Текст книги "Магия Крови (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– И ты ожидаешь, что я буду ездить туда-обратно по два часа от Крепости до Ордена. – Я старалась говорить мягко. – Полагаю, мне больше не понадобится ни моя работа, ни дом, ни одежда.

– Я этого не говорил. Хотя позволь вернуться к вопросу по поводу одежды. Это все еще на рассмотрении.

– Послушай, ты не можешь управлять моей жизнью. Мы переспали один раз…

Он поднял вверх семь пальцев.

– Хорошо, – выдавила я сквозь зубы. – Мы занимались сексом семь раз за двадцать четыре часа. Только потому, что я твоя любовница.

– Подруга.

Слова замерли у меня во рту. Он говорит о том, что мы пара. На языке оборотней, пара означала моногамию, семью, детей, союз гражданский, физический и духовный. Это значило брак. Очевидно, он не отказался от этой идеи.

– Подруга, – сказала я наконец, пробуя это слово на вкус.

Он подмигнул мне. О боже.

Я бросила на него тяжелый взгляд:

– Ты помешан на контроле, а я борюсь со всеми авторитетами. И ты хочешь, чтобы мы были вместе?

Злые искры зажглись в его глазах:

– Много, много раз.

– Да что с тобой не так? Я вчера слишком сильно ударила тебя по голове?

– Моя подруга живет со мной, – продолжал он, – в Крепости.

– У тебя было много подруг раньше?

Он одарил меня взглядом, предназначенным для умалишенных:

– У меня были любовницы.

– Так это новое правило, которое ты придумал только что?

– Это преимущество быть Царем Зверей. Ты волен устанавливать свои правила.

О том, чтобы отправиться в Крепость, не могло быть и речи. Оборотни, итак, уже были мишенью, но это было бы ничто по сравнению с тем, что произошло бы, если бы я переехала к нему. Кэрран защищал свой народ, а я подвергла бы их опасности. Я заставила свой голос звучать спокойно:

– Есть ли еще какие-нибудь правила Кэррана, о которых мне следует знать? Можешь выкладывать все прямо сейчас, чтобы я сразу могла наложить на них вето.

– Ты не можешь наложить вето на мои правила, – ответил он.

Я рассмеялась.

– Это никогда не сработает.

Мы посмотрели друг на друга.

– Давай попробуем договориться, – сказал он. – Ты скажешь мне, что нужно тебе, а я скажу, чего хочу я.

Он пытался найти компромисс. Должно быть, я в чем-то одержала победу. Либо это, либо прошлая ночь была действительно так же хороша для него, как и для меня.

– Хорошо.

Он пригласил меня взмахом вилки:

– Начинай ты.

– Орден даже не обсуждается, – проговорила я. – Я не собираюсь уходить.

– Я и не говорил, что ты должна. – Он посмотрел на меня тяжелым взглядом. – Но раз уж ты настаиваешь, я согласен. Орден снят с повестки дня. Теперь моя очередь.

Опасно, опасно…

– Давай.

– Моногамия, – решительно заявил он. – Пока ты со мной, я – единственный. Если кто-нибудь еще прикоснется к тебе, я убью его.

– А что, если я случайно на кого-нибудь наткнусь?

Золото сверкнуло в его глазах:

– Не надо.

Очевидно, он отказывался относиться к этой ситуации с юмором:

– Я буду иметь это в виду.

– Ты сама сказала, что я помешан на контроле. Я ревнивый, собственнический ублюдок, и я не такой человек, как некоторые. Ты даже не представляешь, чего мне стоила прошлая ночь. Предай меня, и я убью его. Если ты не хочешь быть со мной, лучше скажи мне об этом. Не нужно делать это за моей спиной. Я стараюсь быть настолько честным, насколько могу. Так что никаких сюрпризов.

– Ты же понимаешь, что убивать другого мужчину бессмысленно. Если я изменяю тебе, то виновата я, а не он. Он тебе ничего не обещал.

– Дело не в логике. Так это работает в Стае. Я имею полное право убить любого, кто попытается забрать мою подругу. От меня ожидают, что я так поступлю, я хотел бы сделать так, и я это сделаю.

Я ткнула в него вилкой:

– Хорошо. Но с этого момента твой парад прекращается.

– Какой парад?

– Парад твоих любовниц.

Его брови поползли вверх:

– Парад любовниц?

– Кэрран, если ты мне изменишь – между нами все кончено. Это справедливо.

– Кейт, все это работает в обе стороны. Если кто-то попытается приставать ко мне, добро пожаловать к ее горлу.

– Меня не волнует, что кто-то будет приставать к тебе. Меня волнует, как ты поступишь в этой ситуации.

– Согласен. Парад любовниц прекращается. – Он оскалил зубы в счастливой дикой усмешке. Мой личный психопат. – Я вроде как понял это, когда ты расплавила замок на двери той комнаты в приступе ревности.

– Не может быть. – Я принялась ковырять свой омлет.

– Моя очередь. Игнорирование и молчание – мы никогда не будем делать этого снова.

– Парень, это тебя действительно взбесило, не так ли?

– Да, так и есть. – Прорычал он.

– Окей. Я обещаю никогда не прекращать говорить с тобой. Ты можешь даже пожалеть об этом.

– Не сомневаюсь. – Он поморщился. – Мы можем обсудить это более детально в Крепости.

– А что же подумают об этом остальные твои подданные?

Он пожал плечами:

– Стая функционирует лучше всего, когда иерархия ясна. Прямо сейчас большинство моих людей не знают, почему я был раздражен, а те, кто знает, не уверены в том, на каком этапе мы находимся, поэтому все ходят на цыпочках. Будет лучше, если Стая увидит нас вместе.

Какие бы камни я ни скидывала на него, он не желал отклоняться от своего курса. Я очень тщательно подбирала слова:

– Я бы предпочла, чтобы они этого не делали.

Он сидел совершенно неподвижно. Его голос приобрел низкий опасный оттенок:

– Ты стыдишься быть со мной?

– Нет.

Его лицо приняло плоское непроницаемое выражение:

– Это потому, что я оборотень?

– Нет, это потому, что ты Царь Зверей.

– Не хочешь объясниться? – Он откинулся назад.

– Моя ценность в моей беспристрастности. Я могу обратиться к Племени, Стае, друидам или пифиям, потому что всем ясно, что я не принимаю ничью сторону. Я могу эффективно действовать, только если я нейтральна. Спать с тобой – значит разрушить мой нейтралитет. Ты не потерпишь кого-то, кто не предан тебе, поэтому в тот момент, когда я открыто признаю, что я с тобой, все, у кого когда-либо были проблемы со Стаей, перестанут даже говорить со мной. И это только часть проблемы.

– Есть еще что-нибудь?

Если у меня есть хоть какая-то надежда на нас двоих, я должна ему все рассказать.

Эта мысль застыла во мне.

– Кейт? – мягко спросил он.

Я открыла рот и попыталась выдавить из себя хоть слово. Но не смогла этого сделать.

Он наклонился ко мне и накрыл мою руку своей.

Я не могу ему сказать. Не сейчас.

Мне нужно было найти какие-то другие причины, и поэтому я решила придерживаться того, что заставляло меня страдать последние несколько недель:

– Со сколькими женщинами ты спал?

Он отстранился и скрестил руки на груди, отчего его бицепсы вздулись:

– Не начинай это.

– Это вполне законный вопрос, – ответила я.

– Со сколькими мужчинами ты спала?

– Ты у меня третий. Отвечай на вопрос.

– Ну что-ж, мы учитываем только долгосрочных партнеров или даже тех, кто на одну ночь?

Я вздохнула:

– Тебе было бы удобней считать только длительные отношения?

Он поморщился:

– Меньше двадцати.

– Ты не мог бы быть конкретнее.

Он обдумал это.

– Восемнадцать.

– А сколько из них жило в замке вместе с тобой?

– Семь, – ответ пришел немного быстрее, – но никто из них не делил со мной мои апартаменты.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что они не делили с тобой апартаменты? Где ты их…

– В их личных комнатах.

Я рассмеялась:

– О, так вы почитали их своим ночным присутствием в «комнате для бимбо», Ваше Величество? Как Зевс в сиянии золотого света?

Он улыбнулся краем зубов:

– Им это нравилось.

Высокомерная задница.

– Конечно. Так почему же ты не пускаешь женщин в свои апартаменты?

– Потому что жить со мной в одной квартире – значит обладать властью.

Если он надеется, что я останусь в комнате бимбо, когда все это закончится, то ему не повезло.

Хотя я скорее всего буду мертва, когда все это закончится.

– В глазах общественности существует огромный дисбаланс власти между тобой и мной. Если я отправлюсь с тобой в Крепость, Атланта перестанет видеть во мне Кейт Дэниелс, агента Ордена, а будет воспринимать меня как Девятнадцатую Любовницу Царя Зверей. Или Номер Восемь, в зависимости от того, как они на это посмотрят. Та небольшая репутация, которую я заработала, будет стерта, и ты можешь даже поспорить на то, что Орден снимет меня с текущего дела быстрее, чем ты зарычишь.

– Мы оба должны отказаться от некоторых вещей, – сказал он.

Я скрестила руки на груди:

– Я так рада, что вы смотрите на это с моей точки зрения, Ваше Величество. Давай, откажись от того, чтобы быть Царем Зверей, брось Стаю и живи со мной в моей квартире.

– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.

Я улыбнулась ему.

– Я понимаю, – продолжил он, – твою точку зрения. Это несправедливо. Но Стая – это то, кто я есть. Я построил это для своего народа. Орден – это не то, кто есть ты. Половину времени ты пытаешься понять, как скрыть от них то, что находишь. Я читал твой отчет о вспышке. Если бы существовал конкурс лжи, ты бы выиграла его, не раздумывая.

Этот выпад был очень близок к цели.

– Орден – это то место, где я хочу быть прямо сейчас. Если меня снимут с задания, оно перейдет к Андреа. Она моя лучшая подруга. Если она столкнется с магией Мэри, то может быть разоблачена. Это уничтожит ее. В любом случае, я не должна оправдываться перед тобой.

– Андреа знала, чем рискует, когда стала рыцарем. Ты не ставила ее в такое положение, она сама это сделала. Ты просто оттягиваешь неизбежное. Она пытается жить в двух мирах одновременно и не может.

Ой. Это, действительно, было очень-очень близко.

Он продолжал наступать:

– Ты не хочешь оправдываться. Я уважаю это. Но ты хочешь, чтобы я стал твоим грязным секретом. Прятаться и притворяться, что ты не моя на людях. Я не буду этого делать.

– Я всего лишь прошу тебя соблюдать осторожность.

– Нет.

– Может быть мне одолжить тебе пару моих трусиков, чтобы ты мог помахать ими на следующем заседании Совета Стаи, чтобы донести до них суть дела?

Его глаза вспыхнули:

– А что, есть подходящие?

Я могла бы выбрать кого-нибудь разумного. Но нет, я должна была влюбиться в этого высокомерного идиота. Пойдем со мной в замок, будь моей принцессой. Оплакивай меня, когда твой сумасшедший отец убьет меня. Ага, конечно.

Он встал, взял со стойки телефон и положил его передо мной.

– Я сказал, что мы оба должны пожертвовать чем-то.

– Пока что, только от меня ждут, что я откажусь от всего. В чем заключается твоя жертва?

Он кивнул на телефон и отбарабанил на нем номер:

– Это телефон управляющего Крепости. Его штаб занимается размещением людей в замке. Я позвонил ему сегодня утром и сказал, что приеду. Позвони ему. Убедись, просил ли я подготовить свою комнату для тебя.

И тут телефон зазвонил.

Мы оба посмотрели на него.

Телефон продолжал трезвонить, и я сняла трубку:

– Да?

– Кейт? – Голос Саймана звучал слегка встревоженно. – Вижу, ты пережила эту ночь.

– Едва.

Кэрран взял в руки свою пустую тарелку.

– Ты ранена?

– Нет. – Хотя в некоторых местах испытывала слабость.

– Приятно это слышать.

По кухне пронесся скрежет истерзанного металла. Кэрран медленно, методично сворачивал металлическую тарелку в трубочку.

– Что это за шум? – Спросил Сайман.

– Стройка.

– Ты собираешься сегодня посетить храм?

– Если магия будет на подъеме.

– Мне было бы интересно узнать то, что ты выяснишь.

– Твой интерес был учтен.

Я повесила трубку. Кэрран бросил на столешницу кусок почти твердого металла, который раньше был тарелкой.

Я посмотрела в его серые глаза:

– Кэрран, если ты нападешь на него, мне придется защищать его. Между вами нет никакого соперничества. Если бы я хотела быть с ним, я бы так и сделала. – Дерьмо. Это звучало совсем не так, как я хотела.

Он глубоко вздохнул.

– Я имела в виду, что он предлагал, и я отказалась.

– Пойдем со мной.

– Я не могу.

По его лицу пробежала тень:

– Тогда мы закончили.

– Значит все или ничего?

– Это единственный способ, как я могу это сделать. – Он повернулся ко мне спиной и вышел.

Глава 19

Магия ударила через десять минут после ухода Кэррана. Я стиснула зубы, оделась, оседлала Мэриголд и направилась в храм.

Все или ничего. Здравствуйте, Ваше Пушистое Величество. Меня зовут Кейт Дэниелс, дочь Роланда, строителя башен, живой легенды и, по неудачному совпадению, человека, который пытается уничтожить тебя и твой народ. Если ты хочешь быть со мной, то должен знать, что он перевернет небо и землю, чтобы убить нас, когда узнает, кем я являюсь. Даже сейчас за мной охотятся. Так что, если ты продолжишь спать со мной, твоя жизнь уже никогда не будет прежней.

Вот, что на самом деле значило «все или ничего». Мне чертовски хотелось проигнорировать все это и отправиться с ним в Крепость. Когда я так успела привязаться к этому высокомерному ублюдку. Дело даже не во вчерашней ночи. Неужели, все это время он спасал меня от самой себя? По крайней мере, я точно знаю, когда это началось – когда он пытался обменять крышку от котла, которую разыскивала орда морских демонов, на жизнь Джули.

Я бы убила, за возможность остаться с ним. И эта мысль пугала меня.

Температура на улице продолжала свое суицидальное падение. Несмотря на все слои ткани, я едва чувствовала свои руки, а мои бедра превратились в ледышки. Грендель и Мэриголд не выглядели замерзшими, хотя с чего бы – они бежали всю дорогу.

Окаймленный с трех сторон невысокими кирпичными постройками и кирпичной оградой с четвертой, храм выглядел почти жизнерадостно на фоне сурового пейзажа разрушенных зданий: ярко-красные стены, белоснежная колоннада и такие же белые ступени на заснеженной лужайке. Даже забываешь о том, что всего в нескольких ярдах слева подстерегала Юникорн-лейн – улица, до краев наполненная жуткой зловещей магией. Юникорн-Лейн пересекала разрушенный некогда центр города, подобно отвратительному шраму. Существа, которые избегали света и питались монстрами, прятались там. Когда отчаянные преступники, пытаясь спастись от правосудия, бежали туда, ни ОПА, ни Орден не трудились преследовать их. В этом уже не было необходимости.

Юникорн-Лейн пролегала прямо, как стрела, за исключением того места, где, подходя к стенам храма, она осторожно огибала синагогу. Мезузы, свитки Торы с иудейскими религиозными законами, написанные квалифицированным писцом и защищенные оловянными футлярами, висели по периметру стены храма. Сама стена была украшена таким количеством ангельских имен, магических квадратов и священных слов, что казалось, будто ее превратили в огромную энциклопедию оберегов.

Четыре голема патрулировали территорию: ростом шесть футов, они были красные, как Джорджийская глина. Это были не бесформенные чудовища, появившиеся в первые дни после Большого Сдвига; эти парни были сделаны искусным скульптором и оживлены адептом магии. У каждого был мускулистый торс гуманоида мужского пола, увенчанный большой бородатой головой. В талии туловище плавно переходило в коренастое тело животного, напоминающее барана и снабженное четырьмя мощными ногами с копытцами. Големы расхаживали взад и вперед, держа в руках длинные стальные копья и глядя на мир глазами, светящимися слабым водянисто-розовым светом. Они не обращали на меня никакого внимания. А если бы и напали, их было бы нетрудно убить. Каждый был оживлен одним словом – «эмет», истина – слово, вырезанное на их лбах. Сотрите первую букву, и «эмет» превратится в «мет». Смерть. Конец голему. Судя по их медленной походке, я могла бы проскользнуть внутрь, стянуть письмена и удрать оттуда, прежде чем они успеют поднять свои большие копья.

У каждого были частные методы манипулирования магией. Ведьмы варили травяные зелья, Племя управляло вампирами, а раввины создавали письмена. Самый верный способ обезоружить еврейского мага – отобрать у него перо.

Когда я подошла ближе, из храма вышла женщина и спустилась вниз по лестнице. Я привязала поводья Мэриголд к перилам, приваренным к забору, и побежала вверх по лестнице.

Женщина была невысокой и довольно упитанной:

– Я раввин Мелисса Сноудолл.

– Кейт Дэниелс. Это мой пудель.

– Насколько я понимаю, у вас назначена встреча с раввином Кранцем. Я отведу вас к нему, но боюсь, что пуделю придется подождать снаружи.

Боевой пудель выразил сомнение в том, что ему стоит оставаться ждать здесь, а цепь ему понравилась еще меньше, но после того, как я рыкнула на него, он решил, что в его интересах вести себя благоразумно.

Раввин подняла руку и шагнула вперед. Бледное сияние сжало ее пальцы и потекло вниз водопадом света, после чего защитное заклинание спало чтобы пропустить меня.

– Следуйте за мной, пожалуйста.

Она провела меня внутрь. Мы прошли мимо открытых дверей святилища. Огромные арочные окна проливали дневной свет на ряды белых скамей с темно-красными подушками. Умиротворяюще светлые стены поднимались высоко к сводчатому потолку, украшенному золотым орнаментом. На восточной стене, перед скамьями, бледные колдолампы освещали возвышение со священной аркой, в которой хранился золотой футляр со свитками Торы.

Контраст с унылым внешним миром был настолько разительным, что мне захотелось сесть на ближайшую подушку, закрыть глаза и просто посидеть какое-то время. Вместо этого я последовала за раввином Мелиссой по коридору к узкой лестнице, ведущей в маленькую комнату. Квадратная ванна занимала дальний конец комнаты. Миква, место, куда ортодоксальные евреи приходят, чтобы очиститься.

Раввин подошла к правой стене, положила на нее руку и что-то пробормотал. Часть стены скользнула в сторону, открывая уходящий вдаль проход. Бледно-голубые колдолампы освещали каменные стены.

– Ну вот, – сказала она, – почти пришли. Просто держитесь прямо.

Я шагнула внутрь. Стена сразу закрылась за мной. Другого пути, кроме как идти вперед, все равно нет.

Коридор привел меня в пустой круглый кабинет. Я пересекла его и прошла дальше. Впереди ждал еще один зал, на этот раз в нем находился тяжелый каменный стол, возле которого стояли двое мужчин. Первому на вид было слегка за сорок, он был высокий, худой, с вытянутым лицом, короткой бородкой и залысинами, с умными глазами за проволочными очками. Второй был старше лет на десять, тяжелее фунтов на семьдесят пять или около того, с квадратным подбородком и глазами полицейского: скептически настроенного и уставшего от мира.

Высокий мужчина вышел из-за стола, чтобы поприветствовать меня:

– Здравствуйте, я раввин Питер Кранц. Это раввин Джон Вайс.

Я пожала им руки и вручила удостоверение личности. Они рассматривали его некоторое время и вернули мне обратно.

Питер согнул свое длинное тело, усевшись обратно за стол:

– Извините за атмосферу подземелья.

– Никаких проблем. Что касается подземелий, то я видела и похуже.

Они, видимо, некоторое время обдумывали это замечание. Я посмотрела мимо них. Стены кабинета были украшены древнееврейскими письменами, множество строк текстов были выведены на стене толстыми черными линиями. Это притягивало взгляд. И я старалась сильно не глазеть.

– Насколько я понимаю, вы хотите войти в круг. – Питер сложил перед собой длинные пальцы.

– Да.

– Мы хотели бы узнать причину.

Я рассказала им про Стальную Мэри и достала пакетик с пергаментом.

Раввины обменялись взглядами. Все мое внимание было направлено на стену. Было что-то такое в этих древних письмах. Мои глаза почти чесались, когда я смотрела на них. Если только я хорошенько прищурюсь…

– Прежде всего, вы должны понимать, что мы действительно хотим сотрудничать с Орденом, – говорил Питер. – Однако мы не афишируем существование круга. Можно даже сказать, что мы стараемся держать это в секрете. Нам очень любопытно, как вы узнали об этом.

Упоминание Саймана приведет лишь к тому, что меня просто выпроводят за дверь.

– У Ордена есть свои источники.

– Конечно, конечно, – ответил Питер.

Раввины снова переглянулись.

Черные линии на стенах смешались, как на старых стереограммах, которые скрывали трехмерное изображение на обычной картинке. Острая боль поразила мой мозг, и я увидела слово, написанное на языке силы. Амехи. Подчиниться.

Слово зашипело в моей голове. Я уже овладела им, но, увидев его написанным, мой разум все равно не мог успокоиться.

Вполне логично, что это могло быть написано на стене, полной священных слов и имен Бога. Раввины специализировались на письменной магии, а Яхве на послушании, если верить Торе.

– Люди годами учатся, чтобы войти в круг, – заговорил Вайс. – Обычный прохожий, не может просто заявиться сюда и требовать увидеть это.

– Я не обычный прохожий. Я прохожий с удостоверением Ордена и острым мечом, который пытается спасти город от эпидемии. – Если они считают, что их мезузы защитят их от Стальной Мэри, они будут глубоко разочарованы.

Уголки рта Питера опустились:

– Раввин Вайс хотел сказать, что мы ужасно сожалеем, но ваша недостаточная квалификация не позволяет нам предоставить вам доступ. Это прискорбно.

В этом мы были единодушны.

– Вы бы хотели, чтобы я прочитала то, что написано на стене позади вас, чтобы доказать, что я квалифицированный специалист?

Питер грустно улыбнулся мне.

– Это множество имен Бога. – Вайс вздохнул. – Знание того, как читать на иврите, не поможет вам, но попробуйте, если вам от этого станет легче.

– Здесь сказано: «повинуйся».

Прошло долгое мгновение, прежде чем Питер громким щелчком закрыл рот.

Глаза Вайса стали холодными:

– Кто рассказал вам об этом?

– Вы бы хотели, чтобы я произнести это слово на языке оригинала? – Никто не знал, что может сделать с ними это слово. В основном я использовала его для управления магией, но оно могло быть применено и для подчинения людей. Я сделала так однажды с Дереком, и больше никогда так не поступлю. Но они об этом не знают.

Раввины побледнели. Я только что запугала священнослужителей. Может быть, я могла бы избить монахиню на бис.

– Нет! – Питер поднял руки. – Нет, в этом нет необходимости. Мы проведем вас к кругу.

Голем был семи футов в высоту и шести в ширину. В отличие от големов снаружи, которые были вылеплены с изяществом, как греческие статуи, это животное было чистой мощью. Широкое, грубое, сложенное из толстых пластин глиняных мышц, оно стояло в конце узкого коридора перед дверью в форме раскрытого свитка. На нем был стальной шлем, со снятым забралом. Металлическая защита прикрывала его рот, а стальной покров прятал лоб. Здесь буквы не сотрешь. Мне интересно, что они сделают, если им когда-нибудь придется его деактивировать? Может быть, выстрелят в него из танка.

Рядом со мной Питер указал на пол, где перед големом находилась небольшое каменное углубление с уже разложенными дровами под костер. Сбоку лежал коробок спичек.

– Существует цена за использование круга.

– И что – же это?

– Знание. – Его голос был мягким. – Это хранитель круга. Вы должны зажечь огонь и открыть ему тайну. Если ваше откровение достойно, голем пропустит вас через двери.

– А если голему не понравится это знание?

Было бы самонадеянно думать, что он пожурит меня и отправит спать без ужина?

– Это может убить вас, – ответил Вайс.

– Если вы солжете, он также узнает, – добавил Питер. – Пламя станет синим.

Прекрасно. Кулаки голема были больше моей головы. Все, что ему требовалось сделать, это схватить меня и сжать, мой череп раскололся бы, как яйцо. Коридор был слишком узок для маневра. Моя скорость не принесла бы мне никакой пользы.

– Мы подождем здесь. – Вайс указал на небольшую каменную скамью в нескольких ярдах от нас, расположенную прямо напротив голема, так что у них были бы места в первом ряду, если бы голем решил использовать меня в качестве боксерской груши.

– Еще не слишком поздно, если вы решили передумать. – Пробормотал Питер.

И смотреть в мертвые глаза Ори каждый раз, когда я закрываю свои? Нет, спасибо.

Я пересекла комнату, взяла спички и зажгла одну. Вспыхнуло крошечное пламя. Я осторожно поднесла спичку к костру и дала огню пожевать небольшой клочок бумаги, лежавший в центре растопки.

Откуда-то изнутри голема раздался низкий рокот, грубый скрежещущий звук, клацанье камня о камень. Две точки резкого света вспыхнули в его пещерообразных глазницах.

Я села на пол.

Голем вздрогнул. Одна огромная колоннообразная нога поднялась и шагнула вперед, сотрясая пол.

Бум.

Бум.

Бум.

Голем остановился перед огнем и наклонился. Крошечные кусочки камня или сухой глины срывались с его плеч и падали в пламя, вспыхивая яркими белыми искрами. Медленно, тяжеловесно он присел на корточки, его стальной шлем был всего в трех футах от меня.

Я заглянула ему в глаза:

– Впусти меня в круг, и я расскажу тебе историю первого вампира.

Позади меня зашуршала одежда, когда два раввина уселись на скамью.

Я взяла палку и потыкала ею огонь.

– Давным-давно жил мужчина. Он был великим человеком, мыслителем, философом и магом. Назовем его Роланд. Когда-то у Роланда было королевство, самое могущественное королевство в мире, царство магии и чудес. Его предки вывели людей из дикости в эпоху процветания и просвещения, и он очень гордился тем, чего достигла его семья.

У Роланда было много детей, потому что он прожил очень долгое время, но самым любимым был его младший сын, будем звать его Эйб. Однажды он остался единственным его ребенком. Видите ли, у Роланда была привычка убивать своих детей, когда они восставали против него, так что Эйб остался один.

Все шло прекрасно, но люди королевства слишком далеко продвинулись в магии. Они нарушили баланс между магией и технологией. Появилась техноволна, прервавшая бесконечный магический поток. Волны технологии атаковали королевство Роланда, разрывая его на части, как магия теперь разрушает наш мир. Он рассчитывал, что сын поможет ему. Но Эйб увидел в этом свой шанс на свободу. В хаосе, возникшем из-за техноволн, Эйб предал своего отца и решил бороться с ним за власть. Война между ними разорвала королевство на куски. Эйб проиграл и увел своих последователей в пустыню, провозгласив, что он создаст свой собственный народ, и сделает его еще более великим, чем павшее царство его отца.

В конце концов, Роланд подвел своих людей. Могущественное государство пало, и его правитель потерял все. Он скрывался от мира, предпочитая жить в одиночестве в горах, проводя дни в медитации.

Между тем нация кочевников Эйба становилась все больше. Они позабыли большую часть того, что знали. Философия и сложная магия больше не были важны – важно было выживание. У Эйба был сын, и у его сына были сыновья, два мальчика. Назовем их Исав и Иаков. Исав был старшим. Он гордился тем, что был великим воином и искусным охотником на людей и зверей. По правде говоря, Исав был разбойником, но он был сильнее и могущественнее обычных головорезов, и преуспел в этом.

Старые кочевники рассказывали истории о чудесах павшего королевства Роланда. Ходили слухи, что, когда Роланд отправился на свою гору, он забрал с собой царские сокровища. Среди этих сокровищ были одежды, сделанные из шкуры мифического зверя и пропитанные ароматом затерянной долины. Охотник, надевавший эту одежду, мог преследовать и ловить любое животное, на которое нацелился. Исав, будучи предприимчивым парнем, решил прибрать к рукам эту одежду. В конце концов, сколько неприятностей может быть от одного старика? Итак, Исав собрал свои припасы и направился к горе Роланда.

Поставь себя на место Роланда. Вот он, человек, который потерял все, а теперь его собственный правнук появляется и пытается ограбить его. И более того, его правнук, плод его семейного древа – невежественный головорез. В Исаве Роланд увидел отражение судьбы своего народа: все накопленные знания были утрачены, все достижения просажены впустую, и ко всему прочему, они вернулись к примитивной жестокости.

Роланд пришел в ярость, и Исав умер прежде, чем успел нанести хоть один удар. Но этого было недостаточно. У Роланда было слишком много разочарований, чтобы выплеснуть их. Он злился на своего правнука, на свое павшее королевство, на весь мир. Он захотел убить Исава снова, и поэтому он вернул его с края смерти и убил его во второй раз. Снова и снова умирал Исав, пока, наконец, Роланд не остановился перевести дух и не понял, что Исав исчез. Его тело осталось, но разум давно умер. Вместо этого Роланд обнаружил безмозглое существо, ни живое, ни мертвое. Нежить с совершенно пустым разумом, как чистая страница.

Роланд обнаружил, что может управлять этим пустым мозгом с бесконечной легкостью. Он мог говорить устами Исава и слышать то, что слышали уши нежити. Роланду пришло в голову множество идей, и он решил, что ему будет удобно, если люди подумают, что Исав убил его. Он одел существо, которое когда-то было его правнуком, в волшебную одежду, за которой приходил Исав, и отослал нежить обратно к своей семье, контролируя каждое ее движение и сплетая дикие истории о своей собственной смерти. Он использовал Исава, чтобы мучить кочевников Эйба. Он хотел уничтожить Эйба и всех его потомков.

В конце концов, у Исава выросли клыки и появилась ужасная жажда крови. Несколько лет спустя бывший король решил подвергнуть эти клыки испытанию. Он заманил брата Исава на встречу под предлогом примирения, и там он обрушил всю ярость нежити на Иакова, позволив Исаву разорвать шею своего брата. Но Иаков носил ошейник из слоновой кости, и клыки Исава не смогли разорвать его яремную вену.

Со временем тело Исава изменилось. У него отросли когти и выпали все волосы. Его тело стало изможденным, он метался на четвереньках, как животное. Роланд отпустил его в пещеру, где покоились тела его предков и детей. Умирая от голода, первый вампир бродил по пещере, пока храбрый человек, наконец, не избавил его от страданий.

Такова истинная история первого вампира. – Закончив, я поднялась с пола. – На самом деле это не такой уж секрет. Отголоски этого есть и в Библии, и в еврейских научных трудах. Эйба больше нет, как и его детей. Но Роланд все еще жив. Пережил их всех, старый ублюдок. Он создал еще больше нежити и восстанавливает свою силу, выжидая времени, чтобы воскресить свое королевство.

Я уколола палец метательным ножом. Одна единственная красная капелька набухла на моей коже. Наклонившись к голему, я прошептала так тихо, что едва могла расслышать себя.

– И его кровь тоже продолжает жить.

Я коснулась кровью груди голема. Он отшатнулся назад, словно от удара. Камни зашевелились, поднялась пыль. Голем развернулся, попятился к двери, схватил камень своей массивной рукой и отодвинул его в сторону, открывая темную комнату за ним. На стенах замигали бледно-голубые огоньки. Я посчитала. Двенадцать. Они пульсировали, угасая и вспыхивая все ярче и ярче, пока, наконец, не осветили пол передо мной: два круга, вырезанные на камне, первый шесть футов шириной, другой на фут шире. Двенадцать каменных колонн окружали круги, каждая высотой в пять футов. На каждом из них лежал стеклянный кубик. Внутри куба лежал сфирот, свиток.