355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Игорь Гергенрёдер » Поиск-85: Приключения. Фантастика » Текст книги (страница 11)
Поиск-85: Приключения. Фантастика
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:01

Текст книги "Поиск-85: Приключения. Фантастика"


Автор книги: Игорь Гергенрёдер


Соавторы: Вадим Соловьев,Валерий Козловский,Герман Подкупняк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава вторая
Паспорт старого холодильника

«Уазик» ярко-красного цвета, опоясанный белой полосой, бросало из стороны в сторону на ухабах узких улочек поселка Даньшино. Пассажиры – два офицера пожарной охраны и третий в штатском – чертыхались при сильных толчках, крепче стискивая подлокотники и спинки сидений.

– Вот дороги, – с осуждением произнес капитан-пожарник, явно обращаясь за поддержкой к штатскому. – Вездеход и то тут еле проскребается, а каково пожарным машинам с их габаритами?

Штатский, а это был Евсеев, хотел, видимо, что-то ответить, но тут так тряхнуло, что он только безнадежно махнул рукой.

– Не гони так! – крикнул второй пожарник шоферу. – Не на пожар ведь. Так нас не довезешь живыми.

Да, особенно торопиться теперь уже было незачем. Что горело – погашено. Труп – в морге. Родственников покойного и наследников установят те, кому этим положено заниматься. А сейчас на место происшествия ехали специалисты-эксперты, которые не по догадкам, а по науке должны дать заключение, отчего произошло загорание. Оно, вроде, и так ясно: курил пьяный, уснул. Сигарету выронил (или папиросу) – затлело одеяло, потом диван. Дыму в таком случае, понятно, не только на одного, на десять человек хватит. В сущности, какая разница: телевизор ли не выключил, утюг ли, окурок ли не затушил, – все сам виноват. В итоге – был человек и нет человека… А эксперты свое заключение сделать должны. И подпись свою в акте поставить. Именно потому, что нет человека…

У дома, где произошла ночная трагедия, дежурил сержант. Внешне дом этот ничем особенным от других не отличался – огонь не успел оставить на нем своих грозных отметин. А за то, что пожар в силу войти не смог, надо благодарить парочку, поздно возвращавшуюся из города. Молодые люди заметили валивший из форточки дым и подняли тревогу.

«Вовремя спохватились. Не они бы, так не только мебели, но и стен бы не осталось», – подумал Евсеев, разглядывая хаос внутри пострадавшего жилища.

Пожарники считали, что случай ординарный. Сколько таких раззяв каждую ночь засыпает по пьяному делу с папиросой в зубах, не перечесть. Чаще, конечно, дело заканчивается прожженными рубашками, простынями, одеялами, сгоревшими диванами. Но и трагический исход, как в данном случае, – тоже не редкость. И мудрить тут нечего. Так Евсееву объяснило пожарное начальство, когда он связался с ним по телефону после разговора с Бахаревым. Однако на просьбу капитана – захватить его на осмотр места происшествия – возражений не было.

Что же дальше? Пожарники, хоть и были заранее уверены в результате своих исследований, принялись добросовестно и скрупулезно изучать очаг загорания. Евсеев вышел на кухню.

Здесь все было почти как при хозяине, если не считать тех предметов, которые вынесли из комнаты. Немудрящая кухонная утварь, посуда. Холодильник какой-то допотопной марки. Интересно, сколько этому холодильнику лет? Евсеев ругнулся про себя: дался ему этот холодильник! Всегда так: когда предстоит напряженная умственная работа, мозг как бы увиливает от нее. Только какая здесь, собственно, работа? Похоже, добрейший Николай Иванович, он же майор Бахарев, зря отнял у него, капитана Евсеева, полдня. Вот пожарники обратно со спокойной совестью поедут. Им что, они действуют по разработанной годами методике.

Словно услышав мысли Евсеева, в дверях показался один из экспертов. Он поинтересовался, обращаясь к капитану:

– Вы домой не скоро?

И, узнав, что инспектор угро намерен еще задержаться, предложил заехать за ним после того, как побывают в районной пожарной части. Евсеева это устраивало как нельзя лучше. Можно еще раз все внимательно посмотреть, пока никто не мешает, не торопит, не стоит над душой.

– Лады, ждите нас через часок.

Евсеев снова вошел в комнату. Взгляд его остановился на пустых водочных и винных бутылках. На тех, что стояли на столе. Те, что в углу – не в счет. Это старые. Одному столько за месяц не опорожнить. Гости, надо думать, не только вчера бывали.

Сколько же человек здесь было вчера? По количеству стаканов определить трудно. Стаканы, похоже, в мойке бывали редко. Водопровода в доме нет, воду каждый раз принести надо. Не расходовать же ее на мытье стаканов.

Где сейчас хозяин – известно. А где его вчерашние собутыльники? И кто они? Пили, потом разошлись. Куда? В какое время? Хозяину этих вопросов уже не задашь… А именно гости больше всего и интересовали капитана.

Конечно, если судить по ассортименту напитков, денежного изобилия, которое надеялся обнаружить здесь Бахарев, не было. Самые непритязательные вкусы, все по принципу «числом поболее, ценою подешевле». Но это тоже еще ни о чем не говорит. Со времени ограбления магазина прошло всего три дня, срок для реализации драгоценностей слишком маленький. Преступник наверняка надолго затаится. И все же…

Поскольку осмотр с соблюдением всех формальностей уже был, можно позволить себе порыться в вещах покойного и без понятых.

Платяной шкаф от пожара не пострадал. Здесь плащ, демисезонное пальто, пиджак. В карманах пиджака – непочатая пачка «Беломора», расческа, дешевенькая шариковая ручка, медяки, ключи. Записная книжка. Брюк не оказалось. Скорее всего, в них и отправился смотреть свои последние сны хозяин дома.

Половина, предназначенная для белья, была заперта. Ключ легко отыскался в связке. Да, покойник аккуратностью не отличался: все вместе – грязное, чистое. Тут же на бельевой полке под газеткой – документы. Паспорт, военный билет, свидетельство об окончании курсов газоэлектросварщиков. В самом потаенном уголке – деньги. Двадцать шесть рублей. Не густо. Сберкнижки не видно. Да и откуда ей быть? В паспорте – штамп о регистрации брака. Васильева Степанида Ильинична. А покойника звали Степаном Степановичем. Вот так. Степан и Степанида. Где же теперь Степанида, с сегодняшнего дня вдова? Ведь отметки о расторжении брака нет.

А это что за документ? Смотри-ка, паспорт на холодильник. Сколько же лет он тут пылится? Вот и представилась возможность установить возраст холодильника.

Но прежде, чем Евсеев отыскал дату выпуска, он наткнулся между страничек брошюрки-инструкции на лотерейные билеты. Досаафовские. Пять штук. Судя по дате – розыгрыш уже был. Капитан прикинул: совсем недавно получается. Успел ли проверить их Васильев? Если успел, то чего держал? Почему не выбросил? Не могли же они все пять штук выиграть. Ну, это можно проверить.

Капитан вынул свою записную книжку, аккуратно переписал в нее номера и серии билетов.

Записная книжка навела его на мысль о блокноте Васильева, изучение которого он отложил напоследок. Самое время сейчас полистать.

Записей было немного. Почерк у Степана Степановича был крупный, разборчивый. Несколько фамилий. И мужских, и женских. Номера телефонов. И адреса есть. Может, кто-нибудь из вчерашних собутыльников?

Он продолжал листать. Какие-то рабочие записи. Евсеев вспомнил: Васильев последнее время работал в комбинате бытового обслуживания. Так что адреса и телефоны могут быть просто координатами клиентов. А это что? Столбец цифр. Да это же… Те самые номера, которые Евсеев только что переписал себе. Точно, они!

А точно ли те же? Цифру 100 – номер билета – он вроде бы не писал. А тут есть. Заинтригованный, снова достал билеты, стал сверять с записью Васильева. Четыре номера совпали, пятый – нет. Как понимать? Заменил? С кем-то поменялся? Внимательно осмотрел билеты. На обратной стороне одного из них заметил маленький крестик, сделанный шариковой ручкой с синей пастой.

Бывает, что меняются билетами. Но такие люди, как Васильев… Может, докупил еще билет, а положил отдельно? Но записывал, похоже, за один раз.

Евсеев еще раз внимательно полистал паспорт холодильника, даже встряхнул его, но ничего не обнаружил. Пошарил под газетой в шкафу – безрезультатно. Больше, вроде, билет прятать некуда.

Выписал номер из васильевской книжки к себе. Шестым. Зачем-то обвел его. Потом обвел тот, который был помечен крестиком. Должен же что-то этот крестик означать?

Потом еще походил по квартире, осматривая все ее углы. Мысли были поглощены шестым билетом. За этим что-то кроется… К заданию Бахарева это уж и вовсе никакого отношения не имеет, но непонятное исчезновение билета, владелец которого уже никогда и никому не сможет ничего объяснить, заинтересовало.

С улицы донесся шум подъезжающей машины. Выглянув в окошко, Евсеев увидел притормозивший у палисадника красный с белой полосой «уазик».

Глава третья
«Сюрпризы» исчезнувшего билета

Через час он сидел уже в небольшом зале сберкассы. Таблица лотереи ДОСААФ лежала на столике для посетителей. Капитану было известно, что розыгрыши оборонно-спортивной лотереи проводятся два раза в год – в середине года, летом, и в конце. Стало быть, сейчас нужна летняя таблица за этот год. Она нашлась. Доставая записную книжку, Евсеев вдруг почувствовал непонятное волнение. Странное дело, если бы речь шла о билетах, которые обычно по своей инициативе Всеволод Петрович не покупал, но на сдачу брать не отказывался, никаких эмоций он бы не испытывал. Сейчас другое дело: подтвердится ли догадка?

Обведенный в книжке номер капитан оставил напоследок. Из тех пяти, как и следовало ожидать, даже на рубль ни один не потянул. И вот последний… Точно, выигрыш! Да не какой-нибудь рядовой, а самый крупный. Автомобиль «Волга».

Капитан посидел несколько минут неподвижно, прикрыв глаза, стараясь проанализировать ситуацию. Выходит, что кто-то об этом выигрыше уже знает. Или знал, если иметь в виду хозяина. Могло ведь быть и так: проверил по записи, изъял выигравший из общей пачки, спрятал понадежнее. Но куда? Носил все время с собой? Если так, то счастливый билет и сейчас где-то в тайниках одежды покойного. Остальные выбросить не успел, просто забыл о них. До бумажек ли каких-то, когда в руках такое сокровище?

Эта мысль об оставшихся билетах в какой-то миг сломала всю логику предыдущих размышлений. Если сознательно оставил, то их должно быть четыре, а не пять! Стало быть, исчез не шестой билет, а пятый, выигравший. Шестой, тоже пустой, лег на его место. Подмена? Кто, когда и зачем ее произвел? А крестик, имеет он какой-то смысл?

Шагая по улице, Евсеев продолжал размышлять. Итак, не исключена возможность похищения билета. Кто бы ни был человек, им завладевший, он не минует сберегательной кассы. Но это может произойти за сотни километров отсюда. И никто не сможет доказать, что билет украден. Ведь заявить-то о пропаже уже некому.

Всеволоду Петровичу не терпелось поделиться своими открытиями с Бахаревым. Но прежде чем он успел поинтересоваться у дежурного, на месте ли начальник угро, тот сообщил, что Бахарев просил Евсеева немедленно с ним связаться.

– Ну что ты выяснил? – спросил Бахарев, едва капитан переступил порог его кабинета. И, не дожидаясь ответа, протянул листок бумаги. – Посмотри-ка вот это.

«Это» было заключением патологоанатома о смерти Васильева. При вскрытии в затылочной части головы покойного была обнаружена обширная гематома, возникшая в результате удара твердым, не имеющим выступов предметом. Непосредственно вызвать смерть такое повреждение не могло, но при потере сознания могло послужить причиной асфиксии в задымленном помещении.

– Я разговаривал с врачом, который делал вскрытие. Его мнение таково: покойный не просто задохнулся в дыму, ему помогли это сделать. Конечно, и по пьянке многие погибают от удушья во время пожара, но не так. Кто-то и приходит в себя, не от дыма, так от жара. А тут человек был без сознания. И это уже считай – убийство. Твое впечатление: было его за что убивать?

– Похоже, было.

И капитан рассказал про билет.

– М-да… Я ждал, что ты поможешь одну задачу решить, а ты новую головоломку подкинул.

Наступило непродолжительное молчание. Бахарев первым нарушил его:

– Билет билетом, а от медицинского заключения просто так не отмахнешься. Прокуратуру я поставил в известность.

– Билетом вообще не будем заниматься?

– А как мы будем заниматься им, если нет заявителя, нет уверенности, что вещь пропала? Собственно, сам по себе билет ведь еще не вещь. И не деньги. Как все это выглядит в правовом отношении? Все это зыбко. Мог хозяин билета с кем-то поменяться? И вообще, кто теперь докажет, что билеты – собственность покойного?

– То, что билеты принадлежат Васильеву, сомнения быть не может. Но посуди, кто станет переписывать в свою записную книжку номера билетов, принадлежащих чужому дяде?

– Всякое бывает. Есть чудаки, которые все эти лотерейные операции превращают в игру.

– По-моему, не тот случай. Люди, вроде Васильева, не очень-то любят тратить трудовые копейки на столь эфемерное дело, как лотерея. Полтинника может не хватить на бутылку. С полтинником можно уже компаньонов искать, а тут жди… Тем более, что в этой лотерее ждать надо ни больше, ни меньше – полгода.

– А ты не допускаешь, что Васильев сам мог затеять аферу с билетом? – прервал эти рассуждения Бахарев. – Сам посуди, станет ли пьющий одинокий человек брать машину? Зачем она ему? Машину, да еще такую, держать ой-ей какая крепкая материальная база нужна. А тут деньги, и немалые. Наслышан, вероятно, и о том, что можно получить намного больше номинала. Стал искать контакты с темными дельцами, нарвался на таких, которые сами не прочь руки погреть на прибыльной афере, в результате стал жертвой собственной жадности… Возможно, что те, кому он предложил сделку, смекнули, что можно и билетом завладеть, и деньги себе оставить. Могло дойти и до стычки. Тогда пожар – инсценировка. Чтобы скрыть убийство.

– Эксперты пришли к выводу, что причиной пожара была все же папироса. Но человек, находившийся без сознания, не мог ее закурить.

– Но он мог прийти в себя после удара, закурить и снова впасть в беспамятство или просто уснуть. Он же не успел протрезветь.

– Вот с этим и предстоит разобраться.

Глава четвертая
Телефон из записной книжки

Прежде чем поехать опять в Даньшино, Евсеев еще раз полистал записи Васильева. Не исключена возможность, что какие-то из фамилий знакомы соседям, а кто-то из тех, кто в записях фигурирует, был участником трагически закончившейся попойки.

Люди, имеющие привычку делать долги, обычно ведут записи. Степан Степанович либо долгов не делал, либо их не записывал. Адреса и телефоны – по большей части клиентура. Это можно заключить по соответствующим пометкам. Но один телефон все же заинтересовал капитана. Из-за краткости данных абонента. Всего лишь одно слово: «Верунька». Амурное увлечение тут предположить трудно. Но кого можно назвать столь легковесно, по-свойски? Дочь? Родственницу?

Рука сама потянулась к аппарату. На том конце почти сразу сняли трубку и женский голос не очень приветливо сообщил:

– Магазин.

– Можно Веру?

– Как фамилия? У нас их две.

Евсеев положил трубку. Фамилию он, вероятно, будет знать завтра, когда вернется из Свердловска младший лейтенант Королев. Именно там проживала жена, точнее, вдова Васильева. Ее местонахождение установили через паспортный стол: Степанида Ильинична, уезжая к дочери, выписалась по всем правилам, а следовательно, указала и место, куда уезжала. Если Верунька родственница, она Васильевой известна. А Королев, надо думать, догадается переписать всех, кто имеет хоть малейшее отношение к покойному.

Сейчас же следует установить номер магазина. Это нетрудно сделать по телефонному справочнику.

После непродолжительных путешествий пальца по строчкам справочника в разделе «Магазины» Евсеев отыскал номер телефона, который только что набирал. Продовольственный магазин № 16 по улице Менделеева. Это уже кое-что.

Евсееву почему-то казалось, что человек, упомянутый в записной книжке в столь доверительной форме, непременно должен знать нечто такое, что неизвестно другим. Но спрашивать надо очень осторожно. Если Веруньке действительно известны какие-то детали, способные пролить свет на случившееся, то надо помнить: возможно ее участие, если не в самой трагедии, то в предшествовавших ей событиях. Иначе, зачем эта запись, судя по всему, не очень старая?

Всеволод Петрович еще раз внимательно, листик за листиком, пересмотрел записную книжку Васильева в потертых, ставших уже грязноватыми корочках. Нет, ничто не указывало на дополнительные данные о Веруньке. А фамилия нужна! Ведь не подойдешь, не спросишь: «Это вы здесь записаны?» Таким вопросом все можно испортить. Может, и знает что, да предпочтет умолчать.

«Ладно, – решил Всеволод Петрович, – дождусь Королева. Не сегодня завтра он должен быть. Если в добытых им сведениях ничего подходящего не окажется, придется осторожно выведать все о Веруньке у администрации магазина».

А пока надо заняться поисками предмета, которым нанесен удар. Участковому уже дано указание, чтобы в дом никого не пускали, ничего там не трогали.

Предмет этот – скорее всего бутылка.

Могут кое-что рассказать отпечатки пальцев. Если, конечно, кто-то их не позаботился уничтожить. Во всяком случае, тот, кто может иметь к этой истории отношение.

Словом, сейчас надо быть на месте гибели Васильева.

Глава пятая
Загадочное письмо

Степанида Ильинична Васильева с мужем своим, Степаном Степановичем, не жила уже больше трех лет. Уехала от него в соседний областной центр, тоже большой уральский город, к дочери, которая еще студенткой вышла замуж и вместе с мужем, тоже инженером, после распределения попала на всемирно известный завод. Квартиру получили просторную, внуки подрастают, зять на хорошем счету. Съездила, как водится, сначала в гости. Молодые ухватились за бабку: сами все время на работе, да и погулять хочется, кто лучше родного человека с детишками управится? И по хозяйству тоже. Уговорили. И то: все лучше, чем с алкашом маяться. «Закладывать» стал Степан последние годы «не по уму». Какие-то «левые» заработки появились (и то сказать – бытовая техника, прежнюю-то работу бросил), дружки такие же непутевые, забулдыжные нашлись. Разводиться не стали, чего на старости лет людей смешить? Плюнула да и убралась подальше. Решила: там видно будет.

Городская квартира, когда ее в порядке содержишь да каждый день обиходишь, трудов не так уж много требует. Вот и сейчас, до обеда еще далеко, а дел, вроде, уже и никаких. Посуда перемыта, полы подтерты, плита блестит, в ванной чистота. Старшенький в садике, младшенькая спит после прогулки. В магазин идти не за чем, все есть, все куплено.

Степанида Ильинична присела к низенькому полированному столику в глубокое кресло. Не дремать. Дремать удобнее на тахте. Перечитать еще раз странное то письмо, которым «обрадовал» ее муженек. Похоже, под сильным градусом был благоверный, бумага и та, вроде, винный дух источала. Это-то в порядке вещей. А вот смысл письма? Непонятный и тревожный какой-то. Во-первых, звал Степан домой вернуться. Во-вторых, хоть прямо не было что-либо вразумительно изложено, но содержались в письме намеки на какое-то не то событие, не то происшествие, которое, по Степанову разумению, должно дать семейному кораблю новый курс. И, в-третьих, ссылался хозяин туманно на какую-то баснословную прибыль, невесть откуда привалившую, чуть ли не богатство. Не иначе, «налил шары», вот и пришла такая фантазия.

Ехать Степаниде Ильиничне из-за такого вздорного письма вовсе не хотелось. На пьянку, что ли, опять смотреть? И потому с неделю назад отправила сестре письмо с просьбой попытаться выведать, что там удумал опять Степушка. Сестра, правда, и раньше Степана расположением не очень-то жаловала, а теперь и вовсе за родственника не держит. Но дочку могла бы и послать. Племянница в добрые времена захаживала к ним, а Степан, добрая душа, с Верой всегда был ласков, привечал, подарки делал, когда она еще в школе училась.

За такими размышлениями и застал Степаниду Ильиничну звонок в прихожей. На пороге стоял молодой человек с видом строгим и официальным.

– Могу я видеть гражданку Васильеву Степаниду Ильиничну?

Предъявив красную книжечку, рассматривать которую Степанида Ильинична не стала, гость приступил к изложению дела, которое привело его сюда.

Коля Королев по реакции Васильевой понял: ей еще неизвестно, что она уже вдова, и это ставило его в сложное положение. Ему поручено собрать необходимую информацию, а если сообщить прямо сейчас о смерти мужа – пиши пропало. Опять же ходить вокруг да около он не мог, видя, как встревожена пожилая женщина. Хочешь не хочешь, а начинать разговор придется с этого горестного известия.

И он в самых осторожных выражениях поведал Степаниде Ильиничне о трагическом происшествии.

Конечно, душевные контакты за последние годы у супругов сильно ослабли. Но слишком ошеломляющей была новость, чтобы отнестись к ней спокойно. Подождав, пока женщина успокоится, Королев задал несколько вопросов, касающихся родственников и знакомых, ибо никто лучше нее ответить на эти вопросы все равно не мог. Время от времени, переставая плакать, Васильева с покорной терпеливостью перечисляла своих и мужниных родственников, объясняла, какие между кем существовали отношения. Названы были и самые зловредные из «дружков», которые, по мнению Степаниды Ильиничны, и довели Степана до гибели. Блокнот Королева заполнили многие имена и фамилии. Вполне возможно, был в этих списках и кто-то из тех, кто находился с Васильевым в последние часы его жизни.

Дошла в рассказе Степаниды Ильиничны очередь и до письма. В сложившейся ситуации оно кое-что объясняло. Королев попросил разрешения почитать письмо. Васильева отдала его без малейших колебаний и не возражала, когда младший лейтенант попросил кое-что переписать в свой блокнот.

Отметил он и то обстоятельство, что Васильева отправила письмо сестре, но ответа пока еще не получила.

– Да и зачем теперь ответ, когда все так вышло. Все равно надо ехать самой.

И она опять принялась промокать слезы уголком головного платка. Королев стал прощаться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю