Текст книги "Наше дело — табак"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21
ЛЬГОТЫ НА СМЕРТЬ

Свет из-под абажура настольной лампы желтым пятном падал на стол. Ушаков поморщился – виски опять болели. Уже поздно – двенадцатый час. Но идти домой не хотелось. А хотелось сидеть здесь, застыть, забыв о времени.

Он открыл ящик, достал папку с материалами по оперативному делу «Сигаретчики». И снова, в который раз, начал раскладывать пасьянс. Слева – подозреваемые. Справа – жертвы. Живые и мертвые… И опять расклад был немножко другим, чем в прошлый раз…

Когда перекочевывали из живых в мертвые одни «карты», Ушаков испытывал сожаление. Когда отправлялись на тот свет другие, он испытывал удовлетворение, поскольку на этом свете подобным мерзавцам не место.

Но с каждой очередной смертью он ощущал дуновение потустороннего холода. Как тогда, выйдя из комы и узнав, что произошло в колонии-поселении в Олянино.

– Зона, – вслух произнес Ушаков, и его негромкий голос в тиши кабинета прозвучал чужим. – Обычная зона.

Да, там, в Олянино, была зона – колония-поселение. Тут, в Полесске, – свободная экономическая зона. И в обоих этих зонах гуляла смерть. В первой она дурманила головы убийц наркотическим опьянением, раствор опия распахнул ей, костлявой, широко ворота в тот дальний поселок. Во второй смерть спускается на крыльях похожего, почти наркотического кайфа – кайфа от огромных шальных денег. Свободная экономическая зона! Молочные реки, кисельные берега. Кажется, воткни здесь палку в асфальт, и она зацветет баксами. Здесь слишком плодородная для баксов земля. Квоты, границы, через которые потоком идет контрабанда, неисчислимые льготы – вот те удобрения, от которых баксы растут, набирают вес и объем. Надо только уметь собирать урожай и кидать его в закрома – на западные счета. И нужно успевать поворачиваться быстрее других, потому что желающих много… Льготные квоты. Льготная растаможка. Льготные цены. Льготная смерть.

Ушаков положил перед собой фотографию Арнольда Колпашина и задумчиво посмотрел на нее. А куда положить ее? К живым? Или к мертвым?

Арнольда продержали в изоляторе временного содержания УВД десять суток. Еще пару раз Ушаков беседовал с ним, но без особого толку. Табачник уперся.

– Неужели вы не понимаете, что я не буду писать явку с повинной? Не буду биться головой о стену и кричать – виноват, люди, судите… Вы не понимаете этого? – Улыбка у Арнольда была какая-то каменная, глаза пустые.

– Почему? – поинтересовался Ушаков.

– А потому, что я уже побывал на том свете. А после этого люди меняются.

Начальник уголовного розыска кивнул. Он отлично знал это по себе.

– И мне ваши угрозы не страшны. А ваши увещевания просто смешны… Мне вообще плевать на вас.

– Так все равно мы тебе все докажем, – вяло давил на него Ушаков, понимая, что все без толку.

– Ничего вы не докажете. Потому что у меня деньги. А у вас ничего, кроме дурного желания меня посадить.

– Не обольщайся. И не с такими деньгами за спиной сажали. Не тебе чета люди были.

– Поглядим.

Вот и поглядели. Через трое суток районный прокурор посчитал, что основания для дальнейшего задержания гражданина Колпашина не усматривается.

– Хотя бы на десять суток продли! – сказал Гринев надзирающему прокурору. – Ты же нас под корень рубишь.

– Валентин Михайлович, а законные основания есть? – спросил строго прокурор, из молодых, любящих поговорить про верховенство закона.

– Есть информация. Мы знаем, что это он.

– Информация где? В деле?

– В оперативном деле.

– А это не считается.

– Понятно. Убийца на воле, а мы в грязи, – произнес язвительно Гринев. – И никому, кроме уголовного розыска, ничего не нужно… Да вы с ними одним миром мазаны.

– Что вы говорите? Я ведь тоже долг выполняю на своем месте, – возмутился прокурор.

– Да на каком ты месте? – не выдержал Гринев. – Ты еще в детсаду был, когда я убийц голыми руками брал! А сейчас вы все умные такие! Щенок!..

Через областного прокурора Ушакову удалось добиться, чтобы Арнольду продлили срок содержания в изоляторе до десяти суток.

Прокуратуру тоже можно было понять. Исполнитель убийств мертв. На заказчика нет ничего, кроме признания умирающего Пробитого, да и то не подшитого к делу. По поручению через Интерпол немцы работают, чтобы вскрыть, куда делись те пять миллионов, но получается это плоховато, тем более вину Колпашинав в этом доказать тяжело. И выходит, что он чист…

Так Арнольд и сказал, когда его выпускали по истечении десяти суток:

– Чист я перед законом.

В нем горело темное ликование. Издевательски смотря на начальника уголовного розыска, к которому его привели на разговор, он осведомился:

– И чья взяла?

– Твоя взяла, – развел руками Ушаков.

– Поймите, я не хитрый. Просто я не виноватый. – В глазах Арнольда была насмешка, ему хотелось поизмываться. – Но все равно, приятно было с вами пообщаться. Вы занимательный человек. Осколок прошлого.

– Да нет, Арнольд. За нами будущее. Это у вас, нуворишей, будущего нет. А здесь Россия. И по-вашему никогда не будет.

– Нашли нувориша, – хмыкнул Арнольд. – Кстати, мои адвокаты заявление в суд написали. Незаконное задержание. И все такое. Так что отвечать придется.

– Ответим, – кивнул Ушаков. – За все ответим. Только ты рано радуешься, Арнольд. Уже весь город знает, куда пять миллионов делись. И кто облапошил всех.

Победная улыбка стала сползать с лица Арнольда.

– Ты считаешь, конечно, что сможешь отбрехаться, доказать, что все это не так, что не ты людей по миру пустил… Только не сможешь. Поскольку я кое-кому представил убедительные доказательства… Так что у тебя будет множество проблем помимо того, чтобы судиться с УВД.

– Это… Это же беспредел… Ты чего… Вот суки, – покачал Арнольд головой. – Вот менты клятые!

– Я бы на твоем месте все-таки задержался еще в тюрьме. Признался бы в каком-нибудь преступлении на выбор. Посидел бы в комфортабельной камере. Тут тебя не достанут.

– Ну, сочтемся когда-нибудь, – произнес Арнольд, с ненавистью глядя на Ушакова.

– Ты знаешь, сколько я этих глупостей слышал… Ну что, поколешься на что-нибудь? Чисто символически – на пару лет лишения свободы.

– Да пошли вы все!

– Ну, тогда скатертью дорога, Арнольд. Тяжело придется – приходи. Мы поможем. Мы обязаны гражданам помогать…

Глава 22
СЕМЕЙНЫЕ СЦЕНЫ

– Это все-таки ты… ты… – Лена всхлипнула. Она сидела на диване в просторной, метров шестидесяти, гостиной – когда делали евроремонт, сломали перегородки между тремя комнатами и теперь здесь можно было устраивать танцы. Помещение было выполнено в пастельных тонах, только ярко-красные диван и кресло били по глазам и сейчас напоминали Лене освежеванные туши.

– Что я? – спросил Арнольд. Он был бледен.

– Ты заказал Глушака… Ты, Арнольд. – Она посмотрела на него с болью, в ее глазах блестели слезы.

– Кто тебе эту дурь внушил? – спросил он жестко.

– Да об этом все говорят.

– Сплетни это, понимаешь! – крикнул он, проваливаясь в глубокое кресло. – Ментам надо было на кого-то повесить это дело. Решили повесить на меня. И теперь они, а не я в полной заднице. У них ничего не получилось!

– Ты же врешь, Арнольд. Ты врешь. – Она зябко обняла свои плечи. Ее трясло.

– Как же вы все остохренели! Ты еще будешь мне мозги полоскать!

– Как же так?.. Что же с вами делается? Вы же друзья были.

– Что? Друзья? – Он засмеялся. – Нет, вы послушайте ее. Друзья!.. Не было у меня друзей. Был самообман, что они есть. Нужно прожить больше трех десятков лет, чтобы понять, кто такие старые друзья. Предатели, завистники. Однажды они начинают относиться к тебе как к лоху, в карман которого неплохо бы лазить, как в собственный. А на все твои возражения отвечают: мы же друзья…

Он ударил себя кулаком по колену:

– Все это чепуха! Глушак был редкий ублюдок, которому самое место на том свете!

– Ты не должен был. Не должен…

– Не должен? Он был кретин. Непроходимый кретин… Бешеный. Я думал, он мне вцепится зубами в глотку, когда налетел тогда в офисе из-за тех двух фур сигарет… Предположим, только предположим, что я заказал его… Ну и что? Он не заслужил этого? Он сто раз заслужил худшего. Понимаешь, худшего.

– Что же вы делаете? – ежась еще сильнее, негромко произнесла Лена.

– Что делаем? Деньги делаем. Понимаешь. Деньги. Из пустоты. Из воздуха. Из ничего. Деньги. Деньги большие . И тут не место для сентиментальных дур!

– Боже мой! – Ей становилось все холоднее, будто все вокруг покрылось коркой льда. Слова его падали на ее душу тяжело, отзываясь почти физической болью.

– Вот что, Лена. Ты с Викой, помнится, собиралась на отдых. Так езжай. И побыстрее…

– Арнольд… – Она подняла на него наполненные страданием глаза.

У нее будто почва уходила из-под ног. Ей казалось, что между ними росла холодная стена. А еще казалось, что это вовсе не тот человек, которого она знала не первый десяток лет, которого любила, которому многое прощала и за которым готова была идти на край света. Или она просто не знала его, или он так изменился…

– Ну что, что ты так смотришь? Осуждаешь, да? Посмотри на себя – воплощенная укоризна… Ты же дура, Лена… Ты дура. Ты хоть сама подумай, чего ты от меня хочешь… Хочешь, чтобы я раскаялся, посыпал голову пеплом? После того, по каким счетам заплачено за все…

Она не ответила, отвела глаза.

– Не бывать этому! Я был прав, – наигранно бодро воскликнул он. – Прав. Во всем.

– Тебя убьют, Арнольд. Они тебя убьют. Тебе не простят…

– Меня убьют? – саркастически осведомился он. – Ты серьезно? Да мне на охрану все скинутся, чтобы волосок с головы не упал. Потому что они считают, будто мне известно, где эти пять миллионов. Так что за свою неприкосновенность я спокоен… А там – выкрутимся… Обязательно выкрутимся, – как заклинание повторял он.

Следующим вечером Лена с Викой улетели в Москву. Переночевав в гостинице «Россия», утром они были в Шереметьево-2.

Началась предполетная суета – очередь перед таможенной зоной, очередь перед линией, за которой начинались будки со строгими пограничницами. А дальше – свободная зона с магазинами «дьюти-фри» – уже и не Россия, и еще не Запад, в здании аэропорта. Там шатались по коридору, нервно расслаблялись на черных мягких сиденьях, приценивались к товарам во множестве магазинчиков, пили кофе и ели бутерброды дети разных народов – китайцы, малайцы, европейцы, коротающие время перед тем, как самолеты поглотят их и разнесут в разные концы земного шара, связывая нитками самые отдаленные точки, уничтожая магию больших расстояний и прозаично сужая для людей Землю до размеров школьного глобуса.

– Амстердам. Рейс 229. Седьмой вход, – прочитала Вика появившуюся на табло надпись. – Направо, подруга.

Здесь уже начала выстраиваться очередь из надутых европейцев, россиян, неустанно с чувством превосходства трепящихся и здесь по сотовым, раздавая какие-то указания.

– Прорвались, – передохнула наконец Вика, когда они прошли через металлическую «кишку», попали в «Боинг» и устроились в своих креслах.

– Пошел на взлет мой самолет, – вспомнила Лена какую-то давно забытую песню.

«Боинг» вздрогнул. Заработали турбины. Самолет вырулил на взлетную полосу, разогнался и устремился в небо.

Скоро он приземлится в аэропорту Амстердам. Потом пересадка на самолет компании «КЛМ» и дальше «Ян Смит» – аэропорт Йоханнесбурга. Вся дорога занимает пятнадцать часов.

Наконец самолет набрал высоту. Погасли таблички «не курить» и «пристегнуть ремни».

– Что такая задумчивая, подруга? – спросила Вика. – Отдыхать, а не работать едем.

– Отдыхать, – усмехнулась Лена.

– Опять ты за свое. – Вика отщелкнула ремень.

– Его убьют, – произнесла Лена, глядя в иллюминатор.

– Арнольда? – Вика покачала головой. – Он выкрутится. Такие всегда выкручиваются, подруга…

– Вик, я любила его всегда. Еще со школы. Понимаешь, любила. А сейчас что-то перегорело. Я не могу…

– Ну ты, гимназистка, и понятиями живешь. Любит – не любит. Ты еще на ромашке погадай… Ерунда все это…

– Его убьют, – повторила она.

Глава 23
БУМЕРАНГ

Для Арнольда настали нелегкие времена. Он лихо доказал свою невиновность следствию. Только вот пострадавшим от его аферы доказать ничего не мог. А учитывая, что люди пострадали крутые, способные решать свои проблемы самыми различными методами, большей частью грубыми и незаконными, Арнольд принял ряд предосторожностей. Теперь он ни на минуту не расставался с четырьмя здоровяками из частного охранного предприятия, по городу передвигался на двух машинах и завидовал Шамилю, отгороженному от мира броней «Мерседеса».

Больше всего Арнольд боялся похищения. Кинут куда-нибудь в подвал и будут гладить паяльной лампой, пока не выбьют все. За свою жизнь боялся меньше – ведь он теперь был носителем номеров банковских счетов, на которые были перекинуты те пять миллионов.

Никто не верил, что Арнольд в одиночку провернул эту аферу. И тем не менее он действовал в одиночку, на свой страх и риск, потому что ни с кем не собирался делиться.

Пять миллионов. Отличный куш. Сладкий кусок пирога.

По выходе из застенков в первый же день он напился. Но, зная, что времени на душевные терзания ему не отпущено, он быстро взял себя в руки. И готов был биться, действовать.

Да, он был готов действовать, изворачиваться, просчитывать варианты. Если надо – лгать, обещать. Он уже прикинул, как будет решать эту проблему – а она вполне решаема. От кого-то придется откупиться, кому-то вернуть деньги с процентами, кому-то наобещать златые горы, кого-то просто послать куда подальше. Потери будут огромные. Придется крутиться, провернуть пару новых афер, достаточно рискованных, которые ему предлагали давно, но он опасался из-за слишком большого риска. Теперь для него риска нет – он уже за гранью…

– Я выкарабкаюсь, – подбодрил Арнольд себя словами, с которыми он выплывал на поверхность в больнице в Германии. Тогда тоже было очень плохо – он никак не мог вернуться к жизни. Сегодня же он был в боевой форме и нужно всего-навсего решить финансовые проблемы…

В то утро он спустился к ждущей его «Тойоте-Лендкрюйзеру» в сопровождении двух дюжих охранников в бронежилетах. Плата этим ребятам значительно превышала принятую – им платили за риск. Они знали, что у врагов клиента серьезные основания желать его погибели, поэтому были насторожены и перестраховывались везде, где только можно. Один бронещитом прикрывал Арнольда от снайперов, другой оглядывался, выискивая киллера с винтовкой. Их суета создавала у сигаретного бизнесмена некоторое ощущение защищенности.

Третий охранник ждал у машины. Он распахнул тяжелую дверцу.

– Ну что, опять на бой, на рынок, – процитировал Арнольд известные стихи.

Тут и плеснуло огнем.

Взорвался целлофановый пакет, оставленный за мусорным баком. Радиолуч активировал взрыватель. Подал сигнал киллер, следивший за всем из соседнего дома.

Бомба была установлена и сделана профессионально. Направленной взрывной волной снесло одного охранника. Он умер, не приходя в сознание. Второй телохранитель, в последний момент что-то почувствовавший и отпрянувший в сторону, остался жив. Арнольд до приезда, «Скорой» не дожил.

…Начальник уголовного розыска с заместителем были на месте происшествия через полчаса.

– Надо же, – покачал головой Гринев. – Допрыгался, умник.

– Разбили свинью-копилку, – произнес Ушаков.

– Выбросили в мусорный бак. Вместе с деньгами, поправил Гринев. – Интересно только, на шиша?

– Наверное, кто-то сильно обиделся за то, что его представили лохом…

– Работа-то качественная. Взрывник работал хороший. Недешевая работа.

– Хорошо, никого из посторонних людей не задело.

– Приговор приведен в исполнение, – усмехнулся Гринев. – Еще один висяк.

– Но раскрывать надо. – Начальник уголовного розыска обернулся и пошел к машине. Он ощущал усталость. Ему нужно немножко выспаться. Отогнать, как назойливых мух, все сомнения. И он будет как новенький – готов к труду и обороне.

Гринев присел на капот «Рено», затянулся сигаретой, протянул пачку Ушакову:

– Закуришь?

– Нет. Бросаю.

– Ха, по идейным соображениям, – хмыкнул Гринев – Будешь бить сигаретчиков по карману, уберегая от них трудовую копейку.

– Здоровье берегу, – сказал Ушаков. – Оно мне еще пригодится. Чтобы гадов душить.

– Правильно. Сволочей надо душить, – кивнул Гринев. – Ну а я затянусь, грешным делом…