Текст книги "История Дании"

Автор книги: Хельге Палудан

Соавторы: Эрик Петерсен,Герца Бонцеруп,Серен Расмссен,Карстен Расмуссен,Хеннинг Поульсен,Эрик Ульсиг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

Глава 2
На пути к государству. Новые идеалы

Церковь и королевская власть

Около 1070 г. церковный деятель из Северной Германии Адам Бременский излагал на латыни историю архиепископов Гамбурга-Бремена. Адам задался целью показать, сколь велики были заслуги его архиепископства в распространении христианства среди языческих народов. В заключение работы Адам рассказывает о современной ему Дании, по которой автору довелось поездить, а также о беседах с королем Свеном Эстридсеном, предоставившим ценные сведения о своих родителях. Даны – один из тех народов, обращение которых в христианство архиепископский престол в Гамбурге ставил себе в заслугу. Однако миссию эту еще нельзя было считать до конца выполненной, и поэтому непосредственно добытые Адамом сведения о стране имели большое значение для его начальства. Особенно требовались изменения условий экономического обеспечения церкви. «Крещение и конфирмация, венчание у алтаря и венчание у священника – почти за все это у датчан приходится дорого платить, – пишет Адам, – и я думаю, что причина здесь заключается в жадности священников, а все потому, что этот варварский народ еще не научился отдавать церкви десятину. Именно поэтому с них взимают плату за все те церковные действия, которые следовало бы совершать бесплатно. Ведь даже за визит священника к больному и за похороны приходится платить деньги...» Позиция Адама и архиепископства ясна: оплата церковных услуг их получателями – признак варварства; добропорядочные же христиане предпочитают постоянную плату в виде десятины, то есть десятой части всего урожая, который собирают крестьяне.

Адам был вдумчивым наблюдателем, и мы осмеливаемся полагать, что его анализ положения дел в Северной Германии и в Дании отражает действительность, складывавшуюся в начале II тысячелетия. Адам не скрывает отрицательного отношения к образу жизни в областях, являвшихся объектом миссионерской деятельности архиепископства: там все еще было полно людей, склонных к грабежу и разбою.

При этом подобную деятельность вводили в рамки упорядоченной системы, когда король получал проценты со всего грабежа на Балтийском море. «Зеландия чрезвычайно богата золотом, которое накапливается населением благодаря грабительским морским походам. А морские разбойники, называющие себя викингами, платят дань королю данов за разрешение поживиться имуществом варваров, которые во множестве населяют побережье этого моря. Случается, что они злоупотребляют полученным разрешением, обращая его против жителей собственной страны».

Главная цель архиепископов – начальников Адама – заключается в обращении в христианство этих варваров, которые затем будут платить десятину и содержать священников. Достижение такой цели – дело нескорое. Миссионерская деятельность гамбургской церкви среди славянских языческих племен в северогерманских областях проходит, согласно содержащемуся у Адама описанию, чаще всего четыре стадии: 1) язычников подчиняют военной силой при содействии принявшего христианство князя; 2) церковь молится за побежденных; 3) церковь крестит покорных; 4) принявшие крещение в конце концов проявляют готовность платить желанную десятину.

Таким образом, и архиепископ в Гамбурге, и король на острове Зеландия хотят завести порядок, при котором они получали бы постоянную дань вместо платы за услуги. Однако ни одна сторона еще не может воспользоваться подобным средством получения доли в доходах, создававшихся трудом данов. Поэтому служители церкви морально угнетены необходимостью постоянно думать о деньгах, а использование королем викингов для взимания дани – дорогостоящее решение, потому что эти числящиеся на официальной службе морские разбойники не могут отказать себе в удовольствии пограбить и собственных подданных короля.

К тому же викинги, занимавшиеся грабежом, имели привычку обирать свои жертвы до нитки, так что могло пройти много времени, прежде чем удавалось вновь наладить производство. Поэтому для взимания платежей, причитавшихся королю, лучшим способом было использовать чиновников.

Налог можно рассматривать как форму регулярно совершавшегося грабежа, который, однако, оставлял нетронутым производственный механизм. Получение налога обуславливалось наличием действенной власти над налогоплательщиками, которые наверняка знали, что сборщик налогов придет и на следующий год, и поэтому заботились о том, чтобы у них было что взять.

Попытка норвежских и датских королей викингов создать королевство, включавшее земли по обе стороны пролива Скагеррак, оказалась во второй половине XI в. непосильным делом. Становилось очевидным, что никто не обладал такой военно-морской мощью, которая позволила бы взимать налоги как на норвежской, так и на датской стороне. Короли, вынужденные оставить мечту стать правителями военно-морской империи по образцу Кнуда Великого, сделали вместо этого ставку на создание такого королевства, которое ввело бы постоянные налоги в систему на более ограниченной территории.

Королевская власть опиралась на давнюю традицию в зоне распространения датского языка, но основа этой власти становилась шаткой, как только ей приходилось санкционировать попытку урвать что-то за счет самого производственного механизма на своей территории. Таковое, однако же, легко могло происходить вследствие того, что мужская часть молодежи в государствах морского типа воспитывалась в привычке к войне как образу жизни.

Чтобы преодолеть разрушительные последствия этого явления, нужно было заменить присущий господствующему классу идеал воина другим, в основе которого лежали бы мир и возможность спокойно трудиться. Адам и его архиепископ обратились к монархии в Дании с предложением оказать содействие в организации нового аппарата власти, способного к поддержанию мира. И это предложение было принято. Монархия и церковь вступили в сотрудничество с целью введения доселе неизвестной формы властвования, которую можно охарактеризовать как начало государственности.

Вопрос о том, какую роль играли, соответственно, королевская власть и церковь в связи с обращением северных стран в христианство, являлся и является предметом больших дискуссий среди историков этих стран. Одно направление исследований, которое склонно трактовать развитие северных стран как результат деятельности внутренних факторов, придает смене религии довольно ограниченное значение. Его представители считают, что доминирующим социальным слоем в обществах викингов был класс свободных и равных крестьян-собственников, сплачивавшихся вокруг королевской власти, корни которой уходили далеко в глубь национального прошлого. И если такие люди, гордившиеся своим наследием, в один прекрасный день по собственной воле решали стать христианами, то это вовсе не означало, что они тут же отказывались от старых представлений.

С другой стороны, культурно-сравнительная школа рассматривает церковь и христианство как внешние импульсы, которые имеют решающее значение в определении общего направления развития на Севере. Эта школа предостерегает против тенденции делать особый упор на не столь уж выраженные местные различия в развитии Норвегии, Швеции и Дании. Она придает большое значение тем предпосылкам развития государств Северной Европы, которые заключаются в общей культуре и единообразных чертах христианского воздействия. Представители этой научной школы считают, что общественным слоем, оказавшимся в проигрыше в ходе процесса христианизации, стала военная аристократия периода викингов, влияние которой уменьшилось по сравнению с влиянием как новой королевской власти, так и особенно появившегося института – церкви. Дискуссия по этой проблематике отнюдь не закончена.

Своеобразие новой власти заключалось в том, что она была, можно сказать, двуглавой. Королевская и церковная власть занимали каждая свое место в этой модели, и притом таким образом, что они не могли мыслиться друг без друга. В этом отношении существовало единство мнений. Проблемы же связаны не в последнюю очередь с оценкой последствий такого положения для отдельных слоев общества.

Рост. Новации XII столетия

В начале XII в. на глазах у всего датского общества появилось два нововведения – здания церквей и монастыри. Важно понимать, что монастыри и церкви в ту пору были центрами модернизации, а не квартирами для проживания далеких от мира сего набожных личностей. Преобразовательную функцию они могли выполнять потому, что входили в европейскую сеть бюрократии римских пап и орденское управление монастырями.

Монастыри и церкви в новообращенной в христианство Дании, как уже упоминалось, стали ведущей силой, обеспечивавшей экономический рост, который, в свою очередь, породил возможность демографического роста, продолжавшегося до середины XIV столетия. Именно церковь, а не королевская власть располагала необходимым аппаратом для модернизации, так что жителям королевства приходилось в придачу усваивать и всю христианскую культуру. Церковь, которая начала приобретать земельные владения в Дании где-то в XI в., а в XII в. делала это в массовом масштабе, привыкла управлять своими земельными владениями не так, как это традиционно практиковалось в деревнях – на земле, принадлежавшей роду и входившей в одаль. В течение столетий после Карла Великого порядок, предусматривавший назначение управителя крупного хозяйства (он обозначался латинским термином villicus), распространился из Северной Франции через Рейн в Западную и Северную Германию. Около 1300 г. такая система, именовавшаяся villikation, была типичной для крупных церковных землевладений в Дании. Напрашивается мысль, что это стало выражением значительных перемен, происшедших неведомым нам образом в датских деревнях в течение XII и XIII столетий.

Церковь, вероятно, включилась в крупные реформы в области сельского хозяйства и заняла в них центральное место. В этом свете следует рассматривать так называемую смену верований населения, перешедшего от язычества к христианству.

В XII в. монастыри бенедиктинцев, премонстрантов и особенно цистерцианцев возвели религиозную жизнь в Дании на невиданный до тех пор уровень; датские руководители этих орденов обменивались идеями с ведущими умами Европы. Однако монастыри этих орденов, как весьма удачно выразился историк Эрик Аруп, были к тому же и сельскохозяйственными академиями. Новые специальные знания, которыми обладала церковь, легли в основу серьезной модернизации датского аграрного общества, производственные возможности которого росли из десятилетия в десятилетие. Это происходило потому, что культурные заимствования с юга включали такие вещи, как знакомство с полезной системой трехполья, при которой сельскохозяйственные земли каждый третий год оставлялись под паром. Кроме того, появились усовершенствованные плуги, с помощью которых можно было расширить обрабатываемые площади на возникавших в большом количестве хуторах. Наконец, датчане научились использовать силы природы, строя водяные мельницы на больших и малых реках.

А вот изменения в интеллектуальных представлениях отдельного человека, пожалуй, преувеличивать не стоит. Современные миссионеры утверждают, что такие значимые перемены в верованиях, как переход от многобожия к христианскому монотеизму, требуют смены нескольких поколений. Трудно сказать, многие ли тогда осознавали эту перемену. Монотеизм представлялся важным для теологов. Народ же на протяжении всего средневековья имел возможность исповедовать некий суррогат многобожия в форме поклонения святым. И не было большой беды в том, что священник при совершении ритуалов представлял себе одно, а люди – нечто иное.

Примерно к 1300 г. датское сельское общество достигло пика в росте населения, общей площади земель под плугом и размере сельскохозяйственного производства, хотя мы и не можем привести соответствующие цифры.

В то же время не подлежит сомнению, что единицей, в рамках которой происходил крупный рост производства, была именно деревня. Средневековая деревня – это не только совокупность жилых строений, но и сообщество, представлявшее собой единый производственный организм. Деревня функционировала как сообщество земледельцев, которые работали сообща в рамках системы самоуправления, называемой сельской общиной. Из времен средневековья до нас не дошли принимавшиеся в ней решения, однако принято считать, что они скрываются за формулировками сельских законов, регулировавших правовые отношения в деревнях. Кроме того, из-за умолчания законов о структуре деревни историки-аграрники заключают, что она, пожалуй, была «нормальной формой поселения и в период до правления Вальдемаров». По мнению сторонников этой точки зрения, единственное крупное изменение в традиционном устройстве деревень состояло в том, что в течение столетия после смерти Вальдемара Победителя большое число крестьян – собственников земли по причинам, связанным с техникой взимания налогов, отказались от своего права собственности на крупные хозяйства. Их функции и права в сельской общине, несмотря на это формальное изменение статуса, остались неизменными. Землевладельцы из числа церковников и христианский приход пытались приобщиться к участию в принятии решений в деревнях, однако им нелегко было этого добиться, поскольку они воспринимались как чужеродные элементы. Считается, что решение о переходе в христианство и тем самым о последующем строительстве церквей принималось самими крестьянами.

Как бы ни обстояло дело на этот счет в деталях, не нашедших достаточного освещения в источниках, жители датских деревень добились под руководством институтов власти роста производства, сделав свой труд более квалифицированным и эффективным.

Города. Как одуванчики в мае...

Важная предпосылка роста производства заключалась в возможности сбыта. В течение XII в. старые города, служившие местом пребывания епископов и сборщиков королевских податей, похоже, во все большей степени стали включать в состав своих жителей лиц, которые сами занимались сбытом товаров. Старые города росли, а вскоре стали появляться и новые. В начале XIII столетия много новых городов было основано на побережье Балтийского моря. Основой для этого явилась новая структура общества, в которой город являлся необходимым элементом. В нем избыток сельскохозяйственной продукции, производившейся в хозяйствах новых землевладельцев, мог быть обменен на товары и услуги, которые нельзя было получить непосредственно в сельской местности. Город и городская форма жизни в большей степени способствовали тому, что Дания стала соответствовать новейшим тенденциям развития. В XI в., когда фактически все жили в сельской местности, производство было исключительно сельскохозяйственным, а богатство заключалось в земельной собственности, города, где богатство измерялось деньгами, представали чем-то новым и неизвестным. Поэтому, когда королевская власть и особенно церковь в XII столетии связали свою судьбу с городами, это был смелый шаг в направлении признания новейших веяний. Города с их церквами стали центрами модернизации, и это имело далеко идущие последствия, потому что деятельность церквей в городах была гораздо более широкой, чем просто религиозная жизнь в современном понимании.

В последние десятилетия ранняя история датских городов все явственнее предстает в новом свете. Этим мы обязаны археологическим исследованиям. Датские археологи, производившие раскопки вместе со шведскими коллегами в городах бывшей датской провинции Сконе, сделали неожиданные открытия в момент, когда историческая наука, казалось, уже не ждала появления новых важных письменных источников. Однако как шведские, так и датские археологи уже в течение 80-х годов XX в. провели большую работу, чтобы с помощью скоординированных проектов по изучению средневековых городов дать толкование многочисленным новым наблюдениям. Главным результатом стало изменившееся представление о фазах средневековой истории городов. Согласно новому представлению, отчетливее всего выраженному в работах сконских археологов, характерный средневековый город возник в старом обществе как новая структура, важнейшая функция которой вплоть до примерно 1150 г. заключалась в том, чтобы служить местом, откуда исходило королевское владычество; так, например, королевская монета изготавливалась мастерами-чеканщиками в таком городе. Некоторый скромный излишек сельскохозяйственной продукции, производившейся в округе, должно быть, доставлялся в центральное поселение, где он в основном потреблялся на месте или перераспределялся в прилегающем районе. В той мере, в какой шла торговля продуктами, она подчинялась верховному лицу в городе, то есть, как правило, королю. Купцы же в ту пору обычно вели разъездную торговлю и состояли на службе у того или иного господина.

В середине XII в., однако, возникло некое новое явление, когда жители городов начали торговать товарами по собственной инициативе, а не под руководством короля или его представителей. Тем самым был открыт путь для перехода к сознающему самое себя городу, у которого были собственные интересы, необязательно совпадающие с интересами его властителя. Когда, параллельно с этим, достигла полного развития социальная структура, при которой крестьяне сдавали излишек своей продукции землевладельцу или королю, города, занимавшиеся сбытом этого излишка, стали возникать в течение XII столетия во множестве, словно одуванчики в мае. Похоже, новые города почти все располагались на королевских землях и поэтому должны были платить королю ежегодную подать.

Городское существование превратилось в нечто особое, отличавшееся от жизни на селе. Есть основания полагать, что в числе тех многочисленных элементов нового, которые появились в стране в XII в., было также представление о различии между «городскими» и «сельскими» жителями. И притом в такой форме, что у городских жителей создавалось мнение о своей передовой роли, проявлявшейся в способности вести дела в духе нового времени. Высшими выразителями требований нового времени, заключавшихся в многообразных переменах, были представители европейской церкви в Дании.

Однако в XIII в. обретшие самостоятельность жители городов, которые уже не считали, что их интересы во всем совпадают с интересами властителя города, стали ощущать потребность в проведении формализованных переговоров с этим властителем или с другими представителями сильных мира сего. По немецкому образцу в некоторых городах возник – нам неизвестно как – совет, который стал представлять сообщество горожан перед окружающим миром. В течение XIII столетия все города добились в качестве особой королевской привилегии права иметь собственный набор правил; различия между ними были невелики, однако все же существовали, так что каждый город в королевстве, будь то большой или маленький, имел свой вариант, который обозначался как правовой кодекс данного города.

На южной стороне Балтийского моря новые города были немецкими; однако деньги не спрашивают о национальности, и города становятся важным элементом в игре вокруг водных путей европейского Севера.

По обоюдной милости. Церковь и король в XII в.

Датчане приобщились к христианской церкви в тот момент, когда она более явно, нежели прежде, стала представать как папская церковь. Новообращенные христиане столкнулись с церковной властной структурой в ее более резко очерченной форме, сложившейся в XI в. и получившей название григорианской, по имени папы Григория VII (1073-1085).

Григорианцы выступили с острой критикой положения дел, сложившегося в церковном руководстве. Одиннадцатое столетие характеризовалось децентрализацией политической власти по всей Европе. Григорий успешно противостоял этой тенденции. Проводя внутреннюю централизацию церковного аппарата, он выступал против любого светского влияния надела церкви. Наибольшее внимание привлекла начатая им борьба за право церкви единолично решать все вопросы избрания и назначения на церковные должности. Эта так называемая борьба за инвеституру завершилась, наконец, заключением в 1122 г. Вормсского конкордата, в соответствии с которым церковь добилась признания того, что епископы должны избираться духовенством без вмешательства со стороны князей. Этот порядок пришел и в Данию, где он, мягко говоря, оставался нереализованным при выборах епископов вплоть до середины XIII столетия.

Григорианские идеи служили целям исключительно практическим, и их последствия выражались больше в виде укрепления церковной структуры и влияния папы, чем в форме развития теологии. Григорианская эффективность распространялась вместе с внутренним административным аппаратом церкви по всей Европе. В Дании она породила впечатление, что церковь, присутствие которой в повседневной жизни страны стало фактом, в делах практических, похоже, стояла на пару шагов впереди других институтов. Численность населения теперь росла, и потребность в мерах по повышению эффективности стала огромной. Нововведения, в претворении которых в жизнь страны церковь занимала приоритетное положение, вызвали в период приблизительно с 1040 по 1340 г. колоссальный экономический рост, который сопровождался постоянным приростом населения.

Королевская власть также извлекала пользу из высокой действенности церковного административного аппарата после его появления в стране, в частности путем назначения на свою службу людей, получивших церковное образование. Главной причиной, в силу которой церковь была впереди королевского правительственного аппарата, было письменное делопроизводство. Таким образом, королевская власть усвоила разработанную церковью технологию власти и впоследствии смогла с успехом осуществить также и свою культурную революцию. Так две ветви власти выросли почти из ничего в структуру, которая руководила частью производства на сельскохозяйственных угодьях страны, а также распределяла, перераспределяла и потребляла производимую продукцию.

У датских королей была еще одна причина, для того чтобы благожелательно относиться к папской церкви. Дело в том, что немецкие императоры/короли были главными противниками и тех и других, а всегда полезно иметь дружественного союзника в тылу противника. Так что с 1047 г. церковь встречала со стороны датских королей понимание выбора ею новых путей, если старый образ действий оказывался непригодным.

А он действительно оказался таковым для Свена Эстридсена, который вооружился с целью захватить как Норвегию, так и Англию. Однако эта попытка короля окончилась полной неудачей. Похоже, что его наиболее выдающаяся черта как воина заключалась в способности проигрывать битвы, в которых он участвовал, и при этом избегать гибели. Может быть, именно это отсутствие свойственной викингам харизмы явилось причиной того, что королевские отпрыски и вожди аристократии сочли Свена неопасным и позволили ему править в течение 29 лет.

В конечном счете Свен Эстридсен все же извлек выгоду из своего длительного правления (1047—1076), в течение которого он удерживал власть не только оружием, но и другими средствами. Король согласился с предложением северогерманского архиепископа и начал укрепление института церкви. Раз уж не удалось стать правителем империи, выходящей за пределы Дании, то он попытался стать одной из двух частей эффективной власти у себя дома, в своем королевстве.

Концептуальные основы сотрудничества между новой церковью и монархией в ее новом образе складывались при Свене Эстридсене, и эта линия была продолжена при пяти из его многочисленных сыновей, которые занимали королевский трон после него. Одним из первых дел церкви стало распространение на всю страну ее организационной структуры в виде епархий, возглавлявшихся епископами, резиденции которых размещались в городах. Эти епископальные города стали центрами церковного управления; все они оснащались внушительного вида соборами, которые сооружались при поддержке короля. Наряду с этим, зримым свидетельством нового положения вещей стали большие и малые здания Церквей в деревнях по всему королевству. Папский престол вступил в переписку с Харальдом Хеном, первым из сыновей Свена, в отношении предложения, которое, похоже, касалось создания самостоятельной церковной провинции в Дании. Внутри страны много хлопот королям доставляли их многочисленные братья, столь же амбициозные, как всегда была амбициозна молодежь из военного сословия. Поэтому родовая аристократия могла выдвигать условия в отношении выбора короля на общих собраниях, которые проводились накануне выборов с участием представителей высшего класса из всех составных частей королевства.

Харальд Хен (1076– 1080) перед своим избранием на королевский престол, видимо, поставил рекорд по части предвыборных обещаний: он собирался сохранить старые законы и не издавать никаких новых. Его брата и преемника Кнуда Святого (1080 – 1086) обвиняли в том, что он издал новый закон и ввел новый налог. Против Кнуда тогда даже подняли восстание, которое стоило ему жизни. Наши в целом скудные источники дают понять, что короли испытывали более значительные трудности с введением новшеств, чем церковь. Так, если судить по писаниям историков Саксона и Эльнота, вечной проблемой для королей было содержание флота и корабельных экипажей. Командующему военным флотом приходилось грабить либо собирать дань, чтобы иметь возможность в течение длительного времени кормить людей, состоявших в его подчинении. Недовольные экипажи кораблей были готовы разжечь пламя очередного мятежа, который мог перекинуться и в среду аристократов.

Самое сильное преимущество королей в их взаимоотношениях с привычной к военным схваткам аристократией заключалось в том, что последняя была расколота на взаимно враждующие роды и группировки. Во всяком случае, раскол в среде аристократии является самым естественным объяснением несовпадения оценок магнатов и королей в целом ряде исторических трудов, сочиненных представителями господствующего класса в XII столетии. Роскилльская хроника, появившаяся около 1000 г., хвалебно отзывается о тех, кого около 1200 г. подвергал критике Саксон Грамматик, и наоборот. Согласно этой хронике, король Олаф Голод (1086 – 1095) не может нести ответственность за то, что на период его правления выпали неурожайные годы, и в то же время в ней говорится, что король Эрик Добрый (1095– 1103) придумал несправедливые законы. У еще одного историка, С вена Аггесена, писавшего сочинения в одно время с Саксоном, были собственные герои, что явным образом связано с его принадлежностью к могущественному роду, гордившемуся традициями и деяниями предков.

Новый общественный строй, похоже, удачно сочетался с таким порядком, при котором каждый из ведущих аристократических родов получил свое, когда папа в 1103 г. сделал Лунд резиденцией архиепископа в датской церковной провинции и возвел епископа Ассера, как раз из рода Свена Аггесена, в сан архиепископа. В Гамбург-Бременском архиепископстве это вызвало бурное, но бесполезное негодование. Архиепископ Ассер отныне стал олицетворять собой в данной церковной провинции духовную власть, стоявшую вровень со светской властью в лице короля Нильса (1104—1134). Престиж новой власти подкреплялся еще и тем, что датская церковь получила согласие папы на канонизацию датского святого, каковым стал не кто иной, как убитый в 1086 г. брат короля Кнуд.

Напряженность, возникавшая при столкновении старого и нового в обществе, становилась источником многочисленных небольших конфликтов. Архиепископ Ассер рассчитывал вначале на то, что самым надежным покровителем церкви может стать король, чьи предшественники усердно потрудились ради получения им нынешнего престижного титула. Король Нильс, в свою очередь, стал называть себя королем милостью Божьей.