Текст книги "Бремя власти"

Автор книги: Игорь Анейрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

– Подождите, – задумчиво произнесла Алиенора, – ведь это за его сына Рич отдал замуж Гвинет?

Сайрус кивнул.

– Именно. И только теперь стало понятно, с какой целью. Что-что, а праздник им испортить удалось.

– А что произошло? Подумаешь – из трёх десятков эорлинов четверо не приехали…

– Слушай. Об этом-то и речь. В середине торжества, когда все присутствующие по очереди подходили к молодожёнам и дарили подарки, в зале появился гонец от графа Клеймора. Как есть – с дороги, в пропылённой одежде и даже не сняв шапки. От имени своего господина потребовал слова, и ему его дали. Вот, читай. Это копия грамоты. Она короткая.

Алиенора быстро взглянула в сторону своего мужа. Тот спал, уткнув голову в грудь и время от времени что-то пьяно бормоча. Она развернула лист пергамента.

«В год четыреста восемьдесят пятый от Основания, в месяц Жёлтень двадцать второго числа.

Его светлость Рич Беркли, милостью богов граф Клеймор, лорд Марча, лорд-наместник Хартворда, господин Калдикота, Гросмонда, Ридвелла и прочая, и прочая, Роберту Даннидиру, управляющему Корнваллисом вместо короля…»

– О, боги, – поразилась Алиенора, – «вместо короля…»

– Да. Читай.

«… Как то ведают благородные эорлины означенного королевства, а также простой люд, вышеназванный Роберт, воспользовавшись преждевременной кончиной своего дядюшки Эвана, герцога Когара, и дочери его Аэроннуэн, в нарушение законов и обычаев государства, подлым и коварным способом овладел короной Корнваллиса, поправ права потомков означенного Когара и дочери его Аэроннуэн, кои права эти потомки получили по праву крови и праву наследования от светлейшего Роберта I Даннидира, как его наследники по старшей линии.

Мы, Рич Беркли, милостью богов граф Клеймор и прочая, и прочая, вняв мольбам обиженной сироты Алиеноры Беркли, графини Хартворд и Марч, старшей внучки вышеназванной Аэроннуэн и дочери брата нашего Рутвена, незаконно убиенного узурпатором, настоящим письмом требуем, чтобы Роберт Даннидир, именующий себя королём, добровольно покаялся в своих преступлениях и передал королевский венец означенной Алиеноре Беркли, на что даём ему срок до конца текущего месяца.

В случае отказа выполнить наши законные требования, мы, Рич Беркли, а также любезный родич наш и единомышленник граф Хильдеберт Тэлфрин, оставляем за собой право обратиться с воззванием ко всем благородным лордам королевства Корнваллис, а также простому люду, и намерены принудить узурпатора к соблюдению законов и обычаев государства, а также наказать его со всей строгостью.

Дано в замке Клеймор и подписано…»

Алиенора подняла голову.

– Хм. Вняв мольбам обиженной сироты…

– Да, да, – сказал Сайрус, пряча пергамент себе за пазуху. – Я думаю, тебе стоит поразмыслить об этом. И побыстрее. Я думаю, что в скором времени граф Рич пришлёт за тобой. И приставит к тебе такую охрану…

Тёмный маг встал со скамьи.

– Мы продолжим этот разговор чуть позже. Я должен проведать Бедаха. Уже ночь на дворе, а она мне помогает. – Сайрус усмехнулся. – У бедняги вся кожа обварена, и если сейчас ему не помочь, то потом на него ни одна женщина не взглянет.

– Подождите, мастер. – Девушка схватила его за рукав. – Я не вполне понимаю. О чём я должна думать быстрее? И потом: вы ведь приехали, чтобы доложить обо всём этом Дрого, так? Почему не сказали ему? Почему мне?

Сайрус заглянул ей в глаза.

– Потому что я не служу больше графу Ричу, – тихо произнёс он.

– Как?..

– Да. Помнишь, я говорил тебе о том, что у меня есть дочь? Которую он держит в подземелье?

Алиенора кивнула.

– Она умерла.

– О-о, мастер…

– И я, наконец, смог вернуть себе ту мою вещь, которую граф не хотел отдавать.

– Какую?

Вместо ответа Сайрус протянул ей правую руку. На среднем пальце красовался крупный перстень с чёрным камнем, на котором было отчетливо выгравировано изображение клыка.

– Вот эту. Мои волки теперь снова со мной. И я не желаю больше служить Ричу Беркли. Достаточно тёмных дел. Меня не держит более ни моя дочь Меинвен, ни мой талисман. Я выбрал, кому служить.

Алиенора вопросительно взглянула на него.

– Да. Если ты захочешь принять мою службу.

– Я принимаю её, мастер, – просто сказала девушка.

– Прекрасно. И последнее – я не хотел бы оставлять тебя в руках Рича. Подумай об этом. – Сайрус легко пожал ей руку. – Но достаточно. Мы поговорим, как только я закончу с Бедахом.

Запахнув полы своего плаща, он быстрым шагом вышел из залы.

Алиенора огляделась. Празднество шло полным ходом, и на неё уже почти никто не обращал внимания, разве что какой-нибудь вдребезги пьяный наёмник вновь желал поднять за её здоровье кубок. Но и тогда ему приходилось прилагать невероятные усилия для того, чтобы перекричать неумолчный шум, висевший в пиршественной зале. Одна веселая компания на дальнем конце стола пела песни, нестройно стуча кружками с элем; возле неё в залихватском танце кружилось несколько пар. Чуть ближе Эдред, пьяно шатаясь, балансировал, стоя на скамье, и под жидкие аплодисменты слушателей декламировал одно из своих творений; по-соседству несколько крестьян и солдат, бурно жестикулируя, продолжали обсуждать появление страшного монстра вблизи деревни, а заодно, стараясь переорать друг друга, припоминали всякие другие байки про чудовищ.

Дрого спал тяжёлым хмельным сном; капля слюны стекала по его подбородку. Брезгливо глянув на своего супруга, Алиенора жестом подозвала двух стражников, сказав им отнести бесчувственное тело их господина в опочивальню. Те, подхватив его светлость за ноги и подмышки, потащили его наверх.

Посидев ещё немного, девушка встала, намереваясь пойти к танцующим парам, но остановилась на полпути, задумавшись. Дрого спит, как убитый, а на его поясе ключ. Алиенора развернулась и чуть не бегом направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

* * *

Дверь в каморку Гилберта Ван Кроха была закрыта, а в общую комнату прислуги наоборот – распахнута настежь; из-за одной из полотняных перегородок до Алиеноры донеслись приглушенные стоны и взвизгивания. На цыпочках прокравшись к кабинету, она, изо всех сил сдерживая дыхание, вставила в замочную скважину ключ. Замок открылся очень легко: судя по всему, его исправно смазывали. Прикрыла за собой дверь, и оказалась в кромешной темноте.

Мгновение подумав, Алиенора сотворила светящуюся сферу. Взлетевшая к потолку крошечная луна ответила небольшую комнату, хотя нет, скорее пещеру с неровным полом и грубо обтёсанными стенами, в дальнем конце которой виднелся проход.

Набрав в грудь побольше воздуха, Алиенора двинулась вперед. Уже в скором времени она потеряла представление о направлении движения: низкий и узкий коридор делал бесконечные повороты вправо и влево, уходя всё дальше вглубь скалы; тем не менее девушку не оставляло ощущение, что она бродит где-то над жилыми помещениями замка. Можно только порадоваться, мимоходом подумала Алиенора, что проход не раздваивается и не растраивается, как вдруг после очередного поворота она чуть не упёрлась в маленькую дверцу. Девушка прислушалась, еле дыша: из-под двери лился почти незаметный красноватый свет.

Тишина. Алиенора легонько толкнула дверь, шагнув в довольно просторную круглую комнату. Шагнула – и остановилась, закрыв рот ладонями и едва сдержав крик ужаса.

Головы. Отрубленные человеческие головы, расставленные на большом плоском камне, занимавшем всю середину помещения. Камень был бурым от пролитой на него крови, но на его поверхности виднелся намалёванный черной краской шестиугольник, от каждого из углов которого к центру шли грубо выбитые желобки, предназначавшиеся, судя по их виду, для стока крови. И шесть голов, установленные каждая на своём углу. Маклин, Гро, Беруин, Нидд, Марта и Этне. А с середины каменной плиты прямо на Алиенору вытаращенными мутными глазами смотрела голова несчастной Луайне.

Свет исходил от трёх толстых свечей красного воска у подножия статуи в рост человека. Статуи Телара. В чёрной нарисованной хламиде, с пустыми каменными глазами и, что сразу бросалось в глаза – не со скрещенными, как обычно, руками, а с согнутыми в локтях. И в каждой из ладоней у него лежало по человеческому черепу.

Алиенора нервно выпустила из груди воздух. Справа и слева от Бога Зла стояли несколько открытых ящиков, наполненных человеческими костями, а в дальней от входа части комнаты находился каменный стол – подобный тем, что обычно используются мясниками для разделки туш.

Немного придя в себя, с внутренней дрожью девушка быстро прошлась по комнате, стараясь не смотреть в сторону плоского камня посередине. Возле разделочного стола беспорядочной кучей валялась одежда несчастных жертв, среди которой Алиенора заметила обрывок детской пелёнки. И – кожаные вёдра, одно из которых было наполовину заполнено кровью, издававшей сладковато-тошнотворный запах. Более ничего, если не считать пары топоров и нескольких мясницких ножей разного размера. Девушка схватила один из них, засунув его за пояс за спиной.

Ход, подземный ход, вдруг вспомнила она. Гвинет рассказывала о каком-то ковре, под которым она видела вход, но ничего похожего на ковер она не видела. Оглядевшись, Алиенора принялась раскидывать в стороны одежду; под ней и обнаружилась круглая деревянная крышка.

В темноту вела узкая винтовая лестница. Быстрее. Ей почему-то казалось, что всё надо делать быстрее. Нервно дыша, Алиенора спустилась вниз, оказавшись в начале такого же, как вскоре обнаружилось, длинного и петляющего коридора. Она стремительно зашагала вперёд и, не заметив чего-то под ногами, споткнулась и упала, больно ударившись о каменную стену. Вновь зажгла светящийся шарик, и её вырвало. Девушка лежала посреди обезглавленных обнажённых трупов, находившихся в разной стадии разложения. Чуть не на четвереньках и беспрерывно поскальзываясь в вонючей жиже – она даже боялась подумать, что это, – Алиенора ринулась вперед. И за ближайшим поворотом наткнулась на железную решётку. Решётку, очень хорошо знакомую Алиеноре. Она запирала вход в ту самую шахту, в которой она некоторое время назад отчитывала Гира Бекета за мусор из кухни.

Вот и всё понятно, устало подумала она. Именно через эту дыру, пользуясь тем, что она находилась сбоку от основного входа в замок и потому не так заметна, Дрого и затаскивал трупы внутрь, принося жертвы во славу Телара.

С безнадежностью подёргав решётку – Алиенора сразу поняла, что здесь нужен совершенно другой ключ, – она отправилась обратно. Прикрыв рот ладонью, пробралась среди трупов, и быстро поднялась наверх, в страшную комнату с человеческими головами. Повернулась к выходу и, охнув, отшатнулась. В дверном проёме, опершись о стену, стоял Дрого.

Он был по-прежнему пьян, с набрякшими веками и всклокоченной черной шевелюрой. Красными глазами Дрого, не отрываясь, смотрел на свою жену.

– Я знал, что это ты, – хрипловатым голосом произнёс он. – Кто бы ещё посмел украсть у меня ключ…

Алиенора решительно подошла к нему.

– Пропусти, – тихо сказала она.

Дрого осклабился.

– Ну, уж нет.

Она сделала попытку оттолкнуть его. Кулак Дрого сбил её с ног. Алиенора отлетела к стене и упала на пол, сильно ударившись головой о каменный выступ; из разбитой губы потекла кровь.

Он, пошатываясь, сделал шаг вперед.

– Ну чем, скажи мне, я прогневил своего господина? У меня всё пошло наперекосяк после того, как я встретил тебя. – Дрого наклонился к ней, дыхнув винным перегаром. – Отец посмел ударить меня. И это из-за тебя. А потом подсунул тебя в качестве жены. Злую и стервозную сучку, и даже не целочку. Ну, скажи мне, мне просто любопытно: кто первым поимел высокородную графиню Хартворд?

Алиенора вытерла рукавом подбородок, с ненавистью глядя ему в лицо.

– А ты не знаешь, бедняга? Ну, так получи: это Рич, твой папочка Рич. Потому что ты, недоделок, не можешь иметь детей…

На мгновение в глазах у Дрого мелькнуло непонимание. Затем он помотал головой и пьяно расхохотался.

– Хех, я знал, что ты солжёшь. Но это неважно. Ты сама пришла. Если бы ты знала, как трудно найти семь свежих голов. Старина Нидд совсем трухлявый. – Дрого ударом ладони сшиб мертвую голову мыловара со стола; она глухо стукнулась об пол и откатилась в сторону. – Толку от него никакого. Как и от детей. А твоя будет в самый раз. Во славу великого Телара и для моей силы. Жаль, что ты не увидишь моего могущества. Вся сила убиенных душ войдёт в меня…

– Чья сила? – закричала Алиенора. – Старого деда Беруина? Пятнадцатилетних Марты и Этне? А может, младенцев?! Ты – ничтожество…

– Зато твоя подойдёт, – хрипло повторил он и сделал шаг по направлению к ней.

Алиенора отчаянно пыталась что-то сделать, оградиться от него, но чувствовала в себе только пустоту. Как будто пыталась вспомнить и сложить воедино полустёршиеся в памяти обрывки когда-то виденного детского сна. И, в конце концов, из её рук вылетел всего лишь маленький светящийся шарик, растаявший в воздухе прямо перед носом Дрого. Тот даже отшатнулся, с вытянутым лицом уставившись на это чудо.

– Ишь ты, – пробормотал он, – удивила.

Нагнувшись, он схватил её за волосы, другой рукой вытаскивая из ножен кинжал.

– И это всё, чему сумел научить тебя Сайрус?! Думаешь, я не заметил твои с ним шашни? А меня он учить отказался. Ещё один плевок в мою сторону. Ну, ничего, и до него дело дойдёт. Признайся: ведь это он убил ту тварь? А я уж вечером еле сдержался, чтобы не сказать всем. Глупцы. Тоже мне – Алиенора, победительница гидры… Мелкая лгунишка. Баба – это всего лишь дырка для мужской услады…

Она выхватила из-за спины нож и вонзила его в грудь Дрого.

От удара тот отступил назад и упал навзничь на каменную плиту в центре комнаты, с изумлением глядя на торчащую из его тела рукоятку.

– Ах ты, шлюха, – прошептал он.

Алиенора вскочила и ухватилась за рукоять ножа. В голове её помутилось.

Я люблю тебя, красавица.

Я тоже люблю тебя, папа… Возвращайся быстрее…

Папашка твой визжал, как недорезанная свинья, когда его тащили на плаху…

Я буду делать это до тех пор, пока ты не почувствуешь в себе ребёнка…

В руке у него была толстая плеть из воловьей кожи…

Дрого, снова этот Дрого со спущенными штанами, держа её за раздвинутые коленки и мелко дыша, двигался взад и вперёд, заставляя голову биться и биться о стену…

Давай, Эврар, если хочешь, развлекись. И Гира тоже позови. Ей это нравится…

То же копьё, что ударило Гуго, с силой вонзилось в грудь лежащего без сознания Эдмунда. Из развёрстой раны, булькая, начала вытекать огромная лужа крови…

Сдох, ваша светлость.

Сдох, ваша светлость.

Сдох, ваша светлость.

Завизжав, Алиенора выдернула нож. И ударила ещё раз. Потом ещё и ещё. Тело Дрого дёргалось, затихая, а она продолжала наносить удар за ударом, кромсая, терзая и разрывая его на части, рыча, как волчица.

– Умри, умри, умри…

Кровь брызгала во все стороны, заливая её чудесное белоснежное платье с шитым серебром поясом, красные горячие ручейки стекали по лицу. Бесконечно, бесконечно, до тех пор, пока чьи-то сильные руки не обхватили её сзади.

– Тихо, тихо, девочка моя. – Голос Сайруса набегающей волной затопил её голову. – Тихо. Он умер.

Алиенора выронила нож. Крупная дрожь сотрясала её тело; она бы упала, если бы Сайрус не поддержал её.

Дрого был мёртв. Его грудь и его лицо представляли собой кровавое месиво; только один чудом уцелевший глаз внимательно и как будто с укором смотрел на свою убийцу, подёргиваясь мутнеющей плёнкой.

Голова закружилась, и она провалилась в темноту.

* * *

Алиенора очнулась в своей опочивальне. Она лежала на кровати; балдахин был поднят. Сайрус, повернувшись к ней спиной, перед окном жёг огонь на медном листе, который заменял ей зеркало – Алиеноре досталась комната без камина, – и, разрывая на куски, бросал в угли полоски белой окровавленной ткани, в которой она признала своё платье.

– Мастер Сайрус! Сайрус… – тихим голосом сказала она.

Обернувшись, маг внимательно посмотрел на девушку.

– Я пыталась что-то сделать, но у меня ничего не получилось.

– Что ж удивительного? – Он пожал плечами. – Два раза за один день – это почти невозможно для ученика. Но чем больше ты будешь пытаться, тем быстрее сила будет накапливаться в тебе. Это – как знания, как опыт. Увеличивается бесконечно.

– Я… я плохо себя чувствую. Месть не сладка.

Сайрус задумался.

– Пожалуй, да, – наконец произнёс он, – но невозможность отомстить намного горше. У тебя ещё будет время подумать над этим. А сейчас – вставай и собирайся. Мы должны бежать.

– Бежать? – бесцветным голосом спросила она.

Маг кивнул.

– Да. Дрого – всего лишь сын эорлина, а ты – эорлин королевства. А это значит, что на тебя писаные законы не распространяются. Но, с другой стороны, за убийство мужа, каким бы он не был негодяем, для жены полагается смертная казнь. Я бы не рискнул предположить, на какую чашу весов в нашем случае ляжет решение суда баронов Корнваллиса.

– Мне всё равно…

– Но мне – нет. – Сайрус подошёл к кровати и взял её за плечи, заглядывая в лицо. – Я добровольно дал слово служить тебе и постараюсь это слово сдержать. Очнись. Рич Беркли в любом случае не простит тебя. Ты ведь разрушила все его планы, понимаешь? Детей у вас с Дрого нет, а это значит, что шансов приблизиться к престолу у него никаких. А это то, ради чего он жил последние годы. Он будет мстить. И ты уже достаточно его знаешь, чтобы понять: этот человек не остановится. А если умрёшь ты, право наследования короны перейдёт к нему. Хочешь этого?

Алиенора вздрогнула. Рич, да, Рич. Как же она забыла про него? Она отомстила за себя, это так, но и отец, и Эдмунд всё ещё с мольбой тянут к ней оттудасвои руки.

Она решительно вскочила с кровати.

Глава 31
ЯГО-СТРАННИК

Опустившись на колени, Миртен задумчиво разглядывал чьи-то следы на высохшей за ночь земле.

– Он шёл здесь…

– Кто? – Эдмунд видел лишь истоптанную сотнями ног тропу у подножия горы, на вершине которой тянулся к небу замок Крид. Ирмио с Гуго просто стояли рядом, с интересом наблюдая за тем, как маг Огня ползает по пыли.

– Не знаю. Он. Человек. Десятки следов ведут наверх, человеческих и орочьих, но только эти – вниз. И они свежие. Этот человек ранен: капли крови, хотя и не очень частые, повсюду за его отпечатками. А вот тут, смотрите, – Миртен вскочил на ноги и принялся подобранной здесь же палкой тыкать в землю, – тут он поймал мою лошадь и уехал на юг. Я эти следы хорошо знаю. Моя кобыла ещё возле Сидмона правую переднюю подкову сбила.

– Тот, кто забрал Бремя?Так это человек?

– Да откуда ж мне знать? – слегка раздражился маг. – Если это тот, кто взял Бремя, то он что – пришёл с тенями? И ему открыли двери – значит, его в замке знают, а он впустил теней? Почему эти исчадья ада его не трогают? Кто его ранил, неважно. Может, люди, а может – и дхарги. Если это тени, то тогда вообще всё запутывается.

– Ясно одно, – раздался голос Ирмио, – нам лучше бы догнать его. Кто бы он ни был, он сможет рассказать нам о том, что случилось в замке.

– Догнать… – с сомнением в голосе произнёс Гуго. – Он же верхом. А наши лошади чёрт знает где.

Эдмунд решительно посмотрел на своих друзей.

– Но он ранен. Надо попытаться. Лошадей, может, и найдём. А если у этого человека то, что нам нужно, мы знаем почти наверняка, куда он отправится.

– За Стену, – чуть не хором ответили все.

Эд слегка улыбнулся.

– Вперед, – сказал он.

* * *

– Каким-то непостижимым образом Бремя Властисвязано со Стеной.

Эдмунд сидел возле затухающего костра, вороша палкой угли и размышляя вслух. Миртен примостился рядом, а Ирмио и Гуго уже улеглись спать.

– Первый король, Мередидд Уриен, до того носил титул герцога Эервен, а сейчас это княжество за Стеной. Мередидд приехал оттуда и с помощью Бремени Властиподчинил себе всех князей Корнваллиса. Мой прадед Эван Когар отправился за Стену, скорее всего, имея при себе Бремя. Правда, как эта штука впоследствии оказалась в Криде, непонятно. Тени приходят из-за Стены, чтобы завладеть Бременем. И, наконец, этот человек, весь израненный, упорно едет на юг, к Стене.

Миртен согласно кивнул.

– И едет прямиком к тому месту, – промолвил он, – где Стена ближе всего. Он знает, куда ехать. Именно в окрестностях Харлеха она резко выпирает к северу, взрызаясь в королевство на добрые пятьдесят миль.

– Боюсь, мы его не догоним, – помолчав, хмуро сказал Эд.

– Не догоним здесь – догоним там, – пожал плечами красный маг.

За первый день, начиная с того момента, когда все четверо покинули заполненный мертвыми телами Крид, они прошли почти пятнадцать лиг. Лошадей они так и не нашли; и к вечеру Ирмио взмолился об остановке. Мозоли на его ногах кровоточили, а дыхание стало хриплым и прерывистым. Мы догоним его скорее, говорил он, если сможем хотя бы немного отдохнуть. После недолгого размышления с ним согласились, хотя Эдмунд и заявил о том, что в состоянии пройти ещё немного.

За ночь израненные ноги залечили, и к следующему вечеру путники оказались ещё миль на сорок ближе к Стене.

Тот всадник впереди ехал всё медленнее, и даже неискушённый этих делах человек мог бы с лёгкостью заметить подсохшие пятна крови, которые время от времени попадались на их пути. Он сильно ранен, уверенно говорил Миртен. Настолько, что не может остановить кровотечение.

По здравому размышлению решили в Драмланриг не возвращаться, даже невзирая на то обстоятельство, что герцог Ллевеллин обещал дать им отряд для сопровождения. Владения его высочества располагались далеко на юго-востоке от Крида, а тот человек ехал прямо на юг. Чем дальше, тем больше им всем казалось, что именно в нём и кроется разгадка всех этих тайн, и тратить время, рискуя безвозвратно потерять из виду беглеца, никто из путников не желал. Миртен, кроме того, выдвинул сомнительное предположение, что если им придётся продолжить погоню за Стеной, то там маленькой группе людей передвигаться и прятаться в случае необходимости будет намного проще, чем большому отряду латников. Чуть поколебавшись, с его мнением всё же согласились: что и говорить, имея в составе отряда целых двух магов, с дикими зверями и живымимонстрами они, пожалуй, как-нибудь справятся. А вот вооружённые рыцари наверняка привлекут отнюдь не доброжелательное внимание дхаргов, да и в сражении с тенямиих помощь будет невелика. Если б только раздобыть ещё таких стеклянных мечей, вздыхал Гуго.

С каждым днём становилось всё холоднее и холоднее. В Криде стояла осень, а чем дальше на юг, тем больше чувствовалось приближение зимы. Миртен с Ирмио только покачивали головами, наблюдая за этими странными метаморфозами: по ночам изморозь начала покрывать землю, а в графстве Хартворд они впервые в этом году увидели снег, хлопьями лежащий на траве и на не успевшей облететь жёлто-зелёной листве деревьев. В маленькой деревушке под названием Кромдех, которую они встретили на своём пути, крестьяне, с хмурым видом поглядывая на свинцовое небо, выкапывали из снега капусту и загоняли в хлева овец.

– Чёрт знает что, – пожаловался им одетый в тулуп виллан, – ничего не понимаю, что творится. Овец даже постричь не успели. Как теперь в холода этим заниматься? А уж через два дня сборщики господские приедут. Беда.

– Чьи сборщики-то? – как бы мимоходом поинтересовался Эдмунд.

Виллан, с неким подозрением глянув ещё раз на всю компанию, всё же, по всей видимости, решил, что четверым пешим путникам, устало бредущим откуда-то с севера, такое незнание простительно.

– Его светлости Рича Беркли. Он почти безвылазно в Хартворде сидит. Говорят, правда, что нынче нету его там, но сборщики всё равно исправно приезжают. А вы издалека ли будете?

– А на севере-то тепло ещё, – немедленно встрял в разговор Миртен.

Крестьянин, немедленно заинтересовавшись этой новостью, принялся выспрашивать, что, да как. Напоследок изумлённо покачав головой, он махнул в сторону главной улицы.

– Прямо идите. Не пропустите.

Ещё на подходе к Кромдеху путники решили, что останутся тут на ночлег, если найдут, где; солнечный диск, едва различимый на затянутом серыми тучами небе, уже опускался к горизонту. До Стены оставалось не больше одного дня ходу, и усталость брала своё. Истёртые до мозолей ноги всей компании Ирмио исправно подлечивал каждый вечер, но каждое утро измученные мускулы требовали более продолжительного отдыха. В деревне, как оказалось, имелась харчевня, и это обстоятельство немедленно склонило всех четверых к единодушному решению.

Деревня Кромдех располагалась к юго-западу от замка Хартворд и на расстоянии не больше десяти-двенадцати лиг от того места, где когда-то начинались владения лордов Харлех, в широком пролеске, окружённом со всех сторон корявыми соснами. В этой части Корнваллиса Кромдех был последнем местом, хоть как-то напоминавшем сельское поселение – с глиняными мазанками, крохотными полями, огородами и пастбищами посреди леса. Дальше к югу и западу лес сходил на нет; земля беднела, трескалась и зарастала бурьяном, постепенно переходя в скалистое безжизненное плоскогорье с редкими становищами козопасов и охотников.

Кромдех был беден. Хотя и тесно, но довольно беспорядочно здесь стояли хижины и хозяйственные постройки земледельцев с гонтовыми или соломенными кровлями, числом около двадцати, не более, и все они несли на себе явные следы времени и непогоды. Каждое хозяйство окружалось плетнём, жалким и тщедушным, а вся деревня по окружности – неким подобием ограды из неотёсанных наваленных друг на друга камней, с тем, чтобы хоть как-то защищать немногочисленных овец от нападений волков. Всего три или четыре дома здесь имели вид более зажиточный: с просторными дворами, крепкими оградами и тяжёлыми засовами, и один из них как раз и оказался харчевней.

Харчевня была без названия; только раскачивающаяся на ветру вывеска с грубо намалёванным изображением пивной кружки с шапкой пены указывала на предназначение этого строения. Этот дом, одноэтажный и более длинный, чем остальные, даже стоял на каменном основании: по всей видимости, его заложили ещё в те времена, когда весь южный тракт являлся одним из самых оживленных торговых путей королевства. Ноги путников сами собой пошли быстрее при виде гостиницы: крошечные окна, затянутые бычьими пузырями, уютно светились тёплым желтоватым светом, а из отверстия в крыше вился легкий дымок.

Миртен вдруг остановился, чуть не поскользнувшись в снежно-глиняной каше.

– Лохан, – негромко сказал он.

Заметив недоумённые взгляды своих друзей, он мотнул головой в сторону харчевни.

– Лохан. Моя кобыла.

Справа от входа, привязанная к длинной жерди, действительно стояла пегой масти лошадь, стоически перенося порывы холодного ветра, и лишь иногда пофыркивая. Оставив Гуго наблюдать за входом, на тот случай, если появится беглец, все трое вошли внутрь.

Их глазам предстала большая зала, с каменным полом, устланным соломой, и очагом в дальнем её конце. Огонь горел прямо на полу, на большом железном листе, огороженном невысокой кирпичной кладкой; на высокой треноге над ним висел котелок, в котором что-то аппетитно булькало.

Здесь почти пустовала: только двое крестьян, подсев поближе к огню и прихлёбывая из высоких глиняных кружек, о чём-то негромко разговаривали. Устроившись за одним из столов, друзья подозвали хозяина; никого из прислуги в зале не наблюдалось. Хозяин, невысокий полноватый мужчина в не особенно чистом фартуке и кожаной шапке с болтающимися завязками, шмыгнул носом, выслушав вопрос Миртена.

– Друг ваш, говорите? Тогда поторопитесь. В овчарню его отнесли – там у меня пусто сейчас.

– В овчарню?

– Да. У него весь бок в крови. Заляпал бы мне всё тут. Вы б его видели: удивительно, как это он ещё на ногах стоял. Зашел, да и упал тут же. Я за старухой Эддой послал, чтоб посмотрела – это знахарка наша. Может, пришла уже. Но, думаю, не выживет он всё равно. Я уж ран всяких на своём веку достаточно насмотрелся, так что судить могу. Если друга своего живым хотите застать, резона медлить нет. От входа сразу налево. Заказывать будете что? Приготовлю пока. Свинина есть, похлёбка баранья, эль. Если что покрепче, тоже найдём. Вина нет, не обессудьте.

Переглянувшись, друзья вышли и, коротко просветив Гуго, направились к овчарне – строению из плетёных прутьев, для тепла завешанному снаружи невыделанными шкурами. Из-за небольшой, такой же плетёной дверцы на кожаных петлях лился тусклый свет. Миртен толкнул дверь.

В дальнем углу возле одного из столбов, поддерживавших кровлю, стояла согбенная женская фигура. На крюке висела лампа с маслом; Эдда, подслеповато щурясь, что-то складывала в небольшой холщовый мешок. А прямо перед ней на охапке сена лежало, без признаков жизни, тело раненого.

– Здоровья вам, матушка, – промолвил Миртен. – Как он?

Знахарка обернулась, не прерывая своего занятия. Лицо её было старым и морщинистым, губы сжаты, а глаза смотрели твёрдо и внимательно.

– И вам того же. Знаете его?

– Да. Это наш… знакомый.

Эдда кивнула.

– Тогда вам сочувствую. Не жилец он. Во всяком случае, мои повязки да притирания тут не помогут.

– А что с ним?

Старуха немного помолчала, задумчиво шамкая губами.

– Страшное дело, – наконец сказала она, мельком оглядев всю компанию. – Сама я такого не встречала, но бабка моя покойная, Грёдхен, про похожее рассказывала. Рана большая, чёрная и липкая. Будто изнутри выжжена. А что хуже того – оно расползается. Думаю, что это тенейрук дело. Но только, говорят, друг ваш с севера пришёл, а не из-за Стены. Непонятно мне. Неужто снова начинается?.. В те времена, говорят, весь Кромдех вымер. Только через полста лет люди опять сюда вернулись.

– Он спит?

– Плохо спит. Я ему отвар мака дала, чтоб меньше мучился, но уж даже и не знаю, проснётся ли. Больше ничего сделать не могу. Страшное дело. Пошла я – у Беренгара жена на сносях.

Знахарка закинула себе за спину мешок и, не попрощавшись, вышла, покачивая головой и бормоча что-то себе под нос.

Все четверо подошли к распластанному телу.

– О, боги… – Миртен вдруг сдёрнул с крюка лампу и поднёс её к лицу лежащего человека. – Не может быть… он, точно он. Но только очень постарел. Яго-Странник.

– Странник? – спросил Гуго. – Это тот торговец, что с дхаргами торговал?

– Яго?! – одновременно с ним вскричал Эдмунд. – Про которого говорил Тибрайд?!

Раненый пошевелился и вдруг широко раскрыл глаза. Диким взглядом уставившись на Эда, он лихорадочно принялся шарить по соломе и своему собственному плащу.

– Нет, нет, – хрипло зашептал он, – возьмите, возьмите… Я не подвёл вас, милорд, не подвёл… Всего лишь хотел сберечь. Теничуть не забрали его… Возьмите…

Дрожащими руками он протянул молодому человеку что-то завёрнутое в холщовую тряпицу.

– Я сберёг его, ваше высочество, сберёг…

Обессилев, он откинулся назад; глаза его закатились, а тело начали бить конвульсии.