Текст книги "Русское монашество"
Автор книги: Игорь Смолич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 42 страниц)
7. Другие очаги старчества
Русское старчество было в полном смысле слова аскетическим движением, или течением, в жизни монашества двух последних столетий, ибо Саров и Оптина – это не единственные его очаги. Благодаря трудам прямых учеников старца Паисия, в это течение, возрождавшее аскетический дух древней Церкви, включились и другие обители. Это были монастыри и пустыни, в которых подолгу или хотя бы некоторое время подвизались ученики Паисия и где труды их принесли плоды.
К таким обителям принадлежит Санаксарская пустынь (Тамбовской епархии), основанная в 1659 г., в период монастырской колонизации Понизовья, – в ту пору это была одна из самых удаленных обителей. Братия этой пустыни всегда была очень немногочисленна, и в 1753 г. обитель приписали к Саровской пустыни. Лишь в пору двукратного настоятельства старца иеромонаха Феодора Ушакова (1762–1774, 1783–1791) монашеское житие в обители вышло на правильный путь и в ней введен был общежительный устав. На последнюю четверть XVIII и 1–ю половину XIX в. приходится расцвет аскетического подвижничества в этой пустыни, тесно связанной с Саровской обителью и другими пустынями, отличавшимися строго аскетическим строем жизни [1333]1333
Зверинский. 2. № 644; Денисов. № 888; Субботин. Ук. соч. С. 56–59; Жизнь отца Феодора, бывшего настоятеля Санаксарской обители (1847) (маленькая брошюра); Поселянин. Русские подвижники (1905). С. 285–291.
[Закрыть].
Другим очагом аскетического подвижничества была не раз упоминавшаяся здесь Площанская пустынь, которая в 1764 г. попала в разряд заштатных монастырей. Особого упоминания заслуживает старец Иоасаф, который в 1741–1746 гг. был настоятелем обители, а также старец Алексий (Блинский; 1722–1812), в 1772 г. перешедший в Симонов монастырь. Многие годы подвизался в пустыни старец Афанасий (Захаров; † 1823), под его духовным руководством здесь спасался будущий оптинский старец отец Макарий Иванов. Другой ученик старца Афанасия, Александр, в пору своего настоятельства в Спасском монастыре (1810 – около 1820 г.) по–настоящему преобразил там монашескую жизнь, введя общежительный устав [1334]1334
Зверинский. 2. № 1057; Денисов. № 630; Строев. Ук. соч. С. 913; Православные русские обители. С. 373; Мисаил, еп. Богородицкая Площанская общежительная пустынь (1897). С. 8, 10; Попов. Ук. соч. С. 9. Монах по имени Афанасий Горовский сделал здесь много списков с сочинений Паисия. Возможно, это и был известный старец Афанасий. Ср. также: ПБЭ. 1. С. 592.
[Закрыть].
Благодаря трудам учеников старца Паисия переменилась жизнь монахов и в Белобережской пустыни (Орловской епархии). Эта пустынь основана была сравнительно поздно, около 1661 г., иеромонахом Серапионом (более известен под именем, которое он принял при пострижении в великую схиму, – Симеон), но уже в начале XVIII в. пустынь пришла в совершенный упадок; возобновил ее в 1721 г. архимандрит Питирим, настоятель Покровского монастыря в Брянске, но в 1764 г. ее упразднили. Несмотря на это, несколько монахов остались в пустыни – так сказать, забытые Синодом, но не Богом – и своими трудами они подняли жизнь этой обители на изрядную аскетическую высоту; лишь в 1817 г. пустынь была «официально возобновлена» Синодом. С 1801 г. по 1809 г. здесь подвизался иеросхимонах Феодор, ученик Паисия, в конце XVIII и начале XIX в. в пустыни спасался также старец Макарий Злобин († 1839), ученик старца Клеопы II. Как уже было сказано, старец Василий Кишкин и старец Леонид Оптинский несколько лет настоятельствовали здесь (1806–1811). Эта маленькая, бедная пустынь, в основном благодаря старцу Василию Кишкину (настоятелю в 1800–1806 и 1811–1827 гг.), прославилась у монахов строгостью жизни своих насельников [1335]1335
Зверинский. 1. № 92; Денисов. № 626; Прав. русс. обители. С. 919; Строев. Ук. соч. С. 376; Пимен. Ук. соч. С. 66–68; Иларион, монах. Житие иеродиакона Мелхиседека, в: Душеп. чт. 1889. 2. С. 186–187; Иларий, монах. Жизнь старца Макария Белобережского. Там же. С. 290–302; а также сочинение: Старцы Брянской Белобережской пустыни по запискам иеромонаха Израиля, в: Орловские епарх. ведомости. 1909. 44–45 (мне не было доступно).
[Закрыть].
На высоте стояла жизнь монахов и в Богородицкой Софрониевой пустыни, которая возникла еще в XVI в., потом была разрушена татарами и возобновлена около 1630 г., приобретя известность под именем Богородицкой пустыни. До 1656 г. она была приписана к Молченскому монастырю в Путивле (Курской епархии). Благодаря хлопотам двух строгих подвижников, Софрония и Никона, патриарх Никон предоставил этой обители самостоятельность, и настоятель Софроний в пору своего продолжительного управления обителью поддерживал там монашескую жизнь на должной высоте. После его кончины обитель стали обычно называть Софрониевой пустынью. Даже штатами 1764 г. для нее определялось немалое число монахов – 30 человек. В 1779 г. в Софрониеву пустынь переселился старец Феодосий Маслов с большей частью иноков Тясминского монастыря, он подвизался здесь до 1803 г., и при нем в обители был введен общежительный устав Афонской горы. Здесь спасался также монах Герасим, ученик Паисия, строгий пустынножитель [1336]1336
Яцимирский. Ук. соч. С. 545; Пимен. Ук. соч. С. 19; Субботин. Ук. соч. С. 15, 18; Описание Путивльской Рождественской Софрониевой пустыни (1846).
[Закрыть].
Еще одной обителью, в которой с особой бережностью хранили аскетические заветы старца Паисия, был Кирилло–Новоезерский монастырь [1337]1337
Зверинский. 2. № 868; Денисов. № 565; Прав. русс. обители. С. 128. Кирилло–Новоезерский монастырь был основан в 1507 г. прп. Кириллом Новоезерским († 1537), учеником прп. Корнилия Комельского. Этот монастырь выделялся строгостью своей внутренней жизни; он всегда придерживался общежительного устава; его земельные владения были невелики; мы не обнаружили никаких документов, которые бы свидетельствовали о том, что он занимался торговлей или обменом земельных владений.
[Закрыть], в котором ревнитель этих заветов старец архимандрит Феофан Соколов старчествовал и настоятельствовал 40 лет (1793–1832). За свою долгую жизнь (1752–1832) Феофану суждено было познакомиться лично почти со всеми строгими подвижниками и старцами своей эпохи и испытать на себе их влияние. Он вышел из дворянской семьи Соколовых, в возрасте 14 лет Феодор (его мирское имя) решил уйти в монастырь, но родители не отпускали его. В 1771 г. он жил в Москве, где начал служить чиновником. Свирепствовавшая тогда в Москве жуткая чума, которую Феофан позже описал в своих «Записках», и вызванные ею бедствия еще больше усилили его склонность к монашескому житию. В 1772 или 1773 г. он смог, наконец, исполнить свое желание.
Он ушел в Санаксарскую пустынь, где настоятелем служил старец Феодор Ушаков. От него Феофан Соколов научился аскетическим основам иночества и на всю жизнь остался приверженцем монастырского старчества. В эту пору он познакомился с епископом–аскетом Тихоном Задонским, и эта встреча не могла пройти бесследно для юного инока. Когда в 1774 г. старец Феодор Ушаков, из–за вмешательства и интриг светских властей, вынужден был уйти из пустыни, монах Феофан тоже оставил обитель и перешел во Введенскую Островскую пустынь, где тогда подвизался старец Клеопа I. Здесь Феофан пробыл три года под духовным руководством Клеопы, от которого много узнал о житии афонских монахов и о старце Паисии. Затем он получил от своего старца позволение и благословение уйти на Афон. По пути Феодор Соколов и с ним еще несколько монахов зашли в Тясминский монастырь, где в ту пору настоятелем служил старец Феодосий Маслов. Несмотря на просьбы Феодора, старец Феодосий не благословил его идти дальше на Афон – и ему пришлось остаться в Тясмине. Здесь Феодор Соколов был пострижен в монахи с именем Феофан, а старец Феодосий взял его под свое духовное окормление.
Феофан всегда с большой теплотой вспоминал о времени, которое он провел под началом старца Феодосия. К сожалению, продолжалось это недолго. Положение греко–православных монастырей в той части Молдавии, которая по Кючук–Кайнарджийскому миру (1774) между Россией и Турцией отошла к Порте, было очень тяжелым из–за разного рода преследований со стороны турецких властей. Поэтому старец Феодосий решил переселить братию Тясминского монастыря в Россию. Тут надо сказать, что среди иноческой братии был монах по имени Афанасий, человек великого смирения, который любил выполнять в монастыре самую тяжелую и грязную работу. Этот Афанасий был не кто иной, как брат уже упоминавшегося здесь епископа Иова и родственник могущественного князя Г. А. Потемкина. Один только старец Феодосий знал эту тайну смиренного Афанасия и надеялся, что если послать его в Петербург с ходатайством о переселении, то, благодаря его семейным связям, хлопоты увенчаются успехом. В свои спутники Афанасий, с благословения старца Феодосия, выбрал монаха Феофана. Ходатайство Феодосия увенчалось успехом, по распоряжению императрицы старец Феодосий с большей частью монастырской братии получил разрешение переселиться в Россию, где для них отведена была Софрониева пустынь. Вначале в этой обители остался и Феофан, но вскоре по воле митрополита Гавриила некоторые монахи, переселившиеся из Тясмина, и среди них Феофан, были отозваны в Петербург в Александро–Невскую лавру, чтобы привести там в порядок монастырскую жизнь.
Так Феофан, вместо того чтобы оставаться в послушании у старца Феодосия, попал в столичный город, в совершенно иную атмосферу, которая, конечно, не могла отвечать его аскетическим настроениям. Но здесь его хорошо узнал сам митрополит Гавриил. Феофан не долго оставался келарем лавры, ибо владыка Гавриил взял его к себе в келейники. В кратчайший срок Феофан стал доверенным лицом и секретарем митрополита, который скоро понял, что Феофан может помочь ему в восстановлении подлинно монашеского жития в монастырях. Простосердечный и смиренный владыка Гавриил ценил Феофана не только как строгого монаха, но и потому, что нуждался в его советах, ибо Феофан, благодаря своему общению со старцами и пребыванию в монастырях, мог не только правильно судить о причинах упадка монашеской жизни, но и предложить меры для ее исправления. Так имя Феофана оказалось тесно связанным с именем владыки Гавриила в деле проведения монастырских реформ. Благодаря помощи Феофана эти реформы основывались на аскетических воззрениях старца Паисия Величковского и проводились теми монахами, которых рекомендовал Гавриилу Феофан. В течение 10 лет Феофан был келейником митрополита, а на самом деле не просто келейником, но его главным помощником и советчиком. И все это время оставался простым монахом. Против его воли митрополит рукоположил Феофана в иеромонахи (1785) и в 1791 г. назначил настоятелем Моденского монастыря (Новгородской епархии), чтобы возобновить почти полностью разрушенную обитель. Здесь иеромонах Феофан подвизался два года, а в 1793 г. был направлен настоятелем в Кирилло–Новоезерский монастырь.
Обыватели города Белозерска не раз жаловались митрополиту на то, что в древнем, в прошлом столь знаменитом монастыре не осталось и следов настоящей монастырской жизни, и просили его принять меры, чтобы спасти обитель от совершенного запустения. Отец Феофан застал монастырь в крайне жалком состоянии: священствовал там дряхлый иеромонах, который от старческой слабости уже не мог совершать богослужения. Время от времени в обители служил священник из соседнего сельского прихода. Братия состояла всего из двух монахов и восьми послушников, которые жили по своему усмотрению. Строения монастыря совершенно обветшали, ибо уже много десятилетий не предпринималось ничего, а из–за недостатка средств и не могло быть предпринято, чтобы сохранить от разрушения церкви и другие здания.
Судьбу Кирилло–Новоезерского монастыря можно считать типичной для многих дальних обителей – это было следствием правительственных мероприятий, проводившихся в XVIII в., когда Коллегия экономии буквально грабила монастыри, предоставляя монастырские постройки, часто очень хорошие каменные здания, их собственной судьбе и воздействию природных стихий, вместо того чтобы использовать эти строения в каких–нибудь практических целях. Сквозь прохудившиеся крыши из года в год лили дожди и валил снег. Монахи перебирались из вконец разрушенных келий в другие, получше, и никто не заботился о сохранности монастырских зданий. А тут еще пришла секуляризация и штаты 1764 г., но штатных сумм, выделенных на монастыри, хватало только на то, чтобы прокормить немногочисленную братию. Лишь в начале XIX столетия материальное положение монастырей улучшилось, о чем мы уже говорили, и появилась возможность возводить новые строения. Из истории многих обителей известно, что в 1–й половине XIX в. все монастырские денежные средства тратились на строительство. Уже упоминавшийся здесь архимандрит Пимен рассказывает в своих «Воспоминаниях», сколько времени он в пору своего настоятельства уделял строительным хлопотам. То же самое происходило и в других монастырях [1338]1338
Пимен. Ук. соч., в разных местах.
[Закрыть].
Феофан также вынужден был много времени и сил потратить на внешнее благоустроение обители, так что вид монастыря в пору его настоятельства совершенно преобразился. Но вместе с тем он перестраивал и внутреннюю жизнь обители. Он ввел общежительный устав, число братии в монастыре росло из года в год. Феофан с большим успехом старчествовал, духовно окормляя многих послушников и новоначальных иноков. Когда незадолго до кончины Феофана архимандрит Пимен, тогда еще молодой послушник, побывал в Кирилло–Новоезерском монастыре, он обнаружил там большие перемены: и внешний вид, и внутреннее состояние обители стали намного лучше; в ней царил порядок и чувствовался аскетический дух, монастырь снова обрел былую любовь у верующих. Более 30 лет подвизался старец Феофан в этом монастыре, укореняя здесь воззрения Паисиевой школы на монашеское житие.
Духовное влияние отца Феофана распространялось и на соседние монастыри, вверенные его надзору. Среди этих обителей был Горицкий женский монастырь, старец Феофан окормлял горицких сестер и очень любил эту обитель. Три последних года своей жизни отец Феофан уже не был настоятелем, но оставил за собой старческое окормление сестер Горицкого монастыря.
3 декабря 1832 г. старец Феофан преставился, прожив долгую и плодотворную жизнь. Его образ заслонен был для позднейших поколений образами оптинских старцев, и отец Феофан мало известен в истории русского старчества. Но долг исследователя – особо отметить его роль в истории иночества, ибо он был одной из тех личностей, которые внесли великий вклад в возрождение монашеской жизни в конце XVIII столетия [1339]1339
Главным источником для биографии Феофана являются его «Записки», которые невелики по объему, но живостью повествования очень хорошо вводят читателя в атмосферу старчества и вообще монастырской жизни той эпохи. Эти «Записки» помещены в книге: Субботин Н. Архимандрит Феофан, настоятель Кирилло–Новоезерского монастыря (1862). С. 55–75. См. отрывки из них в моей книге (S. 128–139). У Субботина см. также биографию Феофана (с. 1–54) и его письма, содержащие разные аскетические наставления (с. 76–178). Опубликованы также письма игуменьи Феофании Готовцевой Феофану: Игуменья Феофания (1868). Очень интересны рассказы архимандрита Пимена о Феофане и его монастыре. Пимен. Ук. соч. С. 33–37, 45–47.
[Закрыть].
Образом Феофана можно завершить характеристику тех старцев и подвижников, которые принадлежали к школе Паисия Величковского. Но названные духовные центры и личности не исчерпывают аскетического течения той эпохи. И вне рамок Паисиевой школы течение это проявляло себя с не меньшей силой и не прошло бесследно для монашества.
8. Св. Тихон Задонский
Когда мы всматриваемся в это аскетическое течение, перед нашим взором рядом с чудным образом прп. Серафима Саровского встает еще один удивительный образ – св. Тихона Задонского.
Эти святые, Тихон и Серафим, пользуются особым почитанием у верующего русского народа не потому, что они в новейшее время жили в духе подлинного христианства, а потому, что образ их подвижничества и святости особенно близок благочестивому идеалу народа, который ценил смирение, простоту, открытую для мира сердечность и внутреннюю связь с этим миром. Читая жития таких русских подвижников, как прп. Серафим и св. Тихон, и невольно сравнивая их со святыми католической Церкви, мы вспоминаем св. Франциска Ассизского, образ которого весьма близок христианскому идеалу русского благочестия. Недаром некоторые исследователи сравнивали св. Франциска с прп. Серафимом [1340]1340
Например, в очень глубокомысленных трудах Лодыженского: Сверхсознание (1911) и Свет незримый (1912).
[Закрыть].
Св. Тихон родился в 1724 г. в семье бедного сельского псаломщика и очень рано потерял отца, вся семья жила скудным заработком матери, которая за мизерную плату нанималась работать у крестьян. В 1735 г. мальчика привезли в Новгород в духовное училище, а в 1740 г., как один из лучших выпускников училища, он поступил в тамошнюю духовную семинарию. Благодаря своему примерному поведению и прилежанию, он еще до выпускных экзаменов был назначен учителем греческого языка в младших классах, а после экзаменов стал преподавателем риторики. Родственники, жившие в большой бедности, уговаривали его занять место сельского священника, чтобы поправить положение семьи. Но Тимофей Соколовский (мирское имя Тихона) отклонил эту просьбу. Позже он рассказывал о некоторых случившихся с ним событиях, которые были восприняты им как указание свыше избрать иной путь.
Сравнительно поздно, в возрасте 34 лет, Тимофей постригся в монахи с именем Тихон, это произошло 10 апреля 1758 г. Через несколько месяцев его рукоположили во иеромонаха и назначили инспектором (префектом) духовной семинарии. Годом позже (1759) он стал архимандритом, настоятелем Желтикова монастыря и ректором духовной семинарии в Твери. Так Тихон вступил на обычную стезю ученого монаха, а именно в это время ученое монашество окончательно сложилось как особое сословие и приобрело устойчивые формы. Но педагогические труды не отвечали его внутреннему духовному желанию поступить в какой–нибудь дальний монастырь и подвизаться в уединении, в душе его усиливалось стремление к аскетическим подвигам.
13 мая 1761 г. Тихон был хиротонисан во епископа и поставлен викарным архиереем Новгородской епархии. Но уже 3 февраля 1763 г. владыка Тихон получил в самостоятельное управление Воронежскую епархию. В ту пору это была одна из самых бедных епархий. Стараниями Коллегии экономии монастыри и архиерейская кафедра были вконец разорены, приходы были немногочисленны и крайне бедны. Кроме того, в епархии жило много старообрядцев, которые при Екатерине получили больше свободы, к расколу привержены были и многие числившиеся православными. Епархия, расположенная на окраине страны, была переполнена беспокойными элементами, а в народе чрезвычайно распространены были суеверия и пороки. Епископу Тихону предстояли столь великие и ответственные труды, что поначалу он потерял мужество и обратился в Синод с прошением уволить его на покой, но прошение это было отклонено.
Более четырех с половиной лет пребывал Тихон на кафедре епархиального архиерея. Первоначальная растерянность быстро прошла, и в короткий срок владыке Тихону удалось сделать очень много. Приходское духовенство стояло на низком образовательном и нравственном уровне, и Тихон с большим рвением стал трудиться на ниве духовного образования. Владыка очень строго наказывал провинившихся за их проступки. Он составлял для духовенства разного рода поучения и пояснения, раскрывающие учение Церкви, писал об обязанностях священников, о нравственной основе и значении священнического сана, о душепопечительстве в приходах и на другие темы. Много времени и сил посвятил он духовной семинарии и двум основанным им духовным училищам. Посещая приходы, владыка старался в своих проповедях объяснить народу смысл христианской жизни, составлял он и письменные проповеди для прихожан. Из истории Воронежской епархии в пору архиерейства владыки Тихона известно, что святитель никогда не оставался без дела, что он всего себя отдавал архипастырским обязанностям. Монастыри, которых было в епархии 13, тоже постоянно находились в поле его зрения. Впоследствии он написал несколько поучений для монахов и два особых труда: «Наставление монашествующим» и «Напутствие обратившемуся от суетного мира сего ко Христу».
С особым рвением владыка Тихон боролся против суеверий, распространенных в народе, обличая их в проповедях. Внутренняя сила его слов трогала людей, и ему удалось истребить множество языческих обычаев, дотоле распространенных в народном быту.
Несмотря на столь деятельные и напряженные административные труды, владыка не пренебрегал и своей внутренней, духовной жизнью. Ночи он проводил в молитве, в составлении разных сочинений или в чтении отцов Церкви, особенно св. Иоанна Златоуста, которого ценил очень высоко. Но его натура с трудом выдерживала столь напряженную жизнь, и он часто болел. Владыка вынужден был вторично обратиться в Синод с прошением об увольнении на покой. На этот раз Синод удовлетворил его просьбу, и в 1767 г. епископ Тихон был уволен с кафедры.
Первое время владыка пребывал на покое в Толшевском монастыре, но нездоровый климат вынудил его переселиться в Задонский монастырь, расположенный на берегу Дона в той же Воронежской епархии. Так начался последний период его жизни, когда он всего себя посвятил внутреннему духовно–аскетическому подвигу. Внешне жизнь святителя была проста, почти бедна: он жил в маленькой келье, спал на тонком соломенном матраце под старым изношенным тулупчиком, носил простую иноческую рясу из грубой ткани, а в келье всегда был обут в лапти. Все его имущество умещалось в старой кожаной котомке, лишь книги в кожаных переплетах разнообразили нищую обстановку его кельи. Еда владыки была так проста и скудна, что его келейник Чеботарев часто пытался уговорить подвижника съесть еще хоть что–нибудь. Главным содержанием его жизни была молитва, ежедневно он приходил ко всем богослужениям, любил читать на службах и петь вместе с монахами в хоре. Первые годы владыка Тихон священнодействовал в архиерейском облачении, а потом из смирения стал приходить к службе в своей простой рясе, лишь за обедом в трапезной он иногда облачался в мантию или епитрахиль. В промежутках между богослужениями он погружался в чтение Священного Писания, за обедом келейник, согласно монастырскому уставу, читал ему вслух из Писания. Ночи св. Тихон проводил почти всегда без сна, в молитве.
Он рассказывал келейнику, что ему приходилось бороться с разными искушениями. Особенно его мучила мысль, имеет ли он внутреннее право уклоняться от обязанностей, налагаемых архиерейским саном, и больше не служить христианам, а заботиться только о спасении своей души. Душевная тревога так усилилась, что Тихон решил писать митрополиту Петербургскому Гавриилу, чьим викарием он одно время служил, и просить его о каком–либо назначении. Но в ночь перед отправкой письма владыка увидел сон, который вразумил его порвать это письмо. Тогда же с ним случилось еще одно происшествие, которое укрепило его в мысли навсегда остаться в монастыре. Однажды святитель Тихон сидел на пороге кельи, погруженный в свои мысли, которые он позже назвал искушениями самопревозношения. Вдруг к нему подбежал живший в монастыре юродивый по фамилии Каменев и ударил владыку по щеке, сказав ему: «Не высокоумь». В этом заушении Тихон увидел обличение его внутренней слабости. Никто не рассказывал о своих внутренних муках, о плотских и духовных искушениях, о внутреннем безволии и унынии с такой откровенностью, как св. Тихон. Чтобы телесно изнурять себя, он работал в саду, колол дрова.
Современники много рассказывали о его смирении, христианской любви к людям, прозорливости. Постепенно душевная жизнь святителя обрела внутренний покой, он все больше и больше удалялся от внешней деятельной жизни и подвизался уже почти как затворник, посты его становились все более длительными, все больше времени он стал посвящать молитве. Три последних года он уже не выходил из затвора.
К затвору его побудило сонное видение. В тонком сне он видел пир на лугу перед прозрачными хрустальными палатами, ему захотелось пойти на этот луг, но какая–то сила не пускала его, и тут он услышал голос: «Через три года можешь войти, а теперь потрудись». В затворе он беседовал лишь со своим келейником, и то чрезвычайно редко. Подобно прп. Серафиму, он видел Пресвятую Деву Марию с двумя апостолами. Однажды ему случилось получить еще одну пощечину – во сне: священник вынес из алтаря на руках младенца под покровом. Тихон поцеловал младенца в правую щеку, а тот ударил его в ответ по левой щеке. Когда святитель проснулся, он почувствовал, что его левая щека и левая нога парализованы, произошло это за год до его кончины. В последнее время голос его стал крайне слаб, лишь келейник мог разбирать его речь. Как–то Тихон сказал келейнику, что жить ему осталось три дня, и по истечении этого срока он действительно отошел ко Господу, это случилось ранним утром 13 августа 1783 г.
Почитание Тихона в народе началось вскоре после его преставления, в особенности потому, что из года в год множились случаи чудесных исцелений у его гробницы в монастырской церкви. До его канонизации, состоявшейся в 1863 г., здесь было официально зарегистрировано до 100 исцелений. Уже в 1845 г. останки святого были обретены нетленными, но император Николай I не разрешил канонизировать святителя Тихона. Лишь при Александре II, 13 августа 1863 г., его мощи были торжественно открыты и святитель Тихон получил церковное прославление.
Св. Тихон Задонский во время своего пребывания в Задонском монастыре написал ряд сочинений, которые в основном посвящены вопросам нравственного богословия. Это его главный труд «Об истинном христианстве» (1770–1771), а также «Письма к приятелям» и «Письма келейные» (оба сборника относятся к 1772–1775 гг.), они содержат разного рода наставления и поучения, составленные в форме ответов на обращенные к нему вопросы или письма. В последние годы (1777–1779) святитель работал над книгой «Сокровище духовное, от мира собираемое», сборником кратких размышлений (всего их 157), в которых говорится о многих мистических переживаниях святого. «Сокровище» превосходно отражает духовный облик его автора – аскета и мистика. Прекрасны и помещенные здесь размышления святителя о явлениях природы и их смысле. Творения св. Тихона выдержали множество изданий, они принадлежат к самым читаемым книгам в среде верующих людей. Труд св. Тихона «Об истинном христианстве» создавался, возможно, не без влияния сочинения Арндта с таким же названием, которое очень ценил святитель [1341]1341
Попов А. Св. Тихон Задонский и его нравоучение (1916); Лебедев А. Св. Тихон Задонский и его жизнь, писания и прославление (2–е изд. 1890, написано в популярной форме). «Записки» келейника В. П. Чеботарева изданы в: Тихон. Творения (1899). 5. С. 1–18. Первое жизнеописание святителя, частично основанное на рассказах современников, составлено уже в 1796 г. будущим митрополитом Евгением Болховитиновым: Описание жизни Тихона Воронежского (СПб., 1796); а также: Описание жизни и подвигов преосв. Тихона, епископа Воронежского (М., 1837). После прославления появилось много новых, большей частью предназначенных для народа, сочинений о Тихоне, которые, подобно Минеям св. Димитрия Ростовского, получили самое широкое распространение. Иконы святого по их распространенности можно сравнить лишь с иконами прп. Сергия Радонежского и прп. Серафима Саровского. 1–е изд. его творений (1836) было неполным. Полное издание вышло в 1889–1895 гг. в 5 т.; двухтомное издание «Творения Св. Тихона Задонского» (СПб., 1910) не совсем полное. Ср. библиографию в: РБС (1912). С. 589. А также: Arseniew N. v. Die Grundzьge des russischen Frцmmigkeitslebens, в: Russische Blдtter. 1929. 2; idem, в: Der christliche Osten. S. 191–193; Die Urgestalt der Brьder Karamasov. Коммент. проф. Комаровича, в: Dostojewskij F. M. Werke. 1929. Piper–Ausgabe. S. 60.
[Закрыть].
