Текст книги "КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ"

Автор книги: Игорь Шолохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Игорь Шолохов
КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ

Часть первая. Третья Мировая

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки Великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов

Единый, могучий Советский Союз!

Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надежный оплот!

Знамя советское, знамя народное

Пусть от победы к победе ведет!

Гимн СССР

Глава 1. Священная война

«От советского Информбюро:

..После непродолжительных пограничных боёв передовые части Советской армии и армий союзных социалистических государств прорвали оборону войск НАТО, начав стремительное безостановочное наступление по всему фронту в глубь территории противника…”

19:40 6 июня 2013 года.

Советские танки неслись на запад. Краснозвёздные машины шли через Европу к Ла-Маншу.

Свершилось то, тревожным ожиданием чего последнее десятилетие жила Земля – началась Третья Мировая война. Сегодня, в два часа ночи по Москве, стратеги НАТО всё-таки решились разрубить узел противостояния систем одним ударом. Ядерным ударом. Но стратегические силы СССР были наготове. Ответ последовал незамедлительно. Отовсюду – с воздуха, из-под земли и из-под воды – выплёвывая струи огня, понеслись навстречу друг другу апостолы атомной войны, смертоносные посланцы Востока и Запада. Ещё пятнадцать лет назад это означало конец цивилизации, но сейчас было лишь прологом грандиозной битвы.

Стационарные и авиационные лазерные установки, батареи противоракет, космические средства ПРО, беспилотные перехватчики – всё это было брошено против ядерной смерти. Силы супердержав оказались примерно равны – и волны атакующих ракет разбились об эшелонированную противоракетную оборону. И лишь немногочисленные прорвавшие заслон боеголовки взорвались у своих целей, на века превратив тысячи квадратных километров в пустыню. Но угроза всеобщей гибели миновала. Наступал черёд иных видов оружия.

К такому повороту событий и готовились миллионы бойцов Советской армии. Готовилась к ним и она – двадцатипятилетняя майор ГРУ, командир группы спецназначения, снайпер Елена Еремеева. Всё её существо сейчас было наполнено предвкушением боя. Только от исхода этой схватки зависело будущее человечества.

– Такими темпами мы на Ла-Манше будем через неделю, – девушка переключила многофункциональный индикатор на внешнюю обзорную камеру.

Специальная разведывательно-диверсионная машина «Сталкер-4Т», приданная спецгруппе, двигалась прямо за боевыми порядками танков. Глядя на ползущую впереди бронетехнику, Елена думала обо всём, что предшествовало этой схватке. Обо всём, что довелось узнать и испытать за семь лет армейской службы. О погибших товарищах, о крови, пролитой в «локальных конфликтах». Она вспоминала Балканскую и Вторую Иракскую войну, Фиджийский конфликт, и много чего ещё. Но теперь всё по иному. Теперь поле боя – вся Земля, в их руках – будущее. Над миром пылает красный рассвет.

Титаническая, накапливаемая десятилетиями сила, наконец, вырвалась на волю. Самые совершенные в мире танки Т-99, сгустки боевого металла, плод работы десятков тысяч людей. Главный сухопутный меч могучей державы. Броня – из сверхкрепких сплавов и керамических вставок, прикрытая активной и динамической защитой. В двигателях-турбинах – сконцентрированная мощь тысяч лошадиных сил. А в приплюснутых, обтекаемых башнях – 152-мм пушки, способные за минуту обрушить на врага 12 снарядов весом в несколько десятков килограмм.

Танки шли вперёд на пределе боевых возможностей, вырисовывая на штабных электронных картах широкие красные стрелы. Они, разрубая синие полоски оборонительных рубежей, всё глубже врезались в территорию Европы. Но основную сложность наступления создавало тактическое ядерное оружие НАТО. Оно же давало до 60 % потерь. Однако, на вспомогательном направлении, куда была переброшена группа Елены, пока что атомных взрывов не было.

Мысли девушки переключились на события сегодняшнего дня. Экстренный ночной вызов в штаб ГРУ. Потом перелёт в ГДР, спешная подготовка. И начало удара. Её группу придали 2-й гвардейской Тацинской танковой дивизии, находящейся на острие наступления в этом районе. В составе каждого батальона всех наступающих дивизий было по одной группе спецназа – для выполнения «особых задач».

Но пока их помощь не требовалась. Т-99 без труда опрокинули пограничную оборону и вступили на землю ФРГ. Дорогу им уже очистил удар штурмовиков Су-39, прикрываемых истребителями «Беркут». Работы для них было немного – основные силы немцы перебросили туда, где вклинились советские части, ударившие ещё утром. Штурмовики легли на обратный курс, а «Беркуты» по-прежнему кружили в вышине, готовые обрушить свои ракеты на врага.

Но даже без воздушной поддержки дивизия может отбить атаку с неба. В составе каждого полка – новейшие ракетно-артиллерийские самоходки «Панцирь-2МК». Каждая несёт 12 зенитных ракет, разящих на дальности 30 километров. Не хватит их – активируется пара шестиствольных 30-мм пушек, способных с пятикилометровой дальности разнести в куски любой самолёт или вертолёт. При необходимости «Панцирям» поможет зенитный полк установок «Бук-М3», так же входящий в состав дивизии.

Но глобальная схватка шла не только на Земле. Космическое сражение, закончившееся несколько часов назад, практически лишило американцев их орбитальной группировки, ослепив и оглушив военную машину Запада. Но и советские спутники понесли тяжёлые потери. Именно поэтому, им на замену, с аэродромов ГДР поднялись беспилотные самолёты-разведчики С-85. Эти семитонные машины могли забираться на высоту 25 километров и парить там как планер, ловя восходящие потоки воздуха. Благодаря современной аппаратуре всего лишь одна эскадрилья С-85 держала под контролем весь фронт наступления в ФРГ. Ни одно крупное скопление техники не ускользало от зорких «глаз» самолётов-роботов.

Именно поэтому наступающие войска не боялись быть застигнутыми врасплох. За первой линией шли БМПТ-3 – боевые машины поддержки танков. Оснащённые 40-мм пушками, пулемётами, автоматическими гранатомётами и противотанковыми ракетами, они должны были защищать танки, наступая чуть позади. Сейчас, на открытой местности в них не было большой необходимости. Но в городе, где каждое окно в любой момент может извергнуть реактивную гранату, они были незаменимы. Вместе с ними двигались тяжёлые БМП с пехотой.

Но, несмотря на всё это, никто не позволял себе расслабляться. Они находились на вражеской территории, и забывать об этом было нельзя. Поэтому Елена внимательно оглядывала горизонт, вырисовывавшийся на обзорном мониторе. Она знала, что тепловизорные приборы заметят и обозначат врага значительно раньше, чем человеческий глаз, но привычка брала своё.

Негромко пикнул звуковой индикатор, и тактическая электронная карта на втором мониторе высветила район, заполненный синими ромбами. Уровень достоверности был высоким – данные транслировались с командно-штабной машины подполковника Григорьева, командира батальона.

– Внимание, – Елена включила внутреннюю связь. – «Глазастые» засекли впереди соединение бронетехники противника численностью до трёх батальонов. Дистанция – 9 километров. Полк вступает в бой, авиаподдержка будет позже.

«Глазастыми» или «стрекозами» на военном жаргоне назывались беспилотные разведывательные вертолёты РАРТ-3. Своё прозвище они получили из-за двух обтекателей, напоминающих глаза насекомого, под которыми располагалось разведывательное оборудование. РАРТы летели впереди фронта на дистанции 8-10 км, выполняя функцию передовых дозоров. Тяжёлые беспилотники не всегда могли вести разведку в интересах отдельных небольших соединений, а «стрекозы» имелись в любом танковом и мотострелковом батальоне – по четыре аппарата на каждый.

– Что делаем? – спросил капитан Калиниченко, сидевший на месте наводчика-оператора.

«Дядя Витя», как его называли бойцы группы. Ему было уже сорок пять – в свои годы он мог быть генералом. Но не самую благоприятную роль в его судьбе играл непреклонный характер.

– По обстоятельствам. ПТУРы на обе установки. Всем быть начеку.

Кроме Елены и Калиниченко в «Сталкере» находилось ещё шестеро спецназовцев. За штурвалом машины был сержант Дмитрий Неделин, по кличке «Неделя». Несмотря на скромное звание, этот человек уже успел повоевать. Неделин пришёл в подразделение самым последним, однако, остальные бойцы уважали его за профессионализм и надёжность. В группе он одновременно выполнял обязанности водителя, оружейника и военного инженера.

Одним из автоматических гранатомётов управлял лейтенант Евгений Вартов, «Шмель» – молодой, но серьёзный боец. Его в отряде любили за весёлый и неунывающий характер. Основной специальностью лейтенанта были гранатомёты, противотанковые установки и реактивные огнемёты.

Второй гранатомёт «Сталкера» был под управлением капитана Анастасии Семёновой по кличке «Анка». Своё прозвище она получила за основную специальность пулемётчика. Как хрупкая двадцатичетырёхлетняя девушка управлялась с почти десятикилограммовым пулемётом П(е)-06 – оставалось загадкой.

В десантном отсеке машины находились трое бойцов – штатный медик группы, старший сержант Вячеслав «Луг» Полевой, взрывотехник лейтенант Матвей «Конь» Конев и радист-электронщик старший прапорщик Маргарита «Сова» Совина. В составе экипажа «Сталкера» Совина так же выполняла обязанности оператора беспилотного летательного аппарата, парой которых была укомплектована машина.

Елена нажала на кнопку активации наблюдательной мачты. Тонкая телескопическая труба поднялась над броневиком и начала вытягиваться вверх. Максимальная высота вылета составляла 8 метров, однако сейчас хватало и половины. На мониторе появилось изображение, передаваемое по оптоволокну. Благодаря прекрасной оптике и хорошей гиростабилизации мачты, уже можно было разглядеть отдельные танки «Леопард», расположенные в наскоро устроенных окопах. Рядом были замаскированы БМП, установки ПТУР и другие огневые средства.

Загрохотали пушки Т-99. Даже грозные «Леопарды» пасовали перед мощнейшими ракетами «Тайфун», запускаемыми через ствол и сокрушающими до полутора метров броневой стали. Увеличив масштаб тактической карты, Елена увидела, как одна за другой, гасли отметки целей. Только когда дистанция сократилась до 5 километров, немцы смогли ответить своим огнём. Захлопали стартующие боевые элементы комплексов активной защиты, перехватывая вражеские ракеты. По броне начали чиркать снаряды. Несколько советских танков остановились, над моторными отсеками заиграло пламя. Подчиняясь приказам единой боевой системы управления, места подбитых машин тут же занимали БМПТ.

С громким шелестом над полем боя пронеслись несколько снарядов, упав между советскими танками и позициями противника. Каждый снаряд рассыпал в воздухе с десяток чёрных точек, и на тактической электронной карте появились очерченные зоны с аббревиатурой «МПДМ», обозначавшей минное поле, установленное средствами дистанционного минирования. Это серьёзно усложняло ситуацию. Сами по себе такие мины не могли уничтожить танк, но повредить или частично лишить хода – вполне. В условиях интенсивного обстрела это могло обернуться большими потерями.

Внезапно на карте появилось ещё несколько заминированных участков – уже за боевыми порядками танков и БМПТ. Это означало только одно – противник решил взять передовой эшелон в минный капкан, лишив его возможности отступить. Всё новые порции мин сыпались и впереди наступающей техники. Елена понимала, что в командно-штабной машине батальона сейчас идёт обсуждение дальнейших действий, а автоматическая система боевого управления уже выдала свои рекомендации. Вскоре на карте вспыхнул значок единственно верного в такой ситуации приказа – максимально увеличить скорость и как можно скорее ворваться на позиции противника. «Сталкер» взревел мотором – приказ дублировался и на тактической карте механика-водителя.

Батальон шёл через стену огня, вступив на заминированную территорию. Несколько танков закрутились на месте с порванными гусеницами.

– Воздушная опасность! – бесстрастный компьютерный голос прозвучал внутри машины. – Цель – вертолёт RAH-2, 4 машины. Дистанция 4800 метров.

Речевое информирование использовалось только в самых сложных случаях, когда у экипажа может просто не хватить времени для взгляда на экран.

– ЗУР?

– Предел дальности, на подскоке. Скрылись, – Калиниченко смотрел в прицел.

И тут же снова заработала активная защита советских машин. Часть ракет была перехвачена, но семь Т-99 загорелись почти одновременно. Вместе с другими повреждёнными единицами, потери составляли почти половину танков батальона. У немцев боеспособными на этом участке оставалось всего около 10 «Леопардов», однако были ещё боевые машины пехоты, ПТУР, реактивные гранатомёты. Для размышлений времени не оставалось.

– Неделя, видишь балку на правом фланге?

– Да. Туда? – сержант мгновенно понял замысел.

– Полный ход. ЭМТ включить. Дядя Витя, ПТУРы – готовность. Луг, Конь, Сова, хватайте РПГ, приготовиться к спешиванию.

Машина рванулась вперёд, по диагонали уходя вправо. Здесь проходила балка, тянущаяся перпендикулярно фронту почти до самых позиций немцев. По ней Елена рассчитывала преодолеть оставшиеся два километра и ударить во фланг из всего имеющегося оружия. Балка так же была частично засыпана минами, но оставалось надеяться на хорошую противоминную защиту «Сталкера». Шесть из десяти колёс были смешены вперёд, так что, теоретически, потеря четырёх передних не лишала машину хода. Клиновидное, укреплённое днище так же увеличивало живучесть машины. Ещё одним средством защиты была пара расположенных в носовой части тралов ЭМТ, предназначенных для обезвреживания мин с магнитным взрывателем.

Броневик уже обогнал танки и съехал в балку по крутому склону. Мельком Елена заметила, что погасли две из четырёх отметок вражеских вертолётов – это вступили в действие «Панцири».

– Внутренние отсеки задраить!

Одна за другой хлопнули четыре внутренних бронированных двери, разделяющих машину на пять отсеков: 2 гранатомётных, водительский, десантный и центральный. Теперь даже пробившая броню кумулятивная струя не поразит больше одного отсека.

Елена вытащила из ниши снайперский автомат СВУ-АС, отключила проводной интерфейс машины от индивидуальной информационной системы и опустила забрало бронешлема. Машину тряхнуло – взрыв мины разворотил одно из передних колёс. «Сталкер» начало вести в сторону, но быстро сработала система автоматической компенсации заноса.

– Конь, Сова, Луг, готовы?

– Да.

– Дядя Витя, как мы спешимся – выбирайся из балки и ракетами по дальним танкам. Потом прикроешь нас. Мы берём ближние.

– Есть.

Ещё один взрыв на той же стороне окончательно сорвал повреждённое колесо. Броневик уже доехал до конца балки и на несколько секунд замер. Елена откинула крышку люка, выбралась наружу и спрыгнула на землю.

– Конь, со мной слева, Сова, Луг – справа. Вперёд!

Броневик первым выскочил из балки, спецназовцы опоздали всего на несколько секунд. Первый ПТУР уже стартовал и, пролетев полкилометра, вошёл в борт башни одного из «Леопардов». Три секунды – и загорелся второй танк.

– Гранатомётами, огонь! – Елена присела на колено, готовясь прикрыть бойцов от пехоты.

Коневу понадобилось всего несколько мгновений, что бы подбить ближайший «Леопард» и приготовиться к новому выстрелу. Без промаха отстрелялись и остальные бойцы. У всех на информационных дисплеях шлемов горели цели, автоматически распределённые компьютеризированной системой управления. В течение 15 секунд на позициях немцев вспыхнули 8 огненных вихрей. Оставшиеся 2 «Леопарда» уже были уничтожены снарядами советских танков. Загрохотала 40-мм пушка, прошивая немецкие БМП. По пехоте «работали» автоматические гранатомёты.

– Наступаем, под прикрытием брони!

«Сталкер» рванулся вперёд, сминая колёсами ближайшую установку ПТУР. Елена и трое оставшихся спецназовцев отстреливали пехоту. Один из пехотинцев вскинул гранатомёт «Панцерфауст». Он был тут же сражён осколком гранаты, но всё-таки успел нажать на спуск. Кумулятивный выстрел ударил в борт броневика.

– Дядя Витя, вы как?

– Норма, в десантное попал.

Бой стал угасать. Уцелевшие немцы, увидев, что их оборона смята, стали отступать. Елена отстреляла оставшиеся в магазине патроны и включила рацию.

–«Репей-1»,– Елена назвала позывные Григорьева. – Я – «Репей-24», мы на правом фланге позиций противника, противник отступает. Я – «Репей-24», приём.

–«Репей-24», я – «Репей-1», оставайтесь там, займите оборону. Отличная работа. Я – «Репей-1», приём.

– Вас понял, конец связи.

Девушка откинула забрало, оглядывая поле боя. Ни один из немецких танков не уцелел. Были уничтожены все БМП и значительная часть установок ПТУР. Повсюду валялись трупы, затянутые в хорошо узнаваемый камуфляж Бундесвера. В сотне метров от немецких позиций замер Т-99, искорёженный несколькими попаданиями. Рядом лежали два человека, затянутых в чёрную танковую форму. Около них, пытаясь оказать помощь, суетился третий член экипажа.

– Луг, Сова, за мной!

Спецназовцы подбежали к подбитой бронемашине.

– Что тут?

– Да… уже ничего, – уцелевший танкист повернул к бойцам обожженное лицо.

На траве лежали два обгоревших тела – парня и девушки. Танковые комбинезоны были пропитаны кровью.

– Луг, посмотри, что с ними.

Сержант достал из санитарной сумки электронный ультразвуковой диагност.

– Паренёк отмучался, – произнёс через полминуты медик. – А девчонке повезло больше. Хотя, конечно… если можно так сказать. Сломан позвоночник, да и глаза точно не удастся спасти.

– Брат и сестра они, – с тоской проговорил танкист. – Лучший экипаж полка…

– Сова, вызывай санитаров, – Полевой сделал раненой укол.

Вскоре подошли боевые машины разграждения, подтянулись установки разминирования. По проделанным в минных полях проходам устремились уцелевшие танки, а к повреждённой бронетехнике подъехали ремонтно-эвакуационные и медицинские машины.

– Divinum opus sedare dolorem, – произнёс Полевой латинскую фразу, наблюдая, как раненую танкистку грузят в санитарную БМП.

– Мразь ты, Луг, – тихо сказала Совина.

– Не понял…

– Ну зачем ты это сделал?

– О чём ты, Сова? – Елена непонимающе уставилась на подчинённую.

– Ну зачем спасать её было? Что теперь? Будет жить как растение. Без глаз, без движения. Лучше бы погибла…

22:55 6 июня 2013 года.

Приказ из штаба предписывал продолжить наступление с рассветом. В темноте продвигаться вперёд было значительно опаснее – оптико-электронные комплексы не могли эффективно отслеживать дистанционную установку минных полей. Планировалось, что к утру силами ремонтных подразделений будет восстановлена большая часть повреждённых машин. Всего в ходе боя было подбито 18 танков батальона, из них восемь – уничтожены безвозвратно. Потери среди танкистов составили 21 человек.

Подразделение готовилось к неспокойной ночёвке. Хотя беспилотники по-прежнему контролировали передовые рубежи, и неожиданного нападения ожидать не приходилось, на душе у всех было тревожно. Посты сменялись каждые 2 часа. Свободные от дежурства танкисты и пехотинцы сидели у единственного костра, который было разрешено развести. Что бы сильно не демаскировать позиции, он был размещён в освободившемся танковом окопе. Здесь же находилась и Елена с Коневым, Калиниченко и Семёновой. Остальные спецназовцы были на посту. Но даже отдыхая, бойцы не расставались с оружием, на всех были бронежилеты и разгрузки. Единственной уступкой комфорту были снятые шлемы.

– Чего слышно, товарищ лейтенант? – спросил один из танкистов подошедшего командира взвода.

– Да чего, – офицер сел к костру, – американцы лютуют. Атомными зарядами как из пулемёта шпарят на основных направлениях. Снаряды, бомбы…

– Так и запечёшься – родная мать не узнает, – послышался женский голос. – И будешь в братской могиле, как в Отечественную.

– Если чего осталось – так по ДНК опознают, не боись. Братские могилы в прошлом.

– Если будет чего опознавать, – тихо сказал кто-то из пехотинцев.

– Мне вот интересно, – усмехнулся Калиниченко, проигнорировав его слова, – сильно им атомное оружие помогает?

– Помогает, раз используют, – ответил лейтенант.

– Ерунда всё это, меньше тряситесь… Радиация в броне не страшна, только если в непосредственной зоне взрыва окажетесь. Но тут считайте, что один 20-килотонный взрыв – 30 танков. И два десятка БМП и машин поддержки. То есть 5–6 боёв вроде сегодняшнего.

Лейтенант поморщился.

– Да и без всяких танков – та же землянка снижает уровень радиации в 30–40 раз. Хотя она для укрытия от огня не предназначена. А уж блиндаж…

– Ну, землянка – это вчерашний день… – произнёс тот же пехотинец.

– Ничего подобного! Если остановка хотя бы на неделю – то за пару дней можно землянку построить легко, даже если самим лесоматериал заготавливать. По сравнению с палатками – значительно комфортнее, не говоря уже о машинах.

– В принципе, конечно, новое – оно не всегда лучше, – поддержал товарища Конев. – Вот старые мины ТМ-62 ставить было просто элементарно. А с ТМ-89 и 94 – просто замучаешься, пока всё сделаешь. Ладно хоть на «тройке» всё по уму сделано…

Взрывотехник хотел ещё что-то сказать, но Елена его перебила, зная пристрастие подчинённого к разглагольствованиям на сапёрную тему:

– Лейтенант, я вижу, у Вас три нашивки за ранение. Где умудрились получить?

– Первую – на Фиджи…

Одновременно запищали звуковые индикаторы Елены, лейтенанта и всех остальных командиров подразделений. Майор вытащила электронную карту-планшет. Там было явно видно, что на их участке противник перешёл в атаку. Боевой информационной системой силы противника с вероятностью 78 % оценивались как танковый и мотострелковый батальоны.

– По местам!

Пехотинцы и спецназовцы мгновенно вскочили, надевая шлемы, готовя оружие к бою. Танкисты бежали к своим машинам. Елена опустила экран-камеру, в которой уже включился режим ночного видения.

Бойцы начали занимать стрелковые ячейки. Не зря, несмотря на усталость, полтора часа после ожесточённого боя были потрачены на обустройство оборонительных позиций. Основная работа была выполнена землеройными машинами, а бойцам оставалось только дообустроить свои позиции. В центральной части траншеи располагался участок, предназначенный для группы Елены. Помимо стандартных ячеек, он имел две выносные – для Семёновой и Вартова – и окоп для «Сталкера».

– А не зря Григорьев «фейерверки» тут разместил, – усмехнулся Конев, подготавливая взрывной пульт.

– Это ему восемь танков и два десятка трупов мозги вправили, – отозвался Калиниченко.

«Фейерверками» жаргонно назывались многоцелевые управляемые мины МДД-25. Эти боеприпасы устанавливались с обычных армейских грузовиков, оснащённых специальным буровым и крановым оборудованием. После установки, мина включалась в сеть, управляемую с подрывного пульта. Её датчики фиксировали сотрясения почвы, изменения магнитного и теплового фона. Совмещение всего этого давало полную картину о передвижениях техники и людей в зоне ответственности. Информация выносилась на экран подрывного пульта, и оператор принимал решение о подрыве тех или иных мин. При срабатывании, МДД-25 включала ракетный двигатель, взлетая на высоту 50–60 метров. После этого из кассеты разбрасывались поражающие элементы – 40 штук. Они выпускались в трёх вариантах, и, в зависимости от наполнения ими мины, она получала своё назначение. Универсальные элементы при подрыве на грунте давали 17-метровый радиус поражения осколками, а при попадании в крышу боевой машины пробивали 30-мм броню. Противотанковые, пробивая 80 мм брони, почти не оказывали осколочного воздействия, а противопехотные элементы, напротив, поражали пехоту на дальности в 30 метров, не имея бронебойных свойств. Все 12 мин, установленные перед порядками батальона, несли по 20 противотанковых и по 10 универсальных и осколочных элементов.

– Восемь километров, – пробормотал Конев. – Не скоро ещё запустим.

– А мы не торопимся.

Елена тщательно проверила оптико-электронный прицел. Это был её собственный, изготовленный по специальному заказу, боевой инструмент. В принципе, как офицер спецназа, она могла заказать спецтехнику и за счёт армии – но не желала бюрократических сложностей с получением и сдачей такой сложной и дорогой аппаратуры.

Прицел имел 110-мм световое окно, двойную сетку, регулируемую кратность до 15 единиц и активную точку дальномера. Дополнительно был установлен барометр, ветромер и термометр. Компьютерный комплекс позволял учитывать температурный изгиб ствола и его изношенность. Всё это, вместе со специально отобранными боеприпасами, позволяло добиваться практически идеальной точности. Дополнялась электронная начинка несколькими программами, предназначенными для различных типов винтовок. Всего таких прицелов было сделано четыре, причём один из них, запасной, был у Елены в рюкзаке.

– Может, я в «Сталкера» сяду? – спросил Калиниченко.

– Нет.

На планшете появились метки, обозначающие звено американских штурмовиков А-10.

– Хотелось бы верить, что зенитчики не спят.

Штурмовики шли на высоте пяти километров, за пределами действия ПЗРК и зенитных скорострелок. Оставалось надеяться на ракеты «Панцирей». Самолёты начали разворачиваться назад, и тут же погасла одна метка, потом вторая.

– Залечь, – коротко приказала Елена.

От точки поворота штурмовиков к позициям батальона стремительно приближалась зловещее «облако», помеченное аббревиатурой «КАБ» – корректируемые авиабомбы. Видимо, их было сброшено столько, что эффективной поверхности рассеяния хватило для обнаружения радарами.

– Всем залечь! – громко повторила девушка и упала на дно траншеи, уже слыша зловещий вой подлетающих бомб.

Через несколько секунд земля содрогнулась от первого разрыва. Бомбы падали рядом, в радиусе максимум полусотни метров. Взрывы практически слились в единый гул. Мощнейшая ударная волна пронеслась по соседнему фасу траншеи, разбрасывая людские тела. В глазах потемнело, в ушах стоял звон. Она не чувствовала пространства. Только сплошное дрожание поверхности и два запаха – взрыхлённой почвы и подорванной взрывчатки бомб. Этот ад продолжался всего четверть минуты, но показался вечностью. Наконец, разрывы стихли.

Елена ощутила, как кто-то трясёт её за плечо. Она повернула голову и поняла, что лежит, наполовину засыпанная обвалившимися стенками ячейки. Экран-камера была оторвана от шлема, противоосколочное забрало разбито. В наушниках царила тишина.

Рядом стоял Калиниченко. Приподняв шлем с наушниками, майор поняла, что внешний микрофон и внутренние динамики не работают. Система со зкувоизолирующими наушниками и трансляцией звуков через внутришлемные динамики была разработана, что бы близкие разрывы не глушили бойцов – звук громче опасного порога просто отсекался. Однако, аппаратура не была рассчитана на такую громкость, и вышла из строя.

– Электронику почти всей пехоте вырубили, – произнёс Калиниченко. – «Магнитку», видать, скинули.

«Магнитка» или взрывомагнитный генератор часто использовался американцами для уничтожения электронной аппаратуры вражеских войск. Бронетехника была экранирована, а вот защита пехотной электроники не всегда выдерживала столь мощные всплески.

– Ребята, как обстановка? – сняв шлем, крикнула Елена.

– Жив, мать их, – глухо отозвался Конев. – Только теперь «фейерверки» пускать не с чего, пульт накрылся.

– Меня слегка зацепили, – из выносной ячейки послышался голос Семёновой. – Осколком в руку.

– Луг, слышал? – девушка спрыгнула обратно в полузасыпанную траншею.

– Сейчас помогу.

Остальные бойцы доложили о готовности к бою.

– Алёна, гляди, – Калиниченко кивнул в сторону, где размещался «Сталкер».

Бронемашина оказалась уничтожена прямым попаданием авиационной бомбы. Осколки корпуса были разбросаны вокруг. Елена встала на бруствер и увидела, что на дне окопа, в луже горящего топлива лежат только колёса с обломками ходовой части.

– Вот бы ты туда полез…

– Ага, и ДНК бы не собрали, – хмыкнул Конев

Девушка разгребла землю на дне своей ячейки и вытащила СВУ. Прицел винтовки был разбит. Елена быстро отыскала в полу-обрушившейся нише свой рюкзак и достала оттуда запасной. Включив его, она убедилась, что экранированная коробка с противоударным наполнением спасла сложный прибор от повреждений.

– Сова, резервная система цела? – майор посмотрела влево, где размещалась стрелковая ячейка Совиной.

– Планшет барахлит, но жить можно. Рация цела.

– Тогда давай ко мне. Конь – на её место.

Система электронного взаимодействия пехотного отделения советской армии имела тройное дублирование центральных узлов. Один из комплектов, включающих радиостанцию дальней связи и электронную карту-планшет, имелся у командира, резервный – у радиста. Третий узел находился в бронетранспортёре или БМП. Там же размещался один запасной пехотный комплект и другие резервные средства информационного взаимодействия. Всё это обеспечивало максимальную живучесть и непрерывность получения и передачи информации. Стандартно в бою были включены два узла – командирский и расположенный на бронемашине. Если командирский выходил из строя или его сигнал ослабевал, то информационные системы бойцов автоматически переключались на приём трансляции с транспорта. При этом радисту посылался приказ на включение в работу его комплекта.

– Уже на дистанции огня, – произнесла Елена, вглядываясь в тускло мерцающий экран планшета. Танковый батальон противника подошёл на семь километров.

– А нас-то потрепали, – сказала Совина, указывая на 3 метки Т-99, обозначающие серьёзные повреждения.

– Гляди-ка, – на экране вспыхнул значок вертолёта, рядом с которым была надпись «4 Ка-52, 25 км, 5:32». – Видать дошло, что сами не справимся.

Высланные на помощь вертолёты серьёзно облегчали ситуацию. Оставалось только удивляться тому, насколько чётко работает информационная система, созданная для автоматического управления войной. Она называлась БРОСОК – боевая роботизированная объединённая система оперативного командования. В сетевой вычислительный центр стекалась информация со всех источников – от экран-камер рядовых пехотинцев до орбитальных спутников. Вычислительные мощности были распределены по наземным и подземным укрытиям, летающим командным пунктам и командно-штабным машинам. Перерабатывая миллиарды вариантов, БРОСОК выдавал в штабы всех уровней рекомендации по оптимальным сценариям действий. А в определённых случаях система могла не только подсказывать, но и сама управлять войсками. Учитывалось всё – техническое состояние боевых машин, наличие боеприпасов, предполагаемый уровень морально-психологического состояния солдат и степень их усталости. Сотни и тысячи факторов анализировались по сложнейшим схемам. Нули и единицы превращались в конкретные боевые приказы. Вот и сейчас, проанализировав соотношение советских и НАТОвских сил, система нашла поблизости необходимое подразделение для авиаподдержки. На мониторах вспыхнул безмолвный приказ, и четыре воздушных хищника сквозь ночь понеслись на помощь.