Текст книги "Кнут (СИ)"

Автор книги: Игорь Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– А, чего накосячила-то? – вклинился навостривший уши Кнут.

– С даром там что-то, с долгами. Я не вдавался в подробности. Она хорошая девушка, и мне до их с Кумником проблем дела особого нет.

– Жестковато, – покачал головой Ворот.

– Жестковато.

– А как по-другому? – из люка показалась голова Скалы, а потом и весь командир взвода с четырьмя кружками в руках.

Здоровяк раздал пахнущий мятой и чабрецом чай и с удовольствием потянулся:

– Не спится.

И когда все сделали по первому глотку, обратился к Вороту.

– Вы как?

– А что мы? – настоятель постарался просипеть, насколько мог, непринужденно, – Лучше скажи, почему вы сразу не напали?

– Сразу? Их десять. Нас – четверо. И это Кормчие, а не засранные муры. Мы не знали их даров. Кроме Корча. Если бы один из них оказался погонщиком – мы бы там же и легли, без вариантов. Для этого мы и внедрили Тарча. Разузнать обстановку. Дождаться удачных обстоятельств.

Ворот неохотно кивнул, и Скала снова проявил участие.

– Таким как ты здесь сложно прижиться.

– Каким?

– Святошам. Покачнулась, поди, вера в… – боец явно хотел сказать «в Бога», но на ходу передумал, – …в людей.

Настоятель ответил не сразу. Даже понемногу привыкающий к нему Кнут не смог бы сходу сказать, выдерживает ли театральную паузу или на самом деле задумался.

– Знаешь, я не раз размышлял: что в жизни человека самое важное? Что-то сокровенное, ради чего мы живем. И знаешь, что понял? Вера. Не в Бога, как ни грустно признавать. Вера в то, что завтрашний день наступит. Эта мысль дает человеку силы в любой беспросветно тяжелой ситуации. Пожизненное заключение. Неизлечимые болезни. Смерть близких. Все меркнет перед пониманием, что завтра – будет.

Ворот обращался к Скале, но чувствовал, что слушают его и остальные.

– Лишенный завтрашнего дня человек способен на что угодно. Ни принципов, ни морали. Никаких ограничений. В Стиксе же все живут даже не в ожидании конца, а как будто он уже наступил. Как будто смерть не завтра, а уже сегодня. Нет смысла в добре, зле, вере. Любовь и ненависть теряют ценность. Как любить, если завтра – нет?

Настоятель чувствовал себя «в своей тарелке». Перед ним сидели люди, нуждающиеся в слове. И ему было, что им дать.

– Все знают притчу о блудном сыне. Но не все понимают ее истинный смысл. Это история богатого отца, у которого было двое сыновей. И один из них потребовал свою часть наследства, чтобы начать самостоятельную жизнь. Отец не стал перечить. Выделил сыну долю, и тот пустился в блуд. Растранжирил богатство, опустился на самое дно. Закончилось тем, что он стал свинопасом и готов был есть ту пищу, которую давали свиньям, но и это ему не позволялось. И вот он решил вернуться, и покаяться перед отцом. И отец принял блудного сына, простил, одарил его подарками.

Воротсделал неторопливый глоток чая, зная, что его не перебьют.

– Обычно эту притчу понимают просто. Господь простит любого заблудшего человека, если он покается. Но все забывают второго сына, который жил честно, трудился и уважал отца. Увидев же, как в доме встретили блудного брата, отнесся к этому с завистью и обидой. Он говорил отцу: «Этот, сын твой, расточил с блудницами свое имение, а ты так радуешься его возвращению. А я, который всегда с тобой, не удостаиваюсь такой любви». И тем самым впал в грех зависти и гнева.

Еще одна пауза. И слишком внимательные глаза слушателей. Хоть бы один продолжал караулить.

– И что получается? Первый сын промотал состояние, грешил, но раскаялся и стал праведником. Второй же следовал правилам, но превратился в грешника. Конечно, и у него будет шанс одуматься, но на примере этой притчи можно увидеть, что у человека, познавшего грех и страдания, больше шансов вернуться к Господу, чем у живущего спокойной размеренной жизнью.

Ворот неосознанно приосанился и в его все еще сиплом голосе звучали новые нотки.

– Стикс не просто место средоточия потерявших веру людей. Это заблудший мир, которому кто-то должен показаться дорогу к любящему отцу. И для этого Стиксу нужна Церковь.

– Фанатик придурошный… – беззлобно выругался Скала, – С годами ты умнее не становишься, я посмотрю.

– Понимай, как хочешь, – так же без особых эмоций отмахнулся Ворот.

Скала не стал спорить. От души зевнул, собрал пустые кружки и, уже спускаясь в люк, бросил:

– Что самое интересное, ты ведь найдешь тех, кто поверит всем этим вашим церковным россказням. И к чему это все приведет в итоге, мы тоже все в курсе.

Безответный выпад Скалы повесил в ночном воздухе неловкую паузу. Кнут мялся, не зная, как поддержать напарника, а Тарч, потеребив часы, извиняющимся тоном отметил:

– Не уснет уже. Ему через час заступать на пост. Ворот, не обращай внимание, я бы на его месте тоже нервничал.

– Что так?

– Мы же к обеду Тихий приедем уже. И может случиться, что Скала следующий вечер не переживет.

Глава 7. Тихий

Шнек навис над раковиной, старательно намыливая и без того чистые руки.

Ровные, окрашенные в белый цвет стены, плотные жалюзи на окнах, яркие светильники на потолке, широкая кушетка под мятой одноразовой простыней – знахарей всегда тянуло оформлять кабинеты во врачебном стиле.

– Готовы?

– Почти, – Скала положил на стол нож, к остальному оружию, отошел в дальний угол и протянул командиру сложенные вместе запястья, – Вяжи.

Кумник нахмурился.

– Обойдемся.

– Вяжи, командир.

– Я все равно выстрелю раньше, чем ты дернешься.

Скала руки не опустил, и Кумник сдался.

– Спиной, тогда уж, повернись.

Запястья за широкой спиной не сошлись, и пришлось вязать несколько узлов.

– Может, просто усыпим? – вкрадчиво, с участием влез в разговор Шнек, – Знаете ли, не хочется кабинет ремонтировать после ваших перестрелок.

Скала так выразительно скрипнул зубами, что знахарь тут же отошел, примиряюще поднимая руки, но Кумник все же успокоил:

– Перестрелки не будет. Мне хватит одного выстрела, – и добавил, оглянувшись на Яру, – Двух.

Сидевшая в противоположном конце кабинета девушка от испуга вцепилась край столешницы. Ей ничего не сказали о том, что именно сделает знахарь, но честно предупредили – от его слов будут зависеть сразу обе жизни, и её, и Скалы. Добровольно идти на плаху было дико, но выбора ей не оставили.

Кумник отошел на середину комнаты, поднял руки и нацелил пистолеты – один на сжавшуюся Яру, второй – на неподвижно стоящего в углу друга.

– Начинай.

Шнек сочувствующе оглядел троицуподошел к девушке, положил руки на ее голову, тут же убрал их за спину, отступил и кивком предложил Кумнику отойти в сторонку. Тот покривился от ненужной задержки, но подошел.

Чтобы шептать Кумнику на ухо, до неловкости высокому знахарю пришлось изрядно согнуться. От смущения он переминал пальцы и вкладывал в слова намного больше участия, чем стоило бы:

– Я все понимаю, но зачем так круто? Он же ваш друг. Давайте, я помогу им выйти из поселка, и пусть идут на все четыре стороны?

– Нет, – командир ответил весьма категорично.

Шнек же продолжал настаивать:

– Я все понимаю, это против правил, но, говорят, они вполне нормально живут. Вдали от всех, одиноко, но живут же.

– Нет. Это не жизнь.

– Я все понимаю, но даже если она… ее, конечно, придется убить. Но, может быть, он еще сможет остаться… нормальным.

– Вот и посмотрим.

– Я все понимаю, но…

– Шнек, мы уже все обсудили. Делай.

Знахарь вернулся к Яре, на этот раз уверенно, поднял руки, закрыл глаза, замер на секунду и осторожно, старательно проговаривая каждый слог, произнес:

– Она не нимфа, а он, соответственно, не фамильяр.

Кумник облегченно выдохнул и помахал Скале пистолетом:

– Пойдем, развяжу.

– Сам уж, – пряча за равнодушной суровостью улыбку, Скала коротко дернули развел обвитые обрывками веревки руки.

Шнек же продолжал отрабатывать заплаченные за его услуги спораны:

– Дар есть. Самый зачаток, правда. Вы ее голодом что ли морите? Но это не дар нимфы.

– А какой? – походя, передавая Скале пистолет, спросил Кумник, заранее зная, что скажет знахарь.

– Не могу сказать. Только с разрешения Яры.

– Спасибо за помощь, – пожав протянутую Шнеком руку, Кумник вышел на улицу.

Ждать Яру со Скалой пришлось недолго. Девушка хоть и оставалась нелюдимой, отвергала попытки поговорить, но все же вела себя осознанно, а потому выскочила из дома знахаря сразу за мужчинами.

– Куда сейчас? – поинтересовался Скала, неловко обнимая девушку впервые не противящуюся настойчивым прикосновениям.

– В «7.62». Там ребята, поди, заждались.

К бару идти пришлось через весь стаб, обходя многочисленные коробки складов и однотипные жилые трехэтажки. Вокруг сновали увлеченные послеобеденной суетой населяющие Тихий иммунные, в основном рейдеры и рабочие. Запыленные грузчики в засаленных комбинезонах, деловитые строители, на ходу обсуждающие ремонты домов, стены и укрепрайонов, шоферы с промасленными руками и пара дородных поварих, в силу профессии, победившие стремление Улья сделать всех женщин стройными и прекрасными – все куда-то спешили.

Отряд вошел в полупустой поселок в обед, когда едва ли не из каждого окна доносились ароматы еды и звон посуды, сейчас же они только и успевали уворачиваться от множества людей, расходящихся по рабочим местам»

Иммунные были всюду: курили у подъездов, ручейком двигались на склады и обратно, здоровались друг с другом, обменивались житейскими новостями и планами на ближайшие дни. Если бы не трехметровая бетонная стена по периметру, стаб напоминал бы небольшой военный городок в вечерний час, когда дневные заботы позади, и офицерские жены торопятся переделать все дела, выгоняя заодно на улицу и мужей, что бы те сходили в магазин, выбросили мусор, пообщались с соседями о планах на выходные.

– Ты узнал, кто здесь глава? – Скала все утро думал только о предстоящем визите к знахарю и теперь, успокоенный, старался разобраться в устройстве стаба, в котором придется провести ближайшие дни.

– Некто Фляга, – Кумник побеседовал с местными и на посту у ворот, и в гостинице, и еще планировал разузнать все более детально у торговцев снаряжением, гораздо более осведомленных и общительных, чем караульные и даже портье, – Я слышал о нем от куратора, но никогда не встречался.

– А он тоже… – заместитель постарался избежать слова, котороене стоило использовать когда и где попало, – …Из клана?

– Типа того. Из новых. Политик. Возглавил стаб и вроде как копит капиталы и влияние.

– Ясно, – Скала не стал развивать деликатную тему, – А это кто? – он осторожно задел командира плечом, чтобы не демонстрировать явную заинтересованность.

Кумник мельком бросил взгляд в сторону гарнизонных боксов:

– Наемники. Недавно здесь. Крупная группа кормчих проходила мимо и почти полностью вырезала гарнизон Тихого. Вот Фляге и пришлось нанимать силовое звено на стороне.

Возле шеренги новеньких «Тигров» крутились два десятка снаряженных по полной выкладке бойцов. Напряженные позы, деланно равнодушные взгляды, исподволь оценивающие каждого проходящего вооруженного человека.

– Командира у них зовут Сиплый, – прозвучало сбоку – У них сейчас смена караула и патрулей.

Слова возникали прямо в воздухе, но не узнать задорный голос было невозможно.

– Только не говори, что ты подходил к ним в невидимости, – вполголоса, не замедляя шаг, не поворачивая головы, рыкнул Кумник и, не дождавшись ответа, так же тихо добавил: – Быстро в подъезд.

Скала тут же издал невнятный призыв заглянуть к давнему знакомому и потянул Яру к ближайшему дому. В подъезде командир приказал Кнуту проявиться.

– Кто тебе дал указание это сделать?

Горе-разведчик уже почувствовал, что над ним сгущаются тучи, но ответил с юношеской дерзостью:

– Я сам. А что? Меня не видел никто!

В глазах Кумника загорелось пламя злобы.

– Когда увидят – будет поздно. Как ты думаешь, что бы они сделали, если бы заметили шпиона? Я тебя спрашиваю, кто приказал собирать данные?

Кнут сделал еще одну попытку сохранить лицо.

– Меня невозможно увидеть!

– А я и не сказал «увидели». Я сказал «заметили». Кто приказал?

Парень не выдержал требовательного взгляда и опустил глаза.

– Никто.

– И что бы они сделали?

– Не знаю.

Кнут, конечно, знал, ну или догадывался, но отвечать прямо расхотелось.

– А что я должен был сделать, когда мне под нос сунули бы твое тело и спросили, с какой такой целью наш отряд шпионит за поселковым гарнизоном? – командир развернулся в сторону заместителя, – Скала, какого хрена творит личный состав? Или ты теперь у нас по другим делам и слишком занят для выполнения своих обязанностей?

Повисшую паузу прервал скрип двери этажом выше. Не оглядываясь на бойцов, Кумник развернулся и вышел из подъезда.

В бар зашли хмурые и напряженно молчаливые.

– Эй!

– Сюда!

У барной стойки радостно размахивали руками Тарч и Токарь. Никто всерьез не верил, что между Ярой и Скалой стоит дар нимфы, но печальный опыт отряда с подобной ситуацией в прошлом заставил понервничать.

Токарь не выдержал, схватил заранее заготовленные рюмки и бутылки, пошел навстречу, лавируя между столиками.

– Хватайте!

Насильно впихнул каждому по стопке, разлил мужчинам виски и отдельно Яре – терпко пахнущий миндалем амаретто.

– Вы что такие смурные? Случилось чего?

Едва воспрянувший Кнут снова опустил глаза. Скала скосился на командира и отвел взгляд. Кумник же, буркнув: «Нормально все», – сменил гнев на милость.

– Вздрогнем. Все хорошо, что хорошо кончается.

У стойки налегли на закуски, вполголоса обмениваясь впечатления от стаба, в котором все были впервые.

– Не люблю я инженерные стабы, – успевший нахлестаться виски Токарь размахивал куском тонко порезанной вяленой грудинки, – Ни тебе бомжатского гетто, ни спековых наркоманов, ни дворцов посреди скособоченных лачуг. Рабочие поселки, а не стабы. Даже шлю…, – боец осекся, вспомнив, что в компании девушка, – Даже готовые на продажную любовь женщины выглядят как библиотекарши, а не придорожные проститутки. Где прозрачные топики? Где чулки в клеточку? Где миниюбки, я вас спрашиваю, символ свободной и доступной любви?

– А ты поэт, – хмыкнул Скала и, осторожно, словно боясь разбить дорогую вазу, прикрыл ладонями уши Яры, – Не слушай дядю. Дядя гадости говорит.

Девушкане отстранилась и улыбнулась заботе. С момента входа в бар ее глаза загорелись огоньками любопытства.

Бар, он в любом уголке мира – бар. Длинная стойка, приветливый веселый бармен, стройные невысокие официантки, петляющие по залу в только им понятном порядке. Площадка для танцев. Ряды небольших деревянных столов в центре и ряды диванов по краям.

Правда, на месте привычных фотографий природы и парусников – чучела голов мутантов, вместо хипстеров и мажоров – суровые люди в камуфляже, а разодетых барышень заменяют простые веселые женщины, опустошающие рюмки и тарелки с закуской не хуже мужиков. Но все заняты тем же, ради чего приходят в заведения и в «старом» мире: едой, выпивкой, развлечениями и нескончаемым флиртом всех со всеми.

– Сегодня обед за счет отряда, – Кумник отсыпал Тарчу десяток споранов, – Организуй тут все. И да, пусть Кнут приведет из гостиницы Ворота. Нечего тайны попусту разводить.

Когда первая бутылка была общими усилиями опустошена, командир подозвал бармена, о чем-то пошептался с ним, и, забрав с собой Скалу и Токаря, зашел в неприметную дверь возле барной стойки.

Тарч тут же подсел к Яре, подлил ей амаретто, подвинул поближе, чтобы не стеснялась, тарелку с пирожным и поднял свою рюмку для тоста:

– Давай, за удачу. Она тебе понадобится, как бы дальше все не сложилось. Не решила еще, тут останешься или с нами пойдешь?

Девушка, вопреки обыкновению не отвернулась, аккуратно чокнулась и отпила небольшой глоток. Тарч довольно улыбнулся, но на словах упрекнул:

– За твою удачу-то пьем. Могла бы и до дна, лентяйка. Эх, жаль Джиги с нами нет, он мастер по коктейлям. Думаю, он бы потребовал ингредиенты и мешал все сам. Мы-то уже привыкли, а вот тебя удивить он бы расстарался. Замри на секунду, что там у тебя?

Осторожно, чтобы не напугать все еще чуравшуюся лишнего внимания девушку, запустил пальцы в ее рассыпавшиеся по плечам волосы.

– Веточка запуталась. Сейчас. Космы у тебя шикарные, но намучаешься ты с ними.

Небольшой сучок, забравшийся в гущу волос еще за пределами стаба, как будто специально ускользал от пальцев, цеплялся, только сильнее запутываясь. Тарч, рассчитывавший помочь Яре за секунду, теперь испытывал неловкость и попытался отшутиться:

– Главное, чтобы нас не застали сейчас. Замучаемся отмазываться, – и тут же почувствовал, что в затылок упирается дуло пистолета.

– У тебя пять секунд, чтобы все объяснить.

Тарч хотел развернуться, но получил чувствительный удар оружием в скулу:

– Руки вверх поднял. Отсчет пошел. Один.

Пришлось приподнять ладони над головой.

– Да я же… Мы… в смысле не мы, а я…

– Два.

– Да что тут объяснять? Ничего же не было.

– Неубедительно. Три.

Глаза Яры расширились от испуга. Решимость человека, стоящего за спиной товарища ей совершенно не нравились. Только она раскрыла рот, и Тарч уже понадеялся, что она, наконец, заговорит, как пистолет на секунду оторвался от затылка и переместился чуть в сторону:

– Даже не начинай. Тебя никто не спрашивал.

Яра замерла.

– Четыре.

– Да это девушка Скалы!

– И почему я должна тебе верить?

– Да потому что ты ментат!

– А… ну да…

Дуло перестало давить на затылок, Тарч активировал дар и перетек за спину угрожавшей ему девушки. Захватил руку с оружием, прижал ее к телу и впился поцелуем в губы.

– Вы чего так долго? Мы рассчитывали, что утром прибудете, и сразу тут увидимся.

Дара, не пытаясь вырваться из объятий, подозрительно сморщила носик:

– Ну, ты-то, я смотрю, только обрадовался и даром время не терял?

– Ну чего ты начинаешь? Кумник со Скалой отошли и попросили развлечь девчонку.

– Развлек?

– Развле… Я тебя сейчас за ухо укушу!

– Ой, напугал… – Дара выскользнула из рук Тарча, – Ты только обещаешь… – и тут же переключилась на подошедших Кумника, Скалу и Токаря. Помахала рукой, подскочила, обнялась с всеми по очереди, прижимаясь намного сильнее, чем стоило бы находясь рядом со своим мужчиной.

Командир ответил на объятия, но не перестал напряженно хмуриться.

– Когда прибыл караван?

Девушка отчиталась:

– Только что. Задержались на переправе. Волна мутантов откуда-то прикатилась, хорошо хоть без элиты, иначе бы без потерь не обошлось.

– Вы вряд ли останетесь здесь дольше, чем на ночь. Так что общайтесь, милуйтесь, – Кумник кивнул в сторону Тарча, как будто отдавал приказ в бою, – И уходи с караваном дальше. Яру с собой возьми. Ей сейчас с нами делать нечего. Оставишь в стабе где-нибудь, подальше, у торговцев. Оплатишь постой за три месяца. Как закончим тут, найдем ее.

Дара расслабилась, улыбнулась, хотела было повернуться к Тарчу, как вдруг сообразила:

– Что-то случилось?

– Седой в секторе. Осиново уничтожено. Мы пообедаем, снарядимся и уходим в Атлас.

Обед заказывали наспех, не особенно разбираясь в блюдах. В итоге Скала оказался обладателем глубокой тарелки с кусками говядины, с разрезанной на четвертинки вареной картошкой, жареным луком и зеленью, Кумник разгребал завалы рассыпчатого риса вокруг озера из кусочков куриной грудки под густым светлым соусом, Ерш колдовал над бараниной на косточке и запечённым на углях картофелем, а Токарь ограничился несколькими шампурами шашлыка, который, правда, оказался нарезан столь крупно, что порция порадовала бы даже изголодавшегося мутанта.

Ворот, несмотря на общую торопливость, отнесся к обеду серьезнее. Долго перелистывал страницы, искал постное, либо еду попроще, вроде каши или супа, чем вывел командира из терпения и потому вынужден был разбираться, что за мясо ему принесли и почему именно с чечевицей. Недовольным он, в общем-то, не остался, смел все с тарелки едва ли не раньше других и вызвался сходить к стойке за пирожками и чаем для всей компании. Компания оказалась не против, тем более что перед глазами разворачивалось зрелище, достойное степенного чаепития.

Тарч и Дара отказались спускаться к обеду. Это было неудивительно и даже ожидаемо, но было непонятно, что теперь делать с двумя лишними заранее заказанными блюдами, на одной из которых красовался огромный стейк из семги с гарниром из обжаренной в оливковом масле стручковой фасоли с луком, морковью и болгарским перцем, а на другой – приличных размеров холмик ярко желтого от обилия куркумы плова из баранины, с частыми вкраплениями крупных ягод сушеного барбариса. Кнут, скромно умявший порцию пюре со свиной поджаркой, все еще чувствуя вину за инцидент с самовольной разведкой, предложил забрать еду с собой, но наткнулся на непонимание – возиться с контейнерами и разогревом на марше никто не планировал.

– Уминай, не наелся, поди – Токарь бес церемоний подтолкнул тарелки в сторону парня и тот, вроде как нехотя, принялся за новые блюда.

Поначалу осторожничал, но распробовав покрытую золотистой корочкой рыбу, забыл обо всем и вгрызся в кусок, как изголодавшийся щенок.

– Голодающих Поволжья подвезли, – дружелюбно подколол Ерш, но Кнуту было все равно.

Он еще никогда не пробовал экзотическую рыбу, впрочем и остальные блюда, вроде бы знакомые, выглядели необычно и пахли совсем по-иному, чем дома. Да и домашняя пища начала забываться. В последнее время самое вкусное, что пробовал Кнут – консервированные ананасы с дальней полки сельского магазина, да тушёнка. Все вкусно пахнущие продукты и готовая еда не переживали нашествия мутантов.

– Ворот, – не унимался Ерш, – Органы опеки по тебе плачут. Ты его поститься заставляешь?

Весь отряд с удовольствием пялился на жующего за обе щеки парня, когда пьяный шум за одним из столиков начал заглушать музыку. Там расположилась пятерка рейдеров, еще толком не отмывшаяся от очередного похода, но уже завалившаяся в бар отметить удачную охоту. Их стол ломился от мяса и пива, однакобойцы были увлечены спором намного сильнее, чем застольем, кричали одновременно, не особенно заботясь, слушает ли кто-то вообще, или все только говорят.

– Вранье это все! Откуда взяться Седому…

– Да я сам видел, как из Атласа приехали и сразу в администрацию…

– Да бухать они побежали в администрацию эту вашу!

– Ага! Бухать! Просили артиллерию и людей выделить в Атлас, да только Сиплый им по губам поводил и обратно отправил.

– Седой бы один все Осиново нагнул с Комендантом!

– Да зачем ему это?!

– Ну, вот и нагнул!

– Но это не значит, что тут весь клан…

– А кто тогда гарнизон Тихого перебил?!

– Да не гони! В Осиново же Краш гарнизон держал!

– Вот Комендант твоего Краша и сожрал, и еще попросил…

В стену полетела пивная кружка. Пока в стену, только лишь от желания выместить запал спора на чем-то, что можно разбить, и что не было бы лицом собеседника. Еще немного – и в ход пойдут другие аргументы.

В сторону рейдеров выдвинулись двое вышибал, но бармен остановил их, выключил музыку и подошел к столику сам.

– Бойцы, вы че тут бузите, посуду бьете?

Спорщики смолкли, разом обернулись:

– Нормально все, начальник! За кружку заплатим.

– Не надо платить. Я тебе их десять вынесу, хоть стреляй. На улице. А тут люди отдыхают.

Спорщики миролюбиво заворчали, наперебой обещая вести себя прилично, и тут из-за соседнего столика за кого-то из рейдеров вступился мужик, захмелевший ровно до того уровня, когда все происходящее кажется относящимся лично к тебе.

– Да все верно он базарит, Седой нормальный мужик, к чему ему Осиново и этот кластер вообще?! Погонщики вообще стабы не трогают!

– Седой – нормальный мужик?! Язык тебе надо…

– Слышь, что ты мелешь!

– Что ты орешь? Ты хоть раз такое слышал, чтобы…

В спор мгновенно втянулись все вокруг. Кричали, трясли кулаками, картинно разводили руками, поднимались с места, предлагали «выйти на улицу» и тут же забывали, к кому обращались, находя нового человека, с кем можно поспорить.

Даже Кнут оторвался, было, от еды, взглянул на Ворота, на командира, и не найдя в их поведении нервозности или желания принять участия в общем гвалте, уткнулся в тарелку.

Сам же настоятель, хоть и выглядел под плотными слоями бинтов спокойным, неожиданно для себя почувствовал, как происходящее все сильнее захватывает его. То ли потому, что он сам совсем недавно столкнулся с Кормчими, слугами Погонщиков, то ли из-за того, что уже давно не участвовал в таких вот посиделках, пьяных, разгульных, брызжущих тестостероном и агрессией. Совсем вроде бы недавно он и сам был тем еще гулякой: солдатом срочной службы, любящим притащить из самоволки пару литров спирта и вместе с ребятами из роты устроить ночные посиделки в спальнике, поспорить, поссориться, подраться, а потом мириться, уткнувшись друг в друга лбами, жалуясь на неверных девчонок, невпопад распевая что-то из русского рока, а потом стоять утром на взлетке с похмелья, задерживая дыхание, чтобы не обдать перегаром взводного.

Прошлое вернулось на время, взволновало, и отступило, уступая место совсем другому чувству.

– Ша! – крупный, едва ли меньше Скалы, рейдер поднялся посреди зала, – Погонщики – ублюдки хуже муров! И кто против – будете иметь дело со мной!

Ворота захлестнули эмоции, охватившие всех спорщиков одновременно: возмущение выскочкой, который из-за своих габаритов и излишнего хмеля взялся командовать, узнавание, видимо, поднявшийся мужик был большинству хорошо известен, и за ними согласие и одобрение, ведь как ни крути, а клан Погонщиковнельзя было назвать безвредным.

– Стабы они, может, и не громят, – продолжил здоровяк, – Но людей мутантам скармливают. Иммунных людей, не зараженных! Таких, как мы с вами. Может родственников ваших и друзей, кто там знает, кто им на пути попадается.

Большей частью бара теперь владела одна и та же мысль, с которой соглашались даже те, кто только что в пылу доказывал едва ли не обратное: «Погонщики – ублюдки хуже муров!».

Ворот почувствовал это так ярко, словно именно он был говорившим и на него были направлены сейчас десятки глаз. Одинокие и слабые по отдельности мысли, сливаясь в общий поток, усиливали друг друга, окрашивались в ярко-красный пульсирующий цвет. Настоятель привычно вдохнул это общее настроение, как делал это не редко на проповедях, и вернул его обратно, каждому, кто нуждался в его поддержке, но не словами, как привык, а мысленнозаглядывая людям в глаза, пожимая им руки, окутывая впитанными и усиленными переживаниями.

– Надо в Атлас идти! Седой туда придет, – крикнули из толпы.

Ворот подхватил и эту мысль, пережил сам и раздал окружающим. Не думая, что делает, не веря, что это поможет, просто потому, что считал это правильным и нужным – думать вместе со всеми.

– Сиплый, козел, отказал Атласу в помощи! Ну и пусть сидят тут, а мы пойдем, что мы крысы что ли?

Настоятель не был уверен, что Сиплый – козел, но решил не оставаться в стороне, сжал кулаки от возмущения, посмотрел на своих спутников, с удовольствием заметил, что Кнут сопереживает не меньше его, оглянулся на командира и с удивлением увидел, что ни Кумник, ни Скала не поддались общему настроению и настороженно вертят головами, кого-то высматривая.

Командира встретился с Воротом глазами, перестал крутиться, всмотрелся и пнул его под столом, прошептав одними губами:

– Это ты что ли?

«Что я?».

– Прекрати…

Настоятель не знал, что должен прекратить и перестал делать единственное, чем занимался – слушать и думать вместе со всеми. Отключился от общих эмоций, уткнулся взглядом в стол, не понимая, в чем провинился.

– Это он? – шепнул Скала.

– Похоже. Надеюсь, никто не успел сообразить.

Крики и возмущенные восклицания постепенно стихли. Только что намеревавшиеся идти войной на погонщиков рейдеры смущенно, стараясь сохранить лицо, все еще рассуждали о помощи Атласу, но уже без прежнего задора и готовности бросаться грудью на амбразуры.

– Все, п…, – не удержался от ругательства Скала, указывая на наемника, который только что с удовольствием потягивал пиво, а теперь суетливо оглядываясь на Ворота, покидал бар, – скоро нам там снаряжение соберут?

– Иди, уточни у бармена, – кивнул Кумник, – И не дергайся. Все равно свалить не успеем. Сам по себе дар не опасный, но если местный ментат постарается, без проблем узнает в Вороте Савелия. И вот тогда начнутся настоящие проблемы.

Скала без промедления метнулся к бармену, договорился ускорить подвоз оружия и снаряжения со складов, вернулся и понял, что не успел. В бар один за другим входили наемники. Никак не выдавая цели визита, они занимали пустующие столики, как бы случайно рассаживаясь вокруг отряда полукругом.

– Как бы еще про обеденную выходку Кнута не узнали, – шепнул Скала, и под ногами у Кумника звякнула ложка. Командир слишком резко для обычной просьбы обратился к Кнуту:

– Подними, пожалуйста.

Сидящий рядом Токарь заглянул под ноги и предложил:

– Да вот она, сейчас…

Кумник, удерживая, положил ему руку на плечо.

– Кнут…

Парень и сам сообразил, что ложка упала не сама, нырнул под стол и активировал невидимость. Остальные же бойцы отряда продолжили чаевничать, словно ничего необычного не происходило.

– Здравствуй, Кумник, – как только наемники заняли все свободные места вокруг, зал вошел их главарь, тот самый Сиплый. Невысокий, худой, с широким круглым лицом, он выглядел помесью всех кровей от Кавказа до Урала. Было в нем что-то и от татарина, и от башкира, и от горца, но разбираться и спрашивать не хотелось – колючие холодные глаза заставляли отвести взгляд и забыть про расспросы. Пройдет такой человек мимо – уже хорошо. Остановится и заговорит – постараешься закончить беседу как можно быстрее.

– Привет, – бросил Кумник, не отрываясь от пирожка и кружки с чаем.

– Я о тебе раньше не слышал, но люди говорят, ты человек серьезный, – наемник не подал виду, что неуважительное приветствие его задело, но, наверняка, отметил это и затаил злобу.

– Я тоже о тебе не слышал, – Кумник отставил, наконец, кружку, – Но, говорят, ты взял стаб под охрану после того, как гарнизон потрепали Кормчие. Ребята у тебя серьезные, как я погляжу.

Сидевшие вокруг наемники выглядели непринужденно, но в позах, положении автоматов и взглядах чувствовалась готовность в любой момент вступить в бой.

– Речь сейчас не обо мне, а о вас. Мои люди доложили, что человек, который сегодня пришел с тобой в Тихий совершил кражу внутри стаба, и я вынужден его арестовать.

– И кто же это? – Кумник не смог сдержать удивление, а Скала, ничем внешне не выдав эмоций, шевельнулся, и Кнуту в бок с силой впечатался носок его ботинка. Парень хотел было возмутиться, но вовремя вспомнил, что не должен без приказа нарушать невидимость.

– Он, – кивнул Сиплый на настоятеля, – Вы его записали как Ворота.

Тут уже оба, и командир, и заместитель повернулись к настоятелю. Тот взглянул в ответ, отрицательно мотнул головой, не понимая пока, нужно ли начинать оправдываться, объясняться или возмущаться.