Текст книги "Король-поэт (ЛП)"

Автор книги: Илана Мьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Они двигались по склону, и она размышляла, куда они направлялись. Вспомнила его слова в канун Нового года.

«Миф об Астериане принимает много форм».

Откуда он это знал? Сим Олейр, который ходил в Академию – пухлый юноша, которого любили ученики – вряд ли знал об изменениях мифа. Он знал, как и все, версию, что была записана. Ту, что была популярной.

А теперь он заявлял, что знал версии, в которых поэт Астериан не умирал. В которых он забирал свою любимую у мертвых.

В начале влюбленные были на берегу, и Астериан пел ей. А потом – катастрофа: она наступила на гадюку в траве. Ее тело онемело, кожа посинела. Она тут же умерла, а расстроенный поэт сжимал ее талию и кричал от горя.

Стиллея видела, как ускользает мир, словно она уплывала на лодке. Оказалась в пустоте. А потом добралась до другого берега и высадилась. И начала путь, который проходила каждая душа.

Путь на дальнем берегу точно был непростым, отметила Лин, поднимаясь по сломанной дороге по горе. Луны все еще не было. Темные кусты по бокам тропы преграждали путь шипами. Она вспомнила, как тут были ароматные цветы. Розы, сирень, ветви глицинии.

Тот берег пропал.

На первой площадке стало видно руины. Свет лампы озарил балки и куски камня, похожие на выбитые зубы великана.

Лин подняла лампу. Ощущала безнадежность. Как тут все обыскать. Каждый этаж замка был огромным, а их было три.

– Ты знаешь это, – сказал Сим. – Помни, зачем мы тут.

Захир.

Она вспомнила мальчика с глазами Захира, роющегося в обломках города. Горе стало отчаянием, когда он понял, что это были не просто обломки. Что хоть смерть была ужасной, было нечто хуже. В его глазах она видела начало плана, который влиял на все, что он делал потом. Мальчик еще не знал этого и пошел в двери, которые открылись раз, и их уже нельзя было закрыть.

– Башня, – прошептала она.

Она заметила в свете фонаря вспышку – зубы Сима. Он улыбался.

Она пошла дальше.

Разрушение Захры было первым кусочком. Первым камнем на пути, который Захир Алкавар искал всю жизнь. Пока замок стоял, души Весперии были в плену. И он создал это со всей своей гениальностью, и теперь она шла среди обломков.

Но это разрушение было началом, первым шагом. Захир представлял, как он и она идут в Преисподнюю вместе. Управляют силами Ифрита, чтобы войти туда. Он не собирался умирать. Если только она не угадала, что какой-то кусочек его души не хотел жить. Понимал, сколько смерти было на его руках.

Может, тот кусочек желал иного, и в сердце шла война.

Надежда для душ Весперии не умерла с Захиром Алкаваром. Ифрит был теперь у Лин Амаристот. То, что Сим звал ключами к смерти.

Много версий было у мифа об Астериане. Могла ли быть еще одна?

– Мы близко, – сказал Сим. – Там, – он указал. Перед ними была арка, выделяющаяся среди развалин. В свете лампы камни сияли. Мрамор. Арка из мрамора была в Башне стекла. Вокруг них была тихая ночь, порой было слышно шакалов и сверчков.

Лин стояла там и думала. У нее была идея.

– Подержи, – она отдала фонарь Симу.

Он взял. И замахнулся им в ее лицо.

– Что… – Лин пригнулась. Фонарь упал на землю и погас.

Но она видела его даже в темноте. Она знала этот силуэт лучше своего.

Не Сим стоял там, а Райен, улыбающийся и спокойный.

– Стой, милая, – голос тоже был его.

Она вздохнула. Она знала, что это было. Она видела зеленое сияние вокруг него, пока он приближался. Он выглядел так же, как в день, когда привязал ее к земле.

– Не подходи, – она вытащила меч.

– Убьешь меня? – он тряхнул волосами. – О, надеюсь на это.

– Знаю, – ей стало холодно. Она вспомнила голос Сима в канун Нового года: «Он лучше умрет, чем поможет тебе. Так сильно он ненавидит».

Когда Райен напал с мечом, она отбила удар и попыталась не атаковать. Но его клинок просвистел у ее уха, и она разъяренно взмахнула своим мечом. Чуть не попала по нему.

Он смеялся.

– Твоя ненависть полезна, – сказал он. – Но есть тот, кого ты ненавидишь больше всего.

Он изменился на ее глазах. Стал ниже и уже. Стал худой женщиной. Большие темные глаза. Робкий голос.

– Ты же не убьешь меня?

Лин скрипнула зубами, пятясь. Она не слышала еще этот голос. Высокий, бьющий по ушам. Но знала, что это был ее голос.

– Ты знаешь, что это не сработает, – сказала она. – Я знаю, что ты хочешь, чтобы я тебя убила. Это детские игры.

Другая Лин с зеленым сиянием подняла меч. Бросилась. Настоящая Лин уклонилась.

Другая Лин сказала неприятным голосом:

– Дариен умер за тебя. И Валанир Окун. И Захир Алкавар, – они стояли в дюймах друг от друга. Другая Лин шипела. – Смотри на меня. Они отдали жизни за это?

Лин отпрянула.

– Согласна, – ее легкие болели от подъема по горе. – И если я умру сейчас, будет еще хуже. После всего, что они отдали.

Другая Лин была в ярости, ее простое лицо исказилось.

– Великие мужчины отдали жизни за это, – она указала на себя. – За гадость.

– Я знаю, ты серьезно, – сказала Лин. – Знаю, ты отражаешь мои мысли, но и сам так думаешь. Но тебе придется постараться, чтобы заставить меня лишиться этого шанса поступить правильно.

Она знала, что не было смысла говорить с существом. Она задерживала его. Но не могла убить. Хотя и не знала, что еще делать.

Иная Лин нахально улыбнулась.

– У меня много уловок, – а потом ее глаза стали большими от потрясения. – Нет, – крик был не голосом Лин. Множество голосов вылетело из идеального круга, каким стал ее рот. Голоса бурлили. Глаза были зелеными сферами.

Когда свет угас, фигура рухнула на землю. И сжалась там.

– Сим, – она подбежала к нему.

Он сел со стоном.

– Я подавил его, – сказал он. – Пока что. Это все, что я мог. И он борется.

– Ты помог мне, – сказала она. – Сим, – у нее не было слов. Она поймала его взгляд и поняла, что не могла молчать. – Когда я использую ифрита… для следующего… я не знаю, что будет с тобой. Не знаю, выживешь ли ты.

Она сказала это. Она не могла врать ему. Даже случайно.

Командир должен был вести людей слепо к смерти. Она так не могла. Она не хотела такой быть. Она подумала о беспечно бродящем Дариене, пробивающем путь песнями. Она хотела этого. Но даже у Дариена это было недолго. Мир настиг его и лишил такой жизни.

Она ждала, что Сим Олейр заговорит. Он застыл. Они сидели среди травы и камней.

А потом он сказал:

– Знаю, – он спокойно посмотрел на нее. – Я всегда это знал, Лин, – он сжал ее руку. Поднялся так. Встал рядом с ней. – Всем нужна цель. То, что делает их жизни важными, – он посмотрел на свои ладони. – Даже, наверное, Шуту.

* * *

Она развела огонь под аркой. Маленький костер желал больше прутьев, но ей не нужно было, чтобы он горел долго. У нее не было столько времени. Ифрит вот-вот снова захватит Сима.

Она хотела видеть, что делает. Сим сел у огня и грелся.

Была глубокая ночь. Она подумала о людях, которых оставила в городе. Она не могла удержать их от боя. Но они не могли пойти за ней сейчас.

Астериан пошел к Преисподнюю один, так сделает и она. Или почти одна. Она не знала, как далеко за ней пойдет Сим.

Он смотрел на нее. Она встала у основания арки.

– Песнь горя открыла путь, – вспомнила она.

– Как ты найдешь, из-за чего горевать, миледи? – спросил иронично он, она улыбнулась.

Она заиграла, тянулась к песне. Она думала о ночах в Башне ветров, где она тянулась к мелодиям внутри. Она послала разум в колодец прошлого, заставляла себя смотреть на раскрытые воспоминания. Она ощущала бы отвращение и стыд, но это было ее. Ее тень. Ее песня.

Она снова подумала о мальчике, каким был Захир Алкавар. Искал мертвых в разрушенном городе. А потом юноша, который хотел быть певцом, изменил курс своей жизни, пошел вредить, словно хотел оставить глубокий шрам в земле.

Она играла, видела его глаза. Они не изменились с его детства до его смерти. Она помнила безнадежный холод в его взгляде в ту ночь, когда он понял, что она не могла пойти с ним.

Она пела ему, словно он был там.

Сим сказал:

– Смотри.

Свет вокруг них рос. Золото на ее коже сияло, вырывалось из швов ее одежды. Становился ярче.

– Продолжай, – шепнул Сим.

Она пела, прижимаясь к лире.

Валанир Окун унес ее в кровать в ту ночь, словно она была птицей. Она не забыла. Она не забывала и тишину и свет в своей комнате, когда она нашла то, кто не думала найти. С ним или кем-то еще.

Она открылась горю. Следовала за мелодией.

И перед ней в пространстве под аркой появилась яркая спираль. Она видела зелень холмов на севере Тамриллина. Она была снова с друзьями, рука об руку, ждала, как развернется история. Она думала, что история не могла быть плохой, пока они были вместе. Улыбка Дариена, терпение Хассена. Она думала, что с ними, даже если тень упадет на нее, будет свет от их песен и смеха. И что это будет надолго.

Но было нормально думать глупо в юности. Особенно, от любви.

Астериан пошел в мир мертвых из-за любви, и в некоторых версиях истории – историю, которую история растерзала на кусочки, как разбитую банку – он не справился.

Его любовь от этого не была менее реальной.

Сим теперь был рядом с ней, кричал безумно, как птица: «Давай, давай», подняв руки, словно для полета. Напоминал чайку. Он вспыхнул зеленым, золото загорелось на ее коже. Она поняла, что он снова боролся.

– Пой! – закричал он ей. – Я потерян, ты иди.

Вот и последняя скорбь. Слезы впервые полились из ее глаз. Она отыщет слова для жертвы Сима Олейра, даже если на это уйдет вся оставшаяся жизнь. Или – времени на это не было – отыщет их сейчас. Он кричал, она пела высоко, будто визжала, и врата стали чернеть. Раскрывались как знамя.

К смерти было много проходов, но редкие входили во плоти.

Сим кричал ей поверх грохота открывающихся ворот. Ветер и гром доносились оттуда, словно врата открывались в штормящее море, но она знала… ощущала запах… буря была где-то под землей.

Она не знала, как помочь ему, кроме как закрыть глаза и отпустить. Лин горевала по нему, пока они смотрели друг на друга возле раскрывающейся пропасти. Она пела на грани смерти.

Врата стали шириной с арку, и Лин знала, что не могла больше медлить. Она встала на миг перед бурей. Посмотрела на кричащего ей Сима. И прыгнула.

* * *

Дорн Аррин присел на траву. Иначе ветер сбил бы его. Буря закрыла солнце. Наступила искусственная ночь.

Этерелл поймал его за руку.

– Держись.

– Ты знаешь, что это? – ему пришлось кричать.

– Без понятия.

Было сложно видеть, что происходило. Черная волна новой армии неслась к ним. Ему казалось, что люди бежали, что армия королевы убегала от волны, с которой появились ветер и вспышки молний. Поднялись вопли, и Дорн ощутил поток эмоций, будто печаль.

– Боги, – сказал он. – Это мертвые.

Этерелл его не слышал. Он смотрел на наступающую армию, стену копий из ночи, и был растерян.

Армия приближалась быстро.

– Они вот-вот нападут, – сказал Этерелл. – Что ж, – он вытащил меч.

Тогда первая волна темных воинов ударила по армии короля. Прошла сквозь. Серые воины короля падали, сжимаясь, как скомканная бумага.

Дальше темная армия напала на первые ряды армии королевы. Юноши, которые были студентами Академии, Избранные Элиссана Диара, ставшие бессмертными от магии. Они стояли и ждали атаки. И они упали. И остались лежать, это было новым.

Позже, когда тела Избранных соберут для погребального костра, никто не верил, что они загорятся. Люди ожидали, что они встанут с мертвыми глазами и желанием убивать. Никто не смотрел, как догорает погребальный костер. Огонь угасал днями. В северных деревнях возле Алмирии дым видели и вспоминали то, что пытались забыть.

Остался холм пепла. Через месяц после зимних дождей среди горелой травы вырос сад роз. Со временем поле стало известно белыми розами, нежными, не подходящими горному климату, но растущими год за годом.

* * *

За мгновения перед тем, как вести атаку, Лин Амаристот повернулась к армии за ней. Их крики звенели в ее костях. Мужчины, женщины и дети были с одинаковыми масками страдания на лицах.

Ветер из портала бил по ней, по ним. Но только она это ощущала. Она была еще жива.

– Когда падете тут сегодня, – сказала она замученным глазам, – ваша боль кончится. Вы получите истинную смерть.

Души Весперии закричали. Они напали по ее приказу.

* * *

Джулиен защищала архимастера Хендина от сильного ветра. Шум боя смешался с шумом бури, она не смотрела туда, укутала их обоих в его плащ.

Дорн был там. Но она не знала, что делать. У нее не было сил. Ничего не осталось.

Она сжимала тело Пророка, волны боя сталкивались за ней. Джулиен дрожала и не знала, от страха это было или от силы шума.

Прошло какое-то время, темное поле страдало от волн атак. А потом шум утих. Остался ветер, а потом и он растаял.

Тихо было долго, когда инстинкт заставил Джулиен Имару посмотреть на поле. Кто-то поднимался по холму. Шел к ней.

Что она могла? У нее был нож, но она не знала, что с ним делать. Кому-то нужно было тело архимастера Хендина? Зачем? Она всхлипнула.

Буря уходила, а с ней и тьма. Солнце пробилось из-за туч. Лиловые холмы стали зеленеть. Теперь она видела, кто шел. Тонкая фигура двигалась решительно по траве. Сияла сама.

– Джулиен, – сказала Лин Амаристот. – Что случилось?

Джулиен глядела на нее. Придворная поэтесса сияла, словно побывала в золотой краске.

– О, ясно, – Лин опустилась рядом с архимастером Хендином в траве.

– Я потеряла его, – сказала Джулиен.

Лицо Лин смягчилось.

– Может, нет, – сказала она. – Врата еще открыты.

– Врата? – Джулиен посмотрела с холма. Увидела участок тьмы в поле, замерший, как кусочек бури.

Лин не ответила. Она шептала над архимастером. Опустила ладонь на его закрытые веки. А потом улыбнулась, отклонилась, и его глаза открылись. Она еще сияла.

– С возвращением.

* * *

Королева стояла как одинокий белый столб на поле. Еще две фигуры, меньше и не сияющие, рядом с ней. Она потускнела. Они подошли, Джулиен старалась не смотреть на тела, валяющиеся на поле. Почти все были студентами Академии. Только они не пропали и не убежали. Их обучили слушаться, биться до смерти. Это они и сделали.

– Ваша светлость, – крикнула Лин Амаристот.

Ветер трепал волосы Белой королевы.

– Ты.

Джулиен отстала с архимастером Хендином на несколько шагов за Лин. Но закричала, когда узнала Дорна Аррина с Белой королевой. Он был в черно-серебряном наряде поэта. Она глядела. Что-то в таком его виде вызывало у нее тревогу.

Этерелл Лир тоже был там. Странно. Может, и его поймали.

Лин подошла и изобразила поклон.

– Я так понимаю, – сказала она, – что твоего противника нет. Все кончено.

Белая королева скривила губы.

– Он всегда умел спасаться, – она с презрением окинула Лин взглядом. – Это ты все испортила.

Лин развела руками.

– Мы действуем в своих интересах. Так всегда на войне. Но я могу кое-что предложить, – она указала. – Там врата, которые уведут вас, куда пожелаете. В любой мир. У меня нет такой силы, а у вас есть. Можете использовать ее, как хотите.

– Это избавило бы от проблем, – королева была задумчивой. – Тебе повезло, что моя сила угасла. Мое имя использовали против меня. Нет толку уничтожать тебя, когда мне нужно набраться сил.

– На войне страдают все, – мягко сказала Лин. – Я могу как-то ускорить вас?

– Тебе ничего не нужно делать, – сказала Белая королева. – Я использую твой портал, – она сжала ладонь, как тиски, на запястье Дорна. – Этот идет со мной.

Стервятники неподалеку летали и бились у тел, клевали плоть.

Лин сказала:

– Что вы хотите взамен?

Белая королева рассмеялась.

– Ничего. Он мой. Если он не пойдет, портал останется открытым, и я вернусь, когда наберусь сил. Тут не останется то, что принадлежит мне. Эти законы выше тебя, Пророк.

Джулиен бросилась вперед. Все расплывалось: лицо Дорна, трава, сияющая королева. Когда она заговорила, и королева посмотрела на нее, она задрожала. Но не ушла.

– Я читала… читала что-то об… обмене. Смертный на смертного.

– Это так, – королева отмахнулась. – Вас всех можно заменить.

– Хорошо, – сказала Джулиен Имара. – Возьмите меня.

Теперь заговорил Дорн:

– Не смей.

Она повернулась к нему. Поймала его взгляд и не могла отвести его. И она не могла забыть, как он тогда выглядел: бледный, слабый, но решительный. Она видела за ним танец ворон над полем мертвых.

Она помнила. Ничто не дается свободно.

В своей невинности или глупости Джулиен решила, что все потеряла. Но она потеряла только силу.

Лин Амаристот сказала:

– Я не позволю моим поэтам отдавать жизни. Никому.

Джулиен ощутила, как архимастер Хендин пошевелился рядом с ней. Он почти не мог говорить с тех пор, как Лин Амаристот оживила его. Теперь он приходил в себя.

– Я пойду, – Этерелл Лир шагнул вперед.

Ветер трепал траву. После событий утра он казался мирным. Хотя они видели тьмы вдали. Врата.

Дорн был белым, как бумага.

– Что ты делаешь?

– Я предал тебя, – Этерелл легко заявил факт. – Все правильно.

– Ты не любишь быть в долгу.

– Точно, – он усмехнулся. – Ты подумал, что это за приключение?

– Должен быть другой способ.

– Нет, – было сложно читать голубые глаза Этерелла, он не знал, что тот думал или чувствовал. – Ты знаешь, его нет, – он повернулся к королеве и насмешливо протянул руку.

Дорн сказал:

– Стой.

Спокойствие на лице Этерелла дрогнуло.

– Так лучше, – сказал он. – Мне нет тут места. Я врежу людям, – он посмотрел на Дорна. – Я причинил боль тебе.

Время, казалось, тут шло иначе, как было на Острове-лабиринте и в западном море. Казалось, лишь через мгновения Белая королева и Этерелл Лир были уже далеко, шли к черному пятну на поле. Джулиен моргнула, она не видела, как это произошло. Они двигались уверенно. Королева опустила ладонь на шею Этерелла, и он пропал во тьме. Она прошла во врата следом.

Свет дня упал туда, врата закрылись.

ГЛАВА 28

Они вернулись на холм со стоячими камнями далеко от поля, когда солнце стало садиться. Тени горы Хария темнели. Ее поверхность отражала солнце как море. Вскоре прибыл отряд короля Элдакара, его маг прислала весть. До этого они могли лишь ждать и отдыхать среди камней. Джулиен Имара лежала на спине на траве, укутавшись в плаз. Она хотела укрыться от мыслей. Этот день казался самым долгим в ее жизни. Архимастер Хендин уснул там, где лег.

Дорн Аррин неподалеку рвал на кусочки травинку.

– Джулиен, – сказала Лин Амаристот. Только она была спокойна, сидела на траве, скрестив руки. Она отличалась от того, какой Джулиен видела ее в прошлый раз – она была в штанах и обрезала волосы. – У тебя было имя королевы. Как это произошло?

Джулиен куталась в плащ.

– Это была… сделка. Я была на Утерянных островах.

– Где?

Архимастер Хендин встрепенулся.

– Ты еще не слышала, миледи, – сказал он. – Что эта девочка видела и сделала. Боюсь, ты позавидуешь.

Лин улыбнулась.

– Поэты живут на зависти. Я хотела бы услышать, – она тепло посмотрела на Джулиен. – Когда ты будешь готова.

– Я одно не пойму, – сказала Джулиен. – Когда королева ослабела… ослабел и король. Но у меня не было его имени.

Дорн заговорил впервые после долгого времени:

– У меня было.

Джулиен охнула.

– Как?

– Не важно, – но он заметно покраснел в сумерках.

– Нельзя так!

– Мне можно.

– Такая история была бы ценной для наших архивов, – начал архимастер Хендин, но замолк, когда Дорн Аррин пронзил его опасным взглядом.

Заговорила Лин Амаристот:

– Может, нам нужно пока отложить расспросы, – сказала она. – И просто сказать спасибо.

Дорн закрыл лицо руками.

Джулиен не трогала его. Но ей было больно за него. Они молчали и смотрели, как угасают последние лучи дня.

* * *

Когда король прибыл, он и его отряд стали строить погребальный костер для погибших. На это ушла большая часть дня.

На следующий день они старались уехать подальше от дыма. Они погрузились в лес сосен, напомнивший Лин о северном Эйваре. Но она была далеко от дома. Тут зима была мягче.

– Рианна хочет меня убить? – спросила она у Элдакара, пока они ехали.

Он усмехнулся.

– Постарайся помириться с ней.

– Надеюсь, выйдет.

Той ночью они расставили палатки на поляне. Элдакар пригласил Лин поужинать с ним наедине. Она еще не ощущала от него такой меланхолии. Когда они остались одни, она спросила о его здоровье.

– Лекарь говорит, плечу будет лучше к весне, – сказал Элдакар. – И стало лучше. Хотя я всегда знаю, когда близится буря.

– Это полезно.

– Надеюсь, – сказал Элдакар. – Дальше мне понадобятся все навыки.

– О чем ты?

Он молчал какое-то время. Жаровня бросала оранжевый свет на его лицо, красивое, хоть морщин и добавилось за последний год. Его ждали хорошие годы. Угроза войны, по крайней мере, магической, отступила.

Когда Элдакар заговорил, изогнув губы.

– Я не вернусь в Майдару.

Она моргнула.

– Знаю, это не Захра, – начала она.

– Не это, – сказал он. – Я не буду править. Я оставляю эту землю. Может, не навсегда, но посмотрим.

– Ты… король.

– Был, – сказал он. – И я надеялся, когда вернусь, смогу оставить позади то, что сделал. Что залы замка и любовь самой красивой женщины в мире заставят меня забыть. Но это преследует меня. В каждом углу, в каждой комнате, какой бы позолоченной она ни была. Под этим всем кровь.

– То есть…

– Мой отец купил этот трон кровью города. И удержать трон можно, только продолжая кормить его кровью.

– Королева знает?

– Я ей рассказал, – ответил он. – Я сказал ей, что она может пойти со мной. Мансур станет хорошим королем. После всех проблем люди его примут. Я верю в это. Но, думаю, я уже знал ее ответ.

Она не хотела спрашивать. Шипение жаровни заполняло тишину. А потом Элдакар сказал:

– Она плакала, – сказал он. – Больше, чем я видел. Но осталась. Она создана для трона.

– Кто-то еще знает это?

– Пока нет. Мансур попытался бы меня остановить.

– Элдакар, – сказала она. – То, что мы сделали… мы не можем их бросить. Наши тени сопровождают нас всюду.

– Да, – сказал он. – И так будет. Но мой трон стоит на крови невинных. Я против.

Эти слова он произнес с королевским выражением лица. Она не знала, понимал ли он это. То, как холодно и уверенно он держался.

Он продолжил:

– Пока я нужен народу, я должен им. Но я им уже не нужен. Люди радуются ей. У Майдары есть королева.

Лин сглотнула ком в горле. Она думала, Элдакар будет годами за границей, друг, к которому можно будет прийти и поговорить, и так до старости. Но ему не нужно было это слышать.

– Надеюсь, мы еще встретимся, Элдакар.

– И я, – сказал он. – Какие твои планы?

– Что ж, – сказала она. – Король Эйвара мертв. Прошлые король и королева изгнаны, и я рада слышать, что они в безопасности, но их не вернут. Никто этого не хочет. Пока что, наверное, будет править совет… – она утихла. Она старалась не думать о политике. Это казалось мелочами после последних дней. После Преисподней.

А теперь тревоги всплыли, запутанные проблемы жизни.

Элдакар смотрел с сочувствием.

– Вот. Выпей вина, – сказал он.

* * *

На рассвете Намир Хазан седлала лошадь. Проверяла мешки. Запах погребального костра остался в носу, но она все равно ощущала начало чего-то в ней. Чего-то легкого.

Она сыграла свою роль для короля. В последний раз. Она помогла ему сжечь павших, а теперь закончилась. Попрощалась во всеми. С Алейрой Сюзен, которая обняла ее и благословила на галицийском. Те слова Намир не знала, но они звенели домом.

Дома нигде не было, но это не было плохо. И он мог ждать за горизонтом. Она хотела попробовать отыскать его или хотя бы освободиться.

Мансур Эвраяд, конечно, расстроился, когда она сказала ему. Была ночь, но она не пошла с ним в его палатку. Она боялась того, что он сделает наедине. Она не боялась его, но ее пугало то, что она не сопротивлялась ему.

Она не доверяла себе, хоть и знала, что там была боль.

В тенях деревьев они спорили. Он умолял, возмущался. Угрожал. Снова умолял. А потом в порыве своей щедрости отдал ей в подарок кинжал с серебряной рукоятью, кинжал своей семьи.

– Вернись, – сказал он. – Ты должна.

Она позволила себе тогда еще раз коснуться его щеки. Но знала, что нужно было уходить. Она больше ничего не сказала, даже не пожелала спокойной ночи.

Может, она однажды вернется. Она не знала. Мир был большим, и она видела лишь его кусочек. С ее навыками она могла увидеть больше. На рассвете следующего дня она хотела думать только о дороге впереди, а не о том, что лежало позади. Она ощущала печаль, но знала, что найдет больше, если отправится искать это впервые в жизни.

Она не ожидала, что к ней подойдет король перед ее отправлением. Она еще раз проверяла лошадь. Когда она увидела Элдакара, вышедшего из-за деревьев, она напряглась. Он тихо выслушал ее решение прошлой ночью. Он подарил ей кольцо с рубином. Благодарность за службу.

Он не пытался убедить ее остаться, но она могла легко представить. Предложение титула, земли.

– Я ухожу, – сказала она.

– Знаю, – сказал Элдакар. – Я думал пойти с тобой.

Она уставилась на него.

– Даже не знаю, – сказала она. – Мне надоели короли и принцы.

Элдакар рассмеялся.

– Мне тоже.

* * *

Послед разговора с Элдакаром Эвраядом Лин не могла уснуть. Ее разум был как на охоте. Бежал и бежал.

Ее ждала работа, когда она вернется. Было сложно все обдумать. Она не знала, что в это время было в замке. Его не сразу получится снова сделать обитаемым, и для кого? Все лорды Эйвара будут пытаться занять трон. Кто-то будет кричать о родстве с королевичами. Будут битвы.

И где во всем этом будет она?

И Академия. Теперь она знала об Утерянных островах, близости Иного мира, и это многое объясняло. И нужно было укрепить ту крепость в ближайшие годы. Академия снова станет стражем от таких существ, как Белая королева и Теневой король, от многих угроз из другого мира.

Нужно было похоронить Марлена Хамбрелэя. Ее чары скроют его, пока она не вернется. И она уже знала, что делать. Марилла годы назад сказала, что Марлен хотел быть похоронен рядом с другом. Рядом с Дариеном Элдемуром. Так Лин и сделает.

В Преисподней добавится веселья от них двоих.

Мир мертвы был теперь как сон для нее, туманный и нечеткий. Она помнила ясно лишь одно, как звала души Весперии, как расстроилась, не увидев Захира Алкавара. А потом обрадовалась. Его смерть была конечной и верной.

Она не знала, что стало с Симом Олейром. Она надеялась ради него, что его душа ушла чистой. Но она попросит официально у королевы Кахиши отыскать тело Сима Олейра в руинах Захры и отправить его домой. И возвести памятник из камня там, где он пал. Лин объяснит, что это он спас Кахиши. Спас их всех.

Когда она ловила взгляд архимастера Хендина в эти дни, она будто видела свое отражение. Печаль и радость пропитывали все мысли.

Она подвинулась на твердом матраце, сомневаясь, что уснет. А завтра ее ждал долгий путь домой.

Она заметила свет лампы у палатки. Кто-то был там. Лин села.

Женский голос шепнул:

– Можно?

Лин встала вместо ответа. Она прошла к входу в палатку, впустила Алейру Сюзен. Они говорили мало с тех пор, как Алейра прибыла с королем. Только по делу. Хотя они говорили почти постоянно с тех пор, как Алейра научилась общаться на расстоянии. Лин порой забывала, что они год не общались лицом к лицу. Время для нее было в дымке странного света, как было под землей в логове Танцующих с огнем. Когда она и Захир стояли у их священного пруда и слушали пророчество о смерти.

Алейра смотрела, как они уходили, ожидая, что Лин умрет. Лин видела это на ее лице. Маг – тогда она знала ее как торговку книгами – выглядела горестно, без надежды.

Другая женщина вошла с лампой. Она не изменилась. Все еще любила красный цвет. Ее волосы все еще сияли вокруг плеч. Свет лампы смягчал ее, ведь Лин знала, что в другом освещении она была крепкой, как мрамор.

– Откуда ты знала, что я не сплю? – Лин провела ее внутрь. Села на свой матрац и указала на единственный стул в палатке.

Алейра не села.

– Угадала. Я знаю, что ты приняла ответственность за все, что происходит, как Элдакар. Хуже, чем он. Как от такого можно спать?

Лин улыбнулась.

– Это было проблемой.

– Я поеду завтра к своей королеве, – сказала Алейра.

– Через пару часов.

– Да, – Алейра сделала паузу. – Я думала о тебе с нашей последней встречи, – сказала она. – Что ощутила бы, если бы тебя убил Танец Огня. И я думала, каково было тебе. Это все меня злило.

Она стояла ближе, и даже в тусклом свете Лин видела румяней на ее лице и шее.

Алейра Сюзен сказала:

– Миледи, позволь прогнать твои тревоги этой ночью. Я посчитаю это честью.

Она протянула руку, задела ее пальцы. Лин опешила. Но часть ее узнала один из путей, что она предвидела где-то глубоко в себе. Но она сказала:

– Я… не знаю, смогу ли.

Алейра убрала прядь волос со лба Лин.

– А если тебе не нужно ничего делать? Хоть в этот раз.

Лин рассмеялась.

– Думаю, я могу попробовать.

Она позволила Алейре взять ее за руку. И Алейра задула свечу.

* * *

Той ночью в тускло освещенной комнате две женщины смотрели друг на друга за столом, темноволосая и светловолосая. На столе были шахматы. Фигуры стояли на доске в беззвучном сражении.

Вокруг стола горели свечи, большие жаровни на ножках с когтями. Они были огромными, чтобы гореть всю ночь. Мирина часто задерживалась и редко тратила много времени на сон.

За Мириной – известной и как Рихаб Бет-Сорр – в окне стало видно первые лучи рассвета. Перед ней были фигуры из оникса. Королева всегда играла за черных.

– Ты скоро меня покинешь, – сказала она женщине напротив нее.

Рианна выбрала бежевую фигуру и сыграла ею. Она играла так, чтобы другая, опытная в этом, с разумом, напоминающим Рианне часы, получила преимущество.

Не важно. Они так коротали время.

– Я вернусь к своей жизни, – сказала Рианна. – Как и ты. Королева Кахиши.

Королева быстрым движением сбила одну из пешек Рианны с доски слоном. Слишком просто. Ее разум был не здесь.

Она посмотрела на Рианну почти с грустью.

– Мы с тобой знаем, что такое – быть на развилке, – сказала она. – Принимать решение, которое все меняет. И не знать, как нас осудят потом… или как мы себя осудим.

– Все живые такое испытывают, – сказала Рианна. Она указала на доску. – Мы делаем это здесь. Я думала, потому тебе нравится это.

– Нет, – сказала королева. – Я люблю эту игру, потому что в ней есть смысл. Потому что, когда я создаю идеальную стратегию, объединяю части, можно предсказать результат.

Рианна вспомнила подземные коридора замка вокруг тайны. И как она запуталась в паутине, несмотря на ее планы.

– Люди – не фигуры, – мягко сказала она.

Королева задумалась. Повернулась к окну, небо за ним становилось ярче. Теперь было видно солнце за туманом. Она повернулась к Рианне и улыбнулась в свете свечей. Почти трепетно.

– Я будто знала тебя всю жизнь, – сказала она. – Обещай, что будешь навещать, – она сжала руку Рианны над столом. – Обещай, что будешь писать.

ЭПИЛОГ

Весна пришла на остров Академии. Скоро будет год, как наступила Манайя, когда студенты пошли за хворостом для костров. Краски острова весной – синяя вода, зеленые листья и белые цветы деревьев – встретили Дорна Аррина, когда он повернулся к окну. Один вид каждый год.