Текст книги "Младший вовсе был дурак (СИ)"

Автор книги: Илья Одинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Во мне умерли все мысли, кроме мысли о ней, умерли все желания, кроме желания прикоснуться к ее щеке, умерли все ощущения, кроме ощущения наливающейся тяжести внизу живота. На границе сознания мелькнула мысль о том, что мне повезло с серым киселем, скрывавшем до пояса мою фигуру. Я брел за Цереллой, которая решила обойти арку по кругу, и не видел никого, кроме суккуба.

До меня долетали обрывки разговора, но они не тревожили, не волновали, я воспринимал их лишь как досадную помеху, которая мешает мне наслаждаться голосом Цереллы.

– … пришлось усилить охрану зала прибытия, – бубнил Люциус. – Достали “Арку мщения” – древнюю, как само Бюро. По слухам, ею пользовались основатели Бюро, и она давно вышла из строя. Но ребята справились, починили. За тысячи лет она аккумулировала столько энергии, что испепелит любое существо, проникшее к нам, если на его теле не обнаружится печатей.

– Ты не боишься системного сбоя? – спросил Сорк. – У артефактов есть срок годности. Вдруг, эта конструкция откажет и испепелит одного из наших?

– Мы вынуждены рисковать, – ответил начальник Отдела устранения последствий. – Если арка уничтожит сотрудника Бюро, мы сразу ее вырубим.

– А если наоборот, пропустит существо без печати?

– На этот случай есть сковывающее заклятье. Серое марево, которым наполнен зал, поглощает темную магию и выводит ее наружу. Действует как громоотвод. Докладывай, что у вас случилось

Доклад меня не интересовал. Меня интересовала Церелла. О! Как она прекрасна! Даже со спины. Особенно со спины. Забранные в хвост темные волосы открывали заднюю поверхность шеи, такой белой, такой гладкой и нежной, что я едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на суккуба, словно спятивший от голода вампир.

– Люциус, катастрофа! – донесся до сознания еще один голос, очень знакомый.

Я не стал оборачиваться, чтобы выяснить, кому он принадлежит, я находился в стране “мне все по барабану, кроме моей драгоценной Цереллы”.

– Грэтта пропала! Подозреваем, ее похитили!

Голос доносился из арки. Из параллельного измерения прибыл гость, и, напряги я мозги, даже сказал бы кто именн.

– Похитили?!

Под потолком громыхнуло, посыпалась штукатурка, но даже это не заставило меня отвести взгляда от суккубы.

Люциус кричал, вокруг бегали люди, поднялась суматоха, в воздух взлетели синие искры, но я видел это лишь боковым зрением, полностью сосредоточившись на Церелле, мило беседовавшей с тремя ведьмами.

Не знаю, сколько времени прошло, пока мой воспаленный мозг не передал мне приказ демона:

– Лена, Сергей, подойдите.

Я с огромным трудом заставил ноги развернуть туловище на девяносто градусов и подойти к стоящему у стены, где раньше располагались диваны и столики с едой, Люциусу. При всем этом я умудрился ни на миг не выпустить Цереллу из виду.

Начальник Отдела устранения последствий молчал, а потом неожиданно дал мне сильный щелбан.

– Эй! – я моментально отвернулся от суккуба и уставился на демона.

– Очнулся? Вот и хорошо. А теперь выкладывай свои соображения, если они у тебя имеются.

Я покраснел. Туман в голове рассеялся, и я смог сосредоточиться не только на ощущениях внизу живота, но и на происходящем вокруг. До меня дошло, где я нахожусь, и что происходит. Память услужливо подсказала, что из одежды на мне лишь рубашка, обернутая вокруг бедер, Ласа похитили, Грэтта пропала, а меня самого едва не убила огромная летучая мышь.

– Видимо, соображений нет, – констатировал демон.

– Есть!

Я не слышал, что говорил Люциусу Сорк, а если и слышал, то благополучно пропустил мимо сознания, поэтому вкратце поведал начальнику Отдела устранения последствий о бое с вампиром и его странном крике “Мой!”, который явно относился к моей перепачканной землей персоне.

– Положение критическое, – констатировал Люциус.

Не знаю, принял ли он всерьез версию, по которой Сергей Пономарев мог понадобиться силам Тьмы, или имел в виду лишь похищение попаданца Ласа, но на всякий случай я навострил уши. Все, что скажет сейчас демон, будет касаться и меня.

– Даже больше, положение катастрофическое. Нужно избавиться от второстепенного и сосредоточиться на важном. Елена, так как у нас появились дела поважнее, чем распутывать загадку спонтанного перемещения Сергея Пономарева в мир Торна во владения его величества Радомира Семнадцатого, поручаю тебе переправить его родное измерение. Не думаю, что Тьме нужен именно он. Ужинайте, отдыхайте и по домам.

Лаврентьева кивнула, а я едва не проглотил язык. То есть как по домам? Все? Приключения закончились? А Лас? А Грэтта? А Ленка, в конце концов? Мне что, прикажете и дальше ходить на занятия и провожать клон Лаврентьевой до дома? А как же магия?

– Это лучший вариант, – счел нужным пояснить демон, увидев, как вытянулось моя физиономия. – Ты возвращаешься домой, в измерение, где нет своей магии, а чужая со временем теряет силу. В измерении категории СНВ – самые не волшебные – ты будешь в большей безопасности, нежели здесь в Бюро, когда у нас не хватает людей, чтобы за всем уследить, и тем паче в большей безопасности, чем шатаясь по иным мирам.

– Заодно я проверю своего клона, – предательница Лаврентьева стала на сторону Люциуса. – Его все равно нужно подзарядить очередной порцией магии.

– По возвращении доложишь, – закончил начальник Отдела устранения последствий и махнул хвостом, показывая, что разговор окончен, – приятно было познакомиться, Сергей.

Я растерянно посмотрел на девушку, потом на арку, потом на Цереллу, которая уже не казалась мне такой невозможно красивой.

Я отправляюсь домой. Подумать только! Я столько дней об этом мечтал, ждал, пока Люциус разберется с моим перемещением, пока разузнает, кто и зачем отправил меня к его величеству Радомиру Семнадцатому и едва не усадил на трон… а теперь я категорически отказывался покидать стены Бюро. В сердце боролись желание повидать родителей и друзей, и желание раскрыть тайну собственной судьбы, и второе явно побеждало. А теперь без всяких объяснений меня вышвыривают из Бюро, как паршивого щенка. Это как получить на день рождения большую коробку с паззлом, сложить картинку до половины, и обнаружить, что части деталей не хватает.

Так не должно быть! Я не могу вернуться домой! Не сейчас! Не прямо сейчас!

Ленка осторожно дотронулась до моей руки, и я сердито дернул плечом.

Тоже мне, друг! Почему она так легко согласилась с Люциусом? Неужели хочет поскорее от меня избавиться? Неужели ей неприятно общаться с кем-то, кто напоминает ей о доме? Неужели я ни капли ей не нравлюсь?

Стоп. Видимо, чары суккуба еще не полностью выветрились из головы, мысли приняли опасное направление. Лаврентьева хочет побыстрее выпроводить меня из Бюро. В таком случае я доставлю ей это удовольствие.

Ни на кого не глядя, я направился к дверям. Поем чего-нибудь в комнате, благо пару продовольственных колобков из запасов Хомы я все же припрятал в надежде пронести в свой мир, а потом лягу спать. И разбужу Ленку рано утром, чтобы не затягивать с неизбежным.

Я обернулся в последний раз на арку, и увидел Ондулайнена. Что ж, теперь ясно, кто сообщил Люциусу о похищении Грэтты. По крайней мере, один из сотен кусочков паззла встал на место.

Я открыл дверь и вышел в коридор.

Ледяной ветер витал по замку, тысячи лет назад, построенному джиннами, не знавшими, что в окна нужно вставлять стекла. Я сунул ладони подмышки и побежал к своей комнате.

Подумать только, это моя последняя ночь в Бюро! Завтра в это же время я уже буду дома.

Глава 28

Сладкая парочка

Последняя ночь в Бюро пролетела быстро. Вечером я думал, что заснуть не смогу, но перекусив продовольственными колобками Хомы, почувствовал себя усталым, едва добрел до ванной, ополоснулся и рухнул в постель.

Утром меня разбудил неприятный резкий голос:

– Слышал, ты сегодня сваливаешь.

– Удивительно, – пробормотал я, не желая открывать глаза, – до чего визгливыми могут быть призраки.

– Я те дам визгливого! – возмутился Цимлянский, впрочем, в голосе духа я не услышал ни раздражения, ни злости.

– Зачем пришел? Опять с поспорил на мой счет?

Я зевнул, потянулся и открыл глаза. Призрак висел над кроватью, едва не касаясь меня голыми ступнями, и почесывал тощую грудь.

– Ну что за люди! Я к ним с добром, а они подозревают самое низкое!

– В прошлый раз, когда я не подозревал…

– У—у–у, вспомнил! Кто прошлое помянет, тому сам знаешь, что бывает.

– Кстати, о частях тела, – я встал и направился к шкафу, чтобы одеться. – Кое-кто в этой комнате кое-кому кое-что должен.

– Кое-кто не понимает, о чем речь.

– Тогда я напомню.

Я вытащил из шкафа малиновую рубашку с бантом на месте галстука, бордовые бархатные брюки до колен, гольфы и черные боты с бантами – все по последней моде Бюро.

– Ты проспорил Ленке зуб, – усмехнулся я, надевая гольфы.

– С чего ты взял? Если моя память мне ни с кем не изменяет, спор касался попаданца Ласа, которого твоя подружка посчитала умницей, а ваш покорный слуга полным идиотом.

– Верно. Ты проспорил.

– Недоказуемо! – призрак скрестил руки на груди. – А если вдруг и случится чудо, и ваш обожаемый Лас, когда мы вырвем его из лап вампира, покажет хоть капельку благоразумия, отваги или смекалки, чего-то, что не доступно самодовольным идиотам, я все равно не смогу отдать Лаврентьевой зуб. Даже подштанники не смогу. Да и не захочу.

– Это мы еще увидим, – пообещал я и тут же скис.

Ничего я не увижу. Я возвращаюсь домой.

Я закончил одеваться и посмотрел на себя в зеркало. Да уж, франт еще тот. В нашем мире подобный прикид годится разве что для маскарада, хотя, признаться, я уже привык к подобной одежде. Хотя бы она у меня останется на память о Бюро. Запасы продовольственных колобков я уничтожил вчера, амулеты потерял в бою с вампиром, а магия исчезнет, потому что наше измерение относится к категории СНВ – самые не волшебные.

– Ну, счастливого тебе перемещения, – серьезно произнес Цимлянский.

В груди защемило.

– Ты и правда пришел просто чтобы попрощаться?

– Я сейчас обижусь, – призрак демонстративно отвернулся, но через секунду повернул голову на сто восемьдесят градусов и уставился на меня огромными полупрозрачными глазами.

– Спасибо. И тебе удачи.

Я шагнул к двери, повернул ручку… и на меня обрушился целый водопад воды.

– Поверил! – завопил призрак и сделал кульбит в воздухе. – Поверил! А ты, Сережка, мне нравишься! Доверчивый такой!

– Удружил, – буркнул я, глядя на потоки, стекающие с мокрых волос и рубахи.

– Рад стараться!

Дико захохотав, призрак вылетел в потолок.

– Последнее утро мне испортил.

Пришлось переодеваться.

Когда я вышел из комнаты, Ленка уже стояла за дверью.

– Чего так долго?

– У Цимлянского спроси, хотя он и сам растреплет о своей шуточке всему замку.

– Ясно. Пошли.

Вахтерша Акулина Гавриловна как всегда вязала нечто длинное и полосатое. Увидев нас, она улыбнулась.

– Счастливо добраться! Надеюсь, тебе у нас понравилось?

– Спасибо. Понравилось, если не считать некоторые моменты.

– Ты уж извини за тринадцатый номер, это стандартная процедура проверки.

– Ничего. Ваш упырь хороший человек. В отличие от призрака.

– Судя по тону, Цимлянский испортил тебе пробуждение? От него этого стоило ожидать. Триста лет старику, а ведет себя, будто мальчишка.

Я кивнул, попрощался с доброй женщиной и направился к лестнице. В голове погребальным колоколом звенели мысли: “в последний раз идешь по этому коридору, в последний раз спускаешься по этой лестнице, в последний раз смотришь сквозь пелену”… Я сжал кулаки и сотворил небольшой файербол.

– Больше всего будешь скучать именно по магии, – словно услышав мои мысли, ответила Ленка. – Я когда домой приезжаю, прямо чувствую, как силы теряю. СНВ – самые скучные измерения. Я три дня выдерживаю, и возвращаюсь. Дома, конечно, хорошо, но тут в тысячу раз лучше, не говоря уже о том, что интереснее. Вот получу степень магистра, попрошу Люциуса разрешить забрать сюда родителей. У отца есть небольшие способности к магии, а мама… мама – это мама. У Люциуса здесь живет дед, а у Дэниса и Энис троюродная сестра.

Я слушал трескотню Лаврентьевой и вздыхал. Я не хотел уходить из Бюро и чувствовал себя крысой, бегущей с тонущего корабля. Ведь корабль действительно тонул, и вопросов все еще больше, чем ответов. Лас и Грэтта похищены, Дэнис и Энис пропали, у сил Тьмы есть как минимум одна часть Камня преткновения, и возможность проникнуть в Бюро… Но главной загадкой оставалось мое перемещение к Радомиру Семнадцатому. Вдруг, все началось не с Таэрии, а с мира Торна? Вдруг я не просто спонтанный перемещенец, а засланец?

Увы. Для Бюро интересы многих всегда выше интересов единиц, поэтому меня отправляют домой. Люциус не хочет распыляться по мелочам, Тьма объявила войну, и теперь по всем фронтам идет масштабная подготовка. Какое кому дело до скромного студента со средними магическими способностями?

Мы спустились в подвал, прошли между рядами металлических дверей с золотыми пентаграммами, и остановились у крайней.

– Пошли? – Ленка вытянула руку, готовясь дотронуться до двери.

– Готов, – ответил я и по старинке взял девушку за руку.

Дверь растворилось, и мы шагнули в бесконечность. Нас резко дернуло вверх, перед глазами привычно замельтешили пространственные нити, а потом все закончилось. Я стоял в душном тесном темном пространстве. Моего лица касалось что-то мягкое, пахнущее нафталином. Я закашлялся.

– На выход, – скомандовала Лаврентьева, и мир осветился тусклым желтым светом шестидесятиваттной лампочки.

Мы стояли в шкафу для одежды между старым ватным пальто и поношенной телогрейкой. Именно она пахла нафталином. Шкаф стоял в спальне. На узкой кровати, застеленной веселеньким розовым покрывалом, высилась горка из четырех лежащих друг на друге подушек. Рядом с кроватью притулились стул, на спинке которого висело банное полотенце, и круглый столик, в центре которого расположился круглый аквариум с золотой рыбкой.

– Прибыл что ль кто? – раздался из соседней комнаты старческий голос, и в спальню вошла бабуля в домашнем халате и тапках с заячьими ушами. – А, Леночка. Снова клона проверять? А это с тобой кто? Ба, старый знакомец! Сереженька, если не ошибаюсь? Ну, вылезайте из шкафа да в кухню проходите, я сейчас чаю заварю.

Бабуля оказалась той самой гадалкой, к которой когда-то давно приходила Лаврентьева, а потом и я. В первую нашу встречу старушка показалась мне отнюдь не такой милой и домашней, я считал ее ведьмой, способной переместить меня в параллельный мир. На деле же ее магические способности оказались близкими к нулю.

– Рада вас видеть, Василиса Ивановна, – Лаврентьева вышла из шкафа и обняла бабулю. – Как здоровье?

– Спасибо, не жалуюсь. Колени только перед снегопадом ноют, а так ничего.

Мы прошли в кухню, где старушка усадила нас за стол, накрытой потертой клеенкой в синий цветочек.

– Клон твой давеча приходил, – произнесла старушка, ставя на плиту чайник. – Снова просила, чтобы я ее в Таэрию переправила. Сохнет деточка по принцу Власилиану.

Лаврентьева нахмурилась:

– Обычно клонам выделяют минимум памяти, столько, чтобы хватило для достоверного поведения, а я переборщила, хотела, чтобы никто не догадался. Вот она и напридумывала того, чего нет.

– Так ты что, не думала о принце и возвращении в Таэрию? – спросил я.

– Нет конечно, – дернула плечом Ленка. – Я думала о возвращении в Бюро, но сведения о нем сверхсекретные, вкладывать их в голову неразумного клона опасно. Вот желания друг на друга и наложились, перепутались.

– Если не хотела, чтобы посторонние узнали о Бюро и иных мирах, могла бы попросить клона держать язык за зубами, – пожал плечами я.

– А она и просила, – подмигнула Василиса Ивановна, – только вот клон – точная копия оригинала, а Леночка у нас тайны никогда хранить не умела.

– Тогда дракона бы не привозила, – продолжил я, мысленно улыбаясь – ругать Лаврентьеву оказалось довольно приятным занятием.

– Дракон, – девушка покраснела, – незапланированное приобретение. Прицепился ко мне в Тэарии и переместился, пришлось оставить с клоном. Люциус не знает, и вы ему, пожалуйста, не говорите.

Последние слова относились к Василисе Ивановне, ведь я Люциуса больше никогда не увижу.

– Не скажу, – кивнула бабуля. – Только ты все-таки верни дракошу в родной мир, скучает малыш без мамочки.

– Верну, – пообещала Ленка. – Как разберемся с делами, обязательно верну.

Старушка налила чай в две большие оранжевые чашки в белый горох и поставила вазочку с печеньем.

– Пейте, а я пока одежду вам подыщу. Чтоб вы знали, сейчас половина девятого вечера, Ефрем Сирин, Ветродуй. Десятое февраля то бишь. Я уж и горшочек с кашей для домового приготовила, только печки у меня нема, да домовых в панельных девятиэтажках днем с огнем не сыщешь. Может, ты, Леночка, удружишь? Выпроси у Люциуса какого—нибудь домового. Хоть самого завалящего! Трудно мне одной за хозяйством приглядывать.

– Спрошу, Василиса Ивановна.

– Вот и славно.

Бабуля, прихрамывая, вышла с кухни, а я вопросительно посмотрел на Ленку.

– Ты что, правда будешь просить у Люциуса домового?

– Нет, конечно. Во-первых, домовые народ гордый и обидчивый, и никому не принадлежат. Их нужно три года уговаривать, чтобы домовой у тебя поселился, медом угощать и молоком поить. Во-вторых, жилье домовые выбирают себе сами. Требуют, чтобы хозяйка была веселой и работящей, чтобы изба попросторнее, а печка занимала не меньше четверти дома. А в-третьих, какое у бабы Василисы хозяйство? Центральное отопление и водопровод. Ни скотины, ни огорода. И без домового справится.

Я отпил чай, который оказался приторно сладким, будто в него высыпали ложек двадцать сахара, и вздохнул.

– А с клоном твоим мне что делать?

– Ничего. Притворяйся, будто она – это настоящая я.

– Легко сказать, – в голове не к месту возникла сцена нашего с лже—Ленкой поцелуя.

Лаврентьева, будто угадав, о чем я думаю, опустила глаза. В это время в кухню вошла Василиса Ивановна, в руках она держала две пары джинсов, два теплых вязаных свитера, болоньи куртки и лыжные шапки.

– Как уж там это слово-то, – задумчиво произнесла старушка, – ах, да. Унисекс! Будете точно братцы—близнецы. Немного не по моде, да ничего, вам ведь только до дому добраться.

Ленка кивнула, а я взял свои вещи и отправился переодеваться в спальню.

Оказывается, больше всего я соскучился по джинсам. Удобнейшая вещь! Не чета франтовым брюкам, которые носят в Бюро, правда, немного узковаты, но ничего, главное, до дома дойти.

Переодевшись, я оглянулся на дверь и сотворил маленький файербол – последний привет из мира магии. Огненный мячик пролетел над кроватью, завис над аквариумом и медленно растаял. Наш мир, к сожалению, действительно СНВ – совершенно не волшебный.

За спиной послышался кашель. Я обернулся. Василиса Ивановна качала головой.

– Привыкай, сынок. В нашем мире колдовать тебе недолго придется. Магия со временем исчезнет, воспоминания поблекнут, а вот тоска останется. Тот, кто побывал в ином мире, меняется навсегда.

– Вы тоже были попаданкой?

– Была, – одними глазами улыбнулась старушка. – Целую армию победила. Теперь вот с Бюро сотрудничаю, проводником работаю. А ты? Не будешь скучать по приключениям?

– Буду, – признался я.

– Так оставайся в Бюро! Для картотечных у Люциуса всегда место найдется.

– Я не был занесен в Картотеку. Я – спонтанный перемещенец.

– Грустно. Но ты все равно попросись, вдруг, возьмут.

Я промолчал. Я пока и сам не знал, хочу ли навсегда остаться в Бюро, а даже если и хотел, Люциус вряд ли меня оставил бы. Я помеха, нерешенная задачка, которую бросили, не дорешав и не узнав правильный ответ. Так что пусть себе воюют, а у меня в понедельник коллоквиум.

– Готов? – в спальню заглянула Лаврентьева.

Несмотря на немодный прикид, Ленка выглядела прилично, и лыжная шапочка ей шла, хотя обычно она делает девчонок похожими на матрешек.

– Я скоро, Василиса Ивановна, – пообещала девушка. – Разберусь с клоном, и вернусь.

– До встречи, – кивнула старушка. – И с тобой, Сереженька, не прощаюсь. Чует мое сердце, еще не раз свидимся.

– Загляну к вам на следующей неделе, – пообещал я. – С уборкой помогу.

Тепло попрощавшись с Василисой Ивановной, мы с Ленкой вышли на улицу.

Февральский вечер порадовал крепеньким морозцем и мелкой снежной крошкой, сыпавшейся с неба. Оранжевые фонари светили уныло, будто понимали, что при всей современности, им ни за что не сравниться с магическими факелами, освещавшими коридоры Бюро. По дороге проносились автомобили, но прохожих было мало. Видимо, мороз заставил любителей вечерних прогулок заменить обычный моцион просмотром криминальной хроники и очередного юмористического сериала.

– Бр—р! Холоднее, чем в Бюро, – поежилась Лаврентьева. – Ты домой?

– Наверное, – неуверенно пожал плечами я. – Если сегодня десятое, значит, родители из командировки еще не приехали. Хорошо, что время в Бюро течет быстрее, чем здесь, а не наоборот. Вернулся бы я лет через двадцать… представляю, как родители бы обрадовались. Сорокалетний студент—первокурсник.

– Иные так и возвращались.

– Ты сейчас куда?

– В “Плазма—сити”. Мой клон наверняка там – по четвергам в клубе для девушек вход бесплатный, и музыка неплохая. Подкараулю ее в туалете, подзаряжу магией, чтобы память не теряла, и вернусь. Хочешь со мной?

– Пошли. Делать все равно нечего. Только, – я смутился, – нужно зайти домой, у меня нет денег.

Ленка хохотнула и вытащила из кармана тысячу рублей.

– Узнаешь?

Я вызвал пелену и посмотрел на купюру – обычный лист золотой бумаги.

– Всеобщие, – улыбнулся я. – Тогда поехали.

Мы пошли на остановку, сели в автобус и добрались до ночного клуба без приключений. Кондуктор невозмутимо приняла нашу фальшивку, отсчитала сдачу и пробурчала что-то насчет того, что молодежь сегодня пошла невежливая, места пожилым людям не уступает, а одевается черти как.

Охранники на входе в “Плазма—сити”, содрав с меня за вход триста рублей, тиснули на тыльную сторону ладони ультрафиолетовую печать, и подмигнули Лаврентьевой. Ленка уверенно повела меня в раздевалку. Мы сдали вещи и прошли в зал.

Танцпол “Плазма—сити” вмещал около пятисот человек, а сегодня явилось и того больше – бесплатный вход привлекает девушек, а девушки – парней. В полумраке зала было тесно и душно, музыка бухала басами, синие и красные отблески зеркальных шаров пробегались по головам отдыхающих, отражались в зеркальной витрине небольшого бара, и таяли на потолке. Народ веселился.

– Потанцуем? – крикнул я Ленке. – Заодно поищем твою близняшку!

– Давай к барной стойке! – крикнула Лаврентьева и начала пробираться сквозь толпу танцующих. – Там обзор лучше!

У барной стойки обзор оказался действительно неплохим. Находилась она на небольшом возвышении, а если прибавить к тому высоту огромных трехногих табуретов, мы с легкостью могли осмотреть весь зал, если бы было немного светлее. Я взгромоздился на стул и протянул верзиле—бармену сторублевку.

– Два светлых пива.

Ленка села рядом и приблизила лицо к моему уху.

– Смотри внимательнее, она где-то здесь!

Я потягивал пиво и смотрел, но в колыхающемся людском море не мог разглядеть ни одного человека. Стробоскопы делали моментальные фотографии, на которых акцентировалась только одна деталь. Вспышка: чьи-то глаза, вспышка: татуировка на бицепсе, вспышка: растянутые в улыбке губы, вспышка: копна рыжих волос, залитых лаком с блестками. Таким образом рассматривать танцующих можно часами, и не факт, что найдешь нужного человека. Если Ленкин клон вообще сегодня пришел в “Плазма—сити”. Пелена тоже не помогла, магии в клоне осталось очень мало.

Неожиданно басы затихли, и ди-джей объявил медленный танец. Толпа взревела и быстренько разделилась по парам. Часть девушек и парней отошли к стенам, часть уселась за свободные столики в зоне барной стойки. Освещение изменилось, бешеная скачка красных и синих огней сменилась плавными желто-оранжевыми переливами.

И тут я увидел ее. Невысокую брюнетку со стройной спортивной фигурой, одетую в облегающий красный топ и джинсы на бедрах. Ленкин клон сидел за столиком и целовался с каким-то светловолосым парнем.

Я толкнул Лаврентьеву в бок и кивнул в сторону сладкой парочки.

Ленка улыбнулась, а потом ее глаза удивленно расширились. Я посмотрел на клона и замер. Ленкина копия, если не считать цвета волос, целовалась не просто с каким-то парнем, а со мной. С моей копией, если не считать дурацкой клетчатой рубашки, какую я никогда бы не надел.

– Это что? – я закрыл рот и растерянно повернулся к Лаврентьевой. – Это что, мой клон?

Глава 29

Младший вовсе не дурак

Не сговариваясь, мы с Ленкой встали и направились к сладкой парочке. Ленкин клон заметил нас раньше своего спутника, и поднялся навстречу. Мой клон, увидев, что его девушка встала, посмотрел на Ленку и замер. Замешательство длилось ровно секунду, затем он открыл рот и произнес:

– Сестричка у тебя высший класс.

После этого его взгляд встретился с моим. Нижняя челюсть молодого человека поползла вниз, на физиономии отразилось удивление и узнавание. Ну еще бы, повстречаться с собственной копией тот еще сюрприз. Я ухмыльнулся, отметив, что когда удивляюсь выгляжу довольно глупо, и подмигнул двойнику. Что-то я не припомню, чтобы у меня был брат—близнец. Может нас, как в индийском сериале, разлучили в детстве?

Я открыл рот, чтобы спросить об этом клона, но тот неожиданно вскочил и рванул в толпу танцующих.

– Эй! – крикнул я. – Стой!

Мой клон врезался в дрыгающуюся в такт музыке молодежь, отчаянно работая локтями, стал продвигаться к двери.

– Стой! – снова крикнул я, но мой голос утонул в очередной волне басов.

Я проскользнул между танцующими подружками в одинаковых белых майках, нырнул в просвет между спинами двух здоровенных парней и налетел на высокую рыжую девчонку с колечком в правой ноздре.

– Эй! Потише! – возмутилась она.

– Извините! – крикнул я, выискивая глазами близнеца.

– А ты ничего, симпатичный, – девушка подмигнула и прижалась ко мне. – Потанцуем?

В другой день я обязательно принял бы приглашение рыжей, даже более, сам предложил бы потанцевать, но Сергей–2 уже преодолел большую часть пути, и я понял, что если не поспешу, рискую никогда его не догнать.

– Извини, – произнес я и отодвинулся. – Мне надо подышать.

– Козел! – девушка обиженно меня толкнула. – Вали давай! Не мешай веселиться!

И я свалил, по крайней мере, попытался. Продвигаться сквозь колышущееся море, плотностью сравнимое с плотностью человеческого тела, та еще задачка. Я подныривал под руки, протискивался между чужими спинами, а кое-кого и вовсе отталкивал, стараясь не потерять клона из вида. Увы, двойник оказался шустрым малым. У раздевалки он обернулся, выискивая меня в толпе, и выбежал на улицу.

– Черт!

Наплевав на приличия, я рванул к выходу, ощущая себя экскаватором, расчищающим снежные заносы. Меня окрикивали, ударяли по спине, однажды даже легонько пнули, но я не задерживался. Когда добрался до входной двери, клон сворачивал в подворотню. Оранжевые фонари метнули в мою сторону длинную тень, и я припустил следом.

Бежал так быстро, что даже не чувствовал мороза, только в легкие врывался ледяной воздух, напоминая о времени года. Дважды поскользнулся, едва не свалившись в сугроб, перескочил занесенную снегом лавочку и вбежал в подворотню.

Обычный задний двор обычного жилого дома, каких полно в любом спальном квартале: выставленные рядком контейнеры для мусора, сломанные качели, ржавый остов отслужившей своей век старенькой девятки, занесенная снегом песочница и арка, выходящая в такой же задний двор соседнего дома.

Клон преодолел полдвора, обернулся, заметил погоню и нырнул в арку. Я рванул следом.

В арке эхом отзывалось бренчание гитары. Я выбежал в соседний двор, и увидел, что у одного из подъездов собралась молодежь: четыре парня и девушка. Гитарист – высокий качок в лыжной куртке и черной вязаной шапке, сидел на лавочке. В зубах он держал сигарету, и сосредоточенно дергал струны. Справа от него сидела замерзшая брюнетка в дутой куртке, тонких капроновых колготоках и сапожках на высоких каблуках. Она зябко ежилась и прижималась к качку. Слева сидел еще один качок в лыжной куртке. Он пил пиво и что-то доказывал двоим пацанам, стоящим рядом.

– Милиция! – заорал клон. – Убивают! Спасите!

И рванул к компании.

Гитара смолкла. Мой клон что-то быстро заговорил, указывая за спину, на меня. Гитарист невнятно кивнул головой, и лже—я трусливо спрятался за широкую спину амбала. Качок медленно передал гитару девушке и демонстративно хрустнул пальцами.

Любой здравомыслящий человек в этой ситуации развернулся бы и направил стопы туда, откуда пришел, или, в моем случае, прибежал. Но я никогда не относил себя к здравомыслящим людям. А после путешествий по параллельным мирам, драки с гигантской летучей мышью и знакомства с призраками, вампирами и самым настоящим демоном – гением уничтожения и не только последствий – какие-то жалкие качки не пугали. Сейчас, пока во мне сохранялись остатки магии, я мог справиться с любым количеством накачанных пивом парней, а ощущение близости разгадки тайны клона только подстегивало. Поэтому я снизил скорость и неторопливо подошел к гитаристу.

– Че за разборки? – спросил тот и встал.

Ростом он показался мне чуть пониже фонаря, но это неважно, важно то, что двойник совсем рядом, я могу дотронуться до него, схватить и выпытать правду.

– Брат у меня идиот, – спокойно сплюнул я и замахнулся на клона. – Дома еще получишь!

Амбал всмотрелся в мое лицо, потом обернулся к моему двойнику и помрачнел.

– Топайте отсюда, гопота. Я думал, правда, убивают кого.

Я крепко взял клона за предплечье и повел обратно к клубу. Когда миновали арку, я дернул двойника за руку:

– Ну, а теперь говори, кто ты такой? Засланец? На кого работаешь?

– Не засланец я, – мой дубль шмыгнул носом и попытался вырвать руку. Я держал крепко. – Меня Иваном звать. Извини, что так вышло, но во всех мирах СНВ ты мой единственный двойник.

Иван.

Двойник.

Тут меня будто молнией ударило.

– А братьев у тебя случайно нет? Один женатый, а второй оборотень.

Иван кивнул, и я застонал: вот она, разгадка тайны! В моих руках, причем буквально.

– Пошли!

И я потащил упирающегося королевича в клуб. На входе мы предъявили охране ультрафиолетовые печати, и вернулись к бару. Ленка со своим клоном неторопливо потягивала апельсиновый сок.

Несмотря на то, что грудь мою распирало желание поскорее организовать совет в Филях, я залюбовался девушками. И блондинка и брюнетка в мерцающем свете зеркальных шаров выглядели чудо как хорошо. Я сглотнул, окинув взглядом ноги и грудь Лаврентьевой, и мысленно дал себе подзатыльник. Не время пялиться на девушек, время решать головоломки.