Текст книги "Русский Сонм. Дилогия (СИ)"

– Красиво, – шепнула Берта, когда они подошли к нужной двери. Дверь и впрямь была интересная: под старое дерево, со сложной резьбой и с медной блестящей ручкой. Имитация, конечно, но сделано с большим вкусом.

…До этого они с час бродили по Саприи – Ит решил показать Берте, что это вообще за место. Не сказать, что Берта была в особом восторге, но ей явно было интересно – кажется, больше всего понравился гигантский ангар-эллинг, в котором держали катера местные жители. Контраст между тёмным, тяжёлым камнем и бесконечным небом был завораживающим, и они минут десять стояли, наслаждаясь зрелищем.

– 

Потом покатаемся, – пообещал Ит. – Наймём катер с пилотом и покатаемся. Обязательно. Хочешь, сегодня же?

– 

Не знаю, – ответила она неуверенно. – Может быть. Если вечером болеть будет как всегда, а не сильнее, то… наверное.

У двери в клинику сейчас мигала висящая в воздухе табличка «Очень сожалею, но пока что я занята. Вы можете побеседовать с моим ассистентом и пройти первичный осмотр. Если ваш случай является экстренным, вам следует обратиться по следующим адресам…» Дальше шёл список адресов, который они и смотреть не стали, поскольку сегодня его уже видели.

– 

Нам нужен первичный осмотр, – произнёс Ит в пространство. – Это возможно?

– 

Конечно. Проходите, пожалуйста, – пригласил мужской голос.

Дверь открылась.

– 

Ой, – только и сказала Берта.

Ей, за пять лет повидавшей множество разных врачей, клиник, кабинетов и прочих мест, так или иначе связанных с медициной, и в голову не приходило, что кабинет или приёмная может выглядеть – вот так.

Это был аквариум. Вернее, это было похоже на аквариум. Или… Это было…

– 

Да, несколько неожиданно, – подтвердил её реакцию Ит. – Простите, мы действительно немного растерялись.

Приёмная напоминала замок на дне моря. Разрушенный замок, между стен которого плавали экзотические яркие рыбы. Подсвеченная солнцем зеленоватая вода, блики на поверхности, мутнеющие солнечные лучи, песчаное дно, лениво колышущиеся водоросли. Иллюзия была настолько реалистичной, что Берта невольно протянула руку к стене – и к протянутой руке тут же устремилось несколько крошечных рыбок.

– 

Я же сказал Найти, что она перестаралась, – рассмеялся мужчина. Высокий, худощавый, он стоял за небольшой стойкой в глубине приёмной. Волосы седые, но, кажется, седина не натуральная – возможно, тут сейчас такая мода. Одежда скромная, неброская: шоколадного оттенка рубашка из мелкого вельвета и чёрные брюки. – Знаете, – доверительно продолжил он, – я тоже утром испугался. Вчера тут был весенний лес, а сегодня прихожу, и вот такое… Дочь фантазёрка, к сожалению.

– 

Ну почему же, – улыбнулась Берта. – Мне нравится.

– 

В таком случае, я рад. – Мужчина улыбнулся. – У нас семейная клиника. Меня зовут Марк Лурье, я папа вашего будущего врача. Сам практикую редко, чаще всего помогаю дочери. Ну что же, начнём?

– 

Почему вы не работаете сами? – спросил Ит с интересом.

– 

У неё руки лучше. И таланта больше на порядок. Когда она двадцать лет назад закончила учёбу, мы с женой просто передали и клинику и персонал ей. Не в моих правилах делать рекламу, это выглядит некрасиво, но… очень надеюсь, что мы сработаемся. Что у вас за проблема? – Он повернулся к Берте.

– 

Рак, – ответила она. – Отняли ногу, сейчас метастазы в лимфоузлах и в лёгких. Там, откуда мы приехали, мне дали два месяца жизни. Я…

– 

Вижу, – ответил он тут же. – Предупреждаю сразу, лечение займёт минимум полгода. И не меньше чем полгода – на трансплантацию ноги. Мы не сторонники быстрой работы в таких случаях. Три месяца для такого заболевания не срок, а повторные обращения…

– 

То есть вы хотите сказать, что это действительно возможно вылечить полностью? – Берта недоверчиво нахмурилась.

– 

Конечно, – пожал плечами Марк. – Но требуется время. Я знаю, что у нас тут есть специалисты, которые берутся всё исправить за три месяца, но, повторю, я не сторонник такого подхода.

– 

Шесть месяцев по Окисту – это то же самое, что семь – по Сонму, – пояснил Ит. – Вы даёте гарантии?

– 

Конечно, – расцвел Марк. – Если потребуется повторное вмешательство, мы сделаем всё бесплатно, но… у нас не было повторных обращений. Пока вы ждёте, можете посмотреть нашу историю именно по этому заболеванию. За семьсот лет существования клиники Лурье вы не найдёте ни одного возвратного случая рака. Да, наши услуги несколько дороже, но…

– 

Мы верим, – кивнул Ит.

– 

Вы обязаны проверить, если речь идёт о здоровье, – строго сказал Марк. – Знаете что? Вы пока что почитайте, а мы подберём временный протез для… как вас зовут, девушка?

– 

Роберта. Можно просто Берта.

– 

Для Берты. Идёмте, милая, мне больно смотреть, как вы мучаетесь с этим уродством. Транспортники ужасные жмоты, если бы можно было повлиять как-то на это…

Первым делом Ит, конечно, перебросил первый взнос на счёт клиники – четверть суммы. Второй взнос он решил сделать после осмотра. Последующие придётся делать Берте самостоятельно, их к тому моменту на планете, скорее всего, не будет. Ничего, это ерунда… История, говорите? Ну что ж, посмотрим.

Реклама на Окисте и правда была не в чести, поэтому история клиники и впрямь оказалась именно историей, а не чем-то ещё. Имена пациентов частично были скрыты, но к ним можно было обратиться через врачей. Допустим, если хочешь связаться с некой Мей Ци, которой клиника вернула «утерянную в связи с аварией руку», следовало обратиться к Марку, и он, если Мей позволит, перенаправит. Можно посмотреть работу. Некоторые семьи давали прямые адреса – тот же рак тут серьёзной или постыдной проблемой не считали.

Ит вспомнил, что в некоторых мирах ещё как считали. Переболевшего даже выслать могли, запросто. Чего только во вселенной не бывает, действительно.

Он сидел, рассеянно просматривая на общем терминале куски чужой жизни, но мысли его были сейчас где-то очень и очень далеко.

Через полчаса вернулись Берта и Марк. Берта шла уверенно, прихрамывала она совсем чуть-чуть, а Марк со смехом утверждал, что хромает она только потому, что ещё не освоилась и всё ещё боится.

– 

Ну как? – спросил Ит с интересом.

– 

Нет слов, – покачала головой Берта. – Как будто нога вернулась… почти настоящая.

– 

Ну что вы, какая нога, – Марк покачал головой. – Так, эрзац. Я посмотрел сейчас – вторую ногу тоже придётся полечить, вы слишком долго её перенагружали, поэтому нужно поправить и сосудики, и сустав… Как же вы так сильно запустили проблему? – упрекнул он. – Ведь это действительно могло кончиться плохо.

– 

Контракт, – виновато пожал плечами Ит. – Пока нам не выплатили сумму, которой хватило на дорогу и на оплату ваших услуг, мы не могли никуда уехать. При всём желании.

– 

Это очень печально. А благотворительные фонды или что-то подобное?..

– 

Мы жили в человеческом мире первого уровня, – объяснил Ит. – У нас даже не было адекватной связи. Раз в полгода, и с двумя целями – передать отчёты и забрать ферменты. Я рауф, если вы не заметили. Без ферментов мы с братом рисковали просто умереть с голоду.

– 

Заметил, и как раз хотел спросить, как это вышло, что вы…

– 

Наша мать специалист по Сонму, – Ит улыбнулся. – В некотором смысле тоже династия, так же, как и у вас. Мы с братом пошли по её стопам, правда, ушли несколько дальше, чем она. Сейчас переживаем за племянницу, она, кажется, тоже решила заняться социологией.

– 

Вы занимаетесь Русским Сонмом? – с интересом спросил Марк.

– 

Да, – кивнула Берта. – Последние восемьдесят лет так и вообще… безвылазно.

Острячка, подумал Ит. Берта лучезарно улыбнулась.

– 

Может быть, вам стоит попробовать обратиться в Русский клан? – предложил Марк. – Мне кажется, они обязательно вам помогут.

– 

Мы обязательно обратимся, – пообещала Берта. – Может быть, вы подскажете, как это сделать?

– 

Давайте я вас порекомендую, – предложил Марк. – Правда, не сейчас, а где-то через месяц. Думаю, дочь со мной будет солидарна. Сначала надо подлечиться, а уже потом…

– 

В чём я с тобой должна быть солидарна, пап? – спросил удивленный женский голос. – Здравствуйте. Меня зовут Найти Лурье, я ваш лечащий врач. Роберта, пройдёмте. Папа мне перебросил информацию, и время нам лучше не терять.

– 

Сейчас? – опешила Берта.

– 

А когда? – удивилась врач, подходя к ним поближе.

Отец и дочь были очень похожи. Тот же разрез глаз, та же худоба, только у дочери волосы просто светлые, без подкраски «под седину». На дочери одежда оказалась тоже неяркая и гораздо больше похожая на униформу – бледно-сиреневый кардиган, под ним глухая, под горло, блузка и почти белые брюки, тоже с каким-то сиреневым отливом.

– 

Идёмте, идёмте, – приказала она. – Папа, вызови мне, пожалуйста, Мари, и отмени приём у Сати и Гунна, ладно? Тут случай действительно очень серьёзный и срочный. Зачем вы заплатили так много? – упрекнула она Ита. – Мы же ещё даже не начали.

– 

Я думал, так положено, – пожал плечами тот.

– 

Давайте договоримся следующим образом. Я вам сама скажу, когда и сколько вы будете платить. – Она, казалось, рассердилась. – Просто сейчас… ох, действительно… Лучше папа объяснит. Берта, идёмте, пожалуйста. Вы заберёте жену? – спросила она Ита. – Это желательно сделать после восьми. Если вы не можете, Мари проводит.

– 

Мы хотели прогуляться вечером, если это возможно, – с сомнением сказал Ит.

– 

Только если полетать по окрестностям, долго ходить будет нельзя. Или посидеть на природе, внизу… Ладно, сейчас не до того.

Она решительно взяла Берту под руку и потащила за собой из приёмной куда-то в глубь клиники.

– 

Действительно, зачем вы заплатили такую сумму? – упрекнул Марк. – Я даже не сообразил сперва.

– 

Что мне сейчас делать? – робко спросил Ит в ответ.

– 

До вечера вы свободны, мы вас вызовем сами. Не бойтесь, всё будет хорошо, – Марк улыбнулся. – Я вижу, что вы расстроенны и взволнованны. Не переживайте. Клянусь вам чем угодно. Всё действительно будет хорошо.

* * *

Большую часть дня они потратили на обсуждение ситуации, но из мозгового штурма ничего толком не вышло – слишком все были уставшие и соображали пока что неважно. Единственное, что стало понятно уже окончательно, так это то, что задерживаться действительно нельзя. Следовало максимально быстро «проявиться», причём желательно подальше от Окиста, чтобы не подвести Берту. Обсуждали эту проблему Скрипач и Ри, а Ит в это время сидел с каталогом мебели, но на мебель почти не смотрел. Скрипач заметил, что он мрачен, явно расстроен чем-то, стал допытываться, что случилось, но наткнулся лишь на стену всё того же угрюмого молчания, так и не получив никакого адекватного ответа.

– 

Да ну тебя, – с досадой констатировал он после очередной неудачной попытки поговорить. – Вобьёшь себе в голову какую-нибудь хрень…

– 

Всё нормально, – невпопад ответил Ит.

– 

Что нормально? – вызверился Скрипач. – Что нормально-то, я спрашиваю?!

– 

Всё.

Вечером Ри со Скрипачом и Мотыльками остались ждать мебель, которую ещё предстояло как-то расставить, а Ит отправился за Бертой. По дороге он заказал катер и пилота из местных, оплатив на всякий случай четыре часа полётов – конечно, так долго они кататься не станут, но пусть лучше время в запасе будет, мало ли что.

Когда он пришёл, Берта уже ждала его в приёмной, о чём-то разговаривая с Марком. Ит удивился – выглядела она во сто крат лучше, чем утром, и, кажется, успела подстричься, по крайней мере, волосы сейчас были какие-то другие, совсем не такие, как утром…

Подстричься?! Волосы?!

До него вдруг дошло.

Утром Берта, конечно же, пошла в клинику так, как ходила последние годы… после бесконечных химиотерапий. В шапочке – потому что от волос у неё осталось всего ничего. А сейчас – он видел её такой, какой вообще уже не надеялся увидеть.

– 

Ит! – она встала ему навстречу, встала гораздо легче, чем утром, и даже легче, чем когда Марк привёл её обратно с новым протезом. – Привет. А мы тебя как раз ждали.

– 

Привет, – рассеянно отозвался он. – Бертик, что это у тебя на голове такое замечательное?

– 

Заметил, – удовлетворённо констатировала Берта. – Видите, Марк, как хорошо быть замужем за гермо. Вы утверждали, что он не обратит внимания.

– 

Беру свои слова обратно, – покачал головой Марк. – Пустяк на самом деле. Особенно в свете заплаченной вами суммы. Просто восстановили…

– 

Так быстро? – немного удивился Ит. Вот уж что, а это он отлично помнил – как после нескольких операций у него потом волосы отрастали почти месяц, причём с каким-то стимулятором, а не сами по себе.

– 

Ну, шесть часов – это не очень быстро, – самокритично ответил Марк. – Мы эту технологию купили лет десять назад, но используем нечасто. Для вашего случая оказалось самое оно.

– 

Это было щекотно, – Берта хмыкнула. – Марк, спасибо вам большое. И, если можно, передайте ещё одно спасибо Найти.

– 

Завтра сами скажете. Утром мы вас ждём.

– 

Какой будет план? – поинтересовался Ит.

– 

Смотрите, – Марк открыл панель терминала и пододвинул поближе к Иту. – Первые два месяца Берте придётся посещать клинику каждый день и проводить тут по четыре часа. Дальше – мы снижаем частоту посещений. Три-четыре раза в декаду. Сейчас самое главное полностью остановить процесс, изолировать все поражённые участки и максимально приблизить к норме обменные процессы. По сути, это как раз экстренная часть. Потом будем разбираться с проблемой на другом уровне, искать причину возникновения этого процесса и корректировать уже её. Ещё позже – подготовка к операции, и полгода уйдёт на то, чтобы вырастить ногу…

– 

А сколько блоков для воссоздания сейчас на планете? – невзначай поинтересовался Ит.

– 

Полных? Три, но два законсервированы. Заказов очень мало, это слишком дорого. А вот для конечностей и органов – больше ста, так что тут проблем не возникнет, – успокоил Марк. – Вообще, общее воссоздание теперь стоит столько, что от него, по-моему, решили отказаться. Почти год идёт процесс, больше сотни человек обслуги, представители основных конфессий, мистики… Да, это не новую ножку вырастить. Причём результат всё равно сомнителен. Не знаю, читали вы что-то по теме или же нет, но…

– 

Кое-что читал, но, боюсь, мало, – признался Ит.

– 

Понятно. У нас сейчас с заказами совсем плохо, – признался Марк. – Сами подумайте. Полмиллиарда – это цена только за само воссоздание. А ещё реабилитационный период, и это если будет кого реабилитировать. Раньше заказы размещали рауф, которые нас курируют, но даже они, кажется, признали нецелесообразность этого процесса. Жизнь любого разумного стоит гораздо дешевле, согласитесь. В некоторых местах она не стоит вообще ничего.

– 

О, да, – покивал Ит. – Вот с этим не согласиться практически невозможно.

– 

Но почему такая высокая цена? – удивилась Берта. – Как-то… не складывается. Нога стоит пятьдесят тысяч, верно?

– 

Сорок, – поправил Марк. – И не нога, как вы говорите, а весь комплекс – от восстановления органа до операции. Что же до воссоздания… душа. – Голос его потяжелел. – Это вмешательство в волю провидения. Вырастить тело по материалу не так уж сложно. Запустить это тело, чтобы оно работало, тоже не сложно. А вот вернуть обратно человека, которому это тело принадлежало… – Он покачал головой. – Несмотря на то, что у меня есть долевой пай, мне лишь один раз за всю жизнь довелось присутствовать при… ммм… части процедуры возврата. У нас есть школа мистиков, их на всей планете живёт человек пятьдесят, кажется. Они работали при поддержке священства, которое до сих пор оспаривает правомерность самой процедуры. Но есть ряд священников, которые придерживаются теории, что воссоздание не является реинкарнацией и попадает скорее под определение возврата – то есть принцип непротивления Божьей воле соблюдается.

– 

Сложно, – заметил Ит.

– 

Ещё бы, – развёл руками Марк.

– 

И как это выглядело?

– 

Ну… Вы имеете в виду – чисто визуально?

– 

Ну да.

– 

Рядом с каждым блоком есть малый ритуальный зал, и вот в этом зале, собственно, тогда работали свою церемонию мистики. Их было человек десять, они… – Марк замялся. – Они пели. Стояли кругом и пели. А в центре круга перед ними… я не могу объяснить, что это такое. Словно светящийся шар, состоящий из мириадов нитей. Он пульсировал и поворачивался, то вспыхивал, то угасал. Это… завораживает, признаться. Мне разрешили посмотреть всего минуту. Больше нельзя, так объяснили. Опасно.

– 

Как интересно, – Берта покачала головой.

– 

О, да. Действительно, очень интересно, – подтвердил Марк. – По слухам, эти ритуалы проводятся каждый день, часть ведут мистики, часть священство. И всё равно, до самого последнего момента нельзя узнать, вернулась ли душа.

– 

А в тот раз? – спросил Ит.

– 

В тот раз она не вернулась. К сожалению. Там был сложный случай – очень богатая семья хотела вернуть своего сына, но ничего не вышло. Священство сказало, что душа не захотела покидать рай. Мистики согласились. У нас существует поверье, что душа может вернуться только в том случае, если её путь действительно ещё не окончен. Если окончен, она не придёт, сколько ни зови. Зовут священники, мистики ищут обратную дорогу. Это, конечно, не подробности – подробности никто не знает.

– 

А эта семья была здешней? – поинтересовалась Берта.

– 

Разумеется, нет. Это были рауф, я даже не знаю, откуда.

– 

И чем всё кончилось? – Ит с любопытством смотрел на Марка.

– 

Ничем. Они забрали тело и уехали. Скорее всего, захоронили в могилу оригинала… уже потом. Тело, конечно, отключили – так положено после трёхсуточного срока. Это было давно, лет десять назад, так что новость, скажем так, совсем не новая. – Марк замялся, а потом продолжил: – Извините, что я об этом болтаю, но раньше вся эта процедура была настолько засекречена, что пару раз случались очень большие неприятности. Один раз вскрылся случай с наследством, потом – с фальсификацией, воссозданному не сообщили, кто он, а память оказалась частично утерянной… В общем, после этого всего процедуру сделали максимально прозрачной, насколько это возможно. Но она мало кому интересна. Разве что приезжим, вроде вас. Вот я и поработал экскурсоводом. Скучно…

– 

Спасибо, – улыбнулась Берта. – Знаете, Марк, это действительно очень интересно. Мы несколько закоснели за последние годы, и любая новая информация для нас – как праздник. Так что, если будет желание ещё поработать экскурсоводом, мы с радостью послушаем.

– 

Скажите, а память всегда возвращается полностью? – Ит нахмурился. – Или я неправильно понял…

– 

Обычно она всегда возвращается полностью – душа помнит своё прежнее телесное существование до момента смерти. Глубинный Свет помнят единицы, это случается очень редко. Многие вообще не понимают, что были мертвы. Думают, что уснули или потеряли сознание, а потом проснулись. Случаев потери памяти у нас зафиксировано всего с десяток, кажется, но лучше проверьте это сами, я могу ошибаться.

– 

Марк, если тема нас настолько заинтересует, то мы проверим, – пообещал Ит. – Сейчас у нас есть более важные дела. – Он улыбнулся. – В частности – нас ждёт катер с пилотом. Так что мы, с вашего позволения…

– 

Идите, конечно. Простите, что-то я разболтался, совсем на меня не похоже. Берта, мы ждём вас завтра с утра. Выспитесь получше, позавтракайте и приходите. Рекомендации насчет еды вы прочли.

* * *

– 

Ит, зачем ты это сделал? – с урёком спросила Берта, когда они отошли от клиники и ждали лифт в большом совершенно пустом холле.

– 

Машинально, – признался Ит. – Я не хотел брать его под воздействие, честно. Как-то само получилось.

– 

Он бы и так рассказал, – упрекнула Берта. – Ладно… ерунда это всё. Ит, милый, как же я тебе благодарна…

– 

За что? – опешил он.

– 

Я… Ит, мне не больно, – у неё из глаз покатились слёзы. – Мне впервые за последние пять лет не больно. Совсем. Вообще! – Она держала его за рукав и всхлипывала, как маленькая девочка, а он стоял, растерявшись, не зная, что делать. – Я уже привыкла… что больно… то тут, то там, сильнее, слабее… привыкла, что всё болит, но что-то отдельное больше, что-то меньше… а сейчас… Ит… я… я просто не знаю… Не может этого быть всего… наверное, мы все умерли там… на площадке… наверное, нас расстреляли, а это… мы в рай попали, да?.. Это только в раю может быть, чтобы сразу стало… вот так…

Меня не благодарить, а убить надо, подумал Ит. Убить. За то, что я сделал. Вернее, за то, что не сделал. Она пять лет мучилась так, как ни в каком кошмаре не может присниться, она не спала ночами, она боролась, причём с тем, с чем бороться невозможно, а он…

Да, он таскал её по врачам, по консультациям. Да, устраивал в лучшие больницы, да, очень старался создать все условия, чтобы ей было легче.

Мудак.

Проклятый мудак.

Ведь на самом деле ещё тогда, пять лет назад, после того, как они вернулись домой с этим страшным диагнозом, надо было бросать всё, хватать её в охапку, и…

Но как? Они бы не согласились на такое.

Не оправдывайся, сволочь.

Надо было что угодно делать, но вытаскивать её оттуда, с этой клятой Терры-ноль, тогда же, пять лет назад. А не доводить до края. И теперь, что бы она ни говорила, прощения ему нет. И никогда не будет.

Она – уже простила.

А вот он себе простить не сумеет…

– 

Ит, ты чего? – с тревогой спросила Берта.

– 

Да так… просто задумался. – Он улыбнулся жалкой растерянной улыбкой. – Ну чего? Поехали кататься?

– 

Поехали. Родной, я, кажется, только сейчас начала понимать, чего это всё тебе стоило. И ребятам тоже. И…

– 

Малыш, давай об этом не будем, – попросил он. – Сейчас слетаем к морю, посмотрим закат, а потом придётся помочь Ри и Рыжему выбрать стол. Они мне все мозги съели этим столом. Ри хочет деревянный, а Скрипач выбрал какую-то фигню на гнутых ножках.

Сам ты фигня на гнутых ножках, скот поганый, ублюдок, трус, тряпка. Прав был Стовер в те незапамятные времена, ох и прав, вот только молодые и глупые ведь не слушают старых и умных, а старые и умные видят их насквозь – и говорят правду, которая, конечно, ранит, но правдой быть не перестаёт. Он сказал то, что видел, то, что было на самом деле. Не издевался (как им с Ри тогда казалось), не старался ёрничать, нет.

И вот теперь ты, урод, стоишь рядом с этой правдой, и ты сам тоже эта правда. Ты оказался именно тем, кем тебя увидел тогда он – малодушной сучкой. И из-за этого твоя собственная жена и твои друзья страдали, и, между прочим, продолжают страдать до сих пор.

Это ты виноват.

И только ты.

Всё это ты сделал своими руками.

Тебе и отвечать.

Часть II

Ветер

05