Текст книги "Детектив для попаданки (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

Двигаюсь в сторону дома на четвереньках со скоростью черепахи. Через какое-то время останавливаюсь передохнуть. Когда Рекси присаживается рядом, обнимаю ее, жутко вонючую, мохнатую псину, но при этом свой единственный источник тепла. Она, будто понимая, что мне нужно, никуда не пытается убежать. Наоборот поворачивается ко мне и, прежде, чем успеваю отвернуться, неожиданно лижет мне щеку теплым языком. От этого внезапного акта милосердия от зубастой зверюги вдруг становится так жалко себя, что к горлу подкатывает ком. Чтобы саму себя подбодрить и собраться с силами, начинаю подсчеты вслух:

– Итак, по моим ощущениям, я передвигаюсь со скоростью пятнадцать метров в минуту. Это значит сто метров я преодолею примерно за семь минут, а километр за семьдесят минут. То есть, если учесть перерывы на отдых, всего за три часа я преодолею два километра. Так что к концу дня мы с тобой точно дотащимся до дома! – решительно заявляю Рекси, –  Мы уже отдохнули немного – так что погнали!

И я снова плетусь в сторону дома на четвереньках, а овчарка вертится рядом, по радиусу поводка, энергично размахивая хвостом.

Через какое-то время издалека слышится рев мотора и я вновь сажусь, устроив себе передышку. Шум нарастает и вскоре различаю в облаке пыли знакомый силуэт  черного джипа. Сердце замирает в надежде на скорую помощь и начинает радостно колотиться, когда джип тормозит около меня.

Из подъехавшей машины выходит Аким. Никогда еще в жизни не была никому так рада!  Он в рашгарде с разинутой волчьей пастью на груди и смотрится не по-детски воинственно. Похоже, мой призыв о спасении выдернул его прямиком с тренировки!

Всего за пару секунд он оценивает мой плачевный вид, в глазах загорается беспокойство, он опускается рядом на корточки, спрашивает:

– Кто тебя так извазюкал? Ты вся дрожишь... Идти можешь?

Мотаю головой. Аким осматривает мою лодыжку, и только сейчас, следуя за его взглядом, я замечаю, как сильно она распухла. Нога выглядит чудовищно: вдвое толще, чем надо. Муж достает из багажника плед и накидывает на переднее сиденье. Затем как будто играючи поднимает мои пятьдесят пять кило с дороги и бережно устраивает на плед, закутывая меня, как гусеницу в кокон. Мне не по себе: я грязная и весьма экзотично пахну канавой с легким оттенком псины. Запоздало пытаюсь протестовать – не хочу испачкать светлую, кожаную обивку салона, но он досадливо шикает на меня и приказывает не париться по пустякам.

Собаку устраивает за задними сиденьями, и мы куда-то едем. Тепло потихоньку растекается по телу, и мышцы, наконец, расслабляются в блаженной истоме. Грудь наполняет давно забытое ощущение покоя: обо мне заботятся! За меня решают проблемы! С благодарностью смотрю на Акима и в сотый раз пищу ему свое: «спасибо!» В очередной раз слышу терпеливо-ворчливое: «А что ты хотела? Ты все еще моя жена!»,  «В суд тебя доставлю целой и невредимой!»

Сначала отвозим домой Рекси и тут же едем дальше. По пути рассказываю ему, что со мной случилось. Выясняю, что та дорога, по которой я бежала, упирается в тупик через пол часа езды на машине. Сжимаю кулаки от возмущения. Вот же врунья эта Катя!

Через пол часа мы уже в больнице. Аким повсюду носит меня на руках, и это ужасно смущает, учитывая, мое неприглядное состояние. К счастью, мед персонал вскоре подкатывает нам коляску. Прохожу через скучные процедуры. Рентген, осмотр у врача и вердикт: у меня всего лишь вывих. Я попадаю к тому же травматологу, что осматривал меня и после сотрясения. Он хмурит густые брови, грозит мне пальцем и бранится:

– Что же вы, Катенька, так неосторожно? Вам сказали «постельный режим», а вы сразу бегать отправились! Я вам сейчас снова пропишу постельный режим и надеюсь, на сей раз вы намерены его соблюдать!

Увидев мое недовольное лицо, он сердито заявляет:

–  Конечно, вы вправе гробить свое здоровье, но имейте в виду: ваша лодыжка сейчас уязвима. Одно неверное движение – и гарантирую вам либо порванные связки, либо перелом. Надеюсь если не на ваше благоразумие, то хотя бы на вашего мужа! – он сурово поглядывает на Акима и тот, мрачно кивнув, обещает:

– Привяжу ее к кровати, док! Будьте уверены!

Отправляемся домой. По дороге вспоминаю про свекровь, хочу предупредить ее, что свой телефон я потеряла и что связь пока будем держать через Акима. Пока едем, возникает ощущение дежавю. У меня снова нет средства связи и мне опять приходится выпрашивать у мужа его гаджет. Он неохотно протягивает смартфон и ворчит:

– Кому бы ты ни звонила, о чем бы ни договаривалась, знай, что из дома я тебя не выпущу!

Прячу в ладони ухмылку. Ну, это мы еще посмотрим!

Набираю номер Алены, но, едва узнав мой голос, она торопливо  тараторит. Объясняет, что очень сейчас спешит. И просто обязана меня предупредить, что семья Васильевых ждет меня во вторник, к девяти. Алена за мной лично заедет пол девятого и отвезет к ним домой. Прежде, чем я успеваю ответить, суетливо прощается и нажимает отбой.

Сижу и про себя планирую. По моим подсчетам, исходя из предыдущего опыта, отек за три дня спадет, и во вторник буду готова стать няней!

Возвращаю Акиму телефон, наши глаза встречаются, пальцы соприкасаются на миг и меня пронзает мощное, невыносимо прекрасное ощущение нежности.

Вдруг понимаю: нет, это не дежавю, а совершенно новый виток в моей жизни. Разве сравнишь эту осторожную, умелую езду с той, первой поездкой в Катином теле, когда мы сосчитали все ямы на дороге?

Сейчас меня то и дело греют взволнованные взгляды Акима, когда мы останавливаемся на перекрестках. Трогают его скупые вопросы о самочувствии. Приятны его случайные прикосновения, когда он поправляет на мне плед, хоть в этом и нет необходимости. Может, оно и к лучшему, что я свалилась в канаву?

Оказавшись дома, Аким первым делом относит меня в ванную на втором этаже. Комната огромная, отделана нежно-бирюзовой кафельной плиткой с вкраплениями из декоративного камня. Здесь есть вместительное джакузи, которое я на днях успела опробовать. Отдельная дверь из затемненного стекла ведет в небольшую сауну. Усадив меня в джакузи, Аким буднично велит раздеваться. Сам тут же показывает пример. Сбрасывает свой грязный рашгард и засовывает в стиральную машинку, стоящую тут же, в углу. Раздеваюсь до белья, протягиваю ему грязные тряпки и заявляю:

– Спасибо, дальше я сама. Душевую лейку мне дай, пожалуйста, прежде, чем уйдешь! И еще гель для душа, шампунь и полотенце вот на этот стульчик кинь!

Он вроде смотрит спокойно, но выражение его лица я никак не могу расшифровать. Насмешка? Упрямство? Раздражение?  Не понимаю! В такие моменты ужасно теряюсь и жду, пока собеседник хоть как-то проявит свои мысли! Что он и делает, сообщая:

– Мне по барабану, как тебя мыть: в белье или без. В последний раз спрашиваю: хочешь помыться нормально, без тряпок?

Упрямо сжав губы, мотаю головой, прижимаю колени к подбородку и обхватываю себя руками.

Он включает душ и обдает меня мощной струей теплой воды. Вода затекает в широко открытые от удивления глаза, рот, и я моргаю, плююсь и фыркаю от неожиданности. Не думала, что у него хватит наглости!

– Я сама! – кричу, вытирая лицо, и он вкладывает мне в пальцы шампунь. Намылив голову, протягиваю ладонь, ожидая лейку, но он мягко отводит ладонь в сторону и заявляет:

– А теперь я. Откинь голову назад. Да, так.

Не знаю, почему его слушаюсь. Зажмурившись, ничего не вижу и чувствую себя совершенно беспомощной. А еще голодной и уставшей. Хочется побыстрее отмыться и направиться либо в кровать отлеживаться, либо на кухню есть-пить! Спорить с ним – лишь время терять! Аким аккуратно смывает с меня теплыми струями шампунь, нежно поглаживая голову ладонью свободной руки. Интересно, он сейчас тоже о разводе радеет?

– Ммм, как приятно, – невольно мычу, разомлев от удовольствия. – А теперь ты мне спинку потрешь?

Он молчит. Струя замирает в одном положении, бьет в затылок. Умыв лицо от пены, вопросительно смотрю на него и вижу в его потемневших глазах неприкрытое желание. Он сует мне в руки дужку и коротко приказывает:

– Дальше сама! Я буду за дверью, позови, когда закончишь, – и выходит из ванной. Напоследок все же оставив на стуле полотенце.

Откуда-то появляется Катя, возмущается:

– Ну что? Довела мужа до ручки? Ему крышу сносит от вожделения, его сейчас надо горяченьким брать! А ты тут сидишь и моргаешь наивными глазками!

Ужасно хочется объяснить ей, что парень желает лишь Катино тело, не меня, Карину. Какой смысл в сексе без одуряющей нежности, без разговоров до утра, без совместного смеха до икоты или без взаимного, пронзающего волнения за судьбу любимого? Это как кофе без кофеина. Или как котлета без мяса. Или как детский сад без детей. Смотрю на девушку в упор, язык так и чешется высказать все, что накипело! Но за дверью Аким, разговаривать вслух не могу! Поэтому только лишь выразительно машу Кате рукой, чтобы отстала. Скидываю белье и, схватившись за намыленную мочалку, принимаюсь оттирать с себя грязь.

– Ты обязана с ним переспать! Тело-то по-прежнему мое! И делать ты должна то, что я велю!

Даже не смотрю на нее, моюсь дальше. Тело твое, но творить им подлости или глупости я не обязана!

– Тебе понравится! – вдруг мурлыкает Катя. – Любовник он классный, лучший из всех, кого я знала! А я знала мнооогих!

Когда смываю с себя пену, осторожно перемещаюсь на колени и вытираюсь большим пушистым полотенцем. Потом им же оборачивюсь. Сначала хочу допрыгать до постельки на одной ноге, но потом передумываю. Да ну, не буду рисковать! Кричу негромко:

– Я уже готова! Поможешь дойти до кровати?

В ту же секунду заходит Аким и, подхватив меня на руки, относит в кровать. Его движения сдержанны и осторожны. На лице неприступная маска. Опять становится непонятно, что он думает, и это немного пугает. Он спрашивает:

– Что тебе заказать  на ужин? Роллы сойдут?

Киваю, и он выходит, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 13

Как оказалось на этот раз, обессиленно слечь в виде больной Кати очень даже приятно! Аким откуда-то тащит мне накроватный лакированный столик, который вижу впервые – постойте, это он раньше Кате завтраки в кровать носил?! – и сгружает туда коробки с аппетитными роллами с лососем. Конечно, тут же мне в ухо надоедливо зудит Катя про непозволительные углеводы на вечер, но я так голодна, что лишь с аппетитом наворачиваю свой обедо-ужин.

Потом муж за мной убирает, выкидывает одноразовые коробки, расставляет на прикроватной тумбочке батарею полулитровых бутылок, призванных, видимо, не дать мне умереть от жажды, и пристраивается рядом на кровати с лаптопом в руках.

Он часто ворочает за своей спиной декоративные подушки – вижу, что работать в постели ему неудобно. Почему бы тогда не пойти в свой кабинет? Я же не младенец, которого нужно стеречь, чтобы тот не свалился на пол вниз головой!

Непривычно. По одну сторону кровати полулежу я, а по другую – Аким. Впервые бодрствуем сообща. В нашей спальне нет телевизора, мой смартфон перешел в статус утопленника, и мне ужасно скучно. Одно время развлекаюсь, разглядывая, чем занимается муж. Но на экране просто непроходимые дебри, нагромождение непонятного, поэтому взгляд мой соскальзывает с ноута на его пальцы, птицами порхающие над клавиатурой, в моменты раздумья замирающие или нетерпеливо постукивающие по ноуту. Мой взгляд передвигается по венам, от кисти поднимаясь вверх по могучему рельефу руки.

Впервые замечаю у него на шее небольшую татушку. Место, куда наносились чернила, немного покраснело и припухло – наверняка, ранка совсем свежая: вчерашняя или позавчерашняя. Сфокусировавшись, читаю: Parva leves capiunt animos.

– Мелочи прельщают души легкомысленных, – шепчу еле слышно перевод. Тихо, но недостаточно тихо. Он отрывает глаза от ноута и ловит мой взгляд. Хмурится.

– С каких пор знаешь латынь?

– Я не знаю. Случайно где-то читала и запомнила.

Не скажешь ведь ему, что на втором курсе, когда настала очередь выбирать себе второй иностранный язык, все ринулись в группы немецкого и французского, а я выбрала латынь. Она меня всегда очаровывала своей мелодией и вот надо же, пригодилась и в жизни для чтения татушек!

Аким вновь охаживает меня подозрительным взглядом. Катя вряд ли страдала широким кругозором и уж точно не разбиралась в латыни. Но играть ее роль мне надоело до чертиков! А еще мне неимоверно скучно. Поэтому не слишком осмотрительно подхватываю эту тему:

– Почему ты выбрал именно это изречение? Не Quia nomĭnor leo, например? Тебе бы оно подошло!

– Что-то про льва? Переведи!

– Потому что я лев, – ловлю его вопросительный взгляд и поясняю, – Это из древней басни. Когда лев и осел скооперировались и поймали добычу, они поделили ее на три части. Лев забрал себе первую часть, потому что он царь зверей, вторую – как участник охоты, а третью – потому что он лев.

– О как! Я, по-твоему, жадный диктатор?

– Нет, – загадочно улыбаюсь, – но что-то львиное в тебе присутствует.

С удовольствием наблюдаю, как он захлопывает ноут, откладывает его на тумбочку и разворачивается ко мне. Ни тени неудовольствия на лице, наоборот, благодушно ухмыляется, когда заявляет:

– Ты не даешь мне работать.

– Тогда спрячься от меня в кабинете. Там я тебе не помешаю!

Вздыхает.

– Если отсюда уйду, ты доломаешь себе ногу по дороге в туалет.

– Собираешься и в туалет меня носить? – удивляюсь.

– Придется. Я же доктору пообещал!

Долго еще препираемся. Доказываю ему, что я вполне прыгучая, и на одной ноге способна преодолевать огромные расстояния. Он поддевает: именно поэтому я не прыгала, а ползла к дому, когда упала в канаву. Во время спора счастливая улыбка на его лице становится все шире, пока он не шокирует меня заявлением:

– У тебя любопытная амнезия. Ты забыла свое прошлое и разучилась быть стервой. Зато вспомнила латынь, которую никогда не учила, принялась вдруг ни с того ни с сего нашла себе работу с детьми, хотя всегда их избегала.

Открываю рот, чтобы как-то оправдаться, но он прикладывает к губам указательный палец, прося тишины, и продолжает:

– Вообще-то меня абсолютно устраивает твое поведение! Ощущение такое, будто я стащил с себя жмущие до кровавых мозолей ботинки и одел, наконец, удобную обувь по размеру. Это так... кайфово!

Перехватываю его смеющийся взгляд и мне тоже враз становится кайфово! Пожалуй, это лучший комплимент, из тех, что мне делали мужчины, пусть и с ботинками меня сравнивали впервые! Хотя спалилась я, конечно, знатно! Лепечу:

– Так-то я не хотела тебя от работы отвлекать... Может, у нас дома книжечки какие завалялись?

– Нет, книг у нас нет. Предыдущей Кате не нравилось читать. Зато у меня есть электронная читалка. Накидать тебе книжек?

Киваю и прошу набросать туда побольше Ремарка. Я уже давно мечтала его перечитать, да все времени не хватало.

Последующие дни в нашей спальне протекают в беззаботной, ванильной дымке. Аким относится ко мне, как к принцессе. Возит на руках, не позволяет и шагу ступить, все уносит-приносит – практически сдувает пылинки! Это волшебное ощущение сказки, пронизанное теплом его заботы, наполняет меня с ног до головы и заставляет наслаждаться каждым моментом.

Теперь мы и завтракаем, и обедаем, и ужинаем вместе. Я ем за своим столиком, похожим на продолговатую табуретку, а он на раздобытом где-то подносе. За едой беспечно болтаем, знакомимся ближе. Осторожно расспрашиваю об их с Катей прошлом. Поначалу он отнекивается – мол, к чему ворошить былое? Но я напоминаю про делогого партнера, с которым нам вскоре предстоит встретиться. Чем больше буду знать о нас, тем естественнее смогу себя вести. Мой довод срабатывает, но не вполне.

Фрагменты прошлого всплывают в словах мужа случайными обрывками и нечаянными оговорками. Бережно собираю осколки его слов, добавляю уже известные факты и терпеливо складываю их в мозаику одной истории.

Познакомились в интернете с Катиной подачи. Он жил в Москве, она в Калуге. Долгая переписка в чате. Не девушка, а ангел во плоти. Первая встреча в ее родном городе. От ее красоты сносит крышу. Она знает себе цену, говорит мало, сдержанно, воспитанно. (И когда только успела превратиться из воспитанной барышни в базарную бабку?)

Снова свидания. Каждые выходные Аким ездит в Калугу, проводя в дороге безумное количество времени. Сами встречи длятся недолго, но ощущение эйфории от них нарастает с каждым днем. Финальный аккорд – знакомство с ее и его родителями и предложение руки и сердца, которое девушка с восторгом принимает. Медовый месяц, длиною в год – ведь молодой жене хочется много где побывать: Сейшилы, Мальдивы, Бали, Италия, Франция.

Затем переезд в холодную, серую Москву, совместный быт и первые трудности. Об этом он умалчивает, но, зная Катю, нетрудно догадаться о проблемах: не готовила, не заботилась о муже, сидела у него на шее и отчаянно пользовалась всеми его ресурсами: от материальных до энергетических.

Снова переезд. На сей раз в Колпино, всей большой семьей Воронцовых: и родители, и братья, и они с Катей. Причины банальны. В мегаполисе толкотня, пробки, плохая экология. А семейный бизнес уже налажен настолько, что позволяет находиться в любой точке мира, с редкими исключениями. Выбор падает на историческую родину семьи Воронцовых.

Кате нравится бешеный ритм большого города и она не хочет уезжать в глушь. Но к тому моменту отношения уже разладились настолько, что Аким предлагает: или развод и ее жизнь Москве, или совместный переезд в провинцию и попытки наладить общение. Скрепя сердце Катя соглашается на второй вариант.

Но что послужило последней каплей, камнем, разбившим уже хрупкие их отношения, – как я ни кручусь ужом, как ни выпытываю у Акима, так и не узнаю! Эту тему Аким обходит стороной, как опасный Бермудский треугольник. Он мгновенно отстраняется от меня, рот сжимается плотной, суровой линией, глаза холодеют, словно ставя на теме жирную точку. Просто какая-то тайна под семью печатями!

К вечеру воскресенья отек почти спадает и моя правая лодыжка начинает напоминать свою левую сестру. Втихаря от мужа пробую легонечко надавить на ступню. Легкий, еле заметный дискомфорт, но боли нет. Пробую ходить. Сидя на кровати, уже спускаю ноги на пол, но Аким внезапно выходит из ванной, и под его суровым, тяжелым взглядом прячу ноги под одеяло и со вздохом утыкаюсь в читалку.

К моему безмерному удивлению, он остается дома и в понедельник. Кому-то позвонив, объясняет про «неотложные дела» и отдает распоряжения на день. Возражаю для порядка: дела – не такие уж и неотложные! Но про себя почему-то ликую. Будто только что получила долгожданный подарок.

Утром, пока Аким принимает внизу заказ, встаю, наконец, и аккуратно хожу. Совершенно не больно. Как приятно вернуть себе вторую ногу в пользование! Торопливо шагаю в ванную, умываюсь, чищу зубы и, чуть прихрамывая, мчусь в постель! Рядом с кроватью уже стоит Аким и с упреком на меня поглядывает. Вечно он меня палит, что за невезуха? К счастью, он не ругается, тщательно осматривает лодыжку и разрешает осторожно перемещаться по комнате.

Но я возмущаюсь! Только по спальне? Он шутит? Я ведь столько дней на воздухе не была! Хочу гулять, хочу повидаться с Рекси, в конце концов! И он, поворчав немного, отводит меня под ручку, на улицу. Отлично могу идти сама, но об этом даже не заикаюсь! От его прикосновений по телу привычно пробегают теплые волны! Украдкой кошусь на него – он тоже это чувствует? По лицу его ничегошеньки непонятно, но, поймав мой взгляд, его строгие глаза заметно смягчаются.

Когда мы, наконец, выходим на задний дворик, я сажусь на скамейку, и при виде меня Рекси сходит с ума. Носится рядом, счастливо повизгивая, лает от избытка чувств, напрыгивает, приносит мне мячик и тыкает им в колени, предлагая игру. От свежего воздуха, обилия света, красок, запахов и звуков кружится голова.

Пока Рекси несется за далеко заброшенным мячом, с глупой, блаженной улыбкой (только бы никто сейчас не увидел!) рассматриваю божью коровку, прилетевшую на скамейку. Подставляю ладонь, на которую она доверчиво заползает. Поднимаю руку, и, забравшись на самый кончик указательного пальца, насекомое улетает.

Успеваю загадать желание, как в детстве. Пусть случится чудо и я останусь с Акимом! Но и Катя пусть получит себе тело! Формально, конечно, это не одно, а два желания, противоположных и взаимоисключающих, но в моем сердце эти цели сплелись в одну и теперь всеми фибрами души я желаю именно этого!

Словно отозвавшись на мои мысли о ней, передо мной возникает Катя. Она взбудоражена, потирает руки от волнения и почти кричит:

– Я знаю, что нужно делать, чтобы вернуть себе свое тело. Слушай!