Текст книги "Киношник (СИ)"

Автор книги: Игорь Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Молодец, пацан! – Он хлопнул меня по плечу, потом обнял, – я уже подумал, ты решил остановиться.

– Мойша, вы забыли, мне останавливаться на полпути нельзя. Если они убили Евграфыча, то меня прихлопнут, как муху, и пойдут водку пить. Это вам можно спрятаться где-нибудь. Вы уже не молодой, работать вам не нужно, а пенсию раз в месяц по доверенности кто-нибудь получит, и в сейфе том наверно приличная сумма лежит.

– Сейчас как дам по морде, так будешь месяц на больничку работать, -не на шутку разозлился Мойша, – ты думаешь, мне нужны те поганые деньги, тем более у них есть хозяин, точнее хозяйка. Сашка оставил завещание, а воля покойного должна быть выполнена. А еще ты наверно позабыл, Кирилл мой сын. Понятно?

Он отошел от меня в сторону и закурил. Вот так стоял, курил и что-то бурчал, зло поглядывая в мою сторону.

–Мойша, не обижайтесь на меня. Сами говорили, я молодой и глупый, так чего на дураков обижаться.

– Представляешь, выручим Кирилла, а потом поедем к нему, в Беларусь, он заберет свою несчастную матушку, мало ли что в прошлом было, она же все равно остается матерью. Они будут жить вместе, а потом он женится, заведет детишек. Ты станешь знаменитым журналистом и видеть тебя будем только по телевизору, или читать твои статьи в газете.

– А вы?

– Появилась у меня мечта, поехать к Леве, походить по его родному городу, походить так, чтобы на всю жизнь хватило, ее то осталось немного. Потом мы с ним поедем в Украину, найдем могилки моих родных, там побудем немного, попрошу у них прощения за то, что не приезжал все эти годы, за тех, а потом поеду к своему народу. Почему-то помереть именно там захотелось.

– Мойша, что вы все время о смерти говорите?

– Так время пришло о ней все чаще вспоминать. Вот только хочется уйти с легким сердцем. Ладно, поехали в твое кафе, может найдешь что-нибудь для нас полезное.

Но надежды наши оказались напрасными. Я открывал разные сайты, заходил в разные поисковики, формулировал по-разному вопросы, все было без толку. Такого дачного поселка не существовало.

А еще все время под руку мне Мойша нашептывал:

– Сделай так или эдак, ты ничего не понимаешь,– но я уже научился на все это никак не реагировать.

– Поехали назад в тот поселок, он есть и нам нужно туда попасть, – резюмировал Мойша, после всех моих никчемных попыток.

Мне не оставалось ничего-только послушать его. Мы вернулись в деревню, снова пришли на почту, и нам Марина-почтальон милостиво разрешила у нее остановиться на…несколько ночей.

15

Мы каждый день издалека наблюдали за поселком, точнее-за забором, потому что за ним ничего нельзя было увидеть.

Забор был высокий, сверху проходил кабель, наверно через него проходил ток. Ворота были широкие состоящие из двух половин, рядом с ними была небольшая дверь. Сверху было несколько видеокамер, которые были направлены в разные стороны.

– Мойша, как вы думаете брать эту крепость? – Спросил я.

– Подожди. Мне не до шуток, надо думать.

Как только мы подходили чуть ближе, откуда-то шел сигнал, и мы вынуждены были отойти, не хотели светиться. Хотя, наверное, камеры давно уже нас засекли, мы надеялись, раз нет никаких инцидентов, то результаты наблюдений и съемок этих камер не просматриваются.

Рано утром, в одно и тоже время ворота открывались, выезжали две черные машины, и на высокой скорости уезжали в сторону Москвы.

Вечером, но уже в разное время, такие же машины возвращались, но номера были разные, значит, не одни и те же, сделали мы с Мойшей вывод.

– Я конечно понимаю, у тебя есть интерес к работнику почты, – сказал мне как-то вечером Мойша, – но надо делом заниматься. Сейчас ложимся спать, а утром все обмозгуем. У тебя есть еще шанс произвести хорошее впечатление на Марину. Я выйду прогуляюсь, часа так на два, а ты смотри, не опозорь меня, а то девочка уже вся изнемогает.

– Мойша, откуда вы знаете, кто изнемогает, а кто равнодушен к моей персоне?

– Поживи с мое, мальчишка, – сказав это, он вышел из дома.

Мойша всегда держит слово и, вообще, он во многих вещах разбирается, понял я. Вернулся старик не через два, а через три часа, когда мы уже после ужина пили с Мариной кофе.

– А вот с кофе могли бы меня подождать, – сказал он, усаживаясь за стол.

– Где вы были, дядя Мойша, мы вас ждали, я вам поесть…оставила, все еще горячее, а еще у меня есть бутылка хорошего вина, – засуетилась Марина.

– Давай, красавица, вино, давай закусить, но главное-кофе.

Вечер прошел в непринужденной обстановке-шутили, смеялись никто не говорил о завтрашнем дне. Я уже решил, что Мойша хочет отложить какие-то решительные действия на более поздний срок. После ужина мы вышли покурить.

– Ты вот что, мамзер, сегодня уже потерпи малость, а завтра я съеду на другую квартиру, а ты уж продолжай показывать девочке свою молодецкую удаль.

Я ничего не ответил, но и он больше ничего не сказал. Мы молча покурили, и пошли спать. Я был уверен, нам еще предстоит пожить в этой деревне.

Рано утром Маринка встала, приготовила завтрак и предупредила, придет с работы пораньше и приготовит, как она выразилась, царский ужин.

– Забирай все свои документы, наверно больше мы сюда не вернемся, скомандовал Мойша, после того, как она ушла.

– Выслушай меня очень внимательно, я других вариантов не вижу, поэтому, когда подъедут эти машины, чтобы не случилось ты сиди в кустах. Понял?

– Но … .

– Никаких “но”. Если что, дай мне помереть с легким сердцем. Не хватало мне еще один грех на душу брать. Если у меня ничего не получится, то как-нибудь доберись до Фрола, он все знает, и выполни последнюю волю Сашки. И еще, если тебе Мариночка так себе, небольшое, но приятное приключение, то присмотрись к Наташе, но ни в коем случае ее не обидь, достану из-под земли, если что.

Мы засели у обочины дороги за кустами и начали ждать.

С каждой минутой становилось все тревожнее.

Наконец издалека показались две черные машины.

– Не поминай плохим словом, если что, -сказал Мойша спокойным голосом, и когда машины остановились у ворот, он побежал к задней машине.

*****

Он дергал за заднюю дверцу и кричал:

– Только два слова. Только два слова.

Из передней машины выскочил один из охранников, еще один подбежал из открытых уже ворот.

Тот, кто подскочил к Мойше первым, ударил старика по лицу, при этом разбил ему губы и вместе с кровью Мойша выплюнул остатки зубов, но он держался за ручку машины и кричал:

– Только два слова. Только два слова.

Следующий удар был нанесен в живот, от которого мой старший друг скорчился, но продолжал удерживать дверь, и повторять:

– Только два слова. Только два слова.

Я не смог больше на это смотреть, и выскочил на дорогу и тоже кричал:

– Только два слова. Только два слова.

Чуть-чуть, совсем ненамного опустилось стекло этой двери, и женский голос сказал тихо, но ослушаться этого было невозможно:

– Прекратить. Говорите два слова.

И тогда Мойша сказал:

– Кирилл в беде.

Мы услышали детский голос из кабины этой машины:

– Мама, в какой я беде?

Стекло поднялось и машины проехали на территорию этого закрытого дачного поселка.

Мы с Мойшей остались на дороге. Я поднял его, потому что после того как машины исчезли за забором, он опустился на землю и затих.

– Пойдемте, Мойша. Мы сделали все, что смогли, – старался я как-то успокоить его.

Но уйти нам не пришлось.

Из ворот вышли несколько здоровых молодых мужчин.

– Стоять, – приказал один из них, по-видимому старший.

Мы остановились. Попробовали бы ослушаться.

– Руки вверх, ноги на ширину плеч, – последовала еще одна команда.

Такого шмона, как потом сказал Мойша, даже на зоне не было. Нас проверили металлоискателем, потом поводили по телу еще каким-то прибором, как потом выяснилось, искали прослушивающее устройство, после этого начался обычный обыск. Нас заставляли попрыгать, согнуться, присесть. После всего этого, нам завязали глаза и куда-то повели.

16

Сняли нам повязки только после того, как мы оказались в какой-то небольшой комнате.

– Отдыхайте пока, – коротко сказал один из сопровождавших.

Он вышел. Мы услышали звук поворачивающегося в двери ключа

Мойша начал обход. Несмотря на разбитые губы, он улыбался.

– Мойша, чему вы радуетесь? Может, мы не выйдем отсюда живыми, -мне, в самом деле, было интересно.

– Ты знаешь в чьей ты комнате находишься?

– Нет. Вы уже успели познакомиться с хозяйкой?

– Какой ты недогадливый, а еще журналист.

– Вы все время говорите загадками, откуда я могу знать, чья это комната.

– Слушай, студент, и учись, пока я жив. В этой комнате жил когда-то Кирилл.

– Откуда вы знаете?

– Погоняло в тюрьме у Кирилла было Киношник. Он очень любил фильмы смотреть, сам рассказывал. Отец его был киномехаником, и Кира пропадал в кинотеатре. Посмотри, сколько на полке видеокассет с фильмами и обрати внимание на дату их выпуска.

– Предположим, но почему мы должны этому радоваться?

– Она оставила эту комнату нетронутой, значит есть для этого причина.

– Может, она забыла про нее напрочь. У нее совсем другая жизнь и ей не до сантиментов.

– Плохой ты пока журналист. Только не обижайся на старика. Кто тебе правду скажет, если не твой самый близкий друг. Комната убрана, пыли нет, значит кому-то это нужно. Сейчас усек?

– Мойша, я преклоняюсь перед вашей проницательностью. Вы меня убедили, но чем это поможет, я не знаю.

– Возможно, не поможет, но у нас появился шанс.

– Мойша, вы думаете, что какая-то женщина, даже обладающая деньгами и влиянием, сможет освободить Кирилла из лап конторы. Это наивно.

– Может ты и прав, но зачем ты тогда ринулся за мной? Надо было убегать без оглядки. Чего уж там, попутешествовал со старым, выжившим из ума евреем, пора и честь знать.

– Вы зря на меня обижаетесь, я внутренне с вами согласен, но хочу услышать от вас больше аргументов. Мойша, вы меня тоже обидели, я никогда не смог бы вас бросить. Сначала для меня это было просто журналистское расследование, благодаря которому я хотел выбраться из той дыры , в которой пропадал, но после убийства моего начальника, после всего, что нам с вами пришлось пережить, я никогда не брошу вас. Зря вы так.

– Ах ты, шлемазел, – Мойша постарался сгладить неловкость, которую сам и создал, – это я тебя проверял. Хороший ты парень, но если поедешь к Наташе, не смей ее обижать.

– Так вы меня уже предупреждали.

– Ничего, можно и еще раз. Сколько раз я тебе говорил, обрати внимание на Мариночку. А ты все отмахивался, вот так и потерял пару драгоценных дней.

Вот так, выясняя отношения, мы сразу не услышали, как открылась дверь. В комнату вошли два человека:

– Пойдемте, вас вызывают, – сказал один из них.

Мы встали и направились к выходу.

– Это куда вы заторопились, глазки на всякий случай приказано вам прикрыть.

Нам снова завязали глаза и повели на разговор, как выразился один из сопровождающих.

– Садитесь, – нас завели в пустую комнату, – ждите.

Они вышли и мы с Мойшей остались одни.

Комната была большая, светлая. Кроме стоявшего посредине огромного стола и вокруг него мягких, удобных стульев, на двух из которых мы сидели, в дальнем углу стоял еще журнальный стол с двумя креслами.и бар-холодильник.

Ждать нам долго не пришлось, открылась дверь и в комнату быстро вошла женщина-высокая, стройная, светлые волосы тщательно уложены. Может быть и была красива, но строгость, сосредоточенность и даже холод в глазах, не давали нам возможность рассмотреть ее. На ней были джинсы.0.0.0и.0.0.0кроссовки, видимо, уже успела переодеться по-домашнему. Я понимаю, эта домашняя одежда стоила очень немалых денег, но я подумал, что она не серьёзно решила отнестись к нам и таким нарядом показать это. Мол, люди, мне некогда заниматься с вами, меня ждут великие дела.

– Извините, что заставила вас подождать, но мне нужно было распорядиться по дому. Я слушаю вас, но прошу, как можно короче.

– Кирилл в беде, – очень коротко сказал Мойша.

– Ну это уж очень коротко, – в первые у нее на губах появилась подобие улыбки.

– Я понимаю, нам предстоит долгий разговор, – она нажала, где-то под столом кнопку, и когда зашла женщина в униформе, то приказала ей подать чай и легкую закуску.

После того, как они остались одни спросила:

– Я не буду отпираться от знакомства с Кириллом, но как вы вышли на меня?

– Мойша ей рассказал про переводы, не упоминая Марину, сказал,что местные мужики проговорились после двух бутылок водки.

Принесли чай и закуску, она молча разлила его по чашкам, положила на тарелки бутерброды:

– Давайте начнем нашу беседу сначала и поэтому представьтесь, а то вы, по-видимому, мое имя знаете, а я ваших имен, нет. Это не справедливо, не находите?

Мы назвались, после чего она еще раз назвала свое имя и отчество:

– Меня зовут, Елизавета Петровна. А сейчас расскажите, где вы повстречались с Кириллом, при каких обстоятельствах.

Мойша начал рассказывать.

– Молодой человек, а вы почему молчите? – Обратилась она ко мне.

– Я не знаком с Кириллом. Я журналист.

Она попросила Мойше подождать немного, по-видимому, снова нажала на кнопку.

На этот раз в комнату вошел мужчина.

– Проводите этого молодого человека в выделенное им помещение.

Вот так меня культурно выпроводили из комнаты.

Из слов Мойши узнал, после всего, что он рассказал Елизавете Петровне, она долго думала, а потом приказала и его отвести ко мне.

17

И потянулись наши дни за запертой дверью.

Нам приносили еду, если просили сигареты, то доставляли их сразу. Мы пересмотрели почти все фильмы, которые стояли на полке.

Конечно, нас не отпускало беспокойство.

– Мойша, наверно нас здесь продержат неизвестно сколько времени. А потом завезут в лес и закопают, – пророчествовал я.

– Скажи, что пошутил. Если бы они хотели это сделать, зачем им нас держать. Ладно, я старый, могу умереть без особой причины, но ты же молодой.

– Мойша, давайте попросим их принести нам чего-нибудь выпить.

Так мы и сделали. Каково же было наше удивление, когда на ужин нам принесли бутылку коньяка, но и он не помог избавиться от горестных мыслей.

Сколько мы проторчали в этой комнате, я сказать не могу, телевизор не работал, только фильмы можно было на нем крутить.

Но в один из дней знакомый охранник, а мы уже их всех перевидали, хотя ни одного имени не знали, позвал:

– Давай, дед, пойдем. Хозяйка вызывает.

– Наконец-то, -произнес Мойша и не попрощавшись вышел из заточения.

Не знали мы тогда, как надолго с ним расстаемся.

Прошел час, потом еще один, но Мойша не возвращался.

Я постучал в дверь, но никто не откликнулся. Я начал нервно ходить по комнате, еще и еще стучал в дверь, но никакой реакции не было. Вот так прошла ночь, а утром снова принесли завтрак, но только для меня.

– Где Мойша? – Спросил я.

– Не твоего ума дело.

– Если он к вечеру не вернется, я объявлю голодовку.

– Так можешь уже сейчас начинать свой протест.

– Люди вы или нелюди?

– Парень, будь осторожен в выражениях. Вы сами пришли, вас никто не звал, и никто не искал. Запомни, я здесь очень маленький начальник. Мне приказали-я выполняю.

– Ну хоть что-то ты можешь сказать?

– Не могу, даже если бы знал, но я ничего не знаю.

– Мойша находится в этом доме?

– Все, вечер вопросов и ответов закончен. Есть будешь?

И снова потекли дни, но в этот раз я остался один. Часто вспоминал Мойшу, этого милого, доброго старика с очень трудной судьбой.

– Не кури много, вредно для здоровья, – сказал мне служащий, после того, как я попросил его принести еще одну пачку сигарет.

Я в самом деле курил очень много, меня уже подташнивало от табака, но я снова и снова тянулся к пачке.

Наконец, в один из дней в мою камеру, а я по-другому уже не называл эту комнату, вошли три человека, один из них нес большой мешок.

– Переодевайся, -он подал мне этот пакет.

В нем оказалась нормальная одежда, включая и нижнее белье.

Я быстро переоделся, мне уже было все равно, что произойдет дальше.

– Садись за стол, ознакомься и распишись, – передо мной положили несколько листов бумаги.

Я быстро пробежал глазами, не задерживаясь особо ни на чем. Там было написано, что я выезжаю за границу и обязуюсь в течении десяти лет не появляться на территории России, а также нигде и никому, ни в какой форме, в течение этого же периода не рассказывать эту историю, но и по истечении этого времени не упоминать ни имен, ни точных географических координат.

– Это законно? – Спросил я.

– Не знаю, но если нарушишь, то пеняй на себя.

– Куда мне ехать?

– Тебя отвезут.

Мне дали заграничный паспорт на мое имя, снова завязали глаза и вывели во двор, потом посадили в машину и куда-то повезли.

Развязали глаза только на каком-то маленьком аэродроме, на котором стоял только один частный самолет.

– Все парень, прощай. Надеюсь больше не увидимся.

Я был очень удивлен, когда сопровождающие меня мужчины, пожали мне руку.

В салоне самолета не было ни души. Здесь я снова порядочно струхнул, но выбора у меня не было, тем более, я услышал какие-то разговоры, доносящиеся из кабины пилотов. Значит полечу все-таки.

Ждать пришлось недолго, вскоре в салон вкатили инвалидную коляску, в которой сидел молодой мужчина. Я пригляделся, он спал, наверно был накачан каким-то снотворным.

Мне не трудно было догадаться, это была моя первая встреча с Кириллом.

Сколько длился полет я не могу сказать, но Кирилл за все время ни разу не пошевелился. Я щупал его пульс, он бьётся, значит живой.

После приземления, из кабины вышел мужчина, одетый в гражданское, открыл дверь самолета и покатил коляску на выход, я последовал за ними. У трапа стояла машина, рядом немолодая, но очень красивая женщина.

– Не ожидала, что получится, – сказала она, и протянула мне руку, – я Гита.

ЭПИЛОГ

Прошло больше десяти лет.

Я не могу сказать, что с нетерпением ждал, когда смогу опубликовать свои записи, так как событий за это время произошло много.

Не обещаю, что все опишу в хронологическом порядке, но о дальнейшей судьбе героев попытаюсь рассказать.

С Кириллом мы не сблизились и дружбы у нас не получилось. Он был замкнут, особо ни с кем не разговаривал, о том, что произошло с ним после последнего ареста и освобождения, не рассказывал.

Оживлялся он только тогда, когда неожиданно приезжала Ольга, но она вскоре вышла замуж за знаменитого в прошлом теннисиста. После этого Кирилл еще больше ушел в себя.

Но до этого пришло сообщение из Беларуси: его мать и отец Ольги, а также его новая молодая сожительница Татьяна Петрова, сгорели в своей квартире. Ни Ольга, ни Кирилл на похороны не поехали.

Просьба Мойши, которую я передал Кириллу , простить мать и наладить с ней отношения не была выполнена.

Приблизительно в это же время Гита получила приглашение на разговор по Skype от Зои.

Когда Зоя появилась на экране , Гита пригласила к компьютеру Кирилла.

Наверно, если бы мы вышли на улицу, не услышали бы разговор между ними, но этого не произошло.

Зоя рассказала, что они с сыном живут в США. Миша, ее сын, учится в колледже , изучает программирование, а она рядом с ним. Просила дать номер счета Кирилла, но он сказал,что все это ни к чему. Ему никаких и ничьих денег не нужно. Тогда подошла к компьютеру Гита и продиктовала номер его счета, но сначала спросила о каких деньгах идет речь.

Зоя ответила, что это завещание Александра Агафонова, и она должна выполнить волю покойного. После этого они попрощались и больше о ней не было ничего слышно, но деньги она перевела.

После этого Кирилл переехал в маленькую отдельную квартиру, а когда я ему звонил, он отделывался односложными короткими ответами. Из-за этого я

стал звонить ему все реже .

Я, в пределах школьной и институтской программы неплохо знал английский язык. Поэтому начал посылать статьи в английские издания по всему миру, а так же начал вести свой блог в интернете, сотрудничал с Amnesty International, в которой занимался в основном условиями жизни в тюрьмах, писал статьи, подписывался под разными петициями по освобождению или смягчению приговоров в разных странах. Все свои статьи подписывал разными псевдонимами. Все эти труды давали мне средства для существования и даже оставались деньги на будущее, о котором я начал задумываться где-то через год, после тех событий. Помочь в осуществить задуманное мне могла только Гита. Поэтому я пошел к ней.

– Привет, писатель. Как дела? Чего так долго не навещал меня? – Встретила она меня этим градом вопросов.

– Гита, мне нужна твоя помощь.

– Так и знала. Гита может чем-то помочь, поэтому ее не забывают.

– Гита, ну зачем ты так, я же звоню. Может нужно было бы почаще, но все дела.

– Я больше не на тебя сержусь, а на доченьку с внучкой, но ладно, – она махнула рукой, – рассказывай.

Я ей рассказал о работнице почты. При каких обстоятельствах я с ней познакомился. Много чего рассказал, а о чем умолчал, было и так понятно.

– Гита, я не могу поехать в Россию. Может ты сможешь мне помочь как-нибудь передать ей письмо и просьбу приехать.

– Сам написать не можешь?

– Не знаю, боюсь я не только за себя. Я никогда не забуду те лица. Они убьют и глазом не моргнут.

Гита, как всегда была безотказна и в скором времени я распрощался с холостяцкой жизнью, а еще меньше чем через год стал отцом самой милой девочки на свете.

Но это было чуть позже, а когда Марина приехала, рассказала, что того поселка уже не существует. Почти сразу после нашего внезапного исчезновения на то место пригнали технику и все снесли, мусор не оставили, как это делают обычно, а все убрали, засеяли травой и посадили деревья. Сейчас ничего на том месте не напоминает, что когда -то там жили люди.

А сейчас о грустном.

В первое Рождество после приезда Марины, Гита всех пригласила к себе, даже Кирилл не смог отказать ей.

Все было хорошо, но в самом конце, уже прощаясь, она вдруг сказала:

– Устала я.

Все наперебой начали предлагать ей съездить куда-нибудь развеяться. Она согласно кивала головой, но попросила Жанну, свою дочь и Ольгу прийти завтра с утра. Она хочет с ними поговорить.

Когда они пришли, Гита уже была мертва.

Оказывается, на цыганских похоронах танцуют и поют цыганские песни и пляски.

Такого я не видел никогда и наверно уже не увижу. Вышли в центр зала Жанна и Ольга, сначала зазвучала скрипка, потом мелодию подхватили гитары и начался этот умопомрачительный танец.

Научить так двигаться невозможно, я в этом уверен, это – от природы.

Недавняя королева подиумов и ее мать в цветастых цыганских платьях, двигались плавно, потом вдруг взрывались, а потом замирали и снова – взрывались … Длилось это очень долго. Мать и дочь прощались с Гитой – самой доброй, самоотверженной и всегда готовой прийти на помощь

А потом я вышел на улицу покурить и совсем нечаянно увидел Кирилла с Ольгой. Они тихо разговаривали, лица их были заплаканы. Оказывается, и Кирилл может чувствовать боль и горе от утраты.

Во второй раз я увидел это, увы, довольно скоро.

*****

Кирилл получил СМС:

“Если хотите успеть, срочно вылетайте”.

Там же был указан точный адрес.

Я очень удивился, когда мне позвонил Кирилл, но мы сразу догадались, от кого получили это известие.

С нами полетела и Ольга.

Самолет приземлился в аэропорту имени Бен Гуриона в Тель-Авиве. Там мы взяли такси и приехали по указанному адресу.

– Идите, он вас ждет, – сказала нам Наташа, не успев даже поздороваться.

Мы зашли в больничную палату. На кровати лежал Мойша. Он улыбнулся нам:

– Приехали все-таки, шлемазэйлэм, – сказал он.

Мы подошли к кровати с разных сторон, он взял нас с Кириллом за руки, потом снова улыбнулся, и тихо умер.

– Он очень боялся, что вы не успеете, – сказала стоявшая в стороне Наташа.

Разбегаемся все.

Только смерть нас одна собирает.

Значит, нету разлук.

Существует громадная встреча.

Значит, кто-то нас вдруг

в темноте обнимает за плечи.

*****

Остался последний штришок.

После похорон Наташа рассказала все, чего мы не знали.

В их деревню приехали три машины с людьми, среди которых был Мойша, но главной среди них была женщина.

Они поехали в лес и выкопали сейф Александра Агафонова, потом вернулись.

Мойша с этой женщиной уединились для разговора, но когда они вышли, Степанида попросила Мойша забрать Наташу.

– Я уже старая, мне скоро помирать. Пропадет внучка. Мойша, забери ее с собой.

– Степанидушка, я уезжаю из страны, – ответил он.

– Тем лучше.

И сколько Наташа не упиралась, бабушка стояла на своем:

– Езжай с Мойше. Он не даст тебя в обиду. С ним ты не пропадешь. Богом заклинаю, поезжай.

Еще Наташа нам сказала, что Мойша дал слово женщине, с которой приезжал в деревню, что никогда, ни при каких обстоятельствах, он не свяжется ни с Кириллом, ни со мной.

Назад мы с Ольгой возвращались вдвоем.

Кирилл с Наташей часто нам звонят. Они в Израиле закончили курсы экстренной медицинской помощи устроились парамедиками в организацию, “Врачи без границ”, поэтому мы не знаем откуда в следующий раз они позвонят.