Текст книги "Детектив для попаданки (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 20

В ужасе слушаю его признания! Он только что предал свою жену и детей ради меня? Ради того, чтобы иметь меня и днем, и ночью? Катя, о чем ты только думала, когда изменяла мужу? Появись она рядом, убила бы эту вертихвостку! Запутавшись в паутине шока и возмущения, замираю, перестаю трепыхаться. Он толкует это по-своему:

– Успокоилась? Вот так бы сразу! Сделаем все, как ты хотела. Разведемся. Потом поженимся. Останемся вдвоем: только я и ты. И никто нам больше не помеха, – шепчет он, отводя, наконец, широкую, шершавую пятерню от моего рта.

Одной рукой он все еще удерживает мои заведенные наверх запястья, а другой гладит скулы и шею. Мне хочется стряхнуть с себя эти навязчивые пальцы, как щупальца спрута, сплюнуть этот вкус изо рта, оттереть от кожи его прикосновения. Но как избавиться от этой мощной глыбы страстей, пригвоздившей меня к стене, как бабочку?

– Матвей, – ловлю его безумный взгляд. Расширенные зрачки наркомана, а на их дне плещется отчаяние вперемешку с уязвимостью, – тот раз был ошибкой. Я люблю своего мужа. Прости, но я не хочу быть с тобой.

Он мотает головой, не соглашаясь, отказываясь принимать эти слова.

– Ты меня просила сама, никто за язык не тянул! И я уже все решил. Назад хода нет, ясно? Тут одностороннее движение, детка! Едем в один конец.

– У тебя жена и маленькие дети. Ты им нужен. Я не хочу отбирать у них любимого мужа и отца. Я не хочу больше быть стервой, Матвей.

– Ты стерва! Стерва, да! Но моя... Скоро будешь моей! Я так решил. Знаю, что тебе нужны мои бабки! Знаю, что ты меня выбрала, потому что бабла у меня больше, чем у брата! Но мне насрать! Хочу тебя такой, какая ты есть: жадной, падкой на деньги сукой. Точка.

Как вести разговор с этим глухим одержимым? Какие слова еще подобрать, чтобы он от меня отстал? Скулю от безысходности:

– Пусти меня. Мне больно.

– Это прелюдия, малышка! Ты же любишь жестко, по-взрослому!

Его рука ползет по бедрам, задирая тонкое, летнее платьице в красную крапинку. Из моих глаз брызгают слезы. Кричу во весь голос:

– Акииим!

Рот опять зажимает горячая ладонь, но к счастью захват вокруг моих рук ослабевает. Пальцы, скрючившись до боли, нащупывают пластиковый браслет, подарок мужа. Нажимаю на заветную кнопку, мысленно умоляя его поторопиться. Одновременно дергаюсь, извиваюсь, уклоняясь от по-хояйски настойчивых рук – ведь трусы с меня только что слетели под хриплое бормотанье Матвея:

– Это из-за беременности? Так мне плевать, кто отец! Реально плевать! Выращу, как своего, даже, если не сын, а племяш будет!

Вдруг мой настороженный слух отлавливает дерганье ручки в  двери. Мычу изо всех сил, изловчившись, кусаю насильника за запястье. На секунду мой рот освобождается и я опять ору:

– Акиим!

В дверь молотится чье-то плечо. Кто-то идет на таран. С пятого толчка дверь выстреливает из рамы на пол, и в комнату врывается мой муж. В его глазах летают шаровые молнии, желваки ходят на лице, рот плотно сжат. Вмиг подскакивает к одержимому брату, хватает его за шкирятник и оттаскивает от меня. Слышен звук рвущейся материи и рык Акима:

– Лапы отцепил от моей жены!

Эти два огромных волчары сейчас стоят друг напротив друга злые, как черти – вот-вот вопьются друг другу в глотки. Мне страшно, как никогда! Я боюсь, что они друг друга покалечат.

– Хватит! Стойте! – кричу я, но на меня никто не обращает внимания.

– Еще раз меня тронешь, – хрипит Матвей, – останешься без рук. Она меня выбрала. Ясно?

– Ты бы давно остался без рук, которыми лапал мою жену, если бы не родители, – рычит Аким. Встреваю между ними и прошу Матвея, умоляюще сложив руки:

– Пожалуйста, успокойся! Иди к детям, к жене! Они тебя любят и ждут. Я остаюсь с Акимом. Не с тобой.

Мой голос каким-то чудом проникает в его затуманенное алкоголем сознание. С десятой попытки всего лишь, но получилось! Недолго он тупо смотрит на меня, пытаясь переварить услышанное. Затем говорит, почти уже нормальным голосом:

– Это твое последнее слово? Учти. Передумать больше не сможешь. Если да – то да, если нет – то нет.

– Да, последнее.

Пошатываясь, выходит из комнаты. Бредет, кажется, в свою комнату. Надеюсь, что переоденется и примет ледяной душ! Чтобы хоть немного протрезветь.

Подхожу к Акиму, своему рыцарю. Обнимаю с облегчением, ведь этот кошмар только что закончился, благодаря ему. Его грудь вздымается, как после пробежки. Он быстро меня осматривает и недовольно морщится. Поправляет платье, приглаживает волосы, хватает с пола какую-то тряпку, сует в карман и говорит:

– С минуты на минуту к нам подтянутся остальные. Я что-нибудь придумаю про выбитую дверь, подыграй мне!

У детской вскоре и правда собирается настоящая толпа. Все в недоумении оглядывают  осиротевший, пустой проем, щепки на полу возле двери. Люди взахлеб расспрашивают, что случилось.

Придерживаемся той версии, что здесь заедал замок и я переструсила, подумала, что не смогу выйти. Запаниковала, позвала на помощь Акима. Он, услышав мои крики, испугался за меня и не придумал ничего лучше, чем вышибить дверь. Как оказалось, напрасно. Ремонт, разумеется, за наш счет.

Под Алениным строгим взглядом мне не по себе. Она, похоже, чует нашу ложь. Но догадывается ли об истинных событиях, здесь только что произошедших, понятия не имею!

Застолье закончено. Гости отправляются отдыхать. У нас впереди вечер СПА-процедур и сауна, а тем временем две незнакомые женщины в одинаковой униформе юрко снуют внизу: убирают еду и моют посуду.

Заходим с Акимом в нашу комнату. Вещи все еще стоят не распакованными, напоминая, что мы приехали сюда всего лишь пару-тройку часов назад. А ощущение такое, будто за это время промелькнула целая жизнь!

Уткнувшись к Акиму в плечо, прямиком попадаю в теплый замок его рук. Они согревают и утешают одновременно. Всхлипнув, спрашиваю его с упреком:

– Почему ты мне сразу не сказал про Матвея? Я так испугалась, когда он на меня набросился! Если бы я знала заранее, то ни за что не осталась бы с ним сегодня наедине!

– Я до последнего не был уверен в тебе. Допускал, что играешь некую роль. Когда я узнал, что ты мне изменила...

Перебиваю нетерпеливо:

– Как это случилось?

– Я уехал в командировку. Когда я тебе позвонил тем майским вечером, ты небрежно нажала кнопку отбоя. Промахнулась. Видимо, отвлеклась на кое-что другое. Я уже хотел отключиться, но услышал голос брата. Странно – ведь ты уверяла, что находишься дома одна. Что сейчас долистаешь ленту в инстаграмме и будешь спать. В общем, я слышал, что у вас с ним было.

Сижу ошарашенная. Я бы после такого убила, наверно. Или оставила бы в живых и мстила всю жизнь. Стряхнув с себя оцепенение, спрашиваю:

– Прости, я тебя перебила. Что ты хотел сказать?

– Когда я узнал о твоей измене, вернувшись из командировки, сходу сообщил, что с тобой развожусь. Ты заявила, что я сам во всем виноват. Нечего было тащить тебя в такую глухомань, где от скуки дохнут мухи. Да, с Матвеем ты хочешь быть из-за денег. Вдобавок, из него легко вить веревки, чтобы жить ярко, со вкусом. С ним ты намерена путешествовать, а потом осесть где-нибудь во Флориде или Калифорнии. Да, он животное, но безумно богатое и щедрое. Описала в красочных эпитетах его недостатки и специфику некоторых... пристрастий. Потом прозрачно намекнула, что желаешь после развода и очередного замужества оставаться моей любовницей.

Удивленно смотрю на Акима. Его слова просто в голове не укладываются! Конечно, я знала уже: Катя – так себе жена, но оказалась, что душонка у нее еще червивее, чем выглядела поначалу!

– Потом я сделал то, о чем до сих пор жалею. Я ответил тебе, что наш разговор записан на мой телефон и что после развода со мной ты должна оставить Матвея в покое ради его жены и детей. В ином случае я покажу ему эту запись. Мы оба понимали, что после услышанного он бы с тобой не остался. Ты разозлилась. Крикнула, если я сейчас же не сотру этот файл, ты покончишь с собой. Я был уверен, что это блеф, ответил: скатертью дорога! Ты выбежала за дверь. А через час мне позвонили из больницы. Сказали, что жена на полной скорости въехала в дерево.

Он утягивает меня из центра просторной комнаты на двухместную кровать. Не расплетая объятий, мы садимся на сиреневый плед. Точнее, Аким устраивается на кровати, а я сажусь на него, обвивая его своими бедрами и сцепив у него за спиной лодыжки.

– Я волновался за тебя. Чувствовал виноватым отчасти. Хотел дать тебе время прийти  в себя, привыкнуть к мысли о разводе, а потом развестись. Но ты начала меня удивлять. Каждый день. Иногда мне казалось, что тебя подменили на сестру-близняшку. Хотя тело было твое. Каждая родинка на нужном месте. Каждый изгиб совпадал. А твое поведение, реакция на меня, на мать, на Рекси – все изменилось! Ты больше не та Катя, которую я знал. Ты другая. Совсем, совсем другая. Нежная. Тепеливая. Добрая. Сострадающая. Отдающая себя другим.

Вдруг он проводит пальцем по шее. От уха к уху под подбородком, затем спускается к плечу. Очень нежно и не спеша. Мне приятно, вслед за его пальцем по коже бегут сладкие мурашки. Но как-то это неожиданно. Вопросительно заглядываю в его глаза.

– Видишь, даже твое тело реагирует по-другому. Прежняя Катя уже хохотала бы – это ее щекотная зона. А ты молчишь. Потому что ты не Катя. Кто ты, любовь моя?

Глава 21

Закусив губу, молчу. Кто я для него, правда? Мимолетное утешение, посланное в миг величайшего разочарования? Ветерок, случайно обласкавший сердце и упорхнувший вскоре в небытие? Или половинка его души, притянутая к нему злой, неведомой силой, чтоб подразнить ощущением цельности и вновь спровадить во тьму одиночества?

С языка уже почти срывается исповедь про мою прошлую жизнь в теле Карины. Но в последний момент ловлю подступившие слова, так и рвущиеся наружу, и заталкиваю их обратно в клетку. Запираю на замок. Тайна не только моя. Тело и вовсе чужое. Откровенничать не имею права. Нельзя.

Мое молчание тяготит нас обоих. Аким, сам того не замечая, хмурится. Разглаживаю подушечкой указательного пальца морщинку, залегшую между густых бровей – я так давно об этом мечтала! Стираю ее поцелуем, легким, как трепет ресниц. Но мой взгляд скользит чуть ниже и снова сталкивается с тем же неизменным вопросом в сетчатке его глаз: кто ты? Шепчу в ответ:

– Я просто девушка, которая тебя любит.

Это целое признание, самое первое и самое искреннее в моей жизни, но ему этого мало. Он отодвигается от меня лишь на сантиметр, а близость наша, всего секунду назад сцепившая наши сердца прочной, как стальной канат и нежной, как шелк воздушной нитью, куда-то исчезает. Он вдруг вытягивает из кармана штанов телефон и обещает:

– Я прямо сейчас сотру файл с записью нашего разговора. Того, что перед аварией... Если боишься остаться на бобах и только из-за этого не ушла к Матвею...

Как будто холодный смерч внутри прогулялся – ежусь от колючих иголок обиды. Он сейчас заподозрил меня во лжи из-за того, что недоговариваю? Опять предполагает, что я играю роль, чтобы не лишиться хотя бы мужа? Но как сказать ему правду? Как? Почему все так сложно?

Слезаю с его колен, сажусь рядом на кровати. Его пальцы скользят по экрану, в поисках нужной папки. Он показывает мне файл, включает прослушку. Слышу свой, точнее Катин возмущенный голос:

– Ну и что с того? Подумаешь! Думал на тебе свет клином сошелся? Думал, затащишь меня в эту дыру и я стану идеальной женушкой, стоящей весь день у плиты? А вот и нет! (торжествующе) Всего лишь один трахтибидох – и у меня есть ключ от комнаты с сокровищами! Твой братец теперь послушная глина в моих руках и готов исполнить малейший мой каприз!

Прошу его:

– Выключи! Не хочу слушать эту грязь.

Он выключает звук, и я продолжаю говорить, уставившись на ручку шкафа в другом конце комнаты:

– Можешь стереть файл, если тебе будет легче. А можешь не стирать. Мне все равно. Матвей уже в прошлом, он мне не нужен.

В этот момент кто-то тихонько стучит в дверь и мы слышим виноватый голос Алены:– Ребят, простите, но там вот-вот ваша очередь подойдет. Стоун терапия. Для лучшего эффекта сначала бы надо в сауну. Идете?

Аким решительно хлопает меня по коленке и заявляет:

– Ну что, не будем обижать маму отказом!

Хватаю заготовленные заранее комплекты для сауны, свой и мужа, и перед тем, как выйти оглядываюсь. В центре комнаты, на пестром экологическом коврике уныло стоят наши сумки. Мы по-прежнему не разобрали вещи.

Спускаемся на первый этаж, Алена шествует впереди, показывает дорогу. Проходим в небольшой коридорчик, щедро утыканный дверями, одну из которых, в самом конце, свекровь открывает перед нами и гостеприимным жестом предлагает войти.

Здесь небольшая комнатка, обитая деревом – предбанник. Две лавки вдоль стен, две полки да крючки. Показав нам, где что находится, Алена деликатно исчезает. Аким поворачивает задвижку, и мы оказываемся отрезанными от других в тесном узком пространстве.

Мне не по себе. Между мной и Акимом невидимый барьер из невысказанной тайны, и мы оба это ощущаем. Он сбрасывает с себя одежду, закрепляет полотенце на бедрах, хватает свой комплект и растворяется за темной стеклянной дверью. Слышу, как шипит вода, брызнувшая на горячие камни. А потом еще и еще. Может, он быстренько помоется, а потом я за ним, фьюить – и готова?

Через минуту он выходит наружу, на бедрах, к счастью, по-прежнему полотенце, и видит меня такой же одетой, как и перед его уходом. Сидящей в глубокой растерянности на лавке.

Тянет меня за руку вверх, заставляя встать. Привлекает к себе и обнимает. Его кожа уже впитала жар и мне вмиг становится горячо. Он гладит мои волосы и с чуть заметным упреком в голосе констатирует факт:

– Ты зажата и смущена, как юная дева в первую брачную ночь. С этим срочно нужно что-то делать.

Нежно проводит руками по талии и я чувствую, как с меня спадает поясок. Подхватывает подол платья и медленно тянет наверх, скользя по контуру бедер, талии. Вынуждая меня поднять руки, будто в подтверждение полной капитуляции, и стаскивая ткань через голову.

– Самая красивая, – шепчет мне, осторожно возясь на спине с застежкой лифчика.

И вот, небрежное поглаживание плеч и лифчик летит с меня вниз. Следом за ним на пол отправляются и трусики. Он жадно вдыхает запах моих распущенных волос и шепчет:

– Жаль, что у нас мало времени. Быстро помыться только и все.

Киваю ему и с облегчением, и с легким разочарованием. А может, ну его, этот стоун массаж? Может, задержимся здесь подольше?

Но Аким уже тянет меня внутрь, в сауну. Помещение просторное. Четыре на два. Наверно, предназначено для больших кампаний – сюда легко влезут человек десять, но мы здесь одни. Усаживает меня на нижней полке и бормочет неразборчиво сам себе: ни хрена у нас быстро не получится! Пусть ждут!

Тут чуть прохладнее, чем наверху, но даже здесь волны жара опаляют голову. Он макает мою забавную розовую мочалку в чан с теплой водой, наливает немного геля и неторопливо водит ею по мне. Мышцы его рук бугрятся под кожей и я только диву даюсь, как много нежности, тщательно выверенной мягкой осторожности кроется в их мощи.

Начинает с шеи, спускается на плечи, грудь. Мне неловко, но я хочу эту свою неловкость скинуть с себя, как только что скинула одежду. Представляю, что мы никуда не спешим, что времени у нас целый неиспитый океан. Что нет больше никого в этом мире. Я и он. Единственный. Мой.

Впитываю в себя его прикосновения, рисунки его движений и кайфую, кайфую. Он переходит на бедра, задерживается, дыхание сбивается у нас обоих. Но он продолжает спускаться по телу, переходит на икры, ступни. Просит улечься на живот на лавку и проделывает то же волшебство с моей спиной.

До нас доносится приглушенный стук. Все сильнее и сильнее. Кто-то торопит, резким стуком спускает нас на землю. Ах, да! Здесь же СПА конвейер и мы пришли сюда мыться! Двадцати минут должно было хватить с лихвой.

С виноватой улыбкой смотрю, как он быстро и яростно трет свою кожу – спартанское омовение вместо прекрасного, чувственного релакса, только что дарованного мне. Ополаскиваюсь и мурлыкаю:

– За мной должок. Верну его тебе дома.

Он ухмыляется, жадно мазнув меня взглядом:

– Или раньше.

Через пару минут мы оба готовы: помыты, одеты и выходим наружу. За дверью предбанника стоят мрачный Матвей и воодушевленная предстоящими процедурами Вера. Внутренне сжимаюсь. Опять он! Как теперь ему и его жене в глаза смотреть – не представляю! Я и не смотрю. Малодушно скольжу взглядом мимо глаз, куда-то в район губ, извиняюсь, криво улыбнувшись:

– Простите, мы вас задержали.

И, схватив Акима за руку, утягиваю его за дверь.

О том, что теперь будет  между братьями, боюсь и думать.

В холле вновь находим Алену. Трудолюбивая пчелка! Праздник ее, но при этом она же работает его организатором, пытается подарить гостям максимум удовольствия. Она проводит нас в очередную просторную комнатушку, оборудованную под массаж. На столике цветы, в воздухе витает тонкий запах аромамасел, испаряющихся из специальной чаши над горящей свечой.

В самом центре промостились две специальных массажных кушетки с дырками для лица. Рядом – девушки восточной внешности. Одна, видимо, предназначена для меня, другая для Акима. Раздеваемся до белья, ложимся на кушетки. И я снова попадаю в рай. Чередование холодных и горячих камней на коже. Давление, скольжение, снова давление.

Не знаю, сколько времени мы проводим здесь, но когда все заканчивается, я ощущаю себя заново рожденной. Свежесть и умиротворение в каждой клеточке тела. Как в Новый год позади осталось все плохое. Предстоящие трудности оптимистично кажутся легко решаемыми и больше нисколечко не напрягают.

Поднимаемся в свою комнату. За окном темно, и мы включаем приглушенный свет. Сумки так и стоят посреди комнаты. Мои вещи, наверно, давно уже помялись в плотной трамбовке, а я даже не знаю, есть ли в этом доме утюг. В ванной лежат наши вещи из сауны – их бы тоже разложить не помешало, чтобы просохли! К тому же постель так и манит к себе магнитом, призывая растечься по ней бесполезной амебой. Стою и, почти как китайский болванчик, кручу головой – не знаю, за что хвататься! Вишенкой на торте ко мне вплотную подходит Аким, запускает пальцы в мои распущенные локоны и уточняет:

– Ты про какой должок в сауне говорила?

В этот самый интересный момент мой смартфон на столе принимается пищать и вибрировать, извещая о пришедшей смс-ке. На телефонные сигналы у меня срабатывает деловой рефлекс из прошлой жизни –  забываю обо всем и, аккуратненько отодвинувшись от Акима, мчусь к столу и хватаю гаджет. Три пропущенных звонка с неизвестного номера и с того же номера послание:

– Дорогая Карина! Одна небезызвестная Вам особа утверждает, что мой дар может Вам помочь. Давайте проверим? Для Вас и для Кати я освобдила вечер понедельника. Жду вас обоих. Ведьма Елена.

Глава 22

Карина? Ко мне впервые в новом теле обратились по настоящему имени. Остолбенело стою, вновь и вновь перечитываю пришедшие фразы. Это должна быть невероятно одаренная ведьма, раз она столь точно смогла расслышать Катю! Еще пять минут назад мне казалось, что найти такую профи нереально, почти невозможно. Неужели совсем скоро мне придется отправиться в путь-дорожку в потусторонний мир? Неужели меня выдернут из моей новой жизни также внезапно и беспардонно, как сюда затолкнули? Неожиданно за моей спиной, прямо над ухом раздается тихий баритон Акима:

– Кто тебе написал?

Поспешно стираю сообщение. Не знаю, успел ли он прочитать, что оно адресовано Карине.

– Да так... – небрежно машу рукой, – Ведьма одна написала. Договорились с ней встретиться в понедельник вечером.

– Почему сразу стерла сообщение?

– Чтобы память не засорять. А ты разве не стираешь сразу?

Он подозрительно щурится, чуть склонив голову и пытливо глядя мне в глаза.

– Не настолько же сразу! Ладно, проехали! – ворчит он недовольно. И опять его руки уверенным замком ложатся на мою талию. – Так на чем мы остановились?

На том, что Катя нашла настоящую ведьму по имени Лена, которая скоро изгонит меня в мир духов. Тело обретет прежнюю хозяйку и она примется за свои привычные, замшелые делишки: обманы, измены, игры в людей. Зачем я пытаюсь наладить отношения с Акимом, настраиваюсь на созвучное с ним существование, доказываю, что достойна его доверия, если все мои усилия закончатся плачевным фиаско? Он ведь не захочет себе обратно в жены подлую истеричку и ненасытную врунью, а она не пожелает меняться.

Все, что с таким трудом строилось между нами, зыблется на песке и грозит обрушиться в любую минуту. Весь лирический настрой от этих мыслей мигом слетает. Долги откладываются на потом. А сейчас... Что сейчас?

Кладу смартфон на стол.

– Поможешь разложить вещи в шкаф? – спрашиваю с напускным энтузиазмом. – Боюсь, они безнадежно сморщились! Завтра выйдем к завтраку в состарившихся футболках.

– Тряпки подождут, – пробует вернуться к начатому Аким, поправляя упавшую прядку мне за ухо и мое тело тут же откликается на его прикосновение сладкой дрожью. Я с ним совершенно согласна: тряпки умеют ждать! Но тут же сурово себя одергиваю: дело-то не в тряпках! Мысленно даю себе увесистого леща, соберись, мямля! Отодвигаюсь от Акима.

– Ну, если не хочешь помочь, тогда  я сама, – и начинаю неторопливо раскладывать и развешивать содержимое наших сумок. Собирались всего на пару дней, но погода в последнее время плохо слушалась прогнозов. То и дело норовил пойти дождь вместо обещанных «без осадков». Вместо относительного тепла, становилось так холодно, что без куртки на улицу не выйдешь! Поэтому на сей раз мы, особенно я, прихватили с собой широкий спектр одежды, учитывая вероятные фортели природы.

Аким устраивается на кровати и с тяжелым вздохом смотрит на мою возню. Сную то в санузел, то обратно в комнату. То к сумкам, то к шкафу. Создаю вид кипучей, сверхважной деятельности.

Заканчиваю уже за полночь. Аким лежит на спине с закрытыми глазами, подложив руку под голову. Рассеянный свет падает на его сильное тело, красиво растушевывая тени вокруг прорисованных мышц пресса, рук и груди. Была бы художником, нарисовала бы с него спящего Геракла. С трудом отметаю желание втихаря сфоткать его на смартфон. Мне бы не понравилось, если бы меня кто-то фоткал спящую без спроса. Полюбовавшись на него, выключаю свет и тихонечко заползаю на кровать – он оставил мне место у стенки. Крадусь по-кошачьи, стараюсь его не разбудить.

– Не обязательно делать вид, что ты сильно занята, – вдруг говорит он, по-прежнему с закрытыми глазами. – Сказала бы, что не готова. Или что не хочешь. Я бы понял.

И отворачивается от меня в другую сторону.

Чувствую себя полной дурой. Причем очень несчастной дурой. Здесь, рядом со мной лежит парень моей мечты, а я не могу позволить своим чувствам к нему проявиться, боюсь даже до него дотронуться. Потому что если дотронусь, я не сдержусь и... все станет только хуже и сложнее. Долго не сплю, ворочаюсь, пока в полусне, наконец, не оказываюсь в его теплых объятиях. Тогда успокоившись, словно только что получив прощение, я окончательно погружаюсь в сон.

На следующий день просыпаюсь от детской беготни за дверью, веселых криков и задорных взвизгиваний. Сквозь шторы бьет яркий солнечный свет. Похоже сегодня нам выдали  хорошую погоду. Бросаю взгляд на наручные часы – уже пол девятого. Через пол часа, кажется, начнется завтрак.

Акима в кровати нет, вместо него – помятая простынь и придавленная подушка. Глажу ладонью его следы. Постель уже остыла – значит, встал он давно. Эта неожиданная пустота рядом со мной почему-то тревожит.

Вскакиваю, умываюсь, собираю волосы в пучок. Одеваюсь в другое, самое не мятое платье. Тоже летнего, тонкого покроя, светлой расцветки, длиною в пол.

Спускаюсь на первый этаж и на фоне бегающих по холлу детей вижу, как в дом заходит Аким. С мокрыми волосами, в плавках, с полотенцем на плече – видимо, только-только в озере поплавал. Кивнув мне, поднимается наверх, а я принимаюсь играть с детьми. Сначала в прятки, но это слишком легко, поэтому переходим на догонялки. Вижу, как две уже знакомые женщины в униформе, накрывают на стол. До меня доносятся соблазнительные ароматы. Пока мы играем, аппетит усиливается, и я, то и дело поглядывая на расставленные мармиты с едой, с нетерпением предвкушаю завтрак. Вскоре к нам подходит Матвей и зычно гаркает детям:

– Так. Ну-ка шуруйте быстро наверх! Мать сказала, вы еще зубы не чистили!

Когда они убегают, мой деверь и несостоявшийся любовник подходит ко мне почти вплотную и выплевывает негромко, чеканя каждый звук:

– К моим детям теперь чтоб и на два метра не приближалась! Тварь!

Его ядовитые слова так неожиданны, что даже не успеваю сгруппироваться, внутренне подготовиться, чтобы принять удар. Становится так жгуче больно, что на глазах выступают слезы. И все же заставляю себя ответить обидчику:

– Веди себя достойно, как мужчина. Мстительность – удел слабых.

– Не тебе, суке, учить меня достоинству! И месть тут не при чем, – набычившись, заявляет он. – Неохота, чтобы такая, как ты ошивалась рядом с моими детьми и марала их в своей грязи.

– Я не грязнее, чем ты, Матвей. Мы в одной луже барахтались. Может, тогда и тебе к своим детям не подходить?

В его глазах сверкает такая злость, что я не сомневаюсь: будь мы одни, я бы снова оказалась приплюснута к стене и раздавлена им в лепешку. Но здесь и сейчас он может лишь распять меня взглядом. Тем более, к нам уже спускается Аким. Подойдя поближе, он обнимает меня за плечи, и с вызовом обращается к брату:

– Какие-то проблемы?

Нехотя бугай отходит в сторону, и я благодарно льну к мужу. Шепчу:

– Доброе утро! Я уже соскучилась.

Получаю в ответ небрежный поцелуй в висок.

Остальная часть дня протекает без эксцессов. Вполне мирно завтракаем. Гуляем с Акимом около озера. Наслаждаемся красочным видом, свежим, целительным воздухом и звенящим пением птиц.

К нам то и дело подбегают Варя и Витя, вовлекая в игру. Не гнать же от себя детей в угоду их папе! Аким учит их бросать камешки по водной глади, чтобы долго подпрыгивали, строить домики из веток – время течет легким, безмятежным ручьем, пока из дома не выходит Матвей.

Он намеренно всех сторонится. Засунув руки в карманы штанов, так внимательно таращится в воду, будто читает там бестселлер. Вижу, как к нему подходит то Алена, то Вера – они волнуются, недоумевают: почему тот держится особняком в такой особенный, светлый день, почему угрюмо глядит исподлобья на окружающих. Но разговор с ним ни у кого не клеится. До меня долетают его дежурные отмазки: «все нормально», «просто устал», «завал на работе». Он сейчас закрыт для общения, еще бы! В том, что у него лежит на душе, можно признаваться лишь психиатру или священнику.

Я тоже волнуюсь за него, как ни удивительно. Если он не справится с тем, что было между ним и Катей, если не отпустит, не прикажет себе забыть, столько людей пострадают! Его жена, дети, Алена... Про себя умоляю его переступить, оставить в прошлом этот позорный поступок. Сможет ли он это сделать? Вылечит ли его время? Надеюсь!

После променада – обед, после которого вся наша шумная, дружная кампания неторопливо, нехотя собирается домой. Благодарим гостеприимных свекров и, переобнимавшись со всей новоиспеченной родней, кроме Матвея, отправляемся в дорогу.

Странный закон: возвращение домой почему-то всегда протекает быстрее, чем отъезд, даже если по временным отрезкам они совпадают. Вскоре мы оказываемся дома, и я с головой погружаюсь в привычную рутину. Забираем Рекси, с ума сходящую от радости при виде загулявших хозяев. Недолго с ней поиграв, убираю и готовлю. Вкусно ужинаем.

Общаюсь с Акимом ровно, спокойно, стараюсь соблюдать дистанцию. В какой-то момент теряюсь от внезапной догадки. Возможно, не только я, но и он ее, эту самую дистанцию держит? Мысль пронзительно неприятна, и я гоню ее прочь. Как бы там ни было, по-другому сейчас никак. Спим мы вместе, чуть поодаль друг от друга. Затем пробуждение, завтрак, быстрые сборы на работу, мои няньские будни, немного смазанные потоком печальных мыслей – а вдруг я сегодня здесь последний раз? – и, наконец, наступает долгожданный вечер.

Вбиваю в навигатор адрес ведьмы Елены и вздыхаю. Придется ехать в районный центр. Далековато, конечно, но ничего не поделаешь! Отправляю сообщение Акиму:

– Сегодня встречаюсь с ведьмой. На ужин не жди. Ужин в общем-то тоже не жди. Вернусь поздно.

Чуть поколебавшись, добавляю сердечко, приписываю:

– Люблю.

И под строгий женский голос навигатора, выезжаю на шоссе.