Текст книги "Бремя власти"

Автор книги: Игорь Анейрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

Глава 5
ДВЕРЦА ОТКРЫВАЕТСЯ

Джош проснулся от негромкого шороха.

Весь остаток дня, после того, как мастер Гербер выгнал его с кухни, он просидел в своём потайном убежище, почёсывая голову и пытаясь найти хоть какую-то логику в последних событиях. Уже наступила ночь, когда в каморку наведался Гуго, принявшийся взахлёб рассказывать о празднике в замке.

– Господи, в жизни столько жратвы не видел. Павлины, лебеди жареные, откуда только их привезли! Вот, кстати, я принёс тебе пару кусков, но не лебедя, лебеди наперечёт, оленины с хлебом. И ещё вина. Настоящего вина из Бургин Маре, не какой-нибудь дешёвой бражки. А на балконе там музыканты играют, и как играют! Их, говорят, его высочество герцог Ллевеллин с собой привёз. Это тебе не дудки слушать в таверне у Фло.

Разложив перед собой еду, Джош принялся неторопливо жевать, слушая товарища вполуха и занятый больше собственными мыслями.

– Все стены в факелах да в канделябрах, светло, как днём! Эх, видел бы ты, как гости разодеты! Пояса в каменьях все, обручи золотые на головах. А леди Алиенора-то наша, графская дочка, до чего ж всё-таки красивая девка! Жозефина твоя рядом не стояла. Вся в фиолетовом с золотым шитьём, вырез такой – полгруди наружу, а подол – не поверишь! – сзади на три локтя волочится! Эх, глянуть бы на её ножки хоть разок.

Джош фыркнул.

– Ишь ты, размечтался. Ты что же, сам всё это видел?

– Ну да. – Гуго даже оскорбился. – Гербер меня там подрядил блюда выносить. Ну, в смысле, уносить пустые. А кушанья слуги в ливреях выносят, каждый из их светлостей, наверное, по десятку их с собой привёз. Ну ладно. – Гуго поднялся, отряхиваясь от соломы. – Идти мне надо. Там ещё на полночи празднество. Говорят, менестрель будет, песни будет петь. А народ во дворе тоже пьянствует-веселится, пиво рекой течёт, вся стража вдрызг. Если скоро закончится, тогда ещё к тебе загляну. И девчонок полно: Мари, Глэнис, Гвен – все там. Кстати, Жоззи твоя там с Дойлом джигу отплясывает.

– Да хватит уже меня склонять, – рассердился Джош, – пусть пляшет себе на здоровье. Она моя такая же, как и твоя.

Гуго хохотнул, осторожно выглянул из пролома в стене и, махнув рукой на прощанье, скрылся в темноте. Джош посидел ещё несколько минут, прислушиваясь к доносившемуся издали шуму празднества, вздохнул, и, решив, что делать больше нечего, зарылся с головой в стог сена, устраиваясь на ночь.

Какое-то время спустя – кажется, сонно подумал он, народ ещё веселится – Джош проснулся от постороннего шума, раздавшегося совсем рядом. Гуго, что ли? Он поднял голову и замер, еле сдерживая дыхание. Не Гуго. В проломе, служившем им входом в каморку, ясно вырисовывалась голова человека. В помещении было темно, но в отблесках факелов, освещавших Рыночную площадь, Джош сразу узнал знакомое лицо с длинными, висящими по обеим сторонам рта, усами. Буллит.

Неуверенно подтянувшись на руках, наёмник забрался внутрь и, пошатываясь, остановился на минуту, по-видимому, привыкая к темноте. От него сильно несло винным перегаром. Сердце у Джоша заколотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Помотав головой, Буллит, держась за стену – слава богам, за противоположную от стога сена, – стал пробираться вглубь помещения, прямо по направлению к маленькой деревянной дверке. Достав что-то из кармана – ключ – он с третьей попытки вставил его в замочную скважину.

Джош услышал скрежет замка и натужное пыхтенье.

– Проклятье. Проржавело насквозь.

Ещё пару минут – и наёмнику удалось повернуть ключ. Безрезультатно подёргав его в обратную сторону, Буллит чертыхнулся и, оставив ключ в замке, скользнул за дверь.

Спустя несколько мгновений оттуда донесся осторожный стук. Стучится во вторую дверь, мелькнуло в голове у Джоша. Скрип петель и негромкие голоса. Юноша медленно выбрался из стога. Постояв немного, он легонько стукнул себя кулаком по лбу.

– О боги, что я делаю…

Ступая на цыпочках и еле дыша, он заглянул за дверцу. Там, как они с Гуго и предполагали, виднелся вход в другую комнату без окон, заваленную мусором и старой мебелью. А в десятке шагов впереди – ещё одна дверь. Она была приоткрыта, и неяркий свет освещал движущиеся за ней фигуры.

Молясь про себя, чтобы его не выдало буханье сердца, Джош прокрался через комнату и заглянул внутрь. Роскошные покои. Две громадные люстры, свешивающиеся с потолка; стены, обитые тёмно-красными тиснёными золотом обоями; внушительных размеров кровать под кожаным балдахином, а прямо перед ней – большой резной стол вишнёвого дерева с полудюжиной кресел вокруг. Огромный витиевато украшенный серебряный подсвечник с одной-единственной горевшей свечой стоял на столе. Завершали обстановку несколько сундуков и высоких, тоже в резных узорах, шкафов. Сбоку – Джош не решился выглянуть дальше, – в камине потрескивали горящие дрова; Буллит и кто-то ещё стояли около огня, отбрасывая длинные пляшущие тени.

– Ты зря проедаешь наши деньги. – Голос, произнёсший эти слова, показался Джошу смутно знакомым.

– А чего вы от меня ждёте? – Буллит гневно стукнул кулаком по каминному колпаку. – Если бы он и жив, то его наверняка давно уже увезли бы отсюда куда подальше. В других местах надо искать. Или помер он уже давно. Сколько лет зря прошло.

– За другие места не беспокойся. Или ты думаешь, что у его светлости ты один такой, на всём белом свете? А насчёт «помер» – будем искать, пока точно в этом не убедимся.

– Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что. – Пожимая плечами, наёмник подошёл к столу – Джош едва успел спрятать голову за дверь, – и плеснул в бокал, который держал в руке, вина из высокого кувшина.

– Достаточно, Буллит. Ты уже перебрал сегодня. Его светлость заприметил сегодня во дворе одного мальчишку подходящего возраста.

– Да их полно тут. – Тот опять пожал плечами и плюхнулся в кресло. – Как зовут? Как выглядит?

Собеседник Буллита подошёл к столу. Тот самый, подумал Джош, чёрный человек, слуга графа Клеймора.

– Высокий, с русыми волосами. И ваш повар, как его там, его знает.

Буллит усмехнулся.

– Отличное описание, что и говорить. Да таких здесь с полсотни.

Чёрный человек слегка наклонился и заглянул прямо в лицо наёмнику. Тот еле заметно отшатнулся.

– Мне кажется, – вкрадчиво произнёс он, – что это твояработа.

– Свою работу я уже выполнил, – злобно каркнул Буллит, – я уже избавился от одного, разве не так? До сих пор по краю плахи здесь хожу. Наверняка меня подозревают, и даже не один. Где моя плата? Где мой маленький збмок с маленькой деревней?!

Слуга графа Клеймора презрительно посмотрел на него.

– Считай, что половину тебе уже заплатили. Тебе оставили жизнь. После таких дел все следы заметают, а ты дышишь ещё. И будь за это благодарен.

– Я очень благодарен, – хмуро буркнул наёмник.

– Вот и славно. У тебя две недели. Две – и ни днём больше. Делай, что хочешь, хоть всех мальчишек в округе вырежи, но узнай, что требуется. Иди.

Буллит тяжело встал, повернувшись к двери.

Джош резко вскочил и ринулся к выходу. Тихо, тихо, единственная мысль колотилась у него в голове. Нога зацепилась за какую-то доску и, произведя, как ему показалось, невероятный грохот, юноша скатился за груду наваленных в углу разбитых ящиков.

– Кто там? – Чёрный человек схватил со стола канделябр и высунулся за дверь. – Кого ты привёл с собой?!

Сзади маячила фигура Буллита с наполовину высунутым из ножен кинжалом. Мгновение спустя наёмник выдернул свечу и, оттеснив слугу плечом, принялся обходить комнату, спотыкаясь о сломанную мебель и чертыхаясь.

– Нет тут никого. Крысы. – Он воткнул свечу обратно в канделябр, который человек в чёрном продолжал держать в руке. Тот, после недолгой заминки, молча кивнул. Буллит развернулся и скрылся за маленькой дверцей; после минутного скрежета замка он запер её на ключ.

Графский слуга, ещё раз мельком оглядев замусоренную комнату, закрыл за собой дверь, также закрыв её изнутри. Джош оказался в полной темноте.

Ещё, наверно, с полчаса он лежал за ящиками, натужно прислушиваясь к доносившимся звукам шагов. Убедившись, наконец, что он совсем один, Джош выбрался из кучи мусора и сел на пол, прислонившись к стене.

– Отлично. Просто великолепно.

Голова шла кругом. Буллит хочет его убить. Ведь именно его граф Клеймор заприметил сегодня днём во дворе замка. Конечно, может, и не о нём речь, мало ли, с кем граф ещё разговаривал, но уж больно всё сходится. И волосы русые, кстати. Буллит уже убил кого-то давно, и теперь за ним охотится, хотя и не знает, что он – это он. Хочет убить его по приказу Рича Беркли, графа Клеймора. И мастер Гербер, опять же, сказал ему подальше от графа держаться. Не понимаю, подумал Джош, ничего не понимаю. Гербер знает, в чём дело, и он должен ему рассказать. Да.

Придя к этой мысли, он встал и принялся наощупь пробираться к двери. Подёргав одну, затем вторую, ведущую в красные покои, Джош вздохнул. Заперты. Тысяча чертей. Сто тысяч чертей. Миллион чертей. Он уныло опять уселся на холодный пол, пытаясь сообразить, что делать дальше. Поднять шум и стучать во все двери? Пф-ф. Это самая глупая идея из всех возможных. Тогда он точно не переживёт сегодняшнюю ночь.

Вариант оставался только один: сидеть здесь и ждать, может быть, завтрашнего вечера, когда все гости и этот чёрный человек с ними, уберутся из замка. И тогда попытаться сломать внутреннюю дверь. Кажется, она вовсе не такая крепкая, как та, что в каморке. Какие-то доски и толстые палки здесь вроде бы есть. Вспомнив, Джош с некоторым удовлетворением нащупал у себя за пазухой кожаную флагу с остатками вина и завёрнутый в тряпицу кусок оленины. Немного, но до завтрашнего вечера хватит.

Просидев в раздумьях ещё немного, Джош встрепенулся. А может, здесь есть ещё какая-нибудь дверь? Вряд ли, конечно, очень вряд ли, но посмотреть стоит. Всё равно делать нечего. Хм, посмотреть. Да уж.

Он поднялся на ноги, опёрся одной рукой о стену, другую вытянул перед собой и в кромешной темноте принялся осторожно пробираться вперед. Ящики. Мусор. Разбитое кресло. Что-то вроде сундука. А вот уже и угол. Комнатка, слава богам, не особо большая. Он, кстати, довольно явственно слышал неподалёку противное попискивание. Здесь точно водились крысы. Интересно, подумал Джош, что они здесь делают, среди полусгнившей и покрытой пылью мебели? Здесь даже поесть-то нечего.

Повернув от угла налево, он сделал шаг вперёд и, даже не успев додумать свою мысль, провалился вниз.

О-о, чёрт. Пролетев с десяток футов, Джош шлёпнулся спиной на каменный пол, больно ударившись головой. Сверху на него посыпалась труха и обломки гнилых деревяшек. Полежав с минуту, он, постанывая, сделал попытку сесть. Очень больно, чёрт дери.

Здесь уже можно было хоть что-то разглядеть: далёкий свет проникал из-за полуоткрытой двери. Джош находился в небольшом помещении, заброшенном и, судя по количеству пыли, давно никем не посещаемом. В середине его стоял каменный стол, а вдоль стен – каменные же скамьи. Из кирпичной кладки торчали многочисленные металлические крюки и скобы, ранее, по всей видимости, использовавшиеся как вешалки для одежды и подставки под оружие. А рядом с Джошем наверх тянулась железная лестница, ведущая в ту самую дыру в потолке, через которую он благополучно свалился. Скорее всего, дыра закрывалась деревянным люком, прогнившим от времени и не выдержавшим потому джошева веса.

С трудом поднявшись на ноги и подвигавшись – слава богам, кажется, ничего не сломал, – он осторожно высунулся за дверь. Каменный коридор с высоким сводчатым потолком, который в десяти-пятнадцати шагах от него поворачивал направо. Оттуда-то и лился тусклый свет от факела, по всей видимости, вбитого в стену.

Ещё раз на всякий случай осмотревшись и не увидев ничего полезного, Джош на цыпочках пошёл по коридору. Заглянув за угол, он в нерешительности остановился. Час от часу не легче, мелькнуло у него в голове. Он никогда раньше здесь не был, но догадаться о предназначении этого помещения нетрудно. Подземная тюрьма. Дальше шёл всё тот же коридор, освещённый единственным чадящим факелом, и впереди опять делавший поворот, а справа и слева – железные решётки, которые служили входами в камеры.

Осторожно глянув в одну, затем в другую, юноша облегчённо вздохнул. Все они, кажется, пустовали. Наверное, где-то в конце этих петляющих коридоров должны быть стражники. Или – Джошу даже не хотелось думать об этом – если эта часть тюрьмы заброшена, он вполне может наткнуться на ещё одну запертую дверь. Хотя нет, подумал он и перевёл дух: если бы её забросили, вряд ли хоть кто-то озаботился зажигать здесь факелы. А там, у выхода, что-нибудь уж придумаю, чтобы выбраться наружу.

Прислушиваясь и стараясь не шуметь, он медленно двинулся вперед, но через десяток шагов в испуге остановился. Сердце ушло в пятки. В одной из камер, как раз в той, рядом с которой чадил факел, Джош увидел его. Дхарг.

Чудовище сидело, подобрав под себя ноги и уронив голову. Но тут же, по-видимому, услышав дыхание юноши, или по-другому учуяв его, дхарг зашевелился и уставился на Джоша красными глазами. Прошла, наверное, целая вечность, а, может, и несколько мгновений, как он раскрыл свою пасть.

–  Н’гох, – хрипло пробормотало чудище, – пить.

Дхарг вытянул вперёд свою лапу и тут же бессильно уронил её на пол.

Джош постоял в задумчивости. Дхарг снова глянул на него своими горящими зрачками, затем что-то просипел и уткнул голову в колени. Юноша, бочком пробравшись мимо его камеры и беспрерывно оглядываясь, свернул в следующий поворот. Миновав еще несколько решётчатых дверей, он остановился.

– О боги, – пробормотал Джош себе под нос, – я, кажется, сегодня всё делаю не то, что надо. Сейчас. Слышь, ты, сейчас.

Вернувшись к камере, он тихонько постучал пальцами по замку.

– Эй, ты, слышишь меня? – зашептал он. – Эй, дхарг! Возьми. Здесь немного, но это всё, что у меня есть.

Джош достал из-за пазухи флягу и недоеденный кусок оленины, и бросил их через решётку. Затем развернулся, собираясь уйти.

–  Эервен, – прохрипел дхарг. – Подождать.

Джош пожал плечами.

– Что сказал? У меня нет больше ничего. Что ещё хочешь?

–  Взять. – Чудище протянуло руку. На грязной потрескавшейся ладони лежало что-то вроде большого кольца с зелёным камнем.

Джош посмотрел на огромную волосатую лапу дхарга с длинными обломанными когтями, и покачал головой.

– Нет, спасибо. Мне уж хватит подарочков на сегодня.

Дхарг швырнул кольцо через прутья.

–  Взять. Проход через Дарш’ваар. Больше нет у меня.

– Что такое Дарш’ваар? – Джош осторожно поднял кольцо с пола. Оно было, судя по всему, каменным и грубо сработанным, в отличие от вделанного в него великолепной огранки зелёного изумруда. И очень большое, наверное, на два джошевых пальца. – Как тебя зовут? Почему ушёл из-за Стены? Там много таких, как ты?

–  Дарш’ваар. Стена. Звать Урк’шахх. Запомнить – кармах.

– Что такое «кармах»?

– Запомнить. Больше не говори. Уходить.

– Ну что ж, спасибо, – немного помедлив, молодой человек кивнул. – Правда, не знаю, на кой оно мне, но всё равно спасибо. Надеюсь, тебе повезёт.

–  Повезёт, – хрипло повторил дхарг в спину Джоша.

Юноша махнул рукой и двинулся дальше по коридору, засовывая кольцо поглубже в карман куртки. Он усмехнулся. У Гуго глаза из орбит вылезут, когда он эту штуковину увидит.

Миновав ещё с три-четыре поворота – все камеры пустовали, – Джош услышал неясный шум и чей-то говор. Прямо за углом, в нескольких шагах от него виднелась распахнутая настежь дверь. За дверью – это была караульная, – стоял деревянный стол со скамьями, за которым сидели два стражника. Сидел, точнее сказать, один. Второй пьяно посапывал, уткнув голову в руки. Алебарды и мечи в кожаных ножнах в беспорядке валялись на полу.

– Гавен! Да слышишь, что ли?! – заплетающимся голосом пробормотал первый, и, судя по всему, пнул спящего ногой под столом. – Проснись. Гавен, эй! Надо наверх сходить, пусть Брин нам смену пришлёт.

Стражник с трудом поднялся и, обойдя стол, принялся тормошить своего товарища. Ну и вояки, усмехнулся про себя Джош, можно даже попробовать с разгона мимо них проскочить.

– Гавен! Там пьянка наверху, и бабы. Хватит дрыхнуть.

– Сам сходи. Я посторожу…

Первый стражник пьяно покивал головой и, сильно шатаясь и держась руками за стену, начал подниматься по лестнице. Джош облегчённо вздохнул. На цыпочках он прокрался мимо громко храпящего солдата и, держась в пределах видимости от шатающейся фигуры, пошёл за ней. Спустя всего пару минут молодой человек оказался во внутреннем дворе замка, всего в нескольких шагах от входа в кухню.

– Уф, – внушительно произнёс Джош, прислонившись к стене и стараясь унять дрожь в коленях. В сотне футов от него кипел праздник: огромные столы занимали полдвора, по периметру освещавшегося воткнутыми в землю высокими треногами с горящим жиром. Человек, наверное, около двухсот, шумно веселясь, сидели на длинных скамьях. Столы стояли в форме незамкнутого четырёхугольника, в центре которого толпа народа выделывала коленца под незамысловатую музыку. Полдюжины музыкантов остервенело водили смычками по скрипкам и дудели в некое подобие волынок, время от времени отвлекаясь, чтобы промочить горло. Туда и обратно, от кухни к столам и наоборот, сновали шатающиеся фигуры солдат и дворни с кувшинами и мисками в руках; из тёмных уголков слышался приглушённый женский смех.

Немного позавидовав этому веселью, Джош сделал несколько шагов по направлению к воротам, но остановился. Ворота на ночь запирали. Конечно, с одной стороны, он знал многих из стражи и, наверное, не составило бы особого труда уговорить выпустить его за калитку. Но мысль о том, чтобы снова вернуться в ту каморку, вызвала у него озноб. Опять же: где-то там бродил Буллит. Скорее всего, наверное, не бродил, а сидел в какой-нибудь таверне и наливался вином, но проверять это Джош охоты не имел.

Он развернулся и направился в кухню. Там, затерявшись среди толпы поварят, здороваясь со знакомыми и прихватив мимоходом миску с дымящимся мясом и глиняный кувшин с брагой, Джош забрался в один из многочисленных кухонных чуланов и облегчённо перевёл дух.

Утро вечера мудренее, подумал он, уплетая мясо за обе щёки.

Глава 6
ДРОГО

Слухи доходили один страшнее другого.

Спустя всего день после отъезда гостей граф Рутвен отбыл в столицу.

– Милая моя, – говорил он, стоя перед Алиенорой, – я не могу взять себя с собой.

Обиженно надув губы, девушка, одетая в тонкую ночную рубашку, сидела на своей необъятной кровати, поджав ноги. Весь день после той памятной ночи она провела в мечтах и раздумьях о предстоящей поездке в далёкий и блестящий Лонхенбург, о том, что она наконец-то увидит королевский дворец, о том, какие наряды возьмёт с собой, и немного – о том, разрешат ли ей взять с собой Бланку.

Граф, уже в походной одежде, держал её за руку.

– Тому есть причины, поверь мне, – еще раз безнадежно повторил он.

– Мне так хотелось… – пробормотала Алиенора.

– Я понимаю. – Еле прикоснувшись, граф поцеловал её в лоб. – Милая, я обещаю тебе: как только я вернусь, мы немедленно начнём собираться и поедем туда ещё раз, но уже все вместе. А у тебя будет время разобрать все свои сундуки и хорошенько подготовиться к поездке. Много брать с собой не стоит: для представления ко двору нужны совсем особые одежды. Мы купим их в Лонхенбурге – там прекрасные портные.

– Я смогу взять с собой Бланку?

– Конечно. – Рутвен Беркли улыбнулся. – Кого хочешь. Меня не будет всего пару недель, так что ты даже соскучиться не успеешь. Я люблю тебя, красавица.

– Я тоже люблю тебя, папа. – Алинора вскочила с кровати; встав на цыпочки, она обняла отца за шею и чмокнула его в щёку. – Колючий… возвращайся быстрее. Я буду ждать.

– Я тоже, моя принцесса. – Граф легко потрепал её по голове и вышел из спальни, звеня шпорами.

А спустя всего несколько дней что-то случилось.

Сир Равен, который никогда на её памяти не заглядывал к ней в опочивальню, через слугу попросил Алиенору об аудиенции. Он был хмур и даже, как ей показалось, несколько рассеян. В ответ на недоумённый взгляд девушки он только пожал плечами и, подёргивая себя за усы, уселся в кресло.

– Леди Алиенора, – помолчав, сказал он, – я ещё вчера получил это известие. Я думаю, вы должны знать. Я сам до конца еще не уверен в том, что произошло, но два голубя подряд – один наш, а другой от нашего доверенного человека в Лонхенбурге, – это заставляет задуматься.

– Отец?… – Выдохнула Алинора.

– Да. – Равен кивнул. – В обоих письмах говорится о том, что он попал в неприятности. В столице его арестовали и отправили в темницу.

– Что за глупости!

– Да. И я, и сир Тиррел Одли думаем, что это недоразумение, которое должно проясниться. Его обвиняют в организации заговора против короля Роберта III Даннидира.

– Это как-то связано с моей бабкой герцогиней Аэроннуэн? – Алиенора закусила губу в надежде, что не проболталась.

Сир Равен слегка приподнял брови.

– Вы знаете? Ах, ну да… Для этого не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно всего лишь хорошо знать генеалогию своей семьи. Скорее всего, да. Во всяком случае, ни у меня, ни у Тиррела нет других предположений.

– Я должна… – Алиенора вскочила на ноги.

– Нет, – Равен покачал головой. – Ничего вы не должны. Ни вы, ни мы ничего в этой ситуации сделать не можем. Ни здесь, ни в Лонхенбурге. Мы должны просто ждать. Да и в любом случае, я не имею никакого права отпустить вас куда-либо. Я головой отвечаю за вашу безопасность.

– Но если поехать и…

– Нет, дитя моё. Ваше слово и ваши просьбы ничего не смогут изменить. Дело слишком серьёзно для того, чтобы мольбы юной девушки могли как-то повлиять на решение короля. Скорее всего, вас даже не допустят до его величества. Кроме того, – кастелян удручённо покачал головой, – вам уже назначили опекуна.

– Опекуна?!

– Да. Наш человек в столице – его зовут Бедвис, – сообщил нам, что сюда едет ваш дядя Рич Беркли, граф Клеймор. Ему поручено защищать и оберегать вас до того момента, пока не прояснится дело с вашим отцом.

– Почему Рич?

– Он старший среди ваших кровных родственников. Есть еще старший дядя, Камбер, герцог Беркли, но, увы, он жестоко болен и уже давно не покидает своего замка. – Равен тяжело поднялся с кресла. – Алиенора, будем надеяться, что всё обойдётся. Граф Клеймор прибывает сюда уже сегодня вечером и, наверное, он сможет рассказать нам какие-нибудь новости. Пока нет причин для особого волнения.

Около выхода сир Равен обернулся, внимательно посмотрев на Алиенору.

– Держись, девочка моя, – сказал он и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Она стояла посреди спальни, опустив руки.

* * *

Алиенора с Бланкой стояли на крепостной стене замка, разглядывая большой отряд под знаменем Рича Беркли, графа Клеймора. Отряд уже перешёл мост через Суонси и неспешно приближался к воротам Хартворда.

– Хорошо, хоть графа Клеймора прислали, – уже в десятый, наверное, раз сказала Бланка. – А то приехал бы какой-нибудь чужой из Лонхенбурга.

– Не приехал бы. – Алиенора устало вздохнула. – Я уже говорила тебе – только кто-нибудь из родственников. Но почему именно он? Например, герцога Ллевеллина могли бы назначить. Или Олана Хантли. Любой из них мне больше нравится, чем этот дядюшка. И, небось, сыночка своего с собой притащил. Ты помнишь, как он обозвал меня в последнюю нашу встречу?

Бланка сочувственно взяла подругу за руку.

– Ничего, всё образуется. Там разберутся. Ведь твой отец ничего не сделал такого, за что его в тюрьму сажать. Это просто ошибка.

– Не знаю. – Алиенора всхлипнула. – Помнишь, говорили тогда, что он имеет права на престол? Уже одного этого хватит.

– Рано пока ещё говорить. Вот сейчас все новости и узнаем. Граф расскажет, как там всё произошло и почему. Пойдём, они подъезжают уже.

Взявшись за руки, девушки стали спускаться вниз.

Ворота Хартворда распахнули настежь, как и в прошлый раз, хотя сейчас не было ничего, напоминающего торжественную встречу. Не больше дюжины стражников топтались по обеим сторонам дороги, ведущей от внешних ворот к замку; между ними во внутренний двор затекал, напоминая закованную в железо змею, отряд латников графа Клеймора. На нижних ступеньках Палат стояли сир Равен и Тиррел Одли, хмуро наблюдая за построениями наёмников.

– Сир Равен. Сир Тиррел, – кивнув, медленно произнёс Рич Беркли, подъехав на своём вороном жеребце прямо к ним. Он поднял руку, и рядом тотчас же выстроились два десятка его солдат. – По повелению нашего государя и сюзерена Роберта III Даннидира мне поручено охранять границы королевства с резиденцией здесь, в замке Хартворд. До окончания разбирательства по делу моего брата, Рутвена Беркли, я буду осуществлять командование здешними вооружёнными силами и следить за порядком.

– Где граф Хартворд? – Равен Оргин засунул пальцы рук за поясной ремень.

– В Лонхенбурге. Под стражей. Его обвиняют в организации заговора и попытке свержения его величества Роберта III.

– Бред. – Равен протянул руку. – Милорд, вашу грамоту, пожалуйста.

– Если вы не доверяете моему слову… – Рич Беркли еле заметно пожал плечами. – Сайрус.

Секретарь, державшийся до этого за спиной у своего господина, протянул туго свёрнутый в трубку пергамент, снизу которого на тесёмке болталась большая сургучовая печать с королевским гербом. Кастелян взял свиток и, небрежно развернув его, принялся читать. Внимательно просмотрев грамоту до конца, он поднял голову.

– Алиенора Беркли переходит под ваше опекунство?

– Именно. До совершеннолетия или до замужества. Ну, или до появления здесь моего брата, в зависимости от того, что случится раньше.

– Ваши распоряжения?

Рич Беркли вновь поднял руку, и отряд солдат окружил стоявших на ступеньках полукольцом. Стражники Тиррела Одли схватились за оружие, но тот покачал головой, и они остановились поодаль, тихо переговариваясь между собой. Граф Клеймор холодно наблюдал за всеми передвижениями.

– Сир Равен Оргин, вы смещаетесь со своего поста и будете заключены под стражу до окончания следствия. Допросники выяснят степень вашего участия в заговоре против его величества. Сир Тиррел, в случае, если вы даете слово повиноваться мне, вам надлежит очистить все казармы и перевести ваших солдат на службу на внешние стены Хартворда.

Тиррел сжал губы.

– Слово, – произнёс он после непродолжительного молчания.

– Выполняйте.

Граф щёлкнул пальцами. Мгновение поколебавшись, кастелян отстегнул от пояса короткий меч и протянул его солдатам. Построившись вокруг него в небольшое каре, те быстро повели по направлению к донжону. Тиррел, хмуро проводив их взглядом, принялся кратко отдавать приказы своей страже. Немногочисленная дворня, украдкой наблюдавшая за происходящей сценой, стала расходиться.

– Сир Тиррел! – Рич Беркли внимательно осмотрел двор. – Леди Алиенора?

– Она ожидает вашу светлость в холле замка.

Граф кивнул и, спешившись, в окружении небольшой группы стал подниматься по лестнице.

* * *

Зал был пуст и холоден. Лучи заходящего солнца, преломляясь в цветных стёклах окон-бойниц, еле освещали огромный потухший камин, возле которого, прижавшись друг к другу, сидели обе подруги.

Двустворчатые двери распахнулись. Алиенора, завидев хромающую фигуру, бросилась через залу.

– Дядя, что происходит? Где мой отец? Что с ним?

Граф, не отвечая, стянул кожаные в металлических полосках перчатки и бросил их на стол. Мельком глянув на девушек, он уселся на скамью.

– Дрого!

В дверях показалась фигура его сына, в железной кирасе, но без шлема. Ухмыляясь, он смотрел на Алиенору.

– Возьми двух солдат и проводи свою кузину в её опочивальню. Алиенора, я поднимусь туда чуть позже и мы поговорим. Твоя подруга пусть идёт к себе домой.

– Что случилось?! Дядя?

Рич нетерпеливо передёрнул плечом.

– Я сказал, поговорим позже.

Дрого схватил её за руку.

– Пойдём.

Алиенора, морщась от боли – он неожиданно оказался довольно силён, – пошла за ним следом, еле поспевая за его нервно подпрыгивающей походкой. Повороты коридоров мелькали один за другим. Сзади топали обутые в сапоги солдаты.

– Нам не сюда, – дёрнув его за руку, спустя некоторое время сказала она.

– Ну отчего же… – Дрого, быстро оглянувшись по сторонам, с силой втолкнул её в одну из открытых дверей. Они оказались в небольшой комнате, одной из тех, что были вырублены в толще замковых стен. В середине её стоял стол, заваленный какими-то бумагами, и, без особого порядка, несколько стульев.

Алиенора, потирая руку, на которой отпечатались его пальцы, прислонилась спиной к холодной каменной стене.

– В чём дело?

Дрого повернулся к ней с какой-то внутренней яростью. Она вздрогнула. Он смотрел на неё, не отрываясь, и его трясло.

– Папашка твой визжал, как недорезанная свинья, когда его тащили на плаху!

Глаза Алиеноры расширились. Ни слова не говоря, она размахнулась и влепила ему здоровенную затрещину.

Дрого ударил её в живот. И ещё. И ещё. Еле хватая ртом воздух, она упала на пол, а он продолжал беспорядочно молотить её ногами и руками, без устали, по голове, по всему телу. Схватив Алиенору за волосы, он бросил её на стол животом вниз и, резко дёрнув, разорвал платье.

Алиенора завизжала. Она брыкалась и махала руками, пытаясь до него дотянуться, но рука Дрого крепко прижимала её лицо к столу.

– За ноги держите!

Двое солдат, на мгновение замешкавшись, схватили её.

– Сука! Тварь! – орал Дрого, путаясь другой рукой в завязках штанов. – Уже не такая гордая, да?

Краем глаза Алиенора заметила, как дверь распахнулась, и в проёме показался Рич Беркли.

– Отпустите её.

Наёмники мгновенно разжали руки. Алиенора, путаясь в разорванном платье, упала со стола и, всхлипывая, отползла к стене.

– Дурак. – Сжав зубы, граф подошёл к своему сыну, стоявшему в наполовину спущенных штанах, и влепил ему сильную пощёчину. Дрого отлетел в сторону, ударившись головой о каменную скамью. И тут же вскочил. Глаза у него стали стеклянными, а из уголка рта потекла струйка белой слюны. Дрого выхватил кинжал и с рёвом кинулся на своего отца. У Алиеноры замерло дыхание.

Клеймор без особого труда перехватил его руку, вывернув её за спину, и швырнул его на тот же стол.

– Дрого! Тихо! Дрого, Дрого… – Одной рукой крепко прижимая мальчишку к столу, другой Рич осторожно поглаживал его по голове.

Спустя несколько мгновений корчившееся тело Дрого затихло.

Граф поднял его и, поставив перед собой, внимательно заглянул в глаза.

– Ты в порядке?

– Да. – Дрого всё ещё дрожал.

– Хорошо. Иди и приведи себя в порядок. И не смей больше подходить к своей сестре, пока я не разрешу. Эй, вы, двое.

Наемники вытянулись по струнке.

– Проводите его наверх. И ещё одно: ничего не было. И если до меня дойдёт хотя бы намёк на ваши длинные языки, вы знаете, что будет. Идите.