Текст книги "История Дании"

Автор книги: Хельге Палудан

Соавторы: Эрик Петерсен,Герца Бонцеруп,Серен Расмссен,Карстен Расмуссен,Хеннинг Поульсен,Эрик Ульсиг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

Редакция Конституции ноября 1863 г.

Возобновление «эйдерской политики» обострило датско-немецкие противоречия, и как современники, так и потомки весьма жестко критиковали катастрофический курс правительства национал-либералов. Критика эта в большой степени обоснованна: правительство явно переоценило военную мощь Дании и возможности внешнеполитической поддержки. Проповедовавшее популярные в то время идеи скандинавского объединения и вдохновленное соответствующими обещаниями нового шведско-норвежского короля Карла XV, правительство некритично оценивало ситуацию. Оно питало прекраснодушные надежды на военную помощь со стороны Швеции – даже тогда, когда стало ясно, что шведское правительство откажется от данных обязательств.

В то же время не только излишняя уверенность в собственных силах определяла политику датского правительства. Во-первых, его голштинские оппоненты, уверовав в поддержку со стороны Германского союза, последовательно отвергали любой компромиссный проект общей конституции, который не предоставлял всем герцогствам, даже маленькому Лауэнбургу абсолютно равные с королевством права в деле принятия решений. Во-вторых, в течение 50-х годов произошли крупные сдвиги в балансе сил в Европе: после Крымской войны в значительной степени пошатнулись позиции России; кроме того, резко возросла военная мощь Пруссии, которую Бисмарк стремился превратить в сильнейшую державу континента. И в-третьих, в ноябре 1863 г. в Дании внезапно сменился монарх. Власть перешла от непредсказуемого в своих действиях, но явно поддерживавшего идеи «эйдерской программы» Фредерика VII к упорствовавшему в своих суждениях приверженцу идеи единого государства Кристиану IX. Это не облегчило положения правительства национал-либералов. Многие его ошибки простительны или по меньшей мере объяснимы, но самой недопустимой из них надо считать явно недостаточное внимание к возможному использованию военных средств для разрешения конфликта, что в условиях проведения вызывающей по отношению к германским государствам политики являлось весьма актуальным.

В 1862 г. поддержка курса национал-либералов в стране еще более усилилась. Росту националистических настроений способствовала и надежда на создание скандинавской унии, которая с новой силой вспыхнула после прошедшей летом в Копенгагене встречи студентов северных стран и последовавшего затем визита Карла XV. Предложение о разделе Шлезвига, вновь выдвинутое английскими и прусскими дипломатами, по-прежнему не находило сторонников в Дании ни среди поддерживавших датско-эйдерскую программу «Друзей крестьян» и национал-либералов, ни среди выступавших за идею единого государства консерваторов.

В конце года переговоры с германскими державами зашли в тупик, и в начале 1863 г. правительство К.К. Халля окончательно приняло курс на создание государства на основе «эйдерской» программы. В марте было объявлено о намерении Дании предоставить независимый статус Гольштейну и Лауэнбургу, в результате чего последних связывал бы с датско-шлезвигской частью монархии по большому счету только общий регент. Как раз в марте, после восстания в Польше, вызвавшего резкое обострение отношений между поддержавшими восставших Англией, Францией и Австро-Венгрией, с одной стороны, и Россией и Пруссией – с другой, внешнеполитическая обстановка благоприятствовала Дании, но, к сожалению для последней, кризис этот был преодолен по прошествии нескольких месяцев. В то же время датское правительство могло рассчитывать на то, что женитьба наследного принца Эдварда на датской принцессе Александре вернет Дании благорасположение Англии. К тому же в течение всего лета велись переговоры о создании оборонительного союза со Швецией-Норвегией, однако в сентябре заключение соответствующего договора натолкнулось на противодействие шведского кабинета министров. И тем не менее, несмотря на гневные протесты общегерманского парламента, правительство представило на утверждение проект общей для Дании и Шлезвига конституции, который и был принят 13 ноября 1863 г.

Две девушки из Южной Ютландии с картой провинций, название которых вымарано черным (Sprogforeningens Almanach, 1896)

Спустя два года после того, как Дания потеряла герцогства, они вошли в качестве провинции в состав Пруссии, которая после победы у Эстрига в 1866 г. вернула свои союзные права на Шлезвиг и Гольштейн. По статье 5 Пражского мирного договора северные районы Шлезвига следовало передать Дании при условии, что большая часть населения выскажется за это на свободном плебисците, однако на практике эта идея оказалось неосуществимой. Продатские настроения жителей Северного Шлезвига, ставших гражданами могущественной Пруссии, а с 1871 г. – объединенной Германской империи, проявлялись лишь в сфере защиты языка, культуры и традиций, частично вследствие эмиграции, частично вследствие активной германизаторской политики. Элементами последней было введение немецкого как языка школьного преподавания в 1888 г. и запрет на использование названия Южная Ютландия в 1896-м (см. иллюстрацию). Продатское движение создало хорошо законспирированную сеть местных организаций, а также три больших объединения в рамках всего Северного Шлезвига: Языковое объединение (1880), Избирательское объединение (1888) и Школьное объединение (1892). В альманахе Языкового объединения были в частности изданы «Двадцать четыре рассказа из истории Отечества» А.Д. Йоргенсена, подаренные пивоваром Якобсеном из Карлсберга.

Ноябрьская Конституция привела к учреждению для этих двух частей страны двухпалатного ригсрода. Сто тридцать членов его нижней палаты – фолькетинга – избирались всеобщим голосованием, как это и было предусмотрено июньским Основным законом, в то время как 65 депутатов его верхней палаты – ландстинга – избирались тем же узким кругом состоятельных граждан, очерченным в общей Конституции 1855 г., а еще 18 назначались королем. Тем самым создавался «ответственный» противовес слишком уж демократичному фолькетингу, чего с 1849 г. так не хватало не только правым, но и многим центристам из числа национал-либералов. И хотя «Друзья крестьян» резко выступили против этого положения, а консерваторы – приверженцы единого государства – указывали на возможность внешнеполитических осложнений в связи с отделением Гольштейна, ноябрьская Конституция была принята квалифицированным большинством голосов. Чтобы убедить колеблющихся в необходимости поддержать проект, правительство однозначно заявляло, что подписание договора о создании скандинавского союза не за горами и что последние высказывания Бисмарка якобы косвенно свидетельствовали о его одобрении Конституции.

Пятнадцатого ноября 1863 г. неожиданно, после непродолжительной болезни скончался король Фредерик VII. Подписать новую Конституцию Дании и Шлезвига предстояло его наследнику, Кристиану IX Глюксбургу, признанному в качестве такового согласно Лондонскому трактату, что он и сделал 18 ноября – против своей воли, но под давлением обстоятельств: распространившихся к тому времени в Копенгагене едва ли не революционных настроений.

В последующие два месяца Отто фон Бисмарк мастерски разыграл комбинацию, суть которой заключалась в том, чтобы, настаивая на необходимости формального соблюдения всех международных договоров, лишить козырей те государства, прежде всего Англию и Швецию-Норвегию, которые могли бы поддержать Данию. Заручившись согласием Австрии, он выступал против всех требований, выдвигавшихся в германском союзном собрании, где царили сильные националистические настроения, о признании за Аугустенбургами наследных прав на герцогства. Дело в том, что такого рода требования, несмотря на данные в 1852 г. обещания, были возобновлены сыном Кристиана Августа, который, выступая в роли претендента на датский престол под именем Фридриха VIII, уже на следующий день после кончины короля образовал в Готе правительство в изгнании. Но создание нового маленького немецкого государства не входило в планы Бисмарка, для которого речь шла прежде всего об обеспечении Пруссии прямого выхода к удобным портам.

В своей международно-правовой игре он нашел самое уязвимое место в позиции противной стороны, ибо Дания явно нарушила соглашения 1851 – 1852 гг. Тем самым военное вмешательство получило юридическое обоснование, ну, а после войны он мог бы вновь смешать все карты, не будучи связан прежними договоренностями. Правда, необходимым условием осуществления этой стратегии являлся отказ Дании отозвать ноябрьскую Конституцию до ее вступления в силу 1 января, но и в этом расчет Бисмарка оказался верен. Несмотря на сильное давление со стороны благосклонно настроенных к Дании держав, на решительный отказ Швеции от создания оборонительного союза и оккупацию немцами Голыптейна и вопреки ясно выраженным пожеланиям нового короля, глава правительства К.К. Халль не предпринял никаких мер, для того чтобы отсрочить вступление Конституции в силу. В самый канун наступающего года Монрад сформировал новый кабинет, после того как Пруссия и Австрия выступили с угрозой захватить Шлезвиг и удерживать его в качестве залога до отмены Конституции. Шестнадцатого января они предъявили ультиматум, требуя ее отмены в течение 48 часов. Сделать это в такой короткий срок было, разумеется, нереально, но попытки Монрада и Англии добиться отсрочки не нашли понимания у противной стороны. Тридцать первого января 1864 г. прусско-австрийская армия численностью 57 тыс. человек расположилась у Эйдера, готовая форсировать его.

Война 1864 г. и Венский мир

Как уже говорилось, датское правительство на удивление плохо подготовилось к разрешению конфликта военными средствами. Армия, находившаяся в состоянии реорганизации, имела недостаточно обученный командный состав и слишком мало офицеров и унтер-офицеров. Возникли трудности в работе служб снабжения и транспорта. Линия обороны Даневирке хотя и была усилена, но строительство важных фланговых укреплений в районе Дюбеля и Фредерисии было далеко от завершения. Хуже всего, однако, то, что не только общественное мнение, но даже командующий армией генерал де Меза и политики переоценивали степень боеспособности датских сил.

К тому же в силу причин национального и исторического характера линия обороны Даневирке считалась датчанами надежным оплотом в противостоянии немцам. Однако сорокатысячная Датская армия оказалась слишком малочисленной, чтобы защитить фронт протяженностью 85 км, тем более что в условиях суровой зимы вода на затопленных территориях, примыкавших к флангам, замерзла. Второго и третьего февраля первые атаки немецкой армии были отражены, но тем не менее стало ясно, что ситуация складывается критическая. В ночь с 5 на 6 февраля де Меза незаметно от противника осуществил великолепно организованный отход к Дюбелю и к острову Альс и тем самым уберег армию от полного разгрома. Однако тот факт, что укрепления Даневирке оказались в руках врага, вызвал глубочайшее разочарование среди населения, и многие посчитали отступление изменой со стороны де Меза, Монрада и короля: двое последних выезжали на фронт в первые дни февраля. В Копенгагене произошли беспорядки, и Монрад пожертвовал де Меза, сделав его козлом отпущения. В районе Дюбеля войска в спешном порядке вели работы по укреплению крепостных сооружений. Их позиции, однако, были открыты для обстрела со стороны Броагера, и, по мере того как немцы в течение марта получали все новые и новые подкрепления в живой силе и усиливали свою огневую мощь, положение становилось все безнадежнее. Правительство же тем временем отклонило предложение военного руководства об отводе войск на остров Альс. Еще за день до немецкого штурма Монрад потребовал удержать укрепления в районе Дюбеля – с тем чтобы укрепить позиции Дании на предстоящей Лондонской конференции, однако 18 апреля после кровопролитного сражения Дюбель пал. Датчане потеряли 4700 человек, из них 1700 убитыми и ранеными, остальные же были взяты в плен. Прусские потери насчитывали 1200 человек.

Одновременно с блокадой Дюбеля немецкие войска захватили большую часть Ютландии вплоть до залива Лимфьорд. Хотя датский флот блокировал прусские порты на Балтийском море, а в мае сокрушил австрийскую эскадру у острова Гельголанд, позиции Дании на продолжавшейся два месяца Лондонской конференции, наконец-то начавшейся 25 апреля с участием представителей Англии, Франции, России, Швеции-Норвегии, Германского союза, Австрии, Пруссии и Дании, оказались весьма слабы.

Как в канун, так и во время работы Лондонской конференции Дания по большому счету потерпела полную неудачу. Это объяснялось в первую очередь тем, что в целом ряде случаев правительство и его представители на переговорах неверно оценивали положение дел. Главной же причиной стали серьезные разногласия между королем и кабинетом, да и внутри самого правительства, по вопросу о том, какому решению следовало и можно было отдать предпочтение – созданию единого государства, заключению личной унии или разделу Шлезвига. Этому способствовало и совершенно неадекватное представление о том, насколько в действительности пошатнулись позиции Дании в результате начавшегося распада просуществовавшей века классической системы международных гарантий. Причиной неудач датчан был и непревзойденный талант Бисмарка направлять действия как своих союзников, так и противников на обеспечение долговременных интересов Пруссии. Действуя именно таким способом, он сумел в конце концов уговорить Данию отклонить англофранцузское предложение о разделе Шлезвига, и в результате конференция закончилась провалом.

Двадцать девятого июня пруссаки заняли остров Альс. Дания отвела свои войска на остров Фюн, а немецкая армия оккупировали всю Ютландию до самого Скагена на ее северной оконечности. Страх перед дальнейшими потерями и недоверие к правительству национал-либералов усиливались. Одиннадцатого июля Блюме сформировал кабинет, который в ходе тяжелых мирных переговоров принял требования противной стороны: Дания вынуждена была уступить герцогства Лауэнбург, Голыптейн и Шлезвиг королю Пруссии и императору Австрии. Мирный договор был подписан в Вене 30 октября и ратифицирован значительным большинством обеими палатами ригсрода. Тем самым датская монархия лишилась двух пятых своего населения и территориальных владений и превратилась в незначительное по европейским меркам, малое государство с территорией примерно 39 тыс. кв. км и численностью населения 1,7 млн. человек.

Глава 18
Экономическое и социальное развитие (1848-1914)

Физико-географическая, демографическая и экономическая характеристика Датского королевства

Дания, о которой пойдет речь в следующих разделах, представляет собой королевство в границах, установленных в 1864 г. В этих границах оно просуществовало до 1920 г., когда произошло воссоединение с Северным Шлезвигом. В этот временной промежуток (то есть включая также и период с 1848 по 1864 г.) исследуется положение дел в собственно Дании – к северу от реки Конгео, и лишь отчасти рассматриваются другие части королевства.

Не следует, правда, забывать, что в данный период юрисдикция датского государства распространялась еще и на «провинции» – Фарерские острова и Исландию, а также колонии – Гренландию и Вест-Индские острова (в то время как бывшие колониальные владения в Азии и Африке были проданы как раз примерно в 1850 г.). О развитии ситуации на этих атлантических островах будет вкратце рассказано в следующей главе.

По заключении мирного договора 1864 г. в некоторых местах произошла делимитация границы между Данией и Шлезвигом. Остров Эре и «восемь приходов», располагавшиеся к югу от Коллинга (а также некоторые районы, примыкавшие к городу Рибе), ранее принадлежавшие герцогству, при установлении новых границ отошли к Дании, в то время как существовавшие со времен средневековья «королевские анклавы» в Западном Шлезвиге и на Фризских островах оказались под суверенитетом Шлезвига. В результате сухопутная часть территории Дании составила 39 тыс. кв. км, причем две трети ее занимал полуостров Ютландия и треть приходилась на острова. Что касается численности населения, то ситуация была обратной: две трети его проживали на островах и третья часть – в Ютландии.

Внешние контуры тогдашнего королевства в целом идентичны нынешним. Построенные в основном после сильнейшего наводнения 1872 г. дамбы и прочие защитные сооружения позволили укрепить и упорядочить береговую линию. Зато в остальном ландшафт страны в описываемый период претерпел значительные изменения. В 1861 г. 34,5% территории Дании были покрыты зыбучими песками, дюнами, болотами и топями, а также протяженными равнинными вересковыми пустошами и холмами. Более половины земель Ютландии представляли собой целину. При составлении земельного кадастра в 1907 г. неокультуренные земли составляли уже всего лишь 18,4% территории всей страны, 8,9% островных территорий и 23,4% территории Ютландии. Окультуриванию, по преимуществу облесению, подверглось более 4 тыс. кв. км вересковых пустошей. Территория, покрытая лесом, таким образом, выросла вдвое. Одновременно значительно увеличились площади, занятые лугами и пастбищами. Осуществление крупных мелиоративных проектов, таких, как осушение болотистой местности на берегу залива Ламмефьорд в районе Одсхерреда, также способствовало расширению площадей, вводимых в сельскохозяйственный оборот.

Культурный же ландшафт, напротив, уже примерно в середине XIX столетия стал принимать более современный вид: на пригодных для ведения сельского хозяйства территориях повсеместно стали появляться располагавшиеся поодаль друг от друга усадьбы хуторян с прилегающими земельными участками. Правда, в течение данного периода постоянно росло количество небольших хозяйств и домов хусманов, чьи владельцы не имели земельных участков, а начиная с 80-х годов XIX в., характерной приметой сельского пейзажа в дополнение к церковным колокольням стали высокие дымовые трубы вновь созданных кооперативных маслобоен, которых в конце концов набралось более тысячи.

Как старые провинциальные города, так и новые поселки городского типа все больше стали разнообразить датский пейзаж; тем не менее к концу описываемого периода они составляли всего лишь несколько процентов общей территории страны. В середине века, до начала бурного роста пристанционных поселков, их доля была значительно меньше. Только пять самых больших провинциальных городов насчитывали свыше 5 тыс. жителей каждый, и даже в единственном, действительно крупном городе страны – Копенгагене в границах старых крепостных стен проживало по-прежнему чуть менее 130 тыс. человек. Большинство из 72 городов насчитывали менее 2 тыс. жителей, и, если бы не типичные для городских построек черепичные крыши, их было бы трудно отличить от больших деревень.

В процессе политической и экономической либерализации и урбанизации привычный для старого общества облик столицы и провинциальных городов кардинально изменился. В то же время в сельских районах появился целый ряд пристанционных поселков и поселков городского типа. Некоторые из них, такие, как Силькеборг, Эсбьерг и Хернинг, успешно развивались и со временем обрели городской статус.

К городской проблематике мы еще вернемся, а сейчас в заключение этого краткого географического обзора скажем несколько слов о дорожной сети страны. Еще в 1836 г. существовало 540 км общенациональных дорог с твердым покрытием на островах и всего лишь 40 км – в Ютландии. В последующие десятилетия появились новые магистральные дороги, а также вполне удовлетворительного качества внутрирегиональные шоссе. Тем не менее до начала следующего столетия, когда стал стремительно развиваться автомобильный транспорт, основную часть дорожной сети страны представляли дороги местного значения с низким качеством покрытия, проселки, колеи и тропы. В то же время за счет серьезных инвестиций началось строительство других, более удобных путей сообщения. Движение по железнодорожной линии от Копенгагена до Роскилле открыли в 1847 г., а в 1856 г. она была продолжена до Корсёра, но наиболее бурный рост железнодорожной сети наблюдался с начала 60-х годов. Примерно к 1880 г. были сданы в эксплуатацию основные магистрали, находившиеся в ведении государственной компании «Датские железные дороги», а в 1913 г. протяженность государственных и частных железнодорожных линий в Дании составила почти 4 тыс. километров.

В общем и целом города и транспортные артерии, включая крупные государственные и муниципальные портовые сооружения, к концу описываемого периода занимали менее 5% территории страны, в то время как 70% приходилось на долю земель сельскохозяйственного назначения. Площадь, занятая лесами, более чем удвоилась и составила примерно 8% территории. На первый взгляд Дания все еще оставалась ярко выраженной сельскохозяйственной страной, хотя половина ее населения к тому времени фактически проживала в городах.

Железные дороги (1875-1900)