Текст книги "Ойкумена (СИ)"

Автор книги: Игорь Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7
«Я ищу женщину…»

Ничего не случилось.

Было мгновение, когда Лене казалось, что руки становятся полупрозрачными, а одежда мелко-мелко вибрирует, словно через каждую нитку пропустили ток. Девушка зажмурилась, ожидая, что вот сейчас опять выключат свет, и вокруг проступят контуры такой знакомой, такой родной квартиры...

Но этим все и ограничилось. Канзас никуда не исчез, весь окружающий мир остался на прежнем месте, до последней травинки и незнакомой звездочки на чужом небосводе. Приступ миновал без всяких последствий.

У нее не осталось сил даже на слезы. Безмерная усталость, горе и разочарование накрыли несчастную темным пологом, погрузив в какое-то пограничное состояние между сном и обмороком. Так и шла ночь, тихо, без происшествий. Лишь далеко в стороне кто-то громко и могуче квакал. Как совершенно обычная лягушка, только размером с быка, не меньше.

Проснулась Лена, точнее выпала из полуобморока, под утро, еще до восхода. Нельзя сказать, что она совсем не отдохнула, все-таки для городской девчонки условия оказались лаконичнее спартанских – маленький войлочный валик вместо подушки и тонкий, хоть и теплый плащ вместо матраса. Но в целом, усталость отодвинулась на второй план. Пожалуй, еще несколько часов Лена вполне прошла бы на своих ногах, несмотря на боль, глубоко засевшую в связках и мышцах ног.

Часовой – это был Кай – сидел над стылым кострищем, держа меч на коленях. Он повернул голову в сторону Лены и после секундной заминки отвернулся обратно. Девушка потерла ладони, разгоняя кровь. Связали ее, надо сказать, достаточно аккуратно, оставив небольшой зазор между запястьями и короткий «поводок» от тележного колеса. Так что циркуляция крови не нарушилась, и некоторая свобода движений осталась. Узлы были очень хитрые, Лена таких не знала, и в обычные волокна оказались вплетены тонкие черные нити, глянцево поблескивающие в лунном свете. Возможно, путы тоже были магическими, так, чтобы их не нельзя было разрезать втихую.

Басовито похрапывал во сне волшебник по имени Бизо. Тихо бормотал в полубреду раненый со сломанной ногой. Шена свернулась под плащом, обнимая копье, словно долгожданного любовника. Во сне, под мягким лунным светом ее злое лицо смягчилось, черты разгладились. Обычно спящие люди безмятежны, однако на лице у черноволосой застыла тень печали. Как будто ей снился долгий и нерадостный сон.

А вожак Сантели не спал. Он полулежал и молча смотрел на Лену непроницаемо-темными глазами. Под этим взглядом девушке стало очень неуютно, она отвернулась в другую сторону, по ходу прежнего движения маленькой колонны. Там, вдалеке, мерцали далекие огоньки россыпью, сливаясь в пятно размером с ноготь или даже меньше. Огонь. И судя по тому, что пятнышко не менялось, то был не пожар, наверное, это и есть Geataichean, о которых несколько раз упоминали бандиты у повозки.

Врата.

– Иди спать, – негромко сказал Сантели часовому. – От меня что-то сон бежит. Посижу до утра.

Кай молча и благодарно кивнул. Спустя пару минут, он так же молча заснул, положив меч на грудь, а под голову пристроив плотно скатанную куртку. Кольчужную пелерину он так и не снял.

Лена вздрогнула, резко подняла голову, остатки сонливости слетели с нее, как старая паутина под порывом ветра. Девушка поняла, что она знает значение слова «Geataichean». И поняла, что сказал главарь мечнику. Видимо, загадочное мерцание все-таки не прошло бесследно. На этот раз оно наделило пришельца из иного мира знанием языка.

Ей стало очень холодно, озноб кольнул в самое сердце. Руки под веревками разом потеряли чувствительность и онемели. Лену вымораживал страх. И непонимание. И наоборот, жутковатое понимание, что приступ не приближал ее к дому, а скорее, закреплял присутствие здесь.

– Ты понимаешь меня.

Бородатый смотрел все так же внимательно. Говорил он тихо, однако, не шепотом. Доверительно, но с ощутимым превосходством. Словно сытый тигр, который не хочет убивать. Пока не хочет. Интересно, а есть ли здесь тигры?.. Если да, то именно этого зверя мог бы выбрать тотемом вожак.

– Да, – сказала Лена, так же тихо.

Сантели нахмурился, и она запоздало поняла, что ответила по-русски.

Знание билось где-то совсем рядом, как будто за тающей ледяной решеткой памяти. Так бывает, когда человек учил в детстве язык, а затем много лет им совсем не пользовался. После речь кажется одновременно и знакомой, и непонятной.

– Dtha, – местное «да» оказалось очень близким к русскому.

– Это хорошо, – качнул головой Сантели.

Они немного помолчали.

– Кто ты? – спросил вожак. – Откуда ты?

Снова Лене понадобилось некоторое время. Обретенное знание работало как старая игрушка из шара с водой и надписями на пластмассовых табличках. Сначала нужно было хорошо потрясти память, а затем в ней всплывала подходящая формулировка, точнее слова, которые надо еще постараться сцепить вместе.

– Я ... говорю ... плохо, – с трудом вымолвила она.

– Я тебя понимаю, – не возразил, а скорее констатировал Сантели. Он осмотрел окрестности, прислушался, забавно вскинув голову и шевеля ухом. А затем повторил. – Кто ты?

– Я ... не знаю.

– Не знаешь? Или не ...

Кажется, ее ответ его нисколько не удивил. Но последнее слово Лена не поняла. Точнее сразу несколько возможных значений запрыгали в голове. «Память»… да, кажется, корень здесь «память». Значит, вероятнее всего Сантели спросил – не знает или не помнит, забыла.

И как же на это ответить? Рассказать историю про внезапный провал из своего мира неведомо куда?

– Не знаю, – решилась она.

– Я думаю, ты пытаешься меня обмануть, – улыбнулся бандит. Улыбка у него была страшноватая. Вполне открытая, без злобного оскала, но ... из-за нее бородатый вожак еще больше походил на тигра, полностью осознающего свою силу.

Лена стиснула зубы и сжала в кулаки неловкие, все еще немеющие пальцы. Только бы не сорваться на истерику или оправдания. Или нелепые попытки рассказать ему о своей прежней жизни. Держаться, держаться под холодным взглядом человека с топором!

– Всякое может быть. Возможно, ты от кого-то бежишь. Возможно, тебе отшибло память заклинанием, – задумчиво проговорил Сантели. – Это не наше дело. Вопрос в другом ... что ты умеешь делать?

– Делать? – машинально повторила девушка.

– Завтра, еще до заката мы вернемся к Вратам, – любезно пояснил Сантели, он говорил медленно и очень разборчиво. – Там придется решать, что с тобой делать. Я могу тебя продать. Я могу тебя устроить подмастерьем, на службу, за вознаграждение. Что ты умеешь делать?

Все стало совсем запутанно. Похоже, с точки зрения главаря продажа людей была чем-то совершенно обыденным. Господи, да что же это за место такое жуткое?

– Я ... наверное ... – Лена задумалась.

А что она и в самом деле может делать, полезное здесь и сейчас?

– Ты знаешь еще такие уловки? – Сантели красноречивым жестом приложил пальцы к собственной шее, имитируя проверку пульса.

– Н-немного, – быстро сказала Лена. – Наверное. Мне надо вспомнить.

– Постарайся вспомнить, – очень серьезно, без тени юмора посоветовал Сантели. – Это решит твою судьбу. Завтра.

– А если вы меня отпустите? – на этот раз словесная конструкция получилась почти сразу.

– Тебя продаст кто-нибудь другой, – вот теперь Сантели, кажется, немного удивился наивности гостьи. Такое выражение могло бы появиться на лице человека, при котором начали есть суп ножом, а ботинок натянули на голову.

– Ты нездешняя, – это снова прозвучало как утверждение. Сантели как будто размышлял вслух.

– Да, да, – Лена для верности повторила ответ. – Далекие края. Очень.

Опять заквакала далекая и огромная лягушка. Словно вторя ей, кто-то завыл с противоположной стороны от лагеря. Вой походил на рычание кота, щедро разбавленное очень высокими взвизгами. Главарь даже не повернул голову, так что видимо опасность вопли в ночи не таили.

– Все это удивительно, – Сантели вздохнул, протянул косичку между пальцами. – И загадочно. Ты странная.

Он взглянул на нее в упор. Лена попробовала из чистого упрямства выдержать взгляд, и продержалась секунд десять, даже чуть больше. Потом отвела глаза в сторону.

– Завтра я приведу тебя в Аптеку, – Сантели не спрашивал и не рассуждал, теперь он просто ставил в известность. Причем слово «Аптека» было произнесено с определенным почтением. – Постарайся удивить ... там. Покажи еще что-нибудь ... лекарское. Станешь подмастерьем. Возможно. И никто не станет спрашивать, кто ты. Откуда пришла. Что делаешь.

– А если я не смогу?

– Ты и в самом деле из очень далеких мест, – Сантели вздохнул с видом взрослого, который услышал милую детскую глупость. – Поверь, все остальное тебя не обрадует.

– Еще я умею драться! – Лена вспомнила скрещенные над камином «динамы» и уроки фехтования. Девушку окатила волна уверенности в себе и даже легкой досады – как она могла забыть?! Это же мир магии и меча. А мечом она как раз владеть умела. Конечно не совсем мечом, а рапирой, и по совести говоря, не настолько уж хорошо. Однако вполне прилично, получше многих. И главное – она владела техникой, знала теорию, чувствовала дистанцию. Ее знания вырастали из фехтования, развивавшегося столетиями, от варварства к точной науке и спортивной дисциплине. А значит, Лена заведомо стояла на несколько ступеней выше любых средневековых бойцов.

– Драться? – наконец-то Сантели выглядел удивленным. – Ты не похожа на борца. Нос не сломан. Все зубы на месте.

– Я умею владеть длинным узким клинком, – пояснила юная фехтовальщица, стараясь подобрать правильные, самые точные слова. – Я владею искусством боя.

– Ты умеешь биться в строю и спиной к спине? – уточнил бандит. – Под знаменем, в большом и малом отряде?

– Нет, – терпеливо сказал Лена. – Я умею драться мечом.

– Тогда ты не владеешь боем, – отрезал Сантели. – Но …

Главарь хмыкнул, всем видом демонстрируя оскорбительное недоверие к заявленным талантам Лены.

– Утром посмотрим, чего ты стоишь.

* * *

Подкралось утро. Хотя люди проснулись еще в предрассветных сумерках, никто не спешил покидать зачарованный круг до полного восхода солнца. Все умывались, поливая водой из отдельного бурдюка тряпицу, а затем тщательно протирая ей лицо и шею. У каждого была своя тряпка. Судя по запаху, в кожаный мешок был подмешан какой-то легкий травяной ароматизатор, пахло ненавязчиво и одновременно приятно. Однако запах не ассоциировался с какой бы то ни было флорой, известной Лене. Костер не зажигали. Девушке полили водой в протянутые ладони, но очень немного, и на лице волшебника читалось явное осуждение. Не адресное, а скорее вообще, в целом, касательно расхода драгоценной влаги.

Ничего похожего на привычные молитвы девушка не заметила. То ли здесь такое не было в ходу, то ли отправление обрядов слишком отличалось от привычных ей, и Лена их просто не заметила.

Новость о том, что непрошеная гостья говорит (хоть и плохо) на человеческом языке, общественность восприняла достаточно спокойно, даже философски. Вообще у Елены укрепилось стойкое ощущение, что ее попутчики воспринимают мир несколько по-иному, нежели она сама. Как-то ... спокойно. Более отрешенно применительно к причинам и следствиям. Они беспокоились о том, что происходит именно здесь и именно сейчас. Возможно, так сказывалась опасная жизнь и частая близость смерти, возможно наличие магии в мире. Хотя это могло быть и превратное толкование, все-таки опыт общения с аборигенами у Лены оставался микроскопическим.

А затем Сантели, как и обещал, предоставил гостье возможность показать свое умение.

Осознав суть предложения, Виаль, боец в толстом ватнике и шапке, которая как будто приросла к его голове, заржал, даже не пытаясь сдерживаться. Волшебник Бизо спрятал ухмылку в тени шляпы. Кай нахмурился с выражением крайнего скептицизма. А вот Шена наоборот, широко и вполне искренне улыбнулась, всем своим видом выражая предвкушение. Улыбка у нее была красивая, хоть и злая. Копейщица вышла на пятачок между костром и внутренней границей охранного круга, ловко провернула свое короткое копье, словно шаолиньский монах, но в хитрые стойки не вставала, лишь слегка присев на пружинистых ногах.

Лена оглянулась. Судя по всему, оружия ей никто предлагать не собирался. Но если бы и предложил... только сейчас фехтовальщица подумала о том, что с рапирами в команде явный дефицит. А значит демонстрировать таланты ей нечем. Впрочем, сегодня она чувствовала себя несколько более уверенно.

Лена повернулась к Сантели и молча отмерила руками в воздухе расстояние примерно в метр. Совсем как накануне, когда делали шину для раненого Кодуре. Главарь внимательно посмотрел на все это дело. Пожал плечами и сам кинул ей палку, на которую вешали котелок при готовке. Палка, судя по виду, была многоцелевой, заведомо длиннее, чем необходимо для ее основного предназначения.

Лена ловко поймала, примерила к руке, несколько раз пробно махнула. Тяжеловато, центр тяжести не там, где следует, однако сойдет. Встала в классическую стойку. Правая нога впереди, колени пружинят, левая нога чуть разгружена, острие на уровне левого глаза. Свободная рука сзади, легко поднята вверх и свободно полусогнута. Все подчинено правилу «одной вертикальной плоскости».

Держать палку было неудобно, пальцы сразу заломило без удобной рукояти, но тело как будто само откликнулось, радостно вспоминая заученные движения. Лена улыбнулась, наслаждаясь чувством обретенной силы, выполнила короткий парад и обозначила легкий поклон в сторону соперницы. Шена, похоже, восприняла это как издевку. Она посмурнела, стиснула зубы так, что губы превратились в тонкую бледную линию. Пальцы сжались на древке копья.

– Нет, – коротко бросил Сантели. Он щелкнул пальцами и сделал короткий жест Каю. Мечник быстро заменил Шену, словно только этого и ждал. Копейщица явно огорчилась, однако спорить не стала. Лишь копье в ее руках подрагивало, будто просило крови.

– По хлопку, – предупредил Сантели.

Кай держал меч в правой руке, на левой же свободно висел короткий плащ. Стойка у бойца была фронтальная и «встречная» по отношению к Лене, то есть левую ногу Кай не убрал назад, а наоборот выставил чуть вперед.

Меч выглядел солидно, с простой гардой и удлиненной рукоятью, которую можно было держать и двумя руками, и как сейчас, одной. Фехтовальщицу малость нервировало, что клинок был самый настоящий, ничем не прикрытый. С другой стороны, он выглядел как оружие для широкого крепкого размаха. А это означало, что тяжелый железный дрын обречен проиграть выверенному, математически точному и стремительному уколу.

Вся банда затихла и даже лошадь, казалось, скосила большой темный глаз на поединщиков. Лена сглотнула и повторила про себя последовательность заученных на регулярных тренировках действий. Не нужно хитрых комбинаций, только самое простое, быстрое и проверенное. Классический укол с одним финтом и минимальным смещением острия. В грудь, ближе к шее, чтобы попадание было наглядно и ощутимо. Но желательно не попасть в лицо, а то импровизированная «рапира» может и в кровь разбить.

Мышцы гудели, как натянутые до предела стальные струны, требуя движения, атаки, победы. Кай же наоборот, казался расслабленным и как будто осевшим, словно все его мышцы стремились стечь с костей на землю. Даже плащ на руке висел безвольно и грустно.

Вдох и выдох. Поднимающееся солнце не слепит, ноги стоят крепко на сухой и твердой земле – не поскользнуться. Легчайший аромат умывальной воды все еще щекотал ноздри.

Сантели не хлопал, а щелкнул пальцами. И…

Бывает так, что сознание начинает отставать от зрения. То есть глаз фиксирует нечто, но пока наступает осмысление – все уже стремительно изменилось. За мгновение до того, как началась атака, Кай в свою очередь сделал ... непонятно что. Как будто взмахнула крыльями огромная летучая мышь. В следующую секунду фехтовальщица поняла, что мечник набросил на нее свой плащ. Не махнул, отражая выпад «по-мушкетерски», а именно бросил каким-то особенным образом, накрывая как гладиатор-ретиарий сеткой. За долю мгновения Лена это осознала и махнула палкой, стараясь отмести плащ в сторону, одновременно делая заученный шаг назад. Но Кай уже срывался с места в мощном броске, корпусом вперед, совсем как американский футболист в прорыве. И когда фехтовальщица поняла, что надо уходить еще дальше, в сторону и назад, противник буквально влетел в нее.

На самом деле удар вышел несильным, мечник определенно не хотел увечить противника, точнее противницу. Получился даже не столько удар, сколько растянутый сильный толчок. Лена перекатилась по земле и оказалась на четвереньках, выронив «оружие».

Сантели хмыкнул, прочая банда выразила чувства куда более открыто и несдержанно. Кай молча кивнул всем сразу, словно благодаря за почести, и так же молча повернулся к Лене с немым вопросом. Девушка скрипнула зубами и подняла «рапиру». Кай развел руками, демонстрируя, что плаща при нем больше нет.

До хруста стиснув зубы, Лена опять стала в позицию. Насмешки банды жгли, словно крапива по свежим ссадинам. Все были на стороне Кая и не скрывали этого. От обиды девушка испытала острейшее желание унизить противника в ответ. Прогнуть на глазах у его же товарищей. Продемонстрировать свое превосходство наиболее оскорбительным образом. Уголком сознания она понимала, что Кай всего лишь победил в учебной схватке, но ... все это становилось очень личным.

– А теперь без ...

Последнее слово Сантели Лена не поняла, но по тону и корню это означало что-то наподобие «слабая уловка», поддавки».

– Готова? – сумрачно вопросил Кай. И опять же судя по тону, он имел в виду отнюдь не техническую готовность, а скорее решимость продолжать.

Лена лишь молча выполнила парад. Не из уважения к оппоненту, а скорее по привычке. Мечник перехватил меч обеими руками, вынес в сторону, немного скрутив корпус, так что длинная перекладина гарды частично закрывала лицо. Лена мимолетно заметила, что меч, похоже, знавал лучшие дни. На основании клинка, гарде и навершии располагались маленькие пустые гнезда и что-то вроде стесанных напильником заклепок. Как будто раньше оружие было украшено накладными деталями и драгоценными камнями. Теперь же осталась лишь строго функциональная основа, без всяких украшений. А еще клинок был однолезвийным, хотя и повторял привычную Лене форму рыцарского меча. Но все это мелькнуло калейдоскопом образов, потому что мышцы фехтовальщицы уже пришли в движение, действуя, как предельно собранный и слаженный механизм.

Наставники могли бы гордиться ученицей, с поправкой на долгое отсутствие тренировок. Укол был превосходен – хорошая техника, помноженная на энергию ярости. На этот раз Кай действительно опоздал с парированием, поймавшись на ложный выпад, а затем «острие» импровизированной рапиры ударило в пелерину, ниже горла ровно на ширину ладони.

И ... бой продолжился.

Однолезвийный меч опустился плашмя по дуге сверху вниз и в сторону, сбивая палку, а Кай уже переносил вес с ноги на ногу, качнувшись вперед, словно кобра в броске. Сантели ожидал, что мечник выполнит типичный контрприем – перехват вражеского клинка слабой рукой и резкий удар в лицо эфесом. Прием жесткий и резкий, обычно при правильном ударе – а Кай был очень хорошим бойцом – гарда выбивает глаз, но рыжая сама напросилась. Шена ее вообще приколола бы альшписом еще в первом раунде. Однако мечник снова пожалел соперницу. Он просто шагнул вперед и с размаху ударил фехтовальщицу лоб в лоб, даже не по носу. На том схватка и закончилась, под разочарованный гул зрителей. Бизо выглядел совсем печальным – он хотел поставить пару грошей на победу Кая, однако никто не принял ставку в силу заведомой предопределенности исхода.

Лена сидела, привалившись спиной к тележному колесу, и пыталась унять звон в ушах. Лоб гудел, как свая под молотом-копром, слабость разлилась по телу. Но сильнее оказалось космическое, безбрежное непонимание – как это все могло случиться?..

Так уже было, давным-давно, в детстве, когда она на спор с Дедом блестяще выучила стих, потратив на это весь выходной, и была готова продекламировать его, получив специальный приз. Но оказалось, что девочка перепутала страницы в задании и выучила не то стихотворение. Обиднее всего было понимание, упрямо прорывающееся сквозь оскорбленную гордость – противник наверняка не сделал ничего подлого или нечестного. Это она сама поспешила показать свое мастерство, не выяснив – по каким собственно правилам здесь дерутся.

А на заднем плане шевелилась печальная мысль – ее бойцовым навыкам здесь не место. По крайней мере, без серьезного переучивания.

– Что скажешь? – вполголоса спросил Сантели.

Бригадир сам очень неплохо владел оружием, и в принципе мог бы сойтись с Каем почти на равных, топор и щит против меча. Но у мечника за плечами была хорошая, правильная школа боя, и он видел то, что могло пройти мимо взора Сантели, которого учила только жестокая практика.

– Интересно, – протянул как обычно немногословный Кай. – Очень интересно.

Он помолчал, Сантели терпеливо ждал, видя, что собеседник не тянет драматическую паузу, а подыскивает правильные слова.

– Ее учили, и учили неплохо, – высказался, наконец, Кай. – Но учили ... странно. Как будто в ее школе вообще не пользуются доспехом.

– Хм... – призадумался Сантели. – А ведь точно, она ткнула тебя в кольчугу и остановилась, как будто на этом бой заканчивался.

– Да. Я такое видел в ... – Кай замялся. – В общем, это чисто дуэльная практика. Прием отчаяния, в схватке с заведомо более сильным противником. «Воткни быстрее и больше, чем воткнут тебе», без оглядки на защиту и «удар возмездия».

– Что? – не понял бригадир.

– Когда уже почти убитый все равно рубит или колет в последнем усилии, – пояснил Кай.

– И где так учат? – спросил приземленный бригадир.

– Понятия не имею. Одно скажу точно – в монастырях и боевых братствах так не тренируют, – мечник выглядел не менее озадаченным, чем его командир. – Я бы поставил на то, что ее натаскивал какой-то придурочный бретер... Есть такие, выдумывают всякие «удивительные школы необоримого мастерства» и носятся с ними, собирая деньги с простаков. Пока не нарвутся на хорошего бойца.

Кай снова ненадолго задумался. И закончил:

– Но она двигается только вперед-назад, как по узкой дорожке, а «круг мастера» или «длинный крест»– это первое с чего начинается любое наставничество.

Сантели сплюнул от избытка впечатлений.

– И ты все это заметил по двум коротким сшибкам? – на всякий случай уточнил он.

Кай сморщился в гримасе обиженного профессионала. Молча отвернулся и пошел к телеге. Выглядело это на грани неуважения, но бригадир понимал, что сам спровоцировал лучшего бойца явно выраженным сомнением.

– Чудные дела творятся, – пробормотал бригадир, подумал было, не осенить ли себя святым знаком, но передумал и ограничился словами. – Пантократор, убереги и защити, – после чего скомандовал. – Собираемся! Время не ждет. Хочу к закату увидеть дымы Врат.

Впрочем, все и так уже споро сворачивали лагерь. Каждому не терпелось вернуться поскорее, чтобы встретить ночь в чистой постели и чистой же ночной рубашке. Или в приличном трактире, за кружкой пива, а не магически сохраненной воды с привкусом паучьей мочи.

– Лезь в телегу, – милостиво приказал бригадир рыжей, которая все еще не оправилась от удара в голову. Алая метка украсила ее лоб в самом живописном месте, строго по центру.

Бизо прошелся по своим меткам, тщательно их стирая, чтобы не дай Пантократор не потянуть за собой «нить». Кай проверил меч, поскольку точно знал, что обычно самые серьезные неприятности приходят напоследок, когда их уже не ждешь. Внутренний голос подсказывал мечнику, что приключения еще не закончились.

Лена привыкла серьезно переживать свои неудачи, стараясь извлечь из них максимум уроков. Отчасти сказался и мамин перфекционизм – строгая женщина, типичная «self-made woman» из глухой провинции никогда не позволяла дочери спустить на тормозах промашку. Наоборот, она возвращалась к неудаче вновь и вновь, пока все не оказывалось исправлено. Поэтому поражение погрузило девушку в глубокое огорчение, и Лена машинально ждала от остальных, что ей не забудут позорный проигрыш. Но здесь снова сказалось иное отношение местных к жизни. Все как будто забыли про утренний поединок, глубоко и полностью уйдя в путевые заботы. Даже суровая Шена перестала бросать на Лену мрачные взгляды, в которых отчетливо читалось, что воительница сделала бы с незваной гостьей, будь на то ее воля.

Поразмыслив, Елена решила, что, наверное, все из-за того, что драки здесь должны быть нормой жизни. Поэтому катастрофический провал для нее – мимолетное развлечение для всех остальных. Сидеть было жестко, телега оказалась заполнена какими-то ящиками, бочонками и мелким инвентарем, среди которого Лена узнавала лишь некоторые предметы вроде крупноячеистой сетки, фонаря с наполовину сгоревшей свечой, пучка коротких толстых стрел с оперением из тонкой стружки. Наверное, у банды не хватало денег, чтобы купить по лошади для каждого, так что они использовали телегу со скарбом и рабочим инструментом на всю компанию.

Сколько прошло времени, она не могла сказать, скорее всего, часа два или три. Телега двигалась достаточно бодро, со скоростью обычного пешехода. Сантели веселел с каждым условным километром, а Кай наоборот, мрачнел, не выпуская меч из рук. Тем удивительнее, что новую возможную опасность первым заметил именно бригадир. И он же сразу принял самое верное решение.

– Лезь под рогожу, – коротко скомандовал главарь, кладя ладонь на топор. Похоже, для него это был традиционный жест для всех случаев жизни.

В первое мгновение Лена не сообразила, что приказ относится к ней, но Бизо понял все совершенно правильно. Он с неожиданной для своего сложения силой пригнул ее голову ниже и натянул сверху покрывало, похожее на брезент из очень грубой и толстой нити редкого плетения. Рядом сопел раненый Кодуре, который дремал всю дорогу, проснувшись только на утреннюю перебинтовку и кружку воды. На мгновение Лена ощутила укол самодовольства. Как ни крути, именно она почти что вытащила страдальца с того света, и сон его больше не напоминал предсмертную летаргию. Затем гордость уступила место тревоге.

Кажется в этом «Канзасе» все время что-нибудь случается...

– Нечего девку всему свету показывать, – буркнул Сантели. – Не ярмарка, денег не дадут.

Кай легонько стукнул Лену по голове клинком, плашмя, через рогожу.

– Не высовывайся, – предупредил мечник.

Теперь вся бригада увидела, отчего забеспокоился командир. С востока появился небольшой конный отряд. Пока человечки на крошечных лошадках казались не больше половины мизинца, но быстро приближались. А это значило, что кавалеристы высматривали именно обоз охотников за Профитом.

– Чего-то они близко от Врат приключений ищут, – заметил с некоторым удивлением Бизо.

Виаль как обычно промолчал, приготовив копье и натянув шапку поглубже. Шена тоже проверила большим пальцем острие альшписа, которым и без того можно было алмазы царапать. Кай достал из телеги простой шлем с наносником «стрелкой» без винта.

– Шестеро, – сообщил Сантели, воспользовавшись дырявой пластинкой. – И за ними никого не вижу. Ставьте скотину.

Шена придержала лошадь номер Три. Телега вздрогнула и с легким скрипом остановилась.

– Ну, если не засада, то не обломится бродягам, – подумала вслух Шена. – Силы почти равные.

Сантели ничего не сказал, он, как бригадир, вышел вперед, обманчиво-спокойный, с кинжалом в одной руке и топором в другой. Скрипела тетива арбалета, которую натягивал спрятавшийся Бизо. Алхимик хорошо знал свое место в бою – за и под телегой, стараясь не угодить под удар, тыча стрелами и кинжалом во вражье пузо, насколько получится.

– Это Раньян, – сказал Кай, плотно наматывая на руку давешний плащ.

Конники тем временем приблизились настолько, что можно было разглядеть доспехи и снаряжение. Выглядели они не как сержанты, но близко к тому. У самого первого развевались на ветру длинные – до плеч и ниже – черные волосы, не прикрытые ни шлемом, ни шапкой, даже не перехваченные ремешком.

– Раньян... – повторил Сантели с таким видом, будто сгрыз целый стручок островного перца.

– С ним мы разойдемся, – тихо предположила Шена.

– Нет заводных лошадей, – указал Кай.

Никто не ответил, все и так было понятно. Нет запасных – значит, отряд сорвался с места и помчался именно сюда, чтобы встретить именно бригаду. Или же конники ушли в дальний поход и вконец измотали коней, а это значит, что они на работе.

Раньян слыл честным и очень обязательным человеком, что при его работе свободного наемника-рутьера было нелегко, но прибыльно. Еще он был крайне принципиальным, не убивал детей, а женщин – только за двойную плату. Встреча с наемником в преддверии Врат могла пройти без эксцессов – если бригада не входила в его новый заказ. И обещала кровавую поножовщину – если имелся конфликт деловых интересов.

Конный отряд перешел с галопа на рысь, а затем на ровный шаг. Кони выглядели не в край заморенными, но порядком уставшими. Покрытые пылью всадники – тоже. Все в плотных кожаных доспехах, с малыми щитами и при «крысиных» тесаках, выкованных из одного куска металла, так, что рукоять переходила в тонкий прут, загнутый вперед и вверх в виде скобы, для прикрытия пальцев. Скоба и в самом деле походила на крысиный хвост, отсюда и название. У двоих Сантели заметил короткие метательные копья «джериды» в специальных футлярах у седла.

Кавалерийский вожак небрежным жестом остановил свою маленькую армию, сам же двинул коня вперед еще на несколько шагов. Длинные, очень темные, с синеватым отливом волосы свисали по обеим сторонам лица совершенно свободно, без косичек и выбритых висков. Короткие усы и бородка клинышком были очень аккуратно подстрижены, хотя щетина выдавала человека, который уже несколько дней в пути. Лицо и прическа профессионального бретера из фехтовального братства. Обычно такие щеголяли тяжелыми двуручными саблями, но у этого бойца оружия на поясе вообще не было, кроме пары кинжалов. Зато у седла в простых деревянных ножнах висел длинный «пробойник» – тяжелый кавалерийский меч, который некоторые особо сильные и умелые рыцари брали в дополнение к копью. Рубить им было нельзя – клинок представлял собой длинное граненое шило без лезвия. Зато хорошо разогнавшись, можно было пронзить самый прочный доспех, а уж обычные кольчуги, что носили на пустошах, «пробойник» шил, как иголка платок.

Все это было очевидно и понятно Сантели, да и любому иному члену бригады. Лена, притаившаяся под рогожей и наблюдавшая в крошечную дырку, видела только мрачного и зловеще-красивого воина на коне. Больше всего он напоминал мушкетера из фильмов, этакий Рошфор с холодным, высокомерным взглядом природного воина. Благо и прическа словно появилась прямиком из семнадцатого века.