравишься.

– Она мне тоже нравится. Только... сейчас, конечно, ты будешь надо мной смеяться, но я не знаю, как себя вести и что делать. У меня с женщинами никогда в жизни ничего не было, я даже ни с кем не целовался, ну и вообще... ничего. Вот и хочу тебя попросить, благо у тебя есть опыт в таких делах, чтобы ты мне рассказал, с чего хотя бы начать.

– Начать, я думаю, стоит с того, чтобы сказать Исильмэ о том, что она тебе тоже нравится, – вполне серьезно, безо всякой насмешки ответил Денна. – Ну а потом все остальное постепенно приложится. А целоваться – это не наука, ты все поймешь в процессе.