Текст книги "Эарнур (СИ)"

Автор книги: Имие Ла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Комендант снял плащ и оторвал от него длинную полосу, после чего осторожно, но крепко примотал Эарнуру покалеченную руку чуть выше локтя к телу. Тот снова открыл глаза и посмотрел на Маэглина с мольбой и надеждой.

– Почему вы мне помогаете?

– Сказать правду или соврать? Можно и правду, все равно же не поверишь. Ты чем-то на моего сына похож. Он пропал без вести вместе со своей женой много лет назад. Не знаю, что с ним на самом деле стало, но подозреваю самое плохое.

Эарнур подумал, что, возможно, этот слуга Тьмы еще не до конца растерял все человеческие чувства и остатки совести и у него есть возможность воззвать к его милосердию.

– Пожалуйста, отпустите меня, – попросил он возившегося со стальными наручниками коменданта. – Я поклянусь вам чем угодно, что никому ничего не скажу. Ни про вас, ни про то, что здесь видел. Я вам слово даю, как король Гондора! Ведь меня наверняка уже хватились дома, и если сюда придут Мардил и Элронд с войском... думаю, вам это тоже не нужно.

Маэглин рассмеялся – не злобно, скорее от души, в темных глазах его заплясали озорные искорки. Эарнур вздрогнул – он не ожидал такого от каукарэльдо из Мордора.

– Великая Тьма, а это я уже где-то слышал, и не один раз! Вы что – все повально мысли друг друга читаете или вас дома в детстве учили именно это и твердить, если вдруг в плен попали и влипли в историю? Как наткнешься на какого-нибудь юного восторженного Светлого, так он тут же принимается просить всех отпустить его под честное слово и клянется всем, чем только можно, что ничего никому не скажет. Я б, честно говоря, отпустил, я ж не зверь какой, и мне как-то не слишком охота возиться с незваным гостем, да только это очень забавно смотрится, когда человек на ногах не держится. Иди, конечно, я не возражаю, только далеко уйдешь с раздробленной рукой и с открытыми незажившими ранами? Веселенькие вы, ничего не скажешь.

Пленник стиснул зубы.

– Когда мои союзники и наместник Мардил придут за мной...

Комендант, постепенно заканчивая свою работу, давился от хохота.

– Ну, Мардил твой еще туда-сюда. Не спорю, может, он такой смелый, что за тобой все-таки явится. Однако Элронд?! Честно признаюсь, у меня с этой гадиной свои счеты. Этот трусливый злобный подонок очень нехорошо обошелся с двумя моими братьями, воткнул меч в спину моему лучшему другу и украл у моих родичей пару ценных вещей. Поэтому я с наслаждением воспользовался бы тобой в качестве наживки, заманил Элронда в Минас Моргул и снял с гада корону и Вилью, а потом нацепил бы их на него снова – предварительно раскалив добела. Затем я посадил бы его в железную клетку и повесил ее у входа в крепость, приказав, чтобы каждый, кто входит в ворота, на эту сволочь плевал. Однако вероятность того, что Элронд сюда придет, настолько мала, что на это можешь и не надеяться. Нужен ты ему, жалкий человечишка, как утке рога, он же у нас верховный король эльфов Средиземья, воспользовался он твоими людьми в качестве ударной силы, загреб жар чужими руками и радуется, а на тебя ему плевать. Правильно, пусть гондорцы сражаются, а он со своим дружком Глорфиндейлом будет мирное население резать – только на то и способен, что в спину бить да на тех, кто слабее, нападать. Это его обычное поведение – бросать в беде союзников и тех, кто считал его своим другом. Так что забудь об Элронде, я – твоя единственная возможность вылезти из этой дыры живым и не слишком покалеченным.

Окончательно разобравшись с оковами, Маэглин бережно уложил слабо постанывающего и всхлипывающего пленника на пол и укрыл своим плащом.

– И куда ты в таком виде идти-то собрался, а? – эльф окинул Эарнура оценивающим взглядом. – Ты и шевелиться-то толком не можешь, и даже просто встать не в состоянии. Отдохни пока тут, а я все-таки сбегаю за своими ножницами по металлу и попробую снять с тебя кольчугу. Обещаю долго не задерживаться. Постарайся за это время не умереть. Свет, пожалуй, тебе оставлю, чтоб не так страшно было, а я и в темноте неплохо вижу.

13

Комендант поспешно выбежал из здания, едва не споткнувшись на лестнице, и быстрым шагом пошел к себе в мастерскую, благо тут было недалеко. У заграждения он внезапно столкнулся с каким-то высоким человеком с двумя мечами на поясе.

– Эй, Маэглин, что случилось?! – окликнул его тот, и эльф узнал Азрузагара. – Какого хрена ты ходил на стройку? Ты там что, в темноте свалился с лестницы и поранился?

Тут только комендант заметил, что руки у него перемазаны в крови.

– Тихо, не ори, ты всех перебудишь. Со мной все в порядке. Мне нужна твоя помощь, только об этом никто не должен знать – вообще никто, даже Властелин.

Тот посмотрел на Маэглина с явным недоумением, потом тряхнул головой, словно отгоняя видение – серебряные подвески в его многочисленных косичках мелодично зазвенели.

– Тебе – моя помощь? Ты что ж натворил?

– Натворил не я. Это Нендил развлекается. Если бы не очередная выходка этого уродца, я бы сейчас мирно сидел у себя в мастерской и пил чай, а теперь вот вынужден просить тебя о содействии.

Рядом с ними лежал большой обломок камня; Азрузагар смахнул оттуда мусор и сел, приготовившись слушать коменданта.

– Ну, выкладывай.

Маэглин, примостившись рядом на краешке, подробно рассказал Азрузагару обо всем случившемся, не утаив ничего – тот от природы был несколько недоверчив и терпеть не мог, когда ему лгали хоть в малом. Однако у него было другое достоинство – он был достаточно рассудителен и не склонен к изуверской жестокости.

– И что теперь? – строго сказал Азрузагар, дослушав до конца. – Ты что-то стал не в меру чувствителен, Маэглин. Я не знаю точно, что там творилось в этом Ангмаре и какого фига Аргора вообще понесло в эту ледяную дыру, где, по словам многих людей, порой по полгода солнца не видно, а холод такой, что ни одного семечка не посеешь, но опять же если верить свидетелям – Эарнур сам во всем виноват. Что ж, раз наделал всяких нехороших вещей – пусть за это ответственность и несет. По полной. Аргор будет в своем праве, если убьет его за содеянное.

– Совесть имей!

Тот бросил на коменданта взгляд, полный нескрываемого недоумения.

– И?!

– Я на свете живу намного дольше тебя и как-никак в людях разбираюсь лучше. Слепая ненависть – плохой советчик: Аргор с Нендилом нашли крайнего, хотя все ангмарские ужасы – однозначно дело рук Элронда и компании. Эарнуру не хватило мужества воспротивиться всеобщему безумию, то ли он отца боялся, то ли этих двух ушастых кретинов, но теперь он огребает за всех. Я тебе серьезно говорю: посмотрел я на него и поговорил с той дурехой, которая в него влюбилась – понял прекрасно, что он у нас в хорошем смысле светлейший из Светлых. Он вообще не способен на какое-либо изуверство, по его приказу даже слуг никогда не били. За все время его правления в Гондоре – ни единой смертной казни. Это у Элронда с его дружком развлечения были наподобие «прибить кого-нибудь за руки к столбу гвоздями и развести под ним костер».

– Ему надо было мораданом родиться, это скорее в их духе, – скривился Азрузагар. – Кстати, мне тут Горхауг рассказал, что Моргомир огреб в образину. Ненавижу морэдайн.

– А то. Я уж позлорадствовал и слегка ему добавил. Он, кстати, насколько я понял, Нендилу в его издевательствах над нашим гондорским гостем компанию составлял.

– А чего ты тут тоже сразу к Тхайрэт не обратился?

– Здесь, к сожалению, она не справится. Она, конечно, свое дело знает, но в ее силах только залечивать несерьезные раны, справляться со всякой мелочью типа простуды или принимать неосложненные роды. Нужен кто-то посерьезнее.

– Может, Горхауг? Давай я к нему сбегаю, он сейчас у себя, отдыхает.

– Ни в коем разе. Ему вообще ни слова, он нас всенепременно сдаст Аргору. Тем более не смей ничего говорить своему дедушке. Ты же знаешь, как он относится к своему верховному главнокомандующему – за него любому глотку перегрызет и не будет смотреть, в какой степени обидчик виноват, главное – то, что он посмел причинить зло Аргору.

– Маэглин, ты сам влип. Не думаешь, что тоже огребешь за это? Ты прямо так уверен, что никто не прознает о твоем добром деле? Спишешь все на вражеских лазутчиков?

– Твои предложения? – искоса посмотрел на него эльф. – Отдать беднягу на растерзание Нендилу, который пообещал выколоть ему глаза?

Азрузагар отвернулся; было видно, что он колеблется и не знает, что сказать и сделать.

– Вообще-то, кстати, я имел в виду не Горхауга и не кого-то там еще, а твоего дядю Тхэсса, – толкнул его локтем Маэглин.

– Не выйдет ничего, не думай, я не такой тупой, – уныло ответил Азрузагар. – Тхэсс с семьей на юге, так что с ним нам ничего не светит. Однако я попробую что-нибудь придумать, – добавил он, поймав расстроенный взгляд эльфа. – Иди в мастерскую за ножницами, а я постараюсь найти кого-нибудь, кто сможет нам помочь.

– И еще, – добавил Маэглин. – Если ты вдруг как-то столкнешься с этой Исильмэ, про которую я тебе рассказал, об Эарнуре ей ни слова. Пусть считает его мертвым. Незачем девочке себе голову забивать и не по себе сук рубить. Потом еще влипнет по самое не могу.

Азрузагар хотел было что-то возразить, но тут же передумал и просто кивнул. Для Маэглина любые вещи, так или иначе связанные с отношениями мужчины и женщины, были достаточно болезненной темой, и даже положительные примеры и счастливые случаи его ни в чем не убеждали. Ладно, его какое дело, эта Исильмэ ему не сестра и не подруга, пусть комендант сам обходится со своей гостьей как сочтет нужным.

14

Когда Маэглин пошел в мастерскую за ножницами, Азрузагар в раздумьях тоже отправился к себе. С одной стороны, ему совершенно не хотелось во все это ввязываться, и он побаивался гнева своего дедушки, который вполне может устроить ему серьезный разнос, с другой – ему в глубине души было почему-то жаль Эарнура. Если уж Маэглин утверждает, что тот ни в чем не виноват, вряд ли он станет утверждать это голословно. И что теперь делать – выполнить обещание или пойти к себе чай пить, пусть сами расхлебывают, во что ввязались?

Моргомира Азрузагар терпеть не мог – как не мог терпеть с детства вообще всех морэдайн. Когда он был совсем маленьким, отец запрещал ему играть с «мораданскими выродками», сидеть с ними за одной партой в школе и вообще разговаривать, объясняя это тем, что все они подонки, а крайне редко встречающиеся исключения только подтверждают правило.

– Если я увижу тебя рядом с каким-нибудь мерзким мораданенышем, выпорю так, что две недели не сядешь! – в устах всегда спокойного и выдержанного Мортаура, который ни разу не ударил никого из своих детей, эта угроза звучала особенно жутко, и поэтому Азрузагар, впервые придя в школу, решил с «мораданскими выродками» и в самом деле не связываться, а сел за парту рядом с каким-то орчонком. Правильность запретов отца он вскоре осознал на собственном опыте, когда заметил, что дети морэдайн держатся особой кучкой, ни с кем не общаясь и относясь ко всем, включая его нового товарища Горхауга, с нескрываемым презрением.

Горхауг был круглым сиротой – его отец погиб в пограничной стычке, с матерью произошел несчастный случай, и поэтому бедняга ел и носил то, что ему отдавали сердобольные соплеменники. Однако морэдайн сочувствие было явно незнакомо: однажды у них в школе было чаепитие по случаю окончания полугодия, и один из одноклассников Азрузагара принес с собой живую мышь и на глазах у всех выдавил ее беззащитному сироте в чай. Когда учитель возмутился и вызвал родителей малолетнего хулигана в школу, те нагло заявили, что в свою очередь оскорблены тем, что поганое орочье отродье смеет сидеть в одной комнате с их сыном. Азрузагар рассказал об этом своему отцу: тот пришел в ярость и пообещал вправить мозги наглому морадану вместе с его мерзким выродком. Свою угрозу он выполнил: папаша обидчика месяц просидел дома со сломанной челюстью, питаясь одним бульоном, а Горхауга с тех пор никто не трогал. Более того – Мортаур сказал сыну, чтобы тот приходил домой обедать вместе с товарищем, от их семьи не убудет, если они нальют несчастному сироте тарелку супа.

Когда кто-либо по недомыслию случайно причислял отца Азрузагара к ненавистным морэдайн, тот сильно злился и возмущался.

– Я нуменорец, а не морадан! – негодовал Мортаур. – Еще раз назовешь меня мораданом, получишь!

Чуть позже подросший Азрузагар, как и все обычные дети, спросил своих родителей о том, как и когда они познакомились. Поначалу отец отмалчивался и почему-то не хотел об этом говорить: видно было, что вспоминать об этом ему неприятно. Потом Мортаур все же сказал сыну, что они с Алмариэль встретились и поженились еще в Нуменоре, а свою будущую супругу он спас от жестокой расправы со стороны морэдайн.

– Когда мы с твоей матерью только начали жить вместе, – поведал ему отец, дождавшись удобного момента, когда его жены не было дома, – она не могла спокойно спать по ночам. Постоянно во сне вскрикивала, ко мне прижималась и за руку держала, как будто искала защиты, мне было очень неудобно, но я старался не шевелиться, потому что понимал, что ей страшно. Потом ей стало легче, но окончательно она успокоилась, только когда мы уже уехали из Нуменора.

– Ее хотели принести в жертву в Храме Тьмы? – ужаснулся Азрузагар.

– Знаешь, такие вещи не для детей. Я не хочу больше об этом говорить, – коротко ответил отец. – Теперь понимаешь, почему я никогда не разрешал тебе общаться с морэдайн?

– Понимаю, – сказал ему сын, про себя думая, что отец совершенно прав. Впоследствии он все больше убеждался в отсутствии у большинства морэдайн каких-либо моральных устоев и наличии совершенно необоснованного жуткого высокомерия: его друг детства Горхауг в итоге выучился на военного врача и спас сотни жизней, однако эти милые люди по-прежнему воспринимали его как «орочье отродье», невзирая на все его заслуги и на то, что некоторых из них он поставил на ноги после совершенно жутких ран – в то время, как для других народов военный медик всегда был уважаемой и почитаемой персоной. Правильно Маэглин говорит: тоже мне, высшая раса. Чего стоит тот же Моргомир, который постоянно кичится своим знатным происхождением от узурпатора Кастамира и временами прямо-таки бредит идеей вернуть себе якобы несправедливо отобранный у его высокородной семьи гондорский трон. Наверняка и на Эарнуре он просто отыгрался за то, что тому волей судьбы досталась по наследству столь вожделенная для мерзкого морадана власть.

На пару мгновений он остановился, задумался. Во-первых, действительно ли все было так, как утверждает комендант? А если даже и нет? Если он ошибается, и Эарнур в самом деле вершил те жестокости, в которых его обвиняет Аргор? Тогда что делать? Говоря по-хорошему, за это он имеет полное право убить своего недруга.

Пойти, что ли, и в самом деле чай пить – пусть сами разбираются?

Хотя если уж это личный враг Аргора, так сам бы его и убивал, если считает нужным. Что здесь делают эти два высокомерных ублюдка – Нендил с Моргомиром? И не боятся ведь, совсем обнаглели, если дедушка узнает про их развлечения – обоим не поздоровится, даже если этот Эарнур сто раз виноват. Сначала надо все в подробностях доложить ему, а только потом уже вершить над кем-то расправу с полного одобрения Властелина, если таковое будет.

Подойдя к двери своего дома, Азрузагар нерешительно вытащил из кармана ключ и повернул его в замке. Ему пришла в голову мысль, что к Горхаугу лучше пока за помощью не ходить, лучше с ним предварительно провести небольшую разъяснительную работу, чтобы не пошел сразу с доносом к начальству. Он ведь прекрасно знает, что Саурон не любит самоуправства, ведь и в самом деле прознает, что здесь творится... брр. Аргора он вряд ли тронет, хотя накричать может, а вот остальным влепит в полной мере.

Азрузагар прошел в комнату, зажег светильник – на улице как-никак было уже темно. Теперь нужно найти кое-что важное: стояла эта гадость где-то здесь на полке. Гадость-то она гадость, но еще с детства он знал: если тебе случилось попасть в неприятности и кто-нибудь из твоих товарищей тяжело ранен, а оказать помощь по всем правилам ты пока не можешь, дай человеку хлебнуть пару глотков чего-нибудь крепкого, тому пусть ненадолго, но полегчает.

Он пошарил рукой на пыльной деревянной полке, нащупал небольшую плотно закупоренную бутылочку, снял ее оттуда. Так, вот она, гадость – харадская настойка на цветах лаванды. На редкость отвратительное и в самом деле очень крепкое пойло, но если Эарнуру и в самом деле так хреново, как рассказал Маэглин, должно помочь, а то он и в самом деле от боли на тот свет отправится, пока комендант будет с него кольчугу снимать.

Заперев дверь, Азрузагар сунул бутылочку с настойкой в карман и пошел назад.

15

Аргору не хотелось никого видеть. Ни с кем разговаривать. Не хотелось выходить на улицу – прекрасная погода его совсем не радовала. И даже не хотелось жить.

Люди говорят, что лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Они не понимают страшного смысла этих слов. У него было все, и он потерял все.

Все было просто прекрасно, пока на север не наведались эти твари!

Он отлично понимал, кто виновен в его беде.

Элронд, Глорфиндейл, этот крысеныш Эарнур с его папашей...

Будь они все прокляты, трижды прокляты!

Месть Аргора Эарнуру должна была быть ужасной, но сейчас Король-Чародей не чувствовал ничего, кроме жуткого внутреннего опустошения. Ему казалось, что его душу вывернули наизнанку и вытрясли оттуда все чувства, включая злобу и ненависть к его недругу.

Много раз Аргор представлял себе, как будет убивать того, кто причинил ему столько зла – до Элронда и его приятеля ему пока было не добраться, но сейчас, когда Эарнур был в его полной власти, ему совершенно не хотелось идти чинить над ним расправу. Пусть Нендил и Моргомир делают с ним что пожелают, наверняка они уже что-то придумали, если вообще не прикончили этого гаденыша.

Ведь по его вине он, Верховный Назгул, которого боялись все, сейчас запирался у себя в башне и прятался ото всех, даже от близких друзей, чтобы никто не видел его слез.

Ангмар мало кому нравился, и немногие решались там селиться. Кому охота жить в месте, где полгода не видно солнца, а другие полгода оно целыми днями не падает за горизонт? Однако ему пришлась по душе эта земля, и он прекрасно нашел общий язык с ее жителями, а впоследствии и с ее странной хранительницей, которую здесь называли Горной Девой.

Поначалу он думал, что это просто легенда – мало ли легенд рассказывают люди, но потом торговцы-гномы сказали ему, что в горах на юго-востоке страны и в самом деле живет таинственная девушка.

К тому времени он был уже королем – сейчас даже не мог вспомнить, как у него с местными жителями до этого дошло, выбирали они его, или само так получилось? Теперь он и в самом деле чувствовал, что Ангмар стал его домом. Настоящим домом. В Мордоре все-таки была военная служба.

Аргор отправился в Маэтад, неподалеку от которого, по словам гномов, и находилось уединенное жилище Горной Девы.

Сказать, что он был потрясен, увидев ее – это значит не сказать ничего, хотя его было трудно чем-либо удивить. Он знал многих женщин, но такой прекрасной не видел еще никогда.

Когда они разговорились, он с удивлением понял, что перед ним не просто эльфийская дева невиданной красоты, а живая легенда – Оннэле Къолла из Эльфов Тьмы.

Он не стал скрывать от нее, кто он такой. Оннэле была очень рада узнать о том, что с Сауроном – она звала его Ортхэннэром – все хорошо: ведь они дружили еще с ранней юности.

– До меня доходили слухи, что его убили, но я в это не верила, я так и знала, что это все выдумки, – говорила она, смахивая слезы радости. – Мне бы очень хотелось как-нибудь с ним повидаться. И с Аллуа тоже, ведь она моя лучшая подруга, и если бы не Война Могуществ, мы бы так и не расставались. Если ты поедешь в Мордор, то обязательно возьми меня с собой.

– Конечно, – великодушно пообещал Аргор. Тогда он еще не знал, что обещание свое не выполнит – потому что просто не сможет.

Он часто приходил к Горной Деве. В какое-то мгновение встретились их руки, потом губы...

Тело помнило ласки, душа – страсть, любовь, нежность...

Ему очень хотелось снова проснуться рядом с ней, поправить одеяло, но это было невозможно. Все кончено, и нет в этом мире такой силы, которая могла бы вернуть ему объятия Горной Девы и тепло ее тела.

У него за его долгую жизнь было предостаточно женщин, он им нравился, и многие красавицы едва не сворачивали себе шеи, глядя ему вслед, но он никогда никого так не любил и не желал, как Оннэле.

Все рухнуло в одно мгновение – по вине этого крысенка Эарнура и ушастых тварей Элронда и Глорфиндейла. Да, надо будет еще и до Аранарта добраться, как будет время и настроение, он тоже заслужил.

Когда он собрался ехать на войну, у Оннэле уже заметно округлился живот.

– Все закончится, мы поедем ко мне в Карн Дум, и в Ангмаре наконец будет королева, – пообещал Аргор, даже не думая, что не сможет выполнить и это свое обещание. – А то мои подданные и так косо поглядывают на неженатого короля.

Что стало с Горной Девой? Нетрудно догадаться.

Все, хватит!

Аргор встал с постели, поняв, что заснуть ему все равно не удастся – да и не хотелось. Пора разобраться с этим гаденышем, только перед тем, как сдохнуть, пусть ответит, что сделал с Оннэле. Разумом Король-Чародей понимал, что Горная Дева наверняка мертва и то, что он узнает от своего пленника, какой именно смертью она умерла, ничего не изменит, но в душе ему казалось, что ему почему-то станет легче, если он все же это выяснит. Конечно, если Эарнура еще раньше не прикончил Нендил.

***

Нендил долго ждал своего приятеля Моргомира, но так и не дождался – вследствие того, что тот схлопотал в рожу за приставания к чужой жене. В итоге, узнав об этом от орков-патрульных, он пошел спать, еще раз помянув недобрым словом тупого морадана, и решил, что очередное истязание пленника вполне подождет до завтра – у Эарнура будет время подумать и помучиться, если, конечно, он за ночь на тот свет не отправится. Однако вскоре Нендила разбудил настойчивый стук в дверь.

Ругаясь, он поплелся открывать и увидел на пороге бледного растрепанного Аргора.

– Ты чего не спишь? – протер глаза Нендил. – Что случилось, что ты меня будишь?

– Вы уже разделались с Эарнуром? – ответил тот глухим, каким-то надтреснутым голосом.

– Да нет пока, если только сам не сдох, – пожал плечами эльф.

– Где вы его оставили? – спросил Аргор.

Заспанному Нендилу не оставалось ничего другого, кроме как изложить Королю-Чародею все про их с Моргомиром задумку. Аргор посмотрел на него с явным недовольством.

– Хватит над ним просто так издеваться. Пошли со мной. Я хочу сначала кое-что из него вытрясти, а потом, так уж и быть, можешь его изуродовать или прикончить. Впрочем, нет. Убивать его буду я, и смерть этого крысенка не будет легкой. Пусть прочувствует все на собственной шкуре.

Нендил скроил недовольную мину.

– Ладно, так уж и быть, – устало ответил Аргор. – Можешь над ним немного поглумиться, но убивать я его буду все равно сам.

– И взбрело тебе в голову устраивать расправу посреди ночи, – зевнул Нендил, набрасывая плащ.

16

За своим инструментом Маэглин сбегал довольно быстро – куда больше времени заняла беседа с Азрузагаром, и теперь эльфу оставалось только надеяться, что он все же попробует ему хоть чем-нибудь помочь. В темноте подниматься по лестнице надо было очень осторожно, но, даже несмотря на это, пару раз он чуть не упал. Несмотря на то, что он сказал Эарнуру, без света он все-таки видел не слишком хорошо.

– Эй, ты тут живой? – окликнул он пленника, открывая дверь. Эарнур приподнял голову, увидев вошедшего – он не ожидал, что странный эльф вернется.

– Пока да, – чуть слышно прошептал король Гондора.

– Так, я нашел одного человека, который сможет нам помочь, – обнадежил его Маэглин. – Хотелось бы думать, что про тебя все забыли. Если это так, то к утру ты уже будешь отдыхать и приходить в себя у меня в мастерской, а если нет – это очень плохо. Еще попить дать?

Эарнур кивнул.

– Спасибо вам. Никак только не могу понять, что вы делаете в этом страшном месте, если пока еще можете кого-то пожалеть.

– Долгая история, – ответил комендант, поднося кувшин с остатками воды к губам пленника. – Если интересно, потом расскажу, когда немного в себя придешь. Плохо тебе?

– Уже получше по сравнению с тем, что было, – сказал ему Эарнур с явным облегчением.

Маэглин принялся аккуратно возиться со звеньями кольчуги. Больше всего он боялся, что ножницы, на изобретение и изготовление которых он потратил столько сил и времени, не выдержат и сломаются или затупятся, но, к счастью, все шло как по маслу. Когда ему осталось разделаться только с правым рукавом, в дверь почти незаметно проскользнул Азрузагар.

– Эй, вы тут как? – спросил он. – К Горхаугу я пока заглянуть, честно говоря, не решился, но принес с собой кое-что интересное. И полезное.

Он вытащил из кармана маленькую бутылочку.

– Выпей, полегчает, – сказал он Эарнуру, вытаскивая пробку. В комнате запахло чем-то резким и однозначно хмельным.

– Я не пью. Вообще, – постарался не слишком грубо ответить тот, в это мгновение вспомнив своего вечно нетрезвого родителя, дубасившего единственного сына почем зря.

– Слушай, я тебе тут не Праздник Середины Лета отмечать предлагаю, и мы не в трапезной, – покосился на него Азрузагар. – Нашел время и место мне тут показывать, какой ты у нас вернейший из Верных, правильный и до кучи еще и не пьешь. Я тоже не любитель, но мне, честно говоря, вообще плевать, пьешь ты или не пьешь. А вот на то, что он сейчас будет снимать кольчугу у тебя со сломанной руки, мне уже не плевать, и я тебе прямо скажу: это может быть очень больно. Так что лучше глотни этой дряни, на вкус та еще мерзость, но боль немного снимет.

Эарнур, который, несмотря на все попытки отца, Элронда и прочих милых людей и эльфов заставить его наравне с ними нализаться в хлам, никогда не пил ничего крепче воды и чая, послушно выпил большой глоток обжигающего пойла, которое подсунул ему Азрузагар – на вкус оно было чудовищно горьким и почему-то пахло лавандой. Однако гадость все же помогла: измученный пленник почувствовал легкий туман в голове, и на какое-то время невыносимая ноющая и дергающая боль в изувеченной руке хоть немного приутихла. К тому моменту Маэглин наконец закончил свою работу, и то, что не так давно было дорогой и, как казалось Эарнуру, даже прочной кольчугой, теперь лежало на полу бесформенной грудой железа.

– Ну вот, вроде все, – с облегчением вздохнул Маэглин и сунул свой инструмент в карман. – Теперь передохни немного, и будем отсюда выбираться.

Опираясь на здоровую руку, Эарнур попытался сесть – с трудом, но ему это все-таки удалось.

– Спасибо, – проговорил он, тяжело привалившись к стене и полуприкрыв глаза. – Если вы мне поможете, то я, наверное, и сам дойду.

– А вот глупостей не болтай, – ответил Маэглин. – Ты и сесть-то смог только благодаря настойке Азрузагара.

– Мне действительно лучше.

– Это ненадолго, – оборвал его эльф и положил ему руку на лоб. – Прямо ты думаешь, я тут сам не воевал и ничего не знаю, что тут при каких ранах с кем бывает. Жар у тебя сильный, но это всегда так, через несколько дней спадет.

Эарнур хотел было спросить своего нежданного спасителя о том, с кем именно это он воевал, но решил лишний раз не нарываться и никого не провоцировать. Наилучшим выходом сейчас будет принять его помощь, попробовать выбраться из Мордора, а потом попытаться забыть все это, как страшный сон. Хотя такое уже никогда не забудется, да и с таким переломом он теперь наверняка калека на всю жизнь – меч держать уже однозначно не сможет, хорошо, если хоть вообще рука будет как-то двигаться.

В это мгновение на лестнице послышались шаги и голоса, показавшиеся Эарнуру однозначно знакомыми. Пленник вздрогнул, Маэглин и Азрузагар настороженно переглянулись. Кажется, свалить отсюда они уже не успеют. Да и не успели бы.

– Тут нет черного хода? – Эарнур поднял на Маэглина полный ужаса взгляд. – Если есть, уходите оба отсюда, и быстрее, иначе вам Аргор за меня глотки перережет.

– Нам не перережет, в худшем случае поорет малость, – ответил комендант, – хотя теперь я сомневаюсь, что смогу тебе чем-нибудь помочь. В общем, молись Валар, Эру или в кого ты там веришь, потому что до завтрашнего дня ты уже не доживешь. Я бы с удовольствием помог тебе чем мог, если бы никто сюда не пришел, но с Аргором из-за тебя драться не полезу. Во-первых, оно мне не надо, во-вторых, если я его грохну, меня потом Саурон грохнет, а мне пока жить не надоело.

– Я вас понимаю, – глухо ответил Эарнур, отворачиваясь. – Идите.

Дверь распахнулась. Азрузагар схватил Маэглина за руку и крепко стиснул его ладонь в своей, увидев на пороге Аргора и Нендила.

– Что-то сейчас будет...

– Что будет, что будет, – насмешливо ответил комендант. – Понятно, что будет. Вали отсюда, если криков и крови боишься.

Аргор смерил полным ненависти взглядом сначала своего недруга, потом Маэглина с Азрузагаром, видимо, поняв, что здесь происходило.

– Ага, какие мы добрые. Вы, значит, оковы с него сняли, да еще и дали водички. Впрочем, я на вас не в обиде. Я вам за это даже благодарен. По крайней мере, он сейчас будет вполне в состоянии ответить на мои вопросы перед тем, как я отдам его Нендилу, а потом убью.

– Я тебе обещал глаза выколоть, крысеныш? У меня нож с собой, – со злобой прошипел из-за спины Аргора Нендил.

– Подожди, – остановил его Верховный Назгул. – Сначала мне, как я уже говорил, хотелось бы кое-что выяснить у нашего гондорского друга. А потом можешь ему и глаза выколоть. Хотя я предпочел бы выжечь раскаленной кочергой.

– Прекратите, – прерывающимся голосом сказал Азрузагар. – Убейте его сразу.

– Да?! – прокричал Аргор, сжимая кулаки. – Ты мне тогда скажешь, что стало с Оннэле Къоллой?! Ты?!

– Чего? – не понял Маэглин.

Эарнур тем временем успел как следует рассмотреть Верховного Назгула – тот впервые появился перед ним с открытым лицом. Если жители Ангмара в основном были среднего роста, кареглазыми и смугловатыми, то он напоминал скорее нолдо или знатного гондорца – высокий, темноволосый, сероглазый и довольно бледный. В лице его пленнику даже почудилось какое-то сходство с портретами королей древности, которые висели во дворце Минас Тирита.

– Слушай меня внимательно, ты, поганый выродок, – Аргор попытался взять себя в руки. – Ты сломал мою жизнь и уничтожил все, что мне было дорого. Теперь я убью тебя, но перед тем, как я это сделаю, ты скажешь мне, что случилось с Оннэле Къоллой, которую в Ангмаре также знали как Горную Деву.