Текст книги "Оружейник Империи (СИ)"

Автор книги: Илья Городчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Бойня заняла не больше получаса. Плотный огонь из множества автоматических стволов привёл к тому, что противник просто отвернул назад, понимая всю бесперспективность дальнейшего наступления. Вот только все, кто подбирались к нашим окопам, – умирали. Да, они врывались в окопы, да, они достигали наших порядков, но это не давало им победы. Южан рубили лопатками, кололи ножами и расстреливали из автоматов. Короткое наступление мексиканцев, что должно было принести победу, принесло лишь горечь поражения с пороховой горечью.

Глава 7

Добровольческий корпус из Российской Империи показал себя просто отлично. Казалось бы, на относительно небольшом фронте расположилось едва ли больше двадцати тысяч человек, но это принесло серьёзные изменения, полностью остановив наступление мексиканцев. Фактически Москва направила на помощь индейцам всего одну дивизию, но она была оснащена просто идеально. Нам позволили взять с собой не только личное стрелковое вооружение и пулемёты, но вместе с полноценной полковой артиллерией и транспортом. К тому же прибыли на фронт не только русские добровольцы, но и индейцы из других стран, а также Европы и Азии. Естественно, какая-то часть прибывших подразделений воевала не по политическим или идеологическим мотивам, а за звонкую монету, но даже так это позволило насытить фронт «штыками».

Индейского контрнаступления пришлось ждать не меньше полутора недель. Всё это время команчи старались мобилизовать всевозможные силы, попутно отбивая накаты южан на собственные позиции. Начала строиться глубокая эшелонированная оборона, поскольку именно отсутствие защитных сооружений стало одной из главнейших причин первоначальных поражений индейцев в сражениях с мексиканцами.

К окончанию следующей недели мы уже были готовы атаковать. Наша рота за время последних боёв вовсе не претерпела потерь, отчего мы оставались в полной боеготовности. Более того, «добровольцы» нашей роты уже просто кипели, желая выпить крови южан. Все прекрасно понимали, что необходимо завершить военные действия ещё до зимы. У Мехико было банально больше сил для того, чтобы снабжать свою шестисоттысячную армию на северных рубежах, тогда как питать пусть и небольшую, но группировку русских добровольцев приходилось из евразийской части государства, тогда как индейцы вовсе почти не имели собственных военных оружейных комплексов, отчего вся армия индейцев питалась от поставок из России.

Наступление нашей группировки началось неожиданно для всех. Одной ночью всей ротой мы погрузились на грузовики. На нашем участке фронта между двумя воюющими сторонами расстояние было не больше километра. При этом разделяющая нас «серая зона» не напоминала лунный ландшафт хотя бы из-за того, что мексиканцы массово не использовали артиллерию. Возможно, южане рассчитывали продавить жидкую оборону команчей самыми стандартными массовыми штурмами, понимая серьёзный дефицит всяческого вооружения у своего врага, либо отвлекая мощь пушечных стволов на другие участки фронта.

Столь безрассудной атаки чикано точно не ожидали, поскольку, когда мы сблизились прямо на грузовиках на сотню метров к их позициям, враг отреагировал слишком поздно. Будь они готовы к нападению, то хотя бы развернули пушки или же привели к бою станковые пулемёты, но ночное молчание пробивало лишь рычание двигателей нашей роты.

Десантироваться из машины было страшно. Я уже понимал, что мексиканцы просыпаются по тревоге, но и находиться внутри грузовика было слишком страшно. Хватит всего одного выстрела не самой мощной пушки для того, чтобы разнести грузовик на мелкие составляющие.

– В атаку! Ура-а-а!

Крик сотен мощных лужёных глоток здоровых мужиков раздался в ночи, и в моменте я ощутил какой-то генетический призыв атаковать врага. Казалось, что это внутреннее ощущение передаётся от мужчины к мужчине с кровью, сквозь десятилетия и даже века. Пусть я был в другой временной линии, но внутренняя ярость вскипела.

Мы побежали вперёд в полный рост под звуки удаляющихся урчащих моторов. Инстинкты просили меня пригнуться, сделать свой силуэт насколько это возможно маленьким, но бегущие со всех сторон в атаку мужики вынуждали меня рваться вперёд, подставляя свою грудь под пули.

Когда мы приблизились на расстояние в полсотни метров, рука инстинктивно метнулась к поясу. С правого бока в петлицах у меня торчало несколько деревянных рукоятей «колотушек». Гранаты на рукоятках стояли на вооружении вообще всех армий этого мира и отлично подходили для того, чтобы метать их в сторону противника на рекордно длинные дистанции.

Раскрывать пуговицы подсумка было слишком долго, адреналин бушевал в крови, сила клокотала внутри, и потому даже за рукоять удалось зацепить не сразу. Лишь с третьего раза я схватился за рукоятку, вырывая её из подсумка. Пуговица с щелчком отлетела в сторону, палец рванул за затравочный шнур, что-то зашипело внутри чугунного гранатного тельца, и рука рывком отправила взрывоопасный снаряд в полёт.

Серия взрывов раздалась рядом с укреплениями южан. Осколки веерами разлетались по сторонам, засыпая буквально каждый миллиметр смертоносными кусочками. Сразу же за разрывами послышались полные боли крики, и вся рота шмыгнула в окопы юркими тенями.

Я спрыгнул в окоп, освещаемый лишь немногочисленными лампами, которые висели внутри. Небо было заволочено плотными тучами, не пропускающими лунный свет. Ноги в кирзовых сапогах уткнулись во что-то мягкое и податливое. Оказаться на ногах мне не удалось, и это позволило мне выжить. Я припал на колено, и тут же над головой свистнула пуля, вскользь зацепив сталь каски, оцарапав верхний слой. Будь я сейчас выше, пуля легко могла ударить меня в живот, и далеко не факт, что сталь выдержала бы попадание из мексиканской винтовки.

Указательный палец рефлекторно сжался на спусковом автоматном крючке. Стоявший передо мной стрелок судорожно старался передёрнуть затвор собственной винтовки, тогда как целая автоматная очередь ударила в его ногу, перебивая кость и разрывая артерии. Мужчина заорал что-то нечленораздельное, наверняка нечто матерное на собственном языке, но всего один выстрел довершил его жизнь, а внутреннее содержимое коробки разлетелось кровавыми брызгами по окопу.

Штурмовать окопы было страшно. Адреналин частично гасил инстинкт самосохранения, но по земляным туннелям окопов я пробирался опасливо. В ночи было сложно понять, кто перед тобой, и только по ярко-красным повязкам на предплечьях можно было осознать, что передо мной находится не южанин, а свой брат по оружию. Правда, в ночной темноте даже такое решение не было полноценным спасением. Приходилось тратить хотя бы по десятой доли секунды для того, чтобы различить стоящего передо мной человека. Эти мгновения были жизненно важны, ведь за этот момент противник легко мог выстрелить, а на такой сверхблизкой дистанции любой выстрел был смертельно опасен. Очень сомнительно, что даже защита моих добровольцев смогла бы сдержать попадание.

Яростный штурм превратился для меня в нечто наподобие серии из кровавых кадров. Прежде у меня не было подобного опыта, а потому я наверняка совершил множество ошибок, но продвижение чувствовалось. Поворот за поворотом, выстрел за выстрелом – всё это постепенно приближало нас к крупному прорыву. Часто встречались закрытые блиндажи, в которых ночевали бойцы, но заходить в них приходилось по принципу «сначала граната, а потом сам». Пусть блиндажи не были бетонными, а потому большого количества рикошетов нельзя было ожидать, но даже так гранаты убирали практически всё сопротивление. Когда внутрь уже проникали добровольцы, оставалось сделать всего несколько контрольных выстрелов, чтобы окончательно добить мексиканцев.

Бой закончился очень неожиданно. В один момент стрекот автоматов и редкие винтовочные хлопки просто прекратились. Уши к тому моменту забило от многочисленных выстрелов, а потому я долго стоял, стараясь мизинцем прочистить уши. Вся развитая линия окопов была просто завалена многочисленными трупами. Большая их часть была уничтожена, а остальные просто умирали от многочисленных ранений. Никто не собирался тратить на них медикаменты. Конечно, среди нашего отряда были бойцы, которые могли оказать первую медицинскую помощь, но обеспечение нужно было нам самим.

– Князь, живой?

В окопах меня нашёл Семён. На его губах мелькнула едва ли не маньяческая улыбка, тогда как сам казак старательно оттирал свою шашку о поднятый с одного из трупов платок. В отличие от меня, телохранитель оставался бодрым и будто заряженным энергией. Я же опирался спиной о земляную стену окопа, стараясь прийти в себя. Мне казалось, что меня просто выжали как половую тряпку, и энергии не оставалось даже капли. Всё то время, пока шёл ожесточённый штурм, я вовсе не ощущал усталости. Ноги сами несли меня вперёд, руки не требовали вмешательства мозга, стреляя и перезаряжая автомат, но теперь я был готов уснуть прямо на месте. Всё же солдатом меня можно было назвать лишь с большой натяжкой, и к подобного рода нагрузкам я просто не привык.

– А ты думал от меня отделаться? – я натянуто ухмыльнулся, проверяя магазины к автомату, которые практически полностью опустели, несмотря на то что взят был с собой двойной боекомплект, но противников было настолько много, что патроны кончались просто со страшной скоростью, – Живее всех живых.

– Но знатно тебя побило, княже, – Семён указал взглядом на мою грудь.

Опасности рядом не было, и я снял свою кирасу, пользуясь помощью своего телохранителя, после чего подставил под свет чудом уцелевшей керосиновой лампы, висящей внутри траншеи. Оказалось, что в пылу схватки я умудрился получить несколько попаданий. Отметины были чёткими, но пластины выдержали, пусть в паре мест попаданий прогнулись вовнутрь. Боли от отбитых рёбер ещё не ощущалось, но вот восхищение тронуло мозг. Получилось, что настоящее боевое крещение моя стальная кираса прошла более чем успешно, и живой я был тому примером.

– Сколько наших погибло? – задался я интересовавшим меня вопросом, сев на землю и положив рядом ставший неожиданно тяжёлым нагрудник и каску, – Голова вообще не соображает, так что напрямую лучше отвечай. Я сейчас неспособен на хоть какой-то анализ.

– Трое погибших, – ответил казак, опечалённо снявший с головы каску и прижавший её к груди, – семеро раненых. Противник понёс кратно большие потери, но тебе наверняка будет куда важнее увидеть кое-что другое.

– Не темни, Семён. Я тут чуть под пулями не помер, а ты тут загадками говоришь.

– Ладно-ладно, княже. Мы тут пленника интересного захватили. Поручик тебя зовёт перед тем, как начать допрос. Вот только ни разу он не мексиканец. Больше на немца смахивает.

Вместе с Семёном мы быстрыми шагами двинулись по земляным коридорам. Идти пришлось недолго, благо нужный нам блиндаж находился всего в нескольких поворотах от моего бывшего расположения.

Поручик сидел на перевёрнутом ящике из-под патронов, медленно протирая от нагара части своего автомата. Голова Срединного была перемотана несколькими слоями бинта, но сам офицер не обращал внимания на своё ранение. Похоже, результаты боя его более чем радовали, отчего на устах поручика мелькала улыбка.

Перед Срединным, на коленях, с перекошенным от боли лицом, сидел офицер. В иностранных званиях я разбирался достаточно плохо, но из тех разговоров бойцов вне блиндажа понял, что человек этот носит звание, сравнимое с родным майором. Золотые нашивки на его плечах были оборваны, мундир разорван в нескольких местах, а из рассечённой брови сочилась тонкая струйка крови, постепенно сворачивающаяся в тонкий багровый слой.

– О, князь, вы пришли, – на меня посмотрел поручик и быстрыми движениями вернул детали обратно в оружие, – Хорошими машинками вы нас обеспечили, да и нагрудники достойные. Пару раз меня чуть не зацепили, а панцирь-то выдержал. Сегодня же напишу свои выводы о вашем оружии и отправлю гонца в Новоархангельск.

– Спасибо, – я благодарно кивнул и перевёл взгляд на пленного, – Кто он такой вообще?

– Присмотритесь, князь. Своих узнавать должен.

Сначала я не понял, к чему ведёт офицер, но всё же решил посмотреть на пленного. Его лицо и шею отметило несколькими шрамами. На мгновение я задумался и понял, что этот мужчина определённо происходил из среды немецких офицеров. Именно среди офицеров-аристократов этого региона была распространена мысль о проведении дуэлей на шпагах. Вот только защита во время проведения этих дуэлей была признаком малодушия и бесчестия.

– Прусак?

– Именно, – кивнул поручик, отставляя автомат в сторону и вытаскивая из кобуры личный револьвер, – Князь, желаете сами провести дознание или решите всё сами?

– Доверю эту сложную задачу вам.

– Не хотите марать руки? – Срединный пожал плечами и взвёл курок револьвера, – Ваше право. Человек вы не военный, хотя вы показали себя в бою отлично. Мне уже доложили, что лично смогли уничтожить нескольких врагов огнём своего автомата.

Офицер поднялся со своего места и присел на корточки перед стоящим на коленях офицером. Прусак смотрел на него волком, едва ли не скалился, явно намереваясь выкинуть какую-то подлянку. Впрочем, в блиндаже уже сейчас было четыре человека, и подумай пленник совершить какую-то глупость, с пяти направлений его бы превратили в дуршлаг с множеством дырок.

– Какое у вас имя? – спросил на немного подпорченном немецком поручик, после чего пояснил мне, поймав удивлённый взгляд, – Мой отец из эстонских баронов, немец по рождению, так что и я язык сей знаю хорошо, благо учили порядочно.

Пленник молчал, сжав челюсти. Правда, молчание его было недолгим. Один из добровольцев, вооружившийся трофейной винтовкой, обрушил удар между лопаток пленника. Тот крякнул, на его лице появилась гримаса боли, он выпрямился и заговорил сквозь плотно сжатые зубы.

– Я говорю по-русски, – с сильным акцентом заговорил прусак, корчась от боли, – Меня зовут Эрих-Карл фон Штайрмарк. Родился 12 сентября шестьдесят седьмого года. Первая королевская армия, пятый восточный гренадёрский полк. Звание оберст.

– Ну и какого чёрта ты решил сюда прибыть, Эрих-Карл⁈ – Срединный вытащил из кисета тонкий белый столбик сигареты, сунул её меж зубов и подпалил кончик при помощи зажжённой спички, – Вроде здесь армия Мексиканской Империи воюет, так что прусским офицерам здесь дела быть не должно, а стало быть, ты, друг мой, здесь находишься незаконно и отныне считаешься пленником без всяких особенных условий.

– Я здесь как военный советник в рамках договора Пруссии и Мексики.

Не успел поручик набрать воздух в лёгкие, как в блиндаж ворвался один из добровольцев. Погоны он не носил, зато принёс приличную стопку документов, перетянутых бечёвкой в несколько слоёв. Вскидывать руку в воинском приветствии он не стал, зато бухнул на ящики из-под боеприпасов всю стопку.

– Обнаружили документы, – принялся докладывать доброволец, заточенным кинжалом разрезая бечёвку, переплетающую плотную стопку, – Разрешите доложить?

– Рассказывай.

Часть документов попытались уничтожить, но даже так мы нашли многочисленную документацию. Часть представляет из себя карты с легендами на немецком языке. Другая часть документов оказалась тронута огнём, но в остальном в достойном качестве. Прочитать не успели, но там наверняка найдётся что-то ценное.

– Молодец, боец. Можешь быть свободен. Я проверю документы, – Срединный жестом отпустил своего бойца, после чего обратился обратно ко мне, – У вас, князь, теперь есть с чем вернуться обратно в Москву. – Перехватив мой удивлённый взгляд, он жестом поднятой ладони остановил меня, – При всём уважении, вы человек не военный, а мне за вашу смерть придётся отдуваться. Машинку вы собрали справную, и бьюсь об заклад, что мыслей интересных в вашей голове будет достаточно. Вернётесь с моим отчётом, пленным и целой упаковкой важных для фронта документов. Умелых стрелять и воевать здесь достаточно, а вот конструкторов в стране не хватает. Каждый пригождается в своём месте.

Глава 8

Конфликт в Америке продлился не дольше полугода. Первый запал мексиканцев закончился ровно в тот момент, когда войска мексиканцев наполнились добровольцами и снаряжением из Российской Империи. К тому же ситуация обострилась тем, что к западному побережью Мексики направилась военно-морская эскадра из Владивостока и Новоархангельска. Флотилия та мощная, оснащённая самыми дальнобойными орудиями со всего флота государства. К восточному же побережью Мексиканской Империи подошла совместная эскадра Великобритании и доминиона Тринадцати Колоний. Такой морской блокады со всех сторон, плюс угрозы со стороны Техаса и ожесточённого сопротивления индейцев, привело к тому, что начались сложные переговоры с участием европейских государств.

Мне же, вместе с Семёном, пришлось покинуть расположение добровольцев и начать возвращение в Россию. Назвать его простым у меня язык не поворачивался, тем более что впервые мне приходилось выступать в качестве конвоира в целом, а особенно на столь далёкое расстояние. В целом у меня был очень велик соблазн передать пленного немца кому-то из опричников, благо выйти на их след было не столь сложно, но я понимал всю выигрышность моей ситуации. Не просто так Срединный именно мне позволил привезти столь ценную находку. К тому же сами документы также оставались крайне ценным экземпляром и точно потребовались бы разведке.

В Москве я был вновь через месяц. За последнее время я крайне сильно вымотался. Мало того, что приходилось тратить много времени в постоянных разъездах, так и проведённое на фронте время определённо не походило мне на пользу. К концу этого бесконечно долгого путешествия я ощущал себя как выжатый лимон.

Кабинет генерал-лейтенанта Яковлева в штабе Московского военного округа был умышленно аскетичным. Голые стены, выкрашенные в цвет хаки, старый, потёртый дубовый стол с картами, побитое временем офицерское кресло и жёсткое кресло для посетителей. Запах ружейного пороха и табака въелся во все уголки помещения настолько сильно, что даже через открытое окно, в которое врывался холодный ветер, запах нисколько не выветривался.

Я стоял у окна, выпивая из фарфоровой чашки свежий заваренный чай, наблюдая за тем, как строевым маршем по плацу проходят гвардейские отряды. Ужасно хотелось спать, но сделать этого было никак нельзя. Сам пленный сидел в гостевом кресле. За последнее время лицо его уже было изрядно помято многочисленными ударами дознавателей, успевших довольно плотно «посотрудничать» с пленником. Оприходовали его сильно, со знанием дела, но не настолько, чтобы немец потерял возможность говорить.

На столе стояла та самая папка с документами, взятая у роты мексиканцев во время штурма их опорного пункта. Часть документов уже сейчас была распакована, некоторые карты успели изъять, но и того, что было при нас, – было более чем достаточно.

– Не ожидал, что вы вернётесь настолько скоро, князь, – генерал-лейтенант вошёл в кабинет, смотря в сторону пленника, – Я полагал, что на фронте вы пробудете значительно дольше.

– Война не требует моего прямого участия. В боях я успел поучаствовать, проверили механизм, получил положительные характеристики и даже получили очень значительного пленника. Целый полковник прусской армии сейчас сидит перед вами.

– Вы решили лично показать мне свой самый главный трофей? – генерал-лейтенант сел за свой стол и посмотрел на пленника перед собой, – Похвально, князь, очень похвально. Правда, как я вижу, лицо его немного испортили, но мои дознаватели поговорят с ним. Дмитрий! – на крик офицера из-за поворота вышел молодой адъютант, – Забирайте этого в казематы. Пусть его там разговорят, выпытают всю информацию, но без такой страшной жестокости, чтобы не помер он. Может получится нам из него что-то полезное получить в переговорах с пруссаками.

Адъютант подхватил под руки немца, после чего вывел его из кабинета. Офицер же, дождавшись момента ухода пруссака, взял со стола хрустальный графин и налил воду в два аккуратных стакана. Один он толкнул мне, другой взял сам и сделал несколько медленных глотков, будто в стакане у него была не простая вода, а хорошее грузинское вино. Какое-то время он молчал, а я терпеливо ждал.

– От чтения отчётов у меня уже глаза болят. Я же не настолько уже молодой, чтобы сотни строк за сутки читать. Потому хочу с вами на чистоту поговорить, князь, – генерал со стуком поставил стакан на укрытый зелёным бархатом стол, – Я ведь Александру Александровичу сначала говорил, что толку от вашего оружия не будет, был полностью уверен в том, что вы не решитесь финансировать целую роту. У нас таких меценатов до вас считайте и вовсе не было. Наши купечество и дворянство готово пускаться на войну лично, рисковать своими головами, но ни одной монеты на снабжение потратить готово не было. Вы же меня действительно удивляете. Вам хватает смелости заявиться в столицу в обход вашей региональной комиссии, оторвать от дел лично его императорское высочество, решились не только за собственный счёт обеспечить добровольцев, но и сами вступили в качестве бойца. Сейчас у меня есть личный приказ от Александра Александровича выслушать все ваши предложения и мысли о том, какова будет война дальше. Ваша добровольческая рота показала в боях себя просто отлично. После того, как покинули расположение роты, то они прорвали фронт в нескольких участках, где это считалось практически невозможным. Да, не только собственными силами, применяя артиллерию, но результаты всё равно впечатляющие. – генерал раскрыл большой блокнот в толстом кожаном переплёте и вооружился идеально отточенным карандашом, – Слушаю вас, князь. Очень внимательно. Только говорите прямо, без какой-либо утайки.

– Следующая война будет совсем отличной от той, которую мы видели ранее. Даже полста лет назад боевые действия проходили совсем по другому сценарию, нежели сейчас. У вас богатая фантазия, генерал?

– Книги бы писать не решился, но сказки внукам сочиняю из собственной фантазии.

– Отлично. Тогда вы наверняка можете представить себе квадратные километры выжженной огнём земли, перепаханной тысячами и даже миллионами снарядов, выпущенными из монструозного вида пушек. При этом землю будут терзать вообще всем, что только смог придумать искалеченный войной человеческий мозг: артиллерийские снаряды, волны боевой химической отравы, огнемёты, напалм и очень много иного. При этом эти страшные поля будут укрыты в несколько слоёв милями стальной колючей проволоки. Плотными такими слоями, что кусты терновника покажутся вам тоненькой ситцевой тряпочкой. – я вздохнул и потянулся за заточенным карандашом, стоящим в стакане перед генералом, – Можно листок?

– Конечно, держите.

Немного подумав, я повертел между пальцев карандашом и разделил листок длинной вертикальной чертой на две равные части. После этого я сделал несколько графитных горизонтальных черт, превратив весь листок в небольшого размера таблицу. В каждую строку я записал восьмизначные числа и сделал небольшую приписку с указанием государства в три буквы.

– Держите, можете прочитать.

Генерал-лейтенант пробежался взглядом по буквам и затем поднял ко мне заинтересованные зелёные глаза, очерченные старческой мудростью, – И что это такое?

– Примерные потери, которые могут понести стороны во время будущей войны. Устрашают и очень даже сильно. Теперь вы можете посчитать меня за идиота, но цифры я взял не из головы. Двадцать миллионов погибших, ещё больше раненых. Это не считая тех, кто погибли после окончания боевых действий от голода, болезней, неразорвавшихся снарядов. Страшные потери и это в случае, если война будет тянуться не так долго и не с такой большой ожесточённостью.

– И как вы предлагаете избежать этой войны?

– Избежать? – я нервно хохотнул и едва удержался от того, чтобы не хлопнуть себя по колену, как неоднократно делал во время приступов веселья, – Можете мне не верить, но избежать следующей крупной войны не получится. Никакие мировые договорённости, никакие пакты и союзы не смогут удержать мир от того, чтобы схлестнуться в кровавой бойне.

– Почему вы так решили? Говорите любую мысль – всё будет важно. Для его императорского высочества будет критически важна любая деталь.

– Хорошо. – я кивнул, – Только разговор будет не из самых простых. Я сегодня ничего не ел и был бы очень не против, если бы ваши адъютанты сделали бы чего-то перекусить. Это не приказ или шантаж, а просьба.

– Само собой. – Яковлев кивнул и отдал приказ помощникам, после чего обратился ко мне, – Рассказывайте, князь. Мне даже стало интересно куда вас выведут собственные фантазии.

– Прямо сейчас на мировой карте мы видим по меньшей мере два униженных государства. Россия – едина, Франция – едина, даже Япония, несмотря на сотни лет кровавых феодальных войн тоже едина, а мы же до сих пор не видим на карте таких государств, как Италия и Германия. Они пытались много лет объединиться, но им не давало это очень много причин. Прусаки, баварцы, саксонцы, ганноверцы, рейнландцы – они один народ с одной культурой и одним богом. То же самое с миланцами, неаполитанцами, сицилийцами. В их государствах процветает национализм, их народы желают объединится в единое государство, но им мешают очень вредные внешние факторы – крупные государства Европы. Думаете, что просто так прусаки напитывали мексиканцев оружием, готовили их солдат, прислали своих атташе? Нет, тем самым они пытались расшатать влияние гегемонов Европы на континенте, нарушить производственные цепочки и рынки сбыта. Представь, что могло бы случиться, если бы британские гарнизоны потеряли снабжение из метрополии? Вторая революция точно была бы не за горами, да и на наши владения в Америке что-то могло бы перекинуться.

– Вы полагаете, что маленькая Пруссия или не сильно больший Милан смогут пойти войной на всю Европу? Сейчас мы в отличных отношениях с Парижем и если посчитать нашу общую армию, то она будет равна трём миллионам штыков, не учитывая возможности срочной мобилизации. При необходимости одна только Россия будет способна выставить до пятнадцати миллионов человек. Это огромная цифра.

– Сейчас мы наткнулись на вторую причину. В мире слишком много противоречий. Австрийцы поддерживают германцев в их стремлении к объединению, Лондон и наш «любимый» Париж выясняют отношения и совершают нападки друг на друга в Африке. Аппетиты японцев растут с каждым днём. Несмотря на свои многочисленные завоевания в Китае, они продолжают точить зуб на Желтороссию, Дальний Восток и всех подданных государя в Китае, Монголии и Синьцзяне. Сахалин им тоже очень интересен, как и подданные короны в Океании. Сюда же добавим интересы Мексики, реваншизм Иберийской Унии. Многовато крупных озлобленных игроков на нашу маленькую планету. Не правда ли?

– Как-то же раньше мы справлялись с этим и не было тех ужасающих последствий, которые вы представляете.

В этот момент появился помощник генерала, принёсший на блюдце несколько нарезанных бутербродов, а также две дымящихся кружки с горячим чаем. Поставив еду на стол, он совершил небольшой поклон, щёлкнул каблуками и вышел из кабинета, плотно заперев за собой дверь.

– А раньше и оружие было совсем другое. С чем воевал стандартный солдат в последнюю крупную войну? Ударно-капсюльные штуцеры, мушкеты, тесаки и сабли, также дульнозарядные пушки, а корабли направлялись в бой на парусной тяге. Сомнительная эффективность, согласны? Что же мы имеем теперь? Моря бороздят паровые и дизельные корабли, в небесах мы теперь видим не только редкие воздушные шары и многочисленные стаи птиц, а громадные дирижабли и стремительные бипланы. Вместо капсюльных штуцеров, из которых можно было сделать дай бог шесть выстрелов, самый обычный пехотинец имеет при себе магазинную винтовку, и ловкий стрелок с обоймами способен сделать несколько десятков выстрелов, если особенно не целиться. Опять же нарезные пушки, отправляющие снаряды за многие и многие километры, а пулемёты способны выбрасывать сотни пуль в минуту, кося пехоту и кавалерию. Раньше умирали десятками тысяч, а теперь всего за одно сражение могут положить сотни тысяч голов. Целые, чёрт бы его побрал, армии.

– Но вы хотите предложить новое оружие нашей армии. Судя по отчётам Срединного, эффективность подразделения в вашей броне и с вашим же оружием повышается многократно.

– Хочу, но один лишь я неспособен сделать столь многое. У меня есть возможность даровать армии новейшее оружие. Автоматы, пулемёты, снайперские винтовки, дробовики, автоматические карабины, оптические прицелы – всё это я легко могу предоставить армии при должном финансировании и содействии государства. Конечно, русский солдат даже голодный способен совершать невообразимые подвиги, моё оружие поможет ему в свершении этих самых подвигов, но в одиночку погоды я не сделаю. Нужна целая ватага изобретателей. Нужны авиаторы, нужны химики и артиллеристы, нужны машиностроители, умелые агитаторы и общественники. Необходимо начинать перевооружение уже сейчас и откладывать его будет равно преступлению перед теми людьми, которые погибнут на войне. Вот скажите мне, генерал, сколько всё тех же подлодок находится на вооружении Пруссии?

– По данным нашей разведки флот Пруссии располагает по меньшей мере шестьюдесятью подводными лодками разного класса.

– Шестьдесят кораблей у маленькой Пруссии, которая меньше вашего военного округа. Даже у Великобритании, которая сама себя объявила «царицей морей», не больше сорока подводных лодок. Германцы вооружаются ускоренными темпами, то же самое мы можем видеть в Италии, тогда как наша страна решилась ограничиться мелким перевооружением. Нам необходимо действовать здесь и сейчас.

– Ладно, допустим, что всё что вы говорите – истинная правда. Вот только мне непонятно, зачем вам агитаторы и общественники? Если необходимость изобретателей мне сейчас понятна, то вот остальные…

– Потому что нам необходимо подготовить народ к этой войне. Вы представляете с какой страшной войной мы столкнёмся? Придётся мобилизовать многие миллионы людей, оторвать их от семьи, хозяйств, производственных станков. Поймите, генерал, что война не будет быстрой ни в коем случае. Не будет массовых кавалерийских прорывов, не честных сражений аристократа с аристократом. Необходимо подготовить народ и тыл, вдавить в голову каждого человека, каждого семейства необходимость и причины будущей войны. Мир столкнётся с таким мощным кризисом, который никогда не видели раньше. Воевать пойдут все, невзирая на статус и сословную принадлежность. На фронт пойдут эшелоны, полные готовых воевать бойцов, а обратно пойдут вагоны с окоченевшими трупами, тогда как других придётся хоронить в неизвестных братских могилах. Хороший расклад выходит? – я посмотрел в глаза офицеру, – Так вот, если к этому не подготовить народ, то мы получим такой общественный всплеск, что наша с вами страна самоуничтожится, издав громкий предсмертный вскрик. Восстания пройдут по всей Империи, начиная от Варшавы, заканчивая Желтороссией и даже Америкой. Не важно кто будет воевать, за какие идеи и идеалы будут сражаться, какие флаги будут поднимать в боях, какие кличи использоваться, но суть в том, что не вы, ни я не собираемся видеть кровавый закат нашей страны. Это слишком большое горе, а потому мы должны подготовить народ к этому.