Текст книги "Смертельный дар"

Автор книги: Хизер Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Волшебные сказки, фэнтези и что-нибудь запредельное… – сказала она. Голос Каэр дрожал, в нем слышался намек на некую тайну, невиданную, невообразимую.

– Запредельное?

– Оно реально. Вы сами знаете, – мягко сказала она.

– Мир по ту сторону… Рай. Ад… Все остальное.

Она казалась странно обеспокоенной и растерянной, подумалось Заку. В постели она безраздельно принадлежала ему. Только ему. Такая настоящая, существо из плоти и крови. Она дышала, от нее исходил жар, она извивалась в его объятиях и сама крепко обнимала его, и все ее ощущения были обострены до предела. А теперь… будто она оказалась где-то далеко-далеко, за миллион миль отсюда.

– Каэр…

– Я должна идти.

Он хотел подняться, но она протянула руку, чтобы остановить его.

– Полночь. Пора ночного колдовства. Ведьмовское время. Шон скоро вернется. Мне надо быть у себя в комнате. И приглядеть за ним.

Он не мог броситься следом за ней в чем мать родила. Выбора не было, и Зак позволил ей уйти.

– Ну разве не великолепно они играли? – спросила Кэт, опустив голову на плечо отца.

Он сжал ее руку.

– Спасибо, что пригласила меня. Я прекрасно провел время.

– Спасибо, что пошел, – искренне сказала она ему.

Отец смотрел в окно на рождественские огни, все еще держа дочь за руку.

– Помнишь, когда ты была помладше и только начинала свою музыкальную карьеру, ты играла мелодии в стиле транс, чем практически сводила меня с ума. И еще хип-хоп.

Она рассмеялась:

– Папа, я и сейчас временами играю…

– Но твой талант стал более зрелым. Горизонты расширились. Ты любишь самую разную музыку, и если мне даже что-то не нравится, я могу принять то, что ты делаешь. То же – и с моим отношением к людям… Аманда…

– Пожалуйста, папа, прекрати. Перестань. Я принимаю твой брак с ней, но просто не могу вообразить… Пап, она тебе не подходит. Я не ревную из-за того, что она молода, и для меня не имеют значения деньги, ты знаешь.

Он рассмеялся:

– Конечно знаю. Когда ты была еще совсем маленькая, ты мне сказала: «Я сама буду зарабатывать деньги. Мне не нужны твои». У тебя замечательная работа.

– Благодаря Заку. Жаль, что его не было с нами сегодня вечером.

– Он постоянно на чем-то сосредоточен. Ты заметила? Или на музыке, или на расследовании. Или одно, или другое. Одновременно – никогда. Он прибегает к музыке, чтобы очиститься, прийти в себя после каждого тяжелого дела. – Шон вздохнул. – Но вернемся к теме нашего разговора. Аманда – моя жена, даже если это делает меня старым дураком.

Кэт отошла, ошеломленная.

– Ты имеешь в виду, что ты согласен со мной и Аманда…

– Кэт, не допускай даже мысли о том, что я согласен с тобой, потому что это не так. Просто хотя бы потому, что я понял: Аманда… она не… ну, она может быть грубой, она поверхностна, и сам я думаю какими-то другими частями тела, а не мозгом, все же она не злое человеческое создание.

Странно, что он выбрал слово злое, подумала она. Следовало сказать – плохое, то есть она не плохое человеческое создание.

Это всего лишь слово.

– Почти приехали, – радостно объявил Том. – Через несколько минут будем дома.

Кэт пыталась разгадать выражение лица своего отца, но он отвернулся, снова разглядывая рождественскую иллюминацию.

– Аманда стала намного милее с тех пор, как произошел инцидент с черникой, – сказала Кэт, стараясь тоже казаться милой.

– Она уже столько времени сидит взаперти в нашей комнате. Это да. Я сам почти не видел ее в последнее время, – произнес Шон. – Нам всем надо как-то продержаться, что ли. В ожидании.

– В ожидании чего?

– Когда найдут Эдди.

Том остановился прямо перед домом, чтобы они вышли. Кэт поблагодарила его и выбралась из машины, чтобы протянуть руку отцу и помочь ему выйти.

– Спасибо, котенок, – сказал он и поцеловал ее в макушку. – Вечер был прекрасный.

Шон направился к дому, и Кэт последовала за ним.

Но вдруг она застыла на месте. Повсюду были птицы.

Они летали высоко над крышей и устремлялись вниз, подобно стервятникам. Это были стервятники? Она прищурилась и вгляделась в ночное небо, стараясь определить, что же это за птицы. Нет, не стервятники. Большие, но не настолько. Их черные силуэты выделялись на фоне темного ночного неба. Они странно кружились, то взмывая ввысь, то опускаясь совсем низко.

Кэт вспомнила птицу, сидевшую за ее окном, и внезапно ее охватила паника.

– Папа! – закричала она и бросилась ему вдогонку.

Он подождал ее, и девушка взяла его за руку.

– Посмотри на тех птиц, – сказал Шон.

– Они наводят ужас. Давай войдем в дом.

– Это всего лишь птицы, – ответил отец и пожал плечами. – Может, глобальное потепление.

– Сегодня похолодало.

– Это всего лишь птицы, Кэт. Они не причинят тебе вреда.

Он уверенно направился к входу. Кэт подняла глаза к небу, идя рядом с Шоном, и могла поклясться, что птицы устремились вниз. Она была уверена, что они бросятся за ней и выклюют ей глаза.

Кэлу снился сон. Снилось, что он бежит, вот-вот схватится за медное кольцо на двери, потянет за него и обретет свободу и покой в доме, который уже принадлежит ему, а не банку, и на кредитках не все деньги еще истрачены, и он во власти заставить работать кого-нибудь другого, когда самому не хочется.

Вот он уже почти дотянулся, почти схватил…

Но увидел Эдди. Прямо перед собой. Эдди смеялся над ним и называл его дураком, которому надо научиться работать, как работают все остальные, и платить взносы за дом. Эдди собирался воспрепятствовать исполнению его мечты.

Потом появились птицы. Огромные стаи птиц с огромными глазами и широкими черными крыльями. Они каркали и шумели вокруг него, рвали его волосы.

Он закричал и пригнулся.

Проснулся.

Кэл стоял на улице. Босой. Земля была замерзшая. По крайней мере, никаких птиц не было, подумал он с облегчением, а потом осознал: были. Были.

Но они не летали повсюду с криками.

Две из них пристроились на решетке для барбекю, еще несколько сидели на карнизах дома.

Он тихо выругался и взглянул на часы. Было поздно, но он совершенно не чувствовал усталости.

Для него сейчас имел значение только тот факт, что у него замерзли ноги.

Черт, пора заняться кое-какими делами.

Когда Каэр ушла, Зак принял горячий душ и надел длинные брюки от фланелевой пижамы. Было поздно, но он не находил себе места. Надел халат и вышел в коридор.

Встал за дверью комнаты Аманды и Шона, прислушиваясь. Он слышал, как работает телевизор. Или она смотрела какое-то ночное ток-шоу, или просто уснула с включенным телевизором.

Зак тихо отошел оттуда и направился к комнате Брайди. Со скрипом приоткрыл дверь и заглянул.

Думал, что она спит, но Брайди заговорила с ним:

– Здравствуй, мой мальчик. У тебя все в порядке? Беспокойно бродишь по дому ночью.

– Все хорошо, Брайди. А как ваши дела? Думаю, те таблетки начинают действовать?

– Со мной все нормально, Зак. Все нормально. Они здесь не из-за меня, понимаешь.

– Кто здесь не из-за вас, Брайди?

– Птицы.

Он подумал, что с Брайди не все в порядке. Она становится все более странной день ото дня. Брайди всегда рассказывала истории, но при этом в ее глазах блестели озорные искорки.

Сейчас, казалось, она верит всему, что говорит.

– Брайди, эти птицы – всего лишь птицы.

– Нет, они здесь из-за зла. Жаль, что Кэт не понимает, – расстроенная, произнесла Брайди. – Птицы здесь только из-за зла. Я – не зло. Я там, где мне следует быть, и птицы прилетели не за мной.

– Они улетят, Брайди.

– Да, когда уйдет зло. Оно всегда терпит поражение так или иначе. Но сейчас птицы здесь из-за него. Не беспокойся обо мне. Я птиц не боюсь.

Он подтащил к кровати стул и сел.

– Ладно, Брайди. Мы все знаем, что бывают злые люди. Но вы поправитесь, а я не позволю, чтобы здесь пострадал кто-нибудь еще.

– Ты постарайся. Очень постарайся. Я верю, что ты – тот человек, который может победить.

– Брайди…

– Там будет… Эдди. Эдди будет ждать меня.

– Брайди, я…

– Я уже стара, Зак. А ты… Ты молод и влюблен в нее, не правда ли?

Смена темы разговора застала его врасплох.

– Простите?

– Ты любишь ее. Нельзя этого. Потому что она обязана остаться лишь на время и выполнить свой долг, а потом ей придется уйти.

– Брайди, не волнуйтесь больше ни о чем, хорошо? Я здесь. Я буду оберегать вас, и Шона, и всех остальных.

– Ох, Зак, славный ты парень, но ты не можешь уберечь меня от времени. – Она закрыла глаза. – Думаю, мы все любим ее. В ней столько доброты. Столько красоты и нежности. Но она должна сделать то, что должна, и, придя из Ирландии, в Ирландию вернуться.

– Брайди, я посвящу вас в один маленький секрет. Я немного очарован ею. Но из-за этого вовсе не стоит сейчас переживать.

– Не хочу видеть, как ты испытываешь боль.

– Я сильный, Брайди.

– Ни один человек не силен настолько, насколько он думает. Шон, мой племянник, тоже сильный парень, но силу могут одолеть лживость и обман.

Ее глаза закрылись.

– Брайди?

Но она уснула. Или притворилась, что уснула. В любом случае беседа была окончена. Он поцеловал ее в лоб и на цыпочках вышел из комнаты.

Несмотря на поздний час, когда он вернулся в свою комнату, Зак позвонил своему брату Джереми, который находился в нескольких часах пути отсюда, в Салеме, со своей молодой женой, Ровенной. Ему нужен был свежий взгляд, новая точка зрения. Джереми был именно тем человеком, кто мог это продемонстрировать.

– Привет, брат! Что случилось? – спросил разбуженный для разговора Джереми.

– С тобой все в порядке? – спросил Зак.

– Все прекрасно. Но ты бы ни за что так поздно не звонил, если бы я тебе срочно не понадобился. Так что говори. Кэт как? Шон? – В голосе Джереми послышались беспокойные нотки.

– У Кэт все замечательно. Шон очень быстро идет на поправку. Даже трудно представить, что еще недавно он был так болен.

– Так что же, у Кэт опять возникла параноидальная мысль о том, что Аманда пыталась убить ее отца?

– Не знаю. Правда, я не знаю. Мне нужно, чтобы ты разузнал все, что возможно, об отравлении мышьяком… и грибами.

– Если ты подозреваешь, что Шона травили мышьяком, надо сделать тест на тяжелые металлы.

– Знаю. Но я склоняюсь к версии грибного отравления. По крайней мере, существует один вид ядовитых грибов, которые вызывают те же симптомы, и это нельзя игнорировать. Но я бы хотел, чтобы ты переговорил с медиками… не с местными. И держи все в секрете. Посмотрим, что тебе удастся разузнать.

Зак рассказал брату об Эдди Рэе, о том, как тот охотился за сокровищами Найджела Бриджуотера, и о том, как он обнаружил, что на одной из карт Шона Эдди оставил ключ к разгадке.

И о толченом стекле в чернике тоже рассказал.

– Ты считаешь, все произошедшее связано между собой? – спросил Джереми.

– Ну, черника была куплена в местном магазине, но больше никто не сообщал о каких-то проблемах с продуктом, поэтому мне ничего не известно. А по поводу двух других случаев – да. И я ищу ответы.

– Ладно, работай со своей стороны. А я раздобуду всю возможную информацию. Если возникнет необходимость, я попрошу Эйдана обратиться к некоторым его товарищам из ФБР, чтобы они разведали все, что нужно. Что-то еще?

– Брайди больна, – сказал Зак.

– Проклятье! – произнес Джереми. Потом на мгновение замолчал. Наконец заговорил снова: – Зак, она стара. Брайди прожила долгую жизнь, но мы будем молиться, чтобы она поправилась. Я смогу выехать через несколько дней, после того как переговорю с некоторыми людьми. Ровенне удастся увидеть дом Шона. И я уверен, ей понравится Ньюпорт в рождественском убранстве. Могу я сделать что-нибудь еще?

Долю секунды Зак колебался.

– Да. Проштудируй для меня одну ирландскую легенду. Сможешь?

– Какую?

– Про баньши.

– Баньши?

– Да. Выясни, усматривается ли в легендах связь между баньши и птицами.

– Баньши и птицами?

– Да. Особенно с воронами. Или воронами.

– Хорошо, считай, уже сделал, – ответил Джереми.

Зак пожелал брату спокойной ночи и повесил трубку.

После этого он попытался уснуть, но все еще видел птиц, странно кружившихся в небе.

Мозг Зака бешено соображал. Будто было нечто, что следовало заметить, чего следовало коснуться или понять, и это от него ускользало.

Внезапно он сел, вспомнив, как Каэр вела себя днем. Она ушла намеренно, подумалось Заку. Не хотела вскрывать письмо на глазах у кого бы то ни было. А то, о чем говорилось в этом письме, очень сильно ее обеспокоило.

Брайди была права. С каждым часом он все сильнее влюблялся в Каэр. И он верил ей. Ему не следовало верить, потому что она явно что-то от него скрывала. Но в том, что она здесь не для того, чтобы причинить кому-то вред, Зак совершенно не сомневался.

Эдди по-прежнему не найден и совершенно точно – мертв. Возможно, его вовсе не удастся найти. А если он все это время в воде, то искать практически нечего.

Дар.

Он заскрежетал зубами и произнес вслух:

– Проклятье, Эдди. Надеюсь, твой подарок скоро прибудет.

Потому что в нем, скорее всего, кроется ответ.

* * *

Гэри Свайпс не мигая уставился на то, что приземлилось перед ним. Почти на колени.

Это была самая большая и мерзкая птица из когда-либо виденных им. Большая и черная. Но он не знал, что это за птица. Ворона? Ворон? Кто бы это ни был… Она была большая. И, судя по глухому стуку, который раздался при ее приземлении, тяжелая.

И еще – птица была несомненно мертвая.

Когти скрючены и сжаты.

Глаза широко открыты.

Она лежала на боку, и в том глазу, который был ему виден, казалось, застыло выражение ужаса. Гэри почувствовал себя очень неуютно, будто заметил в этом страшном глазу свое отражение.

Мужчина грубо выругался. В глубинах его существа зрел страх. Он отшвырнул птицу ногой, почему-то почти уверенный, что она поднимется и взлетит. И ринется на него. Этого не произошло.

Она была мертва.

Но, несмотря на удар, глаз по-прежнему пристально смотрел на Гэри.

Он смутно осознал, что из наушников доносится звук записанного на пленку смеха, и одновременно понял, что недостаточно далеко отфутболил птицу. Она все еще лежала на боку, уставившись на него.

– Сукин сын, – выругался он громко. – Ты, жуткое создание. Тебе надо было помереть именно здесь, да?

Он снял наушники и поднялся на ноги. Оставалось только одно – избавиться от чертовой птицы. Швырнуть в океан на съедение рыбам.

Он взглянул наверх, и до него внезапно дошло, что он слышит какой-то посторонний шум, что-то, что ему не следовало слышать. Он понял, что на самом деле вообще ничего не слышал. Ему были знакомы звуки моря и ветра. Гэри знал, что по воде могли докатиться звуки с далекой пристани или с моста. Они все были ему знакомы. Это нечто другое.

Птица снова привела его в смятение. Глаз. Чертов глаз. В нем отражался свет фонаря, и он сейчас поблескивал так, словно птица вернулась к жизни.

Он снова выругался и отошел от скалы.

Услышал свистящий звук. Боль, разлившаяся по его спине, была внезапной, самой настоящей, ошеломляющей.

Гэри упал на колени, инстинктивно стараясь нашарить рукой, вышибить, схватить тот предмет, которым был нанесен удар. Он по-прежнему видел птицу, но в ней теперь что-то изменилось. Она была забрызгана чем-то красным. На самом деле лежала в луже крови.

Он пытался дотянуться, но руки не слушались его. И он их не видел. Руки тоже окрасились в красный. Кровь.

Надо же было оказаться таким идиотом, чтобы позволить кому-то напасть сзади…

Нож? Резак? Топор? От чего раздался в воздухе этот свистящий звук?

Черт, какая теперь разница? Все, что имело значение, – это стальной, острый предмет, которым нанесли смертельную рану.

Гэри снова выругался. На этот раз про себя. Не хватало дыхания, чтобы издать хоть какой-нибудь звук.

Жизнь – дерьмо… но он еще не планировал умирать.

Смерть – еще худшее дерьмо. Он даже не сражался. Даже не видел врага в лицо. Он просто умирал. И никогда не узнает, почему умирал.

Он бросился вперед.

Не мог остановиться. Падал, опускаясь на бок, и, пока падал, им овладевало оцепенение. Неподвижность.

Он думал: видит один глаз.

Один глаз.

Птица уставилась на него своим единственным окровавленным блестящим глазом.

Вот где крылась ирония.

Потому что он знал… что уставился на птицу…

Своим единственным окровавленным блестящим глазом.

Глава 15

Майкл восседал в отдельном кабинете кофейни, когда туда вошла Каэр. Он читал газету. На нем были джинсы и толстый свитер. Сочетание, очень удачно подобранное для того, чтобы не отличаться от основной массы людей в этом городе, расположенном на берегу океана. Он узнал о присутствии Каэр сразу же, как только она уселась напротив него, но по-прежнему не отрывался от газеты, желая дочитать статью до конца.

– Кофе? – спросил он, когда наконец соизволил поднять на нее глаза. – У нас очень милая официантка. Уверен, она сейчас подойдет.

– Майкл, ты же здесь не только из-за меня, верно?

Он отложил газету в сторону.

– Можно было надеяться, что к настоящему моменту ты достигнешь бОльших успехов.

Она сурово нахмурилась:

– Ты же знаешь, что у меня нет значка или лицензии, чтобы ходить и спокойно все разнюхивать. Я нахожусь здесь в качестве медсестры. Наблюдаю за людьми и стараюсь изо всех сил повсюду следовать за Флинном и узнавать от него все возможное. У него есть лицензия частного сыщика, и он всегда в курсе, что бы ни происходило. Если бы ты добился для меня определенных полномочий, некоторые двери могли быть открыты и для меня.

– Не делай глупостей! Это твоя работа – изучать людей и понимать их. Ты должна узнавать, как они думают и почему и, что еще более важно, лгут они или говорят правду. Поскольку ты сама подняла этот вопрос, я отвечу: нет, я здесь не только из-за тебя. Я здесь потому, что мое присутствие по эту сторону Атлантики необходимо по целому ряду вопросов, требующих внимания.

– Прекрасно. Мне ненавистна сама мысль о том, что любая неудача с моей стороны, недостаточная способность действовать быстро заставили тебя пуститься в путешествие в Новый Свет, – сказала Каэр с сарказмом в голосе.

Он пожал плечами. Майкла было нелегко вывести из состояния равновесия.

– Обычно ты очень хорошо справляешься со своими обязанностями, Каэр.

Подошла официантка с едой, и Каэр показалось, что Майкл заказал на завтрак добрую половину значившихся в меню блюд. Девушка поставила на стол тарелку с омлетом, картофельными оладьями и тостом. На тарелочках поменьше были разложены блинчики и печенье.

Каэр заказала кофе.

– Что, и это все? – спросил ее Майкл, уже удовольствием нарезавший омлет. – Блинчики. Ты только посмотри на эти блинчики! Легкие и воздушные. Держу пари, у них изумительный вкус, – сказал он, обращаясь к официантке, чей бедж указывал на то, что ее зовут Фло.

Фло вспыхнула от удовольствия. Улыбка Майкла могла быть совершенно обворожительной.

– Клянусь, у нас лучшие блинчики во всем штате.

– Вот что тебе нужно, Каэр, – блинчики.

Она вымученно улыбнулась Фло.

– Нет, спасибо, только кофе.

Фло на мгновение замялась:

– Мне просто нравится слушать, как вы говорите. Мой прадед был ирландцем.

– Здорово, – уверила ее Каэр.

Фло ушла. Майкл, казалось, был всецело поглощен едой, когда сказал ей:

– Только подумайте, ее совершенно не волнует сама идея завтрака. Еды, которая так воздействует на вкусовые рецепторы и нёбо. М-м-м… Ты как-то расцвела. В твоем лице, в движениях появилось что-то интригующее. Это… неужели… осмелюсь ли я предположить, что ты открыла для себя кое-какие из плотских наслаждений за время пребывания здесь, в Род-Айленде?

Она стиснула зубы, изо всех сил стараясь смотреть на него с совершенно бесстрастным, непроницаемым выражением лица.

– Не твое дело.

– Ты права. – Он отложил вилку в сторону. – Но то, что касается тебя, – мое дело, и я начинаю беспокоиться о тебе.

– Почему?

– Ты не можешь оставаться здесь. Я замечаю в тебе слишком много эмоций, понимаешь? Думаю, ты веришь или хочешь верить, что у тебя здесь может быть хоть какое-то будущее. Но это не так.

Каэр опустила глаза, испуганная, и внезапно почувствовала свою уязвимость.

– Я пытаюсь спасти человеку жизнь, помнишь? – Она выдержала паузу, пока Фло поставит на стол только что принесенный для нее кофе, поблагодарила женщину и ждала, пока та не ушла. Потом склонилась к Майклу и сказала: – Здесь повсюду черные птицы. Вороны, вОроны. Черные птицы.

– Понимаю, – ответил он. – Значит, оно приближается.

Она покачала головой:

– Нет. Оно? Прекрасный эвфемизм. Майкл, становится все более и более очевидным, что Эдди был убит, поэтому оно не ближе. Оно здесь.

Некоторое время он молча разглядывал ее, потом тихо заговорил:

– Каэр, ты так давно в этом мире. Ты же знаешь, как он устроен. В нем происходит и плохое. Птицы прилетают, когда растет зло. Когда надвигаются трагические события, когда приходится платить высокую дань смерти. Когда серьезно нарушается обычный порядок вещей. Тебе предстоит выполнить много работы.

– Но… ты здесь, – произнесла она.

– Это твоя задача, и ты должна с ней справиться. И сейчас она не станет легче оттого, что ты позволила себе так глубоко ввязаться.

– Несправедливо, – сказала Каэр. – Майкл, это незнакомое место. Это не дом. И ты здесь. У тебя больше опыта. И гораздо больше власти. И…

– Эй, разве кто-нибудь когда-нибудь говорил, что жизнь и смерть справедливы?

– Я всегда выполняла то, о чем меня просили. И всегда выполняла это хорошо.

– Человек во плоти всегда слаб. Взять, к примеру, меня. Какое наслаждение я получаю от вкусного блинчика.

– Блинчика! – запротестовала Каэр.

– Спокойно! Держи себя в руках, – предупредил он.

Она тяжело вздохнула:

– Майкл…

– Я заметил, что ты увлечена мужчиной, уже по одной его фотографии. Наверное, это естественно. Он красивый, сильный, целеустремленный, полный достоинства, но, Каэр… в легком увлечении не было ничего плохого. А теперь оно слишком сильно. Слишком. Ты мечтаешь о жизни с ним, а этого быть не должно. Не может быть.

– Я не мечтаю…

– Мечтаешь. И забываешь о том, какой хаос ты можешь вызвать, расстроив обычный порядок вещей.

Черты его лица посуровели.

– Птицы. Повсюду птицы. Они предвещают великое зло. Ты останешься здесь и сделаешь все необходимое, чтобы завершить свое задание и предотвратить это зло. Самое важное, ты не должна позволить ему воплотиться в жизнь, потому что в противном случае тихий и естественный переход в другой мир станет мучительным и полным страданий. Тебе это известно. Я знаю, что тебе это известно. Ах, Каэр! Я стараюсь, насколько возможно, облегчить тебе задачу.

Она сидела, молча уставившись на него. Ей было ненавистно собственное сердце. Она знала, что это всего лишь орган. На самом деле сердца не разбиваются. Чувства и эмоции живут в душе, сущности, которая делает человека человеком и возвышает над другими созданиями, что делят с ним эту землю.

Он потянулся к карману и вручил Каэр какой-то бланк.

– Возвращайся к обычным делам… Это – твое.

Она взглянула на бумагу, которую передал Майкл. Потом уставилась на него с выражением неподдельного ужаса в глазах.

– Нет!

– Да, моя дорогая. Никаких потрясений. А что ты думала? Никто не живет вечно.

– Ты чудовище, – сказала она ему.

Он грустно улыбнулся:

– Нет. И ты знаешь об этом. – Майкл ухватил ее за руку и посмотрел на нее пристально и серьезно. – Я рассчитываю на тебя. И когда придет время и зло должно будет быть повержено, я знаю, что ты вспомнишь: его нельзя отпускать на свободу в этом мире или в другом.

Она взглянула на листок в своей руке и безучастно и вяло произнесла:

– Когда?

– Сейчас.

Зак вышел из дому рано, прихватив с собой кофе и пшеничную лепешку. Поехал к пристани, чтобы прибыть в офис еще до открытия. Он был рад, что удалось взять ту же самую яхту, что и вчера. Завел мотор и вывел судно из канала.

День был холоднее, чем накануне. Он почувствовал обжигающее, леденящее прикосновение ветра, иголками вонзавшегося в лицо, но ему была не страшна стихия. Зак планировал снова начать раскопки и провести за ними весь день.

Он подошел совсем близко к Кау-Кэй, бросил якорь и высадился на остров. Поблизости были привязаны две маленькие моторные лодки. Должно быть, здесь находятся оба копа, нанятые Морриссеем. Возможно, тот, что пробыл здесь ночь, остался поболтать с прибывшим на дневную смену.

На самом деле ему никто не был тут нужен, пока он работает, но и так тоже неплохо. Если сокровище окажется здесь, тот, кто совершил ради него убийство, мог запросто вернуться. Конечно, совсем не повредит, если кто-то прикроет с тыла.

Он облачился в болотные сапоги и направился к скале Баньши.

Еще до того, как он до нее добрался, ему навстречу устремился молодой человек в джинсах и штормовке.

Его лицо было бледным.

– Не могу его найти. Я искал всюду. И я не могу его найти.

– Кого? Кого не можете найти? И кто вы такой?

К мужчине вернулось самообладание. Вряд ли ему было больше двадцати пяти. Под массивной курткой угадывалась стройная фигура. Рыжевато-каштановые волосы спадали на весьма худое лицо.

– Я – Фил Стоу. Офицер Фил Стоу. Детектив Морриссей нанял меня и просил прибыть сюда из-за О’Райли. Предполагалось, что я сменю парня, который был здесь прошлой ночью, Гэри Свайпса, но его здесь нет. Я искал всюду. Но там его лодка. Все выглядит так, будто он только что исчез.

– Люди просто так не исчезают, – сказал Зак.

Внезапно Стоу отступил назад:

– Кто вы?

– Закари Флинн. Тоже работаю на О’Райли. И еще, я старый друг семьи.

Фила, казалось, успокоили эти слова.

– Клянусь, он действительно исчез. Нигде никаких признаков его пребывания.

Черт, подумалось Заку, сначала исчез Эдди Рэй, а теперь – человек, которого он не знает, но которого наняли на работу по его распоряжению.

Зак прошел мимо молодого полицейского и двинулся к скале Баньши. Обходя вокруг нее, он заметил птицу. Мертвую. Когти скрючены, один глаз широко открыт.

Широко открыт и залит кровью. Собственно говоря, все тело птицы было залито кровью.

Он присел на корточки, чтобы внимательно изучить его.

Стоу последовал за ним.

– Это всего лишь мертвая птица, – сказал молодой полицейский. – Я нашел ее, но не нашел ничего, что имело бы отношение к Гэри.

Зак поднялся:

– Да нет, она имеет прямое отношение к Гэри. Это не птичья кровь. Бьюсь об заклад, что кровь – Гэри Свайпса.

Фил Стоу рылся в кармане.

– Я… я позвоню…

– Да. Прямо сейчас. Пусть Морриссей сам придет сюда. Скажите ему, пусть захватит с собой криминалистов.

Стоу не мигая смотрел на Зака.

– Это птица. Просто мертвая птица, – сказал он.

– Где-то здесь должен быть и мертвый человек, – сказал ему Зак. – Скажите им, пусть прибудут сюда как можно раньше.

Брайди знала, что пришло ее время.

Она знала, что оно приближается, и не боялась.

Она видела Эдди у домика рядом с изумрудно-зеленым склоном холма и чувствовала предсмертный хрип в своей груди. Она любила жизнь на этой земле, любила своего племянника Шона, свою красавицу Кэт и многих людей, которые ее окружали.

Были те, кто ушел раньше ее, и они ждут. Отец, мать, братья… так много друзей. Годы, тяжелые и удачные, – все они по-своему были хороши. Но пришло ее время.

Она не боялась.

Да, думала она, так отважно лгать самой себе.

В доме царили суета и волнение. Она прекрасно это знала. Думали, Брайди впала в кому и ничего не слышит. Но она слышала.

Там были доктор и священник, отец О’Мэлли, нараспев произносивший на латыни соборование перед смертью.

Там был Шон, который мрачно сидел у ее постели и держал за руку. Кэт сотрясалась от рыданий, и Брайди сожалела, что не может ничего сделать, ничего сказать, чтобы успокоить ее. Благослови Кэт, Боже. Она знает, как любить.

Аманда не пришла в комнату больной, и Брайди слышала, как кто-то сказал, что Зак ушел из дому ранним утром. Конечно, ей так не хватало Зака. Он служил ей такой поддержкой. И другим тоже. Но главное, Кэт и Шону.

Они были уверены, что она уже не с ними. Доктор дал ей морфий, чтобы облегчить боль в груди. Он сказал им, что теперь это лишь дело времени.

Каэр тоже была там. Но она присутствовала там не как другие. Она присутствовала там в своем настоящем облике.

Никто не видел ее. Никто не знал о ее присутствии.

Она держала Брайди за руку и была с ней, когда они вознеслись над всеми, когда комната и образы находившихся в ней людей начали постепенно таять, исчезать на расстоянии.

– Я здесь, – сказала она Брайди. – Я здесь, с вами, и это будет легкое путешествие, обещаю. Вы снова почувствуете земные запахи, сладкий аромат полевых цветов. По прозрачному воздуху промчитесь сквозь небеса. Вам будет тепло и уютно, и вас коснется любовь, любовь всех, кто знал вас и ушел прежде. Вы не ощутите никакой боли, никогда больше, и попадете в мир, сияющий красотой, в награду за всю свою доброту по отношению к людям. Вот моя рука. И моя сила. Пока вы в них нуждаетесь. Вы обретете счастье. Блаженство.

Каким нежным был ее голос! Многим так никогда и не удастся его услышать. Они думают, что баньши приходит из мрака и зла. Но она приходит, чтобы оплакать, помочь, проявить любовь.

– Ты же пока не покинешь меня? Прошу. Я знаю, что мне не следует бояться, но, Господи, помоги мне, я боюсь.

– Я здесь. Карета приближается. Это великолепная карета, Брайди. Лошади, сбруя которых украшена плюмажем, промчат вас сквозь тьму к свету. Карета черная, потому что должна сливаться с тенями жизни и смерти, должна быть сокрыта от глаз простых смертных. Не бойтесь тьмы, через нее проходит путь к свету.

– Там были птицы, но я знаю, что они прилетели не за мной.

Внезапно Брайди нахмурилась. Опустив глаза, она увидела свое тело, такое тонкое и хрупкое, лежащее на кровати тело, где-то далеко, далеко внизу, и испугалась еще сильнее, но не за себя. Посмотрела на Каэр, которая была одета в струящиеся черные шелка. Ее прекрасные темные волосы развевались на ветру, пока она вместе с Брайди стояла на огромном зеленом холме, возвышавшемся над миром. Она была очень красивая. Черты ее лица выражали сострадание и были нежны.

– Я не могу уйти. Не теперь. Птицы. Сейчас мое время, я знаю, но Шон… его время еще не пришло. И моя драгоценная Кэт…

– Я буду рядом, чтобы направлять и защищать их. – Каэр посмотрела на Брайди. – И Зак тоже там. Он любит вашу семью. Вы с Шоном сделали все, что было в силах, для него и его братьев, и теперь он все сделает для вас. Зак не подведет.

Еще раз взглянув вниз, Брайди услышала, как рыдает Кэт, увидела, как Шон подошел к дочери и обнял ее.

Она так сильно захотела коснуться Кэт… Успокоить ее.

– Склонитесь, – сказала Каэр. – Это не настолько далеко, как кажется, и вы сможете дотронуться до ее щеки, и она поймет, что с вами все хорошо.

Брайди дотянулась и погладила по щеке свою внучатую племянницу.

Кэт удивленно подняла глаза кверху, провела ладонью по своему лицу, которое только что приласкала своей рукой Брайди.

– Она почувствовала, – с благоговением произнесла женщина.

– Да, она узнала, – уверила ее Каэр. – Взгляните на себя! Я уже замечаю, к вам возвращаются молодость и сила.