Текст книги "Младший вовсе был дурак (СИ)"

Автор книги: Илья Одинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– А я так, мимо проходил.

– Понятно. Попаданец. Ничего, скоро тебя обратно отправят. Память подчистят, во избежание разглашения, и будешь дальше под нашим руководством миры спасать.

– Я не попаданец, точнее, попаданец, но, надеюсь, память мне чистить никто не будет.

– Попаданцам обязательно завесу ставят, – пожал плечами гоблин и вновь залез пальцем в нос. – Сегодня вот двоих отправили: парня и девчонку. Ох, и красивая же, но стерва. Представляешь, прыщом меня обозвала! Это из-за бородавки что ли?

Я качнул головой.

– Ее, случайно, не Грэттой зовут?

– Ага. Грэттой. Ее, кажись, в Черную Мирну забросили. У нее там миссия. А пацана в Ленорию, на дракона охотиться.

Я кивнул. Все правильно. Попаданцам ни к чему знать о существовании Бюро, у них своя работа, они избранные, им миры спасать надо. И неважно, что они будут помнить не то, что нужно. Убить дракона под чутким руководством специалистов из Отдела сопровождения, пользуясь незримой помощью ребят из отделов квестов, коммуникаций и снабжения и продовольствия, совсем не то, что воевать по-настоящему и по-настоящему спасти мир. Все миры.

Надеюсь, мне память не сотрут.

– Очнулся!

В лазарет вошла Ленка. Одета она была в короткие сапожки, обтягивающие ноги черные штаны и розовый топ с жемчужными пуговками. Тонкие золотые цепочки обвивали шею, спускаясь в ложбинку между грудей, туда, куда взгляду мешала проникнуть одежда. На поясе ее была закреплена небольшая кожаная сумочка. Как и полагается девчонкам, Лаврентьева предусмотрительно взяла с собой пакет.

– Надеюсь, у тебя там бананы и апельсины, – произнес я. – Больным полагается доза витаминов.

– Увы, – Лаврентьева опустилась на соседнюю кровать и вытащила из пакета фиолетовые штаны. – Бананы здесь не выращивают, а апельсины не для тебя.

Девушка выудила из пакета два больших фрукта и бросила их гоблину. Эдик поймал апельсины и с кожурой засунул один в рот.

– Шпасибо, – прочавкал он. – Обожаю апелшины.

– Для тебя у меня тоже сюрприз, – Лаврентьева достала из пакета бардовые бархатные штаны, молочно-белую рубашку и туфли.

– Спасибо. Все по последней моде. Снова рюшечки и оборочки.

– И большой бант на рубахе. И ботинки с пряжками.

– Сойдет за неимением лучшего.

– Да ладно, Сережка. Признайся, тебе нравится здешняя одежда.

– Еще чего! – фыркнул я. – Лучшая одежда, это футболка и джинсы. А лучшая обувь – кроссовки. И никакие ваши пряжки рядом не стояли.

– Ну—ну, – Ленка улыбнулась и тут же помрачнела.

– Плохие новости?

– Грустные. Энис умерла. Не выдержала перемещения в Бюро. Тьма высосала из нее псевдожизнь, вчера с ней попрощались. Равно как и с остальными погибшими.

Мы помолчали. Даже гоблин на минуту перестал чавкать. А потом Лаврентьева вздохнула.

– Займемся тобой. Ла—Лот разрешил тебя выписать. Ты здоров и можешь возвращаться домой. Если не передумал.

Я посмотрел на Лаврентьеву, и на мгновение подумал: а что, может, и правда остаться?

Но лишь на мгновение.

Я кивнул и попросил:

– Прежде чем переместиться, мне нужно кое-что сделать. Поможешь?

– Конечно.

– Тогда отвернись.

Лаврентьева выполнила мою просьбу, и я оделся.

– Выглядишь франтом, – похвалил Эдик. – До встречи! Еще увидимся!

– Вряд ли, – я качнул головой. – Прощай.

У меня впереди последнее приключение, и перед возвращением домой я намеревался оторваться по полной.

Глава 35

Заслужил

Мы вышли из лазарета. Моя память еще хранила жуткую картину минувшей битвы: трупы врагов, тела сражавшихся за мир ребят, кровавые лужи и горстки пепла, оставшиеся от Принцев. Сейчас коридоры замка были пусты и тщательно вымыты, но мне все равно казалось, будто иду я не по гладким каменным плитам, а по телам погибших.

– Камни хранят память о крови тысячелетиями, – негромко, будто боясь потревожить призраков, произнесла Ленка. – Люциус наложит заклинание отрицания, но не сейчас. Сейчас в Бюро траур.

Мы молча прошли к залу совещаний, и я сразу увидел единственный не горевший факел.

– Он там.

– Кто “он”?

– Артефакт. “Дар жизни”. Помнишь, я спрашивал, может ли он оживить Акулину Гавриловну?

– Так ты его достал?! Но где?

– У Рэммиса, вампира, который преследовал меня в Гальдиве. Тьма все-таки отдала ему обещанное. Наверное потому, что собиралась уничтожить миры, и вампир мог пригодиться ей в борьбе за третью часть Камня преткновения.

Я подошел к факелу, снял его со стены и вытащил из углубления, где когда-то пылал негасимый огонь, хрустальное яблоко. Розовая жилка по-прежнему пульсировала в центре, отражаясь от многочисленных граней, отчего артефакт походил на живую елочную игрушку.

– Где Иван? – спросил я.

– В столовой. Завтракает. А что?

– Как думаешь, его отпустят с нами?

– “С нами” это куда?

– Блин, Ленка, неужели ты не поняла? В Малом Моле трагедия! Наследник престола превратился в оборотня и сбежал в лес, его заместитель, второй сын его величества Радомира Семнадцатого, женился и уехал править соседним королевством, а младший, которого и так все принимали за дурачка, сбежал из тюрьмы. Ну, это они так считают, на самом—то деле он там и не сидел.

– Ты хочешь…

– Да! Переместиться в Семеновские леса, найти Александра и вернуть ему человеческий облик. Пусть идет во дворец, утешает старика—отца и на трон садится. Да и про младшенького стоит историю сочинить, чтобы не искали. Или, на крайний случай, память завесой закрыть. Пусть думают, будто у короля было только два ребенка.

– Ивана никуда из Бюро не выпустят, – качнула головой Ленка. – Опасно. С коррекцией памяти тоже ничего не выйдет. Целому королевству придется завесы ставить, а вот труп мы подбросить можем.

– Чей труп? Ивана? Только без трупов! – возмутился я. – Незачем людей расстраивать, у них и так в последнее время сплошные неприятности.

– Тогда клон, – предложила Лаврентьева. – Дадим минимум памяти и научим подпитываться магией. Все ведь считают Ивана глупым? Вот и получат то, что хотят. Пошли, сделаем все, как надо.

Королевич действительно завтракал в столовой. Он в одиночестве сидел за столом, рассчитанным на шестерых, и за обе щеки уплетал жареную утку, поливая ее зеленым соусом, загребал ложкой рассыпчатый рис с петрушкой и запивал все это клюквенным компотом.

– Приятного аппетита. Мы можем присоединиться? – спросила Ленка.

– Угу. – Иван указал глазами на свободные стулья. – Берите ложки. Кормят тут у вас отменно.

– Спасибо, мы по делу.

– Где находятся Семеновские леса? – спросил я. – Нам нужно точное местоположение.

– А еще нам нужна твоя память.

Его высочество закашлялся, подавившись уткой, и мне пришлось дважды ударить его по спине.

– А чего вы в лесу забыли?

– Брата твоего выручить хотим, – я показал Ивану хрустальное яблоко. – Это “Дар жизни”.

– Правда?! – обрадовался королевич. – Так это же здорово! Превратите Сашку обратно в человека, пусть страной управляет! Пошли к порталу.

– Не спеши, – осадила Ивана Лаврентьева. – Ты, если не забыл, под охраной, и никакой портал тебя никуда не выпустит, так что если хочешь помочь, давай руку.

Девушка расстегнула кожаную сумку на поясе и извлекла из нее крошечную пластмассовую баночку.

– Ка—порошок, – пояснила она. – Будем делать клона.

Ленка открыла баночку и высыпала немного золотого порошка на тыльную сторону ладони королевича.

– Думай о приятном, – посоветовала девушка.

Королевич зажмурился, а я наоборот старался даже не моргать, чтобы не пропустить момент появления клона. Мой третий брат—близнец материализовался в воздухе в метре от оригинала и отличался от нас с Иваном только одеждой: синими туфлями, синими лосинами и синей рубашкой с широкими рукавами.

– Переодеть, – критически осмотрел я клон его высочества. – Его ведь нужно в тюрьму посадить, откуда мы с тобой, Лен, благополучно сбежали, поэтому нужна одежда, в которой я был в то время. Наверное, она до сих пор в моей комнате.

– Принеси, – попросила Лаврентьева.

Привычными коридорами я направился к себе. На вахте, за столом дежурного, где всегда сидела Акулина Гавриловна, было пусто. Я почти бегом преодолел расстояние от вахты до комнаты и рывком распахнул дверь.

Будем надеяться, старая одежда осталась в комоде, и ее не забрали, чтобы постирать или выбросить. Я потянул дверцу на себя и с облегчением выдохнул. Серо-синие полосатые лосины на месте, камзол тоже, а туфли… На нижней полке выстроились в ряд два десятка пар почти одинаковой обуви. Я совершенно забыл, какие башмаки были на мне, когда попал в темницу. Впрочем, без разницы, на туфли клона внимания не обратят. Когда во дворец вернется Александр, все так обрадуются, что никто не вспомнит о таких мелочах, как туфли на младшем высочестве. С королевича снимут все обвинения, назло Изабелле, и выпустят из тюрьмы.

– Прокалываются обычно именно на мелочах, – раздался за спиной ехидный голос Цимлянского.

Я обернулся, ожидая, что на голову опрокинется ведро с водой, в лицо полетят искры или еще что похуже. Призрак висел в позе лотоса на привычном уже месте – над кроватью.

– Бери те, что с голубыми бантами, – посоветовал дух, – точно помню, ты был именно в них.

– Как ты здесь очутился? Зачем пришел? Подслушивал наши разговоры?

– Почему же сразу «подслушивал», просто пролетал мимо.

– Ну конечно.

Я представил, как голова Цимлянского высовывается из под пола под столом, за которым завтракал Иван. Вполне в духе призрака.

– Голубые бери! Зуб даю, ты был в них.

Я улыбнулся. В левой руке я все еще сжимал хрустальное яблоко с розовой жилкой внутри.

– Не разбрасывайся зубами, – посоветовал я, приближаясь к кровати. – Есть будет нечем.

Цимлянский засмеялся шутке и вытер несуществующую слезу.

– Уморил!

– Один зуб ты уже проспорил, на очереди второй, – предупредил я.

– Кому проспорил? Лаврентьевой? Ладно, признаю, ваш любимец Лас повел себя благородно и даже скажу героически, когда спас Ленку от черной кошки, но он все равно идиот.

– На таких идиотах земля держится, – парировал я. – Отдашь зуб?

– Неа. Даже если бы мог, не отдал.

– Зря. Бить буду аккуратно, но сильно, – предупредил я и бросил в Цимлянского “Дар жизни”.

Не знаю, как действует этот артефакт, но надеялся, что никакие особые ритуалы не нужны.

Призрак на мою выходку не отреагировал – отучился за триста лет, привык, что предметы просто пролетают сквозь него. Однако на сей раз вышло по-моему. Хрустальное яблоко врезалось в духа, и то же мгновение тот превратился в человека: обрел краски, плоть и вес и со всего маху шлепнулся на кровать. Я бросил одежду, прыгнул к Цимлянскому и прижал его к матрасу.

– Это тебе за ведро воды, за бездну, в которую я думал, что падаю в колонном зале, за насмешки и подслушивание!

Я замахнулся и ударил бывшего призрака в челюсть.

Мужчина замычал и растерянно захлопал глазами, не понимая, что происходит.

– Зуб давай, – потребовал я и легонько стукнул мужчину по щеке. – Эй, очнись уже!

Бывший призрак оттолкнул меня и спустил ноги на пол.

– Твиста лет не ходил. Тьфу, – он выплюнул зуб и неожиданно расхохотался. – Единственный в миве шепелявый пвизвак!

На месте одного из верхних резцов Цимлянского чернела дыра. Мужчина смеялся и щупал себя, не в силах поверить в чудесное превращение.

Я забрал у мужчины зуб и хрустальное яблоко и неожиданно почувствовал себя виноватым.

– Извини. Я не знаю, хочешь ли ты снова быть смертным.

– Что за вопвос! Конечно хочу! Ты одолжишь мне автефакт для завевшения витуала?

– Нужен какой—то ритуал?

– Само собой! Так он будет действовать полчаса, потом я снова стану духом.

– Одолжу. Но сначала нужно вернуть к жизни еще одного нечеловека.

– Да, да, обовотень, помню! – Цимлянский поднялся с кровати и сделал неуверенный шаг. – Ходить вазучился! – радостно сообщил он. – Пойду покажусь нашим! И позавтвакаю! Твиста лет ничего не ел! Счастливо оставаться!

– Не забудь про одежду, – посоветовал я, так как на бывшем призраке были только панталоны. – И не пытайся пройти сквозь стену.

– Не учи ученого! – хохотнул Цимлянский и, споткнувшись на ровном месте, едва не растянулся на полу.

Когда дверь за бывшим призраком закрылась, я подобрал штаны и рубаху, которые выбрал для Ивана и осмотрелся. Скорее всего, я больше не вернусь в эту комнату. Пожалуй, я буду скучать по этим стенам, хоть и пришлось ночевать здесь всего несколько раз. И вообще я буду скучать по всему: по замку с его холодными коридорами и негасимыми факелами, по людям и нелюдям, работающим в Бюро, по перемещениям и приключениям, да даже по Цимлянскому, который теперь наверняка напугает половину замка своим видом.

Я вышел из комнаты и отправился к Лаврентьевой. Прежде чем вернуться домой, предстояло завершить начатое: вернуть мир в Малый Мол, в королевство, откуда все началось.

В столовой меня ждали. Но не только взволнованная Ленка и обрадованное скорым возвращением старшего брата к нормальной жизни его высочество, но и сам начальник Отдела устранения последствий, а также Сорк, Элоиза, Морфеус, Ондулайнен, Ла—Лот и еще десяток людей и не людей.

– Ты же знаешь, – укоризненно произнес демон, – Бюро фиксирует все заклинания, в том числе использование Ка—порошка и артефактов.

– Я объясню, – сказал я и сжал в кулаке зуб Цимлянского.

– “Дар жизни”, – потребовал Люциус и протянул ладонь.

– А как же Александр?

– С ним разберутся сотрудники Бюро. Прежде чем перемещаться, нужно продумать план операции, проложить запасные порталы и создать нормального клона, который будет уверен, что он – единственный Иван, а не один из… трех.

Да, об этом мы как-то не подумали. Я вложил в ладонь демона хрустальное яблоко и вздохнул. Жаль, но прогулка в Малый Мол отменяется.

– Теперь о приятном, – улыбнулся Люциус и откашлялся. – От лица всего Бюро позволь выразить тебе признательность. Имея выбор: жить или умереть, отдав жизнь за жизни других, ты выбрал то, что выбрал бы настоящий герой. Пожертвовал собой, чтобы дать нам шанс защититься, благодаря твоему перемещению в стан врага, мы подготовились к нападению и сумели сохранить то, без чего мир уже перестал бы существовать. Благодаря твоей самоотверженности и храбрости, Тьма лишилась важнейшего преимущества, а также причин для дальнейшей борьбы с Бюро. Конечно, это еще не конец, мы всегда будем находиться в состоянии войны, но прямые стычки закончены. Учитывая ту роль, которую ты сыграл, согласившись переместиться… а к черту официоз.

Демон сграбастал меня в объятья.

– Молодец, парень, – сказал он и хлопнул меня по спине. – От всего Бюро тебе огромное спасибо. От всех миров. Объявляем благодарность.

Собравшиеся зааплодировали, а я попытался высвободиться, потому что демон плохо представлял себе собственную силу и сдавил меня так, что хрустели ребра.

– Твоя фотография вместе с описанием подвига будет висеть на почетном месте, в галерее, – продолжил Люциус. – Тебе же пора возвращаться домой. Портал готов. Память завешивать не будем, а наоборот кое-что подарим. На память о прошлом, о Бюро, о нас, о погибших, о войне и Тьме.

Начальник Отдела устранения последствий разжал руки и протянул мне крохотную золотую сережку с рубином. Я узнал ее, она принадлежала Энис. Я получил ее в тот день, когда Люциус записал меня в стажеры в Отдел квестов.

Я взял украшение и, зажмурившись, проколол дужкой левую мочку.

– Молодец, – похвалил демон. – А теперь о главном. Вместе с благодарностью объявляю тебе строгий выговор! Если б ты был сотрудником Бюро, твой уровень допуска опустился бы на два пункта, и ты не имел бы права посещать увеселительные и развлекательные измерения два года!

Я вжал голову в плечи и осторожно поинтересовался:

– А что, собственно, я натворил?

– Он еще и не помнит! – прогрохотал демон. – В пятницу, тридцать третьего пустября ты без разрешения проник в Картотеку после закрытия, взял дело повышенной секретности, требующее третьего уровня допуска, и провел ритуал извлечения памяти из памятника! Не помнишь?!

– Помню, – пробормотал я. – Думал, об этом уже давно забыли.

– Я никогда ничего не забываю! – голос демона взвился к потолку и спугнул парочку летучих мышей, которые спикировали вниз и обратились в вампиров. – Удачи тебе, Сергей Пономарев. А теперь все свободны.

Демон щелкнул хвостом и исчез.

Пришло время прощания. Я отдал одежду Ивану, обнял осунувшегося Дэниса, поцеловал в холодную щеку Элоизу, похлопал по плечу Сорка, и пожал руку всем остальным.

– Пойдем, – произнесла Ленка. – Провожу тебя до портала.

Знакомыми коридорами мы прошли к лестнице, спустились на нижний уровень и вышли к металлическим дверям с золотыми пентаграммами.

– Может, останешься? – предложила Лаврентьева, останавливаясь возле одной из них. – Война закончилась, а дел накопилось очень много. Попросишься к Морфеусу на стажировку, пройдешь обучение, потом практику и станешь дипломированным магом.

Я вздохнул:

– Перспектива заманчивая, но я хочу домой. Тут, конечно, скучать не приходилось, но дом – это дом.

– Понимаю.

Девушка опустила глаза, будто хотела что-то сказать, но не сказала. Я тоже ничего не сказал. В горле образовался противный комок, который я никак не мог проглотить. Мне ничего не оставалось, как протянуть руку и дотронуться до холодной поверхности переходника.

Яркая вспышка… и перед моими глазами замелькали пространственные нити.

Эпилог

Как получилось, что мы снова целовались? Ума не приложу. Я этого не хотел! Честное слово!

После перемещения я попал в шкаф Василисы Ивановны. Узнав, что я не вернусь в Бюро, старушка долго охала и причитала, но в итоге выдала служебные джинсы, свитер, сапоги и куртку, и проводила меня до двери.

Родители, как и обещали, приехали рано утром в понедельник. К этому времени я успел протереть скопившуюся за время моего отсутствия пыль и сбегать в магазин. Оказывается, я жутко соскучился по холодному февральскому городу, неулыбчивым и совершенно не магическим прохожим, рекламным щитам, автомобильным пробкам и электричеству.

А потом покатились будни. Лекции, друзья, вечеринки, рефераты, коллоквиумы, контрольные, шпаргалки… в общем все, то, что я назвал бы скукой. Если бы не один человек. Точнее, не совсем человек.

Последнюю неделю меня буквально преследовал Ленкин клон. Ходил за мной по пятам, бросал на лекциях ехидные взгляды, хихикал вместе с подружками, показывая пальцами в мою сторону, а я упрямо не обращал на девушку внимания. Клон есть клон. Ну целовались мы один раз, но это не повод, чтобы вести себя по-идиотски! После возвращения из Бюро я ни разу не дал лже-Ленке ни малейшего повода для мыслей о продолжении отношений, тем не менее, она вела себя, будто я был в нее по уши влюблен. Спятила девчонка, ясень пень.

В среду она подложила мне в тетрадку записку, в четверг перекрасилась в блондинку и целый день строила глазки, а в пятницу пригласила на свидание.

– Ну давай, Пономарев, – сладким голосом пел клон, – сходим в кино, съедим мороженое…

– Не люблю мелодрамы, – пытался отвертеться я.

– Это комедийная мелодрама, почти комедия.

– Почти комедия не равняется комедии.

– Будет интересно. Ну Сережка, давай, соглашайся! Когда еще тебя девушка в кино пригласит?

Я и уступил. Никогда не умел отказывать девушкам, пусть даже не настоящим.

Лже-Лаврентьева выбрала места в последнем ряду, где вместо обычных кресел располагались мини—диванчики для двоих, под названием «relax». Фильм, как я и предполагал, был глупым и приторно сладким. В кадре мелькали грустные, наполненные слезами глаза главной героини и мужественный профиль главного героя. На соседних диванах целовались парочки, и клон, конечно, не упустил момент – приник к моим губам уже через пятнадцать минут после начала сеанса.

Я осторожно отстранился и, стараясь говорить мягко, чтобы не ранить девушку, произнес:

– Лен, ты очень красивая, но…

– Спасибо, – улыбнулась лже—Лаврентьева. – Тебе привет от Люциуса.

– От… кого? Ленка, ты?

– Тише! Да, я это.

– Что ты тут делаешь? И вообще, к чему все это…

– Поцелуй? Ну, понимаешь, мы ведь так толком и не попрощались тогда…

Я смущенно кашлянул.

– Вот и пришлось брать инициативу в свои руки. Тебе не понравилось?

– Я думал, ты клон, – умело ушел от ответа я. – Зачем переместилась?

– Не «зачем», а “за кем”. За тобой. У нас проблемы, срочно требуется твоя помощь.

– Почему именно моя?

– Потому, – Лаврентьева поднялась и поманила меня к выходу. – Пошли в туалет, там портал, по дороге объясню.

– А фильм? – от растерянности я не знал, что сказать.

– Фильм скучный. Не люблю мелодрамы, люблю приключения. Ну, ты идешь?

Я вспомнил, что во вторник обещал Димке сходить с ним в бассейн, а в четверг намечалась вечеринка по поводу дня рождения Толяна. Еще вспомнил, что не вымыл посуду, и родители, когда увидят гору грязных тарелок, снова будут называть меня лентяем. Еще в памяти всплыла социология, которую я прогулял, и Вячеслава Игоревича, обещавшего устроить зачет досрочно… А еще вспомнил, как переместился в Малый Мол, как обманул Прохора, прикинувшись королевичем, как сидел в тюрьме, в двух тюрьмах, как выбирался из последней по канализационной трубе. Вспомнил магию, вспомнил призраков, эльфов, гоблинов и демона – гения уничтожения и не только последствий…

Я поднялся и отправился за Лаврентьевой.

Дома, конечно, хорошо, но у каждого человека есть места, возвращаться в которые всегда приятно.