Текст книги "Наше дело — табак"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 11
КАРТИНА «НЕ ЖДАЛИ»

– Быдло, – прошептала Ольга, раздраженно разглядывая посетителей бара «Пушкин». Она только что пренебрежительно, двумя острыми словами, которыми рубанула как ножом, отшила прыщавого пацана, решившего с ходу предложиться ей. Тот почему-то думал, что может заинтересовать хоть кого-то на необъятном земном шаре.

Ольга посмотрела на свое отражение в зеркале слева от барной стойки. Нахмурилась, но ненадолго – тут же улыбнулась самодовольно. Может, кому-то она и кажется полноватой, но итальяшки от нее балдели. С первого до последнего дня – все четыре месяца. Млели и покупались, как дешевые лохи.

В Милане она трудилась не за страх, а за совесть, мастерски овладев старым безотказным трюком. Суть его в том, что девушка сидит в баре, бросает томные и многообещающие взоры на мужчин, а те, как мошкара На лампочку, стремятся к ней. Дальше идет разговор типа: «Не нальете даме бокал вина?» Лучше, когда вино дорогое. За одним бокалом обязательно последует другой. Через пару часов бумажник клиента доходит до состояния полной дистрофии, а желание, наоборот, набирает силу, но когда девушку недвусмысленно зовут продолжить оргию, она возмущенно поджимает губки и бросает что-то вроде:

«Вы меня не за ту приняли».

И клиент наконец понимает то, что должен, был понять сразу, – из него просто выманивают деньги.

Несколько лет назад выяснилось, что особым спросом для такой работы пользуются русские девахи. Видимо, во всей Европе сложилось впечатление, что женщины в России сплошь голодные и гудящие.

Фирм в России, предлагавших молодым симпатичным девушкам работу за рубежом, расплодилось в последнее время, как на запущенной кухне тараканов. У всех, как гласили рекламы, «отличная репутация на международном рынке» и именно «здесь не обманывают». В основной массе те девушки, кто устраивался через них на работу, не тешили себя иллюзиями. Они прекрасно понимали, что «концертная деятельность в составе ансамбля народной пляски» означает в лучшем случае стриптиз в прокуренном кабаке для арабов, а скорее всего обычную панель. Работа модели если и приведет их к зрачку видеокамеры, то только на съемках порнографических фильмов или полицейских репортажей. И все равно девчонок, желающих променять скуку, серость будней провинциальных российских городков, постепенно забывающих, что такое электричество и горячие батареи, на огни Парижа или Афин, находилось достаточно. И их меньше всего волновало, что за все придется расплачиваться своим девичьим телом. Пуританская мораль приказала долго жить. «Не краду же, не убиваю, а кому отдаваться – мое дело», – эти слова можно услышать от каждой второй «ночной бабочки».

Шанс крупно погореть на таких зарубежных вояжах весьма велик. Самых конченых шлюх фирмы по обеспечению работой за рубежом отправляют куда-нибудь и Турцию, где те становятся рабынями – сутенеры у них забирают паспорта и деньги выделяют только на сигареты. Впрочем, в такое рабство можно попасть в какой угодно европейской стране. Поэтому, если не хочешь лишних проблем, сперва получше разузнай, куда ехать и через кого наниматься. Ольга это знала, и ее ни разу не нагрели. Она даже умудрялась держаться в условиях контракта – то есть заниматься именно зазыванием клиентов и уменьшением веса их кошельков, а не банальной проституцией. Правда, в последнюю поездку пару раз пришлось переспать с особенно любвеобильным хозяином бара, но, обладая сметкой и хваткой, внакладе она не осталась. Еще нескольким клиентам бара удалось уговорить ее на встречу после работы – тоже к ее выгоде.

В Италии Ольга наслаждалась жизнью. Ей нравилось проводить вечера в сигаретном дыму баров, под приятную музыку, сидеть на высоком стуле с одной ножкой, зная, что мужчины пожирают глазами ее ноги, которые едва прикрывает мини-юбка. Нравилось цедить настоящий, а не польский самопальный мартини и замысловатые, необычные на вкус коктейли. Она самой природой была создана для кабацкой жизни. И ее такое времяпровождение нисколько не утомляло.

Ольге казалось странным, что какие-то умники катаются в Италию глазеть на готические соборы и старинные палаццо. Ее вся эта каменная рухлядь нисколько не воодушевляла. Другое дело ночная, беззаботная, легкая, как хорошее вино, жизнь. Когда неторопливо цедишь «кьянти» и на плохом итальянском забалтываешь мужчин, делаешь многообещающие намеки, а потом одним щелчком вышибаешь их к чертям, как насекомое, случайно севшее на рукав кофты. Это упоительное ощущение. Тем более когда знаешь, что можешь включать «динамо» абсолютно безнаказанно. Это тебе не Россия, где за «динамо» можно без долгих разговоров получить по накрашенному лицу от какого-нибудь подвыпившего толстошеего болвана с золотыми перстнями – и не глянет, что перед ним представительница слабого пола. Итальяшки хоть и горластые, но не агрессивные. И там всегда за твоей спиной маячит вышибала, а если его не хватит, то и полицейский…

Вообще, итальянские мужчины Ольге не нравились. Похоже, это всеобщее вырождение мужчин на свете – что на русских без слез не глянешь, что на европейцев. Только один Кавказ остался, но те воспринимают женщину как свою частную собственность. Хотя мысль выскочить в Италии замуж посещала ее все чаще, но хватать первого попавшегося туземца ей не хотелось. Если уж брать, так что-то стоящее. В смысле денег, конечно. Других достоинств в макаронниках не сыщешь… Где же найдешь второго такого, как Пробитый…

Вспомнив о нем, она даже слегка вздрогнула, тряхнула плечами. Ее охватила сложная гамма чувств – от засевшего в печенках страха до мазохистского желания быть его покорной рабыней. Хуже всего, что за человека он ее особенно не держал. Но она ему все готова была простить. От него веяло яростной мужской силой. И ему хотелось отдаваться так, чтобы он то ли брал тебя, то ли просто насиловал, а не интеллигентно, как большинство недоделанных особей мужского пола, спрашивал: а разреши-ка это… Но все-таки он был большой сволочью. И его физиономия расклеена на стендах «Их рызыскивает милиция». Неудивительно. С таким зарядом агрессии и с таким его подходом к жизни и людям не могло кончиться иначе. Но это еще сильнее возбуждало ее. Все-таки мужчина, который может, не задумываясь, грохнуть хоть обычного человека, хоть мента, притягивает жутко, мысли о нем отзываются сладкой дрожью. Такому не надо доказывать, что он именно мужчина, а не амеба в штанах.

– Скоро обратно? – спросил бармен, протягивая Ольге очередной коктейль.

– Куда? – покосилась она на него.

– Ты же в Италии была, Оль.

– Скоро. Долго в этом дерьме не протяну.

Стоило ей возвратиться в Полесск из своих вояжей, буквально через три дня ее начинало тянуть обратно. Ее раздражало все вокруг – неухоженные дороги с разбитым асфальтом, некрашеные, все в потеках девятиэтажки, влажная, моросящая погода, вечно измотанные, осточертевшие лица соотечественников. И ее тянуло обратно как магнитом. Конечно, кабаков и в Полесске было полно, но разве это такие кабаки! Разве в них такая музыка! Разве здесь такой воздух!..

– Чао, – вяло помахала она рукой бармену.

– Гуд бай, бэби, – обменялись они импортными словами…

Когда она вернулась домой, было каких-то одиннадцать вечера. Детское время. В Милане только сейчас и начинается настоящая жизнь. Но голова у нее была чугунная. Страшно хотелось спать. И на душе как-то муторно.

Свернувшись калачиком на диване, она прикрыла глаза и тут же провалилась в сон…

Она проснулась бы по привычке где-нибудь в час ночи, чтобы раздеться и постелить постель – так она всегда делала, когда уматывалась до предела. Но ее выбил из дремоты резкий телефонный звонок.

– И кому не спится? – прошептала она, не открывая глаз, на ощупь ища на полу рядом с диваном радиотелефон. Наконец она нащупала трубку, но уронила ее на палас.

Телефон все звонил. Она нажала кнопку и услышала грубый голос:

– Дрыхнешь?

Тут сон как рукой сняло. Сердце екнуло в груди и застучало молотом. Дрожь ледяной волной прокатилась по телу.

– Ты, – только и нашлась сказать она.

– Я, я.

– А…

– Меньше трепись – больше слушай. Сейчас идешь в телефонную будку и звонишь на мою трубу.

– Но…

– Ольга, я все сказал…

Когда она клала трубку на аппарат, та отбила барабанную дробь. Руки у Ольги тряслись. Она поняла, что совершенно не хочет видеть Пробитого. От одной мысли о том, что он потребует помощи в своих, теперь уже мокрых делах становилось зябко…

– Вот свинья! – в отчаянии воскликнула она. Ей захотелось плюнуть на все и послать Пробитого к чертовой матери. Не звонить, не говорить с ним. Пусть сам разбирается со своими проблемами. Он ее за человека не считает, а она должна бежать по первому его зову!

– Черта с два, – прошипела она, но, полежав несколько секунд, встала и натянула туфли.

Конечно, она пойдет. И позвонит ему. И сделает все, что он попросит. Ведь она просто боится его. До пустоты в груди боится. До холода в животе. Боится, потому что знает, что он не прощает никогда ничего.

Где же этот номер его сотового? Она вытряхнула из сумки какие-то визитки, синюю растрепавшуюся записную книжку с выпадающими листами. На одном из листов и был записан его мелким аккуратным почерком номер сотового телефона. Так, еще нужен жетончик… Отлично, завалялась парочка…

– Хорошо, скотина грубая. Будь по-твоему, – со злостью произнесла она.

Глава 12
МЕСТО ВСТРЕЧИ

Сон был сладкий. И спать Ушакову предстояло еще минимум часов шесть. Он заслужил этот сон. Ведь вчера ему выспаться не удалось. В первом часу ночи его подняли по тревоге. Дежурный сообщил, что в Кумаринском районе обстреляна милицейская машина. И развлечений хватило на всю ночь.

Их было четверо – трое семнадцати-восемнадцатилетних пацанов и одна их ровесница. Чего они обожрались – то ли таблеток, то ли наркотиков, то ли дешево и доступно нанюхались бензина, но крышу у них снесло напрочь. Они раздобыли старое ружье и вечерочком устроили культпоход за тридцать километров – в дачный поселок Боровск. Чем он им приглянулся – неизвестно. Первым получил из ружья в грудь пожилой мужчина, который то ли косо посмотрел на них, то ли сказал что не так. Он заслонился рукой. Его спасло, что заряд в патроне от старости был ослабленным. Он упал, обливаясь кровью, а несовершеннолетки, счастливо хохоча – прикол вышел ломовой, – двинули дальше. Следующий заряд схлопотал их сверстник, который не прореагировал на их вопль:

– Иди сюда, падла!

Когда он лежал и корчился от боли, заработав заряд дроби в ногу, компании стало совсем весело.

По милицейской машине влупили дробью просто от того, что она милицейская. Пока синий «уазик» со скрипом тормозил и ошалевшие милиционеры передергивали затворы автоматов, компашка рванула, как на крыльях, в сторону соседнего поселка Румянцевский.

Дежурный по области без промедления задействовал все имевшиеся в наличии силы – ОМОН, СОБР, местную милицию. Район был блокирован, но весельчаки как сквозь землю провалились…

Ушаков был в группе с собровцами, на которую вышли четверо к утру немного осоловевших, подрастерявших былой задор, но довольных собой и своим занимательным досугом юных погромщиков. Они поняли, что их засекли. После предупредительной автоматной очереди вверх двое парней тут же послушно упали на землю, один из них прикрыл голову руками, здраво рассудив, что сейчас его будут бить за все. Девчонка и пацан с ружьем бросились к лесу. Юная особа споткнулась. Когда ее догнали, она брыкалась, визжала как резаная, плевалась, пыталась укусить собровца. Получив по голове, отключилась. Пацан оказался куда шустрее. Он обернулся, выстрелил в сотрудников милиции и продолжил свой отчаянный бег. Собровский снайпер лепил пулю за пулей, они врезались в сантиметрах перед беглецом в землю, поднимая фонтанчики, но отморозок не обращал на них никакого внимания, с визгом мчался вперед. Когда его настигли, он взял за ствол ружье, в глазах его была пустота, лицо искажала ненависть.

Матерясь, визжа, он начал отмахиваться ружьем. Точнее, взмахнул один раз. Потом собровец резко сблизился с ним, вырвал ружье, как игрушку из рук, и дал в лоб так, что отморозок грохнулся без сознания. А потом боец без особого усилия взвалил его на плечо, понес к остановившемуся рядом «жигулю», открыл багажник и бросил тело туда, не слишком заботясь, сколько будет переломов.

К утру в отделении все четверо – низкорослые, какие-то замызганные, прыщавые, с окорябанными красными руками, вонючие, с напрочь вышибленными дихлофосом и «винтом» мозгами, кое-как пришли в себя и начали что-то понимать. Тот, что отмахивался ружьем и стрелял в людей, на допросе просто обгадился и ныл что-то жалкое и пошлое вроде: «Дяденьки, я больше не буду». Ушаков смотрел на них с подступающей тошнотой. Это были не люди, а какая-то плесень, ходячая беда. На руинах великой страны все больше вырастало вот таких ядовитых бледных поганок.

Так что вчера Ушаков лишь на полчаса отключился в кабинете начальника Кумаринского РОВД, а потом закрутился, как обычно, в делах. Эту ночь он решил посвятить тому, для чего она и создана, – сну…

Когда над ухом зазвонил телефон, он сразу понял, что выспаться опять не удастся. Аппарат звонил настойчиво и переливчато. Ох, как не хотелось брать трубку… А надо.

– Ушаков слушает…

Звонил старший опер-"убойник".

– Извините, Лев Васильевич, что бужу…

– Чего уж там… Если Шамиля грохнули, я тебе даже спасибо скажу.

– Не грохнули… Клиент вышел на связь.

– С Иностранкой? – Сон слетел с начальника уголовного розыска.

– С ней, родимой. Звонил с сотового телефона. Номер высветился.

– О чем говорили?

– Он велел ей прозвонить с автомата.

– Осторожничает, гаденыш… Что дальше?

– Она тут же побежала звонить.

– Где она сейчас?

– Вернулась домой. Ребята видели, что в квартире зажегся свет, потом погас.

– Что думаешь?

– Что он забил ей встречу. Вряд ли звонил из праздного интереса.

– Забил. – Ушаков собрался, пытаясь включиться в работу, что было нелегко сразу после такого сладкого сна. – Может, что-то она должна передать ему.

– Что?

– Что угодно. Оружие. Деньги… Ты где сейчас?

– На работе.

– Обзвони ребят. Чтобы были готовы в любой момент рвануть с места.

– Вряд ли Иностранка раньше утра поедет куда-то. Она сейчас дрыхнет без задних ног.

– Мы не знаем… Малейшее изменение обстановки – держи меня в курсе, – велел Ушаков. – Я созвонюсь с СОБРом, чтобы держали группу в готовности.

Ушаков дал отбой и тут же прозвонил дежурному по СОБРу.

– Работенка, может, твоим ребятам будет, – сообщил он.

– Как вчера? – хмыкнул дежурный.

– Повеселее.

Повесив трубку, Ушаков подумал, что теперь главная его задача – заснуть. И задача эта не из легких. Внутри все клокотало – хотелось в дело. Жгла мысль – Пробитый объявился. И скорее всего удастся его взять. А потом… А потом откроются перспективы. И можно будет тряхануть шушеру табачников так, чтобы вспомнили, кто они есть на самом деле.

Начальник уголовного розыска больше так и не смог заснуть. Напала бессонница и разболелась голова. И грудь сжимало, сердце билось напористее и чаще. Когда стало рассветать, он встал, отправился на кухню. Закурил.

Получив три дня назад у Корейца схему связей Пробитого, Ушаков и Гринев заперлись в кабинете, чтобы никто не беспокоил, и начали ее изучать. У начальника уголовного розыска глаз сразу уперся в квадратик «Ольга Валеева». И внутри что-то екнуло.

– Она только что приехала из Италии, – сразу сказал он Гриневу. – Своих знакомых Пробитый кого мог использовал. К ним у него хода нет. А о том, что он знаком с Ольгой, почти никто не знает. Связь незасвеченная. Кореец о ней прознал, когда его ребята приглядывали за Пробитым в рамках планового обеспечения собственной безопасности банды.

– Да уж, – улыбнулся Гринев. – У Корейца целая служба собственной безопасности. Кстати, не чета нашей…

– Если Пробитый не афишировал эту связь, значит, держал ее на всякий случай. На какой? Возможно, в качестве содержательницы убежища для беглого каторжника.

– Или в качестве заведующей складом необходимых на крайняк вещей, – развил мысль Гринев.

Начальник уголовного розыска до последнего момента боялся, что Пробитый сорвался из области. Но его ночной звонок подруге с сотового телефона развеял эти опасения.

В восемь Ушаков был на работе. И выслушал доклад, что ночью Иностранка из дома не выходила.

– А сейчас? – спросил Ушаков оперативника.

– Спит.

– Сегодня она встретится с ним. Точно встретится. – Ушаков испытывал все возрастающее волнение, пьянящее чувство близости развязки. Не зря сыщиков сравнивают с гончими собаками. Гончая, настигая жертву, наверное, чувствует нечто похожее. – Нарисуется наш кровничек.

– Будем надеяться, – сказал опер.

– Так, ее вести надо очень осторожно. Эта задача не для одной бригады наружки.

В полдевятого Ушаков доложил обстановку генералу, добился, чтобы сотрудников службы наружного наблюдения сняли с других направлений и все силы подключили к работе с объектом Иностранка.

– Пробитый – сволочь ушлая и хитрая, – сказал Гринев, когда с Ушаковым и еще троими сотрудниками собрались в «штабе» – просторном, с двумя работающими компьютерами кабинете отдела по тяжким преступлениям. – Засечет, что за его красоткой ноги ходят, – ищи ветра в поле.

– Кроме того, – добавил Ушаков, – он большой мастер на разные сюрпризы. Спокойно может изменить внешность. Или выкинуть еще какой номер… Но нам надо его сегодня взять. Во что бы то ни стало.

Сотрудники наружки, обложившие со всех сторон дом номер пятьдесят четыре по Профсоюзному проспекту, скучали до двух часов дня. За это время Ольга один раз позвонила своей подруге и спросила, где какой-то Владик. Узнав, что тот в Москве, повесила трубку.

Выползла она из своего дома без четверти три.

– Объект вышел из подъезда, – слушал Ушаков радиопереговоры.

– Началось. Поехали, – кивнул он Гриневу. На улице Доватора они пересеклись со старшим бригады наружки.

– Ноль-второй, прими балласт, – велел Ушаков по рации.

Неприметные зеленые «Жигули» службы наружного наблюдения, в которых находились двое сотрудников, прижались к обочине. Начальник уголовного розыска пересел в них, устроился на заднем сиденье.

– Собры в готовности. Наши обложили ее так, что не вздохнет, – проинформировал бригадир.

– Главное, чтобы твои орлы летали высоко, – сказал Ушаков. – И их не срисовали.

– Тут нас учить не надо.

– Я не учу. Я просто прошу.

– Все будет в порядке, Лев Васильевич.

– Что у нее в руках?

– Ничего. Просто женская сумочка.

– Если передачка нашему клиенту, то в ней ничего объемного, – задумчиво произнес Ушаков, откинувшись на заднем сиденье сорвавшихся резко с места «Жигулей».

– Что она ему может нести в сумке?

– Деньги. Документы. Билеты «МММ», – усмехнулся начальник уголовного розыска. – Наган. Что угодно.

– Говорит Третий, – донеслось из динамика автомобильной рации. – Объект пересек улицу Разина… Кажется, ловит машину…

Ольга поймала такси – желтый «Мерседес». Распахнула дверцу. Заспорила с водителем, потом села на заднее сиденье. И машина устремилась вперед, огибая забор сборочного автомобильного заводика, введенного в строй три года назад на базе военного предприятия, сметенного перестройкой.

– Только бы за город не двинула, – заволновался бригадир.

По радиосвязи приходили все новые сообщения. Объект передавался от одного экипажа к другому. Чтобы при таком сопровождении засечь наблюдение, нужно обладать исключительной наблюдательностью.

– Не проверяется? – спросил бригадир, сжимая микрофон рации.

– Не похоже, – послышался голос Четвертого. – Четвертый – Пятому. Принимай объект на Садовой…

– Вижу вас… Принял…

Желтое такси двигалось, пробираясь сквозь заторы, к северной окраине Полесска.

– Точно, за город двинула, черти дери! – хлопнул в ладони бригадир. – Зараза!

– В Кумарино двинет, – предположил Ушаков.

– Или в Северный. – Бригадир открыл бардачок, вынул распечатанную пачку с леденцами, которые сосал, бросив курить, вытряхнул одну конфетку на ладонь и с размаху кинул в рот.

– Хуже, если в чистом поле встречу назначат, – сказал начальник уголовного розыска… Так все и получилось…

– Такси остановилось, – послышалось сообщение. – Она выходит из машины… Что делать?

– Пятый, мимо проходи, – приказал бригадир. – Четвертый, притормози и пешочком – на расстояние видимости…

– Принято…

Машина Четвертого притормозила на приличном расстоянии от объекта. Дальше оперативники двинули пешком. У них была оптика, так что рассматривать Иностранку они могли с большого расстояния.

– Вон она, – сообщил Четвертый.

– Что там? – поинтересовался бригадир.

– Ждет… Так, клиент появился.

– Он?

– Не знаю. Не разберу. Мужик здоровый…

– Она что?

– Пакет ему передает… Он берет… Что делать будем?

– Пускаем «тяжелых»? – обернулся к Ушакову бригадир.

– Подожди…