Текст книги "Смертельный дар"
Автор книги: Хизер Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Это не имело ровно никакого значения. Ей надо было скрыться от надвигающейся тьмы. И единственный путь – бежать вперед…
Господи, и грохот этих копыт! Она не знала: то ли громадная карета послана, чтобы спасти ее и вырвать из этой темноты, то ли сама – часть мрака.
И потому она бежала. Бежала все быстрее, так что сердце выпрыгивало из груди, болели мышцы ног, пылали легкие. И она молилась. Молилась, пока мчалась вперед, перегоняя тьму. Молилась, чтобы карета была послана спасти ее… Торопилась навстречу изумрудной траве, красоте солнечного, светлого дня, навстречу теплу и любви, к маленькому домику в долине и к тому, кто ждал ее там… Человек заговорил, но она, хотя и не расслышала его слов, поняла: это предупреждение.
– Эдди? – вырвалось у нее. Приблизившись, она наконец узнала его.
– Все хорошо, Брайди. Со мной все отлично. Там, где я сейчас нахожусь, все отлично. Но остерегайся теней и воющего ветра.
– Эдди, ради всего святого… что произошло?
– Если бы я знал… Я видел тень.
А потом он начал медленно ускользать от нее, его очертания стали расплываться, пока не исчезли вовсе. Вокруг него стали сгущаться тени, но ей надо было добраться до него. Во что бы то ни стало.
Поэтому она продолжала бежать…
Страстно стремилась вперед. Несмотря на свой страх, такая необыкновенно живая. Безнадежно живая.
Ее ступни чувствовали росу, рассыпавшуюся по траве, а она сама ощущала силу и мощь, наполнившие ее юное тело. Сердце, легкие, мозг трудились слаженно, великолепно. Так здорово – просто жить…
* * *
Брайди О’Райли вздрогнула и проснулась.
Она не успела и глазом моргнуть, как состарилась и артрит искалечил ее руки и согнул дугой спину. Она ощущала это, даже лежа в постели.
Ах, эти сны…
Во сне женщина снова может стать молодой. Красивой. Оказаться в Ирландии времен своей юности, вдалеке от всех городских распрей. Всего лишь девушкой, которая бродит по зеленым холмам и мечтает о любви.
Она улыбнулась лучу дневного света, пробившемуся через окно. Ни мчаться вниз по склонам холмов, ни резвиться на бархатисто-зеленой траве долин в сегодняшней Ирландии не получится. Ее дом был частью той давней Ирландии, далекой, как сама юность. Если бы она сумела подняться и взглянуть на себя в зеркало, то не увидела бы ни сияющих глаз, ни лучезарной улыбки, ни гладкой и нежной, как фарфор, кожи. Ее взору предстала бы старая женщина с морщинистым и обветренным лицом, та, что прожила жизнь. Женщина, познавшая трагедию и испытавшая состояние исступленного восторга. Та, что теперь ясно осознавала близость смерти. Она могла выглянуть в окно и увидеть скалы, сумрачно-серые в тусклом зимнем свете, зазубренно-островерхие, пустынные и, быть может, даже чем-то волнующие. Это была Америка. Берега Род-Айленда. Место, которое она сейчас называла своим домом.
И этот дом был прекрасным. Шон Уильям О’Райли имел все основания гордиться собой и своей семьей. Любовь к морю передалась ему по наследству. Она была у него в крови. Шон приехал сюда, на эти берега с гранитными скалами, и неплохо устроил свою жизнь, занимаясь прокатом великолепных яхт с высокими мачтами и развевающимися на ветру парусами. Они жили в роскошном особняке, ни в чем не нуждались, и уважение, которое Шон выказывал ей много лет, проявляя о родственнице всяческую заботу, доказывало, каким чудесным и любящим человеком он был.
Он умел хорошо вести дела и замечательно сработался с этим новым молодым партнером по бизнесу Кэлом и с Эдди Рэем…
Ее улыбка погасла, как только она вспомнила, что видела Эдди в своем сне.
Эдди Рэй исчез.
Один из лучших капитанов на Восточном побережье, он вышел в море на своем любимом судне, на «Морской деве», и с тех пор о нем ничего не было слышно. Он пропал.
Но Эдди пришел к ней во сне, стоял неподалеку от домика и предупреждал о чем-то, хотя ему незачем было оказываться в Ирландии. Эдди всегда жил здесь, в Штатах.
Как раз когда эта мысль пришла ей в голову, дверь в комнату Брайди распахнулась и в дверном проеме показалась Кэт, словно величественная резная фигура на носу корабля, которой не страшны морские штормы и бури. Кэтрин Мэри О’Райли, ее внучатая племянница. Дочь Шона, такая же молодая и красивая, какой когда-то была сама Брайди.
– О, тетушка Брайди! – воскликнула Кэт, явно расстроенная.
– В чем дело, дитя? – спросила ее Брайди, приподнявшись на подушках.
Кэт перелетела через комнату и бросилась на кровать рядом с теткой.
– «Морскую деву» нашли у одного из островов.
Сердце Брайди затрепетало. Разве только что она не видела Эдди, капитана «Морской девы», в узкой горной долине, там, в Ирландии, в своем сне? Там, где его не должно было быть?
И разве не он предупреждал ее о надвигающихся тенях?
– А Эдди? – тихо спросила Брайди, и ею мгновенно овладело сознание того, что произошло нечто непоправимое. Страшное.
Кэт отвела взгляд. Ее голубые глаза выражали бесконечную тревогу.
– Никаких следов. – Девушка едва прошептала эти слова со слезами в голосе, а потом, выпрямившись, села рядом с Брайди. – Это все она, – глядя на тетушку в упор прищуренными глазами, решительно заявила Кэт. – Эта тварь. Не знаю как, но Аманда что-то сделала с ним.
– Ах, детка. Твоя дорогая матушка никогда бы не возражала против того, чтобы твой отец обрел счастье с другой женщиной.
– О, Брайди, – запротестовала Кэт. – Это такая грязь! Аманда всего на пять лет старше меня. Ей тридцать один. И ты сама прекрасно знаешь, что она вышла замуж за моего отца из-за денег. А сейчас папа в больнице, там, в Дублине, а здесь нашли яхту и не обнаружили никаких признаков присутствия Эдди. Я знаю. Просто знаю, и все. Она сделала это…
– Ну же, милая, подумай, как она могла? Твой папочка в Ирландии, а Эдди пропал здесь еще до прощальной вечеринки. И тебе прекрасно известно, что Аманда тогда провела с отцом весь день. – Брайди говорила с Кэт тихим, ласковым голосом.
– Мне все равно. Это сделала она. Ей каким-то образом удалось. Она отравила папу, – настойчиво и непреклонно продолжала дочь Шона. – Аманда – зло. Воплощение зла.
– Ну что ты, Кэт…
Брайди изо всех сил старалась скрыть свои собственные эмоции. Понять что-либо по выражению ее лица было нелегко, но мозг лихорадочно работал. Действительно, какого черта Шону понадобилось жениться на этой молодой светловолосой женщине? Как же называют таких дам в этих местах? Ах да, точно. Бимбо. Глупая красотка. Или очень тупая блондинка. В переводе на обычный язык. Определение как нельзя лучше подходило Аманде О’Райли.
Брайди не могла сказать такое Кэт. Чтобы не ухудшить и без того тяжелую и напряженную обстановку. Она провела рукой по волосам девушки.
– Не беспокойся. Разве ты не говорила, что попросишь Зака Флинна позаботиться о том, чтобы Шон живым и невредимым снова попал домой?
Кэт кивнула:
– Я звонила ему сегодня утром. Он отправится туда сегодня же. – Потом племянница наградила тетушку своей улыбкой. – И ведь именно ты подсказала мне обратиться к Заку.
– А ты поступила правильно, что послушалась моего совета. Он непременно доставит твоего папу домой.
Брайди была благодарна Кэт, что та не пошла на поводу у своих чувств и ей хватило ума отправить в Ирландию Зака. Аманда была женой Шона. Если бы он пребывал в бессознательном состоянии, то всем стала бы распоряжаться Аманда. И не стало бы легче, если бы рядом еще появилась Кэт, извергающая непрерывным потоком обвинения в адрес мачехи. И не только поэтому. Если там была какая-то тайна, некая угроза, что-то, Зак сумел бы это понять и разобраться с ситуацией.
– Мне следует находиться рядом с папой, – тихо произнесла девушка.
– Но ты со мной, детка. – Брайди улыбнулась. – И, с Божьей помощью, Зак благополучно привезет сюда Шона. И доберется до сути всего, что здесь происходит. Я обещаю.
Но Брайди знала: Заку не найти Эдди. По крайней мере живым.
Она видела темную карету. И черных коней в украшенной плюмажем сбруе.
Эдди мертв.
А карета самой Смерти по-прежнему с грохотом несется вперед.
И она все ближе.
Глава 2
– Вот бы вам полюбоваться этим на Рождество, – произнес Шон О’Райли, и глаза его просияли. Они были живыми и яркими, несмотря на то что сам Шон чувствовал слабость и не мог подняться с больничной кровати. – Наш дом – на побережье, поэтому нет никакой гарантии, что будет снег, зато воздух, как всегда, бодрящий, прохладный, и с моря дует легкий бриз. А какая красота вокруг!
Каэр улыбнулась, поразившись тому, как оживленно он рассказывает о родных местах. Ухаживать за ним, находиться в его палате не то что не доставляло ей беспокойства, а дарило настоящее удовольствие. Шон по-прежнему мог похвастать шапкой густых серебристо-седых волос, и глаза его своей необыкновенной синевой напоминали небо над Тарой. Если Шон О’Райли сказал, что погода на Рождество порадует прохладой и бодрящей свежестью, это означало лишь то, что наступит собачий холод и можно будет легко отморозить определенные части тела. Каэр нравился этот человек. Нравились его рассказы. История его жизни. Он родился здесь, в Дублине, в этой же самой больнице, но домом для него стали берега по ту сторону Атлантики. Город под названием Ньюпорт, в Род-Айленде, известный своими суровыми погодными условиями, особенно северо-восточными ветрами, сметающими все на своем пути. Шон оказался в Ирландии впервые с тех пор, как уехал отсюда. И в тот же день угодил в больницу. Но хотя прошли годы, в его речи присутствовал едва уловимый ирландский акцент.
– Уверена, Ньюпорт – очень красивый город.
Он кивнул, удовлетворенный тем, что она с ним согласилась. Потом Шон, пытаясь поудобнее устроиться в постели, повернулся и чуть заметно поморщился от боли.
Его организм был крепким и здоровым, и мужчину достаточно скоро перевели из отделения интенсивной терапии в обычную палату. Доктор Мортон, специалист по заболеваниям внутренних органов, подозревал у Шона пищевое отравление. Хотя в общем-то поверить в это было трудно. Он ел то же, что и его жена. И в тех же самых местах. Проверка, проведенная в ресторане, где они обедали, не выявила никаких санитарных нарушений. Самочувствие Аманды не ухудшалось. Она заявила, что ей крайне необходим расслабляющий массаж после того стресса, который ей пришлось пережить из-за внезапной болезни мужа, и отправилась в спа-салон отеля.
Шону было семьдесят шесть.
Аманде – тридцать один.
Возможно, сыграла свою роль сорокапятилетняя разница в возрасте и ее желудок оказался более крепким. Возможно, именно это и спасло ее. В то же время врачи не были уверены, что Шон отравился и потому попал в больницу. Они обследовали его сердце. Оно оказалось здоровым. Провели сканирование, анализы и не получили ответа. Мужчина быстро выздоравливал, и это радовало, но был по-прежнему слаб, словно только что родившийся котенок. Боль, которую ему пришлось вынести, сказалась на состоянии его сердца. От боли он чуть не лишился жизни. Но то, что оказалось ее источником, осталось тайной за семью печатями.
– Так хорошо вернуться в Ирландию, – заговорил Шон тихим, спокойным голосом. Потом улыбнулся, Улыбнулся от сознания того, насколько странно прозвучали его слова. И добавил: – Несмотря… на все это. – Он обвел жестом больничную палату со всеми приборами и мониторами, к которым был подключен до сих пор. – Мы посмотрели в театре «Эбби» ужасную постановку «Заложника» Брендана Биэна. К счастью, это был утренний спектакль.
– Вы ни разу не приезжали сюда с тех пор, как переехали в Соединенные Штаты? Целых пятьдесят лет? – изумилась Каэр.
Шон покачал головой. Он смотрел на нее, но так, будто пытался вглядеться в свое прошлое.
– Каэр. – Он произнес ее имя так, как следовало, на ирландский манер: «Кайре». – В жизни так легко чем-то увлечься. Планируешь одно, потом переключаешься на другое. Ну вот и я так. Наконец-то вернулся. – Но, – сказал Шон и шутя погрозил ей пальцем, – вы никогда не были в Штатах, не так ли, милая барышня?
– Нет, – с улыбкой произнесла Каэр. – У меня и здесь много работы.
– Да, медсестры всегда нужны.
Она согласно кивнула, чувствуя себя немного виноватой.
– Раньше в США прибывало множество сестер и священников из Ирландии, но, говорят, состояние местной экономики улучшилось настолько, что отпала необходимость покидать страну и отправляться в незнакомые страны в поисках работы.
– Я никогда не задумывалась над этим. У меня всегда было предостаточно дел и здесь.
– И все-таки когда-нибудь вы обязательно должны поехать в Штаты. И не только в Нью-Йорк или Калифорнию. Выбирайте Род-Айленд. Без промедления. В нем есть все: необыкновенная красота, богатая культура, славная история. Я уехал туда, потому что умер мой дед, а отец хотел остаться в Ирландии. И я, честно говоря, прекрасно понимал его чувства. Но дед выстроил великолепный дом, создал и укрепил свой бизнес, и ему надо было передать все это в надежные руки своих наследников, чтобы дело и дальше процветало и приносило стабильный доход. Поэтому я отправился туда. Увидев место, на котором располагался дом, я понял, что всегда хотел жить именно там. На самой вершине утеса, над водой. Слышать, как поет ветер. То ласково и тихо, то неистово и безудержно. Здесь, в Дублине, чувствуется, что жизнь не стоит на месте, повсюду – плоды прогресса. А вот в Ньюпорте можно прикоснуться к прошлому. Когда я не в море, мне интересно отыскивать все, любые ниточки, которые связывают с революционерами. Слышали такое имя – Найджел Бриджуотер?
– Кто?
Шон рассмеялся:
– Конечно же нет. Вы изучали в школе историю Ирландии. К тому же Найджел прожил недостаточно долго для того, чтобы попасть на страницы учебников. Большинства из них. Он был настоящим патриотом. Однажды ночью этот отчаянный человек тайно вышел в открытое море с посланием для Континентальной армии. Он был молод, всего двадцати шести лет от роду, однако поговаривали, что Найджела никогда не пугали предательски ненадежные воды Новой Англии и ему удавалось виртуозно провести свой корабль сквозь любой шторм. Но его схватили британцы. И казнили. Уже долгие годы Эдди, мой старый партнер по бизнесу, и я сам пытаемся выйти хоть на какой-то след, который может привести к Найджелу. Очевидно, он знал, что враги буквально наступали ему на пятки, и смекнул, что надо спрятать не только сокровища, предназначенные для того, чтобы оказать патриотам ощутимую материальную помощь в их борьбе, но и свои депеши, письма со списками имен, все то, что могло бы привести к виселице его товарищей. Возможно, это звучит глупо, но я всегда любил находить ответы на загадки истории, чтобы приоткрыть завесу в прошлое, приобщиться к тайне.
Шон взглянул на нее. Она пристально смотрела ему в глаза. Пыталась понять, что за человек находится перед ней. Каэр видела перед собой мужчину, который всю свою жизнь упорно трудился. Мужчину с изюминкой, с внутренним огоньком. Замечательного во всех отношениях.
Он задумался. Его взгляд на мгновение застыл. Обращенный вовнутрь, в глубь собственной души. И Шон, явно расстроенный, произнес:
– Мне нужно выбираться отсюда. Домой. Как можно скорее.
Каэр с любопытством посмотрела на него и тихо спросила:
– Понимаю, я вряд ли что-то смыслю в вашем бизнесе, но что вас заставляет стремиться домой так скоро? Вы же знаете, вам и так представится эта возможность, верно? Доктора до сих пор не могут установить истинную причину вашей болезни.
– Зачем я стремлюсь вернуться? Дело не в бизнесе. Эдди пропал. – Ответ Шона был очевидным.
– Ваш партнер.
– Один из моих партнеров, – угрюмо произнес мужчина. – Есть еще Кэл, но он слишком молод и работает с нами сравнительно недавно. Но Эдди… Эдди присоединился ко мне сразу же после моего прибытия в Штаты. Помогал организовывать и усовершенствовать бизнес. Этот парень всегда был рядом, за что бы я ни брался. Он работал как проклятый. Жил в маленьком домике где-то на задворках. Ну, в маленьком, конечно, по ньюпортским стандартам. И мы оба вкалывали, поддерживая в приличном состоянии суда, выводили их в море, а по ночам разбирались с бумажной волокитой.
Усмехнувшись, Шон продолжал:
– Эдди… он вместе со мной воплощал в жизнь мечту. Нашу общую мечту. Многие считали меня сумасшедшим – и считают до сих пор, – но я богат и потому могу не бояться прослыть эксцентричным человеком. Я изучаю прошлое, и я… мы напали на след Бриджуотера. Он направлялся на юг с донесениями для Континентального конгресса[2], а трюм его корабля был полон английских золотых монет. Парень умудрился все это спрятать до того, как до него добрались британцы. Его повесили, но так и не узнали, где он спрятал сокровища. Проявил чудеса отваги. Бесстрашие. Понимаете, я не думаю, что этот человек просто утаил от врагов деньги, нет. Как я уже говорил, бумаги, которые он перевозил, могли обречь на смерть некоторых его соратников. Поэтому он умер не проронив ни слова. Не выдал никого. Это делает ему честь. По-настоящему. Я всегда мечтал обнаружить тайник, в котором Бриджуотер спрятал свои сокровища. Даже думал написать об этом книгу.
Вдруг Шон рассмеялся:
– Послушайте меня. Я – всего лишь старый бродяга. Не мог не воспользоваться тем, что рядом сидит красивая молодая женщина и у нее нет выбора: волей-неволей приходится слушать мои рассказы.
– Нет-нет, они такие увлекательные, – уверила Шона Каэр.
– Но у вас, кроме меня, есть и другие пациенты, – напомнил он.
– На этом этаже предостаточно персонала. Все в порядке, правда. Поверьте, если я кому-нибудь понадоблюсь, меня найдут.
Его рассказ действительно был увлекательным. Шон нравился Каэр. Проводить время у его постели было совсем не в тягость. Она не понимала, зачем ему понадобилась такая жена, как Аманда, но, в конце концов, кто она такая, чтобы судить об этом?
– Я беспокоюсь об Эдди. – В глазах Шона читалась глубокая, бесконечно глубокая грусть. Он заметил, что Каэр внимательно наблюдает за выражением его лица, и попытался приободриться. Но как Шон мог скрыть обуревавшие его мысли? – Меня не покидает дурное предчувствие. Я обязан узнать, что произошло. Яхту нашли, но сам Эдди исчез. Мне следовало заподозрить неладное, когда все, кроме него, пришли нас проводить. Эдди бы никогда не пропустил такую вечеринку, он обещал, что будет непременно… Должно быть, что-то случилось. Может, Эдди скрывается.
– Скрывается? Почему?
Шон слабо махнул рукой:
– Кто знает? Я просто знаю, что мне надо домой. И держу пари, мне не найти такой медсестры, как вы.
Она промолчала. Спорить было незачем. Ему и правда не удастся найти такую медсестру. Каэр решила сменить тему разговора и попросила:
– Расскажите о своей семье.
– Семья – единственное, что, в конце концов, действительно имеет ценность, – тихим голосом произнес Шон.
Его слова тронули ее душу. Каэр вдруг охватило безумное желание быть частичкой чьей-то семьи, чтобы и о ней говорили с такой же любовью.
– Она призвала меня обратно.
– Простите?
Он бросил на нее застенчивый взгляд:
– Когда меня привезли сюда, в больницу, я испытал нечто странное. Наверное, увидел сон. Мне показалось, что я снова стал ребенком, который бегает босиком по зеленым холмам. И понял, как правы те, кто называет Ирландию Изумрудным островом! Дул ветер. Протяжно завывал. А я бежал к домику, в котором вырос. Чувствовал себя мальчиком, спешившим домой. Я слышал чье-то тихое проникновенное пение на древнем гэльском языке. Какую-то ирландскую песню. Кажется, пела моя мать. Солнце садилось. Вспыхивал свет. Опускались тени. Но я их не боялся, хотя знал, что надо было бояться. Все вокруг сияло поразительной красотой. Меня не покидало ощущение, что я могу так бежать, не останавливаясь, вечно… Но вдруг до моего слуха донесся голос дочери, и я осознал, что нахожусь в больнице, что должен бороться, чтобы жить… Жить, чтобы вернуться домой. К ней.
– Ах, – вздохнула Каэр.
– Каэр?
Она вздрогнула и подняла глаза.
В дверном проеме возник Майкл. В белом халате, на кармане которого было вышито его имя: «Доктор Майкл Хэйвен». И он звал ее.
– Извините. – Каэр обратилась к Шону.
– О господи, простите меня. Я занял у вас слишком много времени, – произнес Шон.
– Ничего. Все в порядке. – Она поднялась, а потом улыбнулась и сжала его руку. – Я скоро вернусь.
– Я буду этому очень рад, милая, – ответил Шон.
Каэр снова улыбнулась. В его речи промелькнули знакомые ирландские нотки.
– Я пока немного поговорю с семьей. – И Шон кивнул в сторону фотографии, стоявшей на тумбочке возле его кровати.
Она рассмеялась, хотя при взгляде на портрет, изображавший группу счастливых людей, испытала такое чувство, будто… будто на нем не хватает ее. Определенно. Ее самой. На снимке Шон обнимал молодую красивую женщину чуть старше двадцати лет, а дочь с обожанием смотрела на него. Рядом еще одна женщина – его жена. Но явно не мать девушки. Шон успел рассказать Каэр, что его первая жена умерла, а вторая была всего на несколько лет старше дочери. По другую сторону от Шона стояли трое мужчин, красивых, надо признать, и похожих друг на друга. Братья. На переднем плане в кресле сидела женщина. Брайди, тетушка Шона, которая жила вместе с ними.
У Брайди были точно такие же необыкновенно голубые глаза, как у Шона и Кэт, его дочери. Лицо старушки выражало мудрость, сострадание и светилось добротой. Каэр подумала, что, если бы ей когда-нибудь довелось встретить Брайди, она бы полюбила эту женщину.
Но особенно притягивал внимание Каэр один из братьев. Тот, что стоял ближе всех к Шону.
С темно-рыжими волосами и пристальным взглядом. Каэр показалось, что мужчина внимательно всматривается в ее лицо. Каждый раз, когда она, глядя на фотографию, сталкивалась с этим взглядом, он как-то странно задевал самые тайные струны ее души. Никогда прежде ей не доводилось видеть таких глаз. Ни у кого. Они были не синие и не зеленые. А того оттенка цвета морской волны, который бывает лишь вблизи Карибских островов. Эти глаза особенно выделялись на загорелом лице. Пронзали, приковывали. И оценивали. Проникали в самую глубину души.
Сначала она подумала, что мужчина – зять Шона, но тот объяснил Каэр, что его дочь пока не замужем, а братья Флинн всегда были ему как родные сыновья, которых у него самого, к несчастью, никогда не было.
– Сейчас он в пути. – Слова Шона прозвучали неожиданно. – Направляется сюда.
– Простите? – Каэр наконец оторвала взгляд от портрета и смутилась оттого, что Шон заметил, как она уставилась на незнакомца.
– Зак Флинн. Кэт убедила его, что без сопровождения я домой не доберусь. – Шон удрученно вздохнул. – Мы выглядим на этом фото таким милым семейством, да? Но боюсь, это на деле не совсем так. Женишься на молодой, и все думают, что она – охотница за твоими деньгами. Кто бы подумал! Лучшие годы своей жизни я потратил на поддержание мира в собственном доме.
– Я уверена: со временем все изменится к лучшему.
Вранье… Она знала, что это вранье. Но практически всегда больным приходится врать. Так надо. Привычное дело.
– Каэр?
Она снова услышала свое имя. Майкл. Поняла, что должна встать и следовать за ним.
– Извините меня, – снова сказала она и вышла. Майкл быстро зашагал по коридору, Каэр – за ним.
Он вошел в кабинет и пропустил ее внутрь. Запер дверь. Она ощущала его присутствие за своей спиной. Неприятное чувство.
Он обошел комнату и остановился у письменного стола.
– Чем ты занимаешься?
– Что значит, чем занимаюсь? – возмущенно спросила Каэр, не желая позволить ему продолжить свои нападки. Поставить ее в оборонительную позицию.
– Чем ты занимаешься? Я спрашиваю.
– Беседую с Шоном О’Райли.
– Ты должна не беседовать, а наблюдать. Попытаться понять, что происходит.
– Так вот, чтобы это выяснить, и надо побеседовать с ним. Неплохая стратегия, – категорически заявила Каэр.
Майкл покачал головой и, запустив в свою шевелюру пятерню, бросился расхаживать по комнате, при этом то и дело бросая на женщину раздраженный взгляд.
– Нельзя до такой степени поддаваться эмоциям.
– Я и не поддаюсь! – запротестовала Каэр.
– Ты уж извини, но ответственность лежит на мне.
Каэр замолчала.
– Вот и отправишься с ним в Америку. Будешь его личной медсестрой.
– Что ты сказал? – задыхаясь, совершенно ошеломленная, выдохнула Каэр. Она работала здесь. В Дублине. Всегда. – Я… не хочу в Америку. У меня и здесь хватает работы. И паспорта нет. Даже диплома сестринского нет.
Майкл пренебрежительно махнул рукой:
– Я позаботился обо всем, что может тебе понадобиться. – Он дотянулся до ближайшего книжного шкафа, вытащил оттуда толстенный том и бросил ей.
– Что это такое?
– Руководство для медицинских сестер. Начинай штудировать.
– Но…
– Прямо сейчас. Ты едешь в Америку. Помни, в работе есть свои правила. И я несу ответственность за этот случай.
Она знала, что в ее глазах читается негодование.
– А что за проблема? – Майкл был раздражен не на шутку.
В чем состояла ее проблема?
Каэр вздохнула. Она не знала. Может…
Мужчина.
Мужчина с глазами цвета морской волны. Он отправится в Америку с ними.
Что-то в его взгляде лишало ее присутствия духа. Делало бессильной. Даже когда он смотрел на нее с фотографии. Она не могла себе представить, как выдержит его взгляд в реальности. Когда столкнется с этим человеком лицом к лицу.
Он сразу разоблачит ее.
Каэр велела себе не делать глупостей.
В придачу разве Шон только что не обмолвился, что мужчина с загадочными глазами уже находится по дороге сюда?
Поэтому, хочет она того или нет, ей придется столкнуться с ним.
Должно быть, Майкл принял ее молчание как знак того, что она по-прежнему возражает против его распоряжения.
– Каэр, ты поедешь. – Он произнес это терпеливо, но непреклонно.
Она вымученно улыбнулась:
– Просто дождаться не могу когда.
– Каэр, – тихо обратился к ней Майкл, – что-то здесь не так. Кому-то нужна его жизнь. Это не шутки.
– Знаю. – Каэр ответила ровным, спокойным голосом.
Покорно. Смиренно. Нет, не покорно. У нее не было выбора. Майкл распорядился.
– Слушай, скоро Рождество. Все американцы будут праздновать. На широкую ногу.
Кому знать, как не Майклу? Он все и обо всем знал.
– Да-а. Здорово. Ой-ой, как замечательно.
– Давай-ка займись делом. Мне еще надо кое-что подготовить.
– Конечно. И мне тоже, – бросила Каэр, направляясь к двери.
– Рутина, – изрек Майкл.
– Что не отрицает важности задания. – Каэр взглянула на часы. – И не противоречит ему. – У нее оставалось невыполненным одно дело, которое она считала не менее важным, чем все остальные.
Даже не менее важным, чем присматривать за Шоном, который ей к тому же очень нравился.
– Каэр. – Майкл снова окликнул ее, когда женщина собиралась выйти.
Она остановилась у двери, но не обернулась. Осталась стоять к нему спиной.
– Да, сэр?
– Не забудь книгу. Там внутри еще конверт. Для тебя.
– О-о?
– Тебе же надо перед отъездом пройтись по магазинам, в конце концов.
– А ты уверен, что я пойду?
Ее слова прозвучали для него не угрожающе, а, наоборот, позабавили.
– Поступай как знаешь. Эту поездку можно воспринимать как долгожданный длительный отпуск. Смотря под каким углом все рассматривать. Да, и счастливого Рождества. – Майкл был невероятно любезен.
Каэр вернулась, чтобы забрать книгу и свои командировочные. Метнув в последний раз на Майкла злой взгляд, она покинула кабинет, закрыв за собой дверь.
Америка.
В конце концов, это было не важно. Шон О’Райли оказался в опасности. И ей предстояло выяснить, почему и от кого исходила угроза его жизни. И она должна была сделать так, чтобы никому больше не удалось причинить ему вред.
Уходя все дальше от двери кабинета, она осознала, что тихая и нежная мелодия, которая доносится из холла, – знакомая с детства рождественская песенка.
Рождество на носу, а ее принудили к отъезду.
В такую-то даль. Через Атлантику.
Чтобы отыскать потенциально возможного убийцу.
И мужчина с необыкновенными глазами будет там. А до этого появится здесь. Она подсознательно опасалась его.
Опасалась, что он ее разоблачит.
Нет, убеждала она себя. Ни в коем случае. Никогда. Майкл никогда этого не позволит.
Она глубоко вздохнула. В Род-Айленде ей предстояло работать медсестрой. И все тут.
Забавно. Приближались рождественские каникулы, и она собиралась их провести в Америке.
О да. О-го-го. Счастливого Рождества!
Она мельком взглянула на часы и поняла, что надо спешить. В противном случае не успеет выполнить кое-какую работу.
Никаких опозданий.
Извинения не принимаются.
На этот раз.
Глава 3
Зак задумчиво смотрел в иллюминатор, когда почувствовал, как шасси самолета коснулось земли. Дублин. Он не был здесь очень давно, но любил этот город. Город, где старина смешалась с современностью. Здесь, казалось, за каждым углом притаилась сама история. Чаще всего – мучительно-тяжелая и всегда – позволяющая человеку извлечь урок. Но было кое-что еще. То, что особенно привлекало его и вызывало восторг. Музыка. Он неожиданно для себя обнаружил в ирландских пабах людей с такими мелодичными голосами, которых прежде не слышал. Ирландская музыка – сама душа, страсть, полет. Что дурного могло поджидать в городе, где была гарантирована пинта доброго пива и наслаждение чудесными песнями?
Ничего.
Однако его привела сюда не любовь к музыке, а дружба с Кэт. И его страх перед тем, что она действительно вполне адекватно, а вовсе не чересчур остро реагировала на происходящее. И причиной была не ее ненависть к мачехе. Кто-то действительно хотел Шону зла.
Он нервничал. Любовь к Дублину – это одно. Ему надо было доставить домой Шона О’Райли живым и невредимым. А потом разобраться, что за чертовщина приключилась с Эдди. Он вот-вот собирался сесть в самолет, когда снова позвонила Кэт. В истерике она сообщила Заку, что нашлась яхта, но Эдди на борту не было, как и очевидных признаков его присутствия вообще.
Заку надо было поговорить с Шоном, который был убежден, что причиной его болезни послужило переутомление от перелета в сочетании с пищевым отравлением. И ничего мало-мальски угрожающего его жизни он не заметил. Шон знал, что его дочь не доверяет жене, но сам он свято верил: от Аманды не может исходить никакой опасности.
Зато он беспокоился об Эдди. И это беспокойство передалось Заку.
Да, его намного больше беспокоил Эдди, чем возможное убийство Шона собственной женой. Он считал, что Аманде не хватало ни ума, ни выдержки, чтобы стать коварной убийцей.
– Ах, вот и мой Дублин, – изрекла элегантно одетая пожилая дама, сидевшая рядом с Заком. И сбила его с мысли.
– Город действительно очень красивый, – обернувшись к ней, с улыбкой сказал Зак.
Женщина произнесла всего несколько слов, но ритм, мелодия, звучание делали ирландский говор неподражаемым. Отличным от всех остальных.
Она ответила ему улыбкой. Он заметил, что лицо ее все покрыто морщинками, почти все из них свидетельствовали о том, что женщина часто улыбалась. Заку стало любопытно, сколько лет ей было на самом деле.
