Текст книги "Русское монашество"
Автор книги: Игорь Смолич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
Один эпизод из жития Феодора красноречиво говорит о том, что братия не везде ревновала об улучшении монашеской жизни. Старец Феофан попросил его пойти в Нило–Сорскую пустынь, которая основана была в XVI в. старцем Нилом, а в ту пору числилась заштатным монастырем. Уровень иноческой жизни пал там весьма низко. Братия встретила старца Феодора очень враждебно, и его старания восстановить порядок в монастыре не имели успеха [1294]1294
Яцимирский. Ук. соч. С. 545; Пимен. Ук. соч. С. 66–68. Поселянин. Русские подвижники XIX в. (1910). С. 194–201; книги «Жизнь и подвиги схимонаха Феодора» (1839; 3–е изд. 1907) и «Подвижническая жизнь схимонаха Феодора» (1901) были мне недоступны.
[Закрыть].
Старец иеромонах Афанасий Захаров († 1823) тоже вышел из аскетической школы Паисия. Дворянского рода, ротмистр гусарского полка, Захаров снял свой нарядный мундир, чтобы облечься в иноческую рясу, и пришел к старцу Паисию, с которым познакомился в Молдавии во время русско–турецкой войны. В 1777 г. мы застаем его уже во Флорищевой пустыни (Владимирской епархии), потом он спасался в Площанской пустыни (Орловской епархии), там он старчествовал, и будущий Оптинский старец Макарий Иванов в течение 13 лет был его послушником [1295]1295
Яцимирский. Ук. соч. С. 545–546; Четвериков. Оптина пустынь. С. 44; Зверинский. 2. № 1057, 1338.
[Закрыть].
Пятым учеником Паисия был еще один Афанасий, в прошлом чиновник, схимонах, который преподнес митрополиту Гавриилу церковнославянский перевод «Добротолюбия». Он подвизался потом в рославльских лесах, в совершенном уединении и удалении от мира, а позднее в Свенском монастыре (Орловской епархии), нет никаких свидетельство того, что он там старчествовал († 1811) [1296]1296
Яцимирский. Ук. соч. С. 546.
[Закрыть].
Шестым и самым младшим учеником Паисия был старец Филарет († 1841), который, будучи настоятелем Глинской пустыни (1817–1841), преобразовал ее на основании устава Афонской горы. Он составил «Пространное поучение к новопостриженному монаху» (1824) и занимался старческим окормлением иноков [1297]1297
Муравьев. Святая гора и Оптина пустынь. С. 136; Яцимирский. Ук. соч. С. 546; РБС. С. 106. У старца Филарета было четыре (известных нам) ученика: старец Макарий († 1864), Филарет, Арсений, настоятель Святогорского монастыря (Харьковской епархии), и Илиодор († 1879). Муравьев. Ук. соч.
[Закрыть].
Монах Павел из московского Симонова монастыря [1298]1298
В начале XIX в. в этом монастыре сделано было много списков с аскетических творений; сочинения Нила Сорского и Паисия переписывались многократно, списки часто высылались в другие обители. Попов. Ук. соч.
[Закрыть], монах Герасим из Софрониевой пустыни и схимонах Феофан из Оптиной († 1819) были последними представителями этого поколения учеников Паисия [1299]1299
Яцимирский. Ук. соч. С. 546; Пимен. Ук. соч. С. 53. На первой неделе поста Феофан вовсе не вкушал пищи, только пил по две чашки воды в день. Филарет, митр. Письма к архимандриту Антонию. 2. С. 391.
[Закрыть]. (О дальнейшей истории «школы старца Паисия» в русских монастырях см. таблицу VIII.) Некоторое время в Нямецком монастыре у Паисия жил монах Феофан из Киево–Печерской лавры, ученик печерского старца Досифея, впоследствии известный соловецкий затворник [1300]1300
Попов. Ук. соч. С. 65; Никодим. Жизнеописания. Июль; РБС. С. 454.
[Закрыть].
Все эти ученики Паисия сами или через своих учеников много сделали для возрождения аскетических традиций в разных монастырях и для введения общежительного устава, но были и другие ревнители иночества, которые связывают Паисия с группой суровых пустынножителей. Это были так называемые «старцы из рославльских лесов». Рославльские леса расположены на юге Смоленской губернии и вместе с брянскими лесами составляют обширный, непроходимый, дремучий лесной массив. Во 2–й половине XVIII в. леса принадлежали богатому помещику Броневскому. История появления этой группы подвижников не вполне ясна.
Первым пустынножителем брянских лесов был, вероятно, монах или иеромонах Иоасаф (1692–1766), который через несколько лет пустынножительства уже не был одиноким отшельником. Слава о его суровом житии проникла в Площанскую пустынь, и Иоасафу предложили стать настоятелем этой пустыни, чтобы вывести ее из жалкого состояния. Иоасаф провел там пять лет, а потом вернулся в свою лесную хижину. Он, по–видимому, снискал уважение у крестьян окрестных деревушек, и к нему устремилось множество людей, искавших утешения и совета. Общение старца с народом показалось подозрительным церковным властям – тут нужно заметить, что в южной части брянских лесов скрывалось множество раскольников, – и Севская консистория распорядилась, чтобы полиция арестовала Иоасафа, он был подвергнут бесчисленным допросам. Лишь беседа с епархиальным архиереем спасла старца Иоасафа от ссылки, возможно даже в Сибирь, куда его могли отправить как подозрительную личность без паспорта. По указанию архиерея Иоасаф был освобожден и вернулся в свои леса, где и скончался в 1766 г.
В это время стало известно, что в рославльских лесах с разрешения их владельца спасается несколько склонных к уединению монахов и мирян, которые ведут самую суровую подвижническую жизнь. Из них наиболее известны старец Варнава с двумя своими учениками Иларионом и Иосифом, Никита († 1793), Феофан, бывший иеродиакон Анастасий, ученик старца Василия Кишкина (1745–1831) [1301]1301
О старце Василии Кишкине существует множество не вполне достоверных сведений, которые характеризуют его как духовно одаренную личность. Многие старцы говорили о Василии с великим уважением. Некоторые подробности его биографии см. в: Иларион, инок. Житие иеродиакона Мелхиседека, в: Душеп. чт. 1889. 2. С. 184–201. Насколько мы знаем, его житию посвящено краткое сочинение, вышедшее в 1915/17 г., но оно мне недоступно.
[Закрыть], старец иеромонах Афанасий, один из упомянутых уже учеников Паисия, вернувшийся в эти леса после поездки к митрополиту Гавриилу, которому он преподнес славянский текст «Добротолюбия». Здесь же вступили на аскетическое поприще Василиск и Зосима, которые, как мы уже писали, впоследствии ушли в Сибирь, где Василиск скончался; Зосима получил известность благодаря тому, что окормлял сестринскую общину. Наконец, там же подвизался и иеромонах Адриан, который был старцем Василиска и Зосимы; впоследствии (1790) он получил от митрополита Гавриила поручение восстановить монашеское житие в Коневецком монастыре, на основании общежительного устава [1302]1302
Пимен. Ук. соч. С. 295–300, 310; старец Адриан написал много сочинений аскетического содержания, которые составляют 2 т. по 600 страниц (см. библиографию).
[Закрыть]. Еще один пустынножитель, по имени Арсений, был прежде учеником Паисия, в рославльские леса он пришел из Молдавии. У всех этих старцев были ученики, которые впоследствии внесли свой вклад в возрождение монастырской жизни, оказывая духовное влияние на настоятелей, например, на Анатолия († 1865), настоятеля Малоярославского монастыря, и на Моисея († 1862), настоятеля Оптиной пустыни. Несмотря на преследование этих подвижников полицией, которая намеревалась переселить их в монастыри и иногда силой изгоняла из хижин, некоторые из них все же сумели укрыться от нее: например, Дорофей († 1865) пустынножительствовал в лесах почти 60 лет [1303]1303
Пимен. Ук. соч. С. 53; Четвериков. Ук. соч. С. 31; Герасим. Краткий очерк (1865). С. 1–10; Муравьев. Ук. соч. С. 135–139; Арсеньев. Ук. соч., в: Der christliche Osten. S. 197.
[Закрыть].
4. Деятельность митрополита Гавриила Петрова, направленная на возрождение монашества
Группа пустынножителей из рославльских лесов вышла из тех кругов монашества, которые не утратили своих духовных сил и своего стремления к истинно монашескому житию, несмотря на разрушительное влияние эпохи. Это стремление возникло внутри самого монашества. Поэтому при характеристике монашества оно заслуживает особой оценки. Если бы церковные власти удостоили это течение внимания и дали ему возможность сильнее влиять на монастырскую жизнь, то оно могло бы стать источником далеко идущей реформы. Но сейчас, рассматривая это явление в исторической перспективе, можно прийти и к такому выводу, что, может быть, это было и к лучшему, что Святейший Синод не взялся руководить этим аскетическим течением сверху, опираясь на свою административную мудрость, – таковой мудрости синодальные архиереи не проявили ни разу за 200 лет существования Синода! – и руководство принадлежало Божию Промыслу. Потому эти духовные силы свободно направлялись туда, где они могли обрести под собой плодородную почву и питать новое возрождение иночества.
Но от лучших представителей церковной иерархии не были сокрыты ни нужды монастырей и монашества, ни обнаружившиеся в иноческой среде духовные течения. В этом отношении особой оценки заслуживает деятельность архиепископа Тверского Гавриила Петрова, впоследствии митрополита Новгородского и Петербургского. Несмотря на свое внешне блестящее положение, владыка Гавриил оставался тем человеком и иерархом, нравственный облик которого не могли исказить ни разрушительное влияние карьеры, ни дух эпохи [1304]1304
Митрополиту Гавриилу Петрову (18 мая 1730–26 января 1801) и его деятельности посвящена фундаментальная работа: Титлинов Б. Гавриил Петров (1916), в которой содержится и общая история Русской Церкви эпохи Екатерины II; а также: Макарий, архим. Сказание о жизни и трудах преосв. Гавриила, митрополита Новгородского и Петербургского (1857), не утратившее своего значения. Личность Гавриила, кроме воспоминаний старца Феофана (см. примеч. 1298) отразилась и в его письмах, в: Рус. арх. 1864, 1869; 1895. 1; 1898. 3; 1908. 2 и Чтения. 1902. 1. Ср. также: Голубинский. Ист. канонизации. С. 320 (о мощах Гавриила).
[Закрыть]. Его келейник, знаменитый и прославленный впоследствии старец Феофан Соколов, дал краткую, но впечатляющую характеристику Гавриила [1305]1305
Субботин. Ук. соч. С. 63–67. Поселянин. Русская Церковь и русс. подвижники XVIII в. (1905). С. 198–214.
[Закрыть]. Добродушный, одинаково безыскусный в беседе как с государыней императрицей, так и с простым монахом или приходским священником, Гавриил всюду пользовался уважением и любовью, лишь церковные иерархи относились к нему с известным скептицизмом, поскольку считали, что простотой обращения он роняет достоинство епископского сана; они чувствовали себя уязвленными в своем достоинстве, когда во время приемов владыка Гавриил угощал их простыми кушаньями – пирогами с гороховой начинкой или кашей, которую митрополит–подвижник находил особенно роскошным блюдом, ибо сам он довольствовался щами из капусты, причем их варили ему сразу на несколько дней. Свое содержание он почти полностью раздавал нуждающимся, и его келейник Феофан должен был следить за тем, чтобы он не раздал всего. Несмотря на сильную занятость в Синоде и множество дел, связанных с управлением епархией, святитель Гавриил ежедневно бывал в церкви за богослужением и неукоснительно совершал монашеское молитвенное правило.
Биография Гавриила, написанная Б. Титлиновым, говорит о том, что его влияние сказалось во всех областях церковной жизни и носило весьма положительный характер. Но для нас важно сейчас оценить роль владыки Гавриила в возрождении монашеского подвижничества. Уже в пору своего архиерейства в Твери (1763–1770) Гавриил провел первые мероприятия в этом направлении. Он стремился главным образом к тому, чтобы ввести общежительный устав как в штатных, так и в заштатных монастырях и добиться его действительного соблюдения. В Нило–Столобенской пустыни, одной из самых почитаемых в народе и по штатам 1764 г. причисленной к привилегированным монастырям, благодаря заботам Гавриила окормление послушников и новоначальных иноков было вверено опытным, пожилым и внушающим доверие монахам, то есть были заложены основы старчества, которые, правда, впоследствии не получили там благоприятного развития [1306]1306
Успенский. Описание Ниловой пустыни (1886). С. 45. О мероприятиях Гавриила, касавшихся монастырей, см.: Титлинов. Ук. соч. С. 754, вообще о всех его мероприятиях – гл. 6.
[Закрыть]. За этим последовали меры по преобразованию Клопского, Тихвинского и Моденского монастырей.
Впоследствии, уже будучи митрополитом Петербургским, в 1782 г. Гавриил для восстановления подвижнического жития в Александро–Невской лавре перевел туда пять монахов из Софрониевой пустыни, известной строгостью своего устава и жизни [1307]1307
Макарий, архим. Ук. соч. С. 172.
[Закрыть]. Валаамский монастырь, почти полностью разрушенный пожарами в 1–й половине XVIII в., так что монашеская жизнь в нем пришла в совершенный упадок, был приведен в порядок стараниями нового настоятеля (1782–1801), строгого подвижника Назария († 1809) из Саровской пустыни. Назарий был достаточно строгим иноком, смиренным и простым. На отца Назария владыке Гавриилу указал епископ Тамбовский Феофил (1788–1811), сам много сделавший для улучшения жизни монастырей своей епархии. Но настоятель и братия не хотели лишаться старца, и настоятель в письме владыке Гавриилу охарактеризовал Назария как простого, неученого, почти глупого человека. «У меня много своих умников, – написал в ответ настоятелю владыка Гавриил, – пришлите мне вашего глупца». В Валаамском монастыре владыка Гавриил тоже ввел общежительный устав [1308]1308
Валаамский мон. и его подвижники (1903). С. 147–157; Субботин. Ук. соч. С. 67. Епископ Феофил (Раев) принадлежал к числу тех архиереев, которые высоко ценили старчество, см. его письма монахам Саровской пустыни, в: Рус. ст. 1914. 160. С. 608–624.
[Закрыть]. Ученику Паисия старцу Адриану поручено было возобновить Коневецкий монастырь [1309]1309
Пимен. Ук. соч. С. 295 и след.; Рус. ст. 1835. 1. С. 119–126.
[Закрыть]. В Кирилло–Новоезерском монастыре, которым управлял старец Феофан Соколов (1793–1832), уже упомянутый здесь келейник Гавриила, благодаря введению общежительного устава и старчеству Феофана возникли совершенно новые условия, и почти разрушенный монастырь стал местом аскетических подвигов [1310]1310
Ср.: мою книгу. Op. cit. S. 128–143; Субботин. Ук. соч.
[Закрыть]. Советы и рекомендации Гавриила по улучшению монастырского быта не прошли бесследно и для многих монастырей, расположенных вне его епархии. Например, московский Симонов монастырь своим возрождением обязан в основном митрополиту Гавриилу, ибо Гавриил послал туда настоятелем архимандрита Игнатия из Тихвинского монастыря, одного из последних учеников Паисия [1311]1311
Макарий, архим. Ук. соч. С. 69, 73–74; Попов. Ук. соч. С. VI. Говоря о восстановлении подлинной иноческой жизни в Симоновом монастыре, следует особо упомянуть старца Алексия (Блинского; 1722–1812), который в течение 40 лет (1772–1812) был средоточием духовной жизни обители. Л. Иеромонах Алексий, подвижник моск. Симонова мон. (2–е изд. 1891); когда появилось 1–е изд. – мы не смогли выяснить.
[Закрыть].
Велики заслуги владыки Гавриила и в том, что он стремился сделать доступными для монахов сочинения аскетического содержания. Благодаря его стараниям в Петербурге вышло первое издание «Добротолюбия» – сборника, который прочно вошел в круг аскетического чтения монахов, а позже и верующих мирян. Вся деятельность Гавриила, повлиявшая на жизнь монастырей более поздней эпохи —1–й половины XIX в., была первым шагом в создании основ подлинно аскетического монашеского жития и весьма способствовала развитию старчества. Благодаря ей даже там, где старчество не смогло укорениться, в жизни монахов все же произошли значительные перемены к лучшему.
5. Саровская пустынь и препод. Серафим
В последней четверти XVIII и особенно в 1–й половине XIX в. одной из обителей, отличавшихся особой строгостью жизни своих насельников, стала сравнительно новая Саровская пустынь. Своим расцветом она обязана целому ряду монахов и настоятелей – здесь мы видим пример того, что наличие даже малого числа подвижников может преобразить всю жизнь обители и надолго создать в ней подлинно монастырскую атмосферу.
Саровская пустынь, расположенная в 40 км от города Темникова в Тамбовской епархии, почти на границе с соседней Нижегородской, приобрела значение духовного центра сразу для обеих этих епархий и их монастырей. Возникла она сравнительно поздно, около 1692 г., ее основателем был иеромонах Исаакий († 1737), который настоятельствовал в пустыни до 1731 г., потом передал управление игумену Дорофею (1731–1746), а сам принял великую схиму (1731) с именем Иоанн [1312]1312
В 1732 г. Иоанн был арестован агентами Тайной канцелярии; обвинялся он в том, что держал у себя некоторые сочинения, направленные против могущественного Феофана Прокоповича (ср. главу XIII). То была эпоха гонений на монахов, начавшаяся при Анне Иоанновне, о чем мы уже писали. Иоанн до самой своей кончины (4 апреля 1737) оставался в тюрьме в Петербурге. РБС. С. 139.
[Закрыть]. Он ввел очень строгий общежительный устав, подобный уставу Афонской горы, который хранился и при его преемниках. Для Саровской пустыни большой удачей было то, что в течение 150 лет управление ею находилось в руках настоящих монахов–подвижников. Почти все настоятели этой эпохи – Дорофей (1731–1746), Филарет (1746–1749), Ефрем (1758–1777), Пахомий (1777–1794), Исаия I (1794–1807), Нифонт (1807–1842), Исаия II (1846–1858) – были достойными иноками: управляя обителью, они стремились не только неукоснительно хранить правила общежительного устава, но и наполнить эти правила жизнью, придать им внутренний духовный смысл; они умели правильно воспитывать новоначальных иноков, стекавшихся в Саровскую пустынь. Можно сказать, что в ту пору в Саровской пустыни настоятель являлся и духовным отцом (pater spiritualis), как это часто бывало в древней Церкви. Внутренняя, духовная жизнь пустыни была укоренена в древнехристианской аскезе.
Прослеживая историю Саровской пустыни, мы видим ряд монахов строгой жизни, которые прославили пустынь, сделали ее центром притяжения для новоначальных иноков. Некоторые из них заслуживают особого упоминания. Иеромонах Иоаким (1732–1802) провел в обители без перерыва около 50 лет, он был псаломщиком и библиотекарем, много времени посвящал переписыванию аскетических творений (Макария Великого, Ефрема Сирина и др.) [1313]1313
Переписыванием аскетических творений в Саровской пустыни занимались всегда; например, монах по имени Вонифатий переписал там следующие сочинения: «Сотницу» Каллиста и Игнатия Ксанфопулов (1814), разные аскетические творения Василия Великого и Иоанна Дамаскина (1815); Фому Кемпийского (!) (1816), сборник отдельных небольших сочинений, который он озаглавил «Купель душевная» (1817), еще раз аскетические творения Василия Великого (1820), отрывки аскетического содержания, которые приписываются Марку Подвижнику (1821) и др. Попов. Ук. соч. С. 12, 17, 19, 23, 44, 69.
[Закрыть], но не забывал и мира, лежащего за монастырской оградой, и оказывал большое влияние на окрестных жителей. Вероятно, именно благодаря ему обитель стала почитаться в народе как святое место. Уже известный нам старец Назарий (1735–1809) спасался здесь до своего перевода в Валаамский монастырь, здесь же он провел и последние годы жизни. Еще следует упомянуть его ученика Марка Пустынника († 1817), современника прп. Серафима, иеромонаха Питирима († 1789), иеромонаха Илариона (1776–1841) из Валаамского монастыря, ученика старца Назария. Иларион пришел в Саров в 1797 г. и провел в пустыни 44 года, был духовником обители и много способствовал сохранению ее духовной атмосферы; после него остались прекрасные «Письма» о христианской жизни, содержание которых говорит о влиянии прп. Серафима. После его кончины главной опорой пустыни стал игумен Исаия II (Путилов; 1786–1858, настоятель в 1846–1858 гг.), сын богатого купца; он пришел в Саров в 1805 г. и подвизался здесь до 1858 г., ни разу не выйдя за монастырскую ограду; в пору его настоятельства и по его почину иеромонах Авель написал историю пустыни [1314]1314
Денисов. № 889; Зверинский. 2. № 1141; Прав. об. 1863. 7. С. 154; Авель, иером. Общежительная Саровская пустынь (1853). С. 7–15; там же и некоторые письма монаха Илариона (с. 167–174), а также: Ильин. Прп. Серафим Саровский (1925); РБС. С. 141 (Исаия), 178 (Иоаким).
[Закрыть].
Но никто не прославил пустынь так, как ее смиренный инок, которого в 1903 г. Русская Церковь причислила к лику святых, – прп. Серафим Саровский. И ни один другой русский святой не соединил так чудно в своем образе отречение от мира и служение ему, как Серафим, явивший пример подлинной христианской святости. Мы уже пытались однажды дать характеристику этому подвижнику и угоднику Божию, здесь мы вкратце повторим ее [1315]1315
О прп. Серафиме см. мою книгу: Leben und Lehre der Starzen (1936). S. 209–258; Ильин. Ук. соч. (здесь список важнейшей литературы); Серафим (Чичагов), архим. Летопись Серафимо–Дивеевского мон. (1903).
[Закрыть].
Прп. Серафим помогал многим людям, пребывавшим в миру, хотя сам не соприкасался с событиями, которыми жил этот мир. Подобно древним христианским подвижникам и некоторым из своих собратий по Саровской пустыни, Серафим более 50 лет пустынножительствовал в лесном уединении, лишь в последние годы своей земной жизни (1759–1833) он, после долгого подвига, в сознании своей духовной зрелости, возымел дерзновение в течение 8 лет (1825–1833) отзываться на беды и нужды этого мира и оказывать мирским людям духовную помощь; его старческое служение излучает дивный свет христианской любви к миру, который внутри самого себя он победил до конца.
Как и многие другие русские подвижники, Серафим вышел из состоятельной купеческой семьи. Это очень характерная черта в биографиях русских подвижников благочестия, воспитывавшихся в атмосфере мирской деловитости, свойственной их предкам в нескольких поколениях, – у них было много возможностей, чтобы наслаждаться благами этого мира и не думать об отречении от него, но снова и снова видим мы примеры того, как дух благочестия выказывает свою силу в жизни русской христианской семьи, и над многими и многими приобретает б€ольшую власть, чем земные искушения. И Прохор Мошнин был одним из тех, кто уже с юности в ничто вменял ценности этого мира. Молодого, крепкого, статного Прохора манила иноческая жизнь.
В возрасте около 20 лет он пришел в Саровскую пустынь по совету, который получил во время поездки на богомолье в Киево–Печерскую лавру от спасавшегося там старца Досифея († 1788). В течение семи лет послушнического искуса старцем Прохора был иеромонах Иосиф. В 1786 г. Прохор постригся в монахи с именем Серафим. Вскоре после этого епископом Феофилом, который поддерживал тесные отношения с пустынью, Серафим был рукоположен в иеродиаконы (1793). В эти годы, как он поведал незадолго до своей кончины, ему были видения: ему являлись Преблагословенная Дева Мария и Сам Иисус Христос и благословляли его. Ни у одного другого русского святого Богородица не была в такой степени средоточием мистического опыта и предметом столь благочестивого почитания, как у прп. Серафима [1316]1316
Ср. мое сочинение: Die Verehrung der Gottesmutter in der russischen Frцmmigkeit und Volksreligiositдt, в: Kyrios. 5 (1940/41).
[Закрыть]. Эта черта религиозно–мистического опыта Серафима не только отличает его от современных ему подвижников, но ставит его на особое место в истории русской мистики, или, лучше сказать, русских мистических исканий. В нашей книге мы особо выделили это обстоятельство и подробно охарактеризовали его.
В конце 1794 г. Серафим удаляется в маленькую лесную хижину, выстроенную в густом непроходимом ельнике, в двух часах пути от пустыни, и тут начинается его отшельническое житие, которое продолжалось 30 лет (1794–1825). Он снял с себя черную монашескую рясу и ходил в белом подряснике. На спине Серафим всегда таскал котомку, нагруженную камнями, чтобы умерщвлять свою слишком крепкую плоть, с ним всегда и везде неотлучно было святое Евангелие, под подрясником на груди он носил тяжелый железный крест весом в 20 фунтов, такой же крест носил он и на спине, на чреслах – железный пояс. Зимой он рубил дрова в лесу для своей печи, которая, однако, в сильные холода лишь немного согревала его келью, летом работал в огороде и питался тем, что сам выращивал, потом он стал питаться одной только травой снитью, которую собирал в лесу и варил. Три года, больше 1000 дней и ночей, провел Серафим в непрестанной молитве, стоя на коленях на огромном камне, с воздетыми горе руками – так совершал он подвиг столпничества. И все это было еще только началом его аскетического делания.
Тут ему случилось подвергнуться искушению. Однажды, в то время как святой рубил в лесу дрова, на него напали разбойники и потребовали денег, которые, как они думали, он брал у благочестивых верующих людей. Когда преподобный ответил, что у него ничего нет, его ударили топором. Хотя в руках у Серафима тоже был топор и сам он был достаточно силен, чтобы защищаться от разбойников, он не захотел противиться им. До глубокой ночи пролежал он на земле без сознания, в крови. А рано утром, обливаясь кровью, пришел в монастырь. Настоятель велел ему обратиться к врачу, но от усталости и слабости Серафим заснул до прихода врача. Как позже поведал сам преподобный, в этот момент ему вновь явилась Богородица, с царским венцом на голове, а справа и слева от Нее стояли апостолы Петр и Иоанн, подобно тому как это было в первом его видении. Царица Небесная, как любил называть Богоматерь Серафим, обратилась в ту сторону, где позже, по пробуждении святого, стояли врачи, и, указав на больного, сказала: «Что вы трудитесь?» – а потом, обращаясь к апостолам, проговорила: «Сей от рода Нашего!» – и в это мгновение Серафим проснулся. Преподобный отказался от помощи врачей, несколько недель пролежал он в келье, не вставая. Его крепкая натура выдержала, в конце концов он встал с одра болезни, но навсегда остался согбенным и уже не мог ходить без помощи посоха. Таким он изображается на иконах: в белом балахоне, обутый в лапти, с тяжелой, наполненной камнями котомкой за плечами – эту котомку он продолжал носить после выздоровления, но черты его лица не изменились.
Через несколько месяцев преподобный вернулся из монастыря в свою лесную хижину. После кончины настоятеля Исаии I (1807) братия просила Серафима взять на себя настоятельство, но он со смирением отказался от этой чести. Теперь Серафим взял на себя новый подвиг: три года жил он в совершенном безмолвии и не вступал в разговор даже с монахами, которые приносили ему просфоры для совершения Божественной литургии и хлеб для вкушения. Он старался скрывать свое лицо от людей, закрывая его, когда кто–нибудь приближался к нему. Подвиг безмолвия был для Серафима лишь приготовлением к новому и более высокому подвигу.
8 мая 1810 г. он снова пришел из леса в пустынь, в которой не был целых три года. Появился он в монастыре за вечерней – был канун праздника святителя и чудотворца Николая – и молча прошел в свою келью. В самый праздник прп. Серафим пришел к ранней обедне, причастился Святых Даров и получил благословение от настоятеля отца Нифонта. Потом он снова вернулся в келью и заперся в ней. Серафим приступил к новому подвигу – подвигу затворничества. Пятнадцать с половиной лет провел он в затворе. Зимой он все время проводил в нетопленой келье, которая слабо освещалась светом от лампады пред иконой Царицы Небесной. Вначале он спал сидя на полене, а потом – лежа в гробу, который вытесал для себя сам. Как и прежде, в лесной хижине, на теле Серафим носил железные вериги; чтобы еще больше утрудить себя, он переносил дрова с одной стороны кельи на другую. Днем он вслух читал Священное Писание, ночами творил умную молитву – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» – и подвизался в посте и хранении сердца. В это время на молитве прп. Серафиму бывали разные видения, о которых он позже поведал некоторым из своих учеников. В воскресенье и праздничные дни он причащался Святых Даров, которые, по благословению настоятеля, передавались ему через окошко в двери его кельи после ранней литургии. Когда в пустынь приехал епархиальный архиерей и подошел к его келье, дверь не отворилась и для владыки. Лишь после 10 лет затвора Серафим дозволил людям войти в его келью – молча дал на это свое благословение.
25 ноября 1825 г. отворилась дверь затворнической кельи, и отныне для Серафима началась пора старчества, пора служения миру – великого благодатного подвига, исполненного бесконечной любви. Богомольцы толпами шли в его келью. Беседуя с ними и поучая их, старец Серафим советовал им непрестанно памятовать о Господе и постоянно творить молитву, особенно – умную молитву. Отец Серафим говорил обыкновенно, что в ней заключается все трезвение и бдение, молитву эту надо всегда держать в душе и сердце, творить ее когда ходишь и когда сидишь, творить за работой, творить в церкви перед началом богослужения. Призывая имя Божие, обретешь покой, чистоту души и тела, и Дух Святой, источник всякого блага, почиет на тебе и соблюдет тебя в страхе Божием и чистоте. В конце беседы старец произносил отпустительную молитву, давал благословение и целовал посетителя со словами: «Христос воскресе, радость моя!» – и человек уходил из его кельи со слезами умиления на глазах.
Уже незадолго перед концом его затворничества от Серафима исходила необычайная сила: он исцелил долго страдавшего параличом ног помещика Михаила Мантурова, благочестивого христианина. И это явилось только началом множества чудесных исцелений, по молитвам святого больные, страдавшие долгими и тяжкими недугами или внезапно впадавшие в болезни, становились снова здоровыми. Многие люди были свидетелями его служения миру. Сбывались и многие из его предсказаний. Вот только один пример: в 1831 г. во время польского бунта рота одного полка шла маршем через Саровскую пустынь. Командир роты, вероятно верующий человек, приказал солдатам остановиться, чтобы получить благословение старца. Старец исполнил его просьбу и каждого солдата благословил отдельно. И вдруг сказал, что никто из этой роты не погибнет. Рота прошла всю польскую кампанию, участвовала в штурме Варшавы, и ни один солдат из нее не погиб.
С особой любовью старец относился к одному из своих посетителей – страдавшему болезнью ног Николаю Мотовилову, которого он исцелил от недуга. В ноябре 1831 г. на лесной поляне возле хижины, в которой прп. Серафим подвизался после 1825 г. и принимал посетителей, Мотовилов получил от старца поучение о стяжании Святого Духа [1317]1317
Записки Н. Мотовилова «Учение прп. Серафима о стяжании Святого Духа» впервые напечатаны в 1903 г. в «Московских ведомостях» (см. текст в моей книге. S. 230–245) – раньше их не пропускала духовная цензура. См. также: Флоренский П. Столп и утверждение Истины (1914). Гл. 5 (Письмо 5–е).
[Закрыть] и удостоился вместе с преподобным лицезреть явление благодати Святого Духа. Кроме того, большое место в жизни прп. Серафима занимало духовное окормление женщин–подвижниц, это видно из истории Дивеевской сестринской общины, преобразованной впоследствии в монастырь.
Жизнь старца Серафима в последние восемь лет перед его преставлением стала поистине житием святого. Своими подвигами, исполненными любви, он давно уже преодолел границы этого земного мира. И для верующих богомольцев, приходивших в его лесную келью, он был уже не простым человеком, а святым, который только из любви к людям все еще оставался во плоти. В его внешнем облике появились черты, отмеченные отблеском иного, горнего мира.
1 января 1833 г., в воскресенье, старец в последний раз молился за Божественной литургией. В своей келье он целый день пел пасхальные песнопения, трижды подходил он к тому месту, которое выбрал для своей могилы. На следующий день, 2 января, его нашли в келье стоящим на коленях в молитвенном положении, но бездыханным, пред иконой Царицы Небесной, называемой «Умиление», – преподобный Серафим отошел в вечную жизнь. Несмотря на великое почитание нескольких поколений верующих людей, которые с благоговением приходили помолиться на его могиле, Синод относился к этому почитанию не особенно благосклонно. Официально прп. Серафим был причислен к лику святых лишь в 1903 г., 19 июля 1903 г. состоялось перенесение его нетленных мощей. Кто жил в России, тот знает, как велико почитание этого святого в самых разных слоях народа [1318]1318
Насколько мы знаем, первое упоминание о прп. Серафиме в печати содержалось в сочинении «Краткое начертание жизни старца Саровской пустыни схимонаха и подвижника Марка» (1839), где помещены были некоторые поучения Серафима; потом в журнале «Маяк» (1845. Ч. 16) напечатана была короткая статья «Сказание о подвигах Серафима». Первое специально ему посвященное жизнеописание появилось в 1863 г.: «Житие старца Серафима, Саровской обители иеромонаха, пустынножителя и затворника» (СПб., 1863), вероятно, написано оно было одним из монахов Саровской пустыни.
[Закрыть].
