Текст книги "Король-поэт (ЛП)"

Автор книги: Илана Мьер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Часть истории задела его. То, что Дорн был в опасности. Теперь рассказывал Дорн о своих снах, где его проглатывала тьма. Сны, что напоминали о Манайе.

– Он принадлежит ей, – сказала Джулиен. – Так мне сказали. Но кто она?

– Думаю, ты знаешь, – сказал архимастер Хендин. – После всего, что ты слышала и видела.

– Белая королева.

– Элиссан Диар впустил ее через портал в этот мир, – сказал он. – И теперь у тебя есть ее имя.

– Но это ослабит ее лишь на время, – сказала Джулиен. – Вряд ли это поможет.

– Нам нужна стратегия. Но, думаю, это еще не все. Судя по твоему рассказу, на Дорна охотятся. И на нас троих будут охотиться, пока мы не найдем убежище.

– Где это? – спросила она.

Он притих.

– Отдайте меня Белой королеве, – сказал Дорн. – Я не хочу, чтобы кто-то страдал из-за меня, – он старался звучать храбро.

– Не надо так, – строго сказал архимастер Хендин, впервые звуча властно. – Не забывайте, я – Пророк, и чары вернулись. Это пока приносило лишь беды, но есть польза. Я раскрыл способы, как скрывать нас в пути.

Дорн смотрел на свои ладони на столе.

– В пути? Куда мы идем?

– К Лин Амаристот, где бы она ни была, – сказал архимастер Хендин. – Я не знаю, сможет ли она вас уберечь. Но она может знать, что делать.

* * *

Той ночью она и архимастер сидели за столом одни. Дорн ушел спать. В тепле огня и от эля Джулиен заговорила о том, что хотела обсудить все это время.

– Мужчина из моих снов, – сказала она архимастеру Хендину. Он сидел, закинув ноги на стул, курил трубку. Она почти устыдилась того, что мешала ему, но ей хотелось знать. – Пророк, – уточнила она. – Вы знаете что-нибудь о нем?

Он замер. На миг он был как статуя, только дым поднимался к потолку. Он посмотрел на нее с нечитаемым выражением лица. Она знала лишь, что привыкла видеть архимастера Хендина добрым, словно у него была только эта черта. Теперь она видела другое.

– Знаешь, Джулиен Имара, – начал он и замолчал. Потом продолжил, голос огрубел от эмоций. – Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?

Она смотрела на него.

– Не понимаешь, – он поднял голову к потолку, словно размышлял о чем-то. Когда он посмотрел на нее, она обрадовалась. Вернулся мужчина, которого она знала, который хотел успокоить остальных. Не тот, кого нужно было бояться. – Конечно, нет, – он чуть рассмеялся. – Когда мы юны, к нам все приходит. Мы даже не знаем ценность того дара, пока он не пропадает. Ты… думаю, ты – первый Пророк, который сделал это с тех пор, как Дариен Элдемур вернул чары. Я не думаю, что у Придворной поэтессы были такие сны. У нее нечто пошло не так, мы всего не знаем. Но ты…

– Может, вы не понимаете, – нахмурилась Джулиен. – То были просто сны.

– Просто сны, – он покачал головой. – Ты видела первого Пророка. Не понимаешь? Ты прошла то, что должно быть с каждым из нас. Я читал о Пророках, которые приходят во снах к новым посвященным. Первый… его цель – восстановить тебя. Идею, что нам нужно искусство, чтобы видеть мир, как мы делали в начале. С удивлением.

– Пока жизни не лишили нас этого очарования, – вспомнила Джулиен слова второго Пророка из снов.

– Да, – тяжко сказал он, глядя на узловатые пальцы. – А потом приходят другие проводники. С уроками. Цепь разных проводников, они передают то, что выучили. Создают новое место для тебя.

Цепь. Так и было, она ощущала тогда связь с тем, чего не было раньше. Она тогда не была одна. Она была частью традиции, которая тянулась к ранним песням, первому поэту. Она смотрела на него новыми глазами.

– У вас этого не было.

– Нет. Нас этого лишили, когда Давид Прядильщик сна убрал наши силы, – он отложил трубку и склонился. – Я знаю, что ты переживаешь, – сказал он. – Сложно понять то, что я пытаюсь сказать. Но однажды, когда ты тянешься к мелодии или верному слову, этот источник чар будет ждать тебя. И я верю, что ты поймешь, когда это произойдет.

Она не понимала. Она уже не пронесется по той горе. Но она помнила лицо архимастера Хендина. Она сказала:

– Вы верите, что лучше иметь такое и потерять, чем никогда не иметь?

Теперь он улыбнулся.

– Конечно.

* * *

Лунный свет заливал комнату Дорна Аррина, когда он поднялся. Он сразу это заметил. Он помнил, что закрывал ставни из-за холода. Ветер проникал в комнату и слабый свет. В таком свете Дорн увидел через миг, что был не один.

– Ни звука, – Этерелл Лир вышел из-за двери. Поднял руку в предупреждении. Он закрыл дверь и задвинул засов.

Дорн ощутил слабость в коленях, но смог устоять на ногах.

– Ты пришел убить меня?

– Нет. Но если позовешь на помощь, я убью девчонку. И старика, и тех, кто еще придет.

– Ты бы так сделал.

– Ты знаешь, что да.

Дорн шагнул вперед.

– Я видел, как ты убил Марика, – сказал он. – Но Джулиен и архимастер Хендин невинны.

– Но не я, – Этерелл улыбался. – И ты. Видимо, – он склонился и прошептал ему на ухо. – Ты невинен, Дорн Аррин?

Дорн сжал кулаки.

– Тебе нравится власть надо мной, да? – тихо сказал он. Никто не должен был пострадать. – Давай. Служишь так господину? Он мертв, кстати.

Улыбка Этерелла стала оскалом.

– Он не был моим господином. И я знаю, что он мертв. Я видел его смерть. Видел бы ты эту королеву, Дорн. Она перевернет мир, будет весело смотреть. И она почему-то хочет тебя.

– Знаю, – сказал Дорн. – Она хотела меня с огней Манайи. И ты скормишь меня ей.

– Вряд ли она хочет тебя убить, – сказал Этерелл. – Не сразу. Если бы от тебя не было проку, она бы хотела, чтобы я тебя убил тут. Чтобы не было проблем.

– Да. Проблем, – руки Дорна обмякли. Он не мог сказать, что чувствовал. Он помнил сон на острове Академии. Камень прыгал по воде. Серо-голубая, зелено-серая, серебристо-серая. А потом он сказал. – Мы далеко от дома.

Этерелл хлопнул его по плечу.

– Ты – возможно, – бодро сказал он. – Я избавлен этого. У меня нет дома.

ГЛАВА 19

Перед появлением процессии были признаки. Каждый раз. О них шептались. Огонь вдруг угасал в каминах. Печь остывала, и из трубы появлялись сосульки. Лед покрывал ванну, где до этого была теплая вода. Окно, которое терпело десятки зим, замерзало так, что трескалось.

Были и другие знаки, и они появлялись раньше. Ребенок просыпался от кошмаров ночь за ночью. Муж и жена, обычно спокойные, начинали ссориться. У коров кончалось молоко, лошади вредничали, собаки прижимались к земле и скулили. Ворон садился на подоконник, смотрел красными глазами и не хотел улетать.

А потом приходила процессия. Ее вел смех. Не веселье, а жуткий звук. Когда появлялся лидер, невероятно высокая женщина, которая сияла, ее окружали последователи. Некоторые будто выкрасили лица порошком из бриллиантов, чтобы сиять, как их леди, и их губы тоже были алыми. Все несли оружие – мечи, топоры, пики, пращи. Факелы озаряли путь и могли уничтожать.

Хотелось и посмотреть на нее, и отвести взгляд, бежать от нее и приблизиться. Ее волосы были как огонь или кровь, зависело от света. Ее глаза от ледяных голубых становились зелеными, как у кошки, но всегда были холодными.

В одной деревне предупреждения были днями после Тамриллина. Люди были готовы, вооружились. Группа смелых мужчин бросилась на процессию с факелами и мечами. Они кричали со старой гордостью племен, живших тут. Их короля убили, их бросили странному инею и огню. Они готовились к войне.

Но предупреждения не сдержали их. Люди Белой королевы – юноши, по большей части – не выглядели как воины. Они не были мускулистыми, их глаза были пустыми. Они сначала просто падали – один принял удар грудью. Кровь вырвалась, и он упал. Жители деревни ощутили прилив надежды. Они напали с новой силой, вонзали клинки в тела юношей.

Женщина смеялась, как музыка. И юноши стали шевелиться. Они вытаскивали клинки из животов, грудей или черепов, а жители в ужасе смотрели, как раны закрывались, и юноши поднимались на ноги.

Тогда жители побежали. Некоторые смогли сбежать, других разгромили клинки людей Белой королевы, а то и порвали те, кто был не таким умелым с оружием. Люди, которые шли за Белой королевой от Тамриллина и других поселений, теперь были с одной целью в голове: сделать других такими же, как они, или убить их.

И, пока Белая королева смеялась и шла по дорогам, людей с округи тянуло к ней. Некоторые красили губы кровью убитых, у других блестели белые лица, и их легко можно было признать как участников процессии, которая шла, смеясь, по деревням, разбивая окна, ломая двери, забирая кричащих людей из домов.

Выбор был: пойти с ними или быть разорванным ими.

Для многих выбор был очевидным.

* * *

Ночью кружили снежинки, сливаясь с белым на крышах, подоконниках и улицах. Огонь в таверне горел сильно из-за холода, лампы горели, отгоняя тьму. И прочее. Снег временно укрывал, пока он падал густо и тихо, деревня была защищена. Они надеялись на это. Процессию Белой королевы видели на востоке, уходящей от этих краев к горам на границе, за которой была пустыня. Но никто не ощущал себя безопасно, пока безумие этой зимы не подойдет к концу. В каждой деревне установили ночной дозор, остальные на закате уходили в дома и запирали двери.

В углу поэт в черном с темным камнем на ладони играл на золотой лире у огня. Гости таверны освободили место, несмотря на катастрофу, принесенную королем-поэтом, других поэтов всегда будут уважать в Эйваре. Особенно тут, на востоке, где искусство поэтов развевалось веками. Их происхождение на острове в море затерялось в тумане. Если истории были правдой.

Все истории были правдой. События зимы это доказывали.

Любой, кто мог покинуть дома, собрался тут, чтобы послушать поэта. Больше нечем было заняться зимним вечером, а это утешало. Старые и новые баллады звенели, и старые люди подпевали с надеждой и грустью, пока снежинки падали за окнами.

Странный спутник поэта, тощий юноша, который не говорил, стоял, прижавшись носом к стеклу. Словно никогда не видел снег. Он был простым, наверное, слугой, хотя они не слышали раньше, чтобы у поэтов были слуги. Порой он отворачивался от окна, слушал песню или начинал танцевать. Поэт порой протягивал руку к парню, опускал ладонь на его плечо. И пел. Голос был сильным и чистым. С таким голосом он мог быть только юношей.

Лин Амаристот так представляла себе мысли в головах собравшихся у огня в тот вечер. Те люди не знали, что, пока она пела, она делала несколько вещей. Во-первых, плела барьер над деревней, чтобы скрыть ее, пока она тут. Снег был на пользу, но никто не знал, остановило бы это Белую королеву.

Во-вторых, она искала разумом за границами деревни. Искала, что двигалось в ночи, и где могли пробуждаться чары от зова Белой королевы. Ответ на это было сложно прочесть, но он тревожил: чары были просто всюду.

В-третьих, она в промежутках между песнями слушала. С напитком в руке или миской рагу с мясом она слушала больше, чем говорила. Не хотела, чтобы ее раскрыли как женщину – возникнут вопросы, а то и хуже. И ей нужно было многое выяснить. И она слушала. Она узнала, что Белая королева – так ее все звали – двигалась, вроде бы, на восток. Оставляла след разрушений за собой, собирала последователей. Но шла к горам на границе.

Это было в пророчество магов Рамадуса. Белая королева хотела захватить мир, а не только Эйвар.

Но было кое-что другое, что оказалось неожиданным. Некоторые считали это бредом, не верили, но те, кто рассказывал, видели правду своими глазами.

Замок появился из ниоткуда на берегах недалеко отсюда. Там, где раньше был только утес на скале, теперь были витые шпили. Странно, но никто не нашел вход. Свет бывал в окнах выше поздно ночью, но двери не было. Любопытные дети и решительные мужчины ходили кругами, искали хотя бы трещину в стенах, чтобы забраться выше.

В некоторые ночи было слышно звуки праздника из верхних окон и песни, но это точно было выдумкой женщин.

Лин скрывала улыбку. Конечно, историю могли приукрасить. Женщины, которые сидели у окна и пряли часами, видя все, что происходило на улице, женщины, которые на рынке покупали у торговцев истории вместе со специями, одеждой и сыром.

– Чтобы увидеть замок, – сказала она мужчине, рассказывавшему историю, – как туда пройти? – и он рассказал ей о пути, хотя было бы глупо искать эти чары. Два дня на запад через сосновый лес к морю. Потом на север, где скалы были опаснее всего. И все.

Она запела традиционную балладу после этого вопроса. Чтобы отвлечь от странного вопроса. Песня о северном озере, похожем на зеркало, и как оно получило название. Дочь короля была такой красивой, что ее отражение в воде осталось на тысячу дней, и место назвали в честь нее – озеро Синон. Песня была старой, но эта популярная версия была от Валанира Окуна. Многие не знали этого, считая, что была только эта версия, которую они знали всю жизнь.

Но Лин Амаристот знала. Ветер выл за окнами, пока она исполняла версию своего спутника. Порой она отводила взгляд от собравшихся на огонь, но не плакала.

Нед сказал, что она была крепкой, но она так не думала. Выглядеть так и быть такой было разными вещами. Он не знал, что внутри она будто рушилась. Что она не знала, как жила день ото дня.

Разница была, ведь после Танца огня доказательство, что она должна была жить, осталось на ее коже. Золото было на ней, и оно было приказом. У нее оставалось дело. Даже если она еще не знала, какое.

Ребенок был у ее колена. Девочка с темными кудрями, уже могла говорить, но не более. Лин улыбнулась ей после песни.

Девочка смотрела на камень на правой ладони Лин.

– Что это?

– Черный опал, – сказала Лин. – Наверное.

Камень тоже был приказом, хотя ей нравилось считать его подарком. От одного поэта другому.

От одного Пророка другому.

Сим подошел. Он заметил девочку и опустился на колени рядом с ней.

– В нем огонь, – сказал он. – В камне. Он полон чудес.

Лин не знала, бредил ли он.

– В нем тайны, – Лин перевела взгляд с очарованного ребенка на Сима Олейра, – как в некоторых людях, – и она добавила ребенку, который чуть не попался под искру из камина. – Не сиди близко к огню.

Лицо Сима вытянулось. Она знала этот взгляд. Пока они были в пути вместе, она выучила все его лица. Он сказал:

– Не все, кто входят в огонь, могут подняться снова. Не все выходят без вреда и с дарами.

– Верно, – сказала Лин с нажимом. – Думаю, пора спеть еще.

– Не все могут получить ключи к смерти, – он смотрел мимо нее, но будто еще говорил с ней. Он коснулся пальцем камня на ее кольце. Она увидела зеленый свет в его глазах, а потом это пропало. Она ощутила дрожь под кожей с золотыми метками. Она не знала, что это могло значить.

– Осторожнее, – сказала она бодро. – Или пойдешь со мной к замку без дверей.

* * *

Той ночью она укутала его одеялом, словно ребенка, как делала все их ночи в пути – пять ночей. Это его успокаивало. Лин порой думала о его родителях. Может, они думали, что их сын был мертв. Может, им сказали, что он умер от того, что сделал Элиссан Диар.

Она пыталась спрашивать о времени с королем, о нем. Это прошло плохо. Они были в лесу, и он резко сел на землю и завизжал. Повезло, что у нее была выпечка из замка, и она смогла его утихомирить. Она перестала спрашивать у Сима о нем или его прошлом после этого. Она следила за ним, как точно делал Элиссан Диар, хоть ей не нравилось сравнение.

Порой он был полезным. Танцевал, когда она играла, или сам пел. Тогда Лин могла закрыть и представить, что жила обычной жизнью поэта в дороге, ходила с компаньоном, как делали многие юноши. И она так делала когда-то с Леандром Кейеном. И мечтала делать с Валаниром Окуном, помимо других мечтаний о нем.

Но это длилось не больше двух песен подряд. Сим снова становился странным, и ей приходилось отвлекать внимание остальных от него.

Перед тем, как подняться, она смотрела, как мужчины играли в кости, и слушала. До нее долетали обрывки разговоров.

Если повезет, я отправлюсь на юг. С первой возможностью.

Говорят, от него ничего не осталось. Только кости. Но это слухи…

И замок. Никто не знает, что в нем. Или кто.

Кузина моей жены слышала, кто-то видел женщину у окна. Женщину в красном платье. И за ней был мужчина, большой, как великан.

Может, он и был великаном.

Это было самое странное путешествие Лин. У нее не было конечной точки. От Тамриллина она пошла на запад, где ощутила сильные чары, но она не заглядывала в шумные города у рек. Она останавливалась во все таверны по пути. Собирала знания. То, что она узнала этой ночью, было пока самым странным, добавляло вопросы, а не ответы.

Замок без двери. Но у Белой королевы не было замка. Ей нравилось крушить на открытом воздухе. Она была из темных зимних морозов.

Лин знала, что нужно было раздеться и спать, но снег ее очаровал. Из окна она смотрела, как снежинки кружатся с ветром в свете фонаря. Это было одно из лучших мест, где они оставались, комната была со своим камином. Было тепло. Сим в кровати ворочался, порой скулил.

Она сопроводила Рианну из Тамриллина, хотя девушка настаивала, что это не нужно. Словно Лин могла ее оставить. В мужской одежде она могла хоть как-то защитить Рианну, чью красоту скрыть не удавалось. Она смотрела, как девушка с прямой спиной поехала на юг, где ждали ее отец и дочь. Она надеялась, что они будут в безопасности.

Безопасность была относительной. Лин получила весть из Кахиши от Алейры Сюзен, что Элдакар был ранен. Жив и в безопасности, но его рана была как рана в ее сердце, она бы приняла ту стрелу за него. Она бы вынесла это лучше, и она это заслужила бы.

Это были для нее обычные мысли. Когда-то Нед Альтерра помогал отогнать их, уговаривал ее. Но они потеряли друг друга по своей глупости.

Ее опыт в Кахиши жил с ней как тепло, к которому она возвращалась. Хотя там была боль. В этой комнате была самая важная связь с магией. С танцем, который отметил ее приказом отогнать тень.

Сим был и связью с Захиром Алкаваром – это было сложно осознать. Нельзя было просто думать о маге, может, потому она так часто искала общества Элдакара. Они любили одного человека, и он предал их.

Но важнее было то, что Сим сдерживал существо. Стал оружием.

Она посмотрела на спящую фигуру в кровати.

– Я знаю, что ты мне нужен, – сказала она тихо, чтобы не разбудить его. – Но не знаю, зачем.

ГЛАВА 20

Его запястья были связаны. Этерелл вытащил его в окно гостиницы, спустил по веревке, по которой забрался. Напомнил об опасности жизням, если Дорн будет сопротивляться.

– Я сожгу это место, если попробуешь сбежать, – сказал Этерелл, спустившись. Он говорил спокойно, будто слова не были ужасными. – И от меня еще никто не убегал далеко. Ты не захочешь тогда со мной столкнуться.

Он не хотел. Он спустился в руки Этерелла без возражений. Позволил связать его запястья. И хоть ему хотелось едко ответить, он сдержался. Джулиен услышала бы его голос, а мысль о ее крови на его руках… была ужасной. Он видел свет лампы в окно на первом этаже, там сидели она и архимастер Хендин. Это было ужасное прощание с ними.

Ему остался только плащ. Ни лиры, ни Серебряной ветви, скрытой в ее обертке. Белая королева могла бы ее захотеть. Он надеялся, что Джулиен Имара сбережет все это. Он доверял ей.

Океан терзал берег, судя по его реву. Они отвернулись от него к лесу. Пошли вдоль сосен к северу.

Дорн решил, что там уже можно было насмехаться. Он посмотрел на свои ладони.

– И как долго ты ждал, чтобы связать меня?

Этерелл откинул голову и рассмеялся.

– Ты не изменился.

Дорн огляделся.

– Не вижу лошади, – он представлял езду по кочкам, привязанный к лошади, по ночам и боги знают куда.

Этерелл усмехнулся ему.

– Помнишь чары, которые ты так презираешь? Они полезные. Белая королева ускорила мой путь, чтобы я добрался до тебя вовремя. И она дала способ найти ее, где бы она ни оказалась, – он вытащил из кармана камень. Он был молочно-белым и гладким, как стекло. – Мне нужно только держаться за тебя, так, – Этерелл опустил ладонь на плечо Дорна. – И подумать о ней, а это не сложно. Увидишь.

Камень в его ладони ожил розовым светом. Вспышка ослепила на миг.

Когда он снова смог видеть, Дорн понял, что они были на холме. В свете костра он увидел фигуры мужчин. На склоне было много людей, их скрывала тьма. Но он смотрел на фигуру, что пылала на холме. Женщину в белом.

Он тут же узнал ее. Ясное дело.

Он повернулся к Этереллу.

– Как, говоришь, она убила Элиссана Диара?

– Не говорил, – сказал Этерелл. – Ты не хочешь знать.

Она отдыхала в беседке из веток, подушек и шелка. За ней был зеленый павильон с кисточками и золотом. Мужчины окружали ее. Он знал их. Поэты Академии, Избранные Элиссана. Один протягивал к ней кубок. Он не знал, что было в кубке.

Она заметила гостей и встала. Дорну казалось, что она нависала над ними даже издалека. А потом, как девочка, радостно захлопала в ладоши.

– Мое подношение! Ты его нашел. Молодец, Этерелл Лир. Тебя нужно наградить.

– Но не так, как Элиссана Диара, надеюсь, – Этерелл поклонился.

Она рассмеялась.

– Это тебя напугало, смертный? Нет, я придерживаюсь сделки. Я обещала власть, и ты ее получишь. Когда мы пересечем горы вместе в бою, я дам тебе королевство или два, и замков будет так много, сколько захочешь, раз тебе такое нравится.

Она захлопала в ладоши.

– Дорн Аррин! Мы давно не виделись, а это было против священных законов. Ты знаешь, что ты – мой.

Страх сжал его. Но он всегда знал, что однажды перестанет бежать. С ночи Манайи огонь был ему предназначен. Лучше было столкнуться, чем бежать. И не подвергать опасности других.

Он поклонился, хотя было неудобно со связанными руками.

– Похоже на то, – сказал он. – Жаль, мое мнение не спрашивали.

Она подошла к нему. Обхватила его лицо ладонями. Ее пальцы были холодными, глаза вблизи мерцали как иней. Ее губы были как кровь. Теперь он ощущал истинный страх.

– Ты как твой друг, – сказал она. – Хорошо говоришь, очаровательный. Люблю поэтов. И всегда любила. Некоторые украшали мою кровать, когда мне хотелось, хотя я давно не думала о таком. Особенно когда это сводит смертных с ума, делая их бесполезными, – она окинула его взглядом. – Хочешь такую судьбу? Радости моей постели взамен на безумие?

– Если я могу выбирать, – сказал Дорн, – то нет, спасибо.

Она рассмеялась. Отпустила его челюсть и отошла, чтобы рассмотреть его лучше.

– У тебя нет выбора, Дорн Аррин, – сказала она. – Тебя отдали мне, душу и тело, чтобы я делала, что хочу. Контракт Манайи заключен кровью, его не разорвать. Девочка зря забирала тебя у меня. Если я снова ее увижу, нам придется поговорить.

Он застыл. Не знал, как отвлечь ее от мыслей о Джулиен Имаре. Он кашлянул.

– Что же у вас за цель тут? – сказал он. – Вы покинули замок. И корону.

– О, замки. Короны, – она отмахнулась. – Мой противник, Теневой король, прячется в замках. Я свободна. Пробую радости, новые и ожидаемые. Все падает мне в руки спелыми плодами в этом вкусном мире, – она широко улыбнулась, и он впервые задумался, были ли ее губы красными от настоящей крови. Это было жутко.

Она посмотрела на него.

– Вижу, ты немного знаешь. О войне между мной и Теневым королем.

– Да, – сказал он. – Какая причина?

Она вдруг оказалась рядом, сжала его шею. Как кольцо льда было на коже. Ее дыхание пахло ядовитыми цветами. Он думал, что вдох убьет его.

– Не задавай вопросы, к которым не готов, – сказала она. – Эта форма и этот голос – то, что может выдержать твой разум, – ее дыхание было холодом на его ухе. – Для нас это игра. Для вас – ось всего, что вы знаете.

– Если не хочешь меня в постели, – сказал Дорн, – зачем вызвала меня?

Она отошла. Склонила задумчиво голову.

Этерелл сказал:

– Как видишь, мой друг переходит сразу к делу.

Она улыбнулась и погладила шею Дорна. Холодок пробежал по нему, и он не был неприятным. Он понимал, как некоторые принимали ее общество в обмен на безумие.

– Все просто, – сказала она. – Нужно, чтобы ты кое-что украл.

* * *

На следующий день они стояли на холме, глядели на замок. Башни были острыми, словно замок вырезали из скалы. Внизу разбивались волны, вокруг были зеленые холмы на западе с деревьями и овцами. Дорн Аррин гадал, что думали люди, увидев вдруг замок над собой.

Он думал и о другом. Как его друзья были без него? Как они отреагировали на его исчезновение.

– О чем думаешь? – Этерелл Лир звучал игриво.

– Что ты выставил себя дураком прошлой ночью, – он не об этом думал, но почему бы не оскорбить его? Этерелл прошлую ночь пил и танцевал как шут. Даже танцевал с королевой, склонялся к ней, как к девчушке из деревни, которую он завоевывал. Он звал Дорна в их танец. Словно забыл о своем предательстве. Дорн отвернулся и смотрел на звезды. И пил один.

– Знаю, ты злишься на меня, – сказал Этерелл. – Тебе нужно лишь украсть это… что там… для королевы, и она не убьет тебя. А ты увидишь, что в том зачарованном замке. Я бы сам пошел, но это должен быть ты.

– Легко говорить, – сказал Дорн. – Ты желаешь приключений, но привязан к своей шее. Ты идешь с каждым завоевателем. Ищешь власти, и все.

– И все? – Этерелл разглядывал свои ногти. – Что еще? Мы должны продолжать, если хотим быть там до заката. Так она приказала.

– Так тащил бы меня весь путь. Мне-то что?

– Ты хочешь, чтобы я тебя тащил, – Этерелл звучал саркастично. – Нет времени на драку в траве. И мне жаль, это пошло бы тебе на пользу.

Дорн плюнул в него.

– Катись в ад.

Этерелл упер руки в бока.

– Вряд ли ты понимаешь. Она убьет тебя, если ты не справишься. И убьет меня, если я не отведу тебя, но не важно. Разве не глупая причина смерти – то, что ты злился на меня?

– Она убьет и тебя? – Дорн оскалился. – Правда? Обещаешь?

– Наверное, – Этерелл пожал плечами. – Может, взорвет мою голову, как сделала с Элиссаном Диаром. Или оторвет конечности по одной, оставив голову напоследок. Наша королева изобретательна. И получает свое.

Дорн пошел к холму. Он устал спорить, но не хотел, чтобы другой это видел. Но он не хотел умирать.

Утес нависал стеной над морем. Бросал тень на все внизу.

– Думаю, ты знаешь, зачем мне эта глупая одежда? – утром в его палатке – ему выдали отдельную, почетное место – был зеленый костюм с зеленой вышивкой. На груди был золотой символ двойной спирали. Был и меч, хотя он был почти бесполезным – он не знал, что с мечом делать. Но это было сокровище – рукоять была в зеленых камнях, с золотом. И там был орел с зайцем в когтях.

А еще была золотая лира с золотыми струнами рядом с зеленой одеждой. Он думал, лира пропадет от прикосновения, такой хорошей она была. Он прикроется как блуждающий поэт. Хотя этот облик был и правдой.

– Не знаю, почему ты жалуешься, – сказал Этерелл. – Выглядишь хорошо.

– Я ощущаю себя как общипанный гусь, идущий на кухню.

– Нет, – сказал серьезно Этерелл. – Ты не жертва. Это миссия. Задание. Она дала тебе слово, что убьет тебя только в случае поражения.

– Ты веришь ее слову?

– Да. Ложь идет из слабости, – сказал Этерелл. Он явно уже думал о таком. – Тому, кто у власти по-настоящему, нечего скрывать.

– Интересно, ведь ты врал всю жизнь.

– Именно, – Этерелл улыбнулся. – Мы тут. Дальше ты идешь один.

Они были недалеко от утеса. Небо стало красным на закате. Как и море.

Дорн повернулся. Ему нужно было пока забыть о гневе и обиде. Другое было важнее.

– Этерелл, – сказал он, – если я не справлюсь…

– Да?

– Прошу, не дай ей убить Джулиен. Я знаю, ты сможешь ее защитить, если захочешь. У тебя больше сил, чем ты думаешь.

Ветер трепал волосы Этерелла. Он задумчиво посмотрел на небо, а потом сказал:

– Я сделаю, что смогу. Девчушка мне нравится.

– Поклянись.

Этерелл рассмеялся.

– Я не даю обещания, – сказал он. – Те, что собираюсь сдержать. Я лучше не буду врать тебе после всего.

– Это лучшее, что я могу получить от тебя, – сказал Дорн. – Что ж, – он отвернулся. Пошел по траве к утесу. Лицо покалывало от страха и чего-то еще. Страх был понятен. Впереди был замок Теневого короля.

«Он может убить тебя, – сказала Белая королева прошлой ночью. – Но вряд ли. Он любит песни поэтов почти так же, как я».

Утес был гладким, без следов, но он знал, что искать.

«Когда солнце над горизонтом, свет заденет это», – ее голос снова был в его голове.

И он нашел вскоре линии, сверкающие в лучах солнца. Небольшой символ – двойная спираль в круге. Размером с его ладонь. Дорн прижал ладонь, растопырив пальцы. Как ему и говорили. Он услышал гул и быстро отошел. Камень гремел о камень, дверь открылась. Проход был достаточно широким, чтобы он прошел.

Он оглянулся. Этерелл Лир уже ушел. Это задевало, он даже не проводил Дорна взглядом.

Пора было привыкнуть к боли. И странности. Идти. Он прошел внутрь. Дверь за ним закрылась со скрипом и щелчком. Он обернулся невольно – зверь в капкане – но двери с этой стороны не было видно. Ни трещины в стене, ни знака. Он толкнул, раз дверь открывалась наружу, но ничего. Выхода не было.

Вверх вела спиральная лестница. Факелы горели на стене. Он встал на первую ступеньку, повторил в голове то, что ему нужно было сказать.

Наверху его ждал мужчина. Он был в ливрее слуги.

– Вас ждали, – сказал он. – Идемте.

Дорн поправил лиру, шагая следом. Он прошел за слугой по коридору, двери там были закрыты. Пока все выглядело обычно.

Они пришли в зал с большим камином. Комната была большая, украшенная остролистом. У огня сидели двое. Дорн подошел и увидел мужчину и женщину. Мужчина читал книгу, лежащую на столе. Женщина, юная и в красном бархате, сидела на ковре с двумя гончими с бронзовой шерстью. Она бросала им ветку остролиста, играя.

Они подняли головы. Мужчина был неказистым. Лицо и фигуру было сложно запомнить, он был средних лет на вид. Не высокий, не низкий, не толстый и не худой. Его седеющая бородка напомнила Дорну банкира. Его одежда была простой, о титуле говорил только кулон на цепочке.

– Здравствуй, – вежливо сказал он, акцент был незнакомым. – Гости у нас редко, – он посмотрел Дорну в глаза. И глаза привлекали внимание: зеленые, с золотыми прожилками и скрытыми эмоциями.

Дорн шагнул ближе. Он знал, что говорить.

– Я – поэт, прибыл развлечь ваше величество в день Нового года.

– Как ты сюда вошел?

– Знания поэтов почти утеряны, но не забыты.

Мужчина встал. Из-за игры света он казался выше.

– И ты знаешь меня?

Дорн низко поклонился.

– Вы – король, новый для этой земли, но старее ее гор, – сказал он. Радовался, что умел цитировать по памяти. – Вы охотитесь на добычу до края земли и ловите ее.

Женщина захлопала. Это напоминало Белую королеву, но женщина не вызывала страх. Она была невысокой, не сияла. Только ее волосы сияли как золото и мед в свете огня.

– Нечто новое, милорд, – сказала она. – Пусть поэт споет на Новый горд.

Мужчина чуть поклонился в ее сторону.

– Хорошо, моя леди, – сказал он. – Я знаю, как ты любишь чары, – он посмотрел Дорну в глаза. – Итак, Дорн Аррин. Похоже, ты можешь остаться.