Текст книги "Кнут (СИ)"

Автор книги: Игорь Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Кнут издал сиплый писк.

Баба услышала, зыркнула заплывшими глазками, развернулась, как пошедший юзом танк, приблизилась, хотя напарники и пытались отступать в камыш, а Ворот направлял ствол автомата ей прямо в грудь, вытянула, насколько смогла, тыквы в предлагающем жесте, уркнула что-то утробно, не оставляя этим сомнений, что она мутант, хотя и совсем «свежий».

Настоятель замахал автоматом, нет, мол, не надо, а Кнут грязно выругался, едва ли не впервые за время знакомства с Воротом.

– Вы на диете? – звук снова шел из-за спины, словно не умели местные обитатели подбираться по-другому.

Напарники рванули в разные стороны. Кнут юркнул в камыши, активировал невидимость, а Ворот перекатился, ища в прицеле фигуру врага.

– Прям настолько не любите кушать? – удивленно переспросил невысокий мужик в длинной серой рубахе из толстого некрашеного льна, подпоясанной куском пеньковой веревки, – Пойдемте, меня Кумник за вами прислал. Ходи тут, собирай по берегу непонятно кого.

Форест оказался тем еще шутником, хотя бы потому, что уже состоя в клане Инженеров и занимая в нем немалый по важности пост, умудрился подхватить дар погонщика. Претензий к нему никто не имел, так как активная фаза противостояния с пастухами мутантов началась совсем недавно, но дар управления монстрами по всем известным причинам не считался «хорошим» даже в обычных стабах, не говоря уже про стоящий на идеалах гуманизма клан.

– Никогда не управлял кем-то сильнее топтуна, – признался куратор уже в лагере, – Это же как наркотик. Стоит попробовать, и вот ты уже у перегрузившегося кластера отправляешь своего зверя сожрать как можно больше свежих иммунных. И не заметишь, как превратишься в монстра похуже чем те, которыми командуешь. У них хотя бы нет выбора, а ты ведь это делаешь сознательно. А потому балуюсь иногда, экспериментирую. Вот воспитал двух водоплавающих ухарей, как они вам, а? Послушные, торчат весь день в болоте, рыбкой пробавляются.

– Шуточки у тебя… – проворчал Ворот, перед глазами которого все еще стояла сцена у реки.

– Это еще что, – гоготнул Ерш, явно жалевший, что не пошел с Форестом шутить над новичками, – Скала рассказывал, что он однажды вырастил такого мутанта, что питался одними овощами. Разодел его в черта, даже хвост прилепил, и выпускал по ночам на огород, когда кто-то заходил на огонек, Выходит гость перед сном покурить под луной, а среди грядок бегает черт, в куртке и картузе – капусту ворует.

Скала, подметавший уже третью плошку запечённой тыквы, подтвердил слова соратника, взорвавшись неловким, сквозь наполненный рот, смехом, едва не заплевав половину лагеря ошметками недожёванной еды. Благо, успел отвернуться и заработал осуждающий взгляд только от споласкивающей грязную посуду Яры.

– Без мяса, – поделился опытом Форест, – У них агрессии не остается почти. Кинутся, конечно, но без должной страсти. Управлять веганами легко и приятно, хоть нырять за карасями их заставляй, хоть полы подметать. Весьма полезные в домашнем хозяйстве ребята. Я на ночь запираю их в погребе, лежат они там, тихие, спокойные, как покойнички.

– Не жалко вам их? – Кнут, пожалуй, единственный не смеялся.

– Кого?

– Их.

– Кого их? Покойничков?

– Зараженных, – несмотря на попытку Фореста отшутиться, парень твердо стоял на своем, – Они же как животные, у них инстинкты, а вы над ними издеваетесь.

Куратор глянул насмешливо, не собираясь объясняться.

– Кумник!

Командир отряда откликнулся с другого конца поляны, где разговаривал о чем-то с Тарчем.

– Чего?!

– Ты кого ко мне привел?

– Кого?!

– Вот этого…

– Которого?!

– Молодого своего. Сидит жизни меня учит.

– А, этот, – Кумник подошел и удивленно посмотрел на парня, – Я думал он вообще разговаривать не умеет. Молчит все время. Гадости, наверное, про нас думает.

Командир явно шутил, но Кнуту стало неловко.

– Умеет он говорить.

– И что говорит?

– Гадости.

– Значит, я угадал, – удовлетворенно констатировал Кумник.

Встретившись с Форестом, отряд перестал торопиться. Не спеша, лишь под вечер пришли к базе куратора, на затерянном в лесу крошечном стабильном кластере.

Это была удивительная картина: посреди густого леса торчала немалых размеров скала. Голая, покрытая лишь невысокой жухлой травой, серая, старательно подметенная по границе от листьев и веток, на которые не скупился окружающий лес. Хозяин кластера явно гордился уникальным местечком, ухаживал за бетонными дорожками, не вытаптывал попусту траву. Даже дорога от леса к дому была только одна, хотя, казалось бы, катайся – не хочу.

Со стороны сразу было заметно, что живет здесь один, от силы два человека. Небольшой жилой дом, возведенный уже после попадания местности в Стикс, соседствовал только с пустующей воинской казармой, да и в ту вместилось бы вряд ли больше сорока человек, даже по необходимости. Дом, казарма, длинный огород с насыпным грунтом, гараж, да несколько сараев – вот и вся база.

– Один я тут живу, – подтвердил мысли Кнута Форест, – С девкой, да помощниками, вроде тех, с кем вы уже повидались у реки.

Когда выгрузились, закинули вещи в казарму и разбрелись по кластеру полюбопытствовать, в глаза бросилось еще одно строение, или лучше сказать – только вход в него. Огромные железные ворота вели прямо внутрь скалы.

– Это же… – Ерш застыл, пораженный узнаванием.

– Да-да, та самая! Легендарная! – довольно улыбнулся куратор.

– …Тридцать пятая береговая батарея. Там сейчас шикарный музей. Когда она сюда попала, в какой год? – в глазах Ерша загорелся огонек недюжинного интереса

– Часть ее все еще завалена, если ты об этом, – поспешил разочаровать Форест, – Лет, наверное, двадцать с войны прошло. Хоть сейчас раскопки затевай, да только костей там намного больше, чем интересного. Мы не стали тревожить останки. Отгородили нужные помещения стенами, сделали вентиляцию, освещение, ремонт. Кое-где расширили залы.

– И что там теперь? – Ерш не выглядел разочарованным, и все же прыти поубавил, понимая, что Инженеры не зря ремонтировали комплекс и теперь для посторонних туда вход закрыт.

Форест вопросительно взглянул на Кумника, спрашивая взглядом, стоит ли говорить при всех участниках отряда.

– Теперь там музей, – и добавил, наслаждаясь эффектом, – Единственный музей в Стиксе.

Хотя Форест и не позвал посмотреть выставленную в помещениях 35-й батареи экспозицию, Кумник пообещал, что куратор обязательно проведет «экскурсию». Сам командир со Скалой, правда, идти на нее отказались, так как гостили здесь не первый раз. Яра тоже не пошла, осталась с Сандрой, женщиной, живущей с Форестом на базе. Девушки с первых минут нашли общий язык, хотя Яра и продолжала молчать, засуетились поначалу с ужином, но когда выяснили, что мужчины будут делать шашлык, ушли в дом, забыв об окружающих.

Форест, когда увидел, что на экскурсию пришел не только Тарч, посмотрел исподлобья:

– А вы то мне там к чему? Проходной двор что ли? Не базар, чай, водить вас.

– Не ворчи, – Кумник не оставил бойцов ему на съедение, – Тебе не без разницы?

– Там вам что, девка на выданье, а это сваты?

– Форест…

– Что?

– Ничто.

Все уже знали, что клан предоставил Кумнику неограниченные права по проводу людей в музей, и все же возразить влиятельному куратору мог только сам командир.

– Айда, – довольный состоявшейся перепалкой хозяин музея позвал за собой. Он вообще приходил в видимое удовольствия от возможности с кем-нибудь сцепиться языками, ругнуться, поворчать о несовершенстве нового поколения, хотя и сам выглядел не старше тридцати, и продолжать беседу, как ни в чем не бывало. Сандра, видимо, давно уже притерлась к мужчине и наедине попросту не давала ему повода для скандалов. Вот и скучал Форест, искал бы к кому и чему придраться.

Вход в помещения музея представлял вырубленный в скале проход высотой в три человеческих роста, в глубине которого установлены толстые, сантиметров сорок, обшитые стальными листами ворота. Створки их тонко скрипнули, поддерживающие ролики зашуршали по накатанному стальному полукругу.

– Не часто открываем.

За воротами широкий зал обнял гостей легким сумраком. Влажные бетонные стены скрадывали свет, обволакивали серыми полутонами, настораживали темными углами и тонущими в полутьме длинными коридорами.

– Военное сооружение, – Форест свернул в узкий коридор, – Строили его не для комфорта, извиняйте. Вы как, не слишком нежные? А то последнее время, что ни мужик, то баба. У каждого второго тонкие сигареты, борода остриженная и носовой платок в кармане.

С помощью карты доступа, он отворил одну из дверей. Пространство открывшегося помещения разительно отличалось от темного коридора: бежевые стены, дощатый тщательно подогнанный пол, яркие лампы дневного света и негромкий гул вентиляторов, где-то под потолком. Было суше и ощутимо теплее.

– Здесь выставлены фото и некоторые документы разных лет. В основном старые. Основали клан не коммунисты, но как сказал один политик: «Какую партию ни строй, все равно КПСС получается». Время диктовало свои стереотипы, поэтому бумажками обкладывались, как будто потом с ними в суд идти.

Декреты, договора, соглашения, приказы, инструкции соседствовали с фотографиями людей и целых коллективов, в основном занятых каким-то совершенно не понятными стороннему взгляду делами.

– Поначалу люди с системными дарами работали разрозненно, находили друг друга по слухам. Существовавшие тогда небольшие группы системщиков специализировались на кластерах: включение, отключение, смена локации. Первое объединение произошло, как водится, после хорошей драки. Хотя современной молодежи такое уже не знакомо. Две группы сцепились за крупный заказ, едва друг друга не перестреляли. В итоге сели в баре, выпили, поговорили, выпили, поговорили, еще выпили – и решили, что дружить и выгоднее, и безопаснее, чем драться. Поначалу думали рынок поделить, чтобы не пересекаться, но потом еще выпили, назвались Инженерами Стикса и под эту дудку решили основать клан, чтобы уже, значит, именоваться так официально.

Форест не скрывал веселой иронии. Видимо, основатели Инженеров были людьми с достаточной долей юмораили куратор их именно такими себе представлял.

– А сейчас кто-то из них жив? – Ерша интересовало все. Он переходил от фотографии к фотографии, от карты к карте, внимательно изучая изображения и подробные подписи к ним.

– Один жив, но не принимает участия в управлении. Как только клан перестал быть сообществом десятка верных друзей, он вышел из состава командиров. Забрал долю и живет в свое удовольствие. Не все как ваш Кумник способны по полвека бегать со стволами наперевес. Двое, кому было больше всех лет стажа в Улье, вообще пропали без вести. Может и сгинули где-то, но свидетельств нет. Просто однажды два ключевых человека клана пропали, находясь в довольно безопасном и лояльном к Инженерам стабе.

– А остальные?

– Погибли, так или иначе. В истории клана не так много спокойных лет. Поначалу все шло хорошо: заказы, оплата, заказы, оплата. Находили новых системщиков, пополняли клан. Начали работать быстрее и больше. Решили, наверное, что теперь им и весь Стикс переделать по плечу, взяли крупный заказ и в итоге вызвали первое мерцание.

Форест показал на две карты. На первой были отображены изменения в процессе работы инженеров. На второй – кластеры после мерцания. Трансформации охватили даже те кластеры, которые Инженеры в своей работе не тронули.

Кнут помнил, что Кумник уже не раз упоминал эти мерцания, как самое плохое, чего могут добиться Инженеры своим вмешательством в «баланс жизни и смерти». Не должно быть в определенной области мутантов меньше, чем задумано Стиксом. Не может быть меньше смертей и страданий, не может этот мир допустить, чтобы элитные твари остались без свежей пищи.

Тарч рассказывал, как соблазнительно было в свое время отключать кластеры один за другим, превращая Стикс в черную пустыню. Отказался он от этой идеи с трудом, неосознанно, больше потому, что боялся навредить, чем принести пользу. Потом, когда узнал, что принял правильное решение, с трудом удерживался от обратного – включать все подряд мертвые кластеры, создавая условия, чтобы выживало как можно больше людей, а лучше – абсолютно все иммунные. Разве это не здорово, если иммунных будет больше? Кумник идею не поддержал.

– В мерцании сгинул и поселок заказчиков, – Форест показал на в одной из карт, – Их кластер попросту перестал быть стабильным. И они вырезали то звено инженеров поголовно. Члены клана тогда долго спорили, что делать – разбежаться и больше никогда не встречаться, или поставить дело на более серьезные рельсы. Склонились ко второму.

Куратор подвел всех к спрятанному за стеклом исписанному листу бумаги.

– Первый Устав был довольно простым, но уже он включал в себя описание научного и боевого крыла клана. Влияние и богатство клана начало расти, а вместе с ними и количество врагов. Начались грабежи, наезды, войны. Клан встал перед угрозой уничтожения. Нам пришлось имитировать распад и переходить в режим секретности.

Куратор перешел к стене, завешанной плакатами с изображением мутантов, каких-то молекулярных схем и совершенно непонятных конструкций.

– Тогда основной научной теорией клана стала гипотеза о направленной эволюции. Думаю, Кумник ей вам все уши прожужжал.

– А правда, что это вы ее создали, эту теорию? – Ерш выглядел восторженным студентом.

– Я тогда работал на научной базе и сформулировал ряд базовых законов. Развитием гипотезы занималось множество людей, и Кумник, например, до сих пор один из самых яростных ее сторонников.

– А вы? – это спросил уже Кнут, не перестававший удивляться тому, что Форест рассказывает об истории клана, как будто она его давно разочаровала, да и вообще его никак не касается.

– Я? – вопрос Фореста смутил, – Я тоже, конечно. Ладно, об этом потом. Постепенно росла боевая мощь клана, и было решено совершить первый пробный поход в сторону Пекла.

Ерш присвистнул, а Ворот, Кнут успел заметить, поежился, подумав, наверняка, о чем-то своем.

– Всего походов в Пекло клан совершил тринадцать и лишь три из них можно было назвать успешными. Экспедиции охотились на элитников, меняли локации и скорости загрузки в скоплениях городов, создавали стабильные кластеры для будущих поселков. Именно там, в Пекле, зародились идеи создания сбалансированных регионов, в одном из которых мы сейчас и находимся.

– Кумник рассказывал, – кивнул Ерш, – А что с неудачными походами в Пекло, что там пошло не так?

– Некоторые отряды гибли полностью, кто-то возвращался, не достигнув целей. Мы мечтали расширить ареол обитания людей, и кое-где отлично продвинулись в этом направлении, но в целом Пекло, под ручку с мерцаниями, так и не пустило нас на свою территорию.

Тогда то, по словам Фореста, клан и сконцентрировался на создании удобных для жизни регионов. Это направление оказалось намного безопаснее самоубийственных атак на Пекло и не в пример прибыльнее. Сектора штамповались один за другим, Инженеры накапливали опыт, делали расчёты, сформировали несколько типовых проектов, пока не поняли, что скорость работы снова начала играть против клана.

Уходя из сформированных регионов, Инженеры полностью теряли над ними контроль, даже не задумываясь, что облагодетельствованные поселки могут повернуться против своих создателей. А они обращались. Обрастали оружием, техникой, стенами, военной силой – и начинали заглядываться на богатство самих Инженеров.

И снова нападения, грабежи, войны. Материальные ценности внутри сбалансированных секторов перестали быть проблемой, но главы стабов охотились за другим – за миллионами споранов, за килограммами гороха и за невероятными по меркам Улья запасами жемчуга.

Работы пришлось остановить, а взгляд свой переместить из будущего, с неосвоенных регионов, в прошлое. На те поселки, которые появились именно благодаря работе Инженеров. Главы стабов убирались подкупом, политическими интригами или силой, на их места ставились свои люди.

– Собственно, – резюмировал Форест, – Это уже вехи новейшей истории клана, которой мы живем и сейчас. Говорят, мы из прогрессивной силы превратились в политиков и торговцев. Может быть это и так, но я бы сказал по-другому. В жилах современных людей, которые сейчас попадают в Стикс, течет кровь жадных до богатств трусов. Спроси у нашего поколения тогда, чего ты хочешь, сделать жизнь людей вокруг счастливее или мешок жемчуга? Для нас выбор был очевиден, как очевиден он и для вас, современных. Только вот вы выберете хапать. Хапать без остановки.

– Богатство ради богатства, – Ворот предпочел не обращать внимание на то, как куратор видит современную проблему «отцов и детей», записывая в хапуги и самого настоятеля, – Сейчас говорят, деньги ради денег. Человек перестает стремиться к какой-то цели. Работает исключительно ради заработка. Этому подвержены и люди попроще, и богачи – одинаково. Как только средств хватает и на еду, и на одежду, и на то, что принято называть понтами, человек задает себе вопрос, а зачем мне еще? Не все отвечают правильно.

– Пожалуй, – Форест одобрительно посмотрел на настоятеля, как будто имел право потрепать того по холке и сунуть сахарок, – Что-то такое у нас и произошло. Совет и ключевые руководители замкнулись в себе, строят секретность от рядовых бойцов. Наука и боевое крыло финансируются едва ли не лучше, чем раньше, но из всех глобальных целей только: «Быстрее. Выше. Сильнее». Поэтому многие и уходят из клана, кто насовсем, а кто, как я, удаляются в ожидании лучших времен.

Куратор вывел всех в коридор, достал карточку доступа, провел по замку.

– Кумник из тех людей, которому разрешен не только полный доступ в музей, но и возможность проводить сюда любых гостей, так что вы сейчас пройдете в ту часть, где был далеко не каждый инженер.

Зал, впрочем, не слишком отличался от предыдущего. Разве что вместо фотографий и документов по стенам были развешаны плакаты со схемами боевых действий. Ерш тут же приник к тактическим планам, вчитался и уже не слушал рассказчика.

– Тут собрана вся информация по войнам клана, спецоперациям и диверсиям. Войн как таковых, слава богу, было не много, но боевое крыло не должно простаивать, и Инженеры старательно искали новых врагов, в основном внешников и муров.

– Увидел мура – убей, – ввернул Тарч любимую присказку Скалы.

– Без сомнений, – согласился Форест, – И все же лучше сто плохих друзей, чем один хороший враг.

В центре зала стояло несколько стеллажей с оружием, принадлежавшим либо именитым инженерам, либо именитым врагам. Ничего особенного оно из себя, судя по описанию, не представляло и Кнут откровенно заскучал. Схемы хоть и выглядели красиво, но оставались лишь черточками на бумаге, в которых нужно было что-то понимать. Да и остатки кровожадности он после просмотра кристалла Грача растерял окончательно.

Было время, еще в Октябрьском, он мечтал отыскивать хотя бы одного иммунного каждую перезагрузку, чтобы собрать из выживших односельчан маленькую армию. Собственно, это была основная идея, заставлявшая оставаться в поселке. Он не хотел командовать, хотя, несомненно, в первое время он знал бы об окружающем мире больше всех, а хотел стать частью большой дружной общности, перестать быть одиноким.

В соседнем кластере, который поначалу показался ему стабильным, Кнут обнаружил небольшую сельскую автобазу за высоким забором, а чуть дальше, буквально в ста метрах – огромный многоэтажный долгострой с глубоким подвалом, к освещению которого вполне можно было подключить генератор.

Времени было хоть отбавляй, и парень тщательно обследовал обе постройки. Автобаза вполне могла стать основным местом дислокации отряда, а подвал долгостроя – отличным укрытием в случае появления крупных монстров. Вот еще бы их соединить подземных ходом! Овеянный романтикой будущих приключений и неугасимым юношеским максимализмом, Кнут даже название придумал для будущего отряда – «Ночные призраки». Вот только убедить односельчан пройти с ним после перезагрузки в укрытие оказалось задачей слишком сложной.

Парню с безумным взглядом и дикими по меркам обывателя речами не верил никто, или просто Кнут не находил нужных слов. Сколько он перебрал вариантов? И вспомнить сложно. Тех двух-трех часов, которые оставались после перезагрузки до первых мутаций, попросту не хватало, чтобы убедить кого-то в своей правоте. Если же нескольких людей удавалось убедить, иногда силой и угрозами, все они в итоге оказывались зараженными.

Он прошел это много раз: убеждал знакомых и незнакомых, пытался убедить людей выйти из поселка, вооружал их, благо, после каждой перезагрузки кластера можно было найти несколько ружей и пару пистолетов, поил живчиком и помогал отбиваться от монстров, но так и не добился результата.

Пробовал использовать теорию вероятности, вкупе с преимуществами главного персонажа любого «дня сурка». Подбирал «ключики» только к определенным людям, уводил их из кластера и ожидал, когда теория вероятностей сыграет на его стороне.

У Стикса оказалась своя математика.

Черту под попытками оборудовать постоянный лагерь и собрать отряд подвела перезагрузка кластера с автобазой. Старательно оборудованного лагеря, куда Кнут притащил и генератор, и холодильники, и запас продуктов, и оружия, однажды ночью просто не стало.

– Ну что, дальше? – Форест заметил, что картами военных действий особенно никто не заинтересовался и направился к выходу из зала.

– А зачем Инженерам вообще воевать? – поспешил задать вопрос Ерш, – Достаточно одной диверсии. Сделать кластер с поселком нестабильным, и, вуаля, все силы противника делятся на ноль.

– Достаточно. Только зачем? Любая война ведется за ресурсы. Уничтожишь ресурсную базу противника и сам смысл войны исчезнет. Этот зал, к слову, как раз и существует для хранения боевого опыта и обучения новых групп и целых подразделений. Здесь собраны все эффективные тактики атаки и обороны, использованные или наблюдавшиеся Инженерами со стороны. Будет здесь и схема атаки на Атлас, хотя она вряд ли была бы эффективна без диверсии внутри поселка. Я не очень люблю в этом разбираться, давай ты завтра придешь сюда с Кумником и этим вашим техником, да поспрашиваешь. Командир ваш любую здешнюю карту знает, поверь мне, наизусть.

За следующей дверью их встретила темнота. Сколько Кнут ни вглядывался, не мог рассмотреть ничего, кроме бликующих граней высоких стеклянных шкафов.

Форест повозился где-то сбоку, включил освещение и все без исключения охнули. Вдоль стен выстроились прозрачные кубы, внутри которых были заключены чучела мутантов, настолько натурально сделанные, что в первый момент показалось – живые.

– По понятной причине, – куратор заговорил менторским тоном, в котором сквозила изрядная гордость за эту часть экспозиции, – Зараженные представлены только со стадии кусача. До этого они слишком похожи на человека, да и важные изменения происходят, начиная именно с этой стадии.

За ближайшей витриной находилось существо, человеком которого можно было назвать только сослепу. Приплюснутая голова с покатым лбом, длинные мускулистые руки, серая грубая кожа, ороговелые, похожие на копыта стопы.

– Напротив та же стадия, только мутировавшая из волка.

Волк-мутант был похож на своих сородичей еще меньше, чем кусач на человека – крупные длинные ноги, покрытая остатками грязной шерсти, лоснящаяся жирными выделениями красноватая кожа. Кнут прошел дальше, к очередному кубу и начал искать отличия. На следующей стадии мутации атрофировались уши, сужались глаза, голова становилась шире и больше. В открытой пасти белели три ряда зубов, острых и ровных. Сомкнуться такие челюсти на теле – никогда не оторвать.

– Ты видел раньше руберов? – подозвал Ерш к трем выставленным полукругом кубам, в каждом из которых было выставлено по три твари, – Смотри, они все разные.

Одну из них было трудно не узнать. Это был, конечно, не тот самый монстр, напугавший их с Воротом, но очень на него похожий. Такая же гора мышц, узкие глаза, маленькие прижатые к черепуушки. Кнут с трудом отогнал морок воспоминаний. Чучело этого мутанта было самым крупным, стояло с краю, и чем дальше от него, тем меньше становились фигуры монстров.

– Самые здоровые, – Форест показал на знакомую Кнуту фигуру монстра, – как правило, бестолковые. Все ресурсы уходят в мясо. Способностей же, которые мы называем дарами, и особых органов чувств у них почти нет. Разломать в щепки сарай или даже бронеавтомобиль такой толстячок может без проблем, но серьезному противнику ничего, кроме наскока и крепкой брони, противопоставить не может.

Тарч внимательно слушал рассказ о том, как поймали каждого из руберов, какие ловушки и дары использовали, Ерш кивал, соглашаясь с правильной тактикой, а Кнут впился в описания, размещенные на стеклах и задних стенках витрин. Информация, изложенная текстом, всегда говорила ему больше, чем любые объяснения, да и за последние годы он больше привык читать, чем говорить и слушать.

Пояснения были сделаны со свойственной инженерам дотошностью: вес, рост, длинна конечностей, толщина и твердость кожных покровов на различных участках тела, изменения органов чувств, наблюдавшиеся и предполагаемые способности каждой особи, уязвимые и жизненно важные места, удобные для поражения. Приводилось и несколько схем развития мутантов на этой стадии с указанием сильных и слабых сторон того или иного вида существ.

По большому счету текста и картинок было не слишком много, но интересовало Кнута не столько написанное, сколько причины, по которой указывалась та или иная информация. Почему, например, наряду с другой информацией, указывается объем бедер? Получается, что чем мощнее ноги, тем слабее дары, потому что мутант чаще пользуется физической силой, чем особенными способностями? У группы Кормчих же тоже были разные по комплекции мутанты и вели они себя также – совершенно по-разному.

– Кнут. Кнут! – все уже прошли дальше и стояли у темных плотных занавесей, закрывавших проход от стены до стены.

– Мы разделили зал на зоны, чтобы группы не разбредались. Сами понимаете, чем дальше, тем интереснее. Это вторая зона. Не забывайте, что будет и третья.

Занавеси разъехались. В стеклянных кубах стояли пять элитных монстров, каждый из которых настолько отличался от остальных, что трудно было представить, что все они – следствие мутаций под действием одних и тех же спор. Был тут и саблезубый тигр с телом массивного, метра три в холке, быка, и гибкая пантера-переросток, увешанная чешуей рептилия с хвостом, заканчивающимся тремя лепестками-лезвиями, и льнущий к земле гибон, с тонкой, казалось бы кожей, без брони, но способный, если верить поясняющему тексту, надолго уходить в невидимость и убивать одним прикосновением. Подобия всех этих монстров Кнут или видел, или слышал от них, но один оказался в новинку.

Такого можно представить в фантастическом фильме или в рассуждениях фантастов о разнообразных инопланетных хищниках.

– Это не просто пластины, – Форест указал на торчащие в разные стороны треугольники брони, – Он может сворачиваться в идеальный шар и тогда его не пробить ничем, кроме разве что танковой пушкой. Реактивный гранатомет его отбросит, оглушит, но это ни к чему не приведет. Ни один резак, хоть плазменный, его броню не берет. Он спокойно отлежится внутри горящего здания или под водой, придет в себя и задаст жару неосторожно подошедшему охотнику. Пока его брали, сложили головы несколько отличных парней. Бойцов, которым само Пекло по зубам.

– А как взяли? – обычно задорный Ерш тут понизил голос, словно стоял рядом с могильным монументом, поставленным в память о погибших бойцах.

– Есть люди, наподобие Тарча, способные усиливать дары, но не как он. Эффект временный, но более сильный. Пришлось снаряжать отдельную экспедицию, собрать вместе двух таких, заплатить немалую цену, чтобы они усилили снайпера. Они сутками не уходили с позиции, дождались нужного момента и стрелок вогнал пулю с полутора километров точно под нужную пластинку, под единственно возможным углом.

– Да уж, – выдохнул Ерш, – Серьезный противник. Почти неназываемый.

– Почти скреббер, да, – подтвердил куратор, – Здесь нет места суевериям. Можешь говорить прямо. Мы изучали вопрос и точно установили, что использование слова «скреббер» как призыв не работает. К слову, изучение именно этой особи дало нам окончательный ответ на вопрос, являются ли скребберы очередной формой мутации, или отдельными, не связанными с вирусом существами.

– Кумник говорил, что являются.

– Да. Они просто мутанты, без всякой мистики. Но переубеждать людей мы не торопимся. Каждому свое. Кому-то бояться скребберов, а кому-то за ними охотиться.

– Только не говори, что там… – Ерш указал на следующую занавесь.

– Пойдемте, полюбуетесь.

Чучело скреббера в зале было одно, зато вокруг стояли три монитора, демонстрирующих видеозаписи охоты на нескольких монстров такой же силы. И не было ни одного существа, которое далось бы Инженерам без серьезных жертв.

– К сожалению, установить, из какого животного он развился, невозможно, – Форест повел гостей вокруг чучела, – На вид он похож на краба, но внутренности, поверьте, совершенно иные.

Тело скреббера словно состояло из одних конечностей, каждая из которых имела отдельный костяной щиток, иногда узкий, иногда широкий. Вместе они, с какой стороны не посмотри, образовывали непроницаемую для пуль преграду.

– Внутренности скребберов – это отдельная песня, – продолжал куратор, – У нас возникло впечатление, что формирование подобного организма – и есть цель вируса. А все остальное: и кластеры, и стабы, и чернота, и иммунные вообще – одна огромная пищевая база для них. Многое говорит против этой теории, но избавится от этой мысли очень сложно.

На стендах, установленных рядом с чучелом, было показано, что в случае перехода в оборону, существо складывалось в подобие перевернутой тарелки, и каждый щиток на конечностях находил свое место, образуя несколько слоев сплошной брони.

– Особенно интересна вот эта способность управлять множеством конечностей как единой системой. Для этого телом должны управлять кроме мозгамножество нервных центров, причем в полнейшем друг с другом согласовании. Сейчас, когда существо безопасно и неподвижно, мы видим, что его основное тело почти не защищено. Но когда оно жило – к каждому сантиметру основной брони можно было пробиться только через несколько слоев щитков на конечностях. Как бы он не двигался: бежал, прыгал, сражался – это правило работало непреложно. Если же он видел, откуда грозит опасность, а пулю он мог засечь буквально на лету, конечности образовывали три-четыре таких слоя. О том, что такое активная броня и чем она лучше пассивной защиты думаю, объяснять вам не нужно?