Текст книги "КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ"

Автор книги: Игорь Шолохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– На «Дельфина» идёт, – подплыв ближе, произнёс Калиниченко.

– Неужели потопит? – Елена неотрывно следила за «Посейдоном».

– Как пить дать. Прикрыть со «Сталина» не успеют, а всплывать… – капитан умолк.

Майор и сама всё понимала. На борту «Дельфина» находились 16 ПЗРК, но применить их уже не было никакой возможности – времени не всплытие не оставалось. Противолодочник пролетел над головами спецназовцев и понёс свой смертоносный груз дальше. Раскрылись створки отсека вооружения, выпуская несколько тёмных цилиндров. Покачиваясь на парашютах, сброшенные торпеды, начали стремительно снижаться. Самолёт сделал боевой разворот и лёг на обратный курс.

Достигнув поверхности, все торпеды отстрелили парашюты и ушли в глубину. Елена прекрасно представляла, что делается сейчас под пятидесятиметровой толщей воды, на центральном посту субмарины. Наверняка все торпеды уже замечены акустиком. Павлов и Лосева пытаются вывести «Дельфин» из под удара, выполнив противоторпедный манёвр. Но времени слишком мало.

Несколько крупных воздушных пузырей поднялись на поверхность, когда сорокакилограммовые боеголовки начали рвать корпус субмарины. Возможно, в некоторых отсеках ещё борются за живучесть, но подлодка уже обречена. Даже если ей удастся всплыть, у берегов врага её ждёт либо гибель, либо плен. А «Посейдон» уже шёл на второй заход. Он летел так же низко и медленно, понимая, что ему ничего не угрожает. Из отсека посыпались глубинные бомбы. Вскоре «Дельфин» перестал существовать.

Пленная пошевелилась.

– Что смотришь? – сказала майор, по-прежнему удерживая пистолет у её головы. – Радуешься? Ничего, ты уже отвоевалась.

– Смотри, наши!

Девушка посмотрела вверх. С юга на крейсерской скорости приближался Су-33, наверняка высланный с «Иосифа Сталина». Самолёт держал курс на уходящий противолодочник. Расстояние между ними стремительно сокращалось, но истребитель не открывал огня. Это было странно – в распоряжении лётчика были ракеты, способные сбить «Посейдон» за сотни километров. Возможно, дальний пуск спас бы «Дельфина» от удара глубинными бомбами. У Елены мелькнула мысль, что пилот решил уничтожить самолёт противника из пушки.

В гул двигателей двух самолётов неожиданно вклинился ещё один звук – рёв стартовавших зенитных ракет «Пэтриота». Американцы огрызнулись огнём, защищая свой противолодочник.

Су-33 резко задрал нос и начал набирать высоту, отстреливая ложные цели. Четыре ракеты устремились за ним. Одна из них, обманутая ловушкой, взорвалась, не зацепив самолёт. Резким маневром, лётчик смог увернуться и от второй ракеты, но следующая, точно повторив движение самолёта, попала в двигатель. Из поврёждённой турбины повалил чёрный дым. Громыхнул ещё один взрыв, оторвавший левую плоскость. Загорелось хлынувшее из разорванных баков топливо.

Несколько секунд самолёт летел вверх по инерции. Окутанная огненным саваном машина на мгновение замерла в воздухе, а потом устремилась вниз. И вдруг Елена поняла, что смотрит вертикально вверх. Значит, истребитель должен был рухнуть в воду рядом с ними, если не прямо на головы.

– Норма! – резко сказал Калиниченко, когда девушка рефлекторно дёрнулась в сторону.

Подняв фонтан брызг, охваченный огнём Су-33 упал в воду метрах в пятидесяти от спецназовцев. Он пошёл ко дну не сразу – оставшийся в баках керосин играл роль спасательного круга, но его плавучести было недостаточно. Медленно, словно нехотя, самолёт начал погружаться, оставляя на воде плёнку горящего керосина.

– Там летун!

Калиниченко молча посмотрел в глаза Елене. Она многое прочитала в коротком взгляде. Спасать кого-либо не входило в их задачу. Лётчик, вероятно раненый, мог стать обузой. С другой стороны, они теперь лишились пути отступления, и на счету был каждый человек.

– Решай сама, – выдохнул капитан.

– Конь, Шмель, нырок на вас! – Елена взобралась на транспортировщик и надела акваланг. – Вперёд, всё!

Аппарат рванулся в глубину. Теперь время работало против них. Майор понимала, что вытащить пилота можно максимум с полусотни метров. В противном случае, резкий подъём гарантированно закончится бы смертью.

Скорость погружения самолёта всё возрастала. Калиниченко подвёл «Сирену» вплотную к тонущему истребителю. Елена оттолкнулась от транспортировщика и закрепилась на корпусе самолёта между крылом и передним горизонтальным оперением. Теперь оставалось самое сложное – добраться до кабины и вытащить лётчика. Хотя фонарь был приоткрыт, но истребитель погружался хвостом вниз, и это создавало трудности. Проблема заключалась в том, что набегающий от хвоста к носу поток воды прижимал его к корпусу.

Елена вытащила водолазный нож и оттолкнулась от крыла. Перед глазами мелькнул бортовой номер самолёта – ноль один шесть – и она уже оказалась около кабины. Девушка просунула лезвие ножа под фонарь и слегка расширила проём, а потом зацепилась руками в перчатках. Приподнять его оказалось непросто – истребитель погружался с нарастающей скоростью.

Наконец фонарь поддался. Елена дотянулась до пилота и быстро перерезала страховочные ремни. Вытащить лётчика оказалось не очень сложно. Оттолкнувшись от тонущего истребителя, майор зацепилась за борт «Сирены».

– Всплываем!

Транспортировщик устремился почти вертикально вверх. Калиниченко всплывал не очень быстро, что бы не сбросить Елену и пилота. Майор взглянула на глубиномер: 47 метров. Обняв пострадавшего одной рукой, девушка сжала его грудь, заставляя выдохнуть весь воздух.

Естественное желание человека подольше сохранить живительный кислород могло сыграть на глубине злую шутку. При подъёме давление уменьшалось, и газ был способен просто разорвать лёгкие. То, что пилот находился без сознания, в данной ситуации явилось даже плюсом. Иначе он мог начать сопротивляться, не понимая всего этого.

Но было ещё одно – время. Елена прикинула, что они вытащили лётчика из кабины спустя секунд сорок после начала погружения самолёта. Ещё примерно столько же должен был занять подъём. Максимум полторы минуты пребывания под водой – значит, были все шансы спасти пилота. Калиниченко постепенно выравнивал транспортировщик, выводя его в горизонтальное положение. Через несколько секунд они оказались на поверхности. Елена увидела совсем рядом «Сирены» Конева и Полевого.

– Луг, ко мне. Спасаем летуна.

– На торпеду его! – медик поднял маску.

Проявив чудеса акробатики, бойцам удалось затянуть лётчика на пассажирское место «Сирены».

– Пульс есть, но воды наглотался, весь синий.

Находясь на половину в воде, Полевой начал оказывать первую помощь. Неделин как мог, удерживал транспортировщик от крена, а остальные держали пострадавшего, что бы он не свалился с «Сирены». Удалив воду из лёгких, медик приступил к искусственному дыханию.

Елена взглянула на Калиниченко. Она увидела, что капитан смотрит на спасаемого пилота с беззлобным равнодушием. Офицеру было всё равно, выживет тот или нет – это заботило его лишь в контексте выполнения задания. И в данном случае необученный наземному бою, да ещё и травмированный лётчик был лишь обузой. Так что наверняка в глубине души Калиниченко желал смерти только что спасённому с его помощью человеку.

– Жив, – сказал Полевой, когда лётчик закашлялся, выплёвывая остатки воды, – но сильно переохлаждён. Быстро надо на берег, там палатку раскроем.

– Так. Неделя, дуй к берегу. Дядя Витя, Луг, Шмель, Сова, с ним. Вперёд, всё!

Три транспортировщика устремились к острову. На месте недавнего боя остались четыре человека – Елена, Конев, Лисенко и пленная американка. Майор огляделась. Противолодочник ушёл из поля видимости. На воде ещё горели небольшие пятна керосина, но больше ничто не напоминало о том, какие события развернулись здесь несколько минут назад.

– Может, пошарим там? – Конев кивнул в сторону, где был потоплен «Дельфин».

– Смеёшься? Там пекло было. Да и времени нет, мы демаскированы, – девушка подплыла к транспортировщику. – Идём на малом ходу, я буду держаться за «Сирену», пленная тоже. Рыжая, держи автомат наготове.

– Есть.

– Держись за борт, – сказала Елена по-английски, обращаясь к пленной. Та подчинилась. – Конь, поплыли.

Глава 3. Шпицберген

21:06 7 июня 2013 года.

Над негостеприимной, серой землёй висело такое же неприветливое, низкое небо. Был полярный день, но больше всего он напоминал ранние сумерки. В этом году короткое арктическое лето было холоднее, чем обычно, но снег уже сошёл, обнажив бесплодную почву.

Холодный колючий ветер трепал арктический камуфляж восьми спецназовцев, не в силах пробить чего своей стужей. В двадцати метрах от уреза воды возвышалась трёхместная «палатка выживания». Сейчас там находился спасённый пилот – сильное переохлаждение давало о себе знать.

– Ситуация следующая, – майор оглядела своих бойцов. Здесь находились все, кроме Вартова и Полевого, охранявших пленную и палатку с пилотом. – Сразу о плохом. Путь отступления отрезан – подлодка либо уничтожена, либо очень серьёзно повреждена. Все четыре торпеды на ходу, но аккумуляторов хватит километров на двадцать пять. Дальней связи нет – контейнер пробит, «Звезда» навернулась. Это моя ошибка – полосонули из «Минигана», когда я на вертушку прыгала, – девушка снова замолчала и шумно выдохнула. – Вот такая ситуация. У кого какие предложения?

«Звезда-2» – это был комплект дальней связи, используемый спецназом ГРУ. При весе в 4,5 кг, он обеспечивал устойчивую связь через спутники Минобороны и аэростатные ретрансляторы практически из любой точки земного шара.

– Раз нет средств для эвакуации, надо захватить их у противника, – сказал Конев.

– Разумно, – кивнула Лисенко. – Но нужна либо вертушка, что бы сесть на «Сталина», либо самолёт, который дотянет до нашего берега. Не факт, что тут такие есть.

–«Посейдон» дотянет, – Калиниченко посмотрел на девушку. – Если, конечно, они его тут посадили. Но проблема даже не в этом.

Наступило молчание. Елена окинула взглядом равнину и подняла утеплённый капюшон. Она прекрасно понимала, что имеет ввиду капитан. Но не все осознали тяжесть положения.

– А в чём? – Неделин озвучил вопрос, на несколько секунд повисший в воздухе. – Не тяни, дядя Витя, не в театре.

– В том, что часов через пять здесь будет 200 килотонн, – совершенно спокойно сказал капитан. – На «Барсах» мы, конечно, из под удара выйдем. Но что дальше?

– Были б запчасти – я бы починила «Звезду», там только усилок накрылся, – сказала Совина.

– Сложные нужны?

– Не очень. Можно снять с полевой радиостанции. Но у нас в комплекте таких нет

– Вот что б я ещё раз доверил ГБшникам собирать снаряжение! – воскликнул Конев.

– Тихо, Конь, – майор склонила голову на бок. – Радиостанции есть на зенитном посту, это мы захватим. Сколько надо времени на починку?

– Минут двенадцать-пятнадцать.

– Так двенадцать или пятнадцать?

– Пятнадцать.

– И столько же до поста, – Елена посмотрела на часы. – На захват 25 минут максимум.

Она оглядела бойцов.

– Значит так. Собираем «Барсы». Со мной на штурм идут дядя Витя, Шмель, Сова. Всем остальным – спрятать торпеды, всё снаряжение вытащить и замаскировать. За работу.

Пока Полевой присматривал за пленной и пилотом, остальные быстро собрали и подготовили к маршу квадроциклы. Хотя их было всего два, они повышали мобильность группы в разы. Каждый «Барс» по бездорожью мог развивать скорость до пятидесяти километров в час. В качестве основного топлива использовался аквазин – смесь, состоящая на 70 % из воды. Остальное – бензин с соответствующими добавками.

Аквазин практически вытеснил чистый бензин ещё в начале века. Старые бензиновые двигатели могли работать на аквазине с максимальным содержением воды до 30 %, но новые моторы уже использовали топливо с обратной пропорцией. Создание устойчивой водно-бензиновой эмульсии для гражданской техники обычно проводилось в заводских условиях по специальной кавитационной технологии, разработанной в Барнауле.

Однако в конструкции «Барса» имелся свой портативный кавитатор и два бака – для бензина и для воды. Перед поступлением в двигатель они смешивались, образуя аквазин. Так как расход воды более чем в два раза превышал расход бензина, предполагалось, что бойцы диверсионных групп будут добывать воду на месте. Но даже основного запаса хватало на 150 километров, и ещё около 50 километров двигатель мог работать на чистом бензине. В то же время, малошумный мотор обеспечивал относительную скрытность передвижения.

– Готовы? – майор надела бронешлем и застегнула ремешок.

– Готовы, готовы, – ответила за всех Совина, одевая рюкзак с комплектом беспилотников тактической разведки.

– По машинам, – девушка села на пассажирское место. – Вперёд, всё!

«Барсы» стартовали, быстро набирая скорость. Спецназовцы сильно рисковали – с воздуха термосканеры издалека бы засекли тёплые двигатели на фоне окружающего холода. Но выхода не было, времени оставалось в обрез.

Елена экран-камеру и опустила штурмовое забрало шлема, что бы защитить лицо от воздушного потока. Смотровая щель почти не стесняла поле обзора, но в тоже время была минимально необходимой площади. Сам бронешлем, выполненный в зимнем варианте, отлично защищал от холода – плотная ветрозащитная «бахрома» подшлемника почти вплотную примыкала к тканевому армированному воротнику бронежилета.

– Дядя Витя, вблизи поста – сбавь обороты.

– Есть.

– Всем хранить радиомолчание.

В полукилометре впереди показался холм, за которым располагалась американская зенитная батарея. Елена похлопала Калиниченко по плечу – «Стоп!». Вартов тоже остановил свой квадроцикл.

– Осмотримся. Дядя Витя, мы на разведку. Сова и Шмель – прикрывайте.

– Есть.

Спецназовцы побежали к подножью холма.

– Алёна, ты номер этой «сушки» заметила? – неожиданно спросил капитан.

– Да.

– Это та самая, которую я смотрел на «Сталине».

– И? – Елена отвечала коротко, что бы не сбить дыхание. До холма оставалось полторы сотни метров.

– Самолёт неисправен был. РПУ непригодны к использованию. Я ж тогда смотрел, помнишь?

– Да. Что было?

– Замки повреждены. Причём на них ракеты уже стояли.

– Могли оружейники прохлопать, когда БК цепляли?

– Да мне кажется, их повредили уже после подвески ракет. На такой узел ракету не поставишь. И сойти она не может.

– А сколько битых РПУ узлов?

– Минимум пять. Я смотрел только с левого борта. По одному на законцовке и под двигателем, три под крылом. Не удивлюсь, если и остальные битые. Впечатление, что их один за другим сломали, причём со знанием дела, что б ракета не отвалилась.

– Думаешь, он поэтому не стрелял?

– Да. А поломку замков не могли не заметить. Могли пропустить один-два, и то это вряд ли. Но пять из двенадцати – нет. То есть либо самолёт не осматривали перед вылетом, либо не доложили о поломке.

– Думаешь, подстроено?

– Наверняка.

– Ладно, потом обсудим остальное. Сейчас время дорого.

Бойцы достигли вершины холма и залегли. Батарея «Пэтриотов» была как на ладони. Елена подняла к глазам оптико-электронный бинокль.

Американское зенитное подразделение располагалось на небольшой площадке диаметром около трёхсот метров. Восемь установок образовывали два квадрата, один в другом. В центре меньшего находилась радиолокационная станция и пункт управления огнём. Около него стояла передвижная энергостанция и одно небольшое бетонное строение. Там же размещались и тягачи.

Майор насчитала двадцать человек – по два караульных около каждой установки и два парных патруля, обходящих базу. Учитывая наверняка дежурящих на батарее людей, резервный взвод и тыловой персонал – выходило, что им противостоит как минимум два-три взвода.

– Как действуем?

– Я обойду с той стороны и проберусь к крайней установке, – Елена указала на самую дальнюю ПУ. – От неё – к следующей. Ты пока приведи Шмеля и Сову, захватите пулемёты и РПГ, обживайте позицию. Я работаю первой. Прикроете меня. На вас патрули и операторы, а я возьму караулку. Вопросы?

– Нет.

– Тогда вперёд, всё.

Девушка спустилась с холма и направилась в обход. Ей пришлось сделать длинный крюк, кое где ползя на животе, избегая часовых. Через три минуты Елена залегла в сорока метрах от установки, которую она наметила своей целью. Закинув за спину снайперскую винтовку, она достала пистолет АПСБ и навинтила глушитель.

Экран-камера ловила малейшее передвижение противника. Выбрав момент, девушка сделала рывок и залегла под пусковой установкой. Прямо перед ней маячили ноги двух часовых. Оба американца оживлённо переговаривались.

Елена вылезла из-под машины с другой стороны и, обойдя установку, оказалась на виду у часовых, прямо за спиной одного из них. Она видела, как исказилось выражение того, что стоял к ней лицом. Солдат потянулся к автомату, висящему на плече, но было поздно.

Девушка двинулась дальше. У следующего пункта ей никто не помешал – оба часовых стояли спиной к ней и частично были скрыты ПУ. Сделав заключительный рывок, Елена остановилась около машины радиолокационного наблюдения, прижавшись к ней спиной. До караульной постройки оставалось меньше десяти метров. Спрятав пистолет в кобуру, майор снова взяла в руки СВУ и включила лазерный прицел.

Часовые у соседней пусковой установки упали, сражённые первыми выстрелами. Тут же с холма застучали два пулемёта, взорвалась одна из ПУ, в которую попала реактивная граната. Распахнулась дверь караульного помещения, и оттуда выбежало три бойца. Они попали под огонь Елены, даже не успев рассредоточиться. Майор ворвалась в здание.

Она оказалась в небольшом тамбуре. Открылась внутренняя дверь, и на пороге показалось несколько вооружённых бойцов. Загрохотала СВУ. Остававшегося в магазине десятка патронов вполне хватило. Перезарядив автомат, девушка шагнула из тамбура. Перед ней оказался небольшой коридор, куда выходило девять дверей – по четыре с боков и одна на торце.

Елена открыла первую дверь слева. Это оказалась кухня и сейчас она была пуста. Из неё вела дверь в столовую, в которой так же никого не было. Заглянув в третье помещение, майор увидела, что там располагалась казарма человек на десять. Сейчас в ней находилось шестеро бойцов, спешно надевавших униформу. Они были безоружны и ликвидировать их не составило никакого труда. Снова перезарядив винтовку, девушка направилась дальше.

Четвёртая комната оказалась тем, что было нужно – пунктом связи. На стуле сидела молоденькая радистка. Увидев Елену, она вскочила, вскидывая пистолет. Но больше ничего сделать не успела – очередь СВУ насквозь пробила её тело, отбросив к стене.

– Алёна, мы входим в здание!

– Поняла.

Девушка выскочила обратно в коридор и увидела, что к ней двигаются Калиниченко и Совина. На вопросительный взгляд Елены, капитан сказал:

– Шмель снаружи, страхует.

Теперь было легче. Они нашли радиоточку, и можно было не церемониться с применением гранат. Закидывая ими оставшиеся комнаты, спецназовцы быстро зачистили всё здание.

– Вроде все, – сказала майор. – Сова, иди смотри, что там с аппаратурой.

Через полминуты из комнаты связи раздался голос радистки:

– Лена, иди сюда.

– Что? – майор открыла дверь.

– У них тут комплекс спутниковой связи. Можно прям с него на наших выйти. Я потом сниму детали, а «Звезду» починю в лагере.

– Действуй.

– Тут камера есть, – сказала Совина, настраивая аппаратуру. – Не хочешь, что бы тебя увидели там?

– Давай.

– Ну тогда вперёд, – радистка нажала на кнопку ввода, и на экране появился символ соединения.

Из динамиков донёсся удивлённый голос Пенькова:

– Майор Еремеева, это Вы?

– Как видите, генерал.

– Отлично, а то я уже собирался дать приказ на взлёт орбитального бомбардировщика.

– У нас ещё полчаса до назначенного срока, – спокойно ответила Елена.

– 23 минуты. Ладно, к делу. Что произошло с вами?

– Мы отплыли с «Дельфина» на транспортировщиках из-за того, что минисубмарины не были готовы к старту. Примерно на половине дистанции на нас напали боевые пловцы, высаженные с вертолёта. Всё подразделение противника было уничтожено, за исключением одного человека, который взят в плен…

– Вы захватили бойца американских спецвойск? – судя по голосу, Пеньков был предельно удивлён.

– Да. Вертолёт вместе со всем экипажем тоже уничтожен. Затем «Дельфин» был атакован и потоплен противолодочником «Посейдон». После этого мы наблюдали воздушный бой, в ходе которого огнём «Пэтриота» был сбит наш Су-33, по видимому, высланный с «Иосифа Сталина». Пилот нами спасён. Высадившись, мы обнаружили, что комплект «Звезда» оказался повреждён в ходе подводного боя. Было принято решение захватить рацию противника и произвести ремонт комплекса. Мы уничтожили одну из зенитных батаре и взяли под контроль комнату спутниковой связи.

– Отлично сработано, майор. Передайте мою благодарность Вашим ребятам. Кстати, потерь нет?

– Нет, все целы и невредимы.

– К сожалению, мы не сможем вас эвакуировать оттуда в течении полутора суток. Авианосец «Иосиф Сталин» перебрасывается в Атлантический океан. Других судов в вашем районе нет. Авиационный способ эвакуации мы пока применить не можем. В течении четырёх часов из Североморска в сторону Шпицбергена выйдет БДК. Приблизительно через тридцать часов он окажется в расчётной точке. С него будут высланы вертолёты, которые поберут вашу группу в открытом море. В это время вы должны будете отойти на транспортировщиках на двадцать километров от берега.

– Не думаю, что это целесообразно, товарищ генерал. Группа демаскирована, нас наверняка ищут, и прятаться здесь полтора дня вряд ли разумно. Кроме того, вертолёты могут попасть под удар «Пэтриотов». Да и для десантного корабля риск.

– Какой у Вас план, Еремеева?

– Наша группа в состоянии дальше выполнять операцию по намеченному плану. После уничтожения всех шести батарей, мы проникнем на базу противника и постараемся захватить воздушное судно, способное достигнуть наших берегов.

– Вас могут сбить другие зенитные средства и противовоздушная авиация врага.

– Разумеется, мы позаботимся о них.

– Ладно, майор, приступайте. Зная Вас, я понимаю, что отговаривать бесполезно. Сколько это займёт времени?

– Около пяти часов.

– Ясно. После того, как уничтожите все батареи, свяжитесь со мной. Удачи.

– Всё, связь окончена, – сказала Совина.

– Отлично. Снимай детали, и уходим, – Елена обернулась и посмотрела на Калиниченко, стоящего в дверях. – Пошли, надо взорвать установки.

Снаружи раздалась автоматная очередь.

– Дядя Витя, за мной!

Двое спецназовцев за считанные секунды преодолели коридор, тамбур и вылетели на улицу. Майор увидела поднимающегося с земли Вартова, стоящий в отдалении джип «Хаммер», и четыре трупа американских солдат около него.

– Салаги, блин, – проворчал лейтенант.

– Молодец, Шмель, теперь у нас дополнительный транспорт. А теперь надо подорвать установки.

У каждого бойца в рюкзаке лежало по восемь килограммовых брикетов пластита ПВВ-4. Но использовать всю взрывчатку смысла не имело – даже при несильном взрыве боеголовки ракет и топливо детонировали, полностью уничтожая установку. Оставшимся пластитом заминировали радиолокационную станцию и пункт управления огнём.

– Сова, что там?

– Детали у меня, возвращаюсь.

– Ладно, тут у нас небольшая премия. Шмель, Сова, вы по квадроциклам. Дядя Витя, со мной в «Хаммер».

Через пару минут группа двигалась к берегу. Джип вёл Калиниченко.

– Ну так что? Какие у тебя выводы?

– Ну что, как я сказал, замки были повреждены специально. И истребитель намеренно выпустили в полёт безоружным. Кому-то это было нужно. Да и американцы знали, что там будет лодка.

– Думаешь, кто-то проболтался?

– Вряд ли. Ты же знаешь КГБ.

– А что?

– Сами КГБшники и устроили.

– Что устроили? Потерю лодки? – Елена посмотрела на капитана. – Чего бы они не затевали – подставить под удар атомную субмарину это уж слишком.

– Ничего, – уверенно сказал Калиниченко. – Ты думаешь, почему эти два комитетчика на лодку с нами не пошли? Они, по идее, должны были до самого конца сопровождать нас.

– Верно, – согласилась майор. – Но ведь Лисенко пошла с нами.

– Она пошла с нами в рейд.

– Так что ты думаешь?

– Мне кажется, нас хотели взять живыми. Скорее всего, эти пловцы – из КГБ, а не американские спецназовцы.

– И «Посейдон» – тоже трофейный?

– Нет. По моему, американцы оказались пешкой в игре КГБ. Чем-то не угодила им наша группа…

– Наша? Чем это? – удивилась Елена.

– Не знаю. Но, думаю, план был примерно такой. Мы выходим на «Пираньях». В какой-то точке вертолёт зависает над нами и начинает бомбардировку противодиверсионными зарядами. В этот момент экипажи субмарин и Лисенко берут нас под прицел. Иного выхода нет, приходится сдаться. Потом они нас пересаживают на вертолёт, а он может лететь куда угодно в радиусе четырёхсот километров. И всё – нас объявляют геройски погибшими, а мы – в лапах КГБ.

– Да не, это невозможно! А откуда тогда «Посейдон»? И зачем тогда было портить узлы креплений?

– Это запасной вариант. Если что-то не сработает – уничтожить подлодку, а то и «Пираньи», слив информацию американцам. А сбитый истребитель – для реализма.

– Нет, нет, нет! Это слишком невероятно. Зачем им это?

– Не знаю. Кстати, ещё факт – почему они сказали, что не могут забрать нас? Ты ведь сама видела – то, что они предлагали, полностью неграмотно. Вертолёт будет сбит на подлёте, а десантный корабль – потоплен какой-нибудь подлодкой. Да и потом – как Пеньков удивился, что мы живы. И то, что он уже хотел отдать приказ о бомбардировке.

– Но ведь он принял мой план!

– Отказаться было бы слишком подозрительно. В любом случае, надо опасаться Лисенко. А единственная наша ниточка – это пленная аквалангистка. Я уверен – Лисенко очень жалеет, что не убила её в воде. И она ещё попытается это сделать, если моя догадка верна. Так что надо поскорее взять эту пловчиху в разработку.

– Ладно, допросим её. Если она русская – мы поймём это.

– Да. Может взять Лисенко под арест?

– Нет. На счету – каждый ствол, и мы не можем раскидываться людьми. Да и Пеньков поймёт, что замысел раскрыт. Меня вот что волнует – как мы вернёмся обратно? Если всё так, то нас могут сбить и американцы и наши.

– Могут. Или посадить на отдалённой базе, а там уже захватить самолёт. Поэтому пойдём на предельно малой высоте. И сядем только вблизи крупного города. В идеале – под Москвой, на том аэродроме, с которого вылетали.

– Да. Ну ладно, не будем делить шкуру неубитого медведя. Ребятам скажем обо всём?

– А смысл? Занервничают, что рядом кто-то, кому нельзя доверять. Да ещё подстрелят её.

– Ты прав.

Вскоре показался лагерь. Оборудование было сложено у палатки, а Лисенко, Конев и Неделин занимались маскировкой транспортировщиков. «Хаммер» пропустил вперёд квадроциклы, что бы оставшиеся на берегу спецназовцы не изрешетили джип, подумав, что едут американцы.

– Ребята, отличные новости, – вылезая из машины, произнесла Елена. – Мы связались со штабом, нам дали добро. Батарею мы рванули, вот ещё захватили «Хаммер».

– Автоугонщики, – усмехнулся Неделин.

– Сейчас заканчиваем маскировать транспортировщики, и грузимся на машины. Сова – займись «Звездой». Как закончишь – выступаем. А я пока допрошу пленную.

– Она убита, – сказал Конев.

– Убита? Как? Что произошло?

– Охраняла Рыжая, – боец кивнул на девушку.

Калиниченко и Елена переглянулись.

– Так в чём дело? – спросил капитан.

– Я сидела у палатки, рядом со мной была пловчиха. Пилот в палатке застонал, и я сунулась туда. Когда оглянулась – пленная была уже у воды. На приказ остановиться не среагировала. Пришлось стрелять.

– Ты не могла выстрелить по конечностям?

– Я дала очередь по ногам, но в этот момент она нырнула и пули попали в баллон. Её разорвало.

– А почему акваланг был рядом с ней?

– Это моя вина, – хмуро произнёс Конев. – Я отложил его от наших, что бы не перепутать. И случайно оставил слишком близко к палатке.

– Понятно. Ладно, приступайте. Я пойду, проведаю раненого.

Елена подошла к палатке. У входа сидел Полевой.

– Как пострадавший?

– Уже в сознании, – медик улыбнулся. – У него даже почти вся форма высохла после купания.

– Отлично.

Майор расстегнула «молнию» на палатке, залезла в небольшой «тумбур» и закрыла вход. Только потом она открыла внутренний клапан. На середине сидел молодой, не старше двадцати пяти, лётчик, наполовину одетый в лётный комбинезон.

– Здравия желаю, – сказала девушка. – Майор Елена Еремеева, командир группы спецназа военной разведки.

– Лейтенант Павел Арсеньев, пилот 3-й истребительной эскадрильи авианосца «Иосиф Сталин»,– представился лётчик.

– Приятно познакомиться, Паша. Как себя чувствуешь?

– Нормально, только голова побаливает. И лицо немного поцарапал.

– Это осколками забрала. А вообще ты – везунчик. Вполне мог баротравму получить, да и просто замёрзнуть. Помнишь-то хоть что было?

– Только до падения. Последнее – удар головой о приборную доску.

– Понятно. Кабина была разгерметизирована, поэтому я смогла тебя вытащить.

– Я сам открыл фонарь. У меня вышла из строя система катапультирования – думал выбраться из самолёта, когда он на воду упадёт. Поэтому ж и ремни ослабил. Глубоко я в воду ушёл?

– На полсотни метров. Почему не стрелял?

– Да блин, головы оторвать надо техникам и оружейникам! И руки! – возмутился лётчик. – Я не знаю, как надо было самолёт снаряжать, что б ничего из оружия не работало!

– А что произошло?

– Ну вот смотрите. У меня была пара КС-172, шесть Р-27 и четыре Р-73. Противолодочник я засёк как только взлетел с авианосца. Мне сказали самому момент выбирать, поэтому решил до трёхсот сблизиться и пустить КСы. Подлетел. Открываю огонь – не раскрылись замки АКУ. Ладно, думаю, бывает. Доложил на авианосец, приказали ещё сблизиться и атаковать «двадцать седьмыми». Подлетел, выстрелил с пятидесяти. Не сработало! Я перепробовал все шесть ракет – на всех замки были повреждены. Да что за чертовщина!!! В общем, приказали цель уничтожить «семьдесят третьими», а если не получится – расстрелять из пушки. Затянул сближение до десяти. Думаю – ну не могут быть все замки ломаными. Но оказалось – могут. Ни одна из четырёх ракет не сошла. Молотком они, что ли, по замкам лупили! Ну, короче, решил, что как вернусь – все зубы повыбиваю и тем, кто оружие подвешивал и тем, кто его перед вылетом осматривал. Ну а дальше… Вы всё видели.

– М-да… – Елена посмотрела на лётчика. – Не весело.

– Вот-вот! Так самое обидное, что самолёт-то не мой! Меня с койки подняли за минуту до вылета – Васька Невзоров в лазарет попал. Обморок или что-то такое у него было, уже к самолёту шёл. И тут меня вместо него послали.

– Ну и ну, – покачала головой майор. – А здесь ситуация такая. У нас группа – восемь человек. Задача – уничтожить зенитные батареи в этом районе. Как выполним – прорываемся на американскую базу и захватываем самолёт. Любой, который сможет вместить девять человек и долететь отсюда до наших. У меня навык пилотирования есть, правда, я летала только на лёгких самолётах, так что мне помощь твоя понадобится. Справишься?