Текст книги "Детектив для попаданки (СИ)"

Автор книги: Илана Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 10

Хоть Катя и исчезла, все равно плетусь в магазин. К чему тратить деньги на доставку заказа, когда я могу купить все сама? Списка продуктов для завтрашнего меню все еще нет, как и его автора. Долго пасусь возле полки с овощами, жду возвращения своей капризной диктаторши. Мимо меня проплывает охранник, настороженно косится на меня – чересчур сомнительную клиентку: долго стоящую, но ничего не берущую. Разыгрываю перед ним представление. Придирчиво осматриваю паприку, тыкаю пальцем в ее подозрительную вмятину и, обратившись к охраннику, возмущаюсь. Почему у них в магазине паприка несвежая? Когда ее привезли? А посвежее есть? А когда новую партию привезут? Мужик, пробурчав что-то неразборчивое в ответ, поспешно исчезает, занеся меня в список типичных зануд.

После завтрака уже прошло несколько часов и в моем животе раздается голодное урчание. Когда мне надоедает ждать у моря погоды, направляюсь к полке с кулинарией. Долго присматриваюсь к плову и селедке под шубой, читаю их состав. Как и следует ожидать, за моей спиной тут же раздается ворчливый упрек в неразборчивости и мне быстренько выдается руководство к покупкам. Видимо, для быстрой связи с Катюшей, мне теперь нужно носить с собой добрый шмат сала. Поднести его ко рту – это как нажать на кнопку срочного вызова.

Пока дожидаюсь Катиного возвращения, пока собираю и оплачиваю корзину, пока нахожу нового таксиста, проходит уйма времени. Попадаю домой уже после четырех и поспешно готовлю ужин – запекаю куриные ножки в специях и тушу овощное рагу. В то же время успеваю закинуть в стирку белье, покормить собаку, пройтись по дому с пылесосом, тряпкой для пыли и красиво сервировать стол. Порядком горжусь своей многофункциональностью.

Когда раздается стук в дверь, со всех ног бегу открывать. Свекровь и сегодня выглядит превосходно: простая белая блузка ей очень к лицу, а джинсы подчеркивают все еще идеальную фигуру. Но самое главное – ее живые, блестящие юмором глаза делают ее невероятно милой и в доску своей! Бросаюсь на шею к Алене, сжимаю в объятиях и отпускаю, только когда слышу ее сдавленный хрип:

– Катенька, пощади, не души! Я тебе еще пригожусь!

Покраснев, отступаю и провожаю ее в столовую. Приглашаю к столу и после формально-вежливых отнекиваний, она все-таки соглашается со мной отужинать. Разложив еду по тарелкам, мы устраиваемся за уже накрытым столом, и я сразу взрываюсь фонтаном благодарности. Ведь, учитывая отсутствие каких-либо педагогических корочек и опыта, просто чудо, что меня берут няней!

Алена как раз заносит в рот ложку с овощами и на этих словах давится, заходится кашлем, деликатно прикрывшись салфеткой. Откашлявшись, сообщает:

– Видишь ли, Катенька, отсутствие у тебя диплома и опыта все-таки сыграло некоторую роль. Тебе придется для начала познакомиться с этой чудесной семьей, а потом поработать у них один день, чтобы они смогли оценить твой контакт с детьми. Да и тебе самой нужно решить, подходит ли тебе эта работа. А еще прости, дорогая, но тебе придется пройти курсы по оказанию первой медицинской помощи.

Настоящая Катя вдруг появляется рядом и недовольно бубнит. Акиму и его родне лишь бы напрячь ее, бедную, по всем фронтам! А ничего, что она уже проходила эти курсы, когда училась водить машину? По следам Катиного ворчания заявляю, что курсы непременно пройду заново, если те курсы, которые я окончила для сдачи на водительские права, не подойдут! Алена тут же заверяет, что заново все изучать мне не придется! А затем подробнее рассказывает о моих потенциальных работодателях.

– Это семья моей коллеги по цеху, но гораздо более именитой художницы Ольги Васильевой. У нее за плечами выставки и в Париже, и в Нью-Йорке, своя галерея в Москве. Ты, наверняка, видела ее работы, их много где показывали! «Музы декаденса», «Краснография»... Впрочем, неважно. Ты совершенно не обязана знать нашу братию в лицо! Ее муж Алексей ратует за экологически чистое хозяйство, и помимо графического дизайна, занимается еще и разведением курочек, козочек и прочей живности. Поэтому они здесь и поселились, в нашей дремучей, но экологически чистой глуши.

– А детки? Сколько им лет?

– Ивану шесть, а Павлу девять. Очень изобретательные молодые люди! Но ты сама скоро увидишь!

– А про график работы вы узнавали?

– Им нужна помощь с девяти до трех по будним. Но иногда, раз в неделю или две они будут просить тебя посидеть с детьми и весь вечер. Видишь ли, им требуется порой выйти куда-нибудь в свет, развеяться. Тебя такое расписание устроит?

– Конечно, еще как!

– Возможно, сегодня ты захочешь обсудить этот график с Акимом –  узнать, устроит ли он и его?

Ее вопрос резким, внезапным ударом выбивает почву из-под ног. Советоваться с Акимом? Он на днях подает на развод, а я должна испрашивать у него разрешение на работу, которая позволит мне выжить после нашего расставания?

Замечаю, что перестала есть, только когда ребра ложки впиваются в кожу и болезненной пульсацией отдаются в ладони. Опустив глаза, разглядываю рагу. Мне чудится, что на последней фразе с Алены резко слетает флер деликатной, милой свекрови, обнажая маму-медведицу, мигом вставшую на защиту детеныша.

Словно почувствовав, что происходит в моей голове, она пододвигается ближе, мягко вынимает у меня из руки ложку и опускает в тарелку. Осматривает со вздохом вмятины, оставшиеся на ладони и говорит:

– Вижу, тебе тяжело принять мои слова. Ты привыкла к самостоятельным решениям и не хочешь советоваться с мужем.

– Он со мной намерен развестись – значит, уже без пяти минут мне не муж. Если я и раньше с ним не советовалась, то сейчас интересоваться его мнением точно не стану! – чеканю в ответ.

– Скажи, моя дорогая девочка, хочешь ли ты развода?

Почему-то сейчас особенно мучительно признавать правду, но под ласковым взглядом ее добрых, голубых глаз врать не получается.

– Нет, не хочу. Но он-то уже все решил! Разве от моего желания теперь что-то зависит?

– Тогда позволь дать тебе очень нелогичный совет. Веди себя с Акимом так, как будто развода не будет. Вложи в эти оставшиеся дни, недели, месяцы все свое сердце, не ожидая ничего взамен. Подари ему свое уважение и заботу, как прощальный подарок и посмотри, что из этого выйдет!

– Вы просите так много, – бормочу нерешительно. – Не уверена, сумею ли... и захочу ли?

– Понимаешь ли, моя хорошая девочка, – мягко говорит она, – я совершенно точно знаю, что Аким вкладывал в ваши отношения всего себя без остатка. Мне кажется, у него больше нет ни сил, ни желания продолжать в том же духе. Наступила твоя очередь отдавать.

Она, не желая меня ранить, умалчивает, что невозможно бесконечно вкладываться в черную дыру вроде Кати. Не упоминает и о том, что односторонняя отдача обрекает любые отношения на провал, но я считываю это между строк и своим молчанием признаю ее правоту. Алена вдруг встает со стула, приглаживает блузку и снова по-светски непосредственно щебечет:

– Ох, и засиделась я у тебя, дорогая! Рагу и мясо получились отменно! Букет специй выше всяких похвал! Поделишься рецептом? Помогу-ка я тебе с посудой и поеду домой!

Попрощавшись с ней, поднимаюсь в спальню. Открываю окно и, впустив в комнату свежий, пахнущий лесом воздух вместе с вечерними трелями птиц, без сил падаю на прохладный шелк кровати. Глажу пальцами гладкую серую накидку. До меня доносится радостное повизгивание Рекси. Наверно, нашла себе игрушку в виде случайно забежавшего к нам лесного зверька.

Рядом уже возлегает Катя. Смотрит на меня возмущенно и ворчит. Это же уму непостижимо, что теперь требует свекровь! Она кривляется, коверкая голос Алены. Отдавать как прощальный подарок, ничего не ожидая взамен! Нет, такой формат отношений с Акимом Кате и даром не нужен! Мне ни в коем случае нельзя идти у нее на поводу! Разве что... Одна здравая мысль в словах свекрови все-таки есть! Все эти годы Катя давала ему потрясный секс. Если задобрить мужа, напомнить, каково оно – получить доступ к ее совершенному телу, то Аким непременно передумает с ней разводиться!

До сих пор слушаю молча. Но на этой фразе хмурюсь и смотрю на нее с испугом:

– Ты уже знаешь, как можно войти в свое тело?

– Нет пока. Поэтому вместо меня ублажать мужа будешь ты!

– Что?! – сажусь на кровати, разворачиваюсь к ней всем корпусом, чтобы подчеркнуть серьезность момента, – Ты предлгаешь мне так запросто своего мужа? Ты его любишь? Вообще любила когда-нибудь? В общем, конечно, не мое это дело, мне должно быть все равно, как ты к нему относишься! Но одно я знаю точно: спать с чужими мужьями не собираюсь! Так что мечтай дальше, – тяну я с насмешкой.

– Ты уже с ним спишь! – смеется она.

– Не путай, пожалуйста, совместный сон и секс!

– Ах так? Ну ладно! Девочка, танцуууй, завтра будет солнце! Слезы не к лицууу, все к нему вернется! – голосит она мимо верных нот.

Ору во весь голос, чтобы перекричать ее завывания:

– Можешь петь все ночи напролет и весь день говорить гадости. Но тогда никаких тебе больше диет! Перейду на фастфуд и про спорт даже не заикайся! Растолстею, как старая тетка, а спать с твоим мужем не буду ни за какие коврижки!

Вдруг Катин вой враз обрывается и я слышу напряженный баритон Акима за своей спиной:

– С чьим мужем ты не будешь спать? И почему решила толстеть?

Застываю, словно облитая ушатом воды и оборачиваюсь к нему с растерянной улыбкой.

– Э, я тут роль репетирую.

– Какую роль? – он подходит и садится справа от меня. Его лицо совсем рядом. Лучи заходящего солнца отчетливо освещают радужку его глаз. Впервые различаю их необычный цвет: темно-зеленые с коричневыми крапинками. Он убирает мои распущенные по плечам волосы за уши и внимательно меня оглядывает. Знаю, он всего лишь проверяет сейчас, не говорю ли я с кем-то по телефону, но от его легких, небрежных прикосновений у меня кружится голова, и я окончательно теряюсь. К счастью, Катя соображает быстрее, поэтому тут же взволнованно подсказывает:

– Скажи ему, что это такой челленж в инстаграмме. Выучить любой монолог, записать на видео и выложить на своем аккаунте. Повторяю ее версию, и, судя по удовлетворенному кивку Акима, из Катиных уст это объяснение звучит вполне себе убедительно.

– Ты сегодня пораньше? Ужинать будешь? – интересуюсь непринужденно.

– Я уже поел, но чай попить с тобой не откажусь. Есть разговор.

Не могу удержаться от вздоха. Вот оно. Начинается. Сейчас он за чаем подсунет мне бумаги на подпись от адвокатов, не выдержав и недели вместо обещанных двух, и тем самым бесславно завершит мой неудачный фарс. Ну, что ж. Тогда и его мнение о своем рабочем  графике спрашивать не стану! Вопрос решен. Заставляю себя улыбнуться:

– Ты какой чай любишь и с чем?

– Черный сойдет, без ничего. Приготовь пока, я скоро спущусь.

Иду вниз, занимаюсь чаем. Пока кипячу воду, нервно расхаживаю рядом, считаю шаги и минуты. От накатившей тревоги путаю заварку, вместо черного завариваю зеленый с жасмином. Ужасно огорчившись, завариваю и черный. Почему я расстроена? Какая разница, что у него ко мне за разговор? Он ведь мне не муж! Или немножко уже муж?

При мысли о том, что никогда его больше не увижу, неуютно сосет под ложечкой. Я ведь даже не узнала, как он смотрит, когда любит по-настоящему, без злости, без примеси досады и горечи. Вот бы встретить его в другом, не в Катином обличии! Познакомиться и с чистого листа начать с ним отношения! Утонув в своих мечтах, не замечаю, как со спины ко мне подходит Аким.

– Ну что? Садимся или предпочитаешь чаевничать стоя?

Заставляю себя сесть за стол, пытаюсь вести себя естественно. Взявшись за горячую чашку, дую на чай. При этом мой взгляд невольно обшаривает стол и близлежащие поверхности в поисках бумаг для развода. На Акима даже смотреть не смею – боюсь в его глазах прочитать свой приговор. Он заговаривает первый и мой настороженный слух сразу улавливает в его голосе нотки то ли волнения, то ли стресса. Но говорит он совсем не о том, о чем я думаю:

– У моей фирмы со дня на день может появиться новый деловой партнер. Расшириться сейчас – это значит выйти на новый уровень. Новые рынки, новые возможности. Но есть одно но. Владимир, мой потенциальный партнер, повернут на семейных ценностях. Он говорит, что никогда не будет сотрудничать с человеком, которому не доверяет собственная жена. Поэтому, прежде, чем подписать контракт, он хочет познакомиться с тобой. Чтобы убедиться во мне.

Гляжу на Акима. Он не шутит? Его темные глаза серьезны, как никогда. Автоматически, от волнения делаю большой глоток из чашки и морщась стону от ожега. Он барабанит пальцами по столу и продолжает:

– Ты мне не обязана помогать, конечно, и вольна отказаться. Но, если ты согласишься, можешь загадать одно желание и я его исполню. Если это будет в моих силах, разумеется.

Катя вдруг материализуется слева от Акима. Я уже заметила, это ее неотъемлимая черта – исчезать в неудобный для себя момент и появляться, когда можно извлечь хоть какую-то выгоду. Она кричит:

– Соглашайся, соглашайся, что молчишь?! А взамен проси, чтобы он со мной не разводился!

Нутром чую, что об этом просить нельзя. Это, как собственноручно запереть человека в пожизненную клетку. Такой судьбы и врагу не пожелаешь! Если он и решит остаться с кем-то рядом, то выбор должен быть добровольным. Объяснить это Кате не могу. Никак. Некогда. Вместо этого прошу:

– У меня и правда есть одно желание. Помнишь, у меня недавно убили подругу?

– К чему ты клонишь? – кричит Катя. – Совсем обнаглела только о себе думать?

– Да, – настороженно отзывается Аким. – Я тогда первый раз в жизни увидел твои слезы.

– Если я помогу тебе заполучить контракт, то ты поможешь мне найти ее убийцу.

Глава 11

– Странно, что ты меня об этом просишь, – он выглядит озадаченным. – Второго желания загадать не сможешь. Уверена?

– Что ты творииишь? – в отчаянии воет Катя. – Быстро говори, что передумала! Требуй отмены развода!

– Уверена на все сто, – твердо заявляю я.

– Может, полиция без нас разберется? Представь, что будет, если мы туда приедем, а нам сообщат имя убийцы?

– Тогда наша поездка в Питер окажется недолгой и простой – тебе же лучше!

– Занятно, – Аким чешет затылок пятерней. – После армии я пол года работал детективом в одном агентстве.

– И как? Много преступников наловил?

– Канешна! Нашел три сбежавших жены и одну даже убедил вернуться к мужу.

– Ого! Ты у нас спец по ловле сбежавших жен! – смеюсь и одновременно пытаюсь разобраться, откуда внутри свербящее чувство тревоги? Как будто что-то не доделала или забыла. И тут же вспоминаю: график работы, чтоб его!

– Ну, так что? Согласен?

– Согласен. Но ты же не перестанешь меня кормить? – уточняет он с шутливым, преувеличенным беспокойством.

– Ну, что ты! Как можно? – и уже серьезно продолжаю, – У меня тоже для тебя есть новость. Меня, возможно, возьмут на работу няней в одну семью. График работы с девяти до трех и иногда, не чаще раза в неделю, буду выходить по вечерам. Ты не против? – с беспокойством гляжу на Акима. А вдруг в нем проснется сатрап, и он скажет «нет» просто, чтобы показать, кто тут главный? Что тогда? Но он лишь удивленно восклицает:

– Ни хрена себе! Правда, работу нашла? Я думал, дальше понтов дело не зайдет! – он выглядит ошарашенным, но тут же оживленно интересуется, – Почему с детьми хочешь работать? Еще понятно, если бы ты решила в фитнес тренеры податься!

– Дети непредсказуемые. С ними веселее.

– Я-то не против. Даже интересно, кто кого на лопатки положит! Я, конечно, не сомневаюсь, кто кого, но охота узнать, сколько раундов ты там продержишься!

Услышав первую часть предложения, с облегчением выдыхаю. Поэтому великодушно пропускаю мимо ушей вторую его часть, нехило задевшую самолюбие. Предлагаю скрепить наш договор, чокнувшись чашками. Так и поступив, мы допиваем чай и расходимся. Я, нацепив передник, встаю перед раковиной блюсти чистоту чашек, а Аким исчезает за дверью кабинета.

На душе становится ясно и легко впервые за последние дни. И хотя рядом трехэтажно матерится Катя, это неважно! Никогда еще так остро не чувствовала, что поступила правильно. Пусть орет и злится, сколько хочет, я не собираюсь портить чью-то жизнь по щелчку ее пальцев!

Поднявшись в спальню, хватаю смартфон и пишу сообщение Алене:

– Аким согласен с моим графиком.

Тут же от нее приходит ответ:

– Ты моя умничка! Горжусь тобой! (целующий смайлик) Договорюсь с Ольгой о пробном дне и дам тебе знать. (деловой смайлик в очках)

Посылаю ей «Спасибо» и окончательно чувствую себя победительницей. Если бы еще не этот ужасающий шум от Кати... Раз все равно не засну, хоть и устала ужасно, хватаю телефон и погружаюсь в интернет. Серфинг в сети не требует сильной концентрации, на которую я сейчас не споосбна. Ищу в соцсетях своих подруг: Лену и Аню.

Когда нахожу Ленкин аккаунт, сначала торжествую, радуюсь, жадно разглядываю знакомые черты. Но увиденное быстро стирает улыбку с моих губ. Ленка блистает на фотках счастливым смехом. Даже не скажешь по ней, что меньше двух недель назад девушка потеряла лучшую подругу.

Взволнованно рассматриваю, как она деловито сидит при макияже, в голубом элегантном жакете за моим директорским столом, зажимая в своих наманикюренных пальчиках мой эксклюзивный «паркер». Подпись под фото «на работе, как всегда завал» вызывает в груди смешанные чувства.

То есть теперь она в моем саду не правая рука директора, а директор? Почему-то мне казалось, что без меня мое детище, огромная махина, собственноручно налаженная кропотливым трудом, функционировать не сможет. Но, похоже, потеряв хозяйку, оно живет и здравствует. Откинувшись на стуле, размышляю.

Помню, как в день моей смерти Лена долго ходила за мной по пятам и упрашивала подписать какие-то документы. Договор субаренды, кажется. Мы подумывали отдать пустующий подвал под ремонтную мастерскую домашней техники. Вход туда шел отдельный, с детьми и родителями никак не пересекался – почему бы и нет?

Лена уверяла, что документы она лично просмотрела и убедилась, что все в порядке. Я так ничего и не подписала в тот день. Сказала, что изучу документы (мелким шрифтом тринадцать страниц) и приму окончательное решение. Подруга тогда очень странно на меня посмотрела. Ее взгляд так и остался неразгаданной загадкой.

Вбиваю имя Ани, ищу ее данные и тут же нахожу ее, красотулю, рядом с Андреем. Моим Андреем. И, если парень стоит на фото отстраненный, сохраняя нейтральный покер фейс, что для балабола и заводилы – просто верх скорби, то подруга, прижавшись к нему плечиком, вся так и светится. В ее глазах сияет довольная сытость, говорящая: «жизнь удалась!»

Эти фотки больно режут по сердцу. Умереть – не так страшно, как увидеть такую реакцию близких на свою смерть!

Выключаю смартфон и кидаю его в сердцах на кровать.

Принимаюсь копаться в себе. Суматошно перебираю воспоминания, ищу причину того, что сейчас происходит, в себе. Может, я чем-то своих девочек обижала?

Помню, как Лене помогала, когда ее бросил Колька, отчаянный бабник. Ночевала у нее первые дни – боялась, как бы она с собой чего не сотворила. Долго вытаскивала из депрессии, придумывала ей развлечения: кино, кафе, вечеринки. Потом предложила должность помощницы у себя в саду, когда ее турнули со своей работы за прогулы. Ленка мне часто со вздохом говорила: «Везет тебе, Каришка! Все у тебя есть – не жизнь, а конфетка!» Завидовала?

С Аней мы подружились в универе. Она приезжая, в Питере никого поначалу не знала. Зажатая, угловатая, колючая девочка с потерянным взглядом. Напомнила мне саму себя после смерти родителей. Я ее почему-то все время хотела отогреть: то в гости звала на обед или ужин, то пижамные вечеринки устраивала, то по мелочи что-то дарила – лишь бы она себя по-домашнему, по-семейному чувствовала. Она тогда и Мишу моего хорошо узнала, научилась с ним ладить. Потихоньку расцвела, обжилась в большом городе, превратилась из гадкого утенка в лебедушку.

Чем я могла их обидеть? Роюсь в воспоминаниях, верчу их, кручу, рассматриваю под разными углами– никак не могу понять, чем заслужила такие счастливые фотки подруг после своей смерти. Фокусироваться все тяжелее и тяжелее, мысли становятся все неповоротливее. Даже Катины крики воспринимаются уже неизбежным белым шумом, никак не отвлекающим и ни капли не раздражающим.

Просыпаюсь от резкого окрика: «Подъем!»

Катя. Конечно!

С удивлением, обнаруживаю, что в кровати я одна. Ну и где же муж? Катя, поймав мой растерянный взгляд, смеется:

– Он на тренировке по фри файту, дурочка. В будние дни по вечерам и в субботу – с утра пораньше. А ты что думала? Он себе такой шикарный мышечный каркас, сидя за компом, сделал?

Раз она меня уже почти ласково дурочкой называет, значит ей от меня что-то надо. Пока я застилаю кровать, она и правда предлагает перемирие. Нет, конечно, простить мне мое предательство невозможно, но на время забыть допустимо. А взамен я должна сегодня хорошенечко позаниматься и не отлынивать от ее рецептов.

Киваю ей, мол согласна, и иду готовить белковый, малокалорийный завтрак. После еды по наущению Кати беру полулитровые бутылки с водой, и мы вместе с ней работаем над техникой упражнений, этой ее пресловутой «базой». Порядком утомившись от ее хаотичных, дерганных объяснений, все же чувствую приличную нагрузку на мышцы – значит, хоть что-то уяснила и сделала правильно.

Пока приседаю в гостиной, то и дело вижу мелькающую у окна Рекси. Бедная псина! Не повезло ей с новой хозяйкой. С ней нужно намного больше заниматься! Угрызения совести царапаются в груди, заставляя поменять планы. И, когда Катя зовет меня на пробежку, я решаюсь совместить спорт с выгулом овчарки. Хватаю навороченный кожаный поводок, цепляю на ошейник Рекси и, закрыв за собой ворота, мы бежим по гравийной дороге куда-то в лес. Катя меня уверяет, что дорога через два километра упрется в какой-то заброшенный дом да там и оборвется. Когда это случится, можно поворачивать назад.

Рекси, счастливо поскуливая, улыбаясь во всю свою пасть, тянет меня вперед и я лечу за ней быстрокрылым сапсаном. Погода отличная: солнышко, чистое небо, градусов девятнадцать-двадацать тепла. Я одета легко: на мне лишь спортивная майка и шорты.

Мы бежим долго, километра два, не меньше, но дорога все никак не кончается. По обоим ее сторонам сплошные заросли кустов и деревьев, а справа идет канава, глубиной в метр с кепкой. Никаких признаков цивилизации, кроме этих самых дороги с канавой, местами заваленной щебнем, я не вижу.

В свободной от поводка руке держу смартфон. Как раз перед тем, как выйти на пробежку, я включила приложение для бега. Верчу телефон в руках, пытаюсь разобраться, какое расстояние уже позади.

Вдруг собака резко сворачивает куда-то в дебри леса. Прямо по щебню пересекает ров и тянет меня в небольшой проем между кустами.

Пока я двигалась, тело набрало инерцию и остановиться, дать задний ход я не успеваю. Прежде, чем получается затормозить, меня сносит с дороги вслед за Рекси. С ужасом понимаю, что лечу в канаву, за долю секунды до грандиозного финала.

Я в грязнущей канаве, мокрая с головы до ног, запястье саднит от резких рывков поводка, а щиколотка правой ноги, легонько хрустнув во время падения, наполняется тупой болью. Кошмар наяву! Послушавшись моих строгих окриков, Рекси, наконец, возвращается. Она озадаченно оглядывает мой вид. Прихлопнув улыбку, обнюхивает мокрым носом макушку. Облизывается и опять начинает улыбаться, правда, уже не так беззаботно. Что-то вроде: «Да, хозяйка, ты влипла! Но я верю, ты сможешь отсюда выбраться!»

Потихоньку, осторожно выползаю из канавы. При каждом движении чувствую боль в ноге. Пусть и терпимую, но ведь на пострадавшую ступню я даже не опираюсь – работаю исключительно уцелевшей левой ногой и правым коленом. Когда пытаюсь встать на ноги, становится понятно, что два километра мне не пройти. На своих двоих я даже ста метров теперь не одолею! Надавив слегка на правую ступню, боль взрывается фейерверками и я невольно кричу. Может, на четвереньках, по-собачьи попробовать?

Какое-то время пробую передвигаться на четвереньках. Колени то и дело натыкаются на спрятанные среди травы, острые сучки или гравий и через несколько минут уже ноют на грани дискомфорта и боли. Чувствую себя жалкой неудачницей. К тому же из-за того, что я промокла и не могу быстро двигаться, начинаю замерзать. Как назло, поднимается ветерок и выдувает из меня последние остатки тепла, накопленные во время пробежки.

Я бы позвала на помощь, но мой телефон утонул в канаве. Найти его я так и не смогла.

– Жми на кнопку, – подсказывает Катя и только тогда я вспоминаю о подарке Акима. Озадаченно оглядываю браслет. При нажатии на экране исправно загораются электронные цифры. Но сработает ли сигнал? Я ведь только что искупалась в канаве, а электроника вроде как дохнет в воде. Впрочем, выбора у меня нет. Так что я жму на свою СОС кнопку и отчаянно надеюсь, что этот браслет исправен.