Текст книги "Кнут (СИ)"
Автор книги: Игорь Демин
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Глава 3. Мутанты
Главное – не шевелиться. Сжаться, стать маленьким, прозрачным, скрыться самому и спрятать товарища. Ясень умел делать так, чтобы мутанты перестали видеть в человеке добычу. Кнут научился намного большему.
Сейчас ни его, ни Савелия не смог бы увидеть никто. Ни зомби, ни люди. Прошли бы мимо даже те мутанты, что ощущают живые организмы сквозь стены. Главное – не шевелиться и прижаться к напарнику как можно ближе, ни на секунду не выпуская его из сферы действия дара.
Мутант пришел по извилистой прогалине. Почуял запах человеческой стоянки, засуетился, зарычал от возбуждения и тем самым выдал себя, предупредил людей об опасности.
Дежуривший в первой половине ночи Кнут старался быть бдительным. Прислушивался к звукам леса. Всматривался в темные силуэты кустарника на границе поляны. Гулял по кругу, чтобы не заснуть и даже прикусывал ногти, когда дремота начинала смеживать веки, но когда услышал первый рык монстра, оказался не готов. Дернулся к оружию, остановился на полпути, растолкал Савелия. Бывший военный проснулся сразу и без слов, одним взглядом, спросил – что случилось? Увидел приближающегося зверя и тихо выругался.
Несмотря на густой лес вокруг, бежать было поздно. Высокая, под два метра в холке, фигура мутанта возвышалась над кустами не дальше пятидесяти метров от лагеря. Стоит себя выдать, и зверь тут же окажется рядом.
Савелий занял позицию за широким дубом, поднял автомат, но Кнут прошептал, как когда-то Ясень: «Ляг на землю. Я спрячу. Я умею», и прижался к напарнику, только уже не ища спасения, а спасая сам.
Зверь двигался напролом. Давил кусты, ломал ветки, срывал широкими плечами пласты коры с деревьев. Толстая грубая кожа и крупные чешуйки костяной брони на верхней части корпуса позволяли не обращать внимания на подобные мелочи. В ночной тьме для затаившихся людей он был одним сплошным черным пятном. На прогалине мутанта освещала луна, но ступив под сень деревьев он превратился в бесформенный сгусток мрака. Было в этом что-то мистическое. И если бы не громкое сопение, разочарованное урчание и непрерывный треск ломающихся под тяжелыми лапами сучьев, можно было бы подумать, что по лагерю бродит огромный призрак.
Мутант подолгу стоял на месте, прислушивался, шумно принюхивался, резко срывался с места, перебегал на другой конец полянки и искал людей там. Следов не было. Охотничий инстинкт гнал вперед, в поисках запаха скрывшейся добычи, но теплящийся в небольшой голове разум удерживал от бездумного рывка. Если исходящего следа нет – значит люди где-то рядом. Хитрая изворотливая добыча спряталась здесь. Ее запахом пропитан каждый куст. По земле раскиданы ее вещи. Мутант перестал метаться, опустил сросшуюся с массивными плечами голову как можно ниже к земле и начал обшаривать каждый уголок приютившей людей поляны.
Увидев, что хищник не собирается уходить, Савелий зашевелился, кивком предложил отползти. Кнут приложил палец к губам и постарался расслабиться. Чем меньше движений и переживаний, тем на более долгий срок хватит действия дара. И если сейчас речь идет о том, что кончится раньше: терпение мутанта или силы человека – надо экономить каждую секунду.
Попытался думать о хорошем, но воспоминания о прежней жизни мучали желанием вернуться в прошлое. А время, прожитое в Улье, было наполнено страхом, отчаянием и одиночеством. Удалось зацепиться только за один приятный момент – день осознания дара.
Туман опускался на Октябрьский каждые восемь дней. Кнут пережил уже два таких периода, откровенно расслабился и перестал каждую секунду оглядываться по сторонам. Последствия не заставили себя ждать. Мародерствуя на дальнем конце поселка, юноша попался на глаза крупному мутанту в сопровождении свиты из свеженьких зомби.
Не раздумывая, рванул с места. В мире Улья он стал сильнее, быстрее, выносливее, и слабые зомби отстали уже через квартал, но их предводитель настигал жертву со скоростью разогнавшегося автомобиля. Первый перекресток, второй – и вот он уже совсем близко. Скоро затылок обдаст зловонным дыханием, тяжелая лапа подрубит ноги, и полная острых зубов пасть сомкнется на шее.
Потеряв надежду убежать, Кнут свернул в ближайшие ворота, пересек двор и нырнул в заросли смородиновых кустов. Укрытие так себе, но сознание цеплялось за любую возможность спастись. Упал на землю, переполз под самый густой куст и замер.
Отчаянно хотелось скрыться с глаз, как тогда с Ясенем. Чтобы хищник перестал видеть человека. Но что нужно сделать для этого? Обладать каким-то даром? Но что за дар и как он работает? И бывает ли у всех?
Кнут совсем по-детски стиснул прижатые к щекам кулаки и изо всех сил зажмурился. «Мама, помоги!». Мать всплыла в воображении, но не бросилась выручать, провела рукой по волосам сына, взъерошила и уверенно, как бывало не раз, сказала: «Ты у меня теперь мужчина». Пришлось справляться самому.
Зверь ворвался на огород, повернул голову в сторону смородины и довольно рыкнул. Увидел? Учуял? Догадался? Кнут вонзил ногти в подушечки ладони, прикусил костяшку пальца и сжался изо всех сил, как будто напряжение мышц могло помочь. В затылке засвербело. Мучительно, как будто чешется на теле такое место, до которого не дотянуться. Словно забралось под кожу насекомое и крутится там, заставляя в панике срывать одежду.
Кнут сконцентрировался на ощущениях. Если это дар, то надо дать ему волю, не мешать раскрыться. Боль выплеснулась из зудящего места как нарыв, выбивая из сознания, но в самый последний момент, перед тем как монстр бросился к кустам, а обморок накрыл слабеющее тело, Кнут успел представить вокруг себя небольшой продолговатый кокон из прозрачной, словно мыльный пузырь, пленки.
Очнулся, когда мутант уже покинул огород. Обессилев от напряжения, стараясь взять в руки распадающееся на части от остатков боли тело, Кнут понял, о котором даре говорил Ясень и зачем его нужно развивать. Шатаясь, добрался до погреба, выпил живца и достал из льняного мешочка свою первую горошину.
Рыскающий сейчас по лагерю мутант оказался более настойчивым, чем тот, в огороде. Приникнув к земле мордой, он несколько раз обыскал поляну. Дважды едва не раздавил съежившихся людей, но все же ушел. Разочарованно взревел, снес ударом лапы подвернувшуюся рябинку и длинным прыжком скрылся в кустах.
Остаток ночи Кнут и Савелий провели на том же месте, в лагере, но заснуть уже не смогли. Вслушивались в лес, вздрагивали от подозрительных звуков. Только под утро, когда солнце осветило добрую половину неба, настоятель перестал ежеминутно оглядываться, достал из рюкзака Кнута порезанное крупными ломтями сало, хлеб и растормошил придремавшего от усталости и страха напарника. Колодезной воды во фляжке не осталось, поэтому пить пришлось ту, что набрали из ручья, мутноватую и невкусную.
Теплое сало, слежавшийся попахивающий плесенью хлеб и отсутствие кипятка не располагали к хорошему настроению, но все же взбодрили.
– Есть по этому поводу, вот про монстра и нашу неспокойную ночь, хороший анекдот.
Ни с того, ни с сего, начал рассказывать Савелий.
– Поселился как-то в лесу недалеко от селения страшный людоед. Пожрал жуткое количество человек. Ну, на то он и людоед, правильно? Все боялись его, лес обходили стороной. Но нашёлся однажды благородный юноша, который пришел в лес и убил людоеда. Убил и съел.
Кнут улыбнулся странной концовке, но, увидев вопросительный взгляд напарника, понял, что тот ожидал не смеха.
– Я должен что-то понять?
Савелий сделал неопределенный жест. Сам, мол, решай.
Найти аналогию начитанному парню оказалось не сложно.
– Это как у Шварца? Мало убить дракона, нужно суметь самому не стать им?
– Вроде того.
Мужчина удовлетворенно кивнул, как будто к правильному смыслу пришел его собственный ученик. И продолжил мысль:
– Если тут такие монстры гуляют, что же тогда за люди умудряются здесь выживать?
После завтрака умылись, встряхнулись, собрали разбросанное рыскавшим по лагерю мутантом снаряжение, обновили запас воды, вышли на прогалину и оттуда – на дорогу.
Вчера после исчезновения острова долго плыли по течению наугад, оглядывая незнакомый берег. Решились пристать только когда увидели уходящее в горизонт дорожное полотно. Неширокое, но гладкое и прямое, словно идущее к какой-то только ему известной цели.
Кнут сориентировался по компасу.
– На восток идет. Ясень говорил, там поселок и люди.
По дороге шли весь остаток дня, пока не пришлось устраиваться на ночлег. И теперь, после беспокойной ночи, встали на прежний путь.
В открытых местах шагали прямо по полотну. Возле перелесков и лесополос держались ближе к деревьям, чтобы не лишний раз не отсвечивать. Поэтому бегущего навстречу человека увидели первыми.
Затаились в перелеске, не зная, что делать. Савелий махнул было рукой, призывая уйти поглубже в чащу, но незнакомец уже заметил их и двигался целенаправленно, не ускоряясь, не замедляясь, продолжая отмеривать дорогу ровными размеренными шагами.
«Как на утренней пробежке в парке» – подумал Кнут.
Выглядел подбегающий человек для подобных обстоятельств роскошно. Тактические военного кроя серо-зеленые брюки и куртка, высокие красивые, издалека залюбуешься, берцы – все это сидело как с иголочки и выглядело словно только вчера покинуло прилавок магазина. Даже автомат за плечами смотрелся необычно. Вроде бы обычный Калашников, но или редкая современная модификация, или доделка местных умельцев.
Невысокий поджарый светловолосый парень мог бы сойти за сурового спецназовца, но уж больно веселым и жизнерадостным он выглядел. Улыбался широко и смотрел так, словно только что пошутил и ждет от собеседников громкого искреннего смеха.
– Будьте здоровы, братья! Патроны есть?!
Незнакомец наконец остановился и поднял руки вверх, ладонями к встреченным людям. Дышал он тяжело, восстанавливаясь после долгого бега.
– Лотерейщик, сволочь, загоняет. Там, за поворотом ковыляет. Я свиту его положил, самого подранил, и патроны кончились. Передвигается гад еле-еле, но пешком не уйдешь. Вот, убегаю. Олимпиец, блин, недоделанный.
Савелий закинул на плечо поднятый было автомат.
– А чего в лес не свернул?
– Справа местность не знаю. А наугад и влететь куда недолго. Или в тупик зайти. А вот слева, чуть дальше, ручей есть. Хотел по воде пройти и петлю дать. Мне же туда, дальше надо.
Незнакомец махнул рукой за спину.
– Ну, так что? Патроны есть, или вместе побежали? В компании бегать интереснее.
Савелий кивнул.
– А звать то вас как? Суровые такие. Я – Свист. В Остроге меня все знают. Вы, кстати, не туда идете?
Вопроса об именах Кнут ждал с того момента, когда Савелий отказался менять свое имя на прозвище. Юноша уже тогда принял отчаянное решение, которое видел со всех сторон хорошим и правильным, но очень рискованным. Мог ведь бывший настоятель проявить присущую священнослужителям строгость и верность принципам. Юноша боялся разлада со старшим товарищем, но все же рискнул, заговорил первым, быстро, боясь, что Савелий перебьёт и не даст закончить.
– Я – Кнут. А он – Ворот. Идем мы в поселок, но знаем только, что он на востоке. А про название не слышали.
Новый знакомый широко улыбнулся, не заметив подвоха в том, что Савелий аж поперхнулся и закашлялся от наглости напарника.
– Здорово Кнут! Здорово Ворот! Не местные, значит? Предлагаю назначить меня проводником. Буду вас в Острог проводить. А вот и мой знакомец. Стреляете хорошо? Близко бы его не подпускать. Это он на вид такой благорасполагающий. А поближе подойдет – сразу откроет свою подлую сущность. В общем, типичная теща. Смотри, сейчас начнется: «Голодранец! Бездельник! Алкаш! Ты моей дочке не пара! Не для такого козла я растила свою ягодку!».
Из-за поворота вышел мутант, в котором от человека осталась разве что фигура. Он не был тем гориллоподобным огромным ночным монстром, но все же внушал страх. Лысый, на толстых, словно раздутых, ногах, с тяжелой далеко вперед выдающейся нижней челюстью. Вздувшиеся плечи. Грязные скрюченные пальцы с тяжелыми когтями. Лотерейщик, как его назвал Свист, шагал, казалось бы, не быстро, сильно прихрамывая на левую ногу, но спокойно идущего человека настиг бы без проблем.
Савелий, хотя теперь уже, наверное, его можно было называть Воротом, целился медленно, несколько раз опускал автомат, чтобы лучше присмотреться к фигуре, и Свист спросил, зачем-то понизив голос.
– Куда стрелять-то, знаешь? Я бы попросил дать мне автомат, но не хочу наглеть.
Ворот неуверенно скривился.
– Если с первого магазина не свалю, возьмешь.
И отправил первые выстрелы в молоко. Ни капли не смутившись, опустился на колено. С упора дело пошло лучше. Мутант дернулся от попаданий, взрыкнул, ускорился, но завалился на больную ногу и рухнул на землю.
Свист только что в ладоши не захлопал.
– Ай, маладца! Пошли, подойдем поближе.
И уже возле тела извивающегося от бессильной ярости монстра попросил:
– Оставь его мне. Вот точь-в-точь, как моя теща. Только лысину в фиолетовый покрасить и в халат приодеть, такой блевотно-зеленый, с цветочками, выцветший весь, советский, она в нем еще Брежнего по телевизору смотрела.
Подскочил сзади и всадил в затылок зараженного широкий массивный нож. Тут же отпрыгнул, стараясь не попасть под рыскавшие по воздуху лапы агонизирующего врага, и, когда тот успокоился, одним ловким движением вскрыл сереющий на затылке нарост.
– Три споранчика. Неплохо, Валентина Степановна! Хотя и не фантастика. Делим, братья?
Свист отдал два спорана Вороту, а один спрятал куда-то под куртку. Достал из штанов небольшую пластиковую бутылочку, сделал глоток и предложил остальным.
У трупа задерживаться не стали. Зашагали вперед, уверенно и быстро. Кнут без труда подстроился под размашистый темп нового знакомого и осторожно поглядывал на Ворота, чье лицо и шея изрядно порозовели, то ли от жаркого солнца, то ли от непривычных для несколько грузного тела нагрузок.
Свист же совершенно не тяготился ни недавней пробежкой, ни рюкзаком, ни массивным оружием. Все время отпускал какие-то малопонятные шуточки, рассказывал короткие истории, где и каких мутантов он на этой дороге подстрелил, но, не найдя желанного отклика, продолжил расспросы:
– Так вы не местные, братья? Откуда идете?
Ворот неопределенно махнул за спину.
– От реки.
– Ясно. Рейдеры или с конкретной целью? Ладно, не говорите. Суровые вы. И скрытные. Правильно, болтун – находка для шпиона. Так что там, у реки, интересного?
– Остров с церковью, – сболтнул Кнут.
– Какой остров? Нет там островов, я этот медвежий угол вдоль и поперек знаю, в том направлении. Выше или ниже по течению?
– Выше.
– Не было там никакого острова.
– Не было, – уверенно подтвердил юноша, – А вчера появился. И пропал потом.
Кнут не считал себя в праве рассказывать об истории Ворота, который, судя по виду, все еще сердился за новое имя.
– Да ладно! Пропал?!
– Ну, туман там…
– Понятно, что туман. А церковь какая? Белая?
Свист от неожиданного возбуждения остановился и всплеснул руками.
– А не врете? Видели там кого-нибудь? Выбрался кто-то? Мужик такой, в черной рясе, бородатый, был?
– Далеко были, не видели, – резко вклинился в разговор Ворот, – А что за мужик?
– Да, вы что, не слышали эту историю?! Это же отец Савелий. Известная личность.
– Известная?
Кнут услышал в голосе Ворота волнительную заинтересованность. Еще бы!
Свист только головой махнул удивленно, мол, действительно, не слышали? И продолжил рассказ уже на ходу.
Церковь находилась на странном «блуждающем» кластере. У него не было ни постоянного места возникновения, ни стабильного периода перезагрузки. Небольшой участок земли с церковью мог возникнуть где угодно, в любом месте и в любое время. Нельзя было заречься, что этот блуждающий кластер – единственный в своем роде. Но о других подобных никто никогда не слышал. Но главное было даже не в этом. Отец Савелий всегда оказывался в своем маленьком блуждающем кластере единственным иммунным.
– Такого, вообще-то, не бывает, – развел руками Свист, – При всех своих завихрениях, Стикс – логичный мир. Каждый из попавших в перезагрузку людей имеет мизерный шанс стать иммунным, не больше чем два-три процента. А этот поп – как заколдованный.
Кнут вспомнил, как впервые увидел самого себя, мутировавшего, после перезагрузки Октябрьского. Прибежал в родной дом, чем немало удивил родителей, и встретил другого Никиту. Точнее, такого же, но на неделю старше. И уже с явными признаками заражения. Вороту такого, похоже, переживать не придется.
Свист поднял вверх указательный палец.
– И ведь что главное! Пока отец Савелий жив, здесь, в Улье, кластер его родной нигде больше не появляется. А как только погибнет, ну, там, сожрут его или пристрелят, тут же где-то в Стиксе снова возникает его церковь. И он там снова живой. Вроде как вечный.
Ворот споткнулся обо что-то, прямо на ровной дороге. С трудом удержался на ногах и присел на колено, помассировать едва не вывихнутую стопу. Лицо кривилось, как от боли, но что-то подсказывало Кнуту, что причина вовсе не в ноге. Юноша решил подыграть спутнику. Встал между ним и Свистом, достал из рюкзака фляжку с водой, подал товарищу, напиться.
Проводник ждал без видимого неудовольствия, но с нетерпением. То ли сильно торопился в поселок, то ли хотел побыстрее закончить интересную историю.
– Сам я его не видел. На вид, говорят, обычный поп. В рясе, бородатый, с пузом. Упрямый, как баран. Но дара или силы за ним никогда особенных не наблюдалось. Зато дипломат – каких поискать. По болтовне меня за пояс заткнет. Запутает, заговорит – и ты уже, вроде, и сам думаешь, как он. И рука тянется крестным знамением себя осенить. И где не появится, глядишь, уже и церквушку из какого-то домика справил. И прихожан агитирует, миссионер хренов.
– Чего ж в церквях плохо? – проворчал Ворот.
– Да ничего. Вот только не любят в Стиксе святош. Какая тут святость? Нет здесь ни бога, ни веры, ни милосердия. Их и на Земле то не много. А уж тут… И меня вот бесит, когда предлагают верить в то, чего нет. И сразу хочется дать в морду.
Свист звонко ударил кулаком по ладони.
– Тут ведь как? Что ни культ – то мерзость. Людей в жертву приносят, младенцев режут, баб распинают, на кострах жгут. А все почему? Потому что бога здесь нет. Не интересны мы ему. Не его паства. Мы копии. Не люди. Нет в нас ни души, ни искры божественной. Это мир злых и жестоких бесов. А потому, если и верят в Стиксе люди во что-то, то в них. И вера получается такая же уродливая. Я понимаю – просто убить. Убивать тут приходится часто. Правильно я говорю, братья? Не ты, так тебя. Иначе никак. Но резать и жечь людей ради придуманного божка – этого я не приемлю.
Кнут шел немного позади и удивлялся, насколько много о настроении человека может сказать его спина. Ворот сгорбился, сжался, как под тяжелой ношей, хотя голос его звучал по-прежнему ровно, с легким придыханием, как от усталости:
– И что… он тоже убивает?
– Кто? Савелий? Нет. Он нормальный поп. Но еще бы его кто-то слушал. Говорят, где-то на юге у него получилось создать что-то вроде секты. С Библией, храмом, все дела. Да только пришили его свои же. Нашли какое-то для этого святое обоснование. И объявили охоту на своего основателя, так как теперь, по их вере, они должны собственноручно уничтожить тридцать три реинкарнации Савелия, и тогда, мол, наступит апокалипсис и снизойдет на Стикс второе пришествие Христа.
Свист зло усмехнулся.
– Так что вам, братья, могло здорово повезти. Отец Савелий сейчас – весьма ценный товар. Сектанты за него, за живого, приличные капиталы дают. Может, он, кстати, сейчас где-то тут и бродит. Я бы поискал, да некогда, тороплюсь на встречу с товарищами.
Таким мрачным Кнут бывшего настоятеля еще не видел. Может быть, и стоило расспросить Свиста об охоте на настоятеля подробнее, а заодно и выведать, действительно ли любой человек в Стиксе с удовольствием выдаст отца Савелия сектантам, но размышления проводника стоило отвести от опасной границы. Не дай бог, заподозрит.
– А знаете еще что-нибудь интересное? Еще какие-то легенды и байки?
Как ни крути, а Кнут, вчерашний подросток, сохранил жажду к интересному и необычному.
– Интересное? Да много что. Стикс большой. Историй множество. Все их, правда, никто не знает. Знаешь ли, ни летописцев, ни библиотек тут нет. Так только, что по кабакам да в рейдах друг другу болтают.
– Так может и вранье все?
– Какие вранье, а какие и нет. Отца Савелия я сам не видел, но знал парня, что лично с ним в рейды ходил. Или вот, про Тарча. Про Тарча слышали? Не удивительно, это совсем недавняя приколюха. Он точно такой есть, если еще не помер.
– А что за Тарч?
– Рейдер. Получил от Улья умение убивать вирус, которым все тут заражено. И до того сильным стал, что целые кластеры уничтожал. Силища была у дара такая, что он даже в перезагрузке выжить умудрился.
– Это в тумане?
– В тумане. Но потом у него что-то щелкнуло, говорят, с другим сильным иммунным встретился, и теперь Тарч не убивает вирус, а наоборот, делает его сильнее.
Кнут хотел было восхититься, но в разговор влез Ворот.
– Это зачем такую дьявольскую болезнь делать сильнее!?
Свист подал плечами.
– По-разному. Дар у человек сделать сильнее. Вот попадает, снайпер, например, белке в глаз за километр. А будет за два. Да еще через кусты и ветки.
– Бедная белка, – хохотнул Кнут.
– Это точно. Или мутанта сделать сильнее.
– Еще не лучше, – уже не стесняясь возмутился Ворот.
– Это кому как. Есть же погонщики, что зараженными управляют. Им такой дар был бы как раз на руку. В общем, Тарч этот, он даже для Стикса настоящий волшебник.
Кнут же поинтересовался:
– К нему, наверное, люди толпами ходят.
– Сейчас, прям. Не дурак он, поди, кому попало не помогает. Да и где его найдешь? Имя, наверняка, все время меняет, чтобы не отсвечивать. Иначе бы давно сидел где-нибудь в застенках у мощной группировки и работал только на них. О, а мы то за болтовней уже и пришли.
Свист остановился перед приметной поросшей молодыми березками поляной.
– У меня здесь встреча с друзьями. Подождем вместе? Подъедут они, и вместе в Острог уже.
Лагерь разбивать не стали. Сбросили рюкзаки, расселись в теньке, достали снедь. Свист поначалу пытался болтать, но собеседники реагировали вяло, и скоро и его сморила усталость дневных забот. С головой захваченный новыми мыслями и фантазиями Кнут боролся с зевотой, тер глаза, но все же задремал и пропустил появление новых людей.
Очнулся только когда Свист уже пожимал руки трем приехавшим по дороге на двух автомобилях мужчинам. Обменивались приветствиями, расспрашивали друг друга о дороге, что-то кратко непонятно обсуждали и совершенно не обращали внимание на сидящих поодаль напарниках. Кнут, было, решил что-то сказать, но наткнулся на тяжелый взгляд Ворота. Напрашиваться на общение, видимо, не стоило.
Между тем, они закончили приветствия и подошли. Один из приехавших, кивнул в сторону напарников и бросил:
– А это кто?
Стоявший рядом Свист скривился в презрительной усмешке:
– Так… никто, – и коротким движением всадил приклад автомата в висок Ворота.
Замахнулся в сторону Кнута, ударил, но приклад прошел чуть выше головы наклонившегося за фляжкой юноши.
Кнут отпрянул, упал на спину, начал быстро отползать от неторопливо наступающего Свиста, сообразил, что так далеко не убежит, перекатился, ощущая, как полы куртки выскальзывают из пальцев вмиг заторопившегося предателя. Не поднимаясь, почти на корточках, нырнул в заросли густого кустарника.
Искали беглеца долго, больше опасаясь нападения и мести, чем желая поймать и взять в плен. Юноша не выглядел сколько-нибудь серьезно, но в Стиксе любой подросток мог иметь особый дар, приравнивающий его боевую мощь к небольшому отряду. Поэтому старательно прочесывали кусты, оббегали прогалины и прилегающий к лесу холм, выставили на дорогу дозорного, чтобы смотрел в обе стороны, но следов беглеца так и не нашли.
Хотя был среди них боец, который, как некоторые мутанты, умел видеть сквозь любые препятствия. От него шли такие же волны, щупавшие все тело легкими, но навязчивыми касаниями. Дара у Кнута хватало, чтобы укрыться даже от всепроникающего взгляда, но бесконечно скрываться в невидимом коконе не хватило бы никаких сил. Поэтому беглец не стал играть с огнем, осторожно выбрался из зоны сканирования и убежал в дальнюю рощу, переждать поиски.
Вернулся на громкие крики. Ворот орал, словно в него вонзали раскаленные железные прутья. Дергался, извивался, срывался на хрип, бился головой о землю, терял сознание, поднимался, облитый водой, и снова падал, раздирая пересохшее горло. Его тело оставалось целым: ни порезов, ни ожогов, ни травм – но стоило Свисту прикоснуться, и бывший военный, широкоплечий крепко сложенный мужчина содрогался от пронизывающей боли, как от удара током, словно невидимые электроды присоединяли напрямую к нервной системе и подавали на них напряжение. Ровно такое, чтобы человек не умер, но при этом испытывал изматывающую, оглушающую, невероятно сильную боль.
Кнут затаился за широкой кривой березой на границе перелеска и не верил глазам. Свист не бил Ворота, не пытал, только дотрагивался, а тело пленника реагировало, словно его переезжает автомобиль. Боль пронизывала настоятеля и по незримой нити передавалась Кнуту.
Это не было физическим страданием, но выворачивало наизнанку. Юноша понимал, что Ворота пытают из-за него. От страха, что постарается отбить товарища или приведет подмогу. Хотели захватить сразу двоих, а теперь испугались возможных последствий. Но Ворот молчал, больше, наверное, чтобы не выдать себя. Или из того самого упрямства, о котором упоминал Свист в своих рассказах.
Кнут поднялся идти сдаваться, когда допрос внезапно прекратился. Один из незнакомцев распотрошил рюкзак юноши, покопался в простеньких запасах, достал льняной доставшийся от Ясеня мешочек с горошинами и жемчугом, удивленно вскрикнул и подозвал остальных. Допрос тут же прекратился. Все махали руками, что-то бурно обсуждали, а потом резко свернули дискуссию и потащили Ворота в машину.
Приехали они на двух автомобилях – обшитом со всех сторон толстыми листами внедорожнике и небольшом грузовике с установленной в кузове высокой клеткой. В клетке – около десятка связанных людей. Некоторые из них, связанные только по рукам, время от времени вставали, измеряли кузов шагами, разминая затекшие мышцы. Но большинство спеленали веревками так сильно, что они могли только лежать, прижимаясь к бортам и друг к другу, чтобы не кататься по полу во время движения. И у всех, без исключения, рты были заткнуты грязными тряпичными кляпами.
Туда же, в клетку, отправили и Ворота. А сами расположились для беседы в некотором отдалении. Кнут не упустил возможность побольше узнать о потенциальном противнике, в очередной раз активировал дар и подобрался настолько близко, насколько позволяла неширокая полоска терновых зарослей.
– Давайте, решайтесь, – Свист навис над двумя мужиками из приехавших.
По манере общения и снаряжению можно было понять, что Свист и третий боец – из одной команды. А эти двое – или новички, или рекруты, или люди, которых уговаривают участвовать в каком-то не слишком лицеприятном или банально опасном деле.
– Да что-то тема уж больно стремная, – с сомнением бросил боец, которого другие называли Пластуном.
Он был из тех людей, которого сложно выделить в толпе – обычный мужик, русый, среднего роста, без примет и особенностей внешности. Вот только даже издалека видно, насколько цепкий и глубокий у него взгляд. Глаза человека, постоянно находящегося настороже. Вороту бы такой взгляд, или Кнуту – и «проводник» бы никогда не застал врасплох.
– Слышь, что-то ты не вовремя так запел, – огрызнулся Свист, – Я еще в кабаке все тебе разложил.
– Все, да не все. Может я просто куплю пару жемчужин ваших, особенных? И потом буду брать. Свой жемчуг на размен есть. А в саму тему лезть не буду?
– Ну ты, брат, даешь! – картинно удивился бывший проводник, – Слышь, Корень, – обратился он к напарнику, – Хочет наш жемчуг на свой поменять.
– Да. По нормальной цене. Одну к трем, там. Или чо, почом? – попытался вставить Пластун, но Свиста уже понесло.
– Так не бывает, брат. Ты или занимаешься делом со всеми, или иди обратной дорогой, в кабак, к виски и бабам. Нам купцы не нужны. У нас своих купцов завались. Нам люди нужны. Такие как ты, которые могут дела делать, а не в бане девкам полотенца задирать. А не хочешь делом заниматься, так вольному воля, тебя никто не держит, брат.
Свист даже глазом не повел в сторону стоящего сзади Корня, но тот уже навел автомат на спину Пластуна.
– Да все, все, – вскинул руки боец, – Не хипишуй. Дела, так дела. Я с вами.
– Я тоже, – тут же вклинился второй рекрут, – Какие тут вопросы, отличная тема. Надо работать.
– Ну и прекрасно, братья, – удовлетворенно кивнул Свист, – Осталось решить только один вопрос.
Бывший проводник плавно, словно нехотя, поднял автомат. Теперь двое сидящих бойцов находились под перекрестным прицелом.
– Я вчера беседовал с нашим главным, Корчем его кличут, может слышали. Ситуация слегка изменилась. Нам нужно было два новых человека, но одного нашел он сам. Так что одна вакансия закрыта. И нужно решить, кто займет оставшуюся.
Свист сделал шаг в сторону, так, чтобы хорошо видеть руки рекрутов.
– И тут проблемка. Сам я выбрать не могу. Вы мне оба по нраву. Сыч, ты боец крутой, да и мужик конкретный, я тебя давно знаю. Но уж больно у Пластуна связи хорошие. За него двое очень влиятельных людей сказали, да и споранов у него как грязи, что нашему сообществу не помешает. Поэтому, понимаешь, брат, не поймут меня товарищи, если я такого человека вот так запросто завалю. А может, и самого завалят следом. Разговор то короткий. Так что, братья, давайте вы сами как-то решите, кто с нами, а кто в землю. И не тяните. И так много времени потеряли.
То, что произошло дальше Кнут еще долго потом пытался вспомнить и осмыслить. Потому что глаз не успевал увидеть, а мозг – переварить и понять. Одно дело – знать о дарах людей Улья, и другое – увидеть их в один момент и осознать.
Пластун вскинул руки что-то сказать, остановить, когда Сыч, не вставая, одним невероятным рывком, как ракета, врезался ему в бок. Тело Пластуна отлетело на несколько метров, увлекаемое силой удара и инерцией напавшего, упало на землю, перекатилось и замерло. А Сыч, как ни в чем не бывало, остановился возле от него, оперевшись о землю ладонями и ногами.
Казалось, бой уже закончился. Сыч не торопясь поднялся, достал нож, сделал шаг к поверженному врагу, замахнулся, но ударил в пустоту – противник так же как он, без подготовки, моментально в другое место, оставляя за собой слабый след, как на фотографиях с высокой выдержкой.