Текст книги "Русское монашество"
Автор книги: Игорь Смолич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)
9. Общий характер колонизации
Так выглядит общая картина строительства новых монастырей в XVI–XVII вв. Но напомним еще раз: приводимые нами данные нуждаются в проверке и уточнении; когда будет собран необходимый исторический материал и источники по всем монастырям, статистика их будет выглядеть несколько иначе. Исследование этого вопроса затруднено потому, что многие монастыри, построенные по распоряжению церковных или государственных властей или по почину самих основателей, через несколько десятилетий по тем или иным причинам впадали в запустение, из них уходили монахи и обители, как выражаются исторические документы, стояли «без пения». Лишь часть заброшенных монастырей была впоследствии – чаще всего по почину монахов – возобновлена. Было много монастырей, о существовании которых нет вообще никаких упоминаний в официальных документах и которые, так сказать, остались сокрытыми от мира. Церковные власти не прилагали усилий для возобновления впавших в запустение обителей. Они обычно заботились об основании новых монастырей, это было в их интересах, как правило тесно связанных с колонизационными мероприятиями государства. В начале XVIII столетия прекращается и основание новых монастырей, что объясняется отношением к монашеству и монастырям со стороны Петра Великого и влиятельных представителей церковной иерархии. В 1–й половине XVIII в. основано очень мало новых обителей. Лишь в XIX в. начинается новая волна основания монастырей, но это делалось теперь уже по совсем иным причинам и соображениям, чем в московский период. Эта новая волна основания монастырей заслуживает особого внимания, ибо история их становления носит совершенно иной характер, чем прежде.
Давая очерк монастырской колонизации, нужно ответить еще на один вопрос, а именно: как относилось местное население к основанию множества монастырей? И тут выясняется интересный факт. Не всякое основание нового монастыря встречало полное одобрение окрестного населения, порой оно даже пыталось тем или иным способом предотвратить строительство обители, и часто дело доходило до избиения основателя монастыря. В тех областях, где монастырская колонизация была тесно связана с государственной, то есть в Понизовье и на юге, такого почти не случалось. Но на севере и отчасти в центральных районах, где русские жили издавна и где остро стоял вопрос о свободной и пригодной для возделывания земле, такие истории случались нередко. Даже в житиях некоторых святых и подвижников благочестия, пользовавшихся большим почитанием, говорится о том, что основание новых обителей не всегда радовало жителей соседних деревень и сел. Хозяйственные и социальные обстоятельства в этом случае побеждали религиозные воззрения народа и его благочестие [407]407
Упомянем лишь особенно интересные случаи. Из жития прп. Адриана Пошехонского (конец XVI в.) видно, что в 1543 г. он основал пустынь вблизи города Пошехонье; она была разрушена крестьянами (ИРИ. 3. С. 70). Прп. Александр Свирский (1533), который уже при жизни почитался как святой, вынужден был оставить одну из основанных им пустынек (там же. 6. С. 115). Ср. также его житие, в: ВЧМ. 7 декабря. Прп. Леонид Лужский, или Устьнедумский († 1654), вознамерившись построить церковь (1603), тоже натолкнулся на сопротивление местного населения (ИРИ. 1. С. 114). Прп. Симон Воломский († 1644) построил церковь, но окрестные жители, боявшиеся, что впоследствии он построит тут монастырь, сожгли ее (там же. 3. С. 608). И языческое население с большим недоверием относилось к миссионерским трудам подвижников, как это видно из житий св. Трифона Печенгского († 1583) и Трифона Вятского (ИРИ. 4. С. 582; 6. С. 437). О враждебном отношении к основателям монастырей рассказывают также жития прп. Димитрия Прилуцкого, Стефана Махрищского, Макария Желтоводского, Макария Калязинского (все XIV в.). Павлов. Очерк. С. 20. Св. Агапит Маркушевский († 1584) был вообще убит соседними крестьянами, когда получил для своей пустыни грамоту из Москвы на владение землей (ИРИ. 5. С. 51). В этих спорах часто бывали виноваты сами монастыри, потому что они противоправно занимали землю крестьян. См. подобные примеры в истории Кирилло–Белозерского монастыря. Никольский. Ук. соч. 1. С. 2, 8–10.
[Закрыть]. Земля и право пользования ею бывали иногда предметом многолетних тяжб, судов и даже поводом для насилия, когда окрестным жителям не удавалось помешать созданию нового монастыря. Исторические документы говорят о том, что вина за это лежит не только на местных крестьянах, но и на самих монастырях, на их стремлении увеличивать свои земельные владения, поскольку они пытались делать это и за счет соседних крестьян. Благодаря хитрости, золоту и связям с властями монастырским учреждениям удавалось на годы затягивать судебные тяжбы, что было не по карману крестьянским общинам.
Можно утверждать, что опасения крестьян были не напрасными: новым монастырям, несмотря на мероприятия правительства по ограничению роста монастырских владений, удавалось очень быстро окрепнуть и вырасти в хозяйственном отношении. Основание монастырей, получавших малые или большие земельные наделы, приводило к росту монастырского землевладения в целом. Таким образом, увеличение числа монастырей вело не к подъему аскетического духа монашества, а к обогащению монастырей и поэтому влекло за собой скорее дурные, чем добрые последствия. Взгляд на историю монастырских владений в XVI–XVII вв. дает много доказательств этому, и сейчас мы хотим подробно осветить это печальное историческое обстоятельство.
Глава VIII. Монастырские владения и монастырское хозяйство в XVI–XVII вв.
1. Правовые документы, являющиеся источниками по истории монастырских вотчин
Историческая причина появления и роста монастырских земельных владений заключалась не в том, что они были необходимы, как считал, например, прп. Иосиф Волоцкий, для процветания монастырской жизни, а, главным образом, в глубокой убежденности самих монахов, что монастырские владения не противоречат основам иноческого подвижничества. На этом ложном основании строили иосифляне свои воззрения, и под таким предлогом вели они полемику и борьбу с нестяжателями [408]408
Исследуя вопрос о монастырских владениях, В. О. Ключевский замечает: «Монастырское землевладение было вдвойне неосторожной жертвой, принесенной набожным обществом недостаточно ясно понятой идее иночества, оно мешало нравственному благоустроению самих монастырей и в то же время нарушало равновесие экономических сил государства» (Geschichte RuЯlands. 2. S. 294). Русские монастыри уже во времена прп. Феодосия Печерского владели землей. Ср. житие Феодосия: 1. в: Яковлев. Ук. соч. (1873. XII); 2. в: Чтения (1889). 1. С. 25. Монашество придерживалось мнения, что такое владение не противоречит духу иноческих обетов, и основывало свои взгляды на этот счет на существовании монастырских земельных владений в Византии, где управление ими осуществлялось на основе «Церковного устава патриарха Алексия». См.: Описание. 3. № 330 (устав). С. 231. Ср.: Голубинский. 1. 2. С. 597. Древнерусские летописцы именовали княжеские пожалования земельных угодий монастырям «богоугодными деяниями» (например: ПСРЛ. 1. С. 65, 85, 92, 129, 187; 2. С. 11–113, 154 и др.). Но нельзя забывать, что летописцы эти были исключительно монахами. Уже в XII в. было обычным явлением, когда монастыри владели землей, с которой они кормились. Горбунов. Льготные грамоты, жалованные монастырям и церквам, в: Архив. Изд. Н. Калачовым. 5 (1860/61). С. 4–5. Но нужно сразу заметить, что некоторые представители епископата, например, митрополит Климент Смолятич (1147–1154), были против монастырских владений и указывали на происходящую от них порчу монашеской жизни. Никольский Н. О литературных трудах митрополита Климента Смолятича (1892). С. 104, 220. Голубовский. История Смоленской земли до начала XV столетия (1895). С. 238. О способах приобретения в XII–XV вв. см.: Горбунов. Ук. соч. С. 11–19; Милютин. Ук. соч. С. 42; Горчаков. О земельных владениях (1871). С. 83–109; Мейчик. Грамоты XIV–XV вв. (1883). С. 3.
[Закрыть]. Несмотря на твердое убеждение в своей правоте, в религиозной обоснованности прав на эти владения, монастыри все–таки стремились подтвердить эти права еще и государственными актами. Поскольку государство, со своей стороны, было заинтересовано в юридической фиксации права монастырей на владение землей, но в то же время и в ограничении, насколько возможно, этого права ради собственной выгоды, получалось, что государство и Церковь оказывались то союзниками, то противниками. Можно утверждать, что ни одной стороне не удалось одержать решительной победы и не пришлось пережить настоящего поражения. Неопределенность и нерешенность вопроса о правах монастырей на землю благоприятствовали росту и даже расцвету монастырского хозяйства.
Расширению монастырских земельных владений способствовали различные привилегии (иммунитеты), пожалованные монастырям князьями и великими князьями [409]409
Вообще о появлении иммунитета в Древней Руси см.: Павлов–Сильванский. Соч. 3 т.; Владимирский–Буданов. Обзор (1888). С. 153, 195 и след., а также: Сергеевич, Загоскин, Павлов. Курс церковного права. С. 158; Суворов Н. Курс церковного права; Макарий. 8. С. 191, 267, 285.
[Закрыть]. Огромное значение для умножения числа привилегий на церковные владения имели ярлыки татарских ханов, которые, как уже было сказано, рассматривались церковной иерархией как основа для особых прав Церкви [410]410
Ханские ярлыки очень точно определяют права и привилегии духовенства на земельные владения, ср., например, ярлык Менгу–Темира (ок. 1267–1279), в: СГГД. 2. № 2. О ярлыках см. работу: Приселков М. Ханские ярлыки русских митрополитов (1916); а также старое исследование: Григорьев. О достоверности ханских ярлыков (1842) и Hermann. Op. cit. S. 69–71.
[Закрыть]. Ясно, что иерархи и отдельные монастыри стремились получить от своих местных (удельных) князей, а позже от великих князей жалованные грамоты, подтверждающие эти права, не только для того, чтобы защитить свои владения от притязаний светских (княжеских) учреждений, но, главным образом, чтобы юридически закрепить эти владения на будущие времена [411]411
О древнейших жалованных грамотах (XIII–XV вв.) см.: Горбунов. Ук. соч. и Милютин. Ук. соч.
[Закрыть]. Права и привилегии монастырей обосновывались и защищались рядом различных документов [412]412
О различных видах документов: Горбунов. Ук. соч. и Шумаков C. Обзор грамот Коллегии экономии. Ч. 4, в: Чтения. 1917. 2. С. 17 и след.; Владимирский–Буданов. Обзор (1888). С. 195 и след.; Hermann. Op. cit. S. 69–71; важна также работа: Веселовский С. К вопросу о происхождении вотчинного режима (1926). С. 26 и след., 84–89, 90.
[Закрыть].
Важнейшим документом являлась жалованная грамота. Когда создавался новый монастырь, его основатель старался получить от великого князя или царя жалованную грамоту, в которой бы точно определялись границы земельных владений, одновременно – особенно это относится к XVI в. – монастырь получал от великого князя или царя право принимать переселенцев из других мест [413]413
Ср.: Горчаков. О земельных владениях. С. 105. Из ряда древнейших, особенно примечательных жалованных грамот назовем лишь некоторые; например, жалованную грамоту князя Ивана Калиты (XIV в.) Юрьевскому монастырю: ААЭ. 1. № 4 и 5; князей Белозерских Ферапонтову монастырю (1450): ААЭ. 1. № 47; ср. также: № 20, 21, 51, 53; все эти грамоты поддерживают колонизационные мероприятия монастырей – возделывание нераспаханной земли, привлечение новых поселенцев и постройку новых деревень. О правах старожильцев ср.: ААЭ. 1. № 34 и 35. Особенно обстоятельна жалованная грамота князя Василия Ярославского (1321–1345) Спасскому монастырю (ок. 1325) в: Исторические акты Спасского монастыря в Ярославле. Изд. Вахрамеевым. 1. № 1; она была позже восполнена и подтверждена великим князем Иваном (ок. 1464–1466): ОАМЮ. 4. № 147. Типичны для XVI в. следующие жалованные грамоты: 1551 г. – Юрьевскому монастырю (ДАИ. 1. № 46); 1560 г. – Михайловскому женскому монастырю (ДАИ. 1. № 113); 1556 г. – Троицкому Печенгскому монастырю (СГКЭ. 2. № 136); 1554 г. – Коневскому монастырю (ДАИ. 1. № 48); 1560 г. – Спасо–Каменному монастырю (там же. 1. № 115).
[Закрыть]. Жалованные грамоты нередко являлись льготными грамотами, которыми монастыри, их насельники и все живущие на монастырской земле освобождались от выплаты податей государству; такие льготы обычно давались на определенный срок – на 10 или 15 лет. Очень часто, если не всегда, эти привилегии касались также наследственных боярских вотчин, подаренных монастырю (зачастую уже при его основании), а также крестьян–старожильцев, которые жили в этих вотчинах еще до получения монастырем жалованной грамоты. Очень редко льготные грамоты выдавались бессрочно [414]414
См.: Милютин. Ук. соч.; Дьяконов. Очерки (1898); Греков В. Юрьев день и заповедные лета, в: Известия АН СССР (1926). № 1–2; он же. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII в. (1946). Льготные грамоты на приказном и разговорном языке назывались также обельными грамотами; обелять – значит освобождать от податей, которые обязаны были платить крестьяне, живущие на черной, т. е. обложенной податями земле.
[Закрыть]. Вместе с жалованной грамотой выдавалась обычно и несудимая грамота, которая освобождала монастырь, его крестьян и работников от подсудности государственным властям и наделяла судебными правами настоятеля, за исключением уголовных дел – кражи, разбоя и убийства [415]415
См. несудимые грамоты: Важскому монастырю (1548). ДАИ. 1. № 44; Николаевскому Корельскому монастырю (1542). АИ. 1. № 141; Строкиной пустыни (1547). Там же. № 147; Троицкому монастырю в Астрахани (1573). Там же. № 184; Коневскому монастырю (1578). ДАИ. 1. № 122; Троице–Сергиеву монастырю (1535 и 1551), в: Акты. Изд. Федотовым–Чехоским. 1. № 57 и 75; Ферапонтову монастырю (1534). Там же. № 42; Покровскому монастырю в Суздале (1528). АИ. 1. № 131; Чухломскому монастырю (1518). АИ. 1. № 125; Антониеву–Сийскому монастырю (1545). СГКЭ. 1. № 109; Волоколамскому монастырю при жизни прп. Иосифа (1500). ААЭ. 1. № 136. По XV в. назовем несудимые грамоты: Кирилло–Белозерскому монастырю. ААЭ. 1. № 95; Троице–Сергиеву монастырю (1494). Там же. 1. № 131. Монастырские владения, а также боярские наследственные вотчины уже в XIV и XV в., по мнению исследователей, обладали иммунитетными правами: Пресняков. Княжье право (1909). С. 296; Сергеевич. Ук. соч. 1. С. 328 и, особенно: Павлов–Сильванский. Соч. 3. С. 281, 295; Павлов. Курс церковного права (1902). С. 158–160.
[Закрыть]. Если все эти права и привилегии значились в одной жалованной грамоте и монастырь получал полное освобождение от податей (пускай даже на определенный срок) и от подсудности государственной власти, то такая жалованная грамота называлась тарханной грамотой, или тарханом. Эти тарханы выдавались редко, и в 1584 г., по приговору Собора, выдача их была совершенно прекращена [416]416
Петров В. Соборное уложение 1584 г. об отмене тарханов, в: Сборник в честь С. Ф. Платонова (1922).
[Закрыть].
Упомянутые документы являются источниками по государственному праву той эпохи касательно церковных и монастырских владений. Они могут быть восполнены различными документами, носящими частноправовой характер.
На первом месте стоят здесь так называемые уставные грамоты великих князей и митрополитов, которые регулируют правовые взаимоотношения между митрополитом и находящимися в его епархии монастырями (если они не освобождены от подсудности митрополиту особыми жалованными грамотами) [417]417
Например, уставные грамоты в: ААЭ. 1. № 9 – дана великим князем митрополиту Киприану (1392), и № 11.
[Закрыть]. Когда в результате споров о границах владений по царскому или судебному приговору составлялись определенные документы, эти документы назывались правовыми грамотами [418]418
Например в: АЮ. 1. № 8, 12, 16, 17 и др.
[Закрыть]. При дарении владений (главным образом, вотчин) прежний владелец имения выдавал монастырю данную грамоту [419]419
Например в: АЮ. 1. № 32, 63; часто в качестве данной грамоты выступало завещание; древнейшим примером служит завещание имения Васильевскому монастырю в Суздале (1253), в: АЮ. 1. № 439; или Чухченемскому монастырю (XV в.), в: СГКЭ. 1. № 24, 19, 26, 11, 27 и др. Ср. мою работу: Studien zum Klosterwesen RuЯlands. 2. Zum Problem des Klosterbesitzes im 15. und 16. Jahrhundert, в: Kyrios. 4 (1939). Вотчина – это наследственное имение, в отличие от поместья, которое жаловалось в условную собственность, за службу; западноевропейские аналоги – аллод и бенефиций.
[Закрыть], которой передавали все права и привилегии, связанные с подаренным владением, а обители старались подтвердить эти данные грамоты жалованными грамотами. Монастыри нередко менялись частью своих владений между собой или с частными землевладельцами. Эти обмены удостоверялись меновыми грамотами [420]420
Например в: АЮ. 2. № 156; СГКЭ. 1. № 45, 49, 156.
[Закрыть]. Обмены особенно характерны для конца XVI и 1–й половины XVII в., когда постановлениями Соборов покупка земли была ограничена или вовсе запрещена. При установлении спорных границ между соседними владениями местные власти выдавали заезжие грамоты. Для монастырей эти грамоты имели особое значение, ибо многие обители вели продолжительные тяжбы с соседями о границах своих владений (особенно на севере – с крестьянами) [421]421
Например в: АЮ. 2. № 178, 179, 180 и др. Эти заезжие грамоты служили источниками для жалованных грамот и часто вносились в них.
[Закрыть]. Наконец, следует упомянуть еще документы под названием «закладная запись», или «кабала», в которых фиксировались права на деньги или имения, отданные в залог [422]422
Например в: АЮ. 2. № 126; СГКЭ. 1. № 3, 6, 10 (XV в.). Они особенно характерны для 2–й половины XVI и 1–й половины XVII в.
[Закрыть].
Таковы государственные и частноправовые документы, которыми подтверждались права монастырей на земельные владения.
Приобретение новых владений совершалось разными способами. Главным из них было пожалование великого князя или царя, которое на практике совершалось по челобитной основателя монастыря одновременно с созданием обители и подтверждалось жалованной грамотой. При восшествии на престол нового царя настоятели монастырей спешили заручиться от него подтверждением уже выданных жалованных грамот; это делалось также в тех случаях, когда в результате пожара или разрушения монастыря жалованная грамота пропадала, что случалось со многими обителями, например, во время Смуты. Вторым видом приобретения были земельные или денежные дары от частных лиц; эти дары подтверждались данными грамотами или завещанием – духовной, когда даритель хотел, чтобы его имение перешло монастырю после его смерти. Большие монастыри в основном обогащались путем многочисленных покупок обрабатываемой земли, лесов, рыбных ловлей и солеварен, которые фиксировались в купчих. С 1551 г. всякая купля земли должна была регистрироваться в Приказе Большого дворца, «с доклада царю», а после 1580 г., как уже было сказано, купчая приобретала законную силу лишь на основании специальной жалованной грамоты царя. Когда cоборными постановлениями приобретение земли покупкой было официально запрещено, монастыри находили возможность обойти эти запреты путем разного рода обменов земельными владениями. Еще одним способом приобретения было получение владений в залог, что монастыри делали довольно часто, попирая священные каноны, запрещающие духовенству и монашеству ростовщичество. Как уже было сказано, регулировались эти операции закладными записями.
Для истории монастырских владений и монастырского хозяйства особое значение имеют также писцовые книги XVI–XVII вв. и переписные книги XVII в. Это очень важные источники, которые позволяют судить о колонизационной деятельности монастырей, о постоянном росте их владений и развитии монастырского хозяйства [423]423
Писцовые книги – это своего рода кадастровые описания земельных угодий, с переписью населения (владельцев дворов) и описанием их владений. Появление и характер писцовых книг связан с податным обложением. Первая всеобщая перепись населения (собственно, дворов) в Древней Руси была предпринята татарами в 1257 и 1275 гг. ПСРЛ. 1. 2 (2–е изд.). С. 474; 10. С. 152. Первая перепись дворов в Московском государстве была проведена в 1538–1547 гг. и называлась она «большое письмо». Эта перепись признана была негодной, и в 1551–1580 гг. состоялась новая перепись – «новое письмо», с кадастровым описанием земельных угодий, причем писцы составили тогда писцовые книги. Часть из них сохранилась доныне и представляет собой ценный источник по истории поземельных отношений в Московском государстве, в особенности по истории монастырских и церковных земельных владений. В XVII в. было проведено две переписи: одна – в 20–е гг., а другая – с 1646 по 1678 г. (ААЭ. 4. № 14). Первая перепись проводилась на старой основе: главной единицей описания была территориальная единица – соха, с описанием земли и ее качеств. В 1646–1678 гг. были составлены переписные книги тягловых дворов, без описания земель. Соха в поместьях служилых людей составляла 800 четвертей, а в церковных и монастырских владениях – 600 четвертей, то есть обложена была более высокой податью. Четвертью или четью называли тогда площадь, засеваемую одной четвертью (=150 литров) ржи; четверть соответствовала половине десятины (1 десятина = 1,9 гектара); 400–1000 четвертей, в зависимости от качества почвы, составляли соху; различалось три вида почвы: «добрая», «средняя» и «худая». Соха составляла основную единицу обложения – посошной подати – в Московском государстве до конца 20–х гг. XVII в. Эта система возникла в середине XVI в., когда был изменен порядок раздачи поместий служилым людям (Уложение 1556 г.). Источники содержатся в Летописи: ПСРЛ. 13. С. 268–269. Ср.: Бородин А. Уложение о службе 1556 г., в: Сборник в честь С. Ф. Платонова (1922). С. 143–153. Всестороннее исследование кадастровой описи («сошного письма») содержится в работе: Веселовский С. Сошное письмо. 2 т. (1915–1916), см. здесь: 1. С. 97; 2. С. 348, 363 и след. А также: Никитский А. К вопросу о мерах в Древней Руси, в: ЖМНП. 1894. 4. С. 414–415; Рожков. Соха, в: Энциклоп. словарь Граната. 40. 3 (1925). С. 275; Лаппо–Данилевский А. Организация прямого обложения в Московском государстве (1890). С. 220, 229–233; Милюков П. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства (1892). С. 35–76 (в этом сочинении подвергаются критике утверждения Лаппо–Данилевского). О писцовых книгах как историческом источнике см. Рожков. Сельское хозяйство Московской Руси (1899). С. 221–231; Кауфман А. К вопросу о статистическом методе в историко–экономических исследованиях. К вопросу об использовании писцовых книг как исторического материала. 1. 1 (1913). С. 10–39; Гневушев А. Статистический метод при обработке писцовых книг Московского государства, в: Новый исторический журнал. 2 (1914). № 3. С. 16 и след. Хороший краткий очерк результатов исследования дан в книге: Яковлев А. Приказ сбора ратных людей (1917). Гл. 1.
[Закрыть].
2. Опричнина и сельскохозяйственный кризис XVI века
Прежде чем перейти к характеристике монастырского хозяйства, упомянем еще два обстоятельства, которые имеют важное значение для обсуждаемого нами вопроса. Первое – это так называемая опричнина царя Ивана IV, которая повлекла за собой передачу многих боярских вотчин в руки монастырей; второе – сельскохозяйственный кризис в Московском центре во 2–й половине XVI в.
Опричнина, эта страшная и кровавая реформа царя Ивана, была правильно освещена лишь в начале XX в., главным образом, в работах историка С. Ф. Платонова и его учеников [424]424
См. монографию: Платонов С. Ф. Иван Грозный (1923. Берлинское изд. 1924), где Платонов во вступлении дает критический очерк историографии по Ивану IV и предлагает свою, основанную на долгих исследованиях, характеристику личности Ивана, вызывавшей столько споров у историков. В 4–й главе многосторонне исследуется происхождение опричнины. Ср. также: Платонов. Очерки (1899) и он же. История России (1927). С. 157; а также Stдhlin K. 1. S. 270–278, который в основном опирается на Платонова. Нужно заметить, что изображение и характеристику опричнины у Ключевского в его «Истории России» (Geschichte RuЯlands. 2), как доказали Платонов и его ученики, нельзя считать удовлетворительными. См. также книгу: Виппер В. Иван Грозный (1922), недавно вышедшую на английском языке. Еще можно назвать работу И. Будовника, где учтена почти вся литература об Иване IV и опричнине.
[Закрыть]. С одной стороны, эта реформа носила политический характер и была всего лишь продолжением старой политики московских великих князей, направленной против удельных князей и их потомков (княжат) и укреплявшей самодержавие царя; с другой стороны, это была реформа аграрного характера. Многие вотчины, отнятые у княжат и бояр, были разделены на мелкие наделы и переданы в поместья служилым людям. Опричнина лишила боярство общественно–политического значения и вызвала его разорение. Новые правила ратной службы (1570) были для бояр и многих служилых людей трудными и почти непосильными. Все это вынуждало боярские семьи продавать или закладывать свои наследственные вотчины. А покупателями могли быть только монастыри: они одни в середине XVI в. имели в своих руках денежный капитал; лишь монастыри нисколько не пострадали от опричнины [425]425
Об этом см.: Любавский М. Лекции по древней русской истории до конца XVI в. 3–е изд. (1918). С. 255–270; Рождественский С. Служилое землевладение в Московском государстве (1897).
[Закрыть].
Сельскохозяйственный кризис XVI в., который привлек к себе внимание властей и, как установил С. Ф. Платонов [426]426
Платонов. Иван Грозный (1924). С. 116. Об общих причинах и протекании кризиса см.: там же. С. 117–127; Греков. Юрьев день. С. 75, автор подчеркивает значение Ливонской войны; Ключевский. Боярская Дума (5–е изд.). С. 305 и след.; для правильного понимания социальных и экономических отношений в Московском государстве во 2–й половине XVI в. рекомендуем ознакомиться с «Очерками» Платонова; кроме того: Рожков. Сельское хозяйство (1899), где исследуются почти все стороны сельскохозяйственной структуры и причины кризиса.
[Закрыть], заставил их принять определенные меры (около 1570 г.), был, в сущности, логическим результатом энергичных политических и хозяйственных усилий Московского государства в первую половину правления царя Ивана IV. Борьба с казанскими татарами, Ливонская война, вначале успешная, а потом неудачная, защита южных границ от набегов крымских татар и ногайцев – все это составляло политическую сторону кризиса; опричнина, новый строй ратной службы и связанные с ним изменения в раздаче поместий, главного капитала правительства, обширная колонизация завоеванных земель составляли экономическую сторону кризиса и углубляли его. Положение жителей центральных областей – главным образом междуречья Оки и Волги – из года в год становилось все более трудным. Для мелких служилых людей, поместья которых приносили мало дохода (отчасти из–за примитивных способов обработки земли), а также для крестьян, сидевших на этой земле и сильно пострадавших от хозяйственных трудностей, становились насущно необходимыми поиски лучших условий жизни. В наследственных вотчинах и у живших там крестьян дела шли не лучше. В то же время земли по обеим сторонам Средней Волги, Понизовье и южные степи открывали неограниченные возможности для поселенцев. Да и правительство нуждалось в тысячах людей для вооруженной защиты и сельскохозяйственного использования этих районов. Новым колонистам давалось много земли, новые монастыри звали крестьян в свои владения и предлагали им лучшие условия жизни в сравнении с Московским центром. Начался сильный отток населения из центра в новые области – настоящее переселение, или «разброд», как выражаются источники той эпохи, в результате чего разразился хозяйственный кризис и центральные области пришли в запустение. Многие из монастырей центра страны тоже сильно пострадали от этого кризиса, в то время как на хозяйственное развитие монастырей Понизовья кризис оказал благоприятное воздействие.
Обобщенная оценка этих двух обстоятельств (более подробно остановиться на них мы, к сожалению, не имеем возможности) была необходима, чтобы показать, что вопрос о монастырских владениях и монастырском хозяйстве проливает свет и на различные стороны политической и хозяйственной жизни Московского государства и что монастыри и их насельники, бежавшие от мира и мирских попечений, были снова вовлечены в заботы этого мира.
3. Отдельные примеры ведения монастырского хозяйства
На развитие монастырского хозяйства влияло множество факторов: религиозное и историческое значение монастыря, причем большую роль играло имя основателя, причисленного Церковью к лику святых или пользовавшегося большим почитанием у народа, местные условия, отношения с царской семьей; не меньшее значение имели хозяйственные способности и предприимчивость настоятелей и других лиц, облеченных властью в монастыре, которые неустанно пеклись о хозяйственном благополучии монастыря и часто с непонятной для нас настойчивостью и упорством стремились ко все большему обогащению своей обители. Было бы неправильно видеть в этом лишь отрицательные черты характера отдельных настоятелей или монахов. Тут мы обнаруживаем нечто характерное для религиозности той эпохи: убежденность в том, что роскошь в украшении монастырей и церквей угодна Богу (это, кстати сказать, весьма остро критиковалось нестяжателями); в этой роскоши видели служение во славу основателя обители и всей Русской Церкви. Кроме того, не надо забывать, что многие монастыри занимались благотворительностью и в тяжелые времена оказывали помощь государству и народу.
Основные особенности развития монастырского хозяйства в XVI–ХVII вв. можно показать на примере отдельных монастырей. Эти особенности, с незначительными отклонениями, проявлялись в монастырях, расположенных в разных областях страны.
Нам уже известна история создания знаменитого Троице–Сергиева монастыря. Его основатель св. Сергий († 1392) не заботился о земном преуспеянии своей обители; согласно его аскетическим воззрениям, монахи должны жить в воздержании и бедности и питаться трудом своих рук. И все–таки можно предполагать, что уже в последние годы его жизни монастырь получил в дар первые земельные владения [427]427
В 1391 г., накануне кончины прп. Сергия, монастырь получил в дар соляные копи в Солигаличском уезде. АЮ 1. № 63. В середине XV в. у монастыря было там уже три солеварни. ААЭ. 1. № 52. Кроме того, существует несудимая грамота монастырю от великого князя Димитрия (1363–1389), которая доказывает, что у монастыря уже были земельные владения. Горский. Описание. 1 (1890). С. 210.
[Закрыть]. От эпохи настоятельства второго игумена, прп. Никона (1392–1428), до нас дошли сведения об обширных приобретениях монастыря, частично полученных в дар, частично купленных. В конце XV в. монастырь владел землей с деревнями, в которых жили крестьяне, снимавшие эту землю в аренду [428]428
В сравнительно длительный период настоятельства Никона монастырь пожалованиями и покупками приобрел 24 владения. Там же. С. 211–212. Рожков. Ук. соч. С. 405. Древнейшая грамота на земельные владения относится к 1414/15 г. ААЭ. 1. № 19.
[Закрыть]. В течение XVI в. монастырские владения продолжали расти. В конце столетия, согласно описи 1593/94 г., монастырь владел более чем 2500 деревнями и починками, которые в основном (около 3/4) были получены в дар, лишь 1/4 приходится на покупки [429]429
Рожков. Ук. соч. С. 377, 402, 405, 410–415. По описи 1592–1594 гг. у монастыря было 142999 четвертей обрабатываемой земли: Готье. Замосковный край (1937). С. 116; а еще залежные земли, леса, рыбные ловли и солеварни. Кроме того, надо учесть еще и земли в пяти уездах, описи которых утеряны. На монастырской земле стояло 3988 крестьянских и 502 бобыльих двора. Там же. Из этих владений в XV в. приобретено было 17,3%, в XVI в. – 66,8%; 15,9% – неизвестно когда. Рожков. Ук. соч. С. 406, 410–413. С 1432 по 1633 г. монастырь выплатил 16934 рубля, приобретая новые земельные владения. Горский. Ук. соч. С. 217.
[Закрыть]. Очень характерно для монастырского хозяйства то обстоятельство, что в 1–й половине XVI в. монастырские власти в основном сдавали землю в аренду крестьянам, а в последней четверти этого столетия стремились уже расширить размеры земельных угодий, на которых велось собственно монастырское хозяйство; эти угодья обрабатывались многочисленными монастырскими слугами и монастырскими детенышами, а также крестьянами, которые отбывали на них барщину [430]430
Рожков. Ук. соч. С. 132. Дьяконов. Очерки (1898). С. 296; Готье. Ук. соч. С. 332.
[Закрыть]. В кризисные годы XVI в. и в Смуту XVII столетия монастырь, несмотря на некоторые потери из–за беглых крестьян и связанного с этим бегством уменьшения запашек, выстоял в хозяйственном отношении. В 1620 г. монастырские земли обрабатывались в таких же размерах, как и в 1593/94 г. [431]431
Там же. С. 329. По описи 1614–1616 гг. залежные земли составляли 54604 четверти, а в 1624–1640 гг. лишь 34980 четвертей, то есть меньше, чем в 1592–1594 гг. (в ту пору – 40062. Там же. С. 116). Увеличилось и число крестьянских дворов: в 1614–1616 гг. (то есть вскоре после Смуты) было лишь 623 крестьянских и 426 бобыльих двора, а в 1624–1640 гг. числа эти выросли до 1536 и 1199. Там же.
[Закрыть] По писцовым книгам 1646 г., во всех владениях монастыря было 16838 дворов, в которых жили крестьяне, монастырские детеныши, бобыли [432]432
Бобылем вначале назывался крестьянин, у которого не было своей земли, безземельный крестьянин; но в XVII в. очень часто бобылями называли и крестьян с землей. Дьяконов. Очерки (1889). С. 218 и след. Вопрос о бобылях как особой категории крестьянского населения является одним из спорных вопросов истории русского крестьянства. Ср.: Шумаков С. Темные пункты в истории русского права, в: ЖМНП. 1904. 4. Особенно с. 206; Веселовский С. Сошное письмо. 2. С. 517; Сергеевич. Древности. 3 (1903). С. 135–136, 467. Сташевский Е. Очерки по истории царствования царя Михаила Федоровича. 1 (1913). С. 47–49; Греков Б. Крестьяне на Руси (1946). С. 734. Ср. также: Ключевский. Происхож–дение крепостного права в России, в: Опыты. 1. С. 252.
[Закрыть] и монастырские ремесленники [433]433
Никольский. Кирилло–Белозерский монастырь. 1. 1 (1897). Приложения VIII–XXV.
[Закрыть]. Так в течение трех столетий малая обитель прп. Сергия превратилась в огромное хозяйственное заведение Древней Руси. Иностранцы, приезжавшие в Москву, писали, что покупки монастыря в конце XVI в. – как считал Д. Флетчер – потребовали более 100000 тогдашних руб. (около 5 млн. золотых руб. 1914 г.) [434]434
Рущинский. Ук. соч. С. 139. О стоимости тогдашнего рубля см.: Ключевский. Русский рубль XVI–XVIII вв. в его отношении к нынешнему, в: Чтения. 1884. Ср.: idem. Geschichte RuЯlands. 2. S. 337.
[Закрыть]. Глубочайшее почитание святого основателя обители было причиной многочисленных даров и пожалований, а также жалованных и несудимых грамот от великого князя и царя – все эти милости составляли основу обогащения монастыря, они были причиной того, что жизнь в монастыре в XIV в. так непохожа была на жизнь там же в XVII в. [435]435
Важнейший материал по хозяйственной истории Троице–Сергиева монастыря заключен в его собственных хозяйственных книгах («дозорных», «сводных» и др.), в: Памятники социально–экономической истории Московского государства XVI–XVII вв. Изд. С. Веселовским и А. Яковлевым. 1 (1929).
[Закрыть]
На другой основе развивалось хозяйство Кирилло–Белозерского монастыря, который тоже относился к самым прославленным обителям Московской Руси. Во времена своего основателя, прп. Кирилла Белозерского († 1427), обитель была известна строгостью общежития, за что ее очень ценили, причем она заслужила признание и похвалу прп. Иосифа Волоцкого [436]436
Иосифово «Сказание о святых отец», в: ЛЗАК. 2. С. 82.
[Закрыть]. После кончины Кирилла и до 80–х гг. XV в. его монастырь подавал пример истинно подвижнического иноческого жития и был тесно связан с идеей нестяжательства. Но в XVI в. началось снижение прежнего высокого строя жизни, и времена великого основателя обители стали казаться исторической легендой [437]437
Подробности об этой эпохе упадка подвижничества содержатся в работе Н. Никольского (см. библиографию к главам III и IV).
[Закрыть]. Уже в XV в., до 1521 г., монастырь обогащался за счет многочисленных пожалований великого князя и приношений боярских семей, кроме того, он покупал – а капиталы его складывались из денежных подарков – много земли, главным образом у мелких землевладельцев и даже у крестьян [438]438
По эпохе 1397–1521 гг. Н. Никольский установил 60 пожалований и 41 покупку земельных владений. Никольский. 1. 2 (1910). С. 6, 11. Купчая прп. Кирилла (1427). АЮ. 1. № 72; 1430 г. Там же. № 6; игумен Кассиан (1448–1468) приобрел рыбную ловлю. Там же. № 73; игумен Филофей (1469) приобрел еще одну. Там же. № 74. 1519 г. – приобретение нескольких деревень и починков с землей. Там же. № 77. 1539 г. – продажа нескольких деревень Савво–Сторожевскому монастырю. Там же. № 80. Кормовые книги монастыря показывают, что очень велики были «вклады по душе». Во времена Василия III (1505–1533) было пожаловано 1000 рублей, при Иване IV (1547–1584) – 28201 рубль, в 1–й четверти XVII столетия – 5444 рубля. Никольский. Там же. 1. 2. С. 170; кроме того, было подарено множество золотых, серебряных и других ценных вещей. Кормовая книга, в: Записки ОРСА. 1 (1851). С. 46–139.
[Закрыть]. Это стремление к приобретению не уменьшилось и после постановлений Стоглава 1551 г. Как раз после этого Собора монастырь заключил многочисленные сделки о приобретении земли, противоречившие соборным постановлениям. Только за 1551–1555 гг. монастырь приобрел 19 новых земельных владений, в 1564–1572 гг. монастырские власти продолжали приобретать все новые и новые земли. Монастырь покупал наследственные вотчины бояр, поместья служилых людей, маленькие наделы крестьян. Когда указом 1572 г. было запрещено дарить монастырям земельные владения, монастырь начал приобретать солеварни и участки в городах. Даже после Собора 1580 г., который вообще запретил монастырям приобретение земли, игумен, проявив большую ловкость, сумел добиться от царя жалованной и несудимой грамоты, по которой монастырю дозволялось приобретать новые владения [439]439
Никольский. Там же. 1. 1. Приложения XLII, LVI, LXXV, LXVII; 1. 2. XI–XIII. Греков. Крестьяне на Руси (1946). С. 605; в 1568 г. монастырь купил солеварню и рыбную ловлю в Двинском уезде. АЮ. 1. № 85; в 1577 г. было куплено еще две солеварни. Там же. № 88 и 98; в 1598 г. куплена земля в городе Каргополе. Там же. № 96.
[Закрыть]. Уже в 1473 г. монастырь произвел точную опись своих владений [440]440
ААЭ. 1. № 377.
[Закрыть]. В самых древних из сохранившихся монастырских писцовых книг (за 1543/44 г.) упомянуто в одной только Белозерской земле 399 деревень и починков, находившихся во владении монастыря [441]441
АИ. 1. № 163.
[Закрыть]. На земле, приобретенной в 1543–1595 гг., находилось не менее 284 деревень и починков. Земли монастыря в 80–е гг. XVI в. располагались в 13 уездах Московского государства, только в 8 из них было больше 5000 десятин обрабатываемой земли [442]442
Рожков. Ук. соч. С. 394, 391; ААЭ. 1. № 285.
[Закрыть]. Сразу же после Смуты монастырь продолжил свои приобретения. Уже в 1615 г. монастырь получил от юного царя Михаила жалованную грамоту на солеварни возле городка Ненокса с земельными участками в городе, с лесами, покосами, рыбными ловлями и прочим [443]443
Смирнов. Ук. соч. 1 (1917). С. 111; АИ. 3. № 61.
[Закрыть]. По переписным книгам 1646 г., в монастырских владениях стояло 3854 крестьянских двора [444]444
Никольский. Там же. 1. 1. Приложения VIII–XXV; по 1637 г. ср.: ААЭ. 3. № 274 и АИ. 3. № 198, где, вероятно, ошибочно, насчитывается лишь 2101 крестьянский двор; распаханная земля оценивается в 25490 четвертей.
[Закрыть].
Третьим примером будет у нас городской монастырь – ярославский Спасский [445]445
Главный источник: Исторические акты ярославского Спасского монастыря. Изд. Вахрамеевым. 3 т. (1896). Хозяйство этого монастыря исследовано нами в: Zur Geschichte der Wirtschaft des Spasskij–Klosters in der Stadt Jaroslavl’ im 16. – 17. Jahrhundert (рукопись).
[Закрыть], один из древнейших на Руси. В летописи он упоминается впервые под 1216 г., основал его князь Константин Ярославский, тогда же была заложена каменная монастырская церковь, строительство которой завершилось через восемь лет [446]446
ПСРЛ. 1. С. 186. 190; 10. С. 69.
[Закрыть]. В конце XV в. (1463) монастырь, после обретения почивающих там мощей князей–чудотворцев Феодора († 1299), Давида и Константина, занимал видное место среди почитаемых народом святынь [447]447
Преображенский Г. Монастыри и храмы города Ярославля (1901). С. 3, 7; Макарий. 7. С. 171; Ключевский. Жития. С. 74.
[Закрыть]. Особое значение монастыря было подчеркнуто церковной иерархией через возведение настоятеля обители в сан архимандрита [448]448
Строев. Списки иерархов и настоятелей монастырей Рус. Церкви (1877). С. 377.
[Закрыть].
Владения монастыря состояли в основном из обрабатываемой земли, очень обширных покосов, заливаемых в весеннее половодье, и молодого леса. Уже в 1321–1345 гг. монастырь получил несудимую грамоту от удельного князя Василия Ярославского. При архимандрите Христофоре, то есть между 1464 и 1466 гг., великий князь Иван III пожаловал монастырю несудимую грамоту, из которой видно, что у Спасского монастыря была своя солеварня, в 1478 г. он приобрел еще одну солеварню; в 1490, 1508 и 1516 гг. последовали новые покупки распаханной земли с деревнями и починками [449]449
АИ. 1. № 3, 4. ОАМЮ. 4. № 147, 149, 253; АЮ. 2. № 481.
[Закрыть]. В 1538, 1545, 1547 и 1550 гг. монастырь получил очень богатые вклады на помин души от князя С. Ф. Курбского и пожалования от царя [450]450
АИ. 1. № 10; 2. № 13–15.
[Закрыть]. После Стоглава, в 1555 и 1556 гг., монастырь совершал обмены «с царем»; интересно, что правительству монастырь предлагает имения с деревнями, а для себя просит ненаселенную землю [451]451
Там же. 2. № 19–21.
[Закрыть]. В 1564 г. царь Иван дарит монастырю землю с деревнями, в 1562 г. монастырь получает вклад на помин души от боярина князя И. В. Пенькова, а в 1564 г. – дар от князя Д. Засекина [452]452
Там же. 2. № 32, 33, 30, 31, 35, 26, 27, 28.
[Закрыть]. Итак, в течение 50–60–х гг. владения монастыря значительно выросли, из этого видно, насколько практически не важным был приговор от 11 мая 1551 г. Недаром иосифлянское большинство Стоглава ввело в этот приговор оговорку, что монастыри и впредь могут получать имения как вклад на помин души. Обмен владениями не был еще запрещен, и Спасский монастырь использует эту возможность: он совершает обмены с самим государством – хороший пример того, как легко было обойти приговор от 11 мая 1551 г. [453]453
Приговоры от 9 октября 1573 г. и 1 октября 1584 г. (ААЭ. 1. № 308; СГГД. 1. № 208) запрещали вкладывать имения в монастыри на помин души, поощряя обмены такого рода. Даже в 1674 г. монастырь совершил очень выгодный для себя обмен с князем И. П. Пронским. Холмогоров. Русская десятина (1891). С. 64.
[Закрыть]
Из писцовых книг Спасского монастыря за 1628–1631 гг. [454]454
Книги 1627–1629, 1629–1631 гг. АИ. 3. Расчет произведен нами. Если на каждую десятину приходится около 20 копен (Ключевский. Курс. 2 (1908). С. 366), то у монастыря было не менее 937 1/4 десятины (!) покосов.
[Закрыть]можно составить следующую характеристику размеров монастырских владений:
пашня 15993 5/8 четвертей (7997 десятин)
покосы 18745 копен (937 1/4 десятины)
лес 994 3/4 десятины
крестьянских дворов 1947
бобыльих дворов 1374
дворов монастырских слуг 163
всего 3484 двора в 554 деревнях
Из писцовых книг 1646 г. видно, что в это время в монастырских владениях насчитывалось 3183 крестьянских и бобыльих двора, а по писцовым книгам 1678 г. числилось уже 3915 дворов [455]455
Там же. 3. С. 130–252, 253–255. Расчет выполнен нами.
[Закрыть]. То есть с 1646 по 1678 г. в монастырских владениях прибавилось не менее 732 крестьянских дворов, и произошло это после Уложения 1649 г., когда формально приобретение новых дворов было запрещено [456]456
Поскольку из–за податей раздел дворов между сыновьями производился в ту пору редко, то на счет таких разделов можно отнести самое большее 10–15% увеличения числа дворов; значит, вновь приобретено было более 600 дворов.
[Закрыть]. После переписи 1678 г. увеличение числа дворов было незначительным, так как в 1696 г. у Спасского монастыря их было лишь 4049 [457]457
Сивков. К истории землевладения. С. 222.
[Закрыть].
Характер развития монастырского хозяйства в XVI в. можно проследить и по истории Иосифо–Волоколамского монастыря. Этот монастырь, приобретший благодаря своему основателю, прп. Иосифу, совершенно особое церковно–политическое значение, в XVI в. располагал богатым хозяйством. В XVII в. хозяйство этого монастыря почти не росло, возможно, это связано с тем, что значение монастыря уже было несопоставимо с его значением в предшествующем столетии. Хотя Иосифов монастырь в XVI в. имел огромное политическое влияние, но от этого он не стал таким же благодатным местом, как, например, Троице–Сергиев или Кириллов монастыри. Народное благочестие судит о религиозных святынях иначе, чем церковная иерархия; этот факт довольно часто бросается в глаза историку Русской Церкви.
Основанный в 1479 г. около городка Волока Ламского, который в XV–XVI вв. был одним из самых бойких торговых центров Московской Руси, Иосифов монастырь сумел уже в первое столетие своего существования стать крупным хозяйственным заведением [458]458
В основе нашего описания лежит сочинение К. Щепетова, опирающееся на богатый архивный материал Иосифова монастыря, – «Сельское хозяйство в вотчинах Иосифо–Волоколамского монастыря в конце XVI в.», в: Ист. зап. 18 (1946). Монастырь имел полную несудимую грамоту – тархан, что способствовало его обогащению, ибо освобождало его от всех податей. Там же. С. 96.
[Закрыть]. Первые земельные владения монастырь получил в дар от князя Бориса Волоцкого в 1488–1495 гг.; всего за 100 лет, до 1591–1592 гг., монастырь приобрел не менее 153 новых имений в дар и на помин души; вклады на помин души были по тому времени очень велики и в сумме составили 30861 руб. (более 1,5 млн. золотых руб. по курсу 1914 г.) [459]459
Там же. С. 95. В том числе от великих князей и царей – 10031 рубль; от князей 4389 рублей; от духовенства (митрополитов и епископов) – 7195 рублей; от бояр и служилых людей – 9345 рублей. Один только царь Иван IV пожаловал 7000 рублей, 4300 рублей составляли вклады на помин души убитых в опричнину воевод, бояр, князей, дворян, боярских детей и всех в заточении скончавшихся. Сын царя Ивана царь Феодор пожаловал монастырю 1035 рублей; царь Борис – 800 рублей; царица Ирина – 500 рублей, все это на помин души. Интересно, что в XVII в. в монастырь не стекалось столько даров, как раньше; это, по нашему мнению, объясняется тем, что он уже не играл такой огромной «национально–церковной» роли, как в предшествующее столетие.
[Закрыть]. Записи об этих вкладах вносились в монастырский синодик. В одном из первых синодиков монастыря рукой самого прп. Иосифа сделана такая запись: «Через эти спасительныя и душеполезныя книги всякая благая приобретаем в нынешнем веце и в будущем… Пища же, житие, одежда, и обужа, и келейное устроение, и ежели в кельях всяческих нужных вещей доволь, еще же и села, и вертограды, и реки, и езера, и пажитки, и всякая животная и четвероногая» [460]460
Там же. С. 94. Монастырские власти тратили деньги экономно: из 153 новых приобретений лишь 23 владения были куплены; 12 – выменено, а 118 – получены как вклады на помин души.
[Закрыть].
Все это позволило монастырским властям уже в 1543–1566 гг. обнести монастырь каменной стеной – по тому времени очень дорогое предприятие; возведены были и другие монастырские строения [461]461
Там же. С. 96. Геронтий. Волоколамский Иосифов монастырь. С. 46. Троице–Сергиев монастырь лишь в 1510 г. смог приступить к сооружению каменной стены, то есть почти через 200 лет после своего основания. Горский. Описание. С. 7. У Иосифова монастыря в 1592 г. был очень богатый скотный двор: 292 коровы, 62 теленка, 117 быков, 153 овцы; в конюшнях стояло 385 лошадей. Щепетов. Ук. соч. С. 134, 137.
[Закрыть]. Имения монастыря, расположенные в основном в центральных уездах, составляли 26170 десятин пахоты, лесов и покосов, с 40 деревнями и починками; они были разделены на пять участков и управлялись распорядительными, деловыми монахами [462]462
Там же. С. 94, 115.
[Закрыть]. Постановления Стоглава очень мало повлияли на хозяйственное процветание монастыря. После 1550 г. он получил в дар и по завещаниям более 60 деревень с землей. Экономическое и финансовое положение монастыря было настолько прочным, что он, в отличие от других обителей, не занимался продажей и закладом своих земельных владений [463]463
Рожков. Ук. соч. С. 418; в основном владения были приобретены у служилых людей, как вклады или покупкой. Царь пожаловал монастырю 19 деревень, частные лица – 53 деревни. Там же. С. 421.
[Закрыть]. Блестящее состояние финансов монастыря объясняется тем, что жалованные и несудимые грамоты освобождали его от всех налогов и выплат, кроме «ямских денег» и «стрелецких хлебных сборов» [464]464
Щепетов. Ук. соч. С. 96. Ямские деньги и стрелецкие хлебные сборы были обязательными для всех монастырей. Тархан дозволял Иосифову монастырю беспошлинно покупать и ввозить в монастырь различное продовольствие и другие товары: хлеб, соль (!), рыбу, масло, растительное масло, мед, полотно, меха и прочее. Там же. С. 97.
[Закрыть]. Сельскохозяйственный кризис 60–70–х гг. XVI в., несмотря на жалобы монастырских властей на то, что половина земли не обрабатывается, поскольку крестьяне в бегах, на деле мало сказался на хозяйстве монастыря [465]465
Там же.
[Закрыть], потому что здесь скорее, чем в других обителях, поняли, что выгодно изменить систему ведения хозяйства. До тех пор монастырь сам обрабатывал свою землю, или, поделив ее на мелкие наделы, сдавал в аренду бедным крестьянам, у которых не было своего хозяйства, либо сажал на эти наделы так называемых монастырских детенышей. От этих арендаторов монастырь ежегодно получал плату – оброк [466]466
Там же. С. 99; Рожков. Ук. соч. С. 146.
[Закрыть]. После кризиса, примерно с 1591/92 г., монастырские власти стремились увеличить собственную запашку, а крестьян с оброка переводить на барщину – для монастыря было выгоднее иметь собственные запасы хлеба и продавать их [467]467
Щепетов. Ук. соч. С. 100–102. Эту перемену в системе ведения хозяйства можно обнаружить и в других монастырях. Рожков. Ук. соч. С. 132; по XVII в. ср.: Готье. Ук. соч. (1937). С. 329, 251. Различные хозяйственные книги («посевные», «умолотные» и др.), которые обязаны были вести монахи–управляющие (посельские старцы) или миряне–приказчики, отличаются большой точностью; в них вписывалась каждая мера хлеба, каждая копна сена; точно так же регистрировались и крестьянские оброки; о каждом гроше, который задолжал крестьянин, ему напоминалось при сборе урожая или при повторной ссуде. Такой же характер имеют и хозяйственные книги других монастырей, например, Коряжемского, Болдинского, Антониева–Сийского.
[Закрыть]. Во время Смуты у Иосифова монастыря были хозяйственные трудности, и многие крестьяне бежали из его владений; в 1619 г. монастырь получил от юного царя Михаила позволение возвращать беглых крестьян назад [468]468
Ср.: РИБ. 35 (1917). № 263; Дьяконов. Очерки (1898). С. 49, 52, 54, 59; Ключевский. Курс. 2. С. 342 и след., 326.
[Закрыть]. XVI в. был для обители временем расцвета, позже, после Смуты, хозяйство ее сократилось. По переписи 1646 г. она владела лишь 1104 крестьянскими дворами и в этом отношении стояла на 19 месте среди 439 монастырей; в 1661 г. в ее владениях насчитывался всего 991 крестьянский двор [469]469
Никольский. Ук. соч. 1. 1. Приложение VIII.
[Закрыть].
