Текст книги "Детектив для попаданки (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23

Законопослушно соблюдая все дорожные правила, доезжаю до райцентра за час сорок минут. Навигатор приводит меня в тихий переулок. Это не спальный район, но уже и не центр города. Здесь стоят трех– и четырехэтажные дома, по большей части жилые. Но почти везде на первом этаже за стеклами витрин располагается какой-нибудь бизнес. Ремонт обуви, пиццерия, кафе...

Между азиатским ресторанчиком и швейной мастерской нахожу нужный мне адрес, по которому находится магазин подержанных книг. Когда нерешительно обращаюсь к девушке за прилавком с вопросом про ведьму, она равнодушным, усталым жестом указывает на заднюю дверь. По виду – обычная, деревянная дверь, ведущая в подсобку.

Некоторое время медлю. Чувство такое, что я упорно, слой за слоем снимаю обертки, пытаясь добраться до заветной иголки, чтобы, ее обломав, оборвать собственную жизнь и опять оставить позади людей, уже ставших мне дорогими. Соблазнительный голосок в голове сладко нашептывает:

– Зачем добровольно лишать себя прекрасного тела? Просто спрячься! Заройся в свой новый мир с головой и живи! Ты в нем столько людей сможешь осчастливить, в отличие от прежней хозяйки!

Совесть на это робко возражает:

– Ну а Катя? Что с ней будет? Тело ее. Надо бы вернуть...

– Участь закоренелой эгоистки никого сильно не волнует. Родителям она не нужна, мужу тоже. Почему ты о ней должна переживать? Просто так ведь своего тела не лишаются! Считай, что ей прилетел бумеранг!

Мысль про бумеранг запускает волну протеста, выбивающую из меня все последние сомнения.  Меня однажды тоже лишили тела, хотя я старалась жить по совести. Это не был бумеранг. Я всего лишь повстречалась с человеком, посчитавшим себя вправе забрать мою жизнь. Я не буду таким человеком для Кати. Не стану ее убийцей.

Нажимаю на ручку и, открыв дверь, захожу в просторную комнату. Обстановка здесь домашняя. Исходящий от бра свет создает уютный полумрак. Пахнет кофе и жареными семечками. Подвесной шкафчик над комодом, столик, на котором ютятся кофеварка и электрический чайник. Пышная диффенбахия в углу. Диван, кресло и небольшой кофейный столик возле них.

Сейчас на кресле восседает нога за ногу загорелая брюнетка в темно-синем платье. Ей за тридцать, точнее возраст не определишь. У нее модная короткая стрижка, тонкие черные брови вразлет и голубые, выразительные глаза с невероятно красивыми ресницами-опахалами. Такую красавицу легко представить где-нибудь в офисе, приветствующую клиентов в приемной. Она и сейчас встречает меня белоснежной улыбкой. Следуя ее жесту, я присаживаюсь на диван и сходу признаюсь:

– Елена, налички у меня нет, вы уж простите! Но как раз неподалеку от вас есть банкомат. Так что давайте с порога договоримся о сумме – я ведь не знаю ваших расценок!

Женщина смеется. Смех у нее мелодичный и немного колдовской. Смеется – как будто в транс вгоняет! Отсмеявшись она заявляет:

– Сразу видно: деловой человек! Для вас с Катей моя консультация будет бесплатной. А за травку пожертвуете ровно столько, сколько сами захотите.

Слова про травку меня смущают – мне бы не травку от несварения желудка, мне бы души местами поменять! Упоминая про Катю, женщина кивает на пространство, слева от меня и я, чуть повернувшись, вижу свое альтер эго собственной персоной, сидящую рядом на диванчике. Я ее не сразу заметила, потому что она молчит! Катя смотрит на ведьму отчаянно, умоляюще и молчит!

– Доктор, что со мной? И как это лечится?– шучу, хотя мне не до смеха. Просто себя подбадриваю. Елена перестает улыбаться, серьезнеет и тем самым вмиг накидывает себе одно поколение, переходя из разряда старших сестер в тетушки. Говорит назидательно:

– Карина, вы ведь неспроста заговорили медицинскими терминами. Вам недавно сделали пересадку тела. Как это с сердцем бывает: если оно стало нежизнеспособным, его приходится менять на новое. Но только найти новое тело в тысячу раз сложнее, чем донорское сердца. Слишком многие факторы должны совпасть. Например, как раз на момент вашей смерти должно освободиться новое тело, по возрасту и полу вам подходящее. А также донор тела должен добровольно его покинуть, оставив его при этом в довольно хорошем состоянии. А самое главное, нужно замотивировать на эту операцию больницу, ибо, если не будет оборудования или хирурга...

– Донор?  – слышу рядом возмущенный голос очнувшейся Кати. – Я добровольный донор? Вы все рехнулись здесь что ли? Да я добровольно ни грамма крови не отдала бы, не то что целое тело!

– Под добровольным уходом из тела я имею в виду желание уйти из физической жизни. Ты, солнышко, зачем в дерево с разгона въехала?

– Так я же пристегнута была, – бормочет Катя. – Просто напугать мужа хотелось. Глупый фарс разыграть.

– Девочка, ты мне, прожженной старой тетке, сказки-то не рассказывай! Когда в дерево неслась, хотела покончить с собой. Наказать хотела по-настоящему мужа-то! Чтобы знал, как виноват перед тобой! Чтоб всю жизнь мучился! Ты ведь понимала – чай не тупенькая! – что он с тобой уже не останется! Знала, что никому ты не нужна и не к кому больше присосаться! Путь был один – уйти красиво и заставить мужа терзаться. Но в последний момент у тебя почему-то ремень заел. Помнишь? Дергала-дергала, а он все никак не отстегивался. До сих пор думаешь, что это случайность?

Катя кусает губы.

– Но... Как? Как мне попасть обратно?

– Что, одумалась? Жить захотела? – этот вопрос звучит жестко из уст Елены.

– Да.

– Поздно, дорогуша. Тело уже пересажено и по праву принадлежит новой хозяйке. Просто считай, что у тебя тогда ремень не заклинил, и ты своей жизни лишилась.

– Послушайте, – бормочу недоверчиво. – Но почему именно с нами это случилось? Я ведь ни разу не слышала об историях, связанных с пересадкой тела! Мы что, с Катей единственные?

– Ой, ну вы что, – она снова смеется обворожительно. – Нет, конечно! Ведь владельцам новых тел приходится адаптироваться к новой жизни, прикрываясь по большей части амнезией. И у большинства это проходит удачно. В газетах же не напишут: состоялась успешная пересадка тела! Могут иногда про амнезию удивительную написать, но что тут такого? Вы бы прочитали и не запомнили. Некоторые, правда, особо честные в психушку попадают с диагнозом шизофреническим, но это только, когда и честные, и совсем глупые.

– Но почему я? – упрямо твержу свое.

– Потому что вас, Карина, посчитали достойной жить. То ли неоконченные дела остались, то ли ваш  духовный уровень сыграл свою роль. Или добрые предки подсуетились – родовые заслуги тоже никто не отменял! А, скорее всего, все эти факторы сообща вам помогли.

– Но Катя? Как же теперь она? – спрашиваю растерянно, облизав пересохшие губы.

– Послушайте, – ведьма смотрит строго, больше не церемонясь, –  вообще-то это не мне и не вам решать, кому получать второй шанс. И уж тем более не этой стрекозе, – небрежно кивает на Катю, – Вы свой шанс получили и скажите спасибо!

– А травка? Что вы там говорили про травку? – спрашивает Катя. Она отчаянно цепляется за любую возможность переиграть ситуацию. Вернуть себе тело. Вернуть жизнь.

– А вы, Карина, хотите узнать про травку? – вдруг интересуется ведьма, и я киваю, потерев нещадно зудящую мочку уха.

– Если вы все-таки сильно возражаете против своего подарка и рветесь уйти в духовный мир к своим праотцам, оставив тело старой владелице, то у меня есть для вас специальный набор трав, собранных по рецептику от тибетского монаха. Они там эти травы используют для многодневных медитаций. Дух выходит из тела, путешествует, а тело при этом в целости и сохранности сидит на земле в позе лотоса.

Елена изящно встает с кресла, цокает на шпильках к комоду, отодвигает верхний ящик и вынимает оттуда небольшой полотняный мешочек. Открыв его, отсыпает содержимое в крошечный, прозрачный пакетик и, тщательно его закрыв,  протягивает мне.

– Заварите щепотку на стакан кипятка, выпейте через десять минут и ваша связь с новым телом истончится настолько, что у Кати появится шанс вернуться обратно.

– Спасиииибо! Спасииибо! – пищит рядом довольная душа. – Наконец-то, разговор по существу!

– Но учтите, – добавляет Елена. – Нет никакой гарантии, что Катя сможет вернуться. Этот процесс ведь намного сложнее, чем засунуть новое сердце в чужое тело! Чтобы душа задержалась в новом теле, по духовным законам у этой души должна быть веская причина жить. Проще говоря, мелким, гнилым душонкам никто второго шанса давать не будет. Поэтому, если Катя останется такой же, что и сейчас, то, когда действие травки закончится, вы, Карина просто вернетесь назад в это тело. А Катя так и останется бестелесной навеки. Вот и все.

– Вы не посмеете меня так оставить! – теряется Катя и вдруг сердито обещает, – Я тогда ей жизни не дам! Если она останется в моем теле, я ее изведу! Буду петь и днями, и ночами, пока она не спятит! Понятно?

– Хорошо, что ты напомнила, потому что как раз для этого случая, моя дорогая, у меня есть другая травка.

Елена встает и опять подходит к комоду. Выдвигает на сей раз второй ящик и достает оттуда другой мешочек. Аккуратно отсыпает щепотку в красный бумажный пакетик и протягивает его мне.

– У вас сейчас с этой девчонкой есть связь. Вы ее можете видеть и слышать. Порой это ужасно неудобно, уж я-то знаю! – подмигивает мне заговорщицки. – Поэтому, если окончательно решите принять свое новое тело, то заварите себе вот эту травку на чашку кипятка и через несколько минут выпейте. Ваша связь мигом прервется и мешать она вам больше не сможет!

Катино лицо искажается от гнева. Мне ее жаль. Единственная возможность как-то контролировать ситуацию, давить на меня только что утекла у нее между пальцев. А ведьма, не давая опомниться, продолжает свою шоковую терапию:

– Я тут случайно подслушала ваши мысли за дверью. Вы же меня простите? – взглянув на мое растерянное лицо, уточняет, –  Про бумеранг. Так вот. Вас ведь не случайно убили. Ваш прапрадед был добрый, но сильно вспыльчивый мужик. Зарубил однажды соседа своего. Тот, конечно, тоже хорош – нечего было мотыгой на огромного детину замахиваться, но все же… В общем, Карина, с вашим убийством бумеранг даже не к вам, а к вашему предку прилетел. Он в курсе ваших злоключений. Раскаивается, страдает. Все, как полагается. Как известно, до седьмого поколения потомки несут ответственность за деяния предков.

Мысленно зажимаюсь в ракушку, как улитка, ощутившая чужеродное присутствие. Она только что мои мысли считала? Боюсь теперь и размышлять в ее присутствии. Торопливо себе приказываю: «Не думай! Не думай! Не думай!», и Елена смеется:

– Ладно, я вам просто хотела помочь, но вижу, что больше смутила, чем помогла. Если ваши вопросы закончились, сделайте пожертвование за травки, и на этом мы расстанемся!

Достаю из сумочки кошелек, роюсь в нем, нахожу случайную купюру, о которой совсем позабыла. Удивляюсь в сотый раз за этот вечер. Протягиваю деньги Елене и она принимает их с улыбкой.

– Отлично, мы в расчете. И прошу, услышьте мой главный совет! У вас ведь прекрасный муж… Оставьте свои терзания по поводу Кати. Примите свой дар с благодарностью и начните жить полной жизнью. Ну, бывайте! Удачи вам, Карина!

После ее напутствий я на ватных ногах выхожу за дверь, попадая в книжный магазин, словно в другой, самый обычный мир прямиком из сказки. Люди деловито рассматривают старые книги, расспрашивают продавщицу. Даже не верится: только что я общалась с настоящей, живой ведьмой! Информации так много, что она застряла в голове, как еда в туго набитой авоське. Теперь понадобится немало времени, чтобы переварить услышанное!

Телефон вдруг пищит и вибрирует. Открываю экран и читаю сообщение от Акима:

– Ты в порядке? Напиши, когда закончишь. Владимир, мой потенциальный партнер, предлагает нам встречу. Надеюсь, ты завтра вечером свободна? Соглашаюсь?

Поспешно печатаю:

– Да. Завтра вечером я свободна. Уже еду домой.

И торопливо топаю к машине.

Глава 24

Уже сидя в машине, не успев, правда, завести мотор, получаю очередное сообщение:

– На ночь меня не жди. На работе аврал. Увидимся завтра в шесть вечера в Глэдис!

Аврал? Это слово так плохо сочетается с моим организованным, собранным мужем! Ловлю себя на том, что впервые называю Акима «своим мужем», не испытывая при этом чувства вины и не воспринимая себя воришкой. Будто раньше всегда входила домой через черный ход, а теперь зашла через парадную дверь в качестве полноправной хозяйки.

Но вскоре, уже в дороге становится страшно: правда ли он занят работой? Вдруг он меня теперь избегает? Вдруг не хочет со мной ночевать после того, как я его оттолкнула? Стараюсь об этом не думать, но грызущие, поедающие меня живьем сомнения вновь и вновь просачиваются в мозг. В конце концов, включаю музыку на всю катушку и глушу ею неприятные мысли.

Приезжаю домой поздно. Уже совсем темно, когда верная Рекси встречает меня счастливым скулежом и гавканьем. Встав на задние лапы, она так и норовит облизать теплым языком лицо. Моя собаченция! Моя дуреха. Обхватываю ее вокруг лопаток и ласково треплю за холку. Прости, родная, что весь день было не до тебя! Включаю наружный свет на веранде и какое-то время играю с ней на газоне. Полуночные игры. Вскрики, повизгивания, хлопки и подскоки. Хорошо, что рядом нет соседей!

Вконец устав, паркую машину в гараже и захожу на кухню. Бросаю ключи на стол, включаю свет, обвожу взглядом гостиную, вдыхаю такой знакомый древесный запах и с наслаждением проговариваю:

– Я дома.

Слышу вдруг несчастный всхлип за спиной и плаксиво-жалобное:

– Походу дома, это ведь твой дом теперь.

Обернувшись, вижу Катю. Вид у нее плачевный. Ссутулившиеся плечики, глазки заплаканные, мокрые щеки и печально наморщенный носик, готовый к новой порции рыданий. Она обреченно заявляет:

– Я проиграла. Так надеялась на ту ведьму, прикинь? А она заманила меня к себе только для того, чтобы встретиться с тобой и подгадить мне! Хитрая подлюка.

– Как это «заманила»? Разве не ты ее нашла? – удивленно ее спрашиваю, с ногами забираясь на кресло в гостиной.

– Не-а. Она меня к себе приманила. Меня все время тянуло куда-то. Я поддалась этой тяге и полетела к магниту. Когда оказалась у нее в комнате и услышала: «Ну, здравствуй, Катя!», то чуть не обделалась от счастья! Подумала: вот оно! Проблема моя скоро решится! А, в итоге, она меня окончательно превратила в бомжиху! Я теперь вынуждена скитаться, где попало, без постоянного места жительства.

Снова всхлипывает и кулачком, совсем по-детски вытирает побежавшую слезу. Становится ее ужасно жалко. Мягко говорю:

– Обняла бы тебя, подружка, но никак. Жаль, что так вышло. Правда жаль.

Она улыбается сквозь слезы:

– Было бы у меня тело, я бы сейчас нажралась до потери памяти, зуб даю!

– А потом проснулась бы с больной головой.

– Плевать, – она мечтательно закатывает глаза. – Что угодно отдала бы, лишь бы своей башкой заново ощутить похмелье!

Молчим какое-то время. Каждая думает о своем и в то же время об одном: сколь бесценны моменты физической жизни! Спрашиваю ее:

– Почему у вас с Акимом разладилось, Кать?

Она бухается рядышком на соседнее кресло – готовится к исповеди, трет лоб.

– Фиг его знает. Даже не уверена, любила ли я его когда-нибудь или любила ту жизнь, которую он мне давал. Это все как-то было связано, даже границ не провести. А потом хоп! И граница нарисовалась! Если ты с Акимом – то прозябаешь на задворках жизни, а если без него – то делай, че хочешь, но жить тупо не на что. Короче, выбрала сама знаешь, что.

– Печально... Так ты его не любишь? Не скучаешь?

– Не, не особо. Скучаю только по тем вещам, которые нравилось с ним делать: быстрой езде, ночным клубам, путешествиям, ресторанам. А на самого Акима мне как-то по барабану.

– Что будешь делать теперь?

– Ну что... Попробую для разнообразия что-нибудь хорошее провернуть. Что – еще не придумала... Подкинешь идеи?

– Не знаю... Может, отправишься к свету?

– Не. Это я всегда успею, – она задумчиво наматывает локоны на палец. – Знаешь что? Ты вроде девчонка неплохая и к тому же единственная, кто меня видит. Значит, только тебе я смогу делать добро. Присмотрю-ка я пока за тобой!

От этой мысли мне становится неуютно, я ежусь и испуганно мотаю головой. Жить под ее постоянным надзором – ужас какой-то! Нет, спасибо! Но Катя только смеется:

– Да ты не переживай, я тебе мешать не буду. В самые интимные моменты буду сматывать удочки – я же не извращенка! Буду тихонечко, тебе не надоедая, за тобой приглядывать. А вдруг пригожусь?

Пожимаю плечами. Если так – то пожалуйста! Мне не жалко. А если начнет мешать, просто выпью травку. Ту, которая из красного пакетика.

– Ну и первая моя тебе помощь, – произносит Катя с энтузиазмом, – это загнать тебя спать! Ты же в курсе, что уже первый час ночи?

Смотрю на свои часы и понимаю, что она права – пора в постель! Послушно иду на свою кровать в уже своем доме и засыпаю очень быстро от накопившейся за день усталости.

Следующий день идет по накатанной. Утренние сборы, работа. Детский смех, разборки и снова довольный смех. Мой рабочий день как раз близится к завершению, когда я слышу приближающиеся Ольгины шаги. Она расстроена. Заходит в гостиную, в которой мы с мальчишками убираем на место игрушки. Растерянно приглаживает распущенные светлые волосы и вдруг выпаливет:

– Катя, останьтесь, пожалуйста, сегодня вечером с детьми! У моего мужа на работе засада, он никак выбраться не может, а я уже обещала кое с кем встретиться. Детей не на кого оставить. Всем знакомым перезвонила – у всех планы на вечер. На вас вся надежда!

В обычный, рядовой день – осталась бы, без проблем. Но сегодня? Я ведь вечером должна встретиться с Акимом и его величеством Владимиром. Качаю головой:

– Простите, Ольга. Сегодня не получится. Я обещала мужу быть на бизнес встрече и никак не смогу ему отказать.

– Да что же это такое? – Ольга в отчаянии заламывает руки. – Все против меня! Знаете что? Тогда давайте поговорим по-другому! Вы хорошая няня, и я вами довольна. Но, если вы сегодня не останетесь с детьми, то со следующей недели вы у нас больше не работаете.

Удар под дых. Подлый. Внезапный. Только он ничего не изменит. Киваю ей и заявляю:

– Вы, возможно, удивитесь, но я держу свои обещания. Особенно, данные мужу. Так что да, со следующей недели я у вас больше не работаю.

Ольга только фыркает сердито и, размашисто шагая, уходит к себе в мастерскую.

Смотрю на часы – времени хватит как раз на то, чтобы добраться до дома, переодеться и приехать на встречу. Выезжаю на шоссе, стараюсь успокоиться.  Включаю медитативную музыку. Я только что лишилась работы? Из-за того, что привыкла держать слово? Смешно, если бы не было так грустно!

Переодевшись в белое вечернее платье, подкрасившись, еду в Глэдис. Это лучший ресторан в нашем маленьком городочке. Здесь самые вкусные стейки, самое спорое обслуживание и самая уютная атмосфера, окутанная живой, джазовой музыкой.

Подъезжаю к ресторану, на две минуты опоздав. Паркуюсь и вбегаю внутрь. Ищу мужа, замечаю его в кампании с каким-то худощавым мужчиной. Его лицо кажется смутно знакомым. Резковатые, крупные черты: широкий рот, большие серые глаза кого-то напоминают. Аким тоже меня разглядел и машет рукой. Усаживаясь за столик, замечаю, что накрыто на четверых. После первых приветствий интересуюсь:

– Вы ждете жену?

Владимир качает головой:

– Нет, моя жена дома, она редко ездит со мной в командировки. У нас двое детей, сами понимаете, с ними особо не поездишь! Детям нужен размеренный быт, друзья, а не вечное шатанье из города в город! Зато в этом городе живет моя сестра. Очень удачно получилось бы завести здесь бизнес, чтобы почаще ее навещать. Она опаздывает, к сожалению. Но обещала скоро быть.

Вскоре нам приносят еду. Ем через силу, чувствую себя не в своей тарелке. Владимир пристально поглядывает на меня и я не понимаю, что он жаждет увидеть? Неужели надеется считать отношения между супругами за время их совместного ужина? Неожиданно Владимир охаживает меня вопросом:

– Вы довольны своим мужем, Катя?

Поперхнувшись, откашливаюсь, вытираю рот салфеткой, делаю глоток воды и заявляю:

– Довольна? Я бы не сказала, что это подходящее слово по отношению к мужу.

– Тогда какое слово подходящее?

Во рту внезапно пересохло. Язык не слушается. Он сейчас беспардонно вспорол мне грудную клетку и заставляет прилюдно вытащить содержимое наружу. Вне зоны комфорта, чувствуя себя голой и уязвимой, тихо говорю:

– Я... люблю. Акима ведь невозможно не любить!

Зачем оправдываюсь в своих чувствах – не понимаю! Кидаю быстрый взгляд на мужа, но он сверлит меня непроницаемым взглядом, и я никак не могу угадать, что скрывается в его голове.

– За что? – продолжает пытать меня мой собеседник. Ему мало моего душевного стриптиза. Он хочет теперь приватный танец.

– Я бы могла ответить, что это слишком личное, но не буду. Скажу так: я не умею препарировать любовь перед чужими глазами. Чувство ведь зарождается из разговоров, крупных поступков, мелочей. Они важны и дороги нам с Акимом, но ничего не скажут стороннему наблюдателю.

Владимир удовлетворенно кивает головой и снова спрашивает:

– Вы же знаете, почему я захотел с вами встретиться?

– Да.

– И заявляете, что не собираетесь откровенничать? Вы уверены, что вас волнует успех мужа?

– Волнует, конечно. Поэтому я все еще здесь и спокойно общаюсь с человеком, наступившим на мои личные границы.

Мужчина хмурится, но внезапно, добродушно расплывшись в улыбке, произносит кому-то за моей спиной:

– Оленька! Ну, наконец-то! Мы уже заждались!

Оборачиваюсь и вижу красавицу блондинку в элегантном льняном костюме, со свежей укладкой и красиво подкрашенную. Ту самую, которая только что меня уволила.